Кровь моего врага

Бросив на залитое полуденным светом небо короткий взгляд, Тощий поморщился и свернул в тень у обочины.

— И ты всё ещё думаешь! — посетовал он. — Что думать? Сделка прекрасна! Ты избавляешься от лишнего груза, который приносит одни неприятности. Мы получаем Осколок. Совет остается с носом. Все довольны.

Исаир закатил глаза.

— И всё это посредством одного заклинания? О существовании которого на протяжении многих сотен лет не знал даже Вынужденный Совет? А ты со своим хозяином знаешь и готов поделиться этим знанием, подумать только! Почему я должен верить в подобную чушь?

— Потому что эта, как ты выразился, чушь — твое единственное спасение. — парировал Тощий, не моргнув глазом.

Исаир отвернулся и сделал глубокий вдох, чтобы не заорать от бешенства. Самое ужасное, Тощий был прав, и эта абсолютная безвыходность пугала и злила. Уже сейчас на горле словно стягивался ошейник, петля, выбраться из которой будет крайне сложно. Боги, как же Исаир не хотел в неё лезть...

Но это предложение могло оказаться последним шансом. Что если его схватят за первым поворотом и навсегда упрячут в затхлые казематы, провонявшие кровью и дерьмом? Против Совета не помогали ни кинжалы, ни врожденный магический дар, который казался смехотворным в сравнении с заклинаниями жриц Иблис или магов Исраза.

Исаир вновь перевел взгляд на собеседника. Тот же невозмутимо протирал стекла очков выцветшим рукавом пиджака.

— Что именно нужно будет сделать?

Нацепив очки, Тощий поднял голову и улыбнулся.

— Сперва нужно будет отыскать одну особу.

— И как её нужно убить?

— Её нужно не убить, а вытащить из... — Тощий откашлялся, — весьма затруднительного положения. В котором отчасти виноват и ты.

У Исаира возникло дурное предчувствие. Затаив дыхание, он взглянул на шедшего рядом человека. Тот же пристально смотрел на точку городских ворот, темневшую вдалеке.

— Ты хочешь спросить, в чем здесь твоя вина? Взять хотя бы намеренное мочеиспускание. — Он хмыкнул, словно вспомнил нечто веселое. — Я, конечно, признаю естественные потребности живых существ, но когда роль кустиков или деревьев играют другие существа...

Исаир не дал ему закончить. Развернувшись на каблуках, он стремительно зашагал прочь.

Тихий смех Тощего разнесся позади в сухом воздухе.

— Ну и куда ты пошел?

— Я не желаю иметь ничего общего с мразью k'wela! — рявкнул Исаир через плечо. — Особенно с этой!

— Придется. Или ты решил разорвать сделку из-за девчонки? Второго шанса не будет, дху.

— Но почему?! Почему именно она?!

Тощий пожал плечами.

— Чистой воды случайность. Она тоже является носителем Осколка. Поразительное совпадение, не правда ли?

Слишком много совпадений случалось в последнее время. Поджав губы, Исаир уставился на собеседника. Но бледное лицо Тощего оставалось таким же непроницаемым, лишенным каких бы то ни было эмоций.

— Ты хочешь, чтобы я поверил и этому? — Исаир покачал головой. — Ненавижу подобные шутки.

— От тебя не требуется, чтобы ты мне верил. Мой хозяин нанял тебя. Он говорит, что делать — ты делаешь. Точка.

— Чтобы нанять кого-то, нужно сперва ему хорошенько заплатить. — Он с вызовом скрестил руки на груди. — А мне нужно платить раза в три больше. Так что, пока я не увидел деньги, можешь засунуть приказания себе в задницу.

— А ты наглый. — Тощий ощерился в неком подобии улыбки. Вновь блеснули ряды мелких хищных зубов. — Мы уже избавляем тебя от Осколка. Делаем одолжение, так сказать. Не стоит испытывать судьбу, прося большего.

— Не стоит делать из меня идиота. Осколок нужен вам, а не мне. И деньги вперед, я так работаю.

— Торгуешься?

— Естественно.

— Как насчет аванса? После того, как вытащишь девчонку.

— Сколько?

— Сколько сможешь утащить. Золота, я имею в виду.

Исаир усмехнулся. Это больше смахивало на деловое предложение. С золотом все разговоры немедленно приобретали вес и значимость. С золотом он мог даже терпеть дрянь k'wela рядом.

— По рукам.

Тощий довольно кивнул.

— Отлично. Я найду тебя в городе завтра днем, за таверной у храма. Надеюсь, к тому времени ты уже будешь не один... — Внезапно он прервался на полуслове, обернулся и уставился на потрепанный фургон, вынырнувший из городских ворот. Медленно переваливаясь с кочки на кочку, тот катился в их сторону.

— Ах, вот и они... — протянул Тощий, — запомни эти лица хорошенько.

На козлах сидели двое, — престарелый дед в соломенной шляпе и широкоплечий юнец, старательно расчесывавший прыщавый, поросший редкой щетиной подбородок. Сколько ни старался, Исаир никак не мог понять, чем могла пригодиться память о подобных рожах.

— Они могут знать, куда тебе двигаться дальше. — Пояснил сиплый голос рядом. — Сразу, конечно, не скажут, но ты же известный мастер вести переговоры.

— Кто бы сомневался... — Пробормотал Исаир, рассеянно проводив телегу взглядом. Когда он обернулся, Тощего уже не было рядом. Позади лишь тянулась ухабистая дорога, нырявшая в пасть городских ворот.

Лучи света постепенно блекли и уползали из каморки, уступая место сгущавшейся тьме. С внутреннего двора слышались отзвуки разговора, прерываемые хриплым смехом и плевками. Ненадолго утихнув, голоса вскоре донеслись из коридора, более разборчивые и громкие, чем до этого.

Мадея облизнула потрескавшиеся губы и приподнялась на койке, впившись взглядом в железо двери.

— ...и он заходит в комнату!

— ...Ха, идиот!

— ...И не говори. Хлопает глазищами и говорит...

Мадея прочистила горло.

— Эй!.. Э-эй!..

— ...'Пойду я отсюда'. — Раскат хриплого смеха. — Пойдет он, понимаешь ли!

Они ничего не слышали. Да что уж там, она еле различила свой тихий и осипший голос... Превозмогая боль, она встала на ноги и сделала шаг навстречу двери.

— Эй!.. Вы меня слышите?..

Снова слишком тихо, слишком далеко. Подобравшись к двери, Мадея обрушилась на неё всем весом и сползла на пол.

— Эй, вы! Идите сюда, мать вашу!

Разговор по ту сторону утих. Затем каменные плиты отозвались эхом тяжелых шагов.

— Это та коза орала?

— Я сам не понял...

— Когда будет трава, уроды?.. — Она неудачно сплюнула, и слюна поползла по её подбородку. — Уже темнеет.

— Рано ещё, — отозвался первый, тот, что был постарше.

— Да ладно вам. Время — понятие относительное. Всегда можно договориться...

— Я сказал — рано! Пошли отсюда, — бросил он молодому напарнику. Но тот, судя по тону, не был столь уверен в своих желаниях.

— Но... Может, всё-таки? Эльфийки у нас редко, понимаешь... Тем более, она уже подсела, ничего не будет...

— Правильно, сладкий... — Она снова облизнула губы. — Ничего страшного не случится. Ты похлопочешь, я похлопочу...

Молчание, повисшее в коридоре, прервало раздраженное фырканье старшего.

— Делай что хочешь. Я буду на выходе.

Когда шаги старшего затихли за поворотом коридора, в замок с внешней стороны робко вставили ключ. Дверь открылась, и Мадею ослепила полоса света, нестерпимо яркого после постоянной тьмы каморки.

— Заходи, не стесняйся, — проскрипела Мадея и отодвинулась к койке. Когда она подняла голову, парень уже навис над ней и торопливо развязывал пояс штанов, не выпуская кинжала из рук. Затем, плюнув, он заткнул оружие за голенище сапога и спустил штаны.

— Давай быстрее. — Он обернулся на приоткрытую дверь, и его безбородое лицо исказил страх. Запомнив эту боязливую гримасу, Мадея медленно перевела взгляд вниз.

— Конечно... — Она подалась вперед. — Как скажешь.

Над гулким каменным Артаисом нависла жара. От серых мостовых вилась бесцветная дымка, дома, сжимавшие узкие улочки, были раскалены до предела. Но даже в это кошмарное пекло площади были забиты торговцами, кричавшими на разных языках, их покупателями, попрошайками и мальчишками, так и норовившими стянуть кошелёк. То был обычный день Артаиса, шумный, суетный и грязный.

Около полудня из сумрака одного из смрадных переулков вышел мужчина, не по погоде закутанный в плащ. Он явно знал дорогу — влившись в людской поток, он принялся пробираться к одному из храмов, который упирался в небо остроконечными вершинами колоколен на противоположном конце площади. Сложенный из серого камня, как и все здания Артаиса, он был настолько мрачным и так грозно нависал над площадью, что невольно навевал мысли о неотвратимой смерти и могильном холоде, но никак не о свете, рождении и богине природы.

Мужчина обвел взглядом всё это ужасавшее великолепие и еле слышно фыркнул. Этот храм походил на возведших его людей — поражал грубостью и нескладностью. Отделившись от общей массы, путник приблизился к двухметровым мраморным статуям Однии у подножия храмовой лестницы.

— Мама, смотри, какой странный дядя!

Звонкий голосок принадлежал светловолосой девочке лет пяти в зелёном платьице. Охнув, её мать поспешно зажала дочке рот и с испугом взглянула на высокую фигуру, застывшую рядом. В отличие от девочки она сразу могла отличить нелюдя от человека.

— Тише! Не показывай пальцем!

На мгновение странный мужчина приподнял капюшон, открыв лицо, и страшно ощерился. Ребенок ударился в плач, мать ахнула от ужаса, а путник, вполне довольный собой, поспешно нырнул обратно в гущу народа.

Впереди активно продирался толстяк в странном мешковатом балахоне, рядом с которым бежал мальчишка в рванье, взывавший к жалости 'дяденьки' и заодно упорно пытавшийся залезть в его сумку. Сперва толстяк пытался не обращать внимания на надоедливого мальца, но когда тот в очередной раз потянулся к его боку, не сдержался и ухватил мальчишку за оба уха.

— Ах ты, негодный оборванец! Да как ты смеешь приставать к самому помощнику архиепископа Артаисского! — заорал он, оттягивая лопоухие уши в такт словам всё выше и дальше от головы. — Добрые люди! Вы только посмотрите на это наглое отребье!

Увлекшись самозабвенным криком, помощник архиепископа Артаисского даже не заметил, как его проворно обогнул некто в сером плаще, одним движением срезав суму. Спустя несколько мгновений он уже оказался далеко впереди. Пробежав между клетками с квохчущими курами, он едва не угодил под копыта летевшего во весь опор коня.

— Смотри куда прешь, идиот! — проорал всадник, не сбавляя скорости.

Не обратив внимания на крик, мужчина протиснулся сквозь очередь к храму и поспешил скрыться в ближайшем проулке.

Оказавшись во тьме, Исаир остановился. Критично осмотрев ладони, он поморщился, выудил батистовый платочек и аккуратно стер пятно крови с одного из пальцев.

Как он и ожидал, старый хрыч сопротивлялся недолго. Запел, когда один из его сыновей забился в предсмертных конвульсиях, беззвучно шевеля толстыми губами. Эта троица, выдававшая себя за крестьян из предместья, подрабатывала работорговлей, а точнее продажей хорошеньких девочек. Рыжеволосую эльфийку они помнили прекрасно — судя по замотанной обугленной культе младшего сына. И, к превеликому удивлению, Исаир даже оказался знаком с покупателем.

Пароль — три сильных удара и один тихий. Это он помнил отлично, как, впрочем, и расположение нужного дома. Свернув с улицы Сапожников, он остановился у маленькой, окованной железом двери, почти незаметной на фоне серых каменных стен, и постучал. Спустя некоторое время за дверью раздались тяжелые шаги.

— Кто? — послышался низкий голос. Затем последовал продолжительный захлебывающийся кашель.

— Дху, — спокойно ответил Исаир, на всякий случай положив ладонь на рукоять кинжала. Прямо перед лицом щелкнула заслонка, и в него уткнулся безразличный, не обремененный лишним интеллектом взгляд поросячьих глаз. После недолгой молчаливой оценки дверь отворилась.

В маленькой проходной царил сумрак, разбавленный тусклым светом, сочившимся из зарешеченного окна. Практически всё место занимал потемневший от времени стол, за которым сидело двое широкоплечих мужчин. Третий закрыл дверь и встал сзади, так близко, что Исаир чувствовал смрад его прокуренного дыхания. Сняв капюшон, дху оглядел засаленные бумажные карты в руках охранников. Похоже, он ворвался в самый разгар игры.

— Трасс здесь?

Один из мужчин кивнул и жестом предложил следовать за ним.

Весь дом был погружен во тьму. Ни один луч света не проникал сквозь глухие тяжелые шторы на окнах. Пара узких лесенок серпантином уходили наверх, затем из сумрака вынырнул коридор, за ним холодная зала с высокими потолками, снова лестница. Кабинет Трасса, тесный и столь же темный, как и остальные комнаты до него, был спрятан в глубинах дома. Но, видимо, владельцу комнаты, сидевшему в углу, это не служило помехой. Могущественный и вездесущий, хозяин и повелитель всех проституток Артаиса лежал на подушках роскошного кресла, ссохшийся, истощенный и больше похожий на бесплотную тень, чем на человека.

— Спустя долгие годы ты всё-таки решил навестить меня, — тихо проговорил он. — Присаживайся, прошу.

Скептически оглядев железный табурет у одной из стен, Исаир мотнул головой и прислонился к покрытой ковром стене.

— Благодарю, но я постою. Я ненадолго.

Трасс пожал костлявыми плечами.

— Как пожелаешь. И чему я обязан чести лицезреть тебя?

— Мне нужна информация.

— Как и всем нам, друг мой, как и всем нам. — Он улыбнулся, продемонстрировав больше золота, чем лежало у Исаира в кармане. — Всё стоит денег.

— Мой вопрос слишком незначителен, чтобы за него платить.

Жидкие седые брови Трасса поползли наверх. Выражение его лица словно говорило: 'Всё, даже самый легкий мой вздох стоит денег. Посмотрим, быть может, тебе удастся меня удивить настолько, чтобы я забыл о половине необходимой суммы'. Сцепив костлявые, унизанные кольцами пальцы на том месте, где должен был быть живот, старик ожидающе уставился на Исаира. Тот же изрядно перепугал охрану, выудив из-за пояса кинжал и принявшись чистить им ногти.

— Мне нужна одна девчонка, которая попала к тебе недавно. Эльфийка. Рыжая. — Он тяжело вздохнул, решаясь на следующие слова. — Если нужно, я могу её даже выкупить.

— Не знал, что ты таких любишь. Позволь спросить, зачем её выкупать, когда можно просто снять на ночь? Или ты настолько портишь товар?

Исаир поморщился.

— Это моё личное дело, старый хрен. Я услышу ответ на свой вопрос?

— Ну, ну, не нужно так сразу кипятиться. — Трасс примирительно вскинул руки. — Никаких рыжих и эльфиек мне не привозили. — Он обернулся на одного из своих людей, стоявших за креслом. — Так ведь, Ирсс?

— Совершенно точно, милорд, — кивнул тот с непробиваемо серьезным видом. — Никаких эльфиек.

— Вот видишь? — Вновь повернувшись к дху, Трасс вздохнул. — Я бы рад помочь, но нечем.

— Так уж и нечем?

— Нечем. Хочешь — прогуляйся по моим заведениям, может, найдешь что-нибудь поинтереснее. За предварительную плату, конечно.

Золотые зубы вновь сверкнули в натянуто широкой улыбке. Жадной и неестественной. Он врал. Эта тварь бессовестно врала, сидела под защитой своих людей и смотрела на его реакцию.