Связанные

— Я была самой обычной девчонкой. Когда Кес забрал меня из моего мира, я как раз закончила школу и отметила семнадцатилетние. Кстати, благодаря мне Дарелину скосили срок почти на шесть месяцев. Ты должен быть мне благодарен, господи-ин.

У, как у нее мерзко получается слово 'господин', как железом по стеклу. Просто передергивает всего.

— Благодарен? За то, что я теперь должен заботиться о малолетней сопливке, не имеющей понятия о реалиях этого мира? Да я же теперь как на еже сижу! В постоянном ожидании, что с тобой что-то случится, а мне достанется! — возмутился Темный Лорд.

— А ты убей меня! — фыркнула девчонка и вгрызлась в очередной кусок кушанья, которое она назвала загадочным словом 'пицца'.

— Ой, не подавай ценных идей! Может, скоро я решу, что лучше еще две тысячи лет наказания, чем ты рядом!

— Причем в перспективе вечность.

Добила! Одной фразой добила! Он даже побледнел. Стоп. Вечность? Люди столько не живут. Хоть она и связана с хозяином, но поработал-то над этим сам Демиург, а уж он не допустит такого промаха, как гибель единственного сына из-за смерти человечки от старости. Значит, он максимально продлит ей жизнь... Да смилуются надо мной боги и демиурги, во что я вляпался по собственной воле?!

Дарелин

— Причем в перспективе вечность.

У меня сбилось дыхание. Как такое возможно?! Вся жизнь рядом с этой маленькой ведьмой! Это слишком долго. Я столько не продержусь. У меня уже руки чешутся удавить ее. И на кой ляд я остановил телохранителя тогда в зале? Пусть бы доделал дело до конца. Лучше уж наказание пустотой, чем ею!

— Не дергайтесь, я могу быть милой, если со мной по-хорошему. Уж извините, но на грубость я отвечу грубостью, на удар — ударом.

Значит, не я один переживаю по поводу перспективы постоянного общения с этой малявкой? Ага, дроу тоже близок к обмороку. Сам виноват, должен был знать, во что ввязывается. Хотя, откуда? Я сам не сразу понял всю 'прелесть' этого подарка.

— Ладно, мелкая, хватит спорить. Время покажет, как долго мы сможем протянуть в обществе друг друга.

Дроу согласно кивнул головой, девчонка лишь фыркнула. Ну хоть не возразила, и на том спасибо. Милая... А ведь она и вправду временами весьма мила.

И при этом восхитительно готовит! За это можно многое простить.

Зайдя в смежную со своей спальней комнату, я первым делом наткнулся на настороженный взгляд телохранителя. Неприятное ощущение, но оправданное военным временем. Я нахмурился:

— Нам необходимо побеседовать.

Странно, что я заговорил таким тихим голосом. Неужели эта малявка стала для меня настолько дорога, что я начал оберегать ее сон?

— Я не могу сейчас уйти отсюда. Жени не должна оставаться одна.

Надо же, какое рвение! Так, стоп, что это за чувство? Ревность? Собственничество? Уязвленное самолюбие? С ума сойти можно. Так, лучше на время оставить эту скользкую тему, а то рискую лишиться рассудка. А он мне еще дорог и жизненно необходим.

Подойдя к кровати, я осторожно провел кончиками пальцев по ее шелковистым волосам и мочкам ушей.

— Все в порядке. В ближайшие пару часов она ничего не услышит, а мы сможем поговорить прямо здесь. — Демонстративно усевшись рядом со своей 'проблемой' на кровать, я и не подумал понизить голос.

— Как пожелаете, господин.

Хороший парень. Мне он начинает нравиться. Не унижается, знает себе цену. И в то же время не выпячивает свою силу, не кичится. Скромный, но с чувством собственного достоинства.

— Можешь звать меня по имени. Теперь мы трое будем неразлучны. Причем, как и сказала малявка, в перспективе — вечность. Так что скоро нам уже не до церемоний будет. Особенно когда светлые разнюхают ситуацию и начнут свою охоту.

Он слегка напряг спину и плечи, выдавая свое напряжение и волнение.

— Я сделаю все, чтобы защитить Жени.

Надо же, как он ее называет! Жени. Кажется, на их языке это название какого-то полудрагоценного камня, не помню точно, какого.

Так-так, мне кажется, или он глаз с девчонки не сводит?! Влюбился?

— Хорошо, господин Дарелин. Мое имя — Эунашесстэш из великого императорского дома Архтше. Госпожа наследница зовет меня Шесом.

Вот ведь! Говорил же, чтоб без господина. Ну да ладно, наше дело предложить, а со временем сам все поймет и привыкнет. Не стоит от него требовать слишком многого. Он пока еще нужен. Да и лишние разногласия с мелкой ни к чему. Мне дорог мой покой, причем настолько, что я уже выработал линию поведения своего в доску парня, непонятого остальными, которой пока не очень получается следовать.

— Чтобы не путаться, я тоже буду звать тебя Шесом, если ты, конечно, не против.

Риторический вопрос — никто из дроу не может быть против моих решений. Бог из меня хороший, но нервный и жестокий.

— Я не могу вам возражать.

Вообще-то, надо признаться, мог бы и попробовать. Он же теперь в полном и безраздельном пользовании малявки. Только ее слово для него — закон мироздания. И все равно я его бог, так что пусть только попробует. Не убью, но жизнь испорчу.

И все же он мне нравится. Лаконичный, как удар профессионала.

— А теперь поговорим о деле. Мне нужно знать, как ты относишься к малявке? Ну, или Жени, как ты ее называешь.

Почему-то у меня не получается расшифровать взгляды, которые дроу бросает на девчонку. Может, даст хоть одну подсказку?

— Господин Дарелин, я не встречал еще никого похожего на Жени. Когда я смотрю на нее, меня обуревают самые разные эмоции. И у меня не получается их как-то определить или охарактеризовать. Я растерян. Но одно могу сказать точно: пока я жив, ей никто не причинит вреда.

Я был прав в своем предположении: дроу начал влюбляться в мою малявку. Что ж, он будет для нее хорошим защитником. Но я не могу допустить развития между ними романтических, и тем более, сексуальных отношений. Только не хватало еще испытать боль ее первого раза. А в том, что этот самый 'раз' будет первым, я не сомневаюсь.

Ой, только что вспомнил о еще одной физиологической особенности женского организма. О той самой, ежемесячной. Ну почему меня связали с девчонкой? Так сложно было найти парня?! Насколько бы все было проще!

А если она забеременеет? Это же девять месяцев ада! Тошнота, перепады настроения, боль в ногах и пояснице. И куча других 'приятных' ощущений. А потом еще и роды! О, ужас, что угодно, только не это!

— Это хорошо, что она тебе так дорога. Но хочу предупредить: между вами не может быть ничего, кроме дружбы и деловых отношений, — приказным тоном произнес я.

Он не ответил, лаская мелкую взглядом. Вполне возможно, что он меня не послушается. Но вот против решения девчонки не пойдет — не так воспитан.

Значит, обработаю малявку в этом плане. Мне лишних проблем не надо!

Глава 4. Охота началась

Прицел тоже является чьей-то точкой зрения.

Снайпер

Женька

Прошел целый месяц с тех пор, как я стала обитателем этого жуткого замка. Да-да, жуткого, я не оговорилась. Потому что живут в нем, кроме меня, любимой, кошмарнейшие твари и сволочи. Это я о Дарелине, Шесе и еще двух десятках дроу. Тоже мне, учителя, чтоб им всем на этом свете икалось, а на том — в гробу ворочалось! Чтоб совесть их наконец нашла и загрызла до смерти! Изверги! Где таких делают? То, что не рожают, точно. Скорее, это экспериментальные образцы особо жестоких палачей, выведенные из пробирки методом проб и ошибок.

Сначала все было просто превосходно. Я наслаждалась жизнью впервые за много лет. А потом все резко изменилось.

Каждый мой день был расписан по секундам. Я вставала в пять утра. Точнее, Дарелин вытаскивал меня за ногу из-под одеяла, а Шес выливал на меня кувшин холодной воды с кусочками льда. Нехилыми такими кусочками — с мой кулак каждый. По черепушке бьют очень больно. После этого мы все трое отправлялись на двадцатикилометровый забег. Теоретически. Падала без сил я значительно раньше и в замок возвращалась у кого-нибудь на руках. Приведя себя в относительный порядок и быстро позавтракав, я транспортировалась в учебную аудиторию, где меня пытали дроу-учителя лекциями и допросами на разнообразные темы, начиная с истории этого мира, который назывался Саахлишь, и этикета, заканчивая теорией межмировых пустот и их преодоления. После выкипания мозгов в аудиториях и облегченной версии обеда я отправлялась на тренировки по фехтованию, рукопашному бою и иногда верховой езде. Почти в полночь Шес подбирал мое безжизненное измученное тело либо в коридоре, либо в конюшне и тащил к целителям. Этого я обычно не запоминала. Просыпалась я уже глубокой ночью в своей кровати, привычно отмечала, что Шес спит рядом, держа меня за руку, съедала припасенные заботливым телохранителем бутерброды и вырубалась до очередной побудки

А утром все сначала.

Я не жаловалась — бесполезно. Мои мучители твердо верили, что это все для моего собственного блага, что отображалось на их фанатичных рожах. Переубедить их не смог бы даже самый признанный авторитет. И я терпела, чувствуя, что с каждым днем становлюсь все сильнее физически. И все слабее психически.

В это утро я проснулась самостоятельно, но от острой режущей боли внизу живота. Было ощущение, что какой-то садюга всадил в меня раскаленные клещи и активно ими орудует, пытаясь найти что-то очень маленькое. На глазах выступили слезы, но крики и проклятия я мужественно сдержала.

Из-за двери, ведущей в спальню Дарелина, раздался протяжный жалобный стон, наполненный болью. Впрочем, этот услаждающий слух звук (мучайся скотина — это тебе моя мстя за твои пытки!) вскоре сменился отборнейшими ругательствами. Шес рванул с кровати, как любовник, застуканный мужем в самый неподходящий момент. Разве что одетый и с оружием наперевес. И сразу принял боевую стойку. Красота, да и только.

Дверь медленно, с противным скрипом открылась, являя нашему взору радующее душу зрелище: растрепанный, позеленевший, покрывшийся испариной Дарелин, нервно кусающий губы. Я злорадно усмехнулась, почувствовав себя полностью отомщенной за целый месяц издевательств.

— Мелкая! Это то, что я думаю, да? Так будет каждый месяц? Это надолго? — жалобно спросил он.

Он держался за живот и живописно опирался о дверной косяк. Коленки у него заметно дрожали. Черт, приятное зрелище! Были бы силы, расхохоталась бы. А так, лишь лежу, свернувшись калачиком, и ехидно скалюсь.

— Долго? Ну, учитывая непомерные физические нагрузки, из-за которых сбился цикл, то больно будет все шесть дней. Очень больно! Даже больнее, чем сейчас. Дома мне даже сильнейшие обезболивающие помогали всего на несколько часов, а уж тут... Потом, наверное, будет полегче — болеть будет дня два из шести...

Получи, фашист, гранату! Вместе будем мучиться. И если он посмеет заставить меня тренироваться в эти дни, то сам же об этом пожалеет. Больнее станет! Уж я-то свой организм знаю.

— У-у-у... Женька, как с этим бороться?

Н-да, а ведь перед этим непредвиденным путешествием я как раз собиралась к врачу. Сходила бы, получила бы список лекарств и бед бы не знала... Это все он виноват!

— Забеременеть, блин. Мне нужна теплая грелка, теплое молоко с медом и обезболивающее.

Дарелин грохнулся на кровать рядом со мной и тоже свернулся калачиком. Бедненький мужчина, не привык еще... Ничего, я ему устрою веселую жизнь. Он мне за все заплатит!

— Шес, распорядись, чтобы малявке притащили все, что ей необходимо. Тьма, как же мне повезло, что я родился парнем!

Дроу понятливо кивнул и кинулся в коридор. Мы остались вдвоем. Дарелин мучился. Я же злорадствовала, радуясь, что наконец-то могу с кем-то разделить эти 'приятные ощущения'.

— Уй, как ты это терпишь? Кошмар же, — проныл он, демонстрировано потирая живот. Была бы это его боль, он бы просто заблокировал ощущение и продолжал жить в обычном ритме, но, увы, из-за нашей неблокируемой связи он огребал по полной, что было иногда даже полезно.

Я подавила смешок, замаскировав его судорогами от боли.

— Что ты ноешь, как девчонка, у которой они в первый раз!

Меня смерили возмущенным взглядом невинно обиженного подростка.

— Но у меня такое и правда первый раз!

Ну подумаешь, оговорилась! С кем не бывает?

— Зато не в последний!

— Я что-нибудь придумаю и...

— Иди на фиг, я еще детей хочу!

— Нет! Пока мы связаны, никаких детей! Я не собираюсь еще и родильную горячку испытывать!

А вот этот вопрос я буду решать сама. Назло нарожаю целую футбольную команду! Чтобы жизнь медом не казалась!

— Нет уж, ты у меня все испытаешь! Зато потом с девушками будешь серьезен. И вопросами контрацепции озаботишься. Все вы, мужики, одинаковые! Поразвлекся и ушел, оставив мать-одиночку с проблемой на руках!

Раздалось тактичное покашливание, и голос Шеса возвестил:

— Я принес.

Мы с Дарелином заткнулись, уставившись на дроу, державшего поднос. Блин, лапочка! Принес умирающей настойку на спирту! Я же по запаху чувствую!

— Так. Давай сюда грелку и обезболивающее. Потом молоко. А ты проваливай из моей кровати, — подтолкнула я Дарелина.

Он скривился, но слез. И пусть скажет спасибо, что не в живот толкала!

— А дроу ты почему-то не выгоняешь? Чем я хуже его?!

Ага, дроу фиг выгонишь. Как могильная плита! Сколько раз я пыталась столкнуть его с кровати — только мышцы потом болели. А ведь с виду такой хрупкий!

— А Шес мне в вырез ночнушки не заглядывает! Извращенец!

— Да он всего лишь собственноручно тебя моет, раздев догола, а потом натягивает на твое тело эту саму ночнушку!

Я аж поперхнулась настойкой от возмущения.

— Шес, это правда? Ах ты, извращенец! Ты! Ты! Ты пользовался моей слабостью и беззащитностью, чтобы удовлетворить свои похабные потребности! А ты ему завидуешь! Убирайтесь отсюда оба! Я буду визжать!

Дарелин смерил меня уничижительным взглядом, а Шес лишь мягко улыбнулся, поставил молоко на столик рядом с кроватью и... улегся рядом, обняв меня и поглаживая по волосам. Я сердито засопела, молчаливо пытаясь вырваться.

— Я забыл, — пробубнил Дарелин.

Так. Этот, кажется, успокоился. Но к чему подобное признание?

— И что же ты забыл?

Старческий склероз подкрался незаметно?

— Что девушки в этот период становятся бешеными фуриями. Вот дроу сразу понял, что с тобой сейчас не стоит пререкаться. Вон, по головке тебя погладил, ты и успокоилась.

Я засопела громче, а эта скотина ушастая синекожая еще и поцеловала меня за ушком! Это запрещенный прием! Я же ниже пояса не бью!

— Шес, еще чуть-чуть, и я приму это за сексуальное домогательство. И у меня останется два выхода: либо заставить тебя жениться на мне, либо сделать евнухом.

— Я готов жениться.

Чего? Головушкой ударился, что ли?

— А я — нет! Я свободная эмансипированная женщина! Я не собираюсь гробить свою жизнь ранним замужеством. Мне еще рано ходить по кухне босой, с пузом и орущим младенцем на руках.

— Так ты уже не девушка? — вкрадчиво поинтересовался сын Кеса.

Ой, Дарелин, ты у меня щас довякаешься. Все глаза повыцарапываю! Специально стебается, знает, как серьезно я отношусь к подобным вопросам.