(Не)Любимый

— ЧТО ПРОИСХОДИТ?! — подлетев вплотную к Ромке, проорала ему в лицо, надеясь услышать внятный и адекватный ответ, но в ответ — что называется, не судьба...

— У Вас истерика, Ваше Высочество, причем ничем не обоснованная. Вот что происходит, — поставили меня в известность. Я аж захлебнулась глотком воздуха на вдохе и прикусила язык, не в силах что-либо возразить.

— Я,.. я.... Ты... — задыхалась я негодованием, размахивая руками в разные стороны (вот не могу контролировать своё тело, когда нахожусь в таком состоянии). — Вы оба, — указала на друга и его животинку, — сумасшедшие! Держитесь от меня подальше! — уходя в сторону, предупредила я, машинально соорудив из пальцев "пистолет" и начала отступать к лесу.

"Была б гроза, да только ночью" в моем исполнении вызвала на лице у моих оппонентов гамму чувств.

— Кто ещё сумасшедший тут надо подумать,.. — раздалось замечание в ответ на мои угрозы.

А ведь действительно! Я сошла с ума! Ну, не может же, в самом деле, происходить со мной такое.... И куда бежать? В лес. А дальше что? И главное: зачем? Ну, убегу от этого кошмара наяву, так не факт, что дальше будет радужней, ведь, как известно — чем дальше в лес, тем страшнее волки. И что-то мне с волками не очень улыбается встречаться....

Я лихорадочно металась в своих мыслях, застыла на месте, пристально вглядываясь в Ромку. Тот не оставаясь в долгу, следил за моими мысленными потугами.

Интенсивно вдыхая и выдыхая из легких воздух, закрыла глаза и попыталась успокоить своё не на шутку разошедшееся сердце.

Зазвучавшие тихие аккорды Shakira "Gypsy" стали большой неожиданностью и почти осязаемо куда-то начали меня тянуть. Громкость песни нарастала и приближала к источнику звука. Мои глаза всё ещё были закрыты, но мышечная чувствительность сообщила мозгу, что тело находится в горизонтальном положении, и сердце стало с меньшей скоростью выталкивать кровь в артерии. Я не шевелилась, вслушиваясь в такую любимую и родную мелодию будильника, поставленного мной на семь утра.

...всё-таки сон,.. но настолько реально...

... быть может явь?..

... надо по пути на работу зайти в аптеку. Срочно!..

Уже на выходе из "Твой доктор" меня окликнула кассирша:

— Девушка, вы кошелек обронили, — обернулась и встретилась с понимающим сочувствием в её глазах. Какие интересно мне Таня таблетки выписала, что на меня с такой жалостью смотрят фармацевты?

Рассеянно промямлив "спасибо", наклонилась за кошельком. В теле была какая-то странная слабость, мои движения после насыщенной ночи стали какими-то заторможенными, а голова шла кругом от переизбытка впечатлений и действий за последние двадцать четыре часа.

Дверь аптеки резко распахнулась, внутрь влетел ураган дорогих духов и сногсшибающей косметики. Причём с ног сшибли в прямом смысле.... Разумеется меня! Кого ж ещё? Со стороны эта картина любителями демотиваторов могла быть прокомментирована так: "Я не упал! Я резко лёг!..".

— Девушка-а! — возмущенно заголосили надо мной. — Что Вы не видите куда идёте? — обвинительно выдала нимфетка явно не отличающаяся ни умом, ни сообразительностью.

Я от неожиданной атаки как физической, так и антилогической, лежа на животе, сжимая в одной руке кошелёк, в другой сумочку, глупо уставилась на длинноногую красавицу. Нет бы подняться, закричать и описать этой барби внутренний состав её мозгов — нет, лежу и смотрю,.. аки на курорте....

Народ, стоящий в очереди, оценил ситуацию мудро и, взъевшись на принаглевшую красотку, вдруг стал заступаться за меня:

— Да, Вы бы сами, девушка, посмотрели, куда летите!

— Я что рентген, чтобы знать, кто за дверью стоит? — парировала та.

— С ног человека сбили!

— Никого не сбивала, сама она упала, — огрызаясь, защищалась девушка.

— Ещё и обвиняет!

— Какое бесчеловечие!

Заголосил народ уже во всю. А я... лежу....

Всё как в тумане: вроде и здесь, вроде и не здесь.... Мозг категорически отказывается воспринимать действительность, а глаза хотят закрыться и никого не видеть, но....

— Девушка, Вы встать можете? — заботливо засуетился возле меня молодой парень.

— Может скорую? — предложил кто-то.

— А? — внезапно переключилась на парня, когда тот попытался меня аккуратно приподнять.

— Болит что-нибудь? — тут уже возле меня столпилась кучка фармацевтов, вышедших из-за витрин.

Сбившая меня с ног, видя такое дело и услышав о скорой, тут же ретировалась.

— Ом-м,.. — возвращаясь из глубокого "транса", стала мысленно ощупывать себя, хотя ощупывала себя уже не только я... причем далеко не мысленно....

Оказавшись на своих двоих, сделала неуверенный шаг в сторону выхода и если бы не парень, так и не выпустивший мою талию из своих крепких рук, то лежать бы мне дальше на плиточке кафеля.

Перед глазами почему-то пошли разноцветные круги, в ушах поселился шум, виски стало давить так, как будто кто их стискивает клешнями, стало тяжело дышать — словно кислород перекрыли.

Откуда-то подо мной оказался стул. Кто-то что-то говорил. В нос ударил резкий запах нашатыря. Выполняя роль вентилятора, пожилая женщина размахивала какими-то бумагами. Молодая девушка в белом халате быстро накачивала воздух тонометром.

— Семьдесят на сорок пять, — дрожащим голосом сказала она вслух. — Предобморочное состояние. Звони в скорую, — уверенно приказала она кому-то.

— Не надо скорую! — прошептала я, голос почему-то пропал, а язык категорически не хотел слушаться хозяйку. — Сейчас пройдёт! — сама поражаясь своей уверенности, заявила я всё тем же едва различимым шепотом. Но меня никто, похоже, не услышал.

— Вы не беременны? — возник надо мной другой более грубый женский голос.

— Нет, — понимая, что меня не слышат, собрала все оставшиеся силы, что называется в кулак, и отрицательно помотала головой из стороны в сторону.

К моим губам поднесли стакан с непонятным мутным содержимым и сказали выпить. Горьковато-соленое нечто вызывало рвотные рефлексы, с которыми я едва справилась, скривившись, как недовольная кожура лимона на солнце.

Кто-то тепло держал меня за руку и нежно гладил по голове, как маленькую девочку, которую обидели мальчишки-хулиганы.

С каждой минутой сознание нехотя возвращалось в пределы разума. Дышать стало легче, сдавливание в висках постепенно отпускало, люди перед глазами приобретали различимые взволнованные черты. Похоже, я всех испугала не на шутку.

— Как Вы? — участливо вопросил не отходивший от меня ни на минуту парень.

Удивляться заботе со стороны противоположенного пола просто сил не было, поэтому, недолго думая, записала его в ряды гуманистов, бескорыстно помогающих молодым красивым девушкам, и постаралась во вновь "прорезавшийся" голос добавить нотку уверенности и оптимизма:

— Я? Просто отлично! — напрягла мышцы на пределе возможного, наградой была слабая улыбка. — Спасибо большое, — произнося последнюю фразу, я благодарно обвела взглядом всех столпившихся возле меня людей.

Те, облегченно выдохнув, стали разбредаться по своим делам, но пара-тройка парней и фармацевт всё ещё стояли возле и предлагали свою помощь в перебазировании моей бледной тушки в ближайшую больницу.

— Нет-нет. Не надо никакую больницу. Я уже лучше себя чувствую, — вяло отбивалась я, тем самым не внушая доверия своим спасателям.

Руку вновь сдавил манжет тонометра.

— Сто на шестьдесят, — снимая прибор для измерения давления, спокойно сказала всё та же молоденькая кассирша. — Поднимается. Возьмите, — предложила она, протягивая батончик гематогена.

Я, было, хотела открыть кошелек, который так и не выпустила из руки...

— Уберите кошелёк! — безапелляционно припечатали мне. — Берите и ешьте!

Вспомнив наставления бабушки: "дают — бери, бьют — беги", со словами: "Спасибо большое", — взяла шуршащий батончик.

Лишь спустя десять минут, когда мне ещё раз смерили давление и убедились в том, что оно приходит в норму (сто пятнадцать на семьдесят пять), меня под "честное слово — завтра в больницу" выпустили из аптеки. Практически до самых дверей провожали всем рабочим персоналом вместе с тем парнем, который не дал второй раз моей тушке оказаться на полу. Я была до безграничности удивленна неравнодушию и благодарна за оказанную помощь.

— Павел, — представился молодой человек, как только мы оказались на свежем воздухе.

Какой-то странный звоночек прозвенел в моей голове. Прозвенел и заглох.

— Дарья, — ответила я.

— И часто такое у Вас? — участливо поинтересовался тот, шагая со мной в одну ногу по направлению к моей работе.

— Честно? — дождавшись утвердительно кивка, продолжила. — Впервые.

Завернув за угол аптечного здания, буквально нос к носу столкнулась с Ромкой, который ставил/или снимал с сигнализации своё авто.

— Вы всё-таки сходите в больницу завтра, — наставительно рекомендовал мне Павел.

— Обязательно, — пообещала я ему, сбавляя шаг.

— Что случилось? — видимо краем уха, уловив рекомендации, тут же подскочил ко мне Ромка, обеспокоенно заглядывая в глаза.

Парень тоже притормозил, внимательно разглядывая моего друга.

— Даш, ты чего бледная, как полотно после кипячения? — не укрылось от профессионального глаза врача моё состояние.

— Да ничего не бледная! — возмутилась я. С этого станется — до завтра ждать не будет, потащит в больницу сию же минуту. А оно мне надо? Мне на работу надо, а не по докторам мотаться!

— Она в обморок упала, — выдали меня с потрохами.

Я испепеляюще воззрилась на спасителя и одними губами прошипела: "Ну, спаси-и-бо!".

Ромка оценивающе скользнул взглядом по парню и обеспокоенно уставился на меня.

— Что? — не выдержала я такой атаки взглядов парней. — Всё хорошо! Жива, здорова! Иду на работу! — делая шаг в сторону, попыталась ускользнуть от этих заботливых субъектов мужского полу.

Не тут-то было! Ромка меня поймал под локоток и развернул к себе.

— Я, конечно, извиняюсь — не моё дело, но, по-моему, Вашей девушке не на работу надо, а в больницу, — посоветовал Павел и, убедившись, что я в надежных и крепких руках, от которых мне просто так не уйти, дал газ назад. — Ну, ладно, пойду я. Выздоравливайте, Дарья!

— Угу, — недовольно отозвалась я, исподлобья наблюдая за другом. — Руку пусти, — попросила я.

Рома отпустил, но загородил собой все пути к отступлению, давая понять, что сегодня ни на какую работу я уже не пойду.

— Ну и? — грозно вскинув брови, вопросил друг.

— И ничего! — вредничала я.

— С какого это праздника ты в обморок шлёпаешься?

— Со вчерашнего, — парировала я.

— Не язви, — покачал головой тот и хмуро добавил, — Не тошнит?

— Не тошнит, не крутит, на солёненькое не тянет! — отбивалась я шутками как могла, попутно разглядывая за его могучей спиной путь к свободе, то есть к работе.

Друг хотел было ещё что-то сказать, набрав в легкие побольше воздуха, как вдруг мой нос уловил знакомый запах дорогих духов, а слух — быстрый стук каблучков по асфальту. Через мгновение ураган, влетевший пятнадцать минут назад в аптеку, материализовался перед нашими светлыми очами со словами:

— Пуся, ты представляешь, в той аптеке тоже нет! Поехали на проспект! — застегивая сумочку, не замечая меня, обратилась барби к... Ромке?!

Моя челюсть была готова провалиться в недра земной коры. ПУСЯ?! Это Ромка — Пуся?!! Мой Ромка? В смысле мой друг Ромка.... И смех разбирает и обидно как-то стало.... За себя естественно!

— Пуся? — мстительно ехидно расползлась я в улыбке, уставившись на друга. О-о, да-а! Теперь я знаю, как его называть!

— Даш! — тут же переменившийся в лице, умоляюще цыкнул друг.

— ... Знаешь, я тут подумала.... А эта ещё что тут делает? — о-ом... меня таки разглядели, м-м... и даже узнали. Я польщена.

Друг повернулся к своей... эм-м... девушке своей видимо... и представил нас друг другу.

— Ксень, знакомься, это мой лучший дворовый друг детства в юбке — Даша, — сияя, как намазанные гуталином сапожки, торжественно объявили мой выход. Юх-ху! Только аплодисментов для полного сходства со спектаклем не хватает. — А это Ксюша, моя,.. эм-м... моя,.. — далее видимо не пошло — поперхнулся бедняга. Антракт. Переминаясь с ноги на ногу, началось второе действие — Ксюша — это моя...

— Невеста! — не выдержала "его". Конец. Занавес. Помидоры прицельно — пли!

— Ом-м,.. очень приятно, — задумчиво озвучила я.

— Взаимно, — сладенько пропела барби, по взгляду оставаясь солидарна со мной — нам обеим это знакомство взаимно неприятно. — Свадьба через месяц, — улыбаясь во все тридцать два, оповестили меня.

Почему-то внутри стало как-то неуютно, что-то кольнуло — гордость видимо. Тоже мне друг... нельзя было вчера сказать: "Даш, женюсь! Возрадуйся же, Верховская, на свадьбе погуляешь!"?

— Ну, поздравляю! — вяло как-то получилось возрадоваться.

Рома, заметив смену моего настроения, чутко отреагировал:

— Даш,.. — было начал он.

— Извините, покидаю, работа знаете ли! — стараясь не смотреть в глаза другу, проскользнула между влюблёнными голубками и пулей прошмыгнула в арку.

Да уж.... День начался просто потрясающе, ничего не скажешь!.. Вчера, сегодня,.. прямо-таки полоса невезения какая-то нарисовалась — не сотрёшь!

Не прошло и десяти минут, как я уже открывала парадную дверь ателье. Пришла раньше всех. Впрочем,.. не впервой.

Прогоняя все связанные с Ромкой и его невестой мысли из головы, загоняя эмоции глубоко в себя, шагнула за порог и целенаправленно двинулась к кабинету начальницы.

...А собственно, какие такие эмоции? Нет никаких эмоций!.. кроме положительных!

Я рада! Друг в ближайшем будущем создаст достойную ячейку общества, будет воспитывать мелкотню.... Но, чёрт возьми, не с этой же размалеванной барби!..

Спокойно! Не моё дело!

И вообще, в любви не ищут логики и смысл! Хотя той курице явно не хватает и первого, и второго.

...Это же надо — Пуся?!..

Фуф!..

Тяжко вздохнула и, прогоняя вновь заметавшиеся мысли, зашла в логово госпитализированного начальства.

Впрочем, за ночь в интерьере ничего не изменилось, за исключением пола, на котором около шкафа одиноко возлежала потрепанная книга. Убирая за ухо шмыгнувшую на глаза прядь волос, наклонилась за виновницей моих вчерашних и ночных злоключений.

Изрядно потёртая обложка не несла никакой полезной информации в виде названия или автора сего творения, ну, или на крайний случай издательства, напечатавшего её. Попыталась поднять книгу с пола — ё-моё, какая тяжёлая! По первому взгляду и не скажешь, что этот пусть и пухленький томик, конкурирующий по толщине со всеми частями "Война и мир" вместе взятыми, окажется настолько неподъемным. Впору домкрат вызывать!.. Неудивительно, что после знакомства переплета с моей бедной головкой, в последней начали появляться странно-реальные галлюцинации.

"Может всё-таки сотрясение было и есть?", — качнула сознание умная мысля.

"Может...", — равнодушно отмахнулась другая.

Пыхтя как батальон ёжиков, потащила этот убийственный труд автора-психопата к столу Анастасии Павловны, мысленно прикидывая, выдержит ли швейный стол эту ношу (как она только на полке-то стояла? причем на самой верхней?!). Решив, что стол, повидавший многое на своём веку и грозивший капитулировать ножки, если книга окажется на его поверхности, сменила первоначальный курс движения на диван. Уныло скрипнув, кожа дивана недовольно сморщилась под двойной тяжестью — меня и книги. Так-с. Что тут у нас?