Город Ночных Крыш

Ощущение невесомости резко обрывается, тело обретает тяжесть, меня утягивает на землю...

Хлоп!

Я лежу на чем-то мягком, шелковистом...

— Поговорим? — Мягкий мурлычущий тон, который совсем не вяжется с колючим взглядом серых глаз.

Стало не по себе.

Легкий взмах рукой, перебор длинными пальцами, и перед нами возникает маленькая беседка, будто сотканная из лунного света.

— Присаживайся... — звучит тот же голос. Только мужчина не открывает рта.— Ты, верно, не знаешь, кто я... — хозяин садится напротив меня, перетягивает кота на колени, запускает бледные ломкие пальцы в лохматую шерсть. — А я ведь есть власть этого Города. Его жизнь. Его страх. Его боль. Его...радость? Его Хозяин, — качает он головой в такт свои словам.

Так вот вы какой... Хозяин Города Ночных Крыш. Я думала, он другой: сильный, мощный старец. А он хрупкий, молодой... ломкий, как та же солома... хотя нет, ошиблась. Такого, как этот, может, и погнешь, но не сломаешь.

— А теперь слушай и запоминай, — его голос меняет тональность, становится резким, грубым, рычащим. Кот сдержанно зашипел, попеременно то втягивая, то выпуская когти. — Город Ночных Крыш совсем не прост. Только он решает: жить или не жить. И для этого он проводит особый ритуал — ритуал выживания. Каждый житель Города подвергается определенным испытаниям: на силу воли, на сдержанность, на злость, на ненависть, на... любовь. Тот, кто выдержит, остается жить. — Мужчина мельком взглянул меня. — Тот, кто выдержит, и останется цельным — станет его любимцем. Таким людям уже нечего опасаться — Город не даст их в обиду... если не захочет пошалить. — Хозяин усмехнулся. — Ты, можно сказать, попала в элиту. Ты выдержала... чего я не могу сказать о твоем добром друге.

Дирро?

— Сейчас твой бес проходит испытания вновь. — Мужчина с интересом поглядел на меня. — И это твоя вина. Ведь раньше у него была одна слабость, а теперь у него их две. Помоги ему. Укажи ему путь.

Хозяин встал — кот свалился с колен — и уже на выходе из беседки произнес, обернувшись:

— Ах, да... Твои родители. Они должны были быть уже мертвы, но... Город решил дать им еще один шанс. И это тоже — твоя вина.

Мужчина шагнул из беседки, я на миг прикрыла глаза, слишком ошарашенная услышанным, а когда распахнула, перед лицом блеснули остро заточенные когти кота, послышалось возмущенное шипение, мой крик и...!

Я очнулась на кухне. Джил тихонько мурлыкнул. Меня трясло. Снова послышалось шипенье. Испуганно оглянулась.

Черт! Бульон все-таки убежал!

* * *

Главка пятнадцатая, маленькая. Что посеешь, то и пожнешь.

В голове было пусто и гулко, зато в груди поселилась какая-то ноющая боль.

Почему Бес?

Уже была ночь, я лежала в постели и думала, думала, свесив руку за бортик кровати, гладя пальцами густой ворс ковра. Лунная полоска света из незашторенного окна падала мне на запястье, украшая его причудливым тусклым браслетом.

Почему же все-таки бес? Ведь кто по сути своей бесы? Темные силы, отродье, недостойное упоминания.

Демоны.

И Дирро. Он-то тут причем?

Вспомнилось...

Их было трое. Один впереди, идет, ссутулившись, руки в карманах широких брюк, лицо закрывает капюшон. Позади него двое, неспешно шагают, подволакивая ноги, ухмыляются, скаля клыки.

Гадство!

Но это же полная белиберда! Он не может быть...

...Или может? Вдруг он с ними заодно?

Но он же спас меня!

Или....

...Бесы ведь любят летать, верно?

Он никогда ничего не рассказывает о себе. Зачем я ему нужна?

Но ведь Хозяин просил помочь ему!

Я как-то всегда наивно верила людям, старалась находить в них только хорошее. Неужели я не поверю Ему?...

Так в моей душе были посеяны сомнения.

И при следующей встрече с Ним вроде бы все было, как всегда... Но только не для меня.

Я пожинала плоды своих сомнений. Не зря же говорят: 'Что посеешь, то и пожнешь'.

* * *

Главка шестнадцатая. Испытание любовью.

Я сидела на раме чердачного окна и смотрела на Город. То там, то здесь, совсем близко, рядом, вспыхивали золотистые точки фонариков. Город горел ночной жизнью. И я горела вместе с ним.

Лунный свет отразился в глазах Джила, превратил теплые кошачьи глаза в слепые лунные омуты. Вот они, глаза Зверя.

Надеюсь, у Него они не такие.

Он был на крыше. Метался от бортика к бортику, бормотал что-то еле слышно, вцепившись руками в жесткие волосы. Словно безумный.

А страха как не было, так и нет. Только затаенная обида терзала: почему? Почему он мне не рассказал?!

Джил спрыгнул с подоконника, махнул полосатым хвостом — и нет его. Домой убежал, предатель.

Встаю, расставляю в стороны руки для равновесья, иду по узкому карнизу. Тихо ступила на шифер, присела на бортик, спиной к пропасти крыш.

...Сброшенная на шифер куртка, широкие брюки, непонятный бледно-голубой узор, покрывающий руки, шею и убегающий за край майки... Что это? Нить слегка светилась, и на шее можно было разглядеть зигзагообразные кончики узора.

Бес?

— Что-то случилось? — спрашиваю настороженно.

Крупно вздрогнул, вскинулся, зябко повел плечами.

Молчит.

— Ты не справляешься с испытаниями?

Теперь в его глазах удивление, недоверие и что-то, отчаянно похожее на страх:

— Он тебе рассказал?!

Утвердительно киваю:

— Просил о помощи.

— О помощи? Кому?

— Тебе.

Парень тихонько рассмеялся.

— Мне? Ох, уж этот Хозяин...старая гнилая сволочь...ты любишь играть жизнями не меньше, чем Город, — прошептал задумчиво. И добавил жестко:

— Ты не в силах что-либо исправить.

Я просительно заглядываю в его лицо, кончиками пальцев дотрагиваюсь до узора, обвивающего запястье. Дирро жмурится от удовольствия.

— Что это? — веду пальцем по краешку бледно-голубой нити.

Проследил за движениями моей руки:

— Не знаю. Появилось месяца два назад. На спине.

— И ты заметил? — голос чуть дрогнул. Это же ведь из-за холода, да?

Дирро поморщился:

— Сложно не заметить, когда сияешь словно гирлянда.

Выдохнула. С чего это я взяла, что сегодня холодно? Нормальная погода.

Потянула его за руку, заставила сесть на бортик, пристроилась рядом.

Молчанье. Такое привычное и правильное, что не хочется нарушать.

— Я прохожу испытания на любовь... — презрительно выплюнул вдруг.

И не успела я слова вставить, продолжил:

— Будто она существует.

Я задохнулась от возмущения. Что он несет?

— Разве это не так? — прозвучало слабо и жалобно.

Он вскакивает, опять начинает мерить шагами крышу, как и до моего прихода.

— Да как так, Вята? Как?! Даже в этих чертовых сказках нет ни слова об этом 'прекрасном и возвышенном чувстве'! — передразнил кого-то Дирро.

Я беспомощно развела руками, повторила глупо:

— Да как же нет? — И все больше распаляясь. — А сказки о Золушке, Спящей красавице, Иване-царевиче?

— Это ваши, людские сказки. А я имею в виду легенды Города. Сказки, которые творит он, понимаешь, Вят? — присел рядом со мной, взял в ладони мое лицо. — Они завораживающе прекрасны. Их знают все. Их передают из поколения в поколение. Но только там никогда не бывает 'долго и счастливо', понимаешь?

— Расскажи мне какую-нибудь, — прошу, сглатывая непонятный ком в горле. Он колеблется, — пожалуйста.

— Не знаю... — он потерянно трет лоб. — Если только... — неуверенно тянет, вглядываясь в мое лицо, — сказку о Падшем... Да, о нем можно рассказать, все равно эту легенду знают все.

— О чем она?

На лице опять проступает ярость:

— О чем? — ехидно переспрашивает. — О-о-о, это такая милая добрая сказочка... О ангеле, который согрешил, и за это лишился крыльев. Своих замечательных, пушистых крыльев. В наказание.

Улыбается почти безумной улыбкой.

А мне все не страшно.

— Лишился и разбился — сломался. Потому что эти 'добрые' боги отняли у него и его потомков все. Разом. Ведь что такое крылья? Пух? Перья?Как бы не так!

Это эмоции: дружба, ненависть, ярость, сочувствие... Они отобрали, а он превратился в ходячую куклу, чертов манекен! Но они были так "добры", что оставили ему одну-единственную любовь. О чем мечтает Падший? О Небе, высоком и синем. — И, в мгновенье растеряв весь запал, закончил. — Твари, какие же они твари...

— И на этом все? — обхватила себя руками.

Дирро нехорошо усмехнулся.

— Они поставили Падшему условие. Ему и его потомкам. Выполнит — получит крылья обратно.

— Какое? — спокойно и равнодушно.

Так он Падший?!

— Полюбить. Всего лишь полюбить. Но как это сделать тем, кто не верит в любовь?! Кто не может чувствовать ничего? Как?! Может, ты мне ответишь, Вята? Ты ведь так рвалась помочь, — иронично изогнув бровь, вопросил он.

И тут же, сгорбившись, сказал тихо:

— Прости. Я тебя не напугал?

— Нет...нет, — отозвалась я задумчиво.— А ты кого-нибудь любишь?

— Я? Нет. Еще ни разу не любил, — чуть улыбнулся он.

Жестко, больно, правдиво.

Хотелось крикнуть: 'А как же я?!'

Он встает и медленно идет к окошку.

Звук шагов был уже еле слышен, когда меня осенило:

— Стой! Дирро, стой!

Подбежала к нему, дернула за руку:

— А чем закончилась-то?

— Закончилась? Не знаю, — он нахмурился. — Говорят, он так и остался человеком, но в легендах ничего не сказано.

— А, может, он все-таки полюбил? — заглядываю ему в глаза и шепчу.— Может ли такое быть? Подумай над этим, — и первая скрылась в чердачном окошке.

Я помогла, чем могла, Дирро. Только тебе теперь решать, какой путь выбрать. Мне остается только ждать.

* * *

Главка семнадцатая, большая. Старые добрые сказки, или Сапожник и Торговка.

Я летела по рынку как на крыльях, задорно цокая непривычными каблуками. Настроение стремительно подпрыгивало вверх, а немного отросшие волосы развевались на легком весеннем ветерке.

Полчаса назад я подписала первый в жизни трудовой договор.

Меня. Приняли. На работу!

Не обратив внимания на возраст и пометку 'непригодна'...

Это ли не чудо?

Как же долго я ждала! Ждала жизни, нормальной жизни, с учебой и работой. Той самой, которой живет большинство людей и даже не догадывается о том, что они живут. Людям же с пометкой 'непригоден' в Городе Ночных Крыш нет жизни. Они существуют без права на ошибку.

Раньше я как-то не замечала, как много всего интересного на Торговой улице. Старалась не смотреть. А теперь смотрю и... Глаза разбегаются!

Хочу это, и это, и еще вот это... И у меня будет! У меня теперь все будет!

Город дразнился, выставляя на мое обозрение все новые и новые витрины. Знает, как долго я ждала. Но я не в обиде, иногда он бывает просто как ребенок...

Солнце весело сверкнуло в стекле рекламного щита, ослепив меня на мгновение. По инерции я сделала шаг вперед... Каблук угодил в какую-то ямку, нога резко поехала влево... Раздался противный треск, и я поняла, что сломала каблук. Город показал мне язык и рассыпался солнечными зайчиками в блеске витрин.

Беззлобно выругавшись, я на одной ноге запрыгала к стене киоска и рассмотрела беду. Результаты осмотра были неутешительные. Каблук вырван буквально 'с мясом', звонкая железная набойка отлетела куда-то на землю. И как это я умудрилась? Хотя, что это я? Это Город развлекается!

Я беспомощно оглядывалась, ища глазами вывеску сапожника или хотя бы обувной магазин. Вокруг шумел оживленный рынок. Торговцы громко нахваливали свой товар, откуда-то неслась бодрая музыка. Внезапно атмосфера рынка показалась мне давящей, в нос ударил сладковатый дурманящий запах, за шиворот ледяной змейкой вполз Ветер...

— Купи персики, мандарины купи... Меня купи!

— Если хочешь быть счастливой, ешь помадки с черносливом! Сладкий дом, у нас есть все....

У меня резко закружилась голова. По спине полз холодный пот. Я попыталась отлепиться от стены, сделала шаг... мир внезапно покачнулся.

Крепкие руки придержали меня за локти. Я открыла глаза и увидела внимательный зеленый взгляд прямо напротив своего лица.

— Никак плохо стало, милая?

Я безвольно кивнула, пытаясь сдержать приступ тошноты. Женщина пробормотала какое-то ругательство и потащила меня в сторону. Руки у нее были ледяные. Я не сопротивлялась, сейчас все равно куда идти, лишь бы только оставили в покое...

Меня усадили на жесткий стульчик в палатке, за занавеской шумел рынок. В руки ткнулась горячая чашка. Я привалилась плечом к деревянному столику и затихла.

— Эй, ну-ка не спи!

По щеке ощутимо похлопала холодная ладонь. Я недовольно открыла глаза, надо мной склонилась рыжеволосая женщина. В каком-то тумане я отрешенно разглядывала ранние морщины на ее сильно загорелом лице.

— Рано тебе еще помирать!

Мне запрокинули подбородок и поднесли ко рту чашку. В горло полилась пряная жидкость с запахом корицы... Лекарство?

— Спасибо... — Я с трудом разлепила губы. В голове уже не так шумело, и я смогла рассмотреть, где нахожусь. Сидела я посреди полосатой палатки, вокруг были разложены кипы одежды, с потолка свешивались цветастые ленты. Заменяющее дверь красное покрывало тихо хлопало на ветру. В воздухе витал аромат восточных специй и чего-то еще, неведомого и незнакомого...

— Полегчало? — С усмешкой спросила невысокая и худая рыжеволосая женщина. Осанка у нее была гордая и прямая — властная, я бы сказала так. Пронзительные зеленые глаза с желтым ободком и энергичные движения. Чем-то она мне понравилась.

Я разлепила пересохшие губы:

— Спасибо...

— Мне воздастся, — она как будто не пожелала принять благодарность, глядя на меня все с той же усмешкой. Я не нашлась, что на это ответить.

— Ты чего в обмороки-то валишься? — Женщина начала складывать одежду, не отрывая, однако, от меня своего чуть прищуренного взгляда.

— Голова закружилась, — мне невольно стало не по себе от ее внимания, и я поежилась, скорчившись на жестком стуле. Она это заметила и улыбнулась, враз помолодев и похорошев.

Я с изумлением смотрела на ее изменившееся лицо. Если раньше торговка годилась мне в матери, то теперь тянула самое большее на старшую сестру. Но разве такое бывает?

— Выпей отвару. Он целебный, на ночной фиалке настоянный. Все хвори лечит.

Находясь под влиянием насмешливых зеленых глаз, я машинально отхлебнула из кружки. Отвар оказался травяной и чуть сладковатый, будто туда добавили меду. Пряный вкус слегка защекотал мне горло, и я закашлялась.

Женщина прицокнула языком и подала мне широкий платок.

— Ну-ка посмотри!

Я разгладила платок на коленях и принялась его рассматривать. Вся ткань была расписана разноцветными узорами, по краю шла узорчатая кайма. Красный, синий, зеленый... У меня зарябило в глазах. Но красиво, как будто весь мир на одном полотне.

— Красиво? — Повторила мои мысли торговка. Она незаметно оказалась совсем рядом и теперь любовалась платком вместе со мной. Я вздрогнула от столь близкого присутствия чего-то чужого. Ее присутствия. Казалось, от этой женщины шла какая-то древняя живая сила...