Неуспел сержант и договорить, как получил от меня лбом в переносицу, так как застегивал браслеты спереди. Потом удар коленом в промежность и окрик Валерке: 'Не лезь! Сам!' Оставшиеся патрульные стояли обступив по бокам. Соответственно, оставалось сделать ложный выпад в сторону одного, с одновременным ударом ноги в живот другого. Через секунду полицейские, кроме отропевшего немного Еремина, лежали на полу. 'Убойщик' выхватил ПМ и взял меня на мушку. Валера подскочил к нему и быстро разоружил, выщелкнув затвором патроны, вернул пистолет владельцу.

 — Слышишь, сержант, ты капитана-то своего слушай иногда, — сказал я своему обидчику, наступив ботинком на грудь. — Он дело говорит. Не надо офицеров, а особенно фронтовиков оскорблять.

 — Я еще с тобой посчитаюсь, сука! — прогнусавил сержант, заливаясь кровью из разбитого носа. — На параше сгною!

 — А теперь идем, капитан. — обратился я к Еремину, возвращая наручники и протягивая руки.

 — Слушай, капитан, ты где служил? — спросил 'убойщик', защелкнув на моих запястьях браслеты. — Я еще такого не видел!

 — В армии. Валера, ты шефу сообщи, а то еще в дезертиры запишут.

 — Не базар! Вован, мы тебя вытащим!

 — Все, пошли! — сказал Еремин, указывая на выход.

 — Эй, капитан! — окликнул 'убойщика' Зарубин. — Ты забыл!

И мой напарник протянул ему горсть пистолетных патронов, которые он успел собрать. Еремин благодарно кивнул и засунул их в карман куртки. Патрульные встали и отряхивались, взгляды их не предвещали ничего хорошего. Они вопросительно посмотрели сначала на Зарубина, а потом на капитана, который к моему удивлению отрицательно кивнул.

Спустя минуту за мной захлопнулась дверь 'обезьянника'. Вот это попадос! Кого я убил?! Ладно, разберемся по месту. А Еремин ничего, нормальный вроде мужик. Мог бы и Валерку 'прицепом' прихватить 'за оказание сопротивления', но не стал. А эти гоблины поделом получили, нехер марать своими погаными языками офицеров!

'Бобик' петлял по улицам Роси и минут через двадцать остановился в каком-то дворе.

Задняя дверка УАЗика открылась и меня 'попросили' на выход. Проученый сержант зловеще усмехался, постукивая ПРом по ладони. Ну-ну, 'герой'! Хотя, эти ребята отдуплить на подвале могут так, что потом костей не соберешь. Ну, посмотрим, что там дальше будет. Скорее всего к бомжам кинут — это их любимая 'визитная карточка' для строптивых. Ну, так Валера рассказывал, когда тот еще нацгвардейцем был и ходил на охрану общественного порядка. Хех, тем хуже для них!

Получилось так, как и думал: посадили в камеру с двумя 'жителями улиц'. То, что они воняли — это просто ничего не сказать. Как говорится: 'Все ароматы Франции в одном флаконе'. Ну, ничего, бывало и хуже, когда летом во время обороны Севастополиса была нехватка воды, то от моих бойцов смердило не лучше.

Мое появление в камере вызвало только оценивающие взгляды и все. Видимо форма и погоны не распологали к 'разводу' нового постояльца. Общаться с этими типами у самого желания не было, поэтому присел на корточки в угол, напротив дверей. Теперь остается ждать пока к следаку поведут, ведь должны же все-таки предъявить обвинение и дать ознакомиться с делом.

Конец декабря 2016 года. г. Севастополис. Артиллерийская бухта.

Пассажирский катер 'Сатурн' привычно взвыл сиреной, сигнализируя о том, что он отходит. Несмотря на осаду, рейсовое сообщение между северной и южной частями города сохранилось. Разница от мирного времени была только в том, что на верхней палубе установили спарку ЗУ-23 с постоянно дежурящим расчетом, но и то, этот факт имел больше демонстрационный характер, чем практический. И от серьезного налета эта штука не спасет, разве что отпугнет пендосовских летунов.

Заплатив положенные 'два с полтиной', я зашел в катер и выбрался на кормовую площадку, где уже собрались многие военные и дымили дешевым куревом. Оно и понятно, в случае чего оттуда легче выпрыгнуть в воду и успеть отплыть, чтобы воронкой не засосало, когда эта галоша тонуть будет. Несмотря на запрещающие значки, я тоже прикурил сигарету,сделал затяжку и выдохнул дым. Ветер был крепкий, но добротный бушлат не давал замерзнуть. Сдав кормой назад, 'Сатурн' лениво разворачивался в сторону причала на площади Захарова. Миновав развалины бывшего спортклуба КЭФ началась небольшая качка — свинцовые волны лениво 'перебрасывались' нашим суденышком.

Неожиданно послышался лязг разворачиваемой в сторону моря Зушки. Резкий крик: 'Воздух!' и кто-то из расчета ПВОшников добавил: 'Мужики! Поддержите!' Я так понял, что это предназначалось нам — тем у кого есть оружие. Зататакала ЗУ-23, перемежая грохот очередей звоном рассыпающихся стреляных гильз. В сторону еще невидимого нам, стоящим на юте, нападавшего самолета протянулись похожие на тугие канаты пулеметные трассы. Как в замедленной съемке, я увидел аккуратную строчку по воде из автоматической бортовой пушки палубника. Несколько взрывов в корпусе нашего 'лайнера' показали, что основная задача выполнена — катер поврежден. Но и мы не остались в долгу. Когда пендосовский стервятник приближался, мы дружно ответили заполошной стрельбой из автоматов и пулеметов, что у нас были. В том числе и я успел высадить рожок в белый свет как в копеечку. 'Хорнет' пронесся над нами, о чем известил очень громкий аккустический удар, который на мгновенье вышиб дух из грудины и сбило дыханье. Тем временем самолет пошел на разворот, оправившись от грохота трансзвуковой скорости пролетевшего истребителя, кое-кто пустил ему вдогонку несколько очередей. Неожиданно у американца отвалились какие-то мелкие части от правой плоскости, а уже через полсекунды внезапно отлетел целый кусок крыла, который мгновенно потеряв скорость, кувыркаясь начал падать вниз будто лист кровельного железа. Крылатая машина, нелепо дернув вверх носом, уже в следующее мгновение перевернулась, и так и не успев потерять скорости, рухнула в воду, подняв огромный фонтан, и мгновенно затонула. Выяснять и любоваться было некогда ибо в салоне катера начался гвалт и люди, в основном гражданские, подались панике. Некоторые военные, стоявшие рядом со мной, попрыгали в стылые зимние воды. Оказавшийся рядом какой-то моряк со знаками различия капитана третьего ранга принялся организовывать раздачу спасательных средств. Только вот давка, которая образовалась внутри, не дает возможность пробиться не то, что к нишам по бортам, где лежали спасательные жилеты, но и вообще войти внутрь. Гражданские начали выбегать на ют и прыгать за борт. Выломав вторую створку дверей, количество желающих покинуть судно удвоилось. Такая же суматоха была и на дверях по бортам, а также на носу, откуда люди тоже прыгали в воду. А народу собралось достаточно много, потому что катера ходили сейчас редко, и желающих переправиться на этом катере собралось почти три сотни.

Подскочив к леерам юта, я глянул на верхнюю палубу, чтобы выяснить, почему замолчала зенитная установка — картина была страшной: от троих бойцов остались ошметки и покореженная ЗУ-23, в кресле которой в буквальном смысле находилось полтуловища в дымящемся камуфляже без головы. Ходовая рубка, где обычно располагался капитан суна, была разворочена и оттуда шел густой черный дым. Представляю, какой фарш накромсали эти снаряды внутри салона. Но любоваться особо было некогда — надо действовать. Хотя, что тут сделаешь? Пиздец! На мгновение меня охватило чувство беспомощности. Здесь, в море, негде найти укрытия.

Катер начал крениться на левый борт. В салоне почти никого не осталось и теперь, закинув автомат за спину, можно спокойно прыгать в воду и отплывать подальше, чтобы в воронку не засосало. Но женский крик и детский плач заставили вернуться. В быстро заполняющемся соленой морской водой салоне, барахтались женщина средних лет и пацаненок лет пяти. По расплывающемуся красному пятну в воде я понял, что кто-то из них серьезно ранен. Подхватив мальчишку за шкирку, потянул его к себе и направился к окну. , где заставил его держаться за поручень. Повернулся, чтобы помочь женщине, но она скрылась под водой. Сделав глубокий вдох, нырнул, но нихрена не увидел. А катер неумолимо погружался. Все, времени нет! Два удара прикладом автомата не помогли открыть окно салона. Не долго думая, даю по оргстеклу очередь и вот оно — спасительное отверстие. Выпихнув пацана, вылез сам, выкинул мешавший автомат и, держа за шкирку мальчика, погреб изо всех сил прочь от скрывавшегося под водой катера. Руки и ноги деревенеют, чувствую, что не успею. Волны били немилосердно и я уже вдоволь нахлебался воды. Пацан что-то кричал, плакал, но услышать не получалось — последствия аккустического удара, как потом объяснили. Все! Нет больше сил! Прости, пацан, не успел я вытащить наши задницы! Неожиданно, чьи-то сильные руки схватили теперь за воротник камуфляжа меня и потащили. Оглянулся и заметил резиновый борт RIPовской моторной лодки, который в тот момент показался мне таким родным. Уже сидя на пластике днища 'моторки', ко мне подполз тот самый пацан, и по его дрожащим синим губам я прочел: 'Дяденька, а где же ваш автомат?' Шок и стресс иной раз преподносит разные сюрпризы в реакции людей.

В результате гибели катера 'Сатурн' погибло пятьдесят пять человек из трехсот. По распоряжению нашего руководства пробовали вешать полотнища Красного креста, но пендосы нападали еще больше — типа добивали раненых. Сволочи! Пацаненка того, я больше никогда не видел. Слух ко мне вернулся на следующий день. Когда возвратился в военкомат, я зашел к Канарейчуку, выпросил флягу 'шила' и 'в одно рыло' его приговорил.

Из-за дверей послышалось: 'Свешников! На выход!' и проскрежетали ключи, отпирая замок. Появились двое сержантов, в руке у одного была резиновая дубинка, а у второго наручники. Я неспешно встал с корточек, и подошел к ним. Другие обитатели камеры начали что-то канючить, но после того, как одного из них перетянули ПРом ('демократизатором') все затихли.

 — Лицом к стене! — приказал тот, что с наручниками. — Руки за спину!

Так же неторопясь выполнил требования и дал себя заковать. По команде 'Вперед!' вышел из камеры и снова любовался на облупленную стену. Когда закрылась дверь, второй конвоир просунул дубинку между моей рукой и подмышкой, потянул на верх и пришлось наклониться, потому что ощущения не из приятных. Можно было, конечно, вырубить обих, но все-таки интересно, в чем же обвиняют. Сейчас, стопудово, ведут к следаку. Можно и в бега податься, но от этого лучше не будет — сразу получается, что 'рыло в пушку'. Поднявшись четыре пролета по лестнице, повернув направо, снова уткнулся в стену рядом с дверью, пока один из конвоиров зашел в этот кабинет, скорее всего доложиться. Так и есть — через несколько секунд я уже сидел перед Ереминым. Сняв наручники, сержанты удалились.

 — Закуривай, капитан! — кивнул он на пачку 'Честерфилда'.

 — Нет, спасибо, бросаю.

 — Ладно, дело твое. Вот распишись, о том, что тебе доведены твои права.

 — Давай без прелюдий — в чем меня обвиняют? — чирканул я на заполненном бланке.

 — Хорошо. Тебе имя Егоров Николай Петрович ничего не говорит?

 — Нет, а кто это?

 — На, посмотри. — протянул мне стопку фотографий следак. — Не узнаешь?

 — Хм, это один из тех, кого я 'призвал к порядку' в самолете, когда в отпуск к теще летел. — действительно, на фото был труп Николая.

 — Причем, есть свидетели, которые показали, что ты угрожал расправиться с ним по прилету. Так вот, этого Егорова нашли через час в туалете аэропорта со свернутой шеей.

 — И что? У меня алиби есть — в это время ехал на такси к жэдэ-вокзалу. Зарубин Валера подтвердит.

 — Это кто?

 — Мой напарник. Капитан Зарубин Валерий Петрович.

 -Хорошо, проверим.

В общем, еще около часа Еремин протоколировал мои показания, потом дал их на подпись — от чего я, конечно же, отказался. То же самое постигло и с закорючкой в бланке о предъявлении обвинения. Следак не стал напрягаться, просто заполнил какой-то бланк и вызвал конвой.

В камеру с бомжами я уже не вернулся — сразу вывели в тот же дворик и усадил в автозак. Скорее всего отправляют в СИЗО. Да уж, вот уж не верь после этого насчет 'от сумы и от тюрьмы не зарекайся'. Ладно, посмотрим что там будет дальше.

конец июня 2016 года. Севастополис. Район бухты Казачья.

В нескольких километрах от нас еще звучали очереди и взрывы — шел бой за Камышовский порт и в развалинах спального района по улицам Бориса Михайлова, Правды, Маршала Крылова.

Бойцы, изнывая от жары, расселись прямо на выжженной солнцем земле и молча наблюдали, как в остатках военного городка казачкинского полка морской пехоты двигались колоны мирного населения, которое не успело эвакуироваться и теперь спешило зайти в нутро БДКашек, подошедших к сгоревшей нефтебазе 'Югторсан'. Чуть дальше в море, ожидая своей очереди, виднелись силуэты еще нескольких десантных кораблей. Они выгружали новые части, а обратно уходили подзавязку набитые ранеными и беженцами. Благодаря возвращенному в строй ракетному крейсеру 'Рось', а также более ни менее боеспособных остатков Эвксиноморского флота и ВМС Окраины, перемещение масс людей и техники происходило вполне тихо. Пендосовские летчики старались не испытывать судьбу и не лезли в Казачью бухту. Благо, успели перебазировать и несколько дивизионов российских установок 'Куб', ракетное вооружение которых можно будет при случае использовать и по наземным целям. Но это все вроде лирики, а мне и взводным надо думать, как не пустить пендосов в район Тридцать пятой батареи. Потому что оттуда уже можно будет обстреливать прямой наводкой последний наш аэродром, где стояли остатки армейской авиации из пяти 'крокодилов'.

С хмурыми, грязными и усталыми лицами бойцы начали занимать, обустраивать позиции в развалинах дачного поселка, что раскинулся вдоль дороги к Маяку-1. С российских кораблей иногда запускали ракеты, а кое-где бортовой артиллерией обстреливали невидимые нам наземные цели. Ветер доносил запахи гари от пожаров, вонь от разбомбленных очистных сооружений, чуть сладковатый смрад мертвечины от разлагавшихся в завалах трупов, вперемежку с горелым мясом — человечьим. Ведь жара стояла ужасная и 'жмуры прокисали' очень быстро.

Пока бойцы оборудовали ротный НП, я со Шпитальным осматривал окрестности в 'стекла'. Гул канонады перекрыл аккустический удар от реактивных двигателей пролетевшей над головами тройки 'Хорнетов'. Из ложбины послышались залпы 'кубовских' ракет и буквально в считанные мгновения один из вражеских самолетов развалился в воздухе, осыпав обломками прибрежные воды со стороны открытого моря. Остальные же поспешно ушли в сторону Румынии.

 — Вот ведь блядство-то! — вздохнул я, опустив бинокль.

 — Не то слово, Вован. — подтвердил 'политический'. — И конца этому не видно.