Тысячеликий Какаши

— Спроси что попроще!

Я аж подыхал от смеха, пока не обнаружилось, что командир поручил мне выбрать позывные. Люлей не огреб, но группа шутку не оценила, учитывая, что трое из десяти были из клана Сарутоби. В общем, своим шуткам смеялся только я один. И если честно, у меня не было никакого желания дружить с этими парнями и я этого не скрывал. Бить меня опасались, потому что среди этой компашки я один был джонин, а они все чуунины. Да и звание свое получили за какие-то незначительные заслуги.

Где-то через месяц такого веселья к нам зашел посыльный и попросил меня явиться к начальству на ковер.

— Асоциален абсолютно, успел настроить против себя всю группу...

Минато все это слушал с плохо скрываемым недовольством, я же на эти замечания не реагировал от слова "совсем", разве что не зевал.

— Шибичи-сан, я могу попросить Вас оставить нас?

— Конечно, Минато-сама.

Когда дверь закрылась, а Минато поставил технику тишины, он наорал на меня такими матами, которые мне еще не приходилось слышать.

Наконец сенсей выдохся и я спокойно начал отвечать: — Я говорил о том, что не хочу больше иметь постоянную команду. Мне не нужны друзья... я людей терпеть не могу.

— Но для одиночного специалиста ты слишком мал!

— Вы или прекратите меня опекать, или начните уже считать взрослым! — возмутился я. — Минато-сенсей, одно из двух!

Шумно вздохнув и сложив руки перед собой в замок, Намикадзе окинул меня хмурым взглядом.

— Есть у меня одно задание. Справишься — взрослый, не справишься — другая группа, и ты там будешь обязан со всеми дружить. И меня не волнует как...

— А Вы не пугайте, лучше расскажите, что делать нужно.

Если коротко, то мне требовалось прикинуться обиженным на Минато и ждать, пока ко мне не подвалят из Корня, чтобы перевербовать. Как долго ждать — неизвестно.

— Данзо может не клюнуть, — заметил я. — Тогда как это будет засчитано?

— Не получится, тогда и посмотрим. А теперь брысь отсюда!

Собрав вещички, я в темпе свалил из казармы, делая вид, что это самоволка, и направился в свой старый дом.

Здесь царили грязь и запустение, пауки свили гнезда в мамином сервизе, а все горизонтальные поверхности покрывал толстый слой пыли не смотря на консервацию дома.

Через день, когда я только-только успел разгрестись с уборкой, приходил Минато, грозился всякими карами. Я с удовольствием наорал на него в ответ.

Конечно, очень хотелось проведать Кушину и Наруто, но я стоически делал вид, что жутко обижен на всё семейство Намикадзе.

Так как деньги оставленные отцом потихоньку утекали, меня это нервировало, а Данзо всё не спешил с вербовкой, решил искать работу не по профилю.

Выкрасив волосы в зеленый и вставив на место шарингана глухую линзу имитирующую бельмо, я пошел искать занятие для себя в торговый квартал. В тайне надеясь, что отец Акеми нуждается в помощниках и меня не узнает.

К несчастью, в лавке сладостей рук хватало, а вот в магазине краснодеревщика напротив — нашлась работа для парня без документов. Пожалели калеку, приняли в подмастерья.

Теперь я называл себя Клавис и с моего лица не сходила фальшивая улыбка. Тренировался на случай провала.

11. Ромео и Джульетта

Акеми меня приметила не сразу, сомневаясь, долго ходила вокруг да около, а когда я сам подошел и подтвердил ее догадки, не сдержав эмоций, кинулась на шею.

— Тише! Ты так меня выдашь!

— Прости, я думала, что больше тебя не увижу. А почему ты тут?

— От сенсея прячусь, я, вроде как, дезертир, — не стал говорить я правды.

Узнав, откуда я сбежал, Акеми попросила показать татуировку АНБУ. А я сказал, что ее мне не успели набить, как не успели выдать постоянный позывной и маску.

— Это ты ради меня сбежал? — наивно хлопая глазками, вдруг спросила девушка.

— Ну, эм... — не нашелся я, что сказать.

Покраснели почему-то вместе. Акеми начала самозабвенно доказывать, что тот вопрос случайно вырвался, и она вообще думала о чем-то другом, а я делал вид, что поверил и отвечать не спешил.

А действительно, что меня сюда-то понесло? Я же о пивоварне мечтал и эля выпить кружку-другую!

В общем, постояв в неловкой тишине, разбежались в разные стороны, даже не попрощавшись.

Вечером снова приходил Минато, уговаривал вернуться, даже обещал после года службы все же дать мне возможность аттестоваться на одиночную службу, без постоянной команды. Чуть не согласился.

— Нет, — набычился я. — Год — это долго! Хочу сейчас!

Чертыхнувшись, Минато процедил "я подумаю" и удалился.

Чуть ли не сразу после Намикадзе в калитку вежливо постучали.

Невзрачный человек в простом кимоно сказал, что меня хотел бы видеть человек, который понимает ценность моего мнения и талантов.

— Это Вы о ком? Я родную Деревню предавать не намерен! Убирайтесь вон! Чидори! — застрекотал в руке шар из стихии молнии.

Визитер испарился, а я сказал в темноту, словно говорил сам с собой: — Растяпа-сенсей, чужаки шатаются где хотят! Такими темпами скоро в болото вроде Водопада превратимся.

Чувствуя, что Данзо может потребовать моего постоянного пребывания на базе Корня, я предупредил Акеми, что могу исчезнуть.

— Кем тогда ты появишься снова? — глотая слезы, спрашивала Акеми. — И появишься ли вообще?

Когда женщины плачут у меня начинается паника. Так что, если бы кто-то стал выяснять, что было в тот день, я бы сам себе ответить не смог. Помню только, что губы у Акеми были солеными от слез. А потом нас спалил мастер. Он беззлобно пожурил и разогнал нас по рабочим местам.

Только слегка полапаться с поцелуйчиками и успели.

Когда я уходил домой, то услышал обрывок разговора мастера и отца Акеми.

— Чего в жизни добьется Клавис? Мастером ему не стать. А Хатаке...

— Блудливый скот, как все шиноби! Да лучше пусть с калекой твоим обжимается, чем с тем уродом в маске!

Покачав головой, мастер похлопал кондитера по плечу: — Они не все такие, как тот поддонок, который изнасиловал твою жену. Среди обычных людей тоже хватает мразей.

Интересно, а сама Акеми знает? Не, лучше такое не спрашивать.

12. Не в своей тарелке

Для шиноби руки так же важны, как для пианиста или скрипача. Лишившись даже пары фаланг, можно забыть вместе с печатями, которые ты не сможешь выполнить, все те техники, в которых они есть.

Ничто в этот день не предвещало беды, но я сумел отрезать себе два пальца на правой руке по самые костяшки.

В тот день за моей спиной стоял тяжелый брус, который я плохо закрепил.

Пока мастер не опомнился, я схватил тремя оставшимися пальцами отрубленные и помчался в госпиталь для шиноби прямо в таком виде, как был: в робе с зелеными волосами припорошенными опилками и фальшивым бельмом. Кажется, убегая, на пороге лавки я сбил с ног отца Акеми.

А в госпитале меня сначала не хотели принимать, потому что гражданским тут не место, так что пришлось вытаскивать линзу и пугать медсестричку из приемного покоя шаринганом.

— Как Вы умудрились, Хатаке-сан? — едва сдерживая улыбку, вопрошал молодой ирьенин, приживляя отпиленные указательный и средний пальцы.

Зло зыркнув, почти вежливо процедил: — Уверяю, опыт лечения подобных травм Вам не понадобится. Это была циркулярная пила.

— О, я вижу это по Вашим опилкам.

И хотя после лечения рука слушалась идеально, мне настоятельно посоветовали ее не напрягать, а лучше вообще не двигать этими пальцами. Под бинтами не было видно, но, словно перстни, пальцы опоясывали два широких шрама. Мне нарастили примерно сантиметр новых костей и мяса, чтобы пальцы не стали короче, и теперь эти хрупкие перемычки следовало беречь. И пить порошки всякие, чтобы кости скорее окрепли.

Конечно, я мог бы пойти домой, но вместо этого вернулся сказать мастеру, что все со мной в порядке. А там меня уже поджидала белая, как мел Акеми и ее отец.

Тут я мог спалиться, ведь обычного человека лечили бы иначе, но мастер когда-то в подробностях рассказывал, как сам чуть без мизинца не остался, так что я довольно достоверно соврал про спицы.

Был соблазн согласиться пожить у семьи Акеми, пока не поправлюсь (предлагал ее отец и она сама), но я поблагодарил и ушел к себе.

Всего два пальца, но ощущение такое, будто совсем без рук остался и голый в чистом поле стою, а кругом опасности и враги.

В доме стало резко неуютно и, казалось, не безопасно, так что я даже спал в защитной сетке и легком бронежилете, расставив по периметру сигналки и ловушки, которые мог бы активировать прямо из дома.

Но все это оказалось бесполезно против гостей, которых я не ждал.

Услышав рядом шорох, я приготовился продать свою жизнь подороже, но узнав визитера, поспешно убрал кунай и поклонился. Этого человека я видел раньше.

Пожилой мужчина с крестообразным шрамом на подбородке после приветствий позволил мне спросить, что понадобилось Советнику от последнего из клана Хатаке.

А нужно было Шимуре Данзо ни много ни мало — моя верность и желание изменить Коноху к лучшему.

Не предупреди меня Минато, честно, заслушался бы этими утопическими сказками о порядке и величии, о том, что то АНБУ, которое не принадлежит Данзо, уже гниет и не выполняет возложенных на него функций.

Послушать Меченого, так только АНБУ НЕ работает на благо Родины. Время на раздумья мне дали. Неделю. Столько сколько осталось до контрольного визита к врачу.

Что ж, пора привести дела в порядок, снова закрыть дом, потому что неизвестно насколько затянется эта авантюра.

После Данзо заходил Минато, откуда-то прознавший про отрезанные пальцы, просил вернуться. Я отказался, ответив ему словами Шимуры. Соврал так достоверно, что сенсей всерьез испугался.

Под куполом техники тишины, он принялся было убеждать меня в ложности слов Данзо, но осекся глядя на мою улыбку.

— Ты соврал, — выдохнул Минато.

— А Вы поверили, и лучше, чтобы так и оставалось. Так что на прощание, меня можно и проклясть, и обматерить.

Минато на это только усмехнулся и, еще не убрав технику, вскричал, что я делаю большую ошибку.

Подозревая, что меня подслушивают, во след Минато я тихо проговорил: — Прощайте, сенсей. С Вами мне не по пути.

13. Морок

Из-за совершенно неадекватной паранойи я снял бинт. Так стало спокойнее, но я все еще чувствовал, что случись какая-то опасность, защитить себя не смогу. Иррациональный страх так истрепал мне нервы, что я прикончил саке, которое нашел в алькове рядом с фотографией отца. После этого меня посетила мысль сделать себе землянку.

Тут-то в голове и щелкнуло.

В столе отца я нашел бумажную печать для снятия иллюзий и мороков. Она годилась как раз для тех случаев, когда обычное снятие "кай" было невозможно использовать. Не с моей рукой. Пускать туда чакру было еще не безопасно.

Буквально сразу ко мне вернулась ясность мыслей и настоящая, а не измененная иллюзией память.

В ней я сам ослабил ремешки удерживающие болванки, проигнорировал чувство угрозы, когда они упали, и дернулся вперед, хотя сил бы хватило отбросить тяжелые деревяшки.

Подстава! Сраная подстава!

Кто? Да Данзо или его люди, кто ж еще! А зачем?

Подумав, решил, что это для эффекта. Не будь я таким запуганным, я бы иначе воспринял слова Шимуры о безопасности для всей Конохи и прочие идеалистические россказни.

А теперь вопрос, как на это реагировать? Прикинуться валенком и схавать, или высказать подозрения в лоб?

Прокрутив в голове монолог Данзо, для себя решил, что это была проверка.

Что ж, от этого и будем плясать.

Теперь я, наконец, смог нормально поспать.

Нервотрепка вымотала настолько, что обнаружив чужое присутствие, я только лениво перевернул голову в сторону, откуда услышал шорох. Настроение, благодаря похмелью, было препоганым.

— Какаши? Ты тут?

— Какаши, это мы, твои друзья!

Опознав в голосах Гая и Куренай, сделав над собой усилие, с кряхтением сел и в закрытые двери крикнул: — Вы кто такие? Я вас не звал! Идите на хуй!

Раздвижная дверь отъехала в сторону с громким щелчком, явив разъяренную Юхи. Ее красные глаза полыхали адским пламенем, не иначе, так она была зла.

— Что-о-о?! — взревела она раненным в зад медведем. — Вы это слышали?!

Асума принюхался и, придержав свою пассию, сказал: — Он пил. Чувствуешь запах?

Юхи тоже повела носом, а потом закрыла его обеими руками: — Фу!

— А еще не мылся, — закашлялся от сухости во рту. — Давайте я сейчас извинюсь и вы уйдете. Хорошо? А то у меня такое поганое настроение, что я вам еще и не такое скажу.

— Никогда! — пафосно вскричал Гай. — Мы не бросаем друзей!

Со свистом выдохнув, брякнулся на спину.

— Я вас отталкиваю, а вы все равно лезете. Зачем?

Оказалось, спрашивать надо было "из-за кого?": Юхи просила Рин за мной присмотреть, если ее не станет. Асуме меня поддержать предложил Третий, а Гай... А Гай — это Гай, и ему хочется наносить пользу и причинять добро во имя Луны... тьфу ты! Во имя Силы Юности!

— Если ты не приведешь себя в порядок сейчас же, — надулась Юхи, — мы приведем сюда Акеми.

Я рывком сел, подавившись воздухом.

— И расскажем ей, что ты — шиноби.

Выдохнул и рассмеялся.

— Она знает.

— Хочешь перед ней в таком виде показаться? — бесилась Куренай.

Пришлось топать мыться. Думал пересидеть в ванной, так меня оттуда дымной техникой выкурили.

Чихая и кашляя, я прошипел:

— У меня сейчас кончится последнее добродушие и я спущу на вас собак!

— Не сможешь, тебе до конца недели нельзя никакими техниками пользоваться! Мы знаем! — ехидно пропела Юхи, уводя смущенный взгляд в сторону.

Вышел-то я в одном полотенце на голое тело.

Друг друга мы изводили не меньше часа. За это время меня вынудили одеться, поесть и убрать следы пьянки.

— Ладно. А если бы не Рин и твой отец, Асума, стали бы вы со мной общаться? Нет. Потому что я — то еще мудило и циничная сволочь!

— Мы знали тебя нормальным, — заметил Гай. — Мы знаем тебя дольше Акеми и помним, что ты был нормальным, до...

— До того, как мой папка кишки себе выпустил?

— Как ты можешь?! — возмутилась Юхи.

— Ну, как бы, он мой отец, а не твой.

— Все равно это не правильно!

— Не правильно тут только то, что он смотался на тот свет, кинув меня на произвол Судьбы.

Помолчали.

— Уйдите, пожалуйста, — наконец нарушил я тишину. — Не могу я так. Захочу поговорить с вами, сам приду. Просто оставьте меня в покое.

На этот раз сработало, и я остался один в пустом доме, пахнущем свежей уборкой и чуть-чуть пролитым на татами саке.

14. КВН наоборот

Только на следующий день я смог перебороть лень и выйти со двора. Делать было особо нечего, так что побрел я, сам не зная, куда. Но вскоре обнаружив, что ноги понесли по привычному уже маршруту в торговый квартал, заглянул в аптеку и купил бинт для маскировки слишком быстрого выздоровления.