Подрядчик (отрывок)

Не приснилось... Нащупав на столе пачку "Беломора" и коробок спичек, я прикурил папиросину. Голова стала соображать намного лучше. По большому счету, все остается без изменений, приоритетная задача — найти Семенова, а там видно будет. Другой вопрос — в таком виде хорошо стоять перед командармом полвека назад, мог бы и медальку получить, а сегодня первый же мент меня повяжет. По меньшей мере, стоило отмыться от крови, и, если повезет — от грязи тоже. Немаловажный момент — стрелки на ходиках показывали половину пятого, и, судя по всему — не утра, значит сегодня Евгения Борисовича в институте уже не поймаю...

— До апельсина, — махнул я рукой. — Завтра найду.

Опустошив карманы, сложив вещи в шкаф, я взял одежду в охапку и отправился в баню. Здесь, подкинув дровишек, утопив шмотки в тазике с водой и присыпав их половиной пачки порошка, я принялся за руки. Кровь не отмывалась, а отламывалась целыми кусками. Вспомнив кое-что, я поднял половик в предбаннике и открыл погребок. Пятилитровая алюминиевая канистра с пивом оказалась на месте. Да-да, батя у меня человек запасливый! Сделав несколько глотков прямо из горловины, я понял — вот оно, счастье! Но самое обалденное то, что уже почти сутки молчит телефон, никто меня не долбит, никто не хочет ни новый коттедж, ни зарплату, никто не предлагает купить кирпич по "конкурентной" цене. Лепота!

Вообще, мне очень повезло — Семенов мог отправить меня и во времена Монголо-Татарского Ига, а в тринадцатом веке, судя по слухам, таксисты были менее сговорчивы. Кол, костер, колесование — выбирай. А так... я — в конце восьмидесятых! Признаться, мой любимый отрезок в истории — культ здоровых пушек типа IMI Magnum Desert Eagle, мощных автомобилей типа Ford Bronco, мода на пышные женские прически и короткие юбки. Секс, наркотики и рок-н-ролл, все как полагается. Правда, все это было там — за железным занавесом, у проклятых капиталистов.

Развесив выстиранные вещи, одев все тот же халат, с канистрой подмышкой, я покинул баню. Но здесь меня ждал очередной сюрприз! Над грядкой с викторией склонилась совершенно потрясающая попка! Короткое летнее платьице с ромашками открывало красивые, загорелые ножки. Этот Советский Союз — прямо рай какой-то!

— Приветики! — произнес я.

— Ой! — резко развернулась девушка. — А вы кто?

Милое личико с острым подбородком и пухлыми губками, испачканными ягодами, окаймленное светлыми кудрями, огромные синие глазищи с ресницами такой длины, что ими подметать пол можно... гостья показалась мне смутно знакомой.

— Алексей, — представился я. — Но ты можешь звать меня просто Леша. Двоюродный брат Сереги, — добавил я, опережая ее вопрос. — А ты?

— Вика, — улыбнулась девушка, сверля меня глазами. — Я тут по соседству живу, — махнула она рукой. — Сергей с Таней попросили меня присмотреть за садом, пока они на конференции...

— Конференции? — переспросил я.

И тут меня как током ударило. Бывает же такое — не было необходимости, и не помнил, а тут — даже полку вспомнил — третья сверху, где у меня стоит книга Костина "402 метра", в которой хранится куча банкнот разных времен и народов, в том числе и две бумажки — тысяча злотых с изображением Коперника и пять тысяч злотых с изображением Шопена. Вот эти-то купюры я и привез в 1988 году, когда родители брали меня, десятилетнего пацана, с собой на конференцию в Варшаву. Это метко Акелла промахнулся!

— Ну да! — тряхнула кудрями Вика. — А вы не знали?

— Ах, да, да, да! В Польше! А то как же! Я сам-то не местный, в Пи... в Ленинграде живу. Вот, в командировку приехал, решил заглянуть... — на ходу придумывал я.

— Как интересно! — всплеснула руками девушка. — А я из Челябинска никуда ни разу не выезжала... а вы на озере уже были?

Видимо, озером она называла поросший камышом пруд, пляжа перед которым осталось полтора квадратных метра... Эгей! Я снова немного позабылся — сейчас, двадцать лет назад, Карповое еще в очень неплохом состоянии! Даже, наверно, и карпов, в честь которых названо озеро, не всех перевели!

— Нет, что ты, — отмахнулся я. — Я только недавно приехал. Даже еще пообедать не успел!

— Так давайте сходим, искупаемся, а потом я приглашаю вас к нам на шашлык! Хотите?

— Хочу, но... я без плавок...

— Ничего страшного, — доверительно сообщила она, подойдя поближе. — Я тоже!

— Ну! Это здорово меняет дело! — оскалился я. — Ты пиво пьешь? Вот и отлично!

На берегу девушка провела меня мимо пляжа, и, крутанув попкой, направилась в сторону ивняка. Хм! А я слышал, что в СССР секса нет! Не последовать за этими ногами было бы преступлением, и я, чуть отстав, чтобы дать насладиться глазам, пошел за ней. Поравнявшись с кустами, Вика раздвинула ветки, и исчезла в листве. Я продрался следом. Место, на котором мы оказались, мне было совершенно незнакомо. Забавно! А я наивно предполагал, что знаю здесь каждую травинку! Оказалось — нет!

Густая поросль ивняка создавала естественный тайник для небольшого пятачка песка, а камыши, торчащие из воды, скрывали от посторонних глаз прибрежную полосу. Ну просто идеальное место, чтобы скрыться от нежелательных наблюдателей!

Я влил в себя несколько граммов пива. Вика, перехватив емкость, сделала пару глоточков, и, развернувшись ко мне спиной, томно прошептала:

— Алексей, помогите, пожалуйста, девушке!

Потянув за лямочку, я развязал бантик на ее шейке, и платье упало к ступням проказницы. Перед моим взором предстала невероятной красоты спинка, покрытая ровным бронзовым загаром без следов от купальника, и два нежных полушария ее попочки. На правой ягодице, прямо около ложбинки, темнело родимое пятно причудливой формы — в виде галочки. Где-то я уже это видел... правда, в несколько ином ракурсе.

— Хм... Виктория... — произнес я, проведя пальцем по ее позвонку от шейки, почти до самого низа.

— Вероника, — поправила меня девушка.

— Что? — поперхнулся я. — Вероника? У тебя фамилия, случайно, не За... Зи... Зе...

— Зиманкова, — ответила она, разворачиваясь. — А откуда ты знаешь?

Еще бы я не знал! Звезда немецких фильмов начала девяностых годов! Да, да, тех самых фильмов, которые "дас ист фантастиш"! У одного из наших с Санькой одноклассников было около десятка кассет с участием этой актрисы, но, как назло — все без перевода. А жаль! В одной из картин Вероника как раз играла учительницу, и всем нам страсть как было интересно (естественно, исключительно в научных целях — как будущим абитуриентам), что же ей такого сказал студент, что она сразу начала раздеваться? К сожалению, все мы изучали английский...

— Слышишь? — трясла меня за руку порнозвезда. — Откуда знаешь-то?

— Да так, Серега рассказывал про тебя, — я звонко шлепнул ее по попке. — Айда купаться.

Ответ устроил ее не на сто процентов, но подозрений поуменьшилось. Будущая актриса, подняв сноп брызг, со всего разбега залетела в воду. Я вошел, пусть менее грациозно, но более надежно — как танк, не прорезав, а продолбив гладь озера, оставив за собой бурлящий след. Взмахнув руками, оттолкнувшись ногами от дна, я ушел под воду, в несколько гребков преодолел десяток метров, и, всплыв, брассом устремился к центру озера.

Черт, а это прикольно! Лет семь так не отдыхал, уже успел позабыть, насколько могут быть приятны простые человеческие радости. Нет, скай-дайвинг на побережье Кубы, водный мотоцикл на Лазурном берегу, крутые виражи на прототипе Porsche GT3 на Нюрбургринге и переход на лыжах по Антарктиде — тоже весело, но, как-то приелось. Удовольствие, оказывается, можно получать и таким простым способом! Признаться, даже звезда порнофильмов, барахтающаяся рядом, вызывала меньше эмоций, чем пахнущая тиной вода и палящий диск солнца. Перевернувшись на спину, раскинув руки и ноги, покачиваясь на волнах, я блаженно прикрыл глаза.

— Ой! — раздался рядом голос Вероники. — А это у тебя что — водолаз с трубочкой, или ты на бревне с сучком лежишь?

Девушка шлепнула меня по плечу, и, поднимая сверкающие на солнце брызги, отчаянно работая руками и ногами, загребла к берегу.

— Ах, сучка! — воскликнул я. — Догоню!

— Попробуй! — крикнула в ответ соседка. — Только карпа на свою наживку не поймай!

Конечно, и пробовать было нечего — один мой гребок — три ее, по силе, а частота — та же. Но, продолжая играть, я догнал Веронику только у самого берега. Плыть дальше фарватер не позволял — киль за дно цеплялся. Актриса уже достигла мелководья, и, грациозно выставив попку, прогнув спинку, по-львиному оглянувшись через плечо, на четвереньках выходила из пены прибоя. Здесь я ее и настиг. Если в СССР секса еще нет, то пора исправить это упущение. Намотав роскошные длинные волосы на кулак, я поставил развратницу на колени, мои губы нашли ее губки, а вторая рука сжала упругую грудь девушки...

Мы еще долго пролежали на песке, загорая. Причем у меня были все основания предполагать, что мой загар равномерным не получится — плечо закрывала от лучей голова девушки, грудь — ее рука, а низ живота — ее бедро.

— Знаешь, — произнес я, зевнув. — Я тебе завидую.

— Да? — приподняла голову Вероника. — Это чему же?

— У меня никогда не будет такого потрясающего секса с самим собой!

— Да что ты! — удивилась она. — Да ты даже представить себе не можешь, как я тебе завидую!

С Карпового уже дул прохладный ветерок, шелестя листьями ивы над головой. Солнце, сверкнув напоследок лучами по водной ряби, едва не задев провода высоковольтной линии, спряталось за вершинами берез... Как-то кстати вспомнилось, что я почти двое суток ничего не ел — только закусывал, а кто-то несколько часов назад соблазнял меня шашлыком...

— Ты, кстати, что-то обещала, — напомнил я.

— Да? — привстала Вика, больно уперевшись в меня коленкой. — И что же?

— Здрасти, приехали! А Шашлык? Было дело?

— Было, — согласилась девушка. — Ну, пошли. Приглашаю тебя в гости.

Неудивительно, что раньше (или, правильнее — позже?) я не встречал звезду голубого экрана — участок Зиманковых располагался в противоположном конце садов, где, у второй проходной, находился и еще один магазин и еще одна колонка. На собрания в садоуправление я за всю жизнь так ни разу и не сходил, так что и там мы встретиться никак не могли.

В тени яблони, напротив участка Вероники, стояла совершенно потрясающая белая "ноль вторая" со шторками на задних окнах и государственными номерами. Мы в детстве называли такие "злая морда"... да потому что морда у нее на самом деле злая — широкая фальшрешетка радиатора, напоминающая оскалившую пасть, раскосые прямоугольные глаза, и блестящий хром. Сволочи, испортили аппарат в начале девяностых, когда заменили металл на черный пластик — автомобиль сразу потерял свой лоск. Да и само качество металла стало намного хуже — батя запарился с такой же. Что он не делал со своим Волгарем — ржавел, зараза!

— У тебя папа — крутая шишка? — осведомился я, поравнявшись с "ноль второй".

— Нет, то ты, — отмахнулась девчонка. — Это не его! Наша — вон стоит, — Вика указала подбородком на светло-бежевую "шестерку" за оградой. — А это — Семенов в гости приехал.

— Кто-кто? — переспросил я. — Семенов? Не Евгений ли, случайно, Борисович?

— Ты всех, что ли, знаешь? — удивленно воскликнула Зиманкова. — Он самый!

— Ну... э-э... — я лихорадочно соображал, как выкрутиться на этот раз. — Я в командировку-то как раз к нему и приехал! Он же преподает в...

А вот это уже была проблема. Я, хоть убей, не помнил, как назывался родной институт двадцать лет назад, а названий, слава Богу, у него сменилось немало... ЮУрГУ — это, кажется, с конца девяностых, до того, по-моему, ЧГТУ... но с какого времени он назывался так, и с какого года — вот это загадка!

— ЧПИ, — подсказала девушка.

Да, точно! Челябинский Политехнический! Но, если честно, такие совпадения уже не настораживали — они пугали! Как-то слишком метко промахнулся Акелла, чтобы все это было всего лишь набором случайностей!

Теперь не Вероника меня вела — я бежал вперед нее. Участок Зиманковых, признаться, оказался на уровне, но все говорило о том, что глава в семье явно не муж. Весь сад утопал в цветах — розы, герберы, хризантены, астры, промеж которых вились аккуратные дорожки, вымощенные плитняком. Небольшой опрятный домик обвивал дикий виноград, а через бреши в зелени виделась розовая краска.

В беседке у мангала сидели четверо. Двоих я узнал сразу — чета Семеновых — Евгений Борисович и тетя Лена. Крепкий мужчина (теперь я понял, в кого пошел Санька!) имел очень мало общего с тем профессором, которого я запомнил с нашей последней встречи — когда он уезжал за границу. Прошло всего около полутора десятков лет, но ученый, как оказалось, постарел за это время на все двадцать пять! Сейчас — крепкий, черноволосый, с ярко-синими глазами, а в начале XXI века — иссохший, совершенно седой, с пробивающейся лысиной и потухшими, выцветшими глазами... интересно, что же с ним произойдет? Впрочем, страну вскоре начнет лихорадить не по-детски. А вот тетя Лена изменилась слабо! Ей сейчас, должно быть тридцать два, но выглядела она ненамного старше Вики, да и через пятнадцать лет ей никак нельзя будет дать и сорока.

Худощавый, невысокий мужчина с всклоченными волосами, видимо, приходился моей любовнице отцом, а сидящая рядом пышная женщина с властным взглядом — матерью. Хм! Могу поспорить на что угодно — рук, чтобы обнять свою жену, ему явно не хватало! Радовало то, что я оказался прав — рулила в семье явно мать. Однако, непонятно было другое — как у этой четы могла родиться такая красавица-дочка?

— Мама, папа, дядя Женя, тетя Лена — всем привет! — поздоровалась девушка. — Познакомьтесь — это Алексей, двоюродный брат Сергея... ну, Таниного мужа с четвертой улицы, — пояснила Вероника, встретив строгий взгляд матери.

— Женя, — протянул руку Семенов. — Моя жена — Елена.

— Алексей, — ответил я крепким рукопожатием.

— Станислав Эдуардович, — представился Зиманков. — И моя благоверная — Мария Ильинична.

Мне еле удалось проглотить смешок. Мария Ильинична — ей это подходит!

— Алексей Сергеевич, — чуть кивнул я.

— Да что же вы стоите? — всплеснула руками хозяйка. — Присаживайтесь! А то ведь знаете — в ногах правды нет.

Я сел на скамейку, Вероника бесцеремонно устроилась на моих коленях, за что удостоилась очередного испепеляющего взгляда матери.

— Нет, — покачал головой супруг. — Молодежь нынче совсем не та пошла... Мы то с тобой, Женька, помнишь, как девушку в юбке хотя бы до колена увидим — так событие же было! А если без платка на голове — так вообще караул!

— Ладно тебе, Стас, скажешь тоже, — отмахнулась Семенова. — Это у вас, в Осиновке, может и так, а я же вообще шляпки не признавала, и сейчас не признаю.

— Ой, подруга, скажешь тоже, — запричитала Мария Ильинична. — У нас в колхозе и без сапогов-то никто со двора не хаживал!

Краем глаза я заметил, что профессор уже начал зеленеть от такой высокоинтеллектуальной дискуссии.

— Но аппарат отличный, — гаркнул он своим зычным голосом, натренированным годами нелегкого труда лектора. — Динамика — во! — Евгений показал большой палец. — Идет мягко, как корабль по волнам. Правда, четырнадцать литров на сотню...