А я уже и забыл про существование этого говнюка. Черт! Я думаю, что сам виноват, и что, кажется, теперь моя очередь побегать по Хогвартсу, потому что долго я этого не выдержу. Но тут министр взмахимает палочкой, словно проводя позади себя невидимую черту — судя по наступившей тишине, какая-то разновидность Протего с эффектом звукоизоляции. И вид у него такой, что я опять забываю про Джеймса. Он быстро делает три шага, разделявшие нас, так что мы оказываемся стоящими нос к носу. Меня обдает запахом — свежесть и горечь, и цветом — зеленое и черное, хотя из зеленого — только взгляд сквозь ресницы. Он почему-то опять взвинчен до предела и напряженно ищет пристойное выражение своим эмоциям. Я замираю и жду. Наверное, найдет, — министр все-таки. Мы оба в нелепом положении, но нас со всех сторон поддерживает тишина.

— Господин министр?

Он бережно поправляет на мне скособоченный шарф, — я чуть не задушился им на радостях, пока разговаривал с Гермионой Грейнджер. Хорошо, что в коридорах Хогвартса холодно. Что-то даже страшно подумать, что было бы, если бы я его сегодня не нацепил. "Больше этого не повторится", — произносит мистер Поттер. Он говорит, что мы скоро вернемся, все будет в порядке, я тоже успокаиваю его, что да, конечно, не обращайте внимания, все нормально. Потом мы садимся прямо на пол, опасливо косясь друг на друга. Джеймса рядом уже нет. Можно было наколдовать себе какую-нибудь мебель, но мне странным образом и так хорошо. Не хочу, чтобы здесь появлялась хоть одна лишняя вещь.

— Можешь установить чары неслышимости и круговую защиту? — вдруг просит мистер Поттер.

— Конечно.

Видя мое удивление, он поясняет:

— Вымотался в ноль, хочу немного отдохнуть. Ты точно не знаешь, как отсюда выбраться?

— Нет, но я взял в читальном зале несколько книг. Дать их вам, сэр?

— Завтра.

Я очерчиваю палочкой наш пятачок с трехступенчатой лестницей между двумя площадками и куском коридора. Он с интересом наблюдает за моими движениями, потом отодвигается к колонне, чтобы привалиться к ней спиной и явно собирается просидеть так всю ночь. Я просто откидываюсь на спину, подложив руку под голову, и смотрю, как сбоку от лестничного пролета уходит в темноту каменный свод. На стеклах расположенных над нами окон гуляют блики факелов.

— Тебе удобно?

— Да, отлично. Может быть, надо установить защиту и вокруг Джеймса? Если вы чего-то опасаетесь...

— Нет, это я так, на всякий случай. Джеймс сам о себе позаботится. Он очень похож на меня... Извини.

Потом мы разговариваем о моей учебе и вообще о всякой ерунде, как два школьных приятеля. Видимо, в глубине души мы не верим, что когда-нибудь отсюда выберемся. Постепенно разговор съезжает на Аврорат. Мой здравый смысл возвращается из глубокого нокаута, и я спрашиваю:

— Вы из-за мистера Снейпа так ко мне относитесь?

— Да.

— Вы сказали, что были его другом.

— Я солгал.

Интересное дело. Это было единственное в том разговоре, чему я сразу же поверил. Из-за какой-то особой тоски в голосе, наверно.

— Вы его любили? — допытываюсь я.

— Я его ненавидел.

— А...

— Он меня тоже, хотя и защищал всегда.

— И что изменилось?

Он молчит. Это действительно не мое дело.

— Простите, сэр, но вы сейчас влезли ради меня в кучу неприятностей. Вдруг через неделю выяснится, что я не имею к Снейпу ни малейшего отношения, и что тогда будет?

— Тогда мне будет плохо, — через силу смеется он. — А сейчас мне хорошо.

Я продолжаю недоумевать, если ему нужен Снейп, на кой черт ему сдался я? Есть же в конце концов хроновороты, оборотное зелье, чары личины и Мерлин знает что еще.

Молчит.

— Но вы правда считаете, что я на него похож?

— Иногда мне кажется, что он в тебя вселился, — говорит он сквозь зубы. Кажется, я опять его разозлил.

— Может, вам просто стало некого ненавидеть? — И сам разозлился.

Он реагирует спокойно. Рассказывает, что уже думал о хроновороте, но это средство, прибегнуть к которому никогда не поздно, а здесь у него Орден, семья, реформа. Возвращаться потом обратно он, как я понимаю, не собирается. Логично, на самом деле: зачем, если ему нужен Снейп?

— И потом, — вздыхает он, — я не могу придумать, что делать в прошлом.

— Ну как, — удивляюсь я, — найдете там мистера Снейпа, извинитесь и...

— И он меня убьет? — с воодушевлением подсказывает Поттер.

Я слегка шокирован простотой военных нравов, но оказывается, это всего лишь оптимальный, по мнению министра, вариант развития событий. Потому что зачем ему нужен Снейп, он понятия не имеет, а уж зачем он Снейпу, тем более.

— Вот если бы мы с ним были экстрактом валерианы и соком сопофорного боба, — издевательски растягивая слова говорит он, — я бы точно знал, что нас надо вылить в один котел, и чтобы чья-то рука перемешивала один раз по часовой стрелке и семь раз — против. Или, скажем, если бы я был книжкой с детскими сказками. Или самопишущим пером — у него было такое, здоровое, с темно-зеленым отливом! Тогда все было бы просто. Но человеческие отношения я себе не представляю.

— Ну, вы же всегда можете посмотреть в Зеркале желаний, как все должно быть, — говорю я, слегка ошалев от внимания нашего министра к простым повседневным вещам.

— Его еще найти надо, — мрачнеет он.

Тоже мне проблема. Совершенно точно известно, что оно не уничтожено. А тайники Дамблдора искать всяко интереснее, чем крестражи. Я бы поискал.

— Когда я был на первом курсе, Дамблдор сказал мне, что видит в Зеркале шерстяные носки, — с горечью произнес вдруг мистер Поттер.

В жизни не слышал ничего смешнее. Приподнялся на локте, еле отдышался.

Поттер смотрит на меня зло, потом грустно.

— Ты, конечно, в курсе про Грин-де-Вальда? — Он непроизвольно хмурится, я виновато пожимаю плечами.

— Конечно.

— Откуда?

— Читал.

— Так интересовался Дамблдором?

— Ну почему только Дамблдором.

— А..?

— В целом. Войной.

Его взгляд из ироничного снова становится пронзительным. Знать о войне сверх официоза — признак неблагонадежности.

— Зачем?

— Интересно же.

Я подбираю слова для ответа на следующий вопрос, но он меняет тему, чтобы потом вернуться к этой исподтишка. Ну нет, так не пойдет. Выразительно смотрю на него и, поймав вопросительный взгляд, складываю пальцы лежащей на виду руки буквой V. Он замечает сразу. Прикрывает веки, вцепившись пятерней в челку. Я напрягаюсь. Настолько шокирован? Счел мой жест за проявление ненависти? Откройте же глаза, черт возьми. Поттер убирает руку от лба, возобновляя нейтральный разговор. Во взгляде у него веселье и отчаянная решимость, при этом кисть другой руки, свисающая с согнутого колена, столь же малоприметным жестом складывается в фак. Меня разбирают смех и досада. Фак явно предназначается нам с покойным Лордом, возвышенные чувства — видимо, тем, от кого он собирается меня защищать, если я вдруг решу вывесить Черную метку над Визенгамотом (или что он там себе по этому поводу вообразил?)

За разговорами мы встречаем утро. Полосы света в верхних окнах сначала сизые, потом желтые с розовым. На полу и стенах распускаются цветные зайчики витражей.

— Ну что, завтракать и спать? — спрашивает Поттер.

Я извлекаю из сумки крошечный сверток, который снаружи оказывается целым холмом из пирожков и еще один — с фруктами.

— Джеймс! — говорит Поттер посредством соноруса. — Иди к нам, завтрак на полу!

Он приходит, мы старательно игнорируем друг друга.

— Еще у меня есть вино, шесть бочек, — сообщаю я. — У эльфов больше никакого питья в закрытых емкостях не было, и ваша подруга велела брать, что есть. Сказала, что лучше мы тут все сопьемся, чем...

— Спиваться не будем, — отвечает мистер Поттер. — Когда понадобится, превращу его в воду.

Я фыркаю, он тоже улыбается.

<> <> <>

Снаружи все казалось очень просто: я знал, что создатели карты были по современным меркам довольно посредственными магами, все четверо. Даже если они объединили силы, моего Магикус экстремус должно было хватить за глаза, но ничего не получалось.

Я беспокоился за Аля. Рационального объяснения этому не было. В нашем Аврорате, хвала Кингсли с Мерлином, все вежливы и гуманны. И если в стажеры еще могут затесаться дикари, к моему делу случайных людей не подпустят на милю, им будут заниматься только лучшие специалисты, корректные, как дворецкий у Малфоев. Но вдруг... вдруг... В этот момент я понимал всю чокнутую родню подозреваемых, насылающую на нас проклятия.

В конце концов, что я так над ним трясусь? Это просто смешно. Он же маг! В его возрасте я уже перенес пару качественных Круциатусов, сотню переломов, мелкий садизм Амбридж — и, Мерлин, кем бы я стал без этой закалки? Гиацинтовой феей? Уже будучи членом правительства, беспрекословно выполнял приказы авроров. Сколько раз на каменный стол передо мной ставился казенный стакан с прозрачной жидкостью... (От легилименции, правда, всегда отказывался: все вопросы проходят неоднократную проверку, ментальное вмешательство проконтролировать сложнее). Я трижды был подозреваемым, десятки раз — свидетелем, и никогда, в том числе в первые годы, не ощущал ни страха, ни дискомфорта. Да что там я, — если бы сейчас в качестве обвиняемых должны были забрать Джеймса или даже Луну, я пожелал бы детям удачи и порадовался, что они интересно проведут время — хоть какой-то реальный опыт!

Со Снейпом все было иначе. Стоило мне представить его хотя бы проходящим стандартную процедуру задержания, все эти "Сядьте!", "Встаньте!", "Руки в стороны!", и я готов был грызть эту проекцию зубами. Собственно, после того как ее не взяли обычные заклинания, практически этим я и занимался.

Где он сейчас, что делает?

Обессилев, я сел на пол. Джеймс находился рядом, и я произнес заклинание легилименции. Мне надо его увидеть, хотя бы так. Джеймс все равно не почувствует вмешательства. Все, что у него останется на память от моего самоуправства, — легкое ощущение того, что он видел себя со стороны. Со временем он поймет, если вспомнит, но мне плевать. Мне нужна их первая встреча, только первая встреча. Я не хочу ничего знать о конфликте. Раз Аль не хочет. Хватит с меня Думосброса.

Закрываю глаза. Есть. Ранняя осень, сверкающие многогранники теплиц похожи на нелепые кристаллы. Теплицы заперты, но некоторые растения за лето пускают отростки от корней наружу. Аль наклоняется над одним из них, высыпает на него из кармана синий порошок, отходит, наблюдает. Сколько же в нем от Снейпа! Выверенные движения, спокойная любознательность исследователя. Прищурясь, смотрит куда-то вбок, покусывая нижнюю губу. Поворачивает голову, замечает меня, точнее, Джеймса. Я со смешком встречаю его холодный взгляд, и он отворачивается с брезгливой гримасой. Которая тоже напоминает мне о Снейпе. Я немного теряю концентрацию, и в голову начинают лезть лишние образы. Поспешно произношу Фините. Больше не могу оставаться на одном месте. Надо искать выручай-комнату, возможно ее можно будет использовать как "лифт".

На сей раз замок не собирается меня выручать. Я опять стал представлять себе арест Аля. Что, если он окажет сопротивление и... Чушь, все чушь. Если мы благополучно вернемся, в чем я почти не сомневался, максимум, что грозит паршивцу, — это отчисление из Хогвартса. Но школа не Аврорат, на ее руководство я запросто смогу повлиять. Мерлин, о чем я думаю?! Я сошел с ума, я общественно опасен, надо предупредить Невилла. Пусть отправляет в отставку. Буду использовать свое влияние хотя бы как частное лицо.

Когда исчерпаны практически все идеи, приходит время вспомнить древнюю поисковую магию, якобы позволяющую обнаруживать чары. Она бестолковая и затратная. Я минут десять декламирую тарабарщину, чтобы убедиться в ее неприменимости. Все, в ближайшее время я буду не способен к заклятьям. Надо отдохнуть. Интересно, сколько у меня осталось времени до расследования? И есть ли оно, это время? Внезапно я соглашаюсь со всем, о чем говорил Аль, ругая нашу политику. Пытаясь оградить магов от преступности и экономических проблем, мы лезем в частную жизнь и разрушаем обособленность. Чем обернется новая система в чужих руках или в более жестких условиях?

В памяти всплывает еще несколько третьесортных заклинаний...

— Мистер Поттер!

Из-за постоянной скуки я совершенно разучился контролировать эмоции. Я рад его видеть, но боюсь, что за эту радость придется слишком дорого заплатить. И я опять срываюсь. Теперь он точно решит, что я зарвавшийся псих.

Оказывается, пока я тут изводился, он до полуночи отсиживался у привидений. Потом увидел в Хогвартсе Гермиону, частично рассказал ей правду, частично наврал от моего имени, и эта парочка под носом у авроров "обчистила" кухню.

На Джеймса я не обращал внимания. В смысле, не больше, чем обычно. Зря, как выяснилось. Он, разумеется, не понял моего отношения к Райту, — при нем я еще ни на кого не повышал голос, — и стал угрожать. Когда он заговорил, я словно первый раз в жизни увидел собственного сына. Довольно высокий для своего возраста, унаследовавший от Джинни броскую, почти женственную красоту черт лица. Одет астрономически дорого. Высокомерный и... равнодушный. Я даже не знал, с кем сравнить. Малфой? Тот был как-то попроще, питал ко мне страстную ненависть, мы были эмоционально зависимы. Возможно, с таким скучающим видом Драко мог бы отчитывать прислугу.

Упоминание мимблтонии резко вывело меня из состояния созерцания, в котором я завис от усталости — поисковая магия была явно лишней. От Джеймса я отмахнулся, на Райта не решался посмотреть. Уроки гербологии давным-давно были выкинуты из головы, но мимблтонию забыть невозможно — клейкая, едкая, воняющая свинарником ботва. Мне казалось, что сейчас, что бы я ни сделал, все мои слова будут пахнуть мимблтонией. Разве что дать непреложный обет? Это был бы достаточно широкий жест. Жаль, что сил на него не хватит. Или все-таки хватит? Пытаюсь сконцентрироваться, как для заклинания, чтобы оценить ресурсы организма, и меня ощутимо пошатывает. Этого только не хватало!

— Господин министр? — сквозь шум в ушах мягкая предостерегающая интонация. Маленький Снейп. Я буду защищать тебя в любом случае. Только не злись.

Наконец поднимаю глаза и обещаю: "Все будет хорошо", но не слышу в своем голосе ничего кроме отчаяния. Тянусь руками к шарфу, расправляю мягкую ткань. В этот момент я напоминаю себе всех бабушек мира, которые делают для внуков то немногое, что могут, — вяжут шерстяные подарки и потом, провожая, укутывают своих чад потеплее так старательно, как будто глупый кусок ткани спасет непоседу от всего ужасного, что ждет за порогом. А ведь я, между прочим, еще не совсем бабушка. Мой шарф — один из первых артефактов Ваззолера, на него такие чары наложены, что на ЗОТИ можно уже не ходить. Я хороший маг, у меня куча друзей, и если должность у меня не самая запоминающаяся, то только потому что я всегда переходил на самый проблемный участок. Почему же сейчас я чувствую себя таким беспомощным?!

— Это больше не повторится, — говорю я.