— Я не смогу с вами справиться при всем желании, у меня нет оружия, кроме одного газа, но он подействует и на меня. — Об молниях Олег умолчал, а запечатанный ружейный залп был на карточке без рисунка.

— Что за газ? И что ты тогда туда засунул, если не оружие?

— Обычный дым от горящего здания. Я прочитал в книги, что в пожаре большинство людей умирает не от огня, а задыхается этим дымом.

Капитан расхохотался.

— А ты и правда страшный человек, хоть и недоросший.

Олег хотел сказать, что недоросший здесь капитан, а он просто молодой, но благоразумно промолчал.

— И что у тебя еще кроме дыма?

— Лесной воздух после дождя, например.

— Что? Что за хрень ты мне несешь? Какой лес после дождя?

— Проще будет продемонстрировать.

— Ну ладно, только если я почую что-то странное, то проломлю тебе череп этим самым кулаком.

Олег кивнул. Затем он подошел к колоде и начал искать нужную карту. Знание о том, что нужная карта появляется в его руке мгновенно пирату было совершенно излишне. Найдя нужную карточку с изображением тучи, дерева и порывов ветра он произнес:

— Появись!

И тут же в душной каюте пахнуло тропическим лесом, травами и еще многими ароматами. Капитан с восхищением задышал полной грудью, тряся головой от возбуждения.

— А ведь и правда полезная способность, сожри меня морской король! И как долго это продержится?

Олег пожал плечами.

— Пока не выветрится. Если закроете иллюминатор и не будете часто открывать дверь, так хоть до вечера.

— Прекрасно. Ради одного этого тебе стоило оставить жизнь. А какие еще запахи есть?

— Запах моря, цветущего сада и пекарни.

— Пекарни?

— Да, легкий запах выпечки.

— Хмм, интересно-интересно. А поставь мне ее пожалуй... — он осекся. — Сколько у тебя экземпляров каждого из запахов?

— А, с ними проще всего. Запечатанный газ становиться вечным, я могу использовать его неограниченное число раз. Как и воду.

— Ты запечатал воду? Зачем?

— На всякий случай.

Капитан внимательно посмотрел на него.

— Скажи, а как ты собирался использовать свой газ? Он же и тебя заденет.

— Ну...я думал сделать маску, чтобы полностью закрывала рот и нос, а внутрь поставить печать с воздухом.

— Умно, — оценил пират, — и что, сделал?

— Нет. Такая маска должна дорого стоить. У меня дальше набросков дело не зашло.

— Скажи парень, а сможешь ты сделать так, чтобы в моем кабинете постоянно был вот этот запах?

— Сейчас нет, но я думал об этом. Если вы дадите мне какой-то срок, то может и смогу. А пока можно обновлять воздух в вашей каюте каждые двенадцать часов.

Олег решил не говорить, что может дать ему возможность накладывать печать самостоятельно. Мало ли.

— Ладно, я позову тебя вечером, обновишь печать. А пока будь паинькой. Это же твои вещи? — Он кивнул на стол. — если ты покажешь мне за полгода, что ты готов к сотрудничеству, то я верну тебе их. А там, чем черт не шутит, может и разрешу тебе вступить в свою команду. Ты понял меня?

— Да.

— Да, Капитан! — с нажимом произнес рыжебородый.

— Да, капитан, — покорно повторил Олег.

Пират крикнул своих подчиненных и те увели Олега обратно в трюм.

Глава четвертая.

Ночью за ним так и не пришли. Капитан решил не давать мальцу чувства собственной значимости. В следующий раз его вызвали через два дня. Все это время троица решала, чем будет заниматься. Они держались особняком: давешний вызов к капитану оттолкнул и так пугливых детей, так что мамаши и их чада были отдельно, их группа отдельно. Олег об этом ничуть не жалел.

Вернувшись, его осыпали вопросами новые друзья, и он рассказал им про печать лесного воздуха. Такое поведение было встречено с пониманием: даже импульсивный Саноске ни на минуту не заподозрил своего земляка в сотрудничестве. Его вчерашнее горе и временами пугающий взгляд говорили сами за себя. Оказалось, что им совершенно нечем заняться. Истории о жизни каждого из них хватило на день, а в тесной клетушке спортом не позанимаешься, тем более надо было беречь силы: кормили их весьма скудно. Решение предложила Лина:

— Когда мы жили в Браунтоне, мама наняла бывшего моряка, чтобы научить меня навигации. Без учебников, карт и неба будет трудно, но, если хотите, я могу вас научить. Надо ли говорить, что ее предложение было принято с энтузиазмом.

В перерывах между уроками Олег пересказывал популярные книги из своего мира, немного адаптируя сюжет под местные реалии. Вальтер Скотт, Дюма и Сабатини надолго завладели воображением ребят.

После второго вызова к капитану Олега не трогали еще с неделю, затем запросы рыжебородого возросли, и он начал ходить через день. После того, как Олег видоизменил печать, сумев продлить срок автономной работы до трех дней, капитан на радостях отдал ему подаренные часы и браслет.

— Бери, пока я добрый, — разрешил он, наслаждаясь прохладой.

На обратном пути его приобретения заметили конвоиры, что вызвало перемигивания, хохот и сальные шутки:

— Что парень, повезло тебе? Так через год и на свободу заработаешь!

— Да ладно тебе, Кривой. Не смущай его, а то еще краше станет!

— Хахахаха!

— Смотри какая красавица, даром что пацан!

— Но, но, полегче, а то капитан осерчает!

— Не отработал, а подарили, — изгалялись они на все лады. А Олег никак не мог понять смысл их шуток. Наконец до него дошло, когда один из пиратов обхватил его за талию и прошептал ему на ухо:

— А может ты и для меня сделаешь исключение, а, дорогуша?

Холодная ярость возникла у него в груди. Он не потерял голову, просто движения замедлились, а он будто бы наблюдал за собой со стороны. Раз, и рука с колодкой врезается бандиту аккурат между ног. Два, извернувшись немыслимым образом, парень бьет обидчика лбом в переносицу. Три, в руку, клещами сжавшую плечо, впивается ряд острых зубов, а повисшие в воздухе конечности работают на пределе возможностей, норовя попасть колодками по противнику.

Тяжелый удар отбросил его на несколько метров, и мальчик врезался спиной мачту, издав глухой стон. Злобные вопли его конвоиров не предвещали ничего хорошего, и Олег уже приготовился к худшему, когда над ним нависли три тени.

От расправы его спас помощник капитана, попросту расшвыряв не в меру разоравшихся матросов от ценного пленника. Узнав, что произошло, он только посмеялся, да влепил наказание по двадцать плетей каждому.

— Почему меня должны наказать?! — орал самый пострадавший из троицы, — эта маленькая мразь вцепилась в меня как голодный дракон! Отпустите меня, и я убью эту малолетнюю шалаву!

К брызгающему пеной матросу подошел капитан, узнавший о беспорядке. Тот сразу же заткнулся и только тяжело дышал, с тоской глядя на рыжую бороду.

— Черт, ну и жарко же здесь! — пожаловался он, вытирая пот из-под треуголки. — а теперь слушай сюда, мусор. Этот парень смог превратить мой кабинет из пышущего жаром ада в прохладный уголок, и я лично отправлю на корм рыбам любого, кто его тронет. А теперь, кривая скотина, посмотри внимательно ему в глаза и скажи, ты действительно думаешь что человек с такими глазами будет ублажать кого бы то ни было за серебряные безделушки или даже свободу?

Провинившийся матрос хотел выкрикнуть что-то дерзкое, но осекся, посмотрев на трясущегося Олега. Он хотел засмеяться над этой дрожью, но потом понял, что дрожит и он сам. Вот только его была от страха, а этого странного парня — от ненависти и отвращения. Это легко читалось по его скривившемуся лицу, сжатым губам. И глазам, так напоминавшем по цвету сталь.

— Отоприте ему колодки — приказал рыжебородый. — с этого дня у него больше не будут скованы руки.

Стоявший поодаль приятель Кривого поспешно исполнил приказ. На его правой руке виднелся свежий след от укуса.

— Противная тварь. Верно, Хаку Рю (Белый дракон)? — повернулся капитан к Олегу. Тот сначала не понял о ком речь, а потом коротко кивнул.

— Я разрешаю тебе выбрать для него наказание. Если хочешь посмотреть, как он мучается, просто скажи дать ему семьдесят плетей. Такого на моей памяти не выдерживал никто.

Олег покачал головой. И ткнул пальцем на пистолет, висевший за поясом у недавнего конвоира. Возмущенный ропот был ему ответом, но капитан только засмеялся:

— Другого я и не ожидал! Голодный дракон? Ха! Этот идиот в первый раз в жизни сказал что-то стоящее! — и он собственноручно вынул пистолет, взвел курок и передал его Олегу. Пистолет упал ему в ладонь. Неожиданно тяжелый, он вдруг дал понять, что все происходящее — действительно правда. И он действительно собрался хладнокровно убить человека. Вот только ему было наплевать. Не было тошноты и страха, были лишь легкая брезгливость перед убийством такого как этот пират. "Однако нельзя поддаваться чувству мести", — решил про себя Олег, — "Иначе я превращусь в таких как они! Но не отказываться же теперь от убийства?!"

— А отказываться и не нужно, — проговорил холодный голос в его голове, и Олег с трудом узнал в нем свой собственный. — просто прими свою ответственность. Не ради мести, но только для того чтобы он и такие как он больше не мешали жить другим. "Пусть так и будет" — решил Олег. Он посмотрел на пистолет в своих руках. "Это тяжесть" — подумалось ему — "Тяжесть его жизни." И он навел пистолет на грудь своего врага. Туда, где под засаленной майкой часто билось сердце. Клацанье курка, хлесткий звук выстрела и едкий запах пороха, ударивший в нос. Державшие тело матросы шарахнулись в сторону, а то, что еще недавно называли Кривым рухнуло на палубу, заливая ее кровью. Олег огляделся и отдал пистолет капитану. Странно, но на лицах людей, окружавших место действия, можно было различить скорее одобрение, чем злость и хотя бы печаль, вызванные гибелью недавнего товарища. Похоже жизнь здесь имела не больше ценности, чем ты готов был за нее дать. Гораздо большее значение придавали словам, и не дай морской король перейти границы дозволенного! Оскорбление на пиратских кораблях смывали кровью. Что Хакурю и продемонстрировал. Вели его теперь по-другому. Никаких сальных шуточек и тычков в спину, исчезло и пренебрежение во взгляде. Теперь он был не просто одним из рабов. Получить второе имя от самого капитана — это серьезно.

Однако уйти совсем безнаказанным не получилось: перед тем как отвести его обратно капитан приказал дать ему пять плетей. Не очень большое наказание для корабельной матросни, но почти запредельное — для ребенка. Однако Олег с честью прошел это испытание, не заорав во всю глотку. А слабые стоны все равно почти не было слышно под свистом кнута.

В тюремную камеру новоиспеченного Дракона буквально втащили, и не очень аккуратно положили на солому. Как только пираты вышли, к нему бросились друзья.

— Что случилось, Олег? — встревоженно спросил Сано, — Лина, намочи тряпки, надо обтереть ему спину!

Лина тут же бросилась к ведрам с водой, всегда стоявшим недалеко от входа.

Вернувшись, она встретилась глазами с раненым, и, тихонько взвизгнув от страха, заслонилась мокрым обрезком ткани. Саноске тоже немного побледнел, но не подал виду, только раздраженно сказав:

— У тебя сегодня лицо еще страшнее обычного. Я ладно, но хоть Лину не пугай.

— Да, хрипло проговорил Олег, — ты прав. Прости, Лина, — он вспомнил лицо Эрта, когда тот что-то придумывал, и слабо улыбнулся. Девочка несмело улыбнулась в ответ.

— Ну вот, можешь же, когда хочешь, — осторожно похлопал его по руке Саноске.

— У тебя кровь на щеке, — вдруг сказала Лина, и вытерла ее тряпкой. — повернись на спину!

Мальчик послушно перевернулся, позволяя девочке промыть рану. Затем она обработала следы от кнута невесть откуда взявшимся у нее спиртом. Крошечного пузырька ушло больше половины, хотя девочка и не экономила. Затем помытыми и продезинфицированными тряпками ему перевязали спину. Олег неловко оперся плечом о стену, удобнее устраиваясь на соломе, и от души поблагодарил друзей.

— Ты мне лучше расскажи, что случилось. Лина говорит, что слышала звуки выстрелов.

— А, насчет этого. По пути обратно меня жестоко оскорбил один из конвоиров. Я напал на него, а потом... а потом я его убил. Это не моя кровь была на щеке.

— Значит выстрел...

— Сделал я. — твердо, но с затаенной тоской в голосе сказал Олег. Он понимал, что после такого признания с ним вряд ли захотят иметь дело. Ну как же, отморозок даже в цепях прикончивший одного из пиратов. Пострадать от гнева своих угнетателей могут все. А виноват будет он один.

— Круто! — глаза Сано светились от восторга и белой зависти. — ты же сам в был закован в колодки с ног до головы. Да тебе лет не больше чем мне. И на тебе! Смыл позор кровью!

Олег удивленно смотрел на него. Он ожидал какой угодно реакции кроме неподдельного восхищения. Он оглянулся на Лину, боясь прочесть в ее глазах такой же страх, как перед бинтованием ран. Но он увидел только понимание и... благодарность. Оба его товарища по несчастью словно бы немного воспряли духом, услышав потрясающую новость. Никто и не думал называть его убийцей или спрашивать его о последствиях. И от этого становилось немного не по себе.

Втроем они решили ничего не говорить о случившимся остальным заключенным, и немного удивились, когда к ним подползла одна из женщин.

У нее было красивое, но осунувшееся и измученное лицо, которое обрамляли редкие волосы. Одежда, некогда богатая здорово истрепалась, и сейчас она походила на жертву природной катастрофы, что было не далеко от истины.

— Прости, мальчик, — обратилась она к Олегу, — ты ведь был на верху, у капитана? Что с нами будет? Куда он нас везет?

— Простите мисс, но он ничего не сказал мне об этом, — виновато ответил ей парень. У женщины на глаза навернулись слезы, но она нашла в себе силы сдержать их. Только молча кивнула, и вернулась на свое место.

— Кстати, Сано, не расскажешь мне, кто такие голодные драконы? Я так понял, это какая-то легенда.

— Ты что, правда не знаешь? — недоверчиво спросил у него Саноске. Олег покачал головой.

— Ну тогда слушай, — воодушевился мальчик. — Ты же знаешь, что на свете много действительно великих людей! Великие воины, одни уничтожавшие целые армии, могущественные короли, по мановению руки вершивших тысячи судеб, сладкоголосые ораторы, убеждавшие людей, что реки текут вспять, а на облаках существует еще одно королевство. Такие люди часто бывают одержимы страстями: любовь, ненависть, жажда власти. И если этот человек умирает, не воплотив желание в жизнь, то он становится морским королем, еще их называют голодными драконами.. Они бывают разными, но в основном одержимы жаждой мести, и даже сокрушив своего главного врага они продолжают плыть по морю, пытаясь услышать свою имя. И жестоко мстят всякому, кто неподобающе его произнесет!