Любимчик богов

Возки, на которых сложили разбойников, и тело упыря уже вытянулись один за другим, и потихоньку караван двинулся вперёд.

Горыня поклонился до земли бабке Анастасье, что привечала его, когда все в селе отвернулись, обнял на прощание, легко взлетел в седло, и легким хлопком коленей послал Обжору ходкой рысью чтобы догнать голову колонны где ехал Савва.

В разговорах и неторопливой езде, по Царскому Тракту провели пять дней, столуясь в придорожных трактирах и один раз остановившись на берегу широкой реки, которую называли Волгла.

На реке вопреки ожиданию Горыни, было вполне оживлённое судоходство. Сновали крупные баржи, широкие лодки, и высокие парусники.

Савва, вышедший к утёсу вместе с другими, вдруг поднёс ладонь, к глазам закрываясь от солнца, и ткнул пальцем в едва заметную точку в небе.

— Глади-ко, почтовый из Новограда пошёл. Смотри Горыня, такого чуда мож и не видывал никогда, чтобы люди-то по воздуху словно птицы.

Горыня чуть напряг зрение и действительно увидел на фоне небесной синевы, чуть вытянутый пузырь за которым тянулся едва видимый дымный след.

— А летает, на угле что ли?

— Ты бы ещё сказал на дровах. — Савва рассмеялся в голос. Нет не на угле, но земляное масло жрёт исправно. Сам видел, как заливают из бочки.

— А корабли такие есть? Ну на земляном масле. — Поинтересовался Горыня, и оглянулся на посерьёзневшего тысячника.

— Есть как не быть-то. — Только дорого то. Вон у нас всего пара, у Нижегородцев два десятка, у Астраханцев, с сотню, да в Русском море с сотни две. Вот те точно на угле ходят. Только не обычном, а горючем камне, что добывают из земли. А вообще это тебе к розмыслам княжьим, да вот не любят они вопросов.

— Это понятно. — Горыня кивнул и пошёл рассёдлывать Обжору.

4

— Да, какая-то недетская сказка у нас получилась, — подумал Колобок, дожевывая остатки лисицы...

В Медведевск входили после полудня, когда тучи заволокли небо мутной пеленой, грозясь пройти долгожданным дождём.

Сам город судя по рельефу и расположению реки, находился там или примерно там где в оставленном мире располагался Городец, в семидесяти километрах от Нижнего Новгорода. Только был Медведевск куда крупнее Городца девятнадцатого века и по окраинам стояли высокие наблюдательные вышки с тремя ярусами для стрелков, и окружённые двухметровым частоколом. Своеобразные миникрепости, отмечавшие край городской черты.

Дома в городе были в основном деревянные, но много было и каменных домов и домов с каменным первым этажом.

Горыню поселили на подворье8, выделив на удивление чистую комнатку на втором этаже трёхэтажного дома, где на первом был трактир и службы, а на втором и третьем — комнаты постояльцев.

Покидав вещи, Горыня сразу отправился в Серебряный Приказ, который в этом мире был чем-то вроде банка. Принимал на хранение деньги и выдавал именные пайцы, которые можно было обналичить в любом месте государства, и даже в некоторых странах. Взамен денег, вынесли небольшую прямоугольную пластину с дыркой и затейливым тиснёным рисунком в виде сокола, потом укололи палец, и размазав кровь Горыни по металлу дождались когда та мигнёт синим свечением. Потом сделали оттиск пластины в книге, и отдали пайцу новому владельцу.

'Средневековье блин'. — Ворчливо прокомментировал Горыня увиденный способ идентификации владельца. — 'Что, дальше? Интернет на блюдечках с яблочками, и вещательные станции с диджеями — котами-баюнами?'. Но ворчал он скорее по неизжитой ещё стариковской привычке, примеряя новый мир на себя, и осознавая, что кое-где, этот мир ему довольно велик, а кое-где просто не укладывается в понятные рамки.

Потом он жуя пирожок со стерлядью прошёлся по городскому торжищу, просто глядя чем торгуют и что возят, и вновь был немало удивлён огромному количеству товаров с Дальнего Востока. Даже фейерверки в виде ракет, и бумажные веера, продавались в лавках, как самый обычный товар.

Залезшему в карман вору, Горыня просто зажал руку и резком поворотом тела сломал запястье, а когда засёк двинувшихся на подмогу громил, просто откинул полы пиджака с рукоятей револьверов, и спокойно посмотрел в глаза местного криминалитета. Тот, как и предполагалось, сразу же 'исчез как сон, как утренний туман' а воющего от боли воришку через минуту приняли городские стражи.

В оружейном ряду, присмотрел себе хорошее ружье с нарезным стволом, пару кинжалов, очень похожих на ходившие в его мире 'арканзасские зубочистки' и походные ремни на оба плеча, которые здесь были частью снаряжения командиров от десятника и выше. Прекрасно сбалансированные клинки из отличной стали как родные устроились в ножнах чуть сзади револьверов и при ходьбе висели словно приклеенные.

На княжий двор его позвали на следующее утро, прислав мальчишку в тёмно-зелёном кафтане, и с вышитым медведем на спине.

Горыня одетый во всё чистое, утром смахнул едва заметную поросль на лице остро заточенным ножом, и был готов хоть на пир, хоть на войну.

Дворец князя был просто большим особняком, правда, сложенным из белого камня с садом и обширной площадью прямо за воротами.

На площади числом около полусотни толпились воины князя, а сам местный властитель — грузный мужчина лет сорока в расшитом золотом зелёном шёлковом кафтане, сидел на широком балконе в кресле с высокой спинкой, поглядывая сверху, и нетерпеливо постукивал об пол носком алого сапога.

Во дворе Горыню сразу подхватил Савва, и повёл ближе к лестнице.

— Ну, не подведи, Горынюшка. — Савва как-то вымученно улыбнулся. — Очень многое от твоей победы зависит. И не только деньги на кону.

— Потом расскажешь. — Горыня кивнул, и поскольку шум на площади разом стих, посмотрел наверх.

Князь, встав со своего места, ещё раз внимательно осмотрел всю площадь, кивнул, и произнёс неожиданно сильным и низким голосом похожим на рык льва.

— Сотники, полутысячники и тысячники войска государева. Сегодня день испытаний молодых воев, прибывших по набору. Лучшие из них, те, кто согласился на испытание, и пройдут его, пойдут в Перунову сотню, Особую сотню и тысячу правой руки, остальных разберут по росписи. Сейчас вы не воины, а тиуны9, что должны судить честно и верно.

Князь сел, и на площадку вышел совсем молодой, лет восемнадцати, парень, с чуть изогнутой саблей в руках. Поклонился князю, и повернулся как раз в тот момент, когда с другой стороны толпы вышел обнаженный по пояс воин с длинной секирой.

Поединок на взгляд Горыни был коротким и не зрелищным, но двигались оба воина, едва не смазываясь в туманное пятно. Через минуту, протяжный гонг остановил схватку.

— Достоин! — Прозвучал вердикт старших командиров, и юноша почти вприпрыжку унёсся куда-то.

Так и пошло. Достоин, недостоин, и далее пока толпа, в которой стоял Горыня не сократилась до последнего человека.

Он уже снял свой пиджак, расстегнул и снял портупею, и сложив аккуратно на краю площадки в одной рубахе и штанах вышел вперёд.

Навстречу ему, откуда-то из задних рядов двигалось бугристое нечто, напоминавшее человека только общими очертаниями. Сам Горыня был по здешним меркам высок и широкоплеч, но такого ужаса он не видел ни в той жизни ни в этой.

— Чем биться будешь? — Спокойно спросил гигант, и посмотрел в глаза Горыни и тот сразу отметил, что здоровяк вовсе не тупое мясо.

— Как скажешь. — Горыня пожал плечами. — Мечами, секирами, да хоть на хлыстах.

— На хлыстах у себя в деревне, будешь биться. — Здоровяк оглянулся, и коротко бросив: — Бердыши. — дождался пока не принесут два боевых топора с длинными древками и затейливой формы лезвием.

Горыня уже оценил противника как довольно опасного, но не сильно подвижного, принял оружие, качнул в руках, проверяя баланс, и кивнул противнику.

— Начнём?

Без малейшей паузы, гигант выбросил бердыш вперёд, на всю длину древка и руки, но Горыня лишь сдвинулся в сторону, и когда оружие пошло назад, смахнул его в сторону, и словно выстрелил обратной стороной древка в лицо противника.

Тонкий шип которым оканчивалась рукоять, замер в нескольких сантиметрах от головы гиганта, и словно нехотя ушло назад.

— Топор! — Взревел гигант отбрасывая бердыш, и стоило Горыне протянуть руку, как в неё вложили двулезвийный топор. Точно такой же как и его собственный, оставшийся в комнате на подворье.

Теперь гигант был куда осторожнее. Короткими взмахами проверяя оборону Горыни он пёр словно носорог, и успокоился лишь когда тот подловил его на взмахе, и сместившись влево, мгновенным ударом ноги выбил оружие из рук здоровяка.

— Достоин. — Воин хмуро зыркнул на Горыню, и не оглядываясь, словно ледокол пошел сквозь толпу.

Горыню сразу же обступили воины, одобрительно хлопали по плечам, так что через минуту плечи уже ощутимо ныли. Выдернул его из толпы Савва, и сияя словно медная бляха, потащил его куда-то к дворцу.

— Идем. Тут тебя видеть желают.

Горыня только и успел, что подхватить одежду да кобуры с патронташем, а надевать всё это пришлось на ходу.

Пробежавшись бодрой рысью по длинному коридору, пахнущему почему-то керосином, поднялись по винтовой деревянной лестнице, и через маленькую дверь, попали в большую залу с колоннами и узорчатым паркетным полом.

Зал, украшенный высокими выше человеческого роста зеркалами, и массивными золотыми подсвечниками, был вытянут вдоль особняка, и окна выходили на обе стороны дома.

Они быстро прошли всю залу, и снова поднявшись по лестнице, на это раз мраморной с алой ковровой дорожкой, попали в небольшой холл с пятью дверями.

— Княже? — Тысячник распахнул одну из дверей, и войдя сделал знак Горыне чтобы тот тоже проходил.

— Так это из-за тебя я проиграл полсотни серебряных? — Говоривший грузный широкоплечий мужчина с длинными седыми волосами, окладистой бородой и роскошными усами, сидел за монументальным столом затянутым зелёным сукном, и пристально смотрел на Горыню.

Тот вместо ответа вежливо поклонился, понимая, что в данной ситуации ответа и не требуется.

— Хорош, правда хорош. Дубыню победить, это дорогого стоит.

— Дубыня воин хороший, но не очень быстрый. — Горыня едва заметно улыбнулся. — Если бы на его месте был воин с быстрыми руками, мне было бы гораздо сложнее.

— Скромный, это хорошо. — Князь кивнул. — А что скорострелы так смешно носишь, неужто и с левой умеешь стрелять?

— Если вы позволите, князь, готов показать. Только вот где?

— Пойдём. — Князь неожиданно легко поднялся из кресла, и быстро вышел из кабинета, а Горыне пришлось поспевать следом.

В полуподвале дворца нашелся настоящий тир, длиной метров тридцать, что даже для такого револьвера было смешной дистанцией. Мишени уже висели, так что Горыня просто вышел на рубеж стрельбы и оглянулся на князя.

— Ну, давай. Покажи.

Горыня встал, и чуть сдвинув кобуры вперёд, одним движением выхватил револьверы и в пулемётном темпе отстрелял оба барабана.

— Осип! Подай ка мишени. — Скомандовал князь, и из-за загородки метнулся мужчина в форменном камзоле.

— Вот княже. — Он с поклоном подал два листка, а князь начал считать дырки.

— Двенадцать. — Он с каким-то странным выражением посмотрел на Горыню. — Двенадцать. Есть пара девяток, но все остальные в центре. А не подскажешь, где это ты так стрелять научился?

— Так воинская весь, княже. — Выдал Горыня заготовленный ответ. — Народ или мечами махает, или стрельбой вот развлекается. Патроны сам снаряжал, капсюли Никифор привозил. А револьверы эти я у банды Чёрного взял.

— Оружие это сынка князя Стародубского. Подарок ему был на Перунов день. — Князь тяжело вздохнул. — Убили его там. Отпишусь сегодня Григорию Николаичу, что оплатили тот должок. А скорострелы оставь себе. Ты их честно взял. Да ещё будет тебе награда от Стародубского. Тот уж и охотников посылал и егерей... Сам-то как прошёл?

— Так я один был. Вот меня и не посчитали. — Горыня усмехнулся. — Шли бы толпой, так они сразу мостик бы притопили, да сами попрятались. А болото большое, ходить не переходить.

— А с упырём как? Я смотрел, матёрый аж ужас. Кромешный приказ нам за него целых двадцать серебряных отсчитал.

— Вытягивал из завала стражника, а как голову поднял, так смотрю он рядом, вот как Савва Панкратьич сейчас стоит. Ну и врезал от души. Прямо в пятачок ему попал. А место видать чувствительное, ну и сел он а пока в себя приходил, я топором и рубанул.

— Говорят с одного удара завалил?

— Ну не с одного, но третий раз когда ударил, он уже мёртвый был.

— Я топор тот, велел обратно не чинить. — Князь усмехнулся. — В оружной зале повешу. Будет гостей удивлять. Теперь о тебе. Воин ты справный, и вот Савва о тебе печётся словно о сынке родном. А это, поверь, дорогого стоит. Савва у нас вообще, недоверчивый. Ну и Никифор за тебя поручился. А я старого пройдоху знаю давно, и он свои слова на ветер не разбрасывает. Так что предлагаю тебе службу у меня. Если пойдёшь в гридь10, то присягать будешь мне лично, а если в Перунову сотню, то государю. Разницы в общем немного, но личную присягу могу снять я, а государеву — только сам Михаил Елисеич. Но я хочу, чтобы ты послужил в Перуновой сотне. Дружина здесь в Медведевске небольшая но крепкая. Разбойному приказу если что, помогаем не чинясь, да и моя гридь, бывает, впрягается. Война-то отгремела всего лет десять назад, так что тати11 по дорогам встречаются. Ну и самое главное, человек ты пока незнакомый, так что кое-что сделать сможешь того, что мои люди не сумеют. Пойдём.

Вернувшись в кабинет, Медведев сел за свой стол, и порывшись в ящике, достал небольшой кожаный кошель, и развязав тесёмки кинул его поближе к Горыне.

В кошельке было с десяток серебряных монет, но когда тот взял в руки одну из них, то сразу почувствовал что та чуть легче оригинала. Внимательно оглядев монету, он заметил и другие признаки подделки. Рант был неровный, а гурт с перепадом по глубине. Но в целом, если не приглядываться, качество подделки было довольно высоким.

— Хорошая работа князь. С оловом сплавляли?

— Молодец, сразу углядел. — Медведев качнул головой. С оловом. Самое простое, расплавить нормальное серебро, и влить в него олова. Да, монеты будут дрянные, но для подделки очень даже неплохо. Так вот. Монеты эти идут откуда-то отсюда. Это разбойный приказ точно установил. А вот откуда отсюда мы никак выяснить не можем. На каждой монете знак особый, невидимый стоит. Да только чтобы ставить тот знак, нужно много силы вложить, и это сразу нашими ведунами замечено будет. Но вот монеты есть, а как они тот знак ставят, мы никак понять не можем. Может, не видим то, что прямо перед глазами, а может, вообще не там ищем. Попробуй посмотреть новым взглядом. Поможешь поймать, и будет тебе честь великая.

— Хорошо. — Горыня ещё минуту покрутил монету в руках, запоминая признаки подделки, и положил на стол. — Кто-то этим делом занимался?

— Да. — Медведев кивнул. — Сейчас тебя Савва проводит к дознатчикам, и там всё сам решишь.

Идти к местным следователям Горыне пришлось довольно долго, заодно выяснив, что княжеский дом занимает фактически целый квартал, очерченный тремя улицами и рекой, к которой примыкала территория обнесённый высокой, почти в три метра каменной стеной. Местный разбойный приказ, тюрьма и казармы, где жили неженатые воины Отдельной Сотни приписанной к приказу, и часть сотрудников. Княжеские гридни жили совсем недалеко, буквально в ста метрах, от острога, а между казармами находился плац и площадки для тренировок.

Дознатчики сидели на втором этаже трёхэтажного деревянного дома, выходившего торцом к тюремному двору, и фасадом к внешней стене. Смысл этого стал понятен Горыне, когда он вместе с Саввой поднялся в один из кабинетов и увидел узкие бойницы окон обращённые на улицу.

За столом заваленном бумагами и папками сидел крепкий лысоватый мужчина лет сорока в чуть лоснящемся мундире, и коротких мягких сапожках.

— Вот Гордей, принимай помощника. — Произнёс Савва входя в кабинет.

— А... Савва. — Гордей Копытин — старший взыскающий разбойного приказа чуть подслеповато прищурился глядя на вошедших и подхватив со стола очки с небольшими круглыми линзами, одел на нос и внимательно осмотрел Горыню. — Опять мясника сватаешь. Говорил я тебе. Разбойный приказ это не Особая Сотня. Тут головой думать нужно.

Вместо ответа Савва расстегнул форменный кафтан и вытащил на свет серебряную пластинку пайцы украшенную фигуркой сокола выложенной мелкими рубинами.

— Ну так-то да. — Гордей кивнул, признавая волю государя. — Против такого не попрёшь. Ладно, лети соколик наш драгоценный, мы тут сами разберёмся. — Дознатчик сделал жест ладонью и Савва, подмигнув Горыне на прощание ушёл.

— Ну, голубь сизокрылый, — Гордей, взял в руки перо, и начал аккуратно чистить его от подсохших чернил и бумажных волоконец. — Делать-то, что умеешь? Про воинские умения свои не сказывай. То, будешь девкам заливать. Что кроме того?

— Могу расспросить человека не попортив шкуру, могу войти в дом без ключей и не потревожив никого. Могу сказать, что человек врёт, если разговор спокойный. Могу...

В этот момент дверь кабинета распахнулась с такой силой, что ударила о стену. Сидевший чуть в стороне Горыня уже скинул пальцем большой руки предохранительную петлю с рукояти револьвера, но как оказалось это не к нему.

— Гордей Иваныч, Миньку Седого, в трактире на Речной видели! Пятёрка Гаврилы вся там, да Особая даёт два десятка.

— Пока они приедут, Миньку поминай, как звали. — Произнёс Гордей, напряжённо задумавшись. — Давай хватай всех кто рядом и поехали. — Он поднял острый взгляд на Горыню и кивнул. — Ты тоже.

Рессорная повозка запряженная парой крепких лошадей домчала до места буквально за пятнадцать минут, и не доезжая до места целый квартал, дознатчики Разбойного приказа стали соскакивать с подножек, беря трактир в оцепление.

— Так. — Гордей оценивающе посмотрел на Горыню. — Одет подходяще. Войдёшь в трактир, и закажешь выпить. Там публика чистая, так что помои не наливают. Сидишь, пока наши не ворвутся в зал. Дальше сообразишь сам.

— А как он выглядит-то Минька этот? Горыня проверил ещё раз как ходят в кобурах револьверы, и на месте ли 'зубочистки'.

— Шрам у него через всё лицо, да волос длинный седой, как у ведуна. — Нехотя ответил Гордей. — Тыж не вздумай его брать. Пулю поймаешь, меня потом Савва без соли сожрёт. Иди...