Игра для иллюзиониста.

Он подошел ко мне и пристально глядя в лицо, спросил:

— Ты веришь в богов?

— Нет, — не колеблясь, ответил я, откладывая "Витаморы". — Даже если бы они были, в чем я сильно сомневаюсь, человек должен сам выбирать свой путь и ни от кого не зависеть.

— Пришло время. Ты готов, — произнес маг, странно улыбнувшись. — Если не боишься, возьми. Он протягивал мне книгу.

— А чего мне бояться? — спросил я, принимая бумажный носитель информации.

Внезапно, в тот момент, когда моя рука коснулась шероховатой поверхности книги, мне показалось, что невдалеке прозвучал тихий, женский смех.

— Вы это слышали? — произнес я встрепенувшись.

— Что?

— Женский смех, — бросил я, через секунду уточнив: — Довольный женский смех.

Кравус опять странно улыбнулся и прошептал:

— Началось.

— Что началось?

Он махнул рукой и показал пальцем на книгу:

— Это собрание по высшей магии художников. У меня нет наследников, которым я мог бы его передать, так что я решил, вручить его тебе. Ты показал себя способным малым. У тебя еще все впереди. Сколько тебе лет, двадцать? Двадцать один?

— Двадцать один, — ответил я немного ошарашенно, разглядывая на титульном листе забавную руну, которая напоминала мне два близко посаженных друг к другу глаза.

— Сам ты не сможешь воспользоваться этими знаниями, так как у тебя не хватит силы, но вот твои внуки...

Радость от такого подарка, сменилась холодным душем разочарования. Знания есть, а возможности их применить нет.

— Хотя знаешь, — произнес Кравус, задумчиво приложив палец к подбородку и устремив затуманенный размышлениями взгляд в окно, — на территории империи в ходу артефакты позволяющие магу стать, в два или даже в три раза сильнее. Если ты когда-нибудь завладеешь таким артефактом, то ты сможешь использовать магию четвертой ступени, это конечно не высшая магия, но тоже не плохо. Правда, у таких артефактов есть существенный минус, их сила быстро заканчивается, пару-тройку высших заклинаний, а потом целый день жди, пока артефакт зарядится.

Разочарование сменилось надеждой. Похоже, у меня появилась цель в жизни. И эта цель поможет мне раздавить Ликрана и ему подобных. Может быть это детская обида, которая скоро забудется, но сейчас она каленым железом жгла меня изнутри.

— И запомни Тир. Опытные и достаточно сильные маги, могут распознать даже высшую иллюзию! — назидательно проговорил учитель.

— Как?

— Иллюзия не колышется на ветру, не горит в огне, не впитывает в себя воду, воздействие земли разрушает ее структуру, она не жива и у нее нет мыслей.

— Я запомню, — пробормотал я.

— На этом я думаю все. Занятие окончено, — сказал старик. — Спрячь книгу и никому не рассказывай о ней.

— Хорошо учитель, спасибо и до свидания.

Захлопнув за собой дверь, я покинул кабинет Кравуса. Как-то странно учитель себя вел. "Готов", "началось" — к чему эти слова? Да еще этот странный смех. Я махнул рукой. Не стоит забивать мозги всякой ерундой. Старик живет в собственном мире и от него можно услышать и не такую белиберду, а смех, показалось, наверное, не каждый же день дарят книгу высшей магии.

Преодолев полупустые школьные коридоры, вышел на улицу. Немногие ученики, сидящие на скамейках возле фонтана, повернули головы на хлопок, с которым закрылась дверь. Чувствуя взгляды нескольких пар глаз, сглотнул вязкую слюну. Мне казалось, что они знают о ней. Быстро зыркнув по сторонам, жадно погладил лежащий в кармане томик, и направился домой.

Отринув навязчивую мысль о том, что все встречаемые мною по пути люди только и делают, что подозрительно смотрят на мой топорщащийся карман, принялся анализировать произошедшие события. Я пребывал в смешанных чувствах. Книга заклинаний высшей магии это конечно хорошо, но вот что мне с ней делать? Спрятать до лучших времен? Или... или продать ее на черном рынке? Сделать копию и продать? Конечно, по отношению к старику Кравусу это как-то не очень хорошо, но с другой стороны, если прибавить вырученные за книгу деньги к деньгам, взятым в палатке юнца, то получиться солидный капитал, который позволит нам с отцом перебраться в империю, а не просто поселиться в Железном квартале. Так и сделаю, вот только жаль бросать школу...

Когда подошел к своему дому и толкнул привычно заскрипевшую дверь, то остолбенел. Чадящая пламенем свеча позволила мне разглядеть двух сидящих за столом мужчин. Отец, сгорбившись, с теплотой в глазах смотрел на моего старшего брата.

— Галан? — произнес я потрясенно.

— Брат! — воскликнул средний фран Сторм и бросился мне на встречу.

— Как? Откуда? Ты же должен быть в армии! — шептал я, обнимая брата и не веря, что снова слышу его баритон.

— Мне дали отпуск за хорошую службу, — ответил Галан, разглаживая армейскую форму. — Ну-ка отойди, дай на тебя посмотрю.

Я сделал пару шагов назад и в свою очередь, тоже принялся рассматривать брата. Он был почти точной копией меня. Такой же высокий и поджарый, с тонким прямым носом и округлым подбородком, но в отличие от меня, война оставила на нем свой отпечаток, его карие глаза уже не так задорно блестели, как два года назад, перед его отправкой на фронт.

— Возмужал, возмужал, — довольным голосом проговорил Галан, потрепав мои короткостриженые, русые волосы. — Когда я уезжал, то боялся, что по приезду узнаю, что тебя унесли вороны, такой ты был тощий.

— А ты совсем не изменился, все такой же весельчак и задира, — улыбаясь, произнес я, думая о том, что седые волосы в шевелюре брата мне не мерещатся.

— Ну, все мальчики, садитесь за стол, суп стынет, — пригласил отец надтреснутым голосом.

Размешивая соль в жиденьком супе, я спросил брата:

— Как там, на войне?

Галан посерьезнев, начал отвечать:

— Да все так же, то Страмания начинает нас теснить, то мы строманцев. Этой войне не видно ни конца, не краю. Сколько уже воюем, а отец?

— Да почитай уже лет десять, — ответил он сонно. Его голова все ниже и ниже клонилась на впалую грудь.

Сонливость одно из воздействий наркотика "грезы". Когда Галан ушел на войну, отец совсем расклеился и пустился во все тяжкие.

— Что с тобой отец? — спросил брат обеспокоенным голосом.

— Все в порядке, устал. Пожалуй, вздремну.

После того как отец лег на кровать и накрылся дырявым одеялом, Галан наклонил ко мне голову, впился в меня пронзительным взглядом и тяжело роняя слова прошептал:

— Это то, что я думаю, и то, что я видел на улицах Лобена?

— Да, — выдохнул я с болью в голосе.

— Когда это началось?

— Сразу же после того как ты ушел.

— Не надо мне было оставлять вас, — произнес брат с горечью.

— Это был не твой выбор, это был приказ короля. Меня бы тоже призвали в армию, если бы я не был фокусником.

— Не смей так говорить! Ты маг! — выкрикнул шепотом Галан, вскакивая на ноги.

— Но не тот маг, которым он хотел меня видеть! — закричал я, ткнув пальцем в спавшего мертвым сном отца.

— Жизнь преподносит нам сюрпризы, — немного успокоившись, произнес брат, свою любимую присказку. — Иногда хорошие, иногда нет. В роду Сторм никогда не было магов и тут появляешься ты...

— Лучше бы у меня не было дара, тогда отец не разочаровался бы во мне, — проговорил я, встал со стула, зло пнул дверь и вышел из дома. Мне надо было пройтись, успокоиться.

Под сиянием полной луны, побрел в сторону Золотого квартала, там всегда думается лучше. Не обращая внимания на чавкающую под ногами грязь и на полчища, пищащих в воздухе комаров, мысленно прогонял в голове разговор с братом. Он хочет мне добра, но не понимает, что значит быть изгоем среди настоящих магов, мальчиком для битья. Здесь в трущобах я могу дать сдачи. Нож и револьвер готовы мне в этом помочь, но там за стеной действуют совсем другие законы. Любой более-менее сильный боевой маг в мгновение ока скрутит меня в бараний рог, ему будет достаточно лишь сделать несколько движений рукой и не забыть одеть защитный амулет, который без проблем остановит мою пулю. Я с грустью посмотрел в небо и свернул в сторону Латаной. Кое-где улица была освещена примотанными к бетонным столбам факелами, их неровное, дрожащее на ветру пламя казалось мне карикатурой на электрические лампочки Золотого квартала. В свете одного из таких импровизированных фонарей, я заметил, сидящего на поваленном дереве, светловолосого мужика с перебитым носом и цепким взглядом внимательных, серых глаз, глубоко запавших в глазницы.

— Привет Хью, — поздоровался я.

— Привет Тир, что-то есть? — проговорил он, потянувшись натренированным телом.

— Книга магии, высшей магии, — произнес я, поглаживая аккуратный томик в кармане.

— Откуда? — спросил Хью, скептически кривя губы и демонстрируя золотые зубы.

— Украл из школы, — соврал я.

— Какая ветвь магии?

— Иллюзии.

— Хм... — поморщился собеседник. — Не очень ходовой товар. Давай ее сюда, я посмотрю, что можно сделать.

— Не сейчас, — произнес я, прикидывая в голове, сколько мне понадобиться времени на копирование книги, — через неделю.

— Воля твоя, — сказал Хью. — Я пока узнаю, кому нужен такой товар.

Он достал из кармана черных, сшитых из хорошей материи, штанов, сигарету, чиркнул спичкой и закурил. До меня донесся сладковатый запах травы.

— Бросал бы ты эту гадость курить, — посоветовал я. — Христиане говорят, что это грех.

— Грехи, мой образ жизни, — произнес Хью и почесал правое ухо, на котором отсутствовала мочка. Он лишился ее в пьяной драке.

— Как знаешь.

Попрощавшись со скупщиком краденного, я продолжил свой путь. А все-таки удачно все складывается. Нужно продать книгу? Вот тебе Хью. Нужны деньги? Вот тебе палатка юнца. Кстати вот и палатка, возле которой шныряют воздушные моряки. Погруженный в свои мысли, я не заметил, как ноги вывели меня к месту, которое должен обходить десятой стороной. Резко остановившись, хотел нырнуть в темный проулок, но мой внимательный взгляд зацепился за давешнего юнца. Он стоял с опущенной головой и что-то выслушивал от высокого, стройного, с сединой в волосах, усатого дядьки.

— Вот один из них! — вдруг закричал юнец, увидев меня

Я всегда быстро соображал, но в этот раз сплоховал. Меня окружили одетые в небесно-голубую форму представители воздушного флота.

— Что случилось?! — воскликнул я, перебегая взором с одного хмурого лица на другое.

— Кто таков? — спросил усатый дядька простуженным басом, впившись в меня голубыми глазами, напоминающими наконечники арбалетных стрел.

— Тир фран Сторм, ученик школы магии! — выкрикнул я, невольно вытянувшись во весь свой немаленький рост и глядя на капитана, судя по эполетам дядьки.

— Дворянин, да еще и маг, — сказал капитан, нахмурил густые без малейшего признака седины брови, повернулся к юнцу и грозно спросил: — Ты точно уверен, что это он?

— Да, да, это он! Пока те двое, подло на меня напали, он караулил, что бы стражники, не застали их врасплох, — обливаясь слезами, причитал юнец.

— Да не плачь ты! Не позорь воздушный флот! Эх, если бы не твой отец... — проговорил дядька, махнув мозолистой рукой. — А ты что скажешь, Тир фран Сторм?

Отпираться не имело смысла, юнец запомнил меня, оставалось только торопливо врать и пучить честные глаза.

— Я проходил мимо. Услышал звуки борьбы в палатке, хотел броситься на помощь, но тут офицер воздушного флота, — кивок в сторону юнца, — выбежал из палатки и куда-то умчался. Всё! Дальше я сам убежал, если уж офицер убежал, то куда уж мне, фокуснику, ведь я знаю, как вас хорошо готовят в академиях.

Судя по глазам усатого, он колебался. С одной стороны слова зареванного юнца, а с другой стороны слова ученика школы магии, хоть и одетого как голодранец. По словно вырубленной из дерева физиономии капитана, трудно было понять, к какому решению он склоняется. Его мелкие черты лица, не давали мне никакого ответа на этот вопрос, но смотрящей на меня, с чуть вывернутыми ноздрями, нос, убеждал меня в слабости моей позиции.

Я понимал, что мое вранье звучит более чем лживо. Ну, какой из юнца офицер? Может он испугался крысы или страшного паука! Разве может он служить для меня хоть каким-то авторитетом в области уличного нападения? И мои слова о том, что, дескать, если уж офицер убежал, то и мне подавно надо бежать, звучали очень слабо, но ничего более вразумительного, с ходу, придумать не смог.

Немного подумав усатый произнес:

— Один нападающий был застрелен. Кроме всего прочего из палатки пропали некоторые вещи. Мне не хочется с тобой ссориться парень, просто по дружбе, выверни карманы, будь так добр.

Я понял что попал, в одном кармане у меня был револьвер, из которого убили одного из напавших на палатку, а в другом украденные деньги. Объяснить наличие такого количества денег, я может быть как-нибудь и смогу, но вот револьвер. Калибр, пуля. Я вдруг ощутил робкие удары капель. Пошел мелкий, теплый дождь.

— Ладно, мне скрывать нечего, — произнес я и кинулся бежать.

Сбив с ног расслабившегося юнца, я что есть сил, побежал по безлюдной дороге, разбрызгивая лужи и щурясь от дождя. Через пару секунд, мой стремительный бег был прерван звуком выстрела и дикой болью в правой ноге. Я кубарем покатился по грязи. Мир закружился перед моими глазами. Реальность предстала передо мной калейдоскопом случайных фрагментов архитектуры Латаной. Свое неконтролируемое путешествие, закончил возле стены дома. Слыша звуки, производимые бегущими моряками, попытался встать. Максимум что мне удалось это вознести себя на четвереньки. Раненая нога отказалась слушаться, руки разъезжали в жирной грязи, перемешанной с помоями, злые слезы навернулись на глаза. Физической боли не было, шок не позволил ей завладеть моим сознанием. Я, отчаянно двигая конечностями, пополз в сторону сточной канавы. Может быть, усилившийся дождь скроет мой силуэт от воздушных моряков.

Сплевывая попадающую в рот воду, упрямо двигался вперед. Движения руками, подтягиваю раненую ногу, толкаю тело вперед, еще метр, скорее, скорее. Грязь, заполнившая глазные впадины, не позволяла, как следует видеть. Шипящие под дождем факелы, затухали один за другим. Неожиданно, уткнулся носом, во что-то твердое. Я застыл. Протер руками глаза, увидел черные, форменные ботинки. Бросив взгляд наверх, лицезрел и их обладателя. "Хренов снайпер" — зло подумал я, и обессилено затих.

— Обыщите его, — раздался голос усача.

Мои карманы начали грубо выворачивать. Раздался треск рвущейся ткани. Никто не церемонился со мной. Стыд и злость распирали меня. Так глупо попасться!

Послышался удовлетворенный возглас юнца:

— Я же говорил, что это он! Вот папенькины деньги!

— Молчи, — грубо бросил капитан.

Послышался звон монет. Кто-то от души пнул меня по почкам. Я болезненно содрогнулся, еще пару таких ударов и я буду ссать кровью. От следующего удара попытался закрыться рукам, перевернулся на бок и наконец, смог рассмотреть, кто меня бьет. Лицо юнца пылало злобой. Сейчас он ни капли не напоминал зарёванного мальчишку. Его глаза горели как два уголька во тьме ночи. Он занес ногу. На его губах заиграла довольная улыбка.