— Да. Хотя до сих пор идут дебаты как именно. Одни стоят за то, чтобы протянуть ветку к нам, другие — к Кедровому броду. Там есть удобный спуск в каньон, и не потребуется отдельная станция. Опять же — Южная Тропа рядом.

— Тогда почему всё ещё спорят? — удивился Гай.

Тари расставила чашки и стала разливать содержимое чайника. Над столом потянулся пряный шоколадный аромат.

— Предполагается, что в горах за Острогом есть большие месторождения олова и меди. А дальше, к Хребту Белых Источников, ещё и золота. Если это так, то дорогу поведут сюда.

— Ясно. А кто-нибудь точно знает, есть ли эти месторождения?

— Лустроний. Он самый большой сторонник этой идеи.

— Лустроний?

— Маний Лустроний. Пожалуй, самый богатый из горожан. Если, конечно, не считать, что он не совсем горожанин. Скорее бывает здесь наездами. Он совладелец железнодорожной компании и собственник половины земель в окрестностях. Поэтому и считается почётным гражданином Острога с правом голоса на собрании.

— Надутый тип и сноб, — прокомментировала Тари, — и прожектёр. Мечтает провести железную дорогу на запад до самого моря. А сам без охраны и носа из дома не высунет.

— У каждого может быть своя мечта, — пожал плечами Ральс, — так или иначе, но он оплатил несколько геологических экспедиций и клянётся, что город озолотится, если железная дорога будет построена здесь. Но убедить в этом больших шишек из руководства компании пока не смог. Те прислали свою комиссию.

— И что? — Гай отхлебнул из чашки, приятное тепло разбежалось по телу.

— В начале лета всех геологов перебили туземцы где-то в предгорьях Хребта Белых Источников.

— Какой ужас!

— И не говорите. Будто не в наш век живём, — Ральс сокрушённо покачал чашкой, — бедняги так и не успели толком ничего выяснить про месторождения. А железную дорогу планировали начать строить ещё в этом году. Даже не знаю, отложат ли теперь строительство или нет.

— Я и не предполагал, что туземцы на такое способны... — Гай поёжился.

— Дикие люди, — кивнул механик, — к счастью в наших местах их уже давно не было. Впрочем, хорошо вооружённому человеку практически ничего не грозит. Ружья и сталь правят миром. Кстати, я занимаюсь ремонтом оружия. Если ваше нужно будет, к примеру, слегка усовершенствовать...

— У меня нет оружия, — признался Гай.

— Что?! — Ральс чуть не расплескал содержимое чашки.

— Наверное, в конторе должно что-то быть. Принадлежащее компании, — смутился юноша.

— Наверное... Вы же телеграфист. Вам рано или поздно нужно будет ехать на линию. И что вы там будете делать без оружия? В степи? Или в горах? Как только можно быть таким беспечным...

— Думаю, Гай просто ещё не очень хорошо освоился в наших краях, — вступилась за него Тари.

— Мы его освоим, — заверил Ральс, — у меня как раз есть в продаже несколько крайне подходящих образцов. Очень недорого. В отличном состоянии.

— Я обязательно с ними как-нибудь ознакомлюсь, — засуетился Гай, — но мне ещё нужно вернуться в контору и заняться инвентаризацией.

Днём помещение казалось меньше и ещё более запустелым. При свете можно было различить внушительные залежи пыли и украшенную трупиками мух кисею паутин. Гай с любопытством оглядел коллекцию рогов на стене. В основном они принадлежали разным видам оленей, но попадались антилопьи, бизоньи, бычьи и ещё какие-то Гаю неведомые.

Налюбовавшись, он прошел через пыльную комнату к прилавку и ширме. Телеграфный аппарат был запылён, но выглядел исправным. Гаю бросились в глаза отпечатки сапог, нарушавшие девственную ровность толстого слоя пыли.

— "И когда я успел столько натоптать? Наверное, это Сертий и Тари пока меня будили".

Он задумался и ещё раз скептически осмотрел следы.

— "Нет. Это не Тари. Точно. С таким-то размером сапога".

Поражённой догадкой Гай заглянул дальше за ширму и похолодел. Несгораемый шкаф был распахнут настежь и его содержимое вывалено на пол.

— "Пока я лопал макароны, кто-то забрался в контору!!" — пронеслось в голове, — "проклятье! Касса! Деньги!!"

Он бросился на колени и заглянул в холодное нутро сейфа. Аккуратно завёрнутые в восковую бумаги цилиндрики и кирпичики невозмутимо лежали на нижней полке. Гай вынул один из распечатанных столбиков и вытряс на ладонь тусклый серебряный кругляшок. С его чеканного аверса на него с укоризной глядел увенчанный короной и кутавшийся в заколотый фибулой плащ монарший профиль.

Дрожащими руками телеграфист убрал монету обратно и стал разбирать лежавшее на полу. В основном переплетённые в кожу тетради учёта телеграмм и почтовых отправлений. Он наугад открыл несколько и пробежал глазами по аккуратно разграфлённым листам. Почерк у его предшественника был отвратительный, Гай едва мог разобрать написанное.

Кроме тетрадей в общей куче нашлись какие-то расписки, несколько конвертов, пустые бланки, пара листов почтовых марок.

Он бессильно сел прямо на пол и тупо посмотрел на вскрытый сейф.

— "Но зачем"?

Через пару минут ему в голову пришла новая мысль. В спальне должен был храниться бухгалтерский журнал.

Гай поднялся и направился в спальню. Зайдя внутрь, он в голос выругался, что, скажем честно, бывало с ним крайне редко.

Служившая кабинетом и спальней комната была перевёрнута вверх дном. Шкаф, сундуки и тумбочка открыты, кровать завалена пропахшей нафталином одеждой, книгами и свитками. На полу под ногами шуршали бумаги. Кажется единственной непострадавшей частью обстановки был пюпитр с молитвенником, сиротливо пылившийся в дальнем углу.

Гай почесал в затылке, потом бесцельно прошёлся по комнате. Нашёл в общей куче гроссбух, повертел в руках и хотел положить на тумбочку. Но там уже лежала книга, видимо заинтересовавшая неведомых грабителей. По крайней мере, она не валялась с остальными на кровати, а была аккуратно помещена на тумбочку у двери, как будто те перед уходом её просматривали. Это была книга большого формата, в аккуратном кожаном переплёте, довольно затёртом от частого употребления, но без названия.

Гай взял её и покрутил в руках. Книга была тяжёлой, судя по весу и корешку — на хорошей бумаге, обычно идущей на печать гравюр. Он распахнул её наугад, посмотрел на рисунок, густо покраснел и захлопнул. Быстро положил обратно на тумбочку и нервно протёр руки о полы костюма. Некоторое время задумчиво рассматривал неподвижно лежавший том, затем вернулся к осмотру комнаты.

Он понятия не имел, что могло пропасть. В конце концов, он видел комнату только мельком ранним утром. И тогда ему было не до подробного её изучения. Гай подошёл к пюпитру и взглянул на молитвенник. Ненарушенный слой пыли позволял сделать вывод, что книгу уже давно не трогали. Он взял её в руки. С обложки посыпались крупные хлопья, на деревянной глади пюпитра остался чёткий прямоугольный отпечаток.

Гай раскрыл молитвенник. Обычное дорожное издание. Мелкий шрифт, множество глав и параграфов с подробными комментариями и уточнениями назначения и обстоятельств когда лучше какой раздел читать. Штемпель телеграфной компании внутри обложки — книга была штатным инвентарём конторы. Тонкая бумага пожелтела по обрезу от времени, но внутри оставалась чистой и ровной. Судя по всему, открывали книгу исключительно редко. Если вообще открывали.

Гладкость нечитанных страниц нарушала едва заметная прямоугольная выпуклость. Как будто между ними было вложено что-то чужеродное. Из любопытства Гай пролистал дальше и обнаружил залипший между страницами листок. Точнее несколько листков.

Больший представлял собой аккуратно сложенный кусок тонкой, но плотной бумаги. Судя по рваному уголку, раньше он был куда-то вклеен, но затем вырван. Гай развернул плотно слежавшуюся бумагу. Это оказалась обычная пятимильная топографическая карта. Гай различил жирные полосы рек и тонкие контуры изолиний. На карту были чернилами от руки нанесены какие-то символы и значки, иногда с подписями. Почерк был округлым и ровным, почти каллиграфическим.

Ручей, выходы пирита... Скала, косой взброс, мергель... Дайка, направление северо-восток с уклонением к востоку...

Смысла подписей Гай особо не понимал, но догадался, что это пометки геологов. Символы тоже напоминали минералогические.

Он сложил карту обратно и посмотрел на оставшиеся листки. Судя по всему, они были вырваны из блокнота или чего-то подобного и густо исписаны карандашом с обеих сторон. В отличие от карты почерк был корявым и неровным. Видимо писали в спешке или не в очень удобном месте. Плюс ко всему текст изобиловал сокращениями и непонятными терминами.

Денуд. равн. Больш. каньон к сев-зап. Базальт. Гнейс. Постделюв. глины по дну. Речные наносы мал. мощн. Зал. 2 шурфа. Результат отриц. Завтра переносим лагерь нов. место. Может хоть комаров будет меньше.

Единственное, что смог понять Гай из всей этой абракадабры — перед ним записки геологов. Возможно, покойный Аллий интересовался геологией и забыл их в этой книге. Странно, конечно, что именно в молитвеннике.

Гай сложил листки, вложил их обратно и вернул книгу на пюпитр. Потом взял гроссбух и направился к сейфу. Тщательно пересчитал деньги и сверил с записями в книге. Положил гроссбух на прилавок, надел шляпу и направился к выходу. По дороге остановился, и вернулся в спальню. Забрал с тумбочки том с гравюрами, и после некоторого размышления убрал его на самое дно шкафа.

Префектура занимала отдельный и довольно большой дом на главной площади Острога. У крыльца на толстой жерди вяло колыхался выгоревший на солнце штандарт с аббревиатурой ПНК. Официально она расшифровывалась как "Префекторий Народа и Коллегий", но острословы давно придумали массу альтернативных вариантов типа "пришёл нам конец", "путь на каторгу" или "подойдём, наорём и конфискуем".

Гай миновал традиционную приветственную вывеску — "мы сделаем ваш день" — и зашёл внутрь.

Там было пусто, и стоял лёгкий запах оружейного масла и отчего-то яичницы с укропом. За конторкой сидела хмурая девушка и листала какой-то журнал. Услышав входящего, она отодвинула журнал в сторону и посмотрела на Гая. У неё было крупное скуластое лицо с на редкость мрачным и серьёзным выражением, и холодные серые глаза. А вот нос, на вкус Гая, казался несколько длинноват и портился широкой, чуть квадратной спинкой у переносицы, впрочем, это немного компенсировалось симпатичными ямочками на щеках. Стянутые в пучок на затылке волосы были длинные, жёсткие и чёрные, как конская грива. Чуть повыше воротничка её точёную шею охватывал вышитый бисером и серебряными бляшками кожаный ремешок, больше напоминавший ошейник, нежели колье. Спереди к нему был подвешен внушительного размера плоский и чуть иззубренный по ребру клык неизвестного Гаю зверя.

— Что случилось? — поинтересовалась девушка с металлом в голосе.

— Я ваш новый телегра... — начал Гай.

— Я в курсе. Вы зашли только представиться?

Гай отрицательно замотал головой.

— Значит, что-то всё-таки случилось? И когда только успели...

Несколько сбитый с толку Гай лишь кивнул в ответ.

— Вы так и собираетесь объясняться жестами? Между прочим, я прекрасно понимаю по-олтимски.

Скрипнула дверь, запах яичницы резко усилился и в комнату ввалился грузный толстяк со сковородкой в руках. Судя по круглому нагрудному жетону, это был один из сотрудников префектуры. Судя по тому, что значок был серебряным — не рядовым её сотрудником.

— Всё готово, Гвейдд... А... О. Что-то случилось?

— Взлом. Сейф. Телеграфная контора, — выпалил Гай.

— Ага, — сказала девушка, — деловито извлекая из-под конторки толстую регистрационную книгу.

— Ого! — воскликнул толстяк, взмахнув сковородкой так, что Гай всерьёз испугался за будущее яичницы.

— Как много украли? — девушка обмакнула перо в чернильницу, и ожидающе посмотрела на телеграфиста.

— Нисколько, — сообщил Гай, — то есть все деньги на месте, а насчёт...

— Вы что, издеваетесь? — девушка возмущённо метнула перо обратно в чернильницу.

— Нет, — обиделся Гай, — ничуть. Кто-то вломился в контору, перевернул всё вверх дном, но если верить отчётности все деньги на месте.

— Может что-то другое пропало? — с надеждой в голосе поинтересовалась девушка.

— Не знаю, — развёл руками телеграфист, — понимаете, я только вчера приехал и ещё не успел...

— Нет это вы должны понимать, — девушка строго поглядела на Гая, — кража со взломом должна включать в себя кражу. Обязательно. Иначе не бывает.

— Но...

— А взлом без кражи не числится в списке правонарушений. Я не могу такое написать в журнале регистрации. Это максимум нарушение общественного порядка... Кстати — а что вы делали в момент взлома?

— Я?! — оскорбился Гай, — я обедал. У меня даже свидетели есть!

— То есть, как причинение беспокойства тоже не выйдет — девушка в задумчивости закусила кончик пера, — может как порчу имущества. Замки сильно пострадали?

— Замки? Нет. Такое впечатление, что всё вообще открыли ключом...

— Нет, вы всё-таки издеваетесь, — девушка отложила перо и мрачно уставилась на Гая, — как я должна зарегистрировать преступление? Ничего не украдено, ничего не сломано. В чём тогда вообще проблема?

— Не спеши Гвейди, — вмешался толстяк, — сейчас мы что-нибудь придумаем.

— Придумаем? — девушка обернулась к толстяку, — вы то придумаете, а вот с кого шеф Муммий три шкуры спустит за бардак в отчётности? Может угадаешь?

— Да не переживай ты так, — махнул рукой толстяк, — лучше попробуй, пока не остыла.

Он широким жестом сбросил со стола на пол какие-то бумаги и водрузил туда сковородку.

— Шеф — милейшей души человек, — добавил толстяк, — когда трезвый, конечно...

Девушка внимательно посмотрела на яичницу и сглотнула. Взгляд Гая тоже направился к сковороде. В её чугунных объятьях шкворчала и пульсировала нежная бело-жёлтая плоть блюда, сквозь которую проступали крупные ломти бекона и тщательно накрошенная зелень. Телеграфисту подумалось, что, пожалуй, обед у семьи Демиза на самом деле был не таким уж и сытным. На лице девушки отразилась явная внутренняя борьба.

— В принципе, — начал Гай, — я не то, чтобы тороплюсь...

Выражение лица девушки стало чуть мягче.

— Обо мне что-то говорили? — донёсся низкий и чуть хриплый голос.

Толстяк едва заметно вздрогнул. Девушка чуть побледнела, вскочила с табурета и вытянулась во весь рост, нервно сдёрнув читанный раньше журнал вниз на сиденье. Гай с некоторым удивлением обнаружил, что она была очень высокой. Выше него самого.

— Шеф Муммий. Мы. Мы только...

— Тише старшина. Тише.

— Но шеф...

Вошедший был высок, худ и костляв. Его тощее лицо, казалось, даже чуть заострялось к подбородку, и загорело до цвета хорошо выдубленного ремня, а синие глаза почти утонули под кустистыми седыми бровями. Голос у шефа был спокойный, негромкий, но заставлявший Гая отчего-то вздрагивать.