Генетический шторм

Делайте выводы.

На большее меня не хватило — упал.

Проснулся я от тихого, но настойчивого сигнала телефонного вызова. Ума же не хватило с ресепшена взять радиотрубку в номер! Сквозь сон понял: надо брать.

Вообще-то, не удивительно, что телефонная связь жива, так и должно быть, иначе для чего вообще провода тянуть. Да и госструктуры вещь весьма устойчивая, хрен сковырнёшь. Этого у госов и муниципалов не отобрать, вся их эволюция заточена на вечную жизнь без сокращений и перегруппировок, на вечный распил и вечные откаты, на стабильно увеличивающиеся оклады и штаты, на ежегодно растущие льготы. Соответственно, и стрессоустойчивость госструктур сформирована не заботой о населении, упали бы мы им, а заботой о личном выживании — и это реально крутой мотиватор. У всего конструкта может быть в дупель тупая башка — орган управления, — могут быть гнилые стены, через которые постоянно валятся стремительно подбираемые ресурсы... Но вот крыша и сваи всегда окажутся железобетонными, можете не долбиться, бесполезно.

Потому я пошагал вниз, держа в руках джинсы, футболку и кроссовки. Именно пошёл, а не побежал. Всё, братва, возраст "зелёных молний", когда сразу после сигнала "подъём" ты был практически готов к бою, уже прошёл. Теперь организму требуется время на раскачку. Спускаясь, я пытался припомнить, когда в последний раз мне кто-либо звонил по городскому телефону?

Схватил трубу.

— Алло, гараж.

— Центр управления кризисными ситуациями МЧС на Красной Поляне, оператор-7, спасатель второго класса Евсикова! — голосок у спасателя второго класса был тоненький, но резкий, уверенный.

Хм... Хоть это радует: не школоту мокрогубую за пульт посадили.

— Слушаю вас очень и очень внимательно, — небрежно буркнул я в трубку, прижатую к уху плечом.

— Вы отдыхающий Залётин? Игорь Викторович?

Опа-на! Быстро у них тут пробой идёт! Едва запалился, как уже на учёт приняли.

— Есть такая маза, — сказал я, стоя на одной ноге и натягивая штаны.

— Ответьте конкретно, пожалуйста, — надавила Евсикова.

Ох, и не люблю же я, когда на меня давят. Но сейчас, сонный, тёплый и ещё вполне мирный, я такой наскок пропустил.

— Ой, ты... Да конкретный я, конкретней не бывает. Залётин на трубе.

В трубку было слышно, как в зале или комнате, где сидит эта операторша или дежурная, чьи-то громкие голоса, заглушая друг друга, что-то громко и нервно выясняют, разъясняют и дают указания.

— К вам выехала эвакуационная машина, МАЗ-самосвал.

Вот это дело! Давно пора бы приехать, а то будет вам эпидемиологическая бомба во всё побережье.

— Вас понял, гражданка начальница, — обрадовался я.

— По прибытию автотранспорта обязательно проверьте удостоверяющие документы. Старшим машины будет спасатель Ульянов. И вообще, вы теперь у всех документы проверяйте, — посоветовала девушка и тут же поправилась. — По возможности.

— Сделаем, — пропыхтел я, натягивая, наконец-то, и футболку.

— С вашей стороны необходима помощь в погрузке трупов. Сможете?

— Смогу, чё там, не впервой... Стоп, барышня! Так у вас же тут филиал МЧС есть, у меня под боком, на месте автошколы!

— Филиал МЧС уже свёрнут и эвакуирован по объективным причинам. Так сможете, или нет?

Раз такие дела, то уж конечно, смогу, это в моих интересах.

Почему-то думается очевидное: несложно догадаться, что просто так отсюда сейчас не сдёрнешь, район стопудово закрыли, чего в том сложного, автодорога-то одна. Правда, от Красной Поляны наверняка набита и натоптана через перевалы местная "Тропа Хо-Ши-Мина" — нестандартный путь в Ставрополье.

Можно и через Абхазию и Грузию вломить, если совсем уж с головой не дружишь.

Я дружу.

— Очень хорошо, значит, мы в вас не ошиблись! Теперь так, товарищ Залётин, давайте сверим ваши личные данные.

И она, не дожидаясь моего согласия, как и любой другой реакции, спокойно начала диктовать мои же реквизиты. Тут уж я конкретно припух. Оперативненько работаете, служба! Тем не менее, я всё согласовал и подтвердил, в конце спросив:

— Гумиров капнул?

МЧС-ница замялась.

— Да, мы знаем, что вы ему ещё успели позвонить.

Как-то неуверенно она. Ёлки... Подожди-ка, девица...

— Гражданочка, а Гумиров-то жив? Или и его цапануло?

— Интересный у вас сленг, Игорь Викторович... Цапануло Гумирова, да недоцапануло. Откачали, но левая рука отнялась. Ладно, давайте уточним ещё кое-какие моменты. Опишите мне ситуацию в окрестностях.

— Вы что, с воздуха не смотрите? — удивился я.

— Почему же. Беспилотник летал, и будет летать. Как только небо откроют.

Вот те на, небо закрыто! То-то я шума авиадвигателей не слышу.

— Но днём наличие людей проверить таким способом затруднительно. А вы и ночью видите район. Итак...

И я, перестав быковать, начал подробно рассказывать, что знаю и что видел ранее.

Подавляющее большинство местных гостиниц открывается лишь в конце апреля — начале мая, сейчас отели безлюдны. Есть, правда, какая-то затруханная охрана, эти иногда обходят ночами, смотрят, во время прогулок в паре-тройке зданий подальше видел штатных сторожей. Те ещё кадры, то датые, то замороженные. Но жильцов практически нет, ночью район кромешно тёмен, живы лишь редкие и слабые уличные фонари, из которых два мигают секунд по тридцать, жуть. Рядом с "Орхидеей", в "Парусе", люди жили — таджикские строители, которых скоро будем грузить в кузов, да с правой стороны есть отельчик, не знаю, что там на табло, это где две курицы живут. Рассказал и про них.

После отчёта Евсикова пытала меня минут семь, записывала дислокацию и расстояния до ночных огней, пока не зафиксировала всё, что её интересовало. И хорошо, запарила уже, ещё немного, и я бы не выдержал.

— Телефоны записывайте. По всем вопросам можете звонить, спросите Евсикову или "оператора-7". Сейчас никакие вопросы мне не задавайте, через три часа по местному телевидению будет транслироваться подробное информационное сообщение, напоминаю, это третий канал. Некоторые спутниковые телеканалы уже не работают, интернет обрушен, можете и не пытаться.

— А где он не обрушен? — насторожился я. — На машине доеду?

Она помолчала, словно удивляясь моей тупости.

— Он везде обрушен, Залётин. Нет больше интернета, пока что, во всяком случае. Сотовая связь можно сказать, что работает, но неустойчиво, если вам нужно позвонить родным — поторопитесь.

Вдали на набережной, со стороны пешеходного моста послышался шум дизеля.

Едут, чипидейлы!

Сообщив дежурной о прибытии труповозки, я отключил трубку и, засунув за ремень воровскую фомку, по-хозяйски вышел на улицу. На той стороне реки, в центральном районе Адлера дело было плохо. В четырёх местах над городом поднимаются дымы пожаров. Нет, даже в пяти, этот вот, самый дальний, уже пригасили или же сам потух. Вот падаль, что-то события на меня валят без паузы, вообще нет времени подумать, перевести дыхание и набросать хоть какой-то план действий.

Оранжевый самосвал, пыхнув пневматикой тормозов, встал напротив.

Из кабины выскочил лысый мужичок среднего роста, весь такой официальный, в помятой синей форме с золотистыми лейбаками и лагерного типа кепочке с кокардой. На поясе у лысого висела кобура ПМ.

— Спасатель Ульянов, — быстро сказал он, протягивая распахнутые корочки.

Я смотреть не стал, и так вижу.

Портрет простенький, но глаза прохладные, колючие, кой-чё мужик повидал. И сам крепкий. Нормально. Рулёжник выходить не торопится, всё что-то проминается в кабине, наверное, шланг ищёт, мимикрирует. Не хочется ему трупаки грузить, понимаю. Но... не то сейчас время, чтобы быковать про: "Я гордый водитель кобылы, а не грузчик вам тут, у меня категория и стаж пятнадцать лет!"

— Что сидим, Коля? Кого ждём? — поинтересовался у него Ульянов.

— Иду я, иду...

Посмотрев на комплекцию этого "Коли", я решил:

— Слышь, крутила, ты давай мухой в кузов лезь, сами перетаскаем.

— Ага! — радостно кивнув, он охотно полез наверх.

Большую садовую тележку я прикатил к воротам загодя. Своих девчат грузил лично и бережно, далее уже так не нежничал. Вот ведь интересно, всего-то ничего пообщались, а вроде как и не чужие. С таджиками мы провозились дольше. Последним грузили Шарифа.

— Лейтенант, вы их как разгружать будете? — поинтересовался я на всякий случай. — Подъёмом кузова?

— Да ты что, Залётин! В уме, нет? — возмутился МЧС-ник, — нормально снимем.

— Да не парься, — не стал обострять я. — Ты же не ожидаешь, что вот именно сейчас честный пацан вашей власти верить начнёт.

В общем, своих положил с самого края, пусть их аккуратно снимают, пока люди не устали... Ульянов вымыл руки у фонтанчика во дворе и полез в кабину. Я посмотрел на часы, быстро мы обернулись. Всё, господа хорошие, можете ехать дальше, места вам указал. Но лейтенант и не думал усаживаться. Быстро вернувшись ко мне, он вытащил из прозрачной файл-папки чистый белый конверт и с государственным видом заявил:

— Гражданин Залётин, как говорится, примите и распишитесь, — с этими словами он протянул мне толстые корочки красного цвета. — Вас ведь оператор предупредила?

— О чём это ты, уважаемый? — медленно проговорил я, настороженно глядя на подозрительную ксиву, больно похожую на ментовскую.

Летёха чертыхнулся.

— Везде хитрят! Хотят, чтобы мы прям тут, в поле разъясняли! Ты с кем в ЦУКС по телефону говорил?

— Я чё, на барабанщика похож?

— Ладно, понял, сам разберусь, — вздохнул он. — Значит, так, ты Штабом назначен смотрителем первого Заречного участка. Временно, что-то типа общественной нагрузки, но с полномочиями. Так себе полномочия, скажу сразу. Неопределённые.

Меня кто-то спросил, впало мне такое счастье, в принципе?

— Стоп. Гарик по жизни не подментованный. Вы там не попухли, начальнички? — заботливо поинтересовался я. — Какие такие Смотрители, какой участок? Я что, призван?

— Да и призовём, если надо будет, не волнуйся, это у нас легко! — тут же пообещал мне МЧС. — Млин, вот говорю же, хитрят, сучки офисные, а ты тут объясняйся! Нет у нас людей, Залётин, вообще нет, реальный завал! И поэтому любой адекватный человек на территории учитывается и припахивается, по мере сил.

— Чьих сил? — спровоцировал я, чувствуя, что не прочь подраться с кем-нибудь от закипающей злости.

— Твоих! Чьих... Других нет, и другого выхода нет!

Чёрт, неужели всё настолько плохо? Я-то тут на отшибе сижу, ярких картинок после случившегося пока не видел, обстановку не секу.

— А что думает Администрация? — попробовал уточнить я.

— Хренация! От Администрации осталось три с половиной человека, да и те, как вчера из овощного уволились! Я, простой летёха, а власть имею полковничью, это тебе говорит о чём-то? Нет людей! Так что не муди, Игорь Викторович, для тебя — самый лучший вариант, один хрен пока не выберешься, перевал за Дагомысом закрыт наглухо.

— А кто закрыл, ваши?

— Не, там армейцы оперируют, о причинах-следствиях пока не распространяются. Вроде бы, ещё и дорога разрушена, там какой-то бой скоротечный случился. Новостей дождись, может, что-то скажут. Я ж с ночи в разъездах, информации имею чуть больше, чем ты.

— Подожди, а как же действует геройская наша армия в самом Адлере?

Спасатель ещё раз вздохнул, с тоской посмотрел на машину, на кузов с трупами, принял решение и предложил:

— Пошли, сядем. У тебя в доме кофе есть? — получив утвердительный ответ, он обернулся в сторону МАЗ-а. — Коля, ты вот что... Кати дальше, через три гостиницы, схема за стеклом. Там две женщины или девушки, загрузи от них два тела и назад, сюда.

В ответ водила неразборчиво что-то забормотал в контру командиру, пугливо и путано.

— Распустил ты личный состав, летёха, — вклинился я, и протянул руку. — Гарик. Можно Гарик Енисейский.

Спасатель ответил за себя, а за водилу лишь крякнул и махнул головой.

— Володя я.

Пожались. Коля Шланг опять заорал что-то неразборчивое. Потерпи, чёрт трусливый, будет случай, поучу я тебя мальца. Ульянов удивительным образом опять его булькатню расшифровал, сыгранный экипаж, ёлки...

— Чё? Тогда жди пока, тут поговорить нужно! Что сказал? Не, я балдею... А давай-ка ты сам за кофе сходишь, а! И двигатель заглуши, не на олимпийской стройке, топливо беречь надо. Тарахтит тут, на...

Вместе с водилой налили по чашке из кофе-машины, после чего мы с Ульяновым сели прямо на улице, расположившись за выносным столиком летнего кафе, под большим круглым тентом с рекламой мороженого. Стулья тяжёлые, металлические, на гнутых ножках, удобные. Даже пепельница есть. Лейтенант закурил, я тоже.

— А что делать, водителей грузовиков мало, — он тихо как бы оправдался. — Сам качественно не смогу, не та специализация, попробуй тут, покрутись без опыта на тяжёлом самосвале по узким улочкам.

Пару затяжек помолчали, хлебнули горяченького.

— Ты уже понял, что случилось? — цепко глядя мне в глаза, спросил спасатель.

— Да чё тут понимать, какое-то генное оружие.

— Так точно, — кивнул он. — Только, понимаешь, никто не может ответить, какое и кто его применяет.

— Что, ещё продолжается? — я напрягся.

Он в ответ просто кивнул, отпивая ещё один большой глоток.

— А что это вообще, вирус, что ли?

Лейтенант болезненно поморщился, показывая, как надоели ему такие гениальные вопросы и смелые предположения доморощенных экспертов.

А что он хочет, фантастику все читают, там этого вируса, как в тайге шишек! Хапэ, и ты зомбак! Хапэ другой раз — вампир педрильского вида с накрашенными по-бабьи глазками. И всё мгновенно, родня всплакнуть не успевает, как уже погрызена до кости! Может, уже и сочинили подобное, с наших и не наших "гей-люссаков" станется.

— Говорю же, никто ничего не понимает, может, и так. Хотя, какой вирус... Практически мгновенное действие, без инкубации и предварительной симптоматики. Остановка дыхания, бах, и готово. А ты — армия... Там тоже лишь клочки остались, они лишь границы зоны перекрывают. Только зона растёт по минутам.

— А вообще заразно?

— Пока ни одного достоверного случая.

Ясно, это мы на полочку отложили.

— И что, всех кавказцев и азиатов валит?

— Ничего подобного, всем достаётся! Но в основном так, по нерусским удар. Точнее — не по нам он был нанесён. В этот раз, — и лейтенант тяжело задумался.

— А чьи это "тарелочки"?

— Опять мимоза. Да и при делах ли они вообще...

— Что, ни одной не сбили?

— А что, разве кто-то по ним стрелял? — отсутствующе произнес он. — Походу, у ПВО-шников установка по НЛО была совсем другая.

Просто красота!

— Версии-то пробили?

— Может есть версии, может нет, нам не докладывают. Только ты прямо сейчас их не развивай, вот уеду, и валяй тогда, наслушался я уже всякого бреда.

— Ну, а сам как думаешь?

— Я что, генный инженер? Медик-биолог? — проворчал Володя, но тут же высказался по сути. — Знаешь, Гарик, избирательность у этого... Средства какая-то странная бывает, вот что я скажу. Косячит Средство. Иной раз русского валит, у кого в роду никого из кавказцев сроду не наблюдалось. И наоборот бывает, армянин стопроцентный, а жив. Ладно, ехать пора. Слышь, Залётин, если дальше обнаружим... ну, если их много будет... Ты как?