Птице нужно небо. Часть I

Угу, о черной луне, до которой осталось чуть больше месяца. Я с трудом дождалась, пока посетители покинут мою спальню, после чего открыла глаза и осмотрелась. Вопреки опасениям, искусственный обморок никак не повлиял ни на ясность сознания, ни на память о последних событиях. Память... надо бы перенести карту на бумагу, но я только сейчас осознала, что в моей комнате нет никаких письменных принадлежностей. Печально.

Я села на кровати, осмотрела наложенную доктором повязку, потом размотала бинты и зафиксировала сустав заново, по-своему. Так я смогу передвигаться хотя бы по комнате. О тренировках я не беспокоилась — есть несколько комплексов, которые я как раз хотела ввести в свои занятия и которым больная нога не будет большой помехой — например, удары из лежачего положения. Очень полезное умение. Конечно, некоторых ограничений не избежать, но... с чем-то приходится мириться.

Однако время шло к ужину, и в ожидании служанки я изобразила беспомощную девочку, которая не в состоянии подняться с постели, поэтому поднос мне принесли в спальню и водрузили на прикроватный столик. А я обратилась к горничной с просьбой принести мне письменные принадлежности.

В девять явился герцог.

— Что ты собираешься писать? — с порога спросил он.

— Стихи сочинять буду, — буркнула в ответ.

Что мне на самом деле надо, он так запросто выяснить не сможет, потому что ментальные щиты я за последние дни освоила неплохо и точно знаю, что на поверхности у меня полощутся мысли, свойственные обычной девочке-подростку, а глубже он наверняка не полезет.

— О, моя невеста, оказывается, не чужда литературному творчеству. Не почитаешь ли мне что-нибудь из своего, дорога-а-ая, — ехидно протянул "жених".

Я вздохнула. В жизни не питала склонности к рифмоплетству, надо ж так подставиться. А что он, собственно, сделает, если я не смогу выдать ни строчки? Засмеет? Потребует объяснений, для чего мне на самом деле нужна бумага? Снова вздохнула и подняла глаза на герцога:

— Не могу... при вас. Мне нужно остаться наедине со своими мыслями, тогда родятся стихи

— Что ж, оставайся наедине с мыслями. Письменных принадлежностей не получишь. Уж извини, дорогая, но в твое поэтическое дарование я не верю.

Ну да, стоило ожидать, что герцог проявит вредность. А в том, что это чистая вредность, я не сомневалась: едва ли он полагает, что я могу использовать бумагу и перо, чтобы попытаться избежать брачного обряда. Хотя я как раз могла бы...

И что теперь? Раз нет бумаги, разумным было бы начертить план на какой-нибудь поверхности, которая не попадется на глаза посетителю, и я даже знаю, какую поверхность можно использовать. Вот только чем чертить? Собственной кровью? Дурацкая идея, кто пробовал, тот поймет. Эх, хорошо было бы вилку после ужина заныкать. Хотя... тоже бы заметили и стали бы задавать неудобные вопросы. И я вновь окинула взглядом хорошо знакомую комнату. Занавески... на деревянных кольцах, да и роста у меня не хватило бы их достать.

Я осторожно поднялась с постели, и, стараясь беречь поврежденную ногу, неспешно обошла свою комнату, пытаясь выцепить взглядом что-нибудь подходящее, потом заглянула в гардеробную и умывальню — без особой, впрочем, надежды — и, наконец, выползла в гостиную, сегодня, как никогда раньше, удручающую голыми стенами и отсутствием украшений... Вот, разве что... Затейливая вазочка на столике, за которым я обычно обедаю. Миленькая штучка и, возможно, послужит еще благому делу... посмертно. И с этой мыслью я жахнула керамическим изделием об угол стола, а потом выбрала из образовавшейся кучи осколков несколько подходящих и вернулась... в гардеробную.

Если бы кто-то понаблюдал за мной тем поздним вечером, у него были бы вполне законные основания покрутить пальцем у виска. Но, к счастью, никто не видел, как я выгребла свою обувь из нижнего отделения шкафа и сама забралась на ее место. Там, подсвечивая себе тусклым магическим огоньком (на больший у меня не хватало резерва и умения), я перенесла на боковую стенку план замка из моей памяти, процарапывая линии острыми осколками, после чего поставила обувку на место и с чистой совестью удалилась спать.

Следующие три дня я домучивала историю империи, почитывала романчики, которые прихватила в библиотеке в одно из последних посещений, устраивала себе многочасовые изматывающие тренировки и... строила планы по проникновению в храм.

Собственно, ничего сложного в этом на первый взгляд не было — храм располагался в подземелье, войти туда можно было либо из герцогской половины, заходить на которую еще раз я бы сейчас не рискнула, либо через небольшую дверцу неподалеку от центрального входа в замок, но, насколько я помню, дверца эта обычно была заперта. А вот интересно, герцог-то к богам особого почтения не питает, раз уж решился храмовый ритуал в собственных целях использовать, но слуги-то молятся? И если да, то в замковом храме или в ближайшее село ходят? Вопросы, вопросы...

Вопросы разрешились, как всегда, неожиданно. Я стояла на пороге конюшни. Дядьки Крела поблизости не наблюдалось, зато его помощник и, по моим впечатлениям, близкий родственник Мар, паренек лет девяти, скакал козлом вокруг меня, пытаясь привлечь к себе внимание. Я же больше интересовалась лошадьми. Вообще-то я их слегка побаивалась, но не исключала, что в будущем придется с этими животными познакомиться поближе, вот и пыталась наладить первые контакты. Жеребец его светлости показал пакостный норов: стоило протянуть ему на ладони что-нибудь аппетитное — мгновенный рывок, клацанье вооруженных крупными зубами челюстей. Весь в хозяина. Хорошо, что у меня реакция не хуже, чем у этого монстра. В принципе, другие лошади меня уже приняли, хотя сесть ни на одну из них я пока не решилась бы. А теперь я раздумывала, как бы наладить отношения с зубастой тварью. Без какой-либо конкретной цели, просто из принципа. Раз уж хозяина приручить нереально, так хоть коня...

Из раздумий меня вырвал надсадный вопль Мара. Я обернулась и увидела бледное личико с расширившимися глазами, распоротую штанину и кровь, толчками выходящую из рваной раны на ноге. Дальше у меня сработали рефлексы — рывок в конюшню, схватить узду, шаг обратно — к мальчишке, перетянуть ногу над раной. Все. К нам уже спешил перепуганный Крел. Он подхватил малыша на руки и потащил в пристройку, где обосновался лекарь, а я увязалась за ними.

Ремар с одобрением высказался об оказанной первой помощи. Ну еще бы, с моей-то квалификацией — жгут не наложить? Но я благоразумно молчала, делая вид, что меня здесь нет. Собственно, доктор и разговаривал в этот момент не со мной, а с Крелом. Мар все время был в сознании, морщился болезненно, но молча терпел все манипуляции лекаря. И только перед наложением швов Ремар влил ему в рот какое-то снадобье, вызвающее мгновенный сон. Я наблюдала за работой Ремара, примечая, откуда он достает свои зелья и инструменты, и мотала на ус.

На следующий день я навестила маленького пациента. Он смотрел на меня во все глаза, а когда Ремар зачем-то вышел, поманил к себе пальцем и шепнул на ухо:

— Герцог не позволяет с тобой говорить. А я буду, ты хорошая. Только т-с-с!

Я заговощицки подмигнула пацану, и тот расплылся в довольной улыбке.

К вечеру лекарь его уже отпустил, и после ужина я вышла к конюшням. Я нашла мальчишку в пустом деннике — он сидел на низкой скамеечке, неловко вытянув поврежденную ногу. Я присела рядом. Какое-то время мы молча переглядывались, но когда Крел скрылся в своей каморке, Мар резко обернулся:

— Вот что хочешь для тебя сделаю!

— Мар, мне хорошо уже оттого, что хоть кто-то здесь со мной разговаривает, пусть и тайком. Но у меня есть вопросы. Буду очень рада, если ты сможешь на них ответить.

— Давай! — щедро махнул рукой парнишка.

— Храм. Меня интересует храм, который в подземелье замка. И как туда попасть.

— У, это вообще ерунда! Ключ у дядьки Крела в каморке. Он тут только один и молится.

— А можно...

— Завтра сходим вместе!

— Угу, — кивнула.

С Маром мы встретились на следующий день после обеда. Он слегка прихрамывал, но уверял, что сидеть и лежать больше не может.

Храм представлял собой вытянутое прямоугольное помещение, освещенное теплым рассеянным светом, по обе стороны от центрального прохода располагались скульптурные изображения богов. Удивительно, но без всяких надписей я знала, кто из них кто. Перед каждым божеством — жертвенник с небольшим углублением посередине — здесь полагалось сжигать свои подношения. У ног Лейнар стояла еще и наполненная водой чаша.

Внезапно я осознала, что вопреки собственному неверию очень хочу принести богам жертву. Вот только жертвовать мне сейчас абсолютно нечем. В данный момент на мне даже одежда чужая, если уж совсем по-честному. Хотя, если заходить так далеко, так и тело можно признать чужим... и до чего я тогда еще додумаюсь? Гм... тело? И я решительно взялась за маленький ножичек, обнаружившийся на одном из жертвенников рядом с углублением, расплела косу и отхватила прядь волос — сзади, у самой шеи, чтобы не было заметно со стороны. Не жалко было бы и большего, просто лишних вопросов не хотелось. Я разделила прядку на три части. Одну подожгла на жертвеннике бога силы и мудрости Семнира, ведь именно знания помогут мне выжить в этом мире, вторую поднесла богу удачи и выбора Кайлеру, третью отдала Лейнар, шепнув: "Я к тебе еще приду, богиня..." Поджигала магическим огнем, снискав восхищенный взгляд своего малолетнего спутника.

Хорошо бы еще уберечь малыша от гнева герцога в том случае, если побег удастся...

— Ты дядьке говорил, что мы сюда пойдем? — спросила я Мара, когда мы вышли на воздух

— Нет. А зачем?

— Вот и не надо, — мягко сказала я и погладила мальчишку по вихрастой голове.

Не просто так погладила — изглаживала память о нашем походе в храм. Гладить, и вообще прикасаться было необязательно, но это было мое первое настоящее вмешательсво в разум, и я боялась навредить малышу, а телесный контакт позволял лучше контролировать процесс. Но все прошло на удивление легко и безболезненно. Вмешательство было неглубоким, мне ведь предстояло еще обращаться к Мару за ключом, и в памяти должны были остаться зацепки-подсказки о том, что это уже случалось и все было в порядке. Вот перед уходом придется поработать с памятью серьезно.

Глава 6

Уходить я решила не раньше, чем за два дня до черной луны: если не удастся убежать далеко, то, может, хотя бы сроки получится сорвать. О том, что со мной сделает герцог, если я лишу его возможности своевременно провести ритуал, я старалась не думать. Лучше надеяться на лучшее.

Готовиться начала загодя. Во-первых, стала откладывать хлеб, который получала к обеду, чтобы приготовить из него сухари в дорогу. Сушить носила на башню — там было достаточно ветрено, а главное, на площадку никто не поднимался, кроме меня. Пришлось только защиту от птиц устроить.

Во-вторых, озаботилась одеждой в дорогу. В том, что нашлось в моей гардеробной, нечего было и думать пускаться в бега. Платья не подходили для походной жизни вообще, костюмчик — надо полагать, для верховой езды — выглядел, хоть и слегка потрепанным, но явно недешевым, а мне нужна была неприметная одежда. Подходящая в один прекрасный день была обнаружена в саду: она сушилась на веревке около дома садовника и принадлежала, как не трудно догадаться, вредному пацану. Штаны и рубаху я стянула, высушила все на той же башне и припрятала в своем гардеробе, в дальнем углу обувной полки. С обувкой мне, кстати, повезло — сапожки идеально годились для дальнего путешествия, только вышивку надо будет спороть перед уходом.

Гардероб мне, кстати, приподнес один весьма приятный сюрприз, который разом перевел мои планы побега из области фантастики в область почти реального. Уж не знаю, что меня толкнуло на следующий день после посещения храма примерить свое единственное парадное платье, но когда я покрасовалась перед зеркалом и начала стягивать с себя наряд, что-то мне показалось странным, и я вывернула платье наизнанку, чтобы присмотреться. Оказалась, моя предшественница закрепила в швах юбки тканевые мешочки с монетами — по одной-две в каждом. Я нашла там шесть золотых арсов — настоящее сокровище, восемь серебряных левсов, что в сумме давало еще два золотых, а в поясе обнаружила еще десятка два медных монет разного достоинства. Не иначе как подарок от Кайлера, могла ведь и не обнаружить заначку своей предшественницы.

Да и Семнир не обошел меня своим вниманием, иначе как могло получиться, что уже при следующем посещении библиотеки мне буквально в руки прыгнули две весьма полезные книжки: одна по семейному праву, другая по магическому. Из первой я узнала, что если брак не заключен в течение семи лет после помолвки, то помолвка становится недействительной. Семь лет до свободы, значит... Немало. Значит, мне предстоит прятаться целых семь лет?! Вторая книжка открыла мне глаза на то, что я уже совершила одно магическое преступление, когда воздействовала на Мара, и собиралась повторить его в ближайшеее время. Оставалось только надеяться, что в этом меня не обвинят, а еще учесть на будущее и жить, что называется, с оглядкой на кодекс.

То, что я после несчастного случая с Маром зачастила к лекарю, ни у кого удивления не вызвало. Я приходила к бедняге Ремару и начинала сыпать вопросами. Понятно, что отвечать он не мог, но реагировал так или иначе, а я считывала эмоции и обрывки мыслей. За несколько визитов я выяснила, какие снадобья для чего предназначены и где хранятся, а потом, воспользовавшись отсутствием доктора (выманить его мне помог Мар), я стащила мазь от ожогов, ранозаживляющий бальзам и дезинфицирующй состав в количестве аж двух флаконов, бинты, а также несколько наборов для зашивания ран (иглы и нитки). Более чем уверена, что Ремар исчезновения препаратов не обнаружил или не придал ему особого значения — я брала только то, что имелось в нескольких экземплярах. Еще я стащила у доктора скальпель — не столько в медицинских целях, сколько на всякий случай, я не была уверена, что мне удастся разжиться ножом. Совесть моя молчала, и жалости к коллеге я не испытывала. Он знал все о планах герцога относительно меня — это я обнаружила в его мыслях. Знал, но никак не пытался мне помочь. Да, наверняка герцог чем-то держал его — может, шантажом или долгом, но... врач все-таки. Конечно, судить легко, но пытаяь найти в своем сердце сочувствие к лекарю, я натыкалась на собственное равнодушие и нежелание искать ему оправдания. В конце концов, он наверняка сам для себя нашел их немало.

Подходящий заплечный мешок нашелся на конюшне. Поскольку он валялся в углу пустого денника без дела, я сочла, что его пропажа никого не расстроит. Добычу я притащила в свою ванную и долго отстирывала, а потом вывесила сушиться на башне. Неприятный запах выветрился, но темные пятна непонятного происхождения вычистить не удалось. Ну и ладно.

А флягу мы с Маром вместе выпросили у конюха для игры. За несколько дней до предполагаемого побега я припрятала ее, а потом утащила в свои покои. В тот же день я взяла у мальчишки ключ от храма, а потом заставила его забыть об этом. На этот раз полностью стерла из его памяти все, что касалось меня и храма. В оставшиеся часы все присматривалась к пацану, но никаких последствий своего вмешательства не заметила. Обошлось.