Скованные одной цепью

Спустившись опять к ужину — за ним зашёл Маркус — Гарри был уже не столь угрюм и даже чуть улыбнулся очаровательной соседке. Он теперь хоть смог разглядеть, что она — единственная на всю компанию Пьенсов — рыженькая, с очень красивыми волосами, отливающими даже не медью, а, скорее, красным золотом, кудрявая... А Маркус был похож на Виктора Крама, такой же надменный, с густыми насупленными бровями и массивным носом...

Потом он опять отключился... Очнувшись, обнаружил себя на том же подоконнике в гостиной, с совершенно затёкшим телом... Встал и побрёл наверх, чтобы лечь спать... На лестнице замер, услышал разговор в холле.

— Ну сколько можно! Я уже послала вас искать...

— Тереза, мы же говорили...

— Как ты мог посадить её на большую лошадь! Последний ум потерял! А если бы она упала?!

— Тереза, Танцовщица...

— Танцовщица, не Танцовщица... В последнее время у неё катастрофически портится характер и тебе это отлично известно! И под дождём! Ливнем! И, конечно же, простудились! Вот напою я вас бодроперцовым зельем, будете знать!

— Не напоишь, — ответил Драко, как только Тереза сделала паузу.

— Не напою, верно. Пользуетесь добротой старушки...

— Какая же ты старушка, Тереза, ты...

— Правнуки скоро пойдут... Ладно. Но от противолихорадной настойки Стивена вы не отвертитесь, как бы ни старались!

— НЕТ! ХОЧУ БОДРОПЕРЦОВОЕ ЗЕЛЬЕ!

— Ах, вот как мы заголосили, молодой человек? Прежде надо было думать...

Так, и на Драко находится управа, и это не только его злокозненный папаша, довольно подумал Гарри, укладываясь в постель.

Утром он проснулся поздно и опять, когда он спустился вниз, в столовой не было никого, только на столе одиноко стоял его завтрак.

— Все уже ушли, — послышался ленивый голос из дальнего угла. — Тереза только нас двоих дома оставила. Я тебя будить пытался, да безрезультатно, вот и... Но завтрак тебя ждёт.

Повернувшись туда, Гарри увидел Драко, который с самым хмурым видом сидел у камина в тёплой домашней одежде и с книгой в руках, рядом примостилась девочка, на сей раз в красном.

— Мы с ней вчера катались верхом, — без обычной злобы сказал Малфой, — под дождём... Нет ничего прекраснее этого... Тереза этого почему-то никак понять не может! Вот и запретила нам сегодня весь день из дому выходить! Да и отец в ярости...

Гарри даже не знал, как себя и вести. В Хогвартсе они с Драко были заклятыми врагами, а тут... Да и с чего это он начал вообще о чём-либо рассказывать Гарри?

— Гарри, солнышко, — появилась Тереза. — Ты уже проснулся? Молодец. Позавтракаешь и приходи в гостиную, Август очень просил показать вам наш Тысячелистник, а то самим его читать больно занудно... Я лучше сама вам обо всём расскажу, это поинтереснее будет... Алан, Элен, за мной!

Драко встал и пошёл за Терезой, за ними побежала и девочка.

Алан! Вот как, а второе-то имя Малфоя хоть нормальное, а то Драко больно на кличку смахивает! Но Гарри полагал, что и второе будет ему под стать или — Люциус, Злодеус или в этом роде... И куда делась его вредность? И будить ходил, и завтрак сторожил... Да в Хогвартсе Гарри рисковал не проснуться вообще, если бы этот хорёк туда сунулся или обнаружить в еде нечто вроде... мухи и тараканы были бы самым невинным вариантом. Неужели это симптомы его простуды?!

Поев, юноша отправился искать гостиную.

Когда он пересекал длинный коридор, темноватый, за неимением окон и ламп, на его плечо вдруг опустилась чья-то изящная, тонкая, но сильная рука.

— Мы с вами так и не познакомились, — проговорил ленивый протяжный голос. — Здесь темновато... но мы исправим.

Незнакомец махнул рукой и появились яркие лампы, высветив Люциуса Малфоя в непривычно простом, хотя и элегантном костюме и с волосами, перехваченными чёрной лентой.

— Мистер Поттер... Можно называть просто Гарри? — спросил он, протягивая ему руку. Гарри на автомате пожал её. — Надеюсь, вам нравится у нас?

Гарри молчал. С какой это стати Люциус делает вид, словно они не знакомы? Держит руку у него на плече — этакий отцовский жест... Ласково на него смотрит, с явной теплотой в серых глазах и мягкой улыбкой... И — тишина вокруг гробовая... Никого... Только он стоит здесь — один-одинёшенек в компании Пожирателя Смерти, который явно затеял с ним какую-то игру по правилам, известным только её инициатору... Меньше всего хотелось бы Поттеру стоять здесь в данной компании и смотреть в лицо Люциусу Малфою, но захват руки был, хоть и мягким, но в то же время сильным.

— Ну наконец я вас нашла! — послышался у него за спиной голос Терезы, а потом появилась и она сама. — Ах, да, вы же до сих пор не встречались... Гарри, бедняжка, совсем не в своей тарелке в эти дни... Но я рада, что вы наконец познакомились.

— Не совсем, я не успел представиться, — улыбнулся мистер Малфой.

— Почему же, мистер Малфой, мы с вами уже знакомы, — ответил мальчик.

— Нет, мой юный друг. Ты тоже сделал ошибку, которую допускают все мои знакомые при первой встрече. Моё имя — Себастиан Осмунд Вэнс. А с моим сыном Аланом и дочерью Элен вы, если не ошибаюсь, вы познакомились за завтраком.

Глава 6. Квиддич

Вот так Гарри и познакомился с семейством Вэнсов. Он не мог сказать, нравится оно ему или нет, но некоторые опасения всё же возникли. Почему дядя Себастиан в своё время воспользовался своим умопомрачительным сходством с Люциусом Малфоем и выдал себя за него? Какую роль он сыграл в истории с первым замужеством тёти Петунии? Сделал он это лишь однажды или нет? Да и... Ведь дядя Август, хоть Гарри и начал к нему привязываться, всё же в прошлом — Пожиратель смерти, а если и в настоящем? И вдруг Пожирателем является и мистер Вэнс? Верить им или нет? Гарри хотел бы послать сову Дамблдору, но это не представлялось возможным и мальчик начал всерьёз подозревать, что дядя Август специально отрезал его от всего мира, с одной определённой целью... но какой именно? Непонятно.

Алан... Вылитый Драко, но, в отличие от своего двойника, он значительно проще, от него не веяло малфоевским пронизывающим холодом отчуждения и пренебрежения, он со всеми держался ровно и дружелюбно. Элен Гарри понравилась. Хорошенькая девочка лет одиннадцати, маленькая дикарка, но в то же время стеснительная, оживающая исключительно в присутствии брата, только с ним одним она разговаривала и ни родители, ни Тереза, ни другие родственники не удостаивались этой чести.

— Маленькая дурочка! — сказала о ней Ви, скорчив самую презрительную гримаску, какая только шла её очаровательному личику. Гарри поморщился. Эта Ви ему нравилась не очень. Он подружился с Маркусом Бларом, сблизился с Аланом и пытался найти общий язык с Элен, но красавица-француженка его раздражала и он радовался, что Шармбатон она уже закончила и терпеть её осталось до октября. В октябре он опять едет в Хогвартс в сопровождении дяди Августа, тёти Петунии, Дадли (имя Септимуса не прижилось), ещё шести кузенов и четырёх кузин.

Они с Аланом и Элен продолжали под руководством Терезы знакомиться с Тысячелистником. Большая его часть представляла собой своеобразные дневники, которые вели члены семейства, начиная с Сорона Пьенса, жившего в тринадцатом веке. Многие писали сюда серьёзные вещи, стремясь увековечить в памяти потомков свои достижения, но другие писали откровенную чепуху, или делились личными сомнениями, переживаниями...

— Вот, это будут ваши разделы, — сказала однажды Тереза, как бы подводя итог. — Здесь вы можете писать всё, что хотите.

— Но я ведь не являюсь членом вашей семьи, — снова напомнил Гарри. — Я только племянник жены вашего сына... Здесь должен быть раздел Дадли, а не мой...

— Я считаю тебя своим внуком, для меня ты не племянник, а сын Августа, — отрезала Тереза. — Хотела бы я, чтобы это так и было. А Дадли... Он вообще читать-писать умеет?

Дадли в этом семействе не особо жаловали, даже отец. Дядя Август очень скоро убедился, что умственные способности его сына оставляют желать значительно большего и только слёзные мольбы тёти Петунии предотвратили ссылку сего придурка на Шетландские острова. Дадли это ещё больше обозлило, он бросал на окружающих самые яростные и кровожадные взгляды, на какие только был способен.

— Сыграем в квиддич? — предложил Алан, когда они выбрались из гостиной. — Мы можем быстро собрать две команды, а в Южном дворике достаточно места.

Замок Пьенсов, а это был самый настоящий замок, был очень велик, кроме парка здесь было несколько внутренних двориков, которые для простоты называли соответственно их расположению. Самым большим их них был Южный, там и в самом деле было, где развернуться, и даже были укреплены кольца. В парке играть в квиддич давно уже не разрешалось: в четырнадцатом веке там произошёл несчастный случай, кто-то погиб, после этого поле было ликвидировано, но во дворике играть можно было в своё удовольствие.

— Пожалуй, было бы неплохо, — согласился Гарри. — Ты кто в команде — ловец?

— Охотник. Мне все говорили, что следует идти в ловцы, но у меня давняя вражда со снитчами. Но я рассчитываю, что в Хогвартсе обязательно попаду в команду охотником. Маркус — отличный вратарь...

Алан помчал собирать команды, а Гарри рванул за метлой. Он категорически отказался доверить Молнию домовикам, которых здесь было пятнадцать, и хранил её в своей комнате. Кроме того он решил переодеться, так как становилось прохладно, а он был одет слишком легко. Но, снимая футболку, он вдруг нащупал с её изнаночной стороны нечто... Оказавшееся изумительной брошью.

Она несколько потускнела, но Гарри протёр её подолом той же футболки и она снова заиграла всеми цветами радуги. Мальчик опять подивился искусству неведомого мастера, сумевшего создать такую красоту. Сам феникс был из чистого золота, но глаз его был изумрудный и этот изумруд озорно поглядывал на него, хохолок, плечо и верхние перья хвоста были украшены мелкими гранатами, а маховые перья крыльев и нижние хвостовые — бриллиантиками. Камни были подогнаны один к одному, каждый был на своём месте и, хотя настоящие фениксы не имели таких украшений, этот выглядел, как живой.

— Совсем как живой! — выдохнул Гарри, погладив брошь по "спинке". И вдруг она выскочила у него из рук на стол и через минуту там сидел... живой, настоящий феникс, чьё оперенье в точности повторяло расцветку украшения! Птица издала потрясающий по своей красоте звук и склонила головку набочок, оценивающе глядя на потрясённого мальчика. Гарри протянул руку и опять погладил прекрасного феникса.

— Не трогай моего попугая! — в эту минуту в комнату с яростным воплем влетел Дадли. Оттолкнув кузена от стола, он грубо схватил феникса за лапы, но в ту же минуту его вопль слился с чрезвычайно неприятными скрипучими звуками, изданными птицей. Тут уже прибежало народу — тётя Петунья, хватаясь за сердце, дядя Август, в одной рубашке, с нераспечатанным письмом в одной руке и палочкой — в другой, Тереза и дядя Себастиан — тоже вооружённые, Алан, Маркус и Ви — с мётлами, Элен — с книгой и перепуганными глазами, которые несколько просветлели при виде птицы дивной красоты. У Вивьен глаза тоже загорелись, оба кузена протяжно засвистели от восторга.

— Дидди, что с тобой?! — запричитала тётя Петуния, прижимая к себе сыночка и одновременно пытаясь стереть кровь, текущую по его лицу. — Это... Гарри тебя ударил? — дядя Август приучил жену называть племянника по имени, хотя это ей давалось не без труда.

— Это мой попугай! — белугой ревел Дадли. — Я оторву его дурацкую башку!

— Это не попугай, а феникс, — возразил Гарри, предлагая разгневанному не на шутку красавцу руку, птица продолжала сердито скрипеть, но, тем не менее, благосклонно расположилась на его плече. — И он мой!

— НО ТЫ ДАРИШЬ ЕГО СВОЕМУ ЛЮБИМОМУ КУЗЕНУ ДАДЛИ! — прошипела тётя, наступая на него и делая ударение на каждом слове.

— Ну уж нет!

— Не нет, а да!

— Феникс принадлежит Гарри! — повысил голос молчавший до сих пор дядя Август. — Дадли уже получил галку и этого с него более, чем предостаточно. А будете со мной спорить, я и эту птицу заберу!

— Но, Август... Это же наш сын! Твой сын! — потрясённая тётушка буквально выдавливала из себя слёзы, чтобы придать голосу максимальную жалость и растрогать мужа, но тот и бровью не повёл, глядя на это представление.

— Если бы не развеялись чары, которые я когда-то на тебя наложил, я бы в этом сильно усомнился. Позор рода! И попробуй его теперь перевоспитай! И я тебе уже не раз говорил: пока Дадли не станет достойным членом нашей семьи, никаких мало-мальски ценных подарков он не получит, а фениксы имеют огромную ценность, особенно такие. Фениксов в природе не слишком много, а золотой среди них — лишь один из ста!

— Но...

— Все брысь отсюда!.. Мама, уведи всех... Откуда он здесь? — прошипел дядя Август прямо в лицо потрясённому Гарри, как только за Элен захлопнулась дверь. Мальчик, прерывающимся от испуга голосом, как-то это объяснил. — Понятно. Этот феникс может принимать любую форму, даже оживать... И он к тебе явно расположен: на днях я нашёл ещё одну запись об этих созданиях. Там говорится, что далеко не каждый может владеть этими птицами, неугодных им претендентов они жгут — а ты носишь брошь на теле? Я в своё время пытался цеплять его на одежду, но безуспешно. Да и возможности свои они раскрывают исключительно тем, кому полностью, стопроцентно доверяют. Чу-чуточку тайну могут приоткрыть, как бы поддразнивая, но полностью — ни-ни. Я бы всё-таки не стал сейчас строить особых иллюзий на этот счёт: возможно, она тебя просто испытывает, кстати, это самочка... Держи её при себе всегда, когда это будет возможно... Но теперь одевайся, бери метлу и марш во двор, тебя там уже заждались!

Через полчаса Гарри, полностью собранный, присоединился к остальным, собравшимся в Южном дворике. Были две команды по семь человек и группа поддержки — Тереза, Вэйны, ещё несколько взрослых волшебников, тётя Петуния и Дадли.

— Я пришёл посмотреть, как ты будешь падать! — злорадно заметил последний. Вообще-то он, конечно, не отказался бы полюбоваться на зрелище позорного падения своего кузена, но на самом деле он до сих пор не мог поверить, что на мётлах можно летать. Нет, это орудие дворников, предназначенное исключительно для подметания улиц! На нём нельзя летать! И на венике нельзя, и на пылесосе, и на швабре! Это НЕВОЗМОЖНО!

— Ну, мы ещё посмотрим, кто тут упадёт, — ответил Гарри и повернулся к Элен: — Хочешь подержать пока моего феникса?

— Можно? Правда? — восторженно спросила она, впервые обратившись прямо к нему, и тут же потянулась к великолепной птице. Та милостиво перескочила с плеча Гарри на её коленки и даже позволила погладить себя по спинке. Дадли насупился и отвернулся.

К Гарри подошла Ви, ловец в своей команде.

— Мы играем на интерес, но я хочу заключить пари лично с тобой. Идёт?

— Смотря на что.

— На выигрыш. Если победит наша команда, то ты станешь моим парнем и останешься таковым до тез пор, пока мне это не надоест, а это будет весьма не скоро. Договор?