Кровь моего врага

Судьба похожа на бесконечное число извивающихся дорог. У каждого своя тропа, по которой можно бежать или ползти, идти прямо или временно свернуть на чужую, шагая с кем-то бок о бок. Некоторые даже умудряются сесть посреди дороги, упрямо отказываясь двигаться дальше. Единственное, что не позволено людям — это вернуться назад. Начать с исходной точки, чтобы избежать все дорожные камни и выбоины. Любой шаг влечет за собой череду следующих, неизбежно меняя реальность существования.

'Посвящение Древнему Богу'

ПРОЛОГ

Темные кроны деревьев шумели, повинуясь порывам холодного осеннего ветра. Далеко внизу, под ними, задыхаясь и падая, бежал человек. Взгляд его испуганно метался по сторонам, от одного чернильного пятна тьмы к другому, воздух с хрипом вырывался изо рта, полное, не привыкшее к бегу тело отказывалось слушаться.

Наконец человек остановился и, не видя иного выхода, развернулся к своим преследователям. Взгляд зеленых, как молодая листва, глаз встретил его с невозмутимым спокойствием.

— Прекратите! Оставьте меня в покое! — затравленно выкрикнул он. Никакого ответа, лишь деревья шептали над головой. Человек вытер потные ладони о покрытую дорожной пылью тунику и судорожно сглотнул.

— Я очень торопился и просто решил сократить дорогу! — почти умоляюще продолжил он. — Хотел срезать по краю леса! Буквально по краю, не заходя вглубь! Клянусь Ану!

Откуда-то из-за деревьев донесся тихий смех, похожий на перезвон колокольцев. На смех ребенка, получившего долгожданную игрушку. Тьма всколыхнулась и вновь зажглась огнями глаз, отчего человек попятился.

— Не убивайте, молю! Дома меня ждет семья... Детишки...

От стены леса отделилась высокая фигура. Стремительно, парой шагов она пересекла разделявшее их расстояние и коротко замахнулась. В свете вечных звезд блеснул кинжал.

— Ненавижу детишек.

Человек всхрюкнул и рухнул на землю, тщетно стараясь зажать руками горло. Обутые в сандалии ноги отчаянно замолотили по земле.

В кольцо лунного света выступил худощавый эльф и взъерошил копну непослушных рыжих волос, с неподдельным интересом наблюдая конвульсии человека. Когда ноги жертвы безвольно обмякли, эльф осторожно, словно боясь испачкаться, тронул труп мысом сапога.

— Эти люди... Сколько веков живу, а они всё равно умудряются как-нибудь меня удивить. Поразительно. — Он покачал головой и кивнул на тело. Кровь растекалась всё дальше от вспоротого горла, пропитывая землю. — Нужно оттащить его на границу.

В лунном свете мелькнули белокурые локоны второго эльфа.

— Леандр, а правильно ли мы поступили? Ведь он...

— Он вторгся на чужую землю с оружием, — перебил друга рыжеволосый. Немного поколебавшись, он ухватил труп за ноги и потащил вниз по дороге, оставляя за собой темный след крови. — К тому же, он осквернил наш лес своей грязной кровью. Мы должны сделать так, чтобы подобное больше не повторилось. Его дети, соседи — все они должны научиться уважать чужие владения. Стоит дать им волю, и наши лесные просторы мгновенно превратятся в материал для их вонючих хат.

Блондин, шагавший рядом, недоверчиво усмехнулся.

— Ты меня пугаешь. И удивляешь, иногда даже больше людей. Может, ты ещё насадишь его голову на кол, а? Это же просто смешно... — Встретив взгляд Леандра, он изменился в лице. — Ты что... серьёзно?

Рыжий пожал плечами. На его лице не было и тени улыбки.

— Если голова отпугнет человеческих тварей, я её сооружу.

Бесконечный ковер, сотканный из крон Древнего Леса, вновь всколыхнулся от налетевшего порыва ветра. Приближалась буря.

ГЛАВА 1

Дева

'Леандр Д'ор (2247 — 1335 гг. до Великой Войны) — хорошо известный как Одержимый. Около двухсот лет целенаправленно и педантично истреблял южные поселения людей, нападая на ближайшие к Древнему Лесу племена. Затем, в 1780г. до В.В. развернул широкомасштабную операцию и изгнал людей на север, к границам современного Лоэрдилиена.

Спровоцировал затяжную кровопролитную войну между эльфами западной и восточной частей Древнего Леса, продлившуюся вплоть до 125г до В.В. В 1335 году в Исумлане, нынешней столице Золотого Леса, был четвертован, а затем сожжен по высшему указу эльфийского совета за 'преднамеренное истребление эльфийского народа'. О многовековом истреблении рода человеческого в приговоре не было сказано ни слова.'

('Эльфийские роды и вожди', малая библиотека Лоэрдилиенского университета)

'...По сути своей они жестоки и безжалостны.

Великое их множество полегло в кровопролитных междоусобицах, но ещё больше погибло людей, чьи селения и города по воле случая оказывались рядом с полями сражений...'

('История Внешнего Мира', библиотека Лоэрдилиена)

'...Светлые ли, темные ли, — они едино мерзки и опасны.

Их ненависть друг к другу велика, но к остальным расам она воистину нескончаема. Вести себя приличнее их заставило лишь собственное стремительное вымирание.

В настоящий момент этим тварям дозволено жить рядом с людьми лишь по причине банального невежества последних. Посему предлагаю ввести обязательные уроки всемирной истории не только в университетах крупных городов, но и в училищах и школах...'

(Хафиз Хорсоф Парвиз, 'Лучшие мысли и изречения')

Цикады тихо пели в траве, нагоняя дрему.

Мадея провела пальцами по гладкому древку лука у неё на коленях, зевнула и вновь покосилась на фигуру, сидевшую внизу у костра. Закутанный в плащ мужчина пошевелился, и огонь у его ног зашипел, жадно поглотив очередное полено. Он пришел около полудня прошлого дня со стороны торгового тракта. По-хозяйски бросил суму и развел костер. Пару раз гремел чем-то железным в мешке, дважды готовил отвратно пахнущее варево, трижды чихнул, один — высморкался. И всё. Ровным счетом ничего опасного и подозрительного. Обычный странник, какие толпами ходили по торговому пути к востоку. Всё ничего, вот только присесть этот странник решил в месте совсем неподходящем: у подножия древнего К'хаана, леса со скверной репутацией и не менее скверными обитателями.

За спиной чуть слышно всколыхнулась листва, ветви скрипнули под тяжестью тела.

— Ayee, Madee... — Высокий эльф сел на корточки рядом. Глянув на незваного гостя внизу, он недоверчиво сморщился.— Это он?

Мадея кивнула, не отрывая взгляда от незнакомца, который как раз решил подняться с насиженного места. Ненадолго задержавшись на вершине холма, он легко зашагал дальше и вскоре скрылся из виду, оставив костер гореть.

— Сейчас вернется. — Заметив недоуменный взгляд друга, Мадея пожала плечами. — Он так делал уже несколько раз.

— Может, ждет кого? Сошел с тракта и высматривает своих дружков. Всё может быть.

— Да, всё может быть... — протянула девушка, скользнув пальцами по старому шраму на щеке. — Может быть...

Спустя некоторое время странник вернулся и вновь притулился у костра.

— И давно ты так сидишь? — Эльран придвинулся ближе, и ткань его плаща коснулась оголенного плеча Мадеи.

— С самого начала обхода. Когда я пришла на место, этот, — она кивнула на человека у огня, — уже был здесь. Альдир предупредил, чтобы я не высовывалась и просто наблюдала. Знал, ублюдок, что именно я захочу сделать в итоге...

— Пожалуйста, прекрати. — перебил её парень. На вкус Мадеи, даже слишком громко и резко. — Альдир — бывалый воин и знает, что к чему. Если он так сказал, значит, так нужно.

— Знаю. Слышала много раз.

Мадея покачала головой. Нравоучения, снова нравоучения и указания, что людей трогать не следует ни при каких условиях. Даже если они будут палить костры у самого подножия К'хаана. Даже если они вновь примутся вырубать древние леса и отлавливать эльфийских детей для продажи...

Пальцы снова скользнули по широкому уродливому шраму.

К черту...

— Что ты делаешь? — в ужасе прошипел Эльран, наблюдая, как девушка медленно натягивает лук, целясь прямо в широкую спину человека. Пестрые перья на древке стрелы задрожали на ветру.

— Как что? — Тетива угрожающе скрипнула. — Препятствую вторжению на эльфийскую территорию.

— Но он даже не пы...

— Эй, ты! — заорала Мадея. — Человек! Ты же сам знаешь, сколько мы здесь сидим! Черт возьми, вали уже отсюда и не мозоль нам глаза!

Незнакомец даже не пошевелился.

Не моргнув глазом, Мадея выпустила стрелу. Та с пением вонзилась в землю в полуметре от костра.

— В следующий раз я не промахнусь, обещаю! — Мадея затаила дыхание, ожидая реакции. Но реакции не было. Вынув из колчана на бедре вторую стрелу, девушка бросила взгляд на Эльрана. Трус. Весь съёжился в предчувствии назревающего конфликта, не готовый отстоять те жалкие клочки земли, которые люди соизволили оставить эльфийскому народу. Но когда Мадея наложила стрелу на тетиву, он всё-таки не выдержал и попытался вцепиться в её лук.

— Да прекрати же, идиотка! Что с тобой?! Если Альдир или старейшины узнают...

— И кто им расскажет, интересно? Ты? — Мадея вгляделась в мальчишеское худое лицо друга. Заметив его замешательство, она удовлетворенно вздохнула. — Я так и знала.

Стрелу всегда можно было вытащить, а труп скинуть поближе к тракту.

— Человек, советую тебе встать и убраться отсюда! В последний раз!

Стрела с жужжанием погрузилась в землю рядом с сапогом. Хозяин сапога даже не шелохнулся.

— Настолько уверен в себе или в том, что я не выстрелю? — зло пробормотала Мадея. — Если второе, то ты горько ошибся... Эльфы из рода Д'ор никогда не колеблются и не промахиваются.

Прицелившись, она судорожно выдохнула и успокоила дрожавшую от напряжения руку. Затем мягко отпустила тетиву.

— И что же произошло дальше, позвольте узнать?

Обманчиво мягкий голос старейшины Н'ашталаса отозвался эхом от сводов Залы Собраний и был мгновенно поглощен собравшейся толпой. Десятки эльфийских родов древнего К'хаана собрались в тот вечер, теснясь на скамьях и вдоль увитых плющом стен. Всё их ценнейшее внимание было отдано двум персонам, неловко застывшим в центре зала: худому рыжеволосому эльфу, одетому не по погоде тепло, и столь же рыжей девушке, обводившей присутствовавших безразличным взглядом. Судя по виду молодых эльфов, чрезмерное внимание их отнюдь не радовало. Услыхав же вопрос старейшины парень совсем скис.

— Мы стали стрелять в него. Вдвоем.

— А потом дружно подожгли лес?

Эльф сглотнул и взъерошил медный ёжик волос, явно не зная, что сказать.

— Нет. Лес поджег тот человек.

— Постойте, вы же только что сказали, что стреляли по нему вдвоем. Из двух луков, соответственно. Неужто молодые эльфы семейства Д'ор совсем разучились целиться?

— Нет, мы должны были убить его еще с первой стрелы.

— Ну так почему же вы этого не сделали?

Парень замялся. Девушка насупилась и снова уставилась на увитые цветами своды.

— По всей видимости, у него был Лазурный амулет. Тот, который...

— ...Дает неуязвимость от стрел и другого метательного оружия. — устало перебил его старейшина. — Это мне можете не рассказывать. Хорошо, а почему вы не догадались спуститься и вступить в ближний бой?

— Мы хотели, но он переместился. Видимо, у него был и Изумрудный аму...

Смешки, прозвучавшие в зале, заставили Эльрана смущенно умолкнуть.

— То есть он сначала ушел от ваших стрел, воспользовавшись Лазурным амулетом, затем поджег лес, запустив в него пять огненных шаров, устроил пожар и телепортировался восвояси, махнув Изумрудным амулетом. Это вы хотите мне сказать? — Голос старейшины был полон еле сдерживаемого гнева.

Эльран нехотя кивнул. Мадея скосила глаза на представителей рода Д'ор, притулившихся в углу. Их посадили у самого выхода, впрочем, как делали на каждом Собрании. Отец сверлил её гневным взглядом, дед задумчиво накручивал длинный локон рыжих волос на палец, как всегда размышляя о чем угодно, кроме происходящего вокруг, мать и отец Эльрана настороженно вслушивались в слова старейшины, а глава рода Альдир беседовал с симпатичной брюнеткой. Остальным членам рода Д'ор и вовсе было плевать. Рыжее семейство потомков презренного Леандра никогда не отличалось сплоченностью и особой любовью друг к другу.

Тем временем старейшина Н'ашталас продолжал распаляться.

— Итого семь заклинаний за какие-то десять минут. Интересно, с каких это пор по Артаисскому тракту стали бродить маги высшего уровня? И с каких это пор молодым дозорным дозволено провоцировать людей и угрожать им? Закон гласит, что пока человек или иное создание Внешнего Мира не переступит границу, мы не должны, не будем и не имеем права стрелять. Ваше дело было следить за ним, и только. Вы же довели это до пожара!

Впервые за весь вечер Мадея прямо взглянула на старейшину. Ох уж эти его белесые старые глаза, казавшиеся тусклыми на вечно молодом лице... Сколько презрения в них плескалось, когда их взгляд касался её и Эльрана! Содрогнувшись от неприязни, девушка вновь покосилась в сторону выхода. Отец сощурился и нервно закусил губу. Дед продолжал крутить локон. Альдир тихо рассмеялся и, придвинувшись ближе к грудастой брюнетке, закинул ногу на ногу.

— Да почему вы молчите?! — не выдержала Мадея. — Почему не спросите, где всё это время были остальные охотники и дозорные?! Я смотрю, козлов отпущения делают только из нашего семейства! Знаете, почему тот человек позволил себе поджечь наш лес?! Да потому, что он был абсолютно уверен в своей неприкосновенности! Потому что он точно знал, что стрелять в него не будут, даже если ему вздумается помочиться на алтарь Манве! Он не шелохнулся даже после двух моих выстрелов! — Мадея была готова проглотить язык после всего сказанного, но остановиться уже не могла. Зал наполнили изумленные перешептывания. — Потому что мы позволили людям вконец обнаглеть и забыть, что значит эльфийская стрела в горле! Что значит, когда тебе вспарывают брюхо, а ты не успеваешь даже заметить, кто это сделал! Были времена...

— Мадея из рода Д'ор, разве тебе давали слово?! — Н'ашталас выгнулся вперед, впившись худыми пальцами в резные подлокотники кресла. Двое других старейшин позади него изумленно вскинули брови, разглядывая Мадею так, словно увидели её впервые в жизни.

— Какая к черту ра...

— Это собрание города, а не балаган для выскочек, подобных тебе! Будь добра, умолкни и постарайся больше не привлекать к своей персоне лишнего внимания.

— Даже не подумаю!

— Выведите её, она мешает собранию. Кто-нибудь из семейства Д'ор способен это сделать?

С места тут же поднялся отец. Быстрыми широкими шагами приблизившись к Мадее, он торопливо кивнул старейшине, схватил девушку за запястье и поволок её к выходу.

— Только не говори, что твоими устами сейчас говорил сам Леандр! — прошипел он ей на ухо, стиснув запястье ещё сильнее. — Ты только что опозорила меня и весь наш род!

Куда уж больше... Однако Мадея промолчала, угрюмо уставившись в мраморный пол, и послушно последовала за отцом сквозь толпу. Иглы взглядов, насмешливых, гневных, презрительных, впивались в неё со всех сторон. Куда-то подевалась вся та злоба, придававшая сил, оставив лишь усталость и желание убраться куда подальше. Поэтому, когда арка Зала Собраний осталась позади и стих гул голосов, Мадея с облегчением выдохнула... и тут же получила крепкую оплеуху, от которой аж зазвенело в ушах.

Мадея откинулась на ствол дерева и недовольно поморщилась, почувствовав холод намокшей ткани. Шершавая кора была ещё влажной от росы, хотя первые лучи солнца уже пробились сквозь листву. Девушка вытянула ноги вдоль ветви и сцепила руки на животе. Сегодня обдумать нужно было очень многое.

Она невольно скрипнула зубами, вспомнив прошлый позорный вечер. Все эти старейшины, хоронившиеся от людей в К'хаане ещё со времен Великой Войны, старшие эльфы, разглядывавшие её, словно дикого зверя в клетке, невнятно мямливший Эльран, запах гари, проникавший в зал и напоминавший о роковой оплошности... И она. Молодая эльфийка из рода Леандра Д'ор, одно имя которого заставляет морщиться даже высших эльфов Исраза. Из рода, члены которого даже не могут постоять друг за друга на Собрании. Которые охотно предают, но совсем неохотно исполняют приказы сверху. Абсолютно бесполезные для общества, о чем знал весь Древний Народ от Ашура до самого Южного моря. Мадея задумчиво намотала рыжий локон на палец. Да, вчера она прочувствовала свою никчемность в полной мере. Самая никчемная среди никчемных... Больше так продолжаться не могло, она знала. Казалось, ещё немного, и этот безумный застой раздавит её, переломит своим весом пополам, словно тростинку.

Скорее почувствовав, чем услышав чьё-то присутствие, Мадея нахмурилась и глянула вниз сквозь ярко-зеленое море листвы. Ах, да... Про её тайное место знала ещё одна личность.

— Аyee, Elleranne... — вяло проговорила девушка, махнув рукой. Эльран задрал голову, скинув тем самым капюшон, и сощурился от солнечных лучей, бивших ему прямо в глаза.

— Я так и знал, что ты здесь.

— Я и не сомневалась. — Мадея вздохнула, соскользнула с ветви и повисла на руках. Раскачавшись, она прыгнула, ухватилась за ветку пониже и приземлилась в траву рядом с Эльраном. — Как вчерашнее собрание?

Друг слабо и нехотя улыбнулся, словно вспомнив нечто крайне неприятное.

— Ты всех впечатлила. Особенно твоя речь. Понимаешь, одно дело обсуждать подобные темы между собой на обходе, и совсем другое — проорать во всеуслышание на Собрании...

— Об этом мне уже рассказали, поверь. Что я пропустила?

Вздохнув, Эльран присел среди узловатых корней древнего дуба. Мадея села рядом, выжидающе глядя ему в лицо.

— Когда тебя... гм... вывели...

— Ты хотел сказать, вытолкали взашей.

— Ну да. Неважно. Н'ашталас снова принялся выпытывать, как выглядел тот человек. Он упорно не хотел верить, что мы кроме серого плаща так ничего и не увидели. Естественно, все решили, что мы лжем. Не знаю, что точно они вообразили, и что вообще можно вообразить в подобной ситуации. — Он покачал головой и фыркнул. — Чего я только не наслушался... Что мы закопали труп этого...

— Говнюка, — услужливо подсказала Мадея.

— Прекрати. Что мы убили и закопали этого человека, после чего просто так, развлечения ради спалили восточную окраину леса. Что нас попросту не было на посту, когда лес загорелся. Что мы бежали, позволив поджечь лес. Было даже предположение, что никакого человека и в помине не было, и Альдир тоже врал, пытаясь нас выгородить...

— Даже так?

— Представь себе. Но Альдиру плевать, это все знают.

Эльран откинулся на ствол дерева и вздохнул. Высокий воротник его куртки смялся, обнажив бугристую красную поверхность кожи. Не отрывая от неё взгляда, Мадея проговорила:

— И, естественно, они придумали нам какое-нибудь ужасное наказание...

Парень фыркнул.

— Естественно! Никаких обходов и никакой охоты. Они превратили нас в бесполезных нахлебников, сидящих на шее у семьи. Семьи, которая выгонит нас при первом же удобном случае, если мы не будем приносить ей пользу.

Мадея хорошо помнила тот случай, после которого Эльран больше никогда не снимал закрытую куртку и перчатки, а её лицо украсил выпуклый, похожий на жирного червя шрам. Всё произошло в канун праздника Радости Манве, в самую середину лета, когда удушающая жара стояла даже под пологом леса. Старейшины и главы родов сидели в Зале Собраний, дозорные спали, остальные взрослые распивали вино, а дети не знали, чем себя занять в ожидании вечернего празднества...

— ... не оставили нам выбора. Долго терпеть нас всё равно никто не будет. Придется ползти к старейшинам, делать страдальческие лица и вымаливать прощение. Звучит отвратительно, а в действительности будет еще хуже.

Картины минувшего проносились перед её глазами, спутанные, но всё ещё яркие. Они с Эльраном на Л'орском лугу за пределами К'хаана. Уродливые небритые человеческие лица, которые склонились над ней. Как же нестерпимо от них воняло... Работорговцы. Кажется так их после назвал Альдир.

— ... Кто-то даже предложил изгнать нас и избавиться от "бесполезного груза". По-моему, это была Мирьям. Я узнаю её мерзкий голос где угодно и при любых обстоятельствах...

Перед глазами встала обжигающая волна магии, катившаяся со стороны леса, и истончавшиеся тела людей. Они таяли в огне, а тот неумолимо продолжал двигаться дальше, пока не навис прямо над головой. И холодный нож обезумевшего от страха человека, исполосовавший её щеку в доказательство того, что он не шутит. И оглушительный визг Эльрана, брошенного в стену огня. То был единственный раз, когда сообща действовал весь род Д'ор. Без лишних разговоров и раздумий они уничтожили работорговцев. Кроме её собственного семейства на помощь больше не пришел никто.

— Мадея? — Мелодичный голос Эльрана заставил девушку вздрогнуть.

— А? Да, и что дальше?

— Всё. После я пришел сюда. — Взглянув на лицо Мадеи, парень вздохнул, осознав, что его совсем не слушали. — Неважно. Готовься навестить старейшин, ползать у их ног и умолять, умолять...

— Эльран, — Мадея прервала кузена на полуслове.

— Что?

— Давай уйдем отсюда. Сегодня же ночью. Возьмем с собой самое необходимое и уйдем.

Изумление на лице Эльрана живо сменилось усталостью. Проследив за взглядом девушки, он спешно поправил воротник и отвернулся.

— Не пори чушь. Ты же знаешь, что я не могу и не буду. И ты не можешь.

— Прошу тебя, — Мадея придвинулась ближе и, чуть помедлив, легла грудью на его плечо, практически касаясь губами толстого серебряного кольца в его ухе. Затем скользнула кончиком носа по мягкой щеке и усмехнулась про себя, заметив, что его дыхание участилось.

— Только ты и я. Здесь нам уже нечего делать. Худшего унижения, чем то, что мы испытываем сейчас, уже не будет...

Губы Эльрана дрогнули.

— Зря ты так думаешь, — выдавил он и резко отодвинулся, оказавшись вне досягаемости Мадеи. Поняв, что именно он вспомнил благодаря её словам, девушка мысленно отчитала себя за неосторожность. — Там, снаружи, нам нет места. Люди не любят эльфов. Вспомни хотя бы группу отщепенцев из Золотого Леса, которых линчевали на юге. Люди просто разорвали их на куски. Тем более, ты сама отлично знаешь, из-за чего не можешь уйти. Старейшины...

На этом слове Мадея мотнула головой. Она больше не желала этого слушать.

— Да... — протянула она, придвинулась ближе и приникла к плечу друга. — Наверное, ты прав. Я сглупила.

Да, она сглупила, предложив ему убежать. Как же она не поняла раньше! Этот паршивый трус просто не был способен покинуть насиженное место. Он был слишком слаб, чтобы бороться за свою свободу, чтобы забыть нотации старейшин и ужас перед животным стадом людей, заполонивших Внешний Мир. Эльран не стоил того, чтобы она его спасала. Он не был достоин стать её спутником.

— Ты прав. Просто я слишком зла после всего произошедшего на собрании и порю горячку... — Почувствовав на коленке его ладонь, Мадея накрыла её своей и подняла выше, под юбку. — Ты абсолютно прав.

На рассвете насыщенная синева небес разбавилась и побелела. Вскоре над темной стеной Речного леса на востоке прорезались первые лучи солнца, озарив просторы земли Раши. Пустошь пересекал торговый тракт, широкой темной лентой тянувшийся на запад, от прибрежного Шаала, через примостившийся у Речного леса Артаис к берегам реки Ольвы. Оттуда купцы сплавляли товар вниз по течению в Лоэрдилиен, богатую и развитую империю на севере. Обычно этот тракт не пустовал, но в это утро на его утрамбованной сотнями ног земле виднелась лишь одна невысокая фигура, быстро и уверенно шагавшая по направлению к Артаису.

ГЛАВА 2

Одиночка

' Эльфы из рода Дху, в простонародье именуемые серыми или темными эльфами, разительно отличаются от остальных представителей этой расы, с которыми, к слову сказать, у них весьма натянутые отношения. Серый оттенок кожи, вероятно, обусловлен отсутствием солнечного света и питанием, отличным от питания надземных жителей. Хотя, при рассмотрении этой теории тут же возникает справедливое сомнение: почему же тогда у тех же гномов, живущих в корнях гор Кольца Фельнира, нормальный цвет кожи? Ученые нашего института до сих пор не нашли ответа на этот вопрос.

Более плотное, крепкое телосложение, чем у "надземных" эльфов, скорее всего является результатом постоянных тренировок, без коих дху не проводят ни одного дня. Слабые телом и духом в этом воинственном обществе не проживают и года. Чрезмерная злоба и кровожадность, вероятно, являются следствием особенностей их религии, основанной на отрицании всех норм, которые в нашем понимании являются необходимыми для любого цивилизованного общества.

Несмотря на то, что на поверхности показывались лишь мужчины дху, у нас есть основания предполагать, что в их иерархии доминируют женщины. Скорее всего, здесь играют роль некие отголоски культа Великой Матери (см. статью "Древние культы, обожествление природы").'

('Эльфийские роды и вожди', малая библиотека Лоэрдилиенского университета)

'"Пойдем со мной, — сказал странный эльф, — и я покажу тебе настоящие чудеса, в сравнении с которыми этот леденец — ничто".

Мальчик ещё раз посмотрел на блестящий леденец в руке у эльфа. Такой разноцветный и красивый, завитый спиралью, на тонкой палочке — такой он пробовал лишь раз, когда вместе с отцом ездил на ярмарку в Шаал. Мальчику так захотелось лакомства, что он, не раздумывая, взял конфету.

"Молодец!" — Странный эльф улыбнулся, взял мальчика за руку и повел по дороге прямо в лес, в чаще которого темнел вход в пещеру. Внутри же той пещеры эльф топнул ногой, и земля разверзлась, открыв ступени, уходившие вниз...

Наутро жители деревни наконец нашли мальчика. Внизу, у подножия холма, был воткнут кол, на котором торчала голова. В ее пустых глазницах, над страшно раззявленным ртом, лежали осколки леденца...'

(Шаалская народная сказка)

'...Выстрелил прекрасный Айрин и пригвоздил стрелой врага к стене. И подошел к нему вплотную, и изрек:

— Настал твой последний миг, dhuu. Молись своей мерзкой богине, но помни, что это тщетно, ибо нет её. Есть лишь Манве, сияющий в ярких лучах утреннего солнца. — С этими словами...'

("Сказания эльфов Золотого Леса")

'... протянул к белокожему руки и насадил его на стрелу, торчавшую из своей груди. Затем впился зубами в ухо и оторвал его вместе с кожей щеки. Пока тот захлебывался кровью, Зенухим произнес:

— И где теперь твой Манве, k'wela? Он умер, покинул нас уже давно. Люди убили его своим появлением. Есть лишь дочь его, Иблис.

Когда презренный умер, Зенухим перешагнул через бездыханное тело и покинул Золотой дворец. Вот история истинного воина, смеявшегося в лицо смерти.'

("Сказания эльфов Ущелья Кошмаров")

Звезды... Искрящиеся точки на бархатно-синем небе. Безразличные светила, под вечным светом которых вырастали и рушились города, нескончаемой чередой тянулись времена года и поколения существ, таких крохотных и незначительных... Как, должно быть, эти самые светила потешались, наблюдая безумную круговерть, происходившую во Внешнем Мире. Так потешались, что даже перемигивались друг с другом. Исаир ухмыльнулся им в ответ и передвинул травинку из одного уголка рта в другой.

Эти звезды напоминали ему самоцветы, искрившиеся во тьме сводов родных пещер. Такие же холодные и недосягаемые. Больше во Внешнем Мире Исаиру не нравилось ничего. Этот мир сочился скукой, глупостью и лицемерием. Особенно этими качествами блистали люди. Исаир фыркнул. Грязные, немытые, волосатые свиньи, — вот кем они являлись. И эльфы, зажавшиеся на отшибах в своих лесах. Гордо делавшие вид, будто ничего страшного не произошло. Как будто это совсем не их практически истребили люди во время Великой Войны. От гномов вечно разило спиртным, да так, что всё живое в радиусе трех метров мгновенно пьянело или увядало, карлики освоились в человеческих городах, постепенно обрастая жиром и людскими привычками, про орков и остальных тварей Исаир вообще предпочитал не думать. Он мог с полной ответственностью заявить, что ненавидел всё и всех, от мала до велика.

Но больше всех он ненавидел собственный род.

Исаир и сам не заметил, как приподнятое настроение куда-то улетучилось, оставив привычную гадкую пустоту.

Он поднялся с земли, встряхнул плащ, очистив его от налипших травинок, и накинул поверх камзола. Нужно было двигаться дальше.

На рассвете он догнал нагруженный тюками обоз, тяжело и медленно ползший по ухабам тракта. Нащупав капюшон, Исаир натянул его и чуть опустил голову, разглядывая камни в пыли под ногами. Лишь когда скрип телеги утих, он вновь позволил себе смотреть прямо, не опасаясь лишних глаз.

Не то, чтобы он так уж боялся разоблачения, но оставлять за собой следы и, тем более, живых свидетелей ему было крайне невыгодно. Вокруг всегда находился один из Их шпионов, готовый доложить о местонахождении Исаира кому следует. А уж после этого... Исаир не сдержался и горько вздохнул. После этого его упекут в самые глухие подземелья Ущелья Кошмаров, где будут проводить бесчисленные эксперименты, пытаясь извлечь то, от чего он бы и сам с радостью избавился. Но жизнь распорядилась по-другому, и Им теперь оставалось лишь щелкать зубами от беспомощной злости. Они никогда не сумеют отыскать его в толпе таких же оборванных странников, бродивших по бесчисленным дорогам Внешнего Мира.

Исаир приподнял капюшон, и уставился в пронзительно синее небо над головой, тянувшееся до темной полосы Речного леса. Когда стало совсем невмоготу, он вновь уставился в землю. Так он тренировался каждый день, рассматривая небо до боли и мерцающих кругов перед глазами. Когда погода была пасмурной, Исаир выдерживал дольше, в ясный день — меньше. Но это было несравнимо с тем весенним утром, десять лет назад, когда он сбежал на поверхность, прихватив с собой амулеты из бесценной коллекции матери. Если бы не они, он бы не прожил и дня. Беспомощный и слепой, словно новорожденный котенок, он брел по лесу, спотыкаясь, падая, молясь, чтобы его отсутствие не обнаружили хотя бы до наступления ночи.

С тех пор он постоянно был в пути. Лошадей он не любил, предпочитал путешествовать на своих двоих, нисколько не заботясь о медлительности такого способа передвижения. Исаир никуда не торопился. У него была масса времени в запасе, целая жизнь. Долгая жизнь, которая уже успела осточертеть в его, по меркам эльфийского народа, ещё юные годы. Жизнь, полная воровства и убийств, но не открытых, как бы он хотел, а тихих, скрытых мраком ночи. Трусливых убийств за золото, благо клиенты находились всегда. Исаир никогда не спрашивал имен. Также он никогда не говорил свое, не заводил близких отношений, не оставался на одном месте дольше пяти дней и никогда не ходил по одной и той же дороге больше раза за пару лет.

С наступлением ночи он сошел с тракта и, не заходя слишком далеко, развел костер. Через полчаса над огнем уже покачивался котелок с дымящейся похлебкой, а сам Исаир нетерпеливо рылся в суме в поисках ложки. За время своих странствий он научился готовить лишь две похлебки, каждая из которых отвратительно воняла и давно успела осточертеть до тошноты. Но выбирать не приходилось, а есть хотелось зверски, так что, отыскав заветную вылизанную до блеска ложку, Исаир набросился на темно-зеленое варево.

Шаги позади он услышал не сразу, за что тут же себя отчитал и, продолжая поглощать суп, осторожно вынул кинжал и положил его на колени. Тот, кто шел со стороны тракта, был не человек, в этом Исаир был уверен. Слишком легкая поступь. Неужели его всё-таки выследили? От подобного предположения его бросило в холод.

— Вижу, мой костер притягивает не только мотыльков, — нарочито добродушно проговорил он, втайне напрягшись в ожидании ответа. Но, услыхав голос незваного гостя, он оцепенел.

— Я... Я всего лишь хотела спросить дорогу. Ведет ли этот тракт к Артаису? Часа два назад была развилка, я повернула направо... Правильно ли...

У Исаира дернулся глаз. Через силу проглотив похлебку, он кинул ложку обратно в котелок, так, что оттуда полетели брызги.

— Так это была ты... — пробормотал он, не в силах поверить своему счастью. Всё-таки существовала справедливость в этом мире!

— Простите?

Исаир ничего не ответил, пропустив вопрос эльфийки мимо ушей. Кто бы подумал, что она сама его найдет... Вылезет из своего леса и приползет прямо в лапы... После происшествия у того злосчастного леса два дня назад Исаир грезил об этом моменте, воображал, что он мог бы сделать с хозяйкой этого мерзкого голоса, какие части тела оторвать первыми, чтобы заставить её орать от нестерпимой боли. Давно его так не выводили из себя. Тогда он потерял голову от злобы, раскрылся и оставил кучу следов, буквально кричавших о том, чтобы на них взглянули Они. Также из-за этой твари он упустил купца, за которым следовал уже около недели. Мерзавец был просто напичкан золотыми монетами, но, услыхав отзвуки взрывов, он подстегнул лошадей и был таков, оставив Исаира ни с чем. И теперь представилась возможность всласть отыграться...

Голос девчонки вывел его из оцепенения.

— Извините, но вы что-то сказали?

Почувствовав, как губы сами растягиваются в ухмылке, Исаир поспешно себя одернул. Ещё было не время.

— Да... Да, это дорога ведет прямо в Артаис. Вы на верном пути.

Кинжал скользнул в широкий рукав плаща. Исаир очень сомневался, что он ему понадобится, но всё же решил лишний раз перестраховаться и оставить оружие под рукой. Было бы очень обидно расстаться с жизнью благодаря какой-то k'wela после всех многочисленных и выдающихся воинов, с которыми ему довелось сражаться. Это было бы сущим оскорблением их светлой памяти.

Тщедушность эльфийки удивила его. Даже замотанная в плащ, который был явно велик, девчонка выглядела хрупким ребенком. Она совсем не тянула на роль озлобленной твари, пытавшейся его продырявить. Из-под капюшона недоверчиво смотрели большие, по-щенячьи невинные зеленые глаза, а вес сумки на её худом плече, казалось, вот-вот сломит её пополам. Окинув девушку взглядом, Исаир даже задумался.

Однако раздумье длилось лишь мгновение.

Два шага вперед, короткий замах и быстрый удар под ребра, такой, что эти самые щенячьи глаза расширились от боли и удивления. Хрипло выплюнув воздух, девушка рухнула на колени и удивленно уставилась в грязные сапоги дху. Часто дыша от нахлынувшего адреналина, Исаир не сумел сдержаться, размахнулся и ещё раз пнул девчонку в грудь, так, что её отбросило в траву. Затем уселся ей на грудь и коленями придавил руки.

— Так вот ты какая... — пробормотал он, с интересом разглядывая рыжие локоны, рассыпавшиеся по земле, и уродливый шрам, пересекавший щеку от мочки уха до середины скулы. Заметив, как глаза девчонки расширились от страха, Исаир ухмыльнулся и склонился ещё ниже, так, что концы его длинных волос коснулись земли.

— В лесу ты была смелее.

На мгновение её лицо окаменело. Затем она резко взбрыкнула, стараясь скинуть Исаира с себя. Поняв тщетность этих попыток, девушка откинулась обратно на землю и глубоко вдохнула.

— Incu...

Один точный удар в лицо, клацнули зубы, и девчонка заткнулась, потеряв сознание. Исаир же разочарованно скривился. Хорошая жертва обычно сопротивлялась до самого конца, а не падала в обмороки после первого более-менее стоящего удара. Зато теперь, когда девчонка перестала дергаться, он получил возможность рассмотреть её получше.

Даже находясь в глубоком обмороке она до белизны сжимала губы и сердито хмурилась. Глаза впали, — видимо, она не ела пару дней, — а на щеке пылал назревающий синяк, отчего толстый шрам стал выглядеть ещё отвратительнее. Словно жирный белый червь, каким-то образом влезший под кожу. Исаир не сдержался и провел пальцем по бугристой поверхности. Затем склонился к смуглому лицу совсем близко, так, что почувствовал кожей слабое, едва различимое дыхание. От её волос пахло грязью и потом, но, как ни странно, Исаир вдохнул этот запах ещё раз и с наслаждением. Наверное, он слишком долго сидел без женщин.

— Всё-таки иногда я слишком мягок, — вздохнул он, поднялся с колен и, немного подумав, развязал пояс штанов.

Далеко на севере, среди заснеженных горных вершин, меж которых одиноко выл ветер, затерялась пещера. Вход в неё темнел на дне самого глубокого ущелья, которого ни разу не касался тусклый дневной свет. Столетиями эта пещера была погружена во тьму и молчаливо хранила свою тайну.

Но в ту ночь комната, спрятанная в лабиринтах подземных переходов, осветилась, а сидевшая в её центре фигура дрогнула, подняв в воздух густое облако пыли. Тонкая корка на лице пошла трещинами, обозначая рот, нос, а затем и глаза, чей острый взгляд живо ощупал комнату.

— Мальчик... — раздался тихий хрип. — Мальчик... Ко мне, мальчик...

Где-то во тьме сводов пещеры разнеслось хлопанье крыльев, и на иссушенную руку старца с шумом опустилась крупная летучая мышь. Посеревшие пальцы тихо хрустнули под давлением когтей, но очнувшийся даже не поморщился. Он с трудом поднял вторую руку и потрепал бестию по черному загривку.

— Мне нужно тело, мальчик. — Наконец изрек он.

Редкие капли дождя затекали за шиворот, сползали по разбитым щекам, смешиваясь с черным месивом грязи. Туда же падали и слезы, поток которых Мадея была бессильна остановить. Она даже не знала, от чего плачет в большей степени, — от боли или от обиды, знала лишь, что подобного унижения не испытывала никогда. Никогда ещё на неё не накидывались во время вполне мирного разговора. Подло, трусливо, исподтишка... И никогда ещё её не избивал дху. Перед глазами до сих пор стояло его ухмылявшееся лицо с бледной кожей, пряди длинных белых волос, щекотавшие лицо, когда он склонялся ближе, и пронизывающий, полный ненависти взгляд... Мадея ощерилась и резко села, так, что голова закружилась. Затем недоуменно принюхалась.

Откуда-то исходил знакомый резкий запах. Эта вонь окружала её со всех сторон и не исчезала, несмотря на бивший в спину ветер. Принюхавшись ещё раз, Мадея похолодела. Плащ, штаны, сапоги, — вся покрытая грязью одежда до самого тела была пропитана мочой.

— Гребаный выродок! — Глаза вновь застлала пелена, а к горлу подступил ком. Почувствовав, что вот-вот снова разревется, девушка глубоко вздохнула и, стиснув зубы, поднялась с колен.

Этот ублюдок не стоил её слез, ни одной из них. Узнал её по голосу, ясно как день. Понял, кто по воле судьбы попал в его лапы, и решил отыграться, теперь уже без помощи заклинаний. Как будто ей было мало пожара в К'хаане, который превратил её жизнь в сущий цирк.

Шмыгнув носом, Мадея скинула облитый мочой плащ и огляделась. Сумку она нашла в траве ближе к дороге, вывернутую наизнанку. Неподалеку валялся мятый, черный от гари котелок, на дне которого ещё оставалось немного жижи. Её же котелка видно не было. Дху забрал всё, не оставив ни единой крошки еды, ни одеяла, ни золота, ни древнего церемониального жезла, который она выкрала из дома Альдира накануне побега. Эта пропажа печалила Мадею больше всего, — продав жезл, она могла бы купить хорошего коня. Теперь у неё не было даже одеяла. Без колебаний отбросив мысль о возвращении в К'хаан, девушка прошлась обратно к брошенному плащу и подняла его, несмотря на стекавшие струи грязной воды. Хуже быть уже вряд ли могло.

Горькая злоба жгла её изнутри, нарастая с каждым сделанным по направлению к Артаису шагом. Косые нити дождя били по лицу, сапоги давно промокли, но Мадея продолжала упрямо идти по раскисшей дороге. Оглядывая поля, над которыми низко проносились тяжелые тучи, она в который раз пыталась до конца осознать всё произошедшее.

Наверное, она это всё заслужила. Ничто никогда не происходило просто так, без воли высшего провидения, — так учил Старейшина, когда Мадея была совсем маленькой. Всё, что произошло за последние дни, было карой за нечто, содеянное ею в прошлом.

— За что, Манве? — Наконец вырвалось у неё. Резко остановившись, девушка зажмурилась и разрыдалась, словно пытаясь извергнуть всю ту горечь, которая её переполняла.

Капли дождя омывали тело, чертя холодные дорожки по коже. Им вторил ледяной осколок, засевший в груди. Старейшины называли его Осколком Истины, который мог дать великое знание, а мог и уничтожить весь Внешний Мир в мгновение ока. Сама Мадея лишь чувствовала отвратительное нечто внутри, изредка дававшее о себе знать. Она провела рукой по груди, и пульсация осколка утихла.

— Всё бы отдала, лишь бы избавиться от тебя, мерзость... — пробормотала она и в попытке вытереть слезы ещё больше размазала грязь по лицу. Пора было двигаться дальше. Несмотря ни на что она была ещё жива и почти здорова. И она могла дойти до чертова Артаиса, даже если ей понадобится целая вечность, полная беспросветного дождя.

Дождь, впрочем, скоро закончился, и дорогу затянула молочная дымка тумана. На рассвете рассеялся и он, уступив ярким солнечным лучам. Постепенно согревшись, Мадея пошла быстрее. В речке под мостом она отмылась и постирала одежду, затем продолжила путь.

Ближе к полудню Мадея нагнала фургон, запряженный парой быков. Медленно переваливаясь с кочки на кочку, конструкция угрожающе скрипела и изредка подпрыгивала на камнях, звеня чем-то под выцветшим навесом. Поводья держал престарелый дед в шляпе с широкими полями. Заметив девушку, он расплылся в улыбке, обнажив пару насквозь гнилых зубов.

— Что с тобой случилось, красавица?

Бросив короткий взгляд в его сторону, Мадея отвернулась, не желая разговаривать, и прибавила шагу.

— Батюшки! Да ты же вся в синяках, доченька! — заботливо курлыкал дед.

— Ничего, переживу, — буркнула Мадея. Доченька... По возрасту он скорее годился ей в сыны, а то и во внуки.

Прислушавшись к боли в ноющих ногах, Мадея задумалась. Может, и не было ничего плохого в том, что она поговорит с человеком? А, может, он сумел бы ей даже пригодиться... Ещё раз украдкой глянув на старика, Мадея осторожно проговорила:

— Ночью на меня напали. Избили и забрали все вещи. Даже котелок... — От пристального взгляда деда, казалось, не спасал даже капюшон, отчего девушка съежилась. — Теперь вот... иду.

— Вижу, что идешь, хорошая моя. — Он поднял узловатый палец, словно собираясь изречь великую мудрость. — Повезло тебе. Переломали бы ноги твои, и так бы и осталась валяться в поле. Люд из нашей деревни постоянно покойничков находит, особливо рядом с этим трактом, чтоб его... — Он кивнул в такт раскачивавшейся телеги. — Повезло тебе...

Старик хлестнул быков. Те же лишь покосились на своего мучителя и продолжили идти с той же скоростью. Мадея шагала рядом, слушая жужжание весенних жуков, вылетавших из травы.

— Куда направляешься-то? — наконец прервал тишину дед.

— В Артаис.

Он удивленно крякнул, а затем хрипло рассмеялся.

— И что тебе там делать в таком рванье и без золота, а? Возвращайся-ка ты домой, милая, к мамкиной юбке. Всяко лучше будет.

— А это уже не твоего ума дело, — буркнула Мадея и снова ускорила шаг. Она ненавидела, когда лезли в её дела, тем более, с ненужными советами, которыми каждый почему-то так и норовил её закормить. Но старика, похоже, грубость не обидела.

— Да постой ты! Ишь, гордячка какая! Садись рядышком, я тебя подвезу. — Встретив недоуменный взгляд Мадеи, он подал костлявыми плечами. — Я тудась на Южный рынок еду. Садись, не обижу.

Разве такой мог обидеть? Эльфийка едва не расхохоталась ему в лицо. Этот дед был готов развалиться от малейшего дуновения ветра, а не то что причинить кому-то вред.

— Хорошо. — Она легко залезла на козлы и уселась рядом с ним. — Долго ехать?

— Думается мне, к завтрашнему утру будем. — Старик задумчиво почесал бороду. — А я-то всегда думал, что эльфы — неторопливый народ... — Заметив реакцию Мадеи, он успокаивающе поднял руки. — Не волнуйся, ничего я супротив вашего племени не имею, просто по говору угадал... Сиди спокойно. Помнится, как-то раз пошел я к вашему лесу, значит, нужно было мне... Что же мне было нужно-то? Вот память... А! — громко воскликнул он, отчего один из быков насмешливо фыркнул. — Овцы разбежались, и одна из них, зараза мохнатая, чтоб её черти подрали, удрала прямо к вашему, значит, лесу...

За спиной, из темноты под навесом донесся слабый шорох. Мадея прислушалась, но звук больше не повторился.

— ... и гляжу — а на меня большие глаза из кустов! И явно не овцы моей глаза-то...

Шорох раздался снова, теперь уже громче. Кто-то полз по дощатому полу, стараясь делать это как можно незаметнее. И он был не один.

На этот раз Мадея не сумела скрыть охватившее её беспокойство. Старик прервал рассказ и внимательно взглянул на девушку.

— Что тебя тревожит, хорошая моя? — Отметив движение глаз Мадеи, старик чуть улыбнулся. Что-то, промелькнувшее в его взгляде, совсем ей не понравилось. — Там внучок мой спит. Десять годиков ему...

Внучок, да? Мадея сглотнула. Звуки, которые раздавались из фургона, производил не один человек. И уж точно не ребенок.

— Мать бросила бедняжку, бабка померла уж с весны две назад, сидеть с ним дома некому. Вот он и таскается со мной в Артаис и обратно... — Дед говорил громко, слишком громко, не давая ей расслышать звуки за спиной.

— Я лучше пойду одна, — выпалила Мадея и свесила одну из ног, намереваясь спрыгнуть.

Однако дубина внучка оказалась проворнее.

"Жива?" — услышала она голос деда, лежа на холодном дощатом полу фургона.

"Жива, ничего с тварью не сделается", — откуда-то издалека ответил ему "внучок". Затем чьи-то грубые руки принялись ощупывать её, не стесняясь и не упуская ни единого места на обмякшем теле. Собрав остатки сил, девушка попыталась оттолкнуть их и тут же получила в живот от второго "внучка".

"Надо ей рот заткнуть, кстати," — донесся его хриплый бас. — "Ничего, что курва вся в синяках-то?"

"Переломов нет и ладно. Трасс должен будет отстегнуть достаточно".

— С-сволочи... — со свистом выдохнула Мадея. В следующее мгновение она вновь потеряла сознание, от силы удара проехавшись в угол фургона.

Надвигалась метель. Круцынь недовольно цыкнул и натянул обшитый мехом капюшон. Скоро начнут ныть кости, он был готов биться об заклад. В этом году Круцыню стукнуло пятьдесят. Красивая круглая дата для тех, кто встречает старость, размеренно покуривая трубку в теплом доме и нянча пищащих внучат. Но для таких, как он, пятьдесят лет и ноющие от малейшего перепада погоды кости были отголосками похоронного звона. На заснеженных безлюдных склонах гор под названием Волчьи Зубы, где уже третий десяток лет в полном одиночестве жил Круцынь, старость означала голодную смерть. Жестокую смерть, о которой никто и никогда не узнает. Никто и никогда не обнаружит его обтянутый потемневшей высохшей кожей скелет, распластанный на полу лачуги. Круцынь мотнул головой, стараясь отогнать дурные мысли, закинул убитую лису на плечо и продолжил медленно шагать, проваливаясь по щиколотку в свежий снег. Через пару минут он вновь остановился, недоуменно смотря на землю рядом с занесенной снегом тропой.

В паре шагов от него чернела трещина. Он был готов поклясться, что пару дней назад её там не было. Положив лису, отшельник осторожно подошел ближе и глянул вниз.

— И откуда же ты взялась, интересно?.. — Пробормотал он. Расщелина ответила воем ветра.

Земля под его ногами всколыхнулась так неожиданно, что Круцынь даже не успел отреагировать. Уцепившись за край расщелины, он беспомощно болтал ногами над пропастью и отчаянно таращился вверх, в затянутое серыми тучами небо. Хрипло дыша, он попытался вслепую нащупать на отвесной стене выступ побольше и, вбив туда мыс сапога, подтянуться. Но все его попытки были обречены на провал.

Скудный свет закрыла чья-то тень. Вскинув голову, Круцынь едва не заплакал от радости. Над ним, на самом краю пропасти стоял худой темноволосый мужчина. Глядя на аккуратные очки, поблескивавшие на его носу, и черный строгий костюм, из-за которого он казался ещё более тощим, любой бы удивился, что подобный тип может делать на диких безлюдных склонах. Но Круцыню было совсем не до раздумий.

— Тебя, верно, послал сам Ану! — пропыхтел он, натянуто улыбаясь. — Помоги мне, друг!

Тонкие губы мужчины чуть изогнулись. Словно умиляясь, он понаблюдал за потугами Круцыня ещё с минуту, а затем вонзил каблук сапога прямо в онемевшие от напряжения пальцы.

Полет вниз был недолгим. По крайней мере, так показалось Круцыню. Короткая симфония из хруста, треска ломавшихся костей и чавканья разрываемого мяса. Но на землю его тело не упало, — оставаясь в сознании, оно повисло в метре над усеянным осколками каменным полом. Как ни странно, Круцынь не чувствовал боли и, что было ещё более странно, оставался жив. Вокруг царила кромешная тьма.

Неожиданно метрах в трех от него раздался тихий свистящий вздох, от которого он вздрогнул. Совсем рядом зашелестели потревоженные камешки. Шарканье послышалось ещё раз, затем ещё и ещё... Кто-то неторопливо, шаг за шагом приближался из глубин этой тьмы к его безвольному телу.

Участившееся дыхание казалось в тишине оглушительным, а ощущение собственной беспомощности заставило Круцыня заорать. Когда же сухие, словно покрытые пергаментом пальцы коснулись его лица, он заорал ещё истошнее.

— Не бойся, дорогой, — хриплый шепот раздался над самым ухом. — На самом деле смерти нет...

Спустя пару минут в комнате на дне ущелья вновь вспыхнул свет, и в неё прошествовал высокий мужчина лет пятидесяти. Скинув пропитанный кровью плащ, он остановился перед зеркалом и попытался пригладить копну темных с проседью волос. Затем подошел к обвешанному паутиной шкафчику и выудил оттуда гребень с широкими зубцами. Критично осмотрев свое всклокоченное отражение, мужчина пожал плечами и запустил гребень прямо в центр самого большого колтуна.

— Интересно... — Бывший отшельник поморщился, с треском раздирая волосы. — Он мылся хотя бы раз в год?

Худой очкарик позади него лишь молча развел руками.

— Знаю, знаю, мальчик. Это был единственно возможный вариант. Но мне всё же кажется, что старый Кассилус заслужил немного больше, чем грязные мощи пятидесятилетнего убийцы... — Взгляд его серых глаз метнулся к отражению улыбавшегося помощника. — ...Хотя гораздо лучше, чем та гниющая развалина, согласен.

ГЛАВА 3

Подручный

На каменный Артаис бархатным одеялом опустилась ночь. На темных мокрых улицах драли глотки коты, в похожих друг на друга серых домах безо всяких сновидений спали люди, снаружи, за толстыми стенами воры, насильники и убийцы профессионально делали свое дело, а над всем этим светила большая, похожая на ломоть сыра луна.

— Триста, — изрек Исаир, закинул ноги на подоконник и выглянул в окно. Внизу о чем-то хрипло спорила пара оборванцев. Их пропитые голоса эхом разносились вдоль грязных каменных стен.

— Триста? Но мы же договаривались о двухстах пятидесяти!

Вздохнув, Исаир снова хлебнул из зеленой бутыли, которую держал в руке, и сморщился. Пойло становилось терпимым лишь после десятого глотка, когда пол под ногами принимался плясать и брыкаться. Подняв глаза, он обнаружил, что выражение лица заказчика было не менее мерзким.

— Издержки, — пояснил он, пожав плечами. — Непредвиденные расходы.

Карлик помрачнел ещё больше.

— Когда мы ещё обсуждали дело, то посчитали, — начал он, загибая пухлые пальцы, — десять монет на яд, двадцать пять — на новый кинжал, сто восемьдесят за твою работу, а тридцать пять — на твои так называемые "непредвиденные расходы"! Десять, да двадцать пять, да сто восемьдесят, прибавим тридцать пять, и итого получается...

— Слушай, тебе нужна эта штука или нет?! — перебил его Исаир, помахав перед носом карлика небольшим бархатным кошельком. — Если нужна, то ты доплачиваешь мне пятьдесят монет и мы расходимся. Если нет, — он сунул кошель обратно в карман, — я найду кому это загнать и по более высокой цене.

Бродяги внизу затихли. Со стороны площади послышались одинокие шаги.

— Я буду жаловаться!

— Интересно, кому... — машинально пробормотал Исаир, не отрывая взгляда от затаившихся оборванцев и их ничего не подозревавшей жертвы. Было страшно интересно, чем же это закончится. Гораздо интереснее, чем торг, который он вел, — он даже не сомневался, что карлик сдастся и всё-таки доплатит неустойку.

— У тебя больше не будет клиентов в этом городе, я об этом позабочусь!

— Это вряд ли. К сожалению, клиенты всегда находятся. — Ром вновь обжег глотку. Незадачливый прохожий внизу сдавленно охнул и осел на мостовую, получив по голове. Бродяги же кинулись обшаривать его карманы, попутно переругиваясь из-за найденных медяков. Исаир довольно хохотнул. Подобную картину он наблюдал ещё вчера, видимо, этот проулок пользовался невероятной популярностью. Впрочем, любой проулок или узкая улица северной части Артаиса заслуживали особого внимания стражников... если бы таковые осмеливались туда заходить.

Долгожданный звон монет отвлек его от раздумий. Оценив горстку золота, покоившуюся на крышке стола, Исаир довольно кивнул и бросил карлику кошель.

— Вот так бы сразу. — Он лучезарно улыбнулся. — Было очень приятно с вами поработать, господин Сальник! — Выкрикнул он уже в открытую дверь. С лестницы доносились быстрые шаги.

Легко спрыгнув с подоконника, Исаир прошествовал мимо стола, попутно захватив с него деньги, захлопнул дверь и вернулся на насиженное место, пересчитывая монеты. Нужную сумму он набрал, так что на следующий день можно было со спокойной душой уходить из города.

А пока он устроился поудобнее, отхлебнул из зеленой бутыли еще немного и уставился вниз, во тьму проулка. Вскоре до него донеслось эхо легких шагов господина Сальника. Бродяги, вернувшиеся с пару минут назад, перестали браниться и, потирая руки, подались назад, в густую тень.

Когда луна закатилась за крыши домов, торопливо уступая место утреннему солнцу, Исаир уже был полностью собран и готов к долгому пути. Напоследок окинув комнату взглядом, он заметил белевший на столе конверт.

— Снова... — прошипел он. Весь последний месяц его преследовали письма. Они словно появлялись из воздуха, материализуясь в комнатах постоялых дворов, наутро рядом с костром, в кошельках клиентов и его собственной суме. Внутри же его поджидали одни и те же слова.

Сломав печать, Исаир пробежал глазами по первой строчке. В следующее мгновение он уже с остервенением рвал конверт на мелкие клочки. Удостоверившись, что в комнате не осталось даже намека на чьё-либо пребывание, он вышел в темный узкий коридор второго этажа гостиницы. Откуда-то из-за хлипкой стены доносился громоподобный храп, изредка прерываемый отчаянным скрипом кровати. Спящий наверняка обладал внушительными габаритами. Вспомнив собственную бессонную ночь, Исаир поморщился и двинулся к лестнице, откуда тянуло прокисшей похлебкой и застоявшимся табачным дымом.

Зал первого этажа пустовал, впрочем, как и все заведения в пять утра. Лишь за стойкой сидела худая фигура в черном костюме, явно не замечавшая выразительных и усталых взглядов хозяина. Заметив Исаира, человек обернулся, продемонстрировав узкое крысиное лицо с впалыми глазами. Поймав недовольный взгляд дху, он чуть улыбнулся, не разжимая тонких бледных губ, и поправил очки.

Стараясь не обращать на странного посетителя внимания, Исаир положил пару монет на стойку и быстро направился к выходу. Кем бы ни оказался этот очкарик, ему крупно не повезет, если он решится пойти следом.

На узких каменных улицах Артаиса царил холодный утренний полумрак. Ставни домов были ещё закрыты, а мостовая рыночной площади пустовала, заполненная корзинами и гниющими остатками вчерашней торговли, меж которых лениво пробегали дворовые собаки. Исаир оказался первым двуногим созданием, вылезшим на улицу в такую рань.

Спустившись вниз по улице от рыночной площади и миновав лежбище бродяг, он, не колеблясь, нырнул в один из узких проулков и выскочил уже у северных городских ворот. Как раз вовремя, — с первыми лучами солнца над городом разнеслось эхо колоколов собора, и окованные железом створки распахнулись, открыв Исаиру путь. Проскользнув мимо въезжавших в город крестьянских телег, грохотавших по булыжникам мостовой, и оказавшись снаружи каменных стен, он обернулся на арку ворот. Естественно, за ним никто не следовал. Убедившись в этом, Исаир продолжил спускаться по склону холма, мимо обнесенных хлипкими оградами садов. Что-то в последнее время нервы шалили чаще обычного. Всё это дергание без причины было глупым и абсолютно излишним, он сам это понимал. Исаир хмыкнул. И с чего он взял, что тот пьяный тип вообще его заметил? Совсем спятил...

— Да, если нервы становятся ни к черту, значит, пора отдохнуть, — раздался сиплый голос за спиной. — Нервный человек обращает на себя гораздо больше внимания, нежели человек спокойный и уверенный.

На то, чтобы выхватить кинжал, у Исаира ушла всего доля секунды, но когда он развернулся и со свистом рассек клинком воздух, позади уже никого не было. На безопасном от него расстоянии стоял мужчина, настолько худой, что, казалось, ещё немного и его кости проткнут и бледную кожу, и пиджак. Поправив аккуратные очки, он улыбнулся, не разжимая тонких бледных губ.

— Простите, но разве я давал повод для подобного приветствия?

Исаир ничего не ответил. Его больше занимало то, каким образом очкарик сумел приблизиться на расстояние вытянутой руки, не будучи замеченным и не выдав себя ни единым звуком.

Заметив едва уловимое движение незнакомца, Исаир ощерился.

— Не подходи, — тихо проговорил он. — Отвали, если не хочешь сдохнуть.

Тощий, как успел окрестить его Исаир, удивленно вскинул брови. Его губы вновь растянулись в улыбке, обнажив два ряда мелких острых зубов.

— Вот это вряд ли, — протянул он, окинув взглядом кинжал. — Спешу предупредить, кусок стали тебе не поможет. Впрочем, как знаешь. — Он пожал щуплыми плечами. — Хочешь — убирай, хочешь — продолжай размахивать им передо мной, если тебе так легче. Мне всё равно. Ты выкинул все мои письма, так, может, хоть сейчас уделишь мне пару минут? Просто выслушай меня, большего я не потребую.

— Я не буду говорить об Осколке! — рявкнул Исаир. — Никаких заклинаний и сделок! Оставь меня в покое!

Он закинул суму на плечо и развернулся.

— Последуешь за мной — увидишь собственные кишки.

На самом деле он был не очень уверен в том, что сможет выполнить собственное обещание, если потребуется. Нащупав грубую цепочку на шее, он выудил из-под плаща и крепко сжал медальон. Алый камень коротко вспыхнул, и по ладони Исаира растеклось тепло. Перемещение всегда было лучшим выходом, чем драка с кем-либо, могущим размазать внутренности противника по стене одним движением руки.

Но, не успел он сделать и пяти шагов, как позади вновь раздался тихий сиплый голос.

— Впереди тебя ждет пара из Вынужденного Совета. Быть может, они предложат что получше...

Когда Исаир обернулся, Тощий довольно усмехнулся.

— Я знал, что ты захочешь поговорить.

Мадея с трудом разлепила глаза и уставилась на низкий каменный потолок, исчерченный полосами солнечного света. Затем медленно обвела взглядом тесную каморку, погруженную в полумрак. В этом каменном гробу она провела уже недели две. Быть может, меньше, а может, и больше, — она давно потеряла счет времени. Для каких занятий её купили, было понятно с самого начала, — все эти щипки, критичные осмотры её нагого тела и шрама, пересекавшего щеку, — всё это не оставляло никаких сомнений. После её отволокли в подвал и затолкали в одну из каморок. Впоследствии оглядев каменные стены, Мадея поняла, — она была далеко не первой, чью волю ломали в этом застенке.

Голова раскалывалась от травы, терпкий дым которой её заставили вдыхать вечером предыдущего дня. Сначала избили, пока она не перестала сопротивляться и заползла в угол, а после разжали зубы концом деревянной трубки. Мадея провела пальцами по распухшим губам, покрытым коркой запекшейся крови, ощупала челюсть и коснулась кожаного ошейника, сдавившего горло. Эти трое... Жаль, она не могла выколоть их поганые глаза уже сейчас...

Она лениво свесила руку и ткнула указательным пальцем в сторону мокрой обгаженной кучи соломы в углу.

— Ignis.

Никакой реакции. Её словно опустошили, высосали, лишив магической силы. Как Мадея ни старалась, какие бы заклинания ни говорила, эффекта не было. Да что там заклинания, — она не могла даже встать с койки. Слабость, которой наполнилось тело, приковала её к слежавшемуся, пропитанному застарелым потом матрацу. Только мысли всё так же живо роились в голове, ища путь к спасению. Пока.

За дверью раздались шаги, и по каморке разнесся чуть сладковатый запах жженой травы.

Тихая, залитая золотым утренним светом дорога была на удивление пустынна. Ветер шевелил ветви яблонь, нависшие над покосившимися оградами, их тени плясали по неровной земле. Щуплый мужчина в черном костюме, беззаботно шагавший впереди, тени не отбрасывал.

Бросив на залитое полуденным светом небо короткий взгляд, Тощий поморщился и свернул в тень у обочины.

— И ты всё ещё думаешь! — посетовал он. — Что думать? Сделка прекрасна! Ты избавляешься от лишнего груза, который приносит одни неприятности. Мы получаем Осколок. Совет остается с носом. Все довольны.

Исаир закатил глаза.

— И всё это посредством одного заклинания? О существовании которого на протяжении многих сотен лет не знал даже Вынужденный Совет? А ты со своим хозяином знаешь и готов поделиться этим знанием, подумать только! Почему я должен верить в подобную чушь?

— Потому что эта, как ты выразился, чушь — твое единственное спасение. — парировал Тощий, не моргнув глазом.

Исаир отвернулся и сделал глубокий вдох, чтобы не заорать от бешенства. Самое ужасное, Тощий был прав, и эта абсолютная безвыходность пугала и злила. Уже сейчас на горле словно стягивался ошейник, петля, выбраться из которой будет крайне сложно. Боги, как же Исаир не хотел в неё лезть...

Но это предложение могло оказаться последним шансом. Что если его схватят за первым поворотом и навсегда упрячут в затхлые казематы, провонявшие кровью и дерьмом? Против Совета не помогали ни кинжалы, ни врожденный магический дар, который казался смехотворным в сравнении с заклинаниями жриц Иблис или магов Исраза.

Исаир вновь перевел взгляд на собеседника. Тот же невозмутимо протирал стекла очков выцветшим рукавом пиджака.

— Что именно нужно будет сделать?

Нацепив очки, Тощий поднял голову и улыбнулся.

— Сперва нужно будет отыскать одну особу.

— И как её нужно убить?

— Её нужно не убить, а вытащить из... — Тощий откашлялся, — весьма затруднительного положения. В котором отчасти виноват и ты.

У Исаира возникло дурное предчувствие. Затаив дыхание, он взглянул на шедшего рядом человека. Тот же пристально смотрел на точку городских ворот, темневшую вдалеке.

— Ты хочешь спросить, в чем здесь твоя вина? Взять хотя бы намеренное мочеиспускание. — Он хмыкнул, словно вспомнил нечто веселое. — Я, конечно, признаю естественные потребности живых существ, но когда роль кустиков или деревьев играют другие существа...

Исаир не дал ему закончить. Развернувшись на каблуках, он стремительно зашагал прочь.

Тихий смех Тощего разнесся позади в сухом воздухе.

— Ну и куда ты пошел?

— Я не желаю иметь ничего общего с мразью k'wela! — рявкнул Исаир через плечо. — Особенно с этой!

— Придется. Или ты решил разорвать сделку из-за девчонки? Второго шанса не будет, дху.

— Но почему?! Почему именно она?!

Тощий пожал плечами.

— Чистой воды случайность. Она тоже является носителем Осколка. Поразительное совпадение, не правда ли?

Слишком много совпадений случалось в последнее время. Поджав губы, Исаир уставился на собеседника. Но бледное лицо Тощего оставалось таким же непроницаемым, лишенным каких бы то ни было эмоций.

— Ты хочешь, чтобы я поверил и этому? — Исаир покачал головой. — Ненавижу подобные шутки.

— От тебя не требуется, чтобы ты мне верил. Мой хозяин нанял тебя. Он говорит, что делать — ты делаешь. Точка.

— Чтобы нанять кого-то, нужно сперва ему хорошенько заплатить. — Он с вызовом скрестил руки на груди. — А мне нужно платить раза в три больше. Так что, пока я не увидел деньги, можешь засунуть приказания себе в задницу.

— А ты наглый. — Тощий ощерился в неком подобии улыбки. Вновь блеснули ряды мелких хищных зубов. — Мы уже избавляем тебя от Осколка. Делаем одолжение, так сказать. Не стоит испытывать судьбу, прося большего.

— Не стоит делать из меня идиота. Осколок нужен вам, а не мне. И деньги вперед, я так работаю.

— Торгуешься?

— Естественно.

— Как насчет аванса? После того, как вытащишь девчонку.

— Сколько?

— Сколько сможешь утащить. Золота, я имею в виду.

Исаир усмехнулся. Это больше смахивало на деловое предложение. С золотом все разговоры немедленно приобретали вес и значимость. С золотом он мог даже терпеть дрянь k'wela рядом.

— По рукам.

Тощий довольно кивнул.

— Отлично. Я найду тебя в городе завтра днем, за таверной у храма. Надеюсь, к тому времени ты уже будешь не один... — Внезапно он прервался на полуслове, обернулся и уставился на потрепанный фургон, вынырнувший из городских ворот. Медленно переваливаясь с кочки на кочку, тот катился в их сторону.

— Ах, вот и они... — протянул Тощий, — запомни эти лица хорошенько.

На козлах сидели двое, — престарелый дед в соломенной шляпе и широкоплечий юнец, старательно расчесывавший прыщавый, поросший редкой щетиной подбородок. Сколько ни старался, Исаир никак не мог понять, чем могла пригодиться память о подобных рожах.

— Они могут знать, куда тебе двигаться дальше. — Пояснил сиплый голос рядом. — Сразу, конечно, не скажут, но ты же известный мастер вести переговоры.

— Кто бы сомневался... — Пробормотал Исаир, рассеянно проводив телегу взглядом. Когда он обернулся, Тощего уже не было рядом. Позади лишь тянулась ухабистая дорога, нырявшая в пасть городских ворот.

Лучи света постепенно блекли и уползали из каморки, уступая место сгущавшейся тьме. С внутреннего двора слышались отзвуки разговора, прерываемые хриплым смехом и плевками. Ненадолго утихнув, голоса вскоре донеслись из коридора, более разборчивые и громкие, чем до этого.

Мадея облизнула потрескавшиеся губы и приподнялась на койке, впившись взглядом в железо двери.

— ...и он заходит в комнату!

— ...Ха, идиот!

— ...И не говори. Хлопает глазищами и говорит...

Мадея прочистила горло.

— Эй!.. Э-эй!..

— ...'Пойду я отсюда'. — Раскат хриплого смеха. — Пойдет он, понимаешь ли!

Они ничего не слышали. Да что уж там, она еле различила свой тихий и осипший голос... Превозмогая боль, она встала на ноги и сделала шаг навстречу двери.

— Эй!.. Вы меня слышите?..

Снова слишком тихо, слишком далеко. Подобравшись к двери, Мадея обрушилась на неё всем весом и сползла на пол.

— Эй, вы! Идите сюда, мать вашу!

Разговор по ту сторону утих. Затем каменные плиты отозвались эхом тяжелых шагов.

— Это та коза орала?

— Я сам не понял...

— Когда будет трава, уроды?.. — Она неудачно сплюнула, и слюна поползла по её подбородку. — Уже темнеет.

— Рано ещё, — отозвался первый, тот, что был постарше.

— Да ладно вам. Время — понятие относительное. Всегда можно договориться...

— Я сказал — рано! Пошли отсюда, — бросил он молодому напарнику. Но тот, судя по тону, не был столь уверен в своих желаниях.

— Но... Может, всё-таки? Эльфийки у нас редко, понимаешь... Тем более, она уже подсела, ничего не будет...

— Правильно, сладкий... — Она снова облизнула губы. — Ничего страшного не случится. Ты похлопочешь, я похлопочу...

Молчание, повисшее в коридоре, прервало раздраженное фырканье старшего.

— Делай что хочешь. Я буду на выходе.

Когда шаги старшего затихли за поворотом коридора, в замок с внешней стороны робко вставили ключ. Дверь открылась, и Мадею ослепила полоса света, нестерпимо яркого после постоянной тьмы каморки.

— Заходи, не стесняйся, — проскрипела Мадея и отодвинулась к койке. Когда она подняла голову, парень уже навис над ней и торопливо развязывал пояс штанов, не выпуская кинжала из рук. Затем, плюнув, он заткнул оружие за голенище сапога и спустил штаны.

— Давай быстрее. — Он обернулся на приоткрытую дверь, и его безбородое лицо исказил страх. Запомнив эту боязливую гримасу, Мадея медленно перевела взгляд вниз.

— Конечно... — Она подалась вперед. — Как скажешь.

Над гулким каменным Артаисом нависла жара. От серых мостовых вилась бесцветная дымка, дома, сжимавшие узкие улочки, были раскалены до предела. Но даже в это кошмарное пекло площади были забиты торговцами, кричавшими на разных языках, их покупателями, попрошайками и мальчишками, так и норовившими стянуть кошелёк. То был обычный день Артаиса, шумный, суетный и грязный.

Около полудня из сумрака одного из смрадных переулков вышел мужчина, не по погоде закутанный в плащ. Он явно знал дорогу — влившись в людской поток, он принялся пробираться к одному из храмов, который упирался в небо остроконечными вершинами колоколен на противоположном конце площади. Сложенный из серого камня, как и все здания Артаиса, он был настолько мрачным и так грозно нависал над площадью, что невольно навевал мысли о неотвратимой смерти и могильном холоде, но никак не о свете, рождении и богине природы.

Мужчина обвел взглядом всё это ужасавшее великолепие и еле слышно фыркнул. Этот храм походил на возведших его людей — поражал грубостью и нескладностью. Отделившись от общей массы, путник приблизился к двухметровым мраморным статуям Однии у подножия храмовой лестницы.

— Мама, смотри, какой странный дядя!

Звонкий голосок принадлежал светловолосой девочке лет пяти в зелёном платьице. Охнув, её мать поспешно зажала дочке рот и с испугом взглянула на высокую фигуру, застывшую рядом. В отличие от девочки она сразу могла отличить нелюдя от человека.

— Тише! Не показывай пальцем!

На мгновение странный мужчина приподнял капюшон, открыв лицо, и страшно ощерился. Ребенок ударился в плач, мать ахнула от ужаса, а путник, вполне довольный собой, поспешно нырнул обратно в гущу народа.

Впереди активно продирался толстяк в странном мешковатом балахоне, рядом с которым бежал мальчишка в рванье, взывавший к жалости 'дяденьки' и заодно упорно пытавшийся залезть в его сумку. Сперва толстяк пытался не обращать внимания на надоедливого мальца, но когда тот в очередной раз потянулся к его боку, не сдержался и ухватил мальчишку за оба уха.

— Ах ты, негодный оборванец! Да как ты смеешь приставать к самому помощнику архиепископа Артаисского! — заорал он, оттягивая лопоухие уши в такт словам всё выше и дальше от головы. — Добрые люди! Вы только посмотрите на это наглое отребье!

Увлекшись самозабвенным криком, помощник архиепископа Артаисского даже не заметил, как его проворно обогнул некто в сером плаще, одним движением срезав суму. Спустя несколько мгновений он уже оказался далеко впереди. Пробежав между клетками с квохчущими курами, он едва не угодил под копыта летевшего во весь опор коня.

— Смотри куда прешь, идиот! — проорал всадник, не сбавляя скорости.

Не обратив внимания на крик, мужчина протиснулся сквозь очередь к храму и поспешил скрыться в ближайшем проулке.

Оказавшись во тьме, Исаир остановился. Критично осмотрев ладони, он поморщился, выудил батистовый платочек и аккуратно стер пятно крови с одного из пальцев.

Как он и ожидал, старый хрыч сопротивлялся недолго. Запел, когда один из его сыновей забился в предсмертных конвульсиях, беззвучно шевеля толстыми губами. Эта троица, выдававшая себя за крестьян из предместья, подрабатывала работорговлей, а точнее продажей хорошеньких девочек. Рыжеволосую эльфийку они помнили прекрасно — судя по замотанной обугленной культе младшего сына. И, к превеликому удивлению, Исаир даже оказался знаком с покупателем.

Пароль — три сильных удара и один тихий. Это он помнил отлично, как, впрочем, и расположение нужного дома. Свернув с улицы Сапожников, он остановился у маленькой, окованной железом двери, почти незаметной на фоне серых каменных стен, и постучал. Спустя некоторое время за дверью раздались тяжелые шаги.

— Кто? — послышался низкий голос. Затем последовал продолжительный захлебывающийся кашель.

— Дху, — спокойно ответил Исаир, на всякий случай положив ладонь на рукоять кинжала. Прямо перед лицом щелкнула заслонка, и в него уткнулся безразличный, не обремененный лишним интеллектом взгляд поросячьих глаз. После недолгой молчаливой оценки дверь отворилась.

В маленькой проходной царил сумрак, разбавленный тусклым светом, сочившимся из зарешеченного окна. Практически всё место занимал потемневший от времени стол, за которым сидело двое широкоплечих мужчин. Третий закрыл дверь и встал сзади, так близко, что Исаир чувствовал смрад его прокуренного дыхания. Сняв капюшон, дху оглядел засаленные бумажные карты в руках охранников. Похоже, он ворвался в самый разгар игры.

— Трасс здесь?

Один из мужчин кивнул и жестом предложил следовать за ним.

Весь дом был погружен во тьму. Ни один луч света не проникал сквозь глухие тяжелые шторы на окнах. Пара узких лесенок серпантином уходили наверх, затем из сумрака вынырнул коридор, за ним холодная зала с высокими потолками, снова лестница. Кабинет Трасса, тесный и столь же темный, как и остальные комнаты до него, был спрятан в глубинах дома. Но, видимо, владельцу комнаты, сидевшему в углу, это не служило помехой. Могущественный и вездесущий, хозяин и повелитель всех проституток Артаиса лежал на подушках роскошного кресла, ссохшийся, истощенный и больше похожий на бесплотную тень, чем на человека.

— Спустя долгие годы ты всё-таки решил навестить меня, — тихо проговорил он. — Присаживайся, прошу.

Скептически оглядев железный табурет у одной из стен, Исаир мотнул головой и прислонился к покрытой ковром стене.

— Благодарю, но я постою. Я ненадолго.

Трасс пожал костлявыми плечами.

— Как пожелаешь. И чему я обязан чести лицезреть тебя?

— Мне нужна информация.

— Как и всем нам, друг мой, как и всем нам. — Он улыбнулся, продемонстрировав больше золота, чем лежало у Исаира в кармане. — Всё стоит денег.

— Мой вопрос слишком незначителен, чтобы за него платить.

Жидкие седые брови Трасса поползли наверх. Выражение его лица словно говорило: 'Всё, даже самый легкий мой вздох стоит денег. Посмотрим, быть может, тебе удастся меня удивить настолько, чтобы я забыл о половине необходимой суммы'. Сцепив костлявые, унизанные кольцами пальцы на том месте, где должен был быть живот, старик ожидающе уставился на Исаира. Тот же изрядно перепугал охрану, выудив из-за пояса кинжал и принявшись чистить им ногти.

— Мне нужна одна девчонка, которая попала к тебе недавно. Эльфийка. Рыжая. — Он тяжело вздохнул, решаясь на следующие слова. — Если нужно, я могу её даже выкупить.

— Не знал, что ты таких любишь. Позволь спросить, зачем её выкупать, когда можно просто снять на ночь? Или ты настолько портишь товар?

Исаир поморщился.

— Это моё личное дело, старый хрен. Я услышу ответ на свой вопрос?

— Ну, ну, не нужно так сразу кипятиться. — Трасс примирительно вскинул руки. — Никаких рыжих и эльфиек мне не привозили. — Он обернулся на одного из своих людей, стоявших за креслом. — Так ведь, Ирсс?

— Совершенно точно, милорд, — кивнул тот с непробиваемо серьезным видом. — Никаких эльфиек.

— Вот видишь? — Вновь повернувшись к дху, Трасс вздохнул. — Я бы рад помочь, но нечем.

— Так уж и нечем?

— Нечем. Хочешь — прогуляйся по моим заведениям, может, найдешь что-нибудь поинтереснее. За предварительную плату, конечно.

Золотые зубы вновь сверкнули в натянуто широкой улыбке. Жадной и неестественной. Он врал. Эта тварь бессовестно врала, сидела под защитой своих людей и смотрела на его реакцию.

После секундного замешательства Исаир усмехнулся в ответ.

— Тогда прости за беспокойство. Видимо, мой осведомитель ошибся.

— О, ничего страшного! — оживился старик. — Ты же знаешь, что я всегда рад тебе помочь!

— Да, да... — Исаир уже чуял грядущие неприятности. Девчонка была у старого жлоба, совершенно точно. Но стоило ли из-за неё влезать в подобное дерьмо?

Когда дверь захлопнулась, Трасс смог наконец расслабиться. Выгнав из кабинета всех, кроме пары самых доверенных людей, он достал из кармашка бархатного халата ключ, отпер один из ящиков стола и после непродолжительных раскопок выудил пыльный графин, на дне которого застыли сгустки кровавой жижи. Разбавив жижу ромом из бокала на столе, он жадно высосал остатки былой роскоши и удовлетворенно прикрыл глаза, наслаждаясь разлившимся по телу теплом.

— Он не поверил, — проговорил он, не поднимая век. — А это значит, что он вернется.

— Милорд? — Поинтересовался спокойный голос справа.

— Его кто-то нанял. Следовательно, особо стараться он не будет. Пару дней побродит вокруг и плюнет, пошлет это-го своего заказчика куда подальше. Ваша задача — эту пару дней смотреть в оба. — Открыв наконец глаза, Трасс откинул голову назад и взглянул на одного из своих помощников. Спохватившись, тот спрятал за щеку спичку, которую до этого упорно жевал, отчего Трасс в отвращении закатил глаза. Снова эта спичка...

— Если вдруг дху удастся что-то разнюхать, будете отвечать за это собственными грязными жопами. Я заплатил за эту бабу деньги, свои деньги, и намерен окупить их по полной. Это ясно? — Он впился взглядом в помощника и, дождавшись кивка, удовлетворенно вздохнул. — Отлично.

— Если поймаем, что с ним делать, милорд? Если он будет шататься, где не нужно, то есть... — Прошипел похожий на тень Ирсс, стоявший слева.

Губы Трасса изогнулись в улыбке.

— Всё, что захотите.

Исаир прислонился к прохладному камню стены и облегченно выдохнул. Здесь, в полутьме за грудой мусора, корзин и ящиков он чувствовал себя гораздо легче, даже несмотря на дикую вонь и жижу, в которой он уселся. В отличие от людей он не отрицал, что являлся потомком свиньи, и не плевался от любого неаппетитного зрелища. Да и вряд ли стал бы, — память о родном Ущелье Кошмаров всё ещё жила в нем. Там для брезгливости места не было.

Ждать пришлось недолго. Вскоре дверь позади скрипнула и отворилась. Затем последовал шаг, осторожный и достаточно тихий, чтобы его не услышал человек. Для Исаира же этот шаг был похож на слоновью поступь. Он погрузился во тьму и весь обратился в слух.

— Ирсс! — Издалека донесся топот. — Эй, Ирсс!

Судя по звуку, бежавшего встретил удар. Похоже, этот Ирсс был силен... или же просто мнил себя таковым, пока находился в спасительной тени Трасса.

— Почему ты всегда орешь, а? — Раздалось шипение, переполненное злобой. — Бегаешь и орешь, словно полоумный дружок моей мамочки-шлюхи.

— Прости...

— Прощу, когда Трасс наконец позволит вырвать твой поганый язык. В чем дело?

— Эта новая баба...

Тупик вновь огласил смачный шлепок.

— Не ори, я сказал.

— Хорошо... Она забаррикадировалась в подвале, никого к себе не подпускает. Похоже, прирезала Эллиота.

— Что-о?! — Ирсс вовремя спохватился и продолжил уже тише. — Ты что такое говоришь?

— Забаррикадировалась, говорю. Придвинула к двери койку и орет, что прирежет Эллиота, если её не отпустят. Но, по ходу, уже прирезала...

— Я не про то! Каким образом он вообще там оказался? Господин же внятно сказал не трогать шлюх! Особенно тех, что в подвалах!

— Но я...

— Нет, я определенно не понимаю! Вы, толпа здоровых мужиков, не можете справиться с одной укуренной бабой?

— Но она же магичка...

— И что?! Хоть трижды магичка, ошейник у неё на шее на что? Идиоты... Выковыривайте её оттуда!

— Но Эллиот...

— Да хрен с ним, с Эллиотом. Сам виноват. А если этот сучий отпрыск ещё не сдох, я ему распущу кишки лично.

Когда сутулая фигура горе-подручного поспешно исчезла за углом, Ирсс наконец перестал сдерживаться и, что было сил, пнул одну из раскиданных дырявых корзин, послав её в общую кучу мусора у стены. За что, за что ему всучили уродов, которые не то, что не могли справиться с простейшими задачами, — при большом желании не отыскали бы даже собственной задницы?.. Он горестно покачал головой и на пару мгновений застыл, прислушиваясь. Затем быстро подался вбок, одновременно выхватив кинжал.

Но некто сзади оказался быстрее.

Кинжал звякнул о камни мостовой. Ловя ртом воздух, Ирсс вцепился в душившую его руку. Когда же над ухом раздался тихий смех, он всё понял окончательно.

— Смешно, да? — прошипел он, вызвав сзади новый приступ злорадного веселья. — В кабинете ты не был так весел...

— Поверь, ты просто вывел меня из глубокой депрессии! — Хватка стала крепче. — За что же Трасс вам деньги платит, а?

Ирсс ничего не ответил. Затем резко расслабил тело и подался вниз, надеясь выскользнуть из захвата. Получив в наказание кинжалом под ребра, он снова затих. Пропитавшаяся кровью туника мгновенно прилипла к телу.

— Ну всё, достаточно, — сообщил голос сзади. — Где эти ваши подвалы?

Стиснув зубы от боли, Ирсс продолжал молчать. Ровно до того момента, когда дху принялся медленно проворачивать клинок в ране.

— Слушай, я ведь так могу долго делать, очень долго.

— Трасс меня убьет...

— Я тебя буду убивать гораздо дольше, поверь.

Ирсс хрипло рассмеялся и сплюнул кровь с губ.

— Ты идиот. Сейчас выйдут ребята и поджарят твою серую жопу.

— Это ты идиот. За тот дверью я уже побывал.

На мгновение Ирсс даже перестал дышать, отказываясь верить в услышанное. Да когда он успел? Хотя... Вспомнив холодный взгляд голубых глаз дху, Ирсс сдался.

— Вытащи свой гребаный кинжал. С ним в боку я вряд ли смогу идти.

Охранник привел его к неприметному зданию, зажатому между гостиницей и оружейным магазином. Парадный вход был заколочен досками, что, впрочем, совершенно не остановило дху, — через пару минут он уже взламывал небольшую дверь черного хода, обнаруженную с другой стороны дома.

Из недр подвала, куда вела старая скрипучая лестница, несло сыростью и подгоревшей грибной баландой, от вони которой становилось дурно. От подножия лестницы тянулся грязный коридор с несметным количеством одинаковых дверей, темневших по обе стороны.

— В которой?

Но, к удивлению Исаира, тощий охранник мотнул головой и осклабился, продемонстрировав желтые зубы.

— Ничего я тебе не скажу, придурок. Ты попал. Сейчас здесь столько охраны, сколько тебе и не снилось. — И внезапно он пронзительно заорал, разорвав царившую вокруг тишину. — Охрана! Охрана, здесь чуж...

Исаир быстро заткнул дохляку рот и чертыхнулся, услыхав за одной из дверей грузное топанье. Не теряя времени, он затащил вырывавшегося Ирсса в ближайшую комнату, дверь которой была приоткрыта, и настороженно уставился на койку в углу, где сидела совершенно голая молодая девушка. На её молочно-белой коже темнели пятна синяков, а широко распахнутые глаза смотрели в одну точку. Она даже не покосилась на вломившуюся парочку, продолжив сидеть неподвижно, подобно статуе.

Ухватив голову Ирсса за волосы, Исаир со всей силы вдарил ей о каменную стену, затем снова взглянул на девушку. Та не шелохнулась. Застонав, Ирсс медленно осел на пол, где дху пнул его ещё пару раз. Никакой реакции со стороны проститутки так и не последовало, и, пожав плечами, Исаир выскочил обратно в коридор.

Разобравшись с охранниками, дху открыл дверь, откуда те появились, проклиная и Тощего, и его хозяина. Давно у него не было столь отвратительных дней...

— Словно гребаная марионетка на веревочках... — зло буркнул Исаир. Однако, как ни печально, игра уже началась, и отступать было поздно.

В дальнем конце очередного коридора в луже собственной крови лежало тело. Его ноги пересекали порог одной из комнат, дверь которой была, судя по всему, снесена с петель ломившейся внутрь охраной. Приблизившись, Исаир сморщился в отвращении. Штаны воина были приспущены, между ними и рубашкой влажно поблескивало кровавое месиво.

— Да что здесь творится, в конце концов? — пробормотал дху и осторожно переступил порог камеры, погрузившись в полумрак.

Внутри царил смрад и хаос. Перевёрнутая койка устремила железные ножки к потолку, клочья матраса, перемешанные с соломой, дерьмом и кровью, покрывали каменный пол. Посреди лицом вниз лежало худенькое тело виновницы торжества.

— Эй... — Он осторожно приблизился, обогнул перевернутую койку и присел рядом с девчонкой на корточки. Затем, не очень-то церемонясь, перекатил её на спину и уставился в измазанное лицо с налипшими мокрыми прядями волос. Она ещё была жива, эта идиотка, просто разбила себе лоб и потеряла сознание. Заметив кинжал рядом с её рукой, Исаир невольно покосился на изуродованное тело в коридоре.

Из коридора донеслись тихие шаги. Не теряя времени, Исаир взвалил безвольное тело на плечо, выудил из кармана амулет, мерцавший зеленым, и нашептал слова силы, уповая на лучшее. Сматывался он всегда виртуозно, но впервые ему пришлось спасать ещё чью-то задницу.

Ослепительная вспышка, и Исаир со всего размаху погрузился в грязь и отходы канализации, еле удержав тело девчонки на плече. Скинув ношу на бортик у покрытой слизью стены, он часто заморгал, пытаясь избавиться от плясавших перед глазами белых пятен.

Неподалеку тускло блестела ржавая лестница, ведущая к светлому пятну канализационной решетки. Тишину прерывало лишь журчание сточных вод, вонючим потоком омывавших ноги. С минуту Исаир гипнотизировал решетку снизу, затем забрался вверх по лестнице и вгляделся сквозь железные прутья.

К счастью, они оказались в совершенно другой части Артаиса, так что Исаир вполне мог позволить себе расслабиться и не торопиться. Спустившись на пару перекладин ниже, он без особого энтузиазма спрыгнул обратно в вонючий поток и благодарственно сложил руки.

— Спасибо, Иблис... — пробормотал он.

В ответ за спиной раздался тихий всплеск.

Посреди тоннеля покачивалась девчонка. Всклокоченные волосы плетьми облепляли щеки и голые плечи, подол изодранного платья плыл в мутной жиже, словно хвост, а полные ненависти глаза сверкали на окровавленном лице. Встретив его взгляд, эльфийка странно усмехнулась и вскинула покрытые синяками руки.

Исаир поднял бровь. То, что она делала, было до боли знакомо...

— INCURTUS!!!

Поток ревущего пламени заполонил весь тоннель и неотвратимой волной навис над Исаиром. Не долго думая, дху с головой нырнул в вонючую жижу. Мгновение спустя вода вокруг вскипела и до самого дна сотряслась от взрыва. Вынырнув, Исаир обозрел поверхность сточных вод, от которой шел густой пар. Он поднялся с колен и с омерзением отплевался.

— Ты...

— INCURTUS! — С потолка посыпалась каменная крошка.

— Дура! Остановись! Сейчас здесь всё обвалится!

— INCURTUS!

Рядом раздался грохот рухнувшей стены.

— Прекрати!

— Прекрати, говоришь?! — яростно выкрикнула девчонка. Её грудь часто вздымалась, словно после долгой пробежки. Она выдохлась, чем Исаир не преминул воспользоваться. В мгновение ока он очутился рядом и саданул по её лицу так, что клацнули зубы. Схватившись за челюсть, эльфийка отшатнулась назад и, не удержав равновесие, рухнула вниз.

— Как я по этому соскучился... — Исаир с удовлетворением хрустнул костяшками и сделал шаг вперед, поддавшись зверскому искушению пнуть её ещё раз. — Давно не испытывал такого наслаждени...

Удар между ног заставил его согнуться и осесть. Через секунду второй удар откинул его назад. Рядом раздался плеск воды, и над Исаиром склонилась эльфийка. Скривившись в злобной усмешке, она смачно плюнула.

— Что? Съел?

Почувствовав, как по лбу потекла теплая слюна, Исаир со свистом выдохнул. Вскочив, он ухватил девчонку за тонкую шею и, невзирая на отчаянное сопротивление, впечатал в покрытую слизью стену тоннеля. Затем поднес кинжал к её лицу, острием почти касаясь одного из расширенных от страха глаз. Он еле сдерживался, чтобы не выколоть их прямо сейчас, по очереди, заставляя эльфийку корчиться от боли.

— Будешь ещё рыпаться — останешься слепой.

— И что ты медлишь?! Прирежь меня уже и дело с концом!

Девчонка вздернула подбородок, нагло смотря ему прямо в глаза. Не выдержав, Исаир склонился к её лицу и почти прорычал:

— Если бы мог — не сомневайся, давно бы прирезал.

На пару секунд между ними воцарилось молчание, после чего девушка непонимающе моргнула.

— Так какого черта ты меня сюда притащил? Решил поиграть в героя?

Вот уж был воистину правильный вопрос. Какого черта он вообще в это ввязался? Если поначалу всё казалось более-менее выполнимым, то теперь при взгляде на эту девчонку, он уже был готов безропотно носить в себе целых три осколка.

Не видя больше смысла во всем происходящем, дху разжал пальцы и выпустил эльфку. Выудив из воды сумку, он отошел к противоположной стене тоннеля.

— Мне заплатили, чтобы вытащить тебя оттуда, сука. — Исаир присел на груду обломков и залез в сумку. Как он и ожидал, вещи были полны дерьма.

— И дальше что?

— Понятия не имею. — Он вытащил испорченный кусок хлеба, держа его двумя пальцами, и выкинул в смрадный поток. Жижа поглотила хлеб мгновенно, хищно чавкнув.

— То есть, если я сейчас решу уйти, ты мне не помешаешь?

— Ни в коем случае.

— Отлично! — Она с облегчением закатила глаза и прошествовала к лестнице, невесть для чего придерживая пропитанные грязью юбки.

— Мы договаривались совсем не об этом. — Из глубин тоннеля донесся до боли знакомый сиплый голос. Заслышав его, Исаир вздрогнул, словно от удара, а эльфийка резко обернулась. Оглядев худого мужчину, стоявшего на бортике у стены, она непонимающе скривилась.

— А ты ещё кто такой?

Тощий сделал попытку улыбнуться, отчего девчонка вздрогнула и сделала шаг назад.

— Позвольте вас познакомить. Этого очаровательного молодого убийцу, — он указал на Исаира, отчего тот раздраженно закатил глаза, — зовут Исаир. А вот эту красивую взбалмошную даму...

— Что?!

— ... зовут Мадея. Вот вы и познакомились. Путь предстоит неблизкий, так что советую уже начинать привыкать к милым странностям друг друга...

— Ты чего мелешь? — Эльфийка вскинула брови. — Не знаю, что вы тут затеваете, а вот я, пожалуй, пойду. Можете привыкать к обществу друг друга.

Она ухватилась за скользкую перекладину лестницы и бросила взгляд в сторону Исаира. Увидев, что тот не собирается ей мешать, она поднялась чуть выше и ухватилась за следующую.

— Подождите, Мадея.

Девушка остановилась и взглянула на Тощего.

— Не смей заговаривать мне зубы.

— Не буду, уверяю. — Он развел руками, отказываясь от каких бы то ни было уговоров. — Можете идти. Я могу даже позвать тех очаровательных мужчин, чтобы им не пришлось разыскивать вас по улицам города...

— Им и искать не надо, — вставил Исаир. — После этих взрывов явятся с минуты на минуту.

— Заткнись! С тобой у меня вообще отдельный разговор! — рявкнула Мадея, ткнув в его сторону пальцем.

— Ну, ну, тише. — Тощий умиротворяющее вскинул руки. — Тише. Я хотел сказать, что если вы останетесь, то я помогу вам избавиться от Осколка.

Произошло то, чего Исаир боялся больше всего. Девушка испытующе посмотрела на худую фигуру существа, затем спустилась обратно в жижу и скрестила руки на груди, отчего Исаир поморщился.

— Только не надо поддаваться на эту дешевую провокацию. Я уже послушал, и что вышло? Ничего хорошего, уверяю...

— Говори. Я внимательно слушаю.

Тощий благодарно кивнул.

— Суть такова, что мой хозяин способен одним заклинанием соединить Камень и сохранить вам жизни при этом. Вам нужно лишь дать согласие...

— Что требуется взамен? — перебила его девушка.

— Дать согласие, — терпеливо повторило существо. — С чего вы взяли, что мой хозяин потребует...

— Всегда есть какое-то 'но', — вновь перебила она, и Исаир заметил улыбку на её губах. — Бесплатное угощение бывает лишь в орочьем кабаке.

— Сущий пустяк. Вам нужно лишь найти определенные вещи в определенных местах, а затем с их помощью прочесть заклинание.

Тощий развел руками, словно подчеркивая пустячность всего дела. Эльфийка же холодно смерила его взглядом.

— А разве вы со своим хозяином не можете сами побегать за всеми этими 'определенными вещами', раз вам так нужен Камень?

— А вам не кажется, что вы должны сами побегать за собственным освобождением? — парировал Тощий.

— И кто эти 'вы'?

— Вы и господин Исаир.

— Ни за что, — отрезала девушка и вновь схватилась за лестницу.

— Не горячитесь так, прошу! Вы будете всего лишь преследовать одну и ту же цель. Идти нога в ногу, так сказать. Тем более, господин Исаир уже знает, где и что именно нужно искать...

— Он?! С ним?! — Она снова ткнула в сторону Исаира пальцем. Дху запомнил руку и мысленно пообещал сломать её при удобном случае. — Увольте.

— Согласен, — отозвался Исаир. — Вам с хозяином не кажется, что это несколько глупо, — заставлять нас таскаться вместе? Это привлекает лишнее внимание и это истощает мои нервы. У меня нет никакого желания наблюдать чью бы то ни было рожу по утрам. — Он взглянул на эльфийку. — Тем более рожу потомка Д'ор. Вы не понимаете, какое это посмешище...

— Ну уж не меньшее, чем дху. — Исаир вздрогнул и уставился на Тощего, не в силах поверить, что это произнес именно он. Но на лице существа уже не было и намека на улыбку. — Хватит мешать друг друга с говном. Вы и так в нем по самые уши. Если вас не поймают сейчас, то найдут потом, но уже не люди, а Вынужденный Совет. — Он кровожадно ощерился. — Они препарируют вас, как лягушек, выпотрошат и выкинут. Так что придется поступить так, как говорю я, и терпеть друг друга. Хозяин не хочет потом заново разыскивать вас по всему Внешнему Миру и вытаскивать из каждой кучи, в которые по отдельности вы будете влезать куда чаще. Избавитесь от Камня, с удовольствием помашете друг другу ручкой, мы с хозяином тоже с не меньшим удовольствием помашем вам ручкой, — и всё.

Он взглянул на оторопевшую Мадею.

— Думай быстрее, деточка. Сюда уже идут.

Девушка судорожно сглотнула, покосилась на Исаира, затем перевела взгляд наверх, на серые человеческие здания за решеткой люка.

— Хорошо. Хуже быть уже просто не может.

— Вот и я про то же. — Тощий ухмыльнулся и потер руки. — Тогда...

— Подожди-ка, — прервал его Исаир. Он встал с груды кирпича, на которой сидел и закинул суму на плечо. — Я с места не двинусь без обещанных денег. Помнится, сколько смогу утащить.

Тощий моргнул, а затем его лицо озарило понимание.

— Ах да!.. Тебе их отдать прямо сейчас? Ты уверен, что это — подходящий момент?

— Для денег неподходящих моментов не бывает, — процедил Исаир. Девчонка за его спиной фыркнула.— Ну так?

Пожав плечами, Тощий аккуратно спустился с уступа прямо в мутный поток. Он обвел взглядом покрытые плесенью стены тоннеля, словно высматривая что-то, затем быстро зашагал вглубь. Не желая терять должника из виду, Исаир последовал за ним.

Нужная стена нашлась лишь в старой части канализации Артаиса. Тощий коснулся её камней, и всё вокруг вздрогнуло. Вода всколыхнулась, волной едва не сбив дху с ног, а с потолка посыпалась земля. На какое-то мгновение Исаиру даже показалось, что всё вокруг просто рухнет, погребя их в мерзейшей могиле из всех возможных. Но обвалилась лишь одна из стен, открыв взгляду темный узкий лаз.

Когда Исаир осторожно заглянул внутрь, он невольно рассмеялся. То, что открылось взгляду, искрилось и сверкало, словно все сокровища мира.

— Люди часто ходят по золоту веками, — ответил Тощий на невысказанный вопрос. — На твоем месте я бы поторопился.

— Я буду быстр, как птичка, — заверил его Исаир и нырнул в темный пролом. Оказавшись внутри, он ухмыльнулся и достал кинжал.

— Какой пир!.. — Жизнь явно налаживалась.

Голова Мадеи шла кругом от свалившейся на неё новой информации. Дху, избивший её, оказался носителем Осколка, как и она сама. Спасение обернулось ещё большим наказанием. Хотя, быть может, ещё большим спасением. Мадея плевать хотела на то, зачем её Осколок этому созданию и его хозяину, — она наконец освободится от давно надоевшего поводка Вынужденного Совета и будет сама по себе... Девушка перевела взгляд на пролом в стене перед ней. Если она переживет это общество, конечно.

Вскоре дху вылез из пролома. За прошедшие несколько минут его сумка явно потяжелела. Он спрыгнул в воду, подняв веер брызг, и сразу же двинулся во тьму тоннеля.

— Потопали. Нам предстоит долгий путь.

Мадея зашагала следом, так быстро, насколько позволяли громоздкие многочисленные юбки. Ох уж эти человеческие платья...

— А где твой Изумрудный амулет? — выдохнула она, стремительно отставая. — Ты же у нас гениальный маг. Переместимся за пределы города и всё...

Дху покачал головой.

— Ни за что. Чертов амулет выкачал из меня весь запас энергии.

— Так дай его мне.

— Ещё чего, — не оборачиваясь, он помахал ей рукой. — Не знаю, за кого ты меня держишь, но ты явно ошибаешься.

Спустя пару мгновений он добавил: — И перекрась волосы. Я не вынесу, если обо мне будут помнить, как об идиоте, который таскался с k'wela из рода Д'ор.

Мадея сделала глубокий вдох. Да, путешествие обещало быть долгим.

ГЛАВА 4

Наемник

'...Внешний мир — живой организм, столь же циничный и непостижимый, как и населяющие его существа. В самом начале времен он породил Камень, — каждый народ утверждает, что это сделал именно его бог, что является чушью и домыслами. Согласно дошедшим до нас источникам, Камень существовал ещё до возникновения людей, эльфов и даже Древних. Отсюда напрашивается единственно возможный вывод: он есть не что иное, как творение самого мира. Бездумное творение. Шанс живущих существ изменить свою жизнь, а также прекрасный шанс погубить её на корню. Россыпь возможностей и страданий.'

(Хепри Великий, правитель Исраза)

'... Долгое время я ломал голову над тем, чем же Вынужденный Совет является в большей степени: сборищем садистов-олигофренов или же нелепой попыткой сдержать силы природы, одной из коих Камень и является. Хотя совершенно непонятно, ради чего эти силы нужно сдерживать. Как известно, Камень выполняет одно, самое сокровенное желание хозяина. Так почему не отдать его самому достойному из достойных, дабы он распорядился им достойно? Или же они настолько жалки, что даже самые достойные из них не заслуживают доверия?

Никто из них не задумался над тем, что появление Камня будет лишь к лучшему. Избранные исчезнут, хаотичная передача Осколков прекратится, и все смогут вздохнуть спокойно. Но нет! Они боятся, что Камень попадет в дурные руки, и этот страх портит всё. Избранные — вот самое ненадежное место из всех, тайник, самостоятельно решающий, куда ему направить свои стопы. Мне, как существу, исследовавшему Камень долгие тысячелетия, гадко видеть подобную халатность и расточительность...'

(Из личных записей Кассилуса)

'...Право принимать окончательное решение, касающееся заключения и содержания носителей Осколков, остается за Исразом, столицей высших эльфов, верховной жрицей Ущелья Кошмаров или её представителем, и Лоэрдилиеном, центром цивилизации людей. Остальные члены Совета будут подключены в качестве резервных баз и постов наблюдателей Совета.

Все вышеподписавшиеся обязуются не только контролировать Избранных любыми методами, но и хранить их существование в тайне.'

('Договор первый', архив Вынужденного Совета)

Не было на свете такого создания, которое ненавидело К'хаан больше Мартена. Этот жалкий остаток Древнего леса наводил на него смертельную тоску одним своим видом, что уж было говорить о его обитателях... Однако поручения Мартена не всегда были приятными, и от его собственного мнения не зависели никогда. Единственное, что от него зависело — это время выполнения задания, так что стоило поторопиться и расправиться с ним поскорее.

Сделав знак воинам, шедшим у него за спиной, Мартен приблизился к границе леса. Он знал, что дозорные были на месте, где-то там, среди ветвей, и сейчас с ненавистью рассматривали незваных дху.

— Словно курицы на насестах...— фыркнул он и выкрикнул в сторону темневших сосен. — Я — командир воинов семьи Ар'хаши, правая рука верховной жрицы Ущелья Кошмаров Арханны, бывшая правая рука Краусса Ар'хаши и член Вынужденного Совета. Мне нужно поговорить с Н'ашталасом.

— Что тебе от него нужно, dhuu?! — Тут же донеслось из темноты среди гигантских еловых лап. Еле слышно скрипнула тетива, и маг позади глубоко вдохнул, готовясь к заклинанию. Но Мартен оставался спокоен.

— Мне лично от него ничего не нужно, я здесь по делу Вынужденного Совета.

— Говори, мы ему передадим.

— Всё, что я хочу сказать, я скажу лично Н'ашталасу. Либо вы его зовете, либо верховной жрице придется обратиться напрямую в Исраз.

На этот раз дозорные погрузились в молчание.

— Оставайтесь здесь, — раздалось наконец, отчего дху торжествующе улыбнулся.

Белокурый старейшина с лицом юного ангела и глазами старого крота всегда вызывал у Мартена омерзение. Ещё большее омерзение вызывали повадки этой древней мумии: по меньшей мере царские, вкупе с плавными неспешными жестами беременной королевы-матери. Вот и сейчас он подозвал Мартена к себе так, словно тот десятки лет ему прислуживал. Когда же дху приблизился, Н'ашталас сделал шаг назад, в густую тьму, и прислонился к стволу дерева, скрестив густо украшенные руки. Казалось, ещё немного и кольца соскользнут с его худых пальцев.

— Перечисляя все ваши титулы, вы забыли про должность Временной Постельной Грелки верховной жрицы. — Он улыбнулся, но уже в следующее мгновение от улыбки не осталось и следа. — Неужто было так необходимо упоминать Вынужденный Совет?

Мартен усмехнулся и поправил кожаную перчатку.

— Но, согласитесь, Исразу будет интересно узнать о вашем разгильдяйстве. Если не назвать это тупостью. Прошляпить Избранную, да так позорно... — Он тяжело вздохнул. — Я вам не завидую.

— Я вам тоже, — скривился Н'ашталас. — Судя по всему, она ушла с вашим пасынком, Исаиром.

— Мы зовем его предателем, — прошипел Мартен, но старейшина лишь отмахнулся.

— Мне без разницы. Не знал, что вы так спокойно выпустили щенка погулять... — Его немигающие белесые глаза уставились на дху, отчего тому стало не по себе. — ...Аж более десяти лет тому назад.

Пару мгновений Мартен не знал, что ответить.

— Ладно, это не имеет отношения к моему сегодняшнему визиту, — наконец произнес он. — Вам известно, куда она направилась?

— В Артаис. За день до этого встретила Избранного, следующей же ночью пошла вслед за ним по той же дороге. Скорее всего они были в сговоре уже давно.

— С чего вы это взяли? Вы хоть представляете себе сговор k'wela и dhuu?

— Вполне. Один Вынужденный Совет чего стоит. До нас дошли слухи, что некий дху устроил погром в борделях Артаиса, преследуя одну лишь цель — освобождение некой рыжеволосой эльфки. Если только это был Избранный. Вы не выпускали на волю ещё одного сумасшедшего?

Дело принимало кошмарный оборот. Мартен боялся даже представить, как эти новости воспримет жрица... Он обвел взглядом стволы, покрытые гроздьями старого мха.

— Нет. — Наконец произнес он. — Это он вытащил девчонку из борделя. Сговор и вправду налицо. Значит, теперь они вместе направляются... куда?

Н'ашталас беспомощно развел руками.

— Из Артаиса? Да куда угодно. Вам же известно, что ничего хорошего это не предвещает. — Добавил он после недолгой паузы.

— Думаю, как и вам. — Холодно парировал Мартен и накинул капюшон. Он узнал всё, что было нужно. — Прощайте. Всех благ вашему лесу, или чего вы там друг другу желаете.

— Не очнуться в Ущелье Кошмаров. — Улыбнулся Н'ашталас. — Прощайте.

Дела шли паршивее некуда. Побег Исаира не должен был открыться... по крайней мере не сейчас и не при подобном стечении обстоятельств. Нет, Мартен не боялся высших эльфов, его больше пугала грядущая реакция верховной жрицы. Возвращение с пустыми руками не сулило ничего хорошего даже для Временной Постельной Грелки. Вспомнив усмешку Н'ашталаса, Мартен невольно выругался.

— Возвращаемся, — рявкнул он, приблизившись к поджидавшему его отряду, и двинулся вниз по склону холма. Спустя несколько мгновений по правую руку зашелестела трава, — его догнал Тирит. Воин как всегда шел молча, не утруждая себя лишними вопросами. Слева неслышно ступал маг. Аллис — кажется, так его звали. Сколько раз за все эти годы Мартен пытался запомнить его имя, но тщетно. На ум почему-то всегда приходили лишь женские имена, — наверное, из-за аккуратных длинных локонов и кукольно красивого лица. Маг даже говорил мягко, осторожно подбирая слова.

— Когда мне приступать, милорд?

— Когда k'wela перестанут нас видеть. — Мартен сплюнул, чуть не попав на полы мантии Аллиса. — Ненавижу, когда пялятся в спину.

Спустившись ещё немного, Мартен подал магу знак и скрестил руки на груди, ожидая монотонных напевов заклинания и знакомого ощущения тошноты перед переносом. Однако ничего не происходило. Раздраженно цыкнув, командир развернулся на каблуках и уставился на мага.

— И что ты медлишь?

— Я чую ещё чью-то энергию, — сообщил Аллис. Его большие, обрамленные длинными ресницами глаза расширились от страха. — Сильную энергию.

— А я даже вижу её обладателя, — справа донесся мрачный голос Тирита. — На холме к западу отсюда.

Чужак даже и не пытался прятаться. Выделяясь черным пятном на фоне ночного неба, он просто стоял на вершине и пристально следил за передвижениями дху. Увидев, что его заметили, мужчина приветственно помахал рукой.

В следующую секунду темная фигура незнакомца замерцала и исчезла. Растворилась, не оставив после себя и следа.

— Что за... — выдохнул Мартен. Он тихо выругался и повернулся к стоявшему рядом с ним магу. — Что это было?

Явно чувствуя себя неуютно под десятком устремленных на него взглядов, маг беспомощно покачал головой.

— Не знаю. Подобную энергию я ощущал впервые.

Мартен и не ожидал иного ответа. Все его подчиненные были абсолютно бесполезны, это стало ясно уже давно. Он вновь оглядел пустынные и темные гряды холмов.

— Плевать. Открывай портал.

— Вы уверены? Я до сих пор чувствую...

— Я сказал — открыть портал! — рявкнул он, машинально схватившись за рукоять меча. Одно слово, всего одно слово отделяло его от нервного срыва. После недолгого колебания маг всё же кивнул и начал вызов.

Что-то неладное Мартен, Аллис и воины почувствовали ровно через минуту. Но было уже поздно, — пространство вокруг исказилось, а тело пронзила резкая боль. Заклинание пришло в действие.

Очередная капля крови упала в траву под ногами. Тирит сморщился от боли, но всё-таки затянул повязку на предплечье, надеясь, что кровь наконец остановится. Его белые волосы, обычно аккуратно собранные в конский хвост, теперь свисали спутанными прядями, ободранные голые плечи кровоточили, а ноги предательски дрожали под весом тела.

Рядом на земле, поджав ноги и тихо завывая, скрючился Мартен. Ему досталось куда больше, так же как и Аллису, который привалился к корням замшелой ели, накрыв голову ладонями. Тирит медленно выпрямился и осторожно шагнул вперед, ступив между разбросанными по траве внутренностями. На унижение Мартена он мог любоваться бесконечно, но пора было приходить в себя и действовать — лес, в котором они оказались, не терпел живых созданий на своей территории.

— Нужно уходить отсюда. — Негромко произнес воин. Словно от звука его слов, мертвые ветви деревьев всколыхнулись, а тени под ногами бешено заплясали. — Мы неподалеку от устья Ильрун.

Аллис вздрогнул в приступе боли. Осторожно, словно боясь навредить себе ещё больше, он отвел ладони от головы, и в неясном свете луны влажно блеснул лишенный кожи и волос затылок. Маг взглянул на залитые кровью руки, и его некогда красивое лицо исказила гримаса страха. 'Плешивый Аллис' — подумал Тирит и чуть было не рассмеялся. Маг превратился в плешивого урода с исполосованным от одного острого уха до другого лицом.

— Куда мы пойдем, чёртов дурак?! — раздался хриплый крик Мартена. — Как мы пойдём, Иблис тебя подери?! Аллис, не будь бараном, исцели меня ещё раз!

Тирит смерил командира взглядом.

— Милорд, маг уже на последнем издыхании. Если он прочтёт ещё хоть одно заклинание, нам придётся тащить его на себе.

Мартен резко приподнялся и впился в воина взглядом оставшегося глаза. Под коркой крови и грязи, покрывавшей лицо, не была видна даже черная татуировка, пересекавшая щеку.

— Никто и не собирается его тащить, идиот! Мы бросим его здесь, если это потребуется! — Его мускулистые руки, покрытые чёрными волдырями, бессильно впивались в землю, а пустая глазница продолжала кровоточить. — Аллис! Ко мне!

— Милорд, до Ущелья по моим примерным подсчетам идти около недели. Маг нам просто необходим. — И Тирит умолк, втайне надеясь, что командир его не послушает. Он никогда и никого не слушал. Маг сдохнет сейчас, Мартен — потом, оставшись без лекаря, а Тирит спокойно вернется в Ущелье Кошмаров, глубоко скорбя о потере команды и командира. Всё складывалось так прекрасно благодаря воле какого-то случая...

Но, как назло, после недолгих колебаний Мартен остановил Аллиса.

— Да, как ни странно, ты прав. Нам ещё долго идти. Подними меня...

Только этого не хватало! Проклятый истеричный самодур оказался ещё и везучим...

Тирит слабо улыбнулся и склонился к Мартену.

— Я рад, что вы приняли правильное решение, милорд.

— Не понимаю, кому понадобилось вмешиваться в мое заклинание.

Западный зал дома Ар'хаши был погружен в сумрак, разбавленный неясным светом факелов на стенах. Повсюду сновали рабы, вычищая малейшие комки грязи, забившиеся в трещины между камнями, а на углу длинного массивного стола, протянувшегося от одной стены до другой, притулилась пара дху, уныло косясь друг на друга.

— Это не были k'wela, они так не умеют, — тихо продолжил Аллис. — Не люди. И не Избранные. Хотя... они могли заплатить кому-нибудь, этот кто-нибудь выследил нас и...

— Слушай, заткнись, будь добр. — Резкий голос Тирита обрубил его на полуслове.

Аллис раздраженно отвел глаза, но всё же промолчал. Он дотронулся до плешивой головы, скрытой под капюшоном, и невольно содрогнулся от отвращения. Каким уродством наградила его судьба! Аллис перевёл взгляд на воина, вертевшего в руках отполированный череп, служивший подсвечником. Посмотрел на его длинные волосы, стянутые в хвост, на гладкую кожу лица, перевязанную руку... Царапина, всего лишь одна царапина. Жизнь была крайне несправедлива. Представив, как воину отрывает голову магической волной, Аллис хмыкнул и невольно улыбнулся.

— Что ты хрюкаешь? — Тирит поднял тёмно-лиловые глаза, колючие от злости. — Тебя что-то веселит в данной ситуации? Расскажи, будь добр, посмеемся вместе.

— Нет, нет, ничего... — Аллис отвернулся и сделал вид, будто его страшно увлекла возня человеческой рабыни, оттиравшей пол. Он ненавидел этого хитрого проныру, занявшего в свите Мартена главное положение, большей частью за счёт сведений об Исаире. В своё время Тирит был близок с Избранным. Жрица хотела знать каждую мелочь о своем сыне, и Тирит идеально выполнял свои обязанности, докладывая о каждой мелочи и слове. О, при желании этот дху мог влезть без мыла в любую щель...

Его размышления прервал грохот распахнутой двери.

— Мартен! — выдохнул Аллис, привстав с места. — Милорд! Как мы рады приветствовать вас...

Вошедший прервал мага резким взмахом руки и быстро приблизился к столу. По одному из рукавов его шелковой рубашки медленно расползалось темное пятно крови, но, казалось, Мартену было на это плевать.

— Готовьтесь. Скоро нам придется возвращаться на поверхность. В игру вступил ещё кто-то, и этот кто-то не должен управлять ситуацией в одиночестве.

ГЛАВА 5

Сын

'...Но раз Одния — богиня защиты и правосудия, так почему жрецы её ведут себя подобно неразумному скоту? Разве позволительно святому человеку, близкому к богу, напиваться, а затем блевать под столом? Разве позволительно им драться за дешевую шлюху, а после, помирившись, иметь её вдвоем? Вы даже двух слов псалма связать не можете, с утра потому что у вас похмелье, вечером же потому что заняты стаканом. Посмотрите на себя! На друг друга посмотрите, братья! Вы позорите само понятие 'жрец'! Вы — просто свиньи в рясах, неотесанные чурбаны, не ведающие культуры!

(Последняя проповедь пресвятого Дая Артаисского (3450-3485гг), таверна 'Золотой Ключ')

'... Вообще к середине четвертого тысячелетия эльфы выходили из лесов так редко, что люди даже стали забывать их облик. Единственным местом, где присутствие эльфов воспринималось так же спокойно, как летний дождь, был восток центральной части континента (в основном земли, расположенные неподалеку от Исраза). Но несколько десятилетий спустя во время войны Пяти Тысяч, охватившей Внешний Мир, человеческому роду пришлось встать с нелюдями в один строй, спина к спине, и биться, спасая свои жизни. На этот период приходится пик смешения рас, некоторые историки даже называют его переломным моментом всемирной истории...'

(Хафиз Хорсоф Парвиз, 'История Внешнего Мира', том 2)

Пустая кружка стукнула, обрушившись на деревянную крышку стола. Она присоединилась к остальным своим товаркам, стоявшим стеклянной баррикадой, над которой грозно нависал главный завсегдатай таверны 'Золотой Овен' городка Парящих Птиц, глава совета, известная личность Трех Поселений и всей округи заодно, жрец Однии по имени Фахрус.

Он и его четырехлетний сын пришли из Артаиса пятнадцать лет назад. Вначале жители Парящих Птиц высмеивали его грубые повадки и любовь к выпивке, но, когда одной особенно лютой зимой с севера пришли орки, Фахрус был первым, кто бросился в бой. Никто не ожидал от него такой мощи: жрецу хватило получаса, чтобы разнести отряд врагов в пух и прах. Сразу после этого его произвели в герои. Его заклинания были таинственны и смертельны, кулаки тяжелы и быстры, а его сын, Линд, являлся точной копией отца, с пронзительными небесными глазами и черными волосами.

— Скажи Кхельду, чтоб принес ещё, — пробасил Фахрус, с шумом отодвинув опустошенную кружку подальше, к остальной груде. Линд сложил ладони рупором и проорал:

— Ещё эля Фахрусу!

Отец уже размяк от выпитого, а его густая борода слиплась от пролитого на неё эля, но завязывать с выпивкой он явно не собирался. Каждый год в день Солнца Фахрус напивался до младенческих слюней.

Однако сегодня, именно сегодня этот человек нужен был городу трезвым. В лесах, стеной отгородивших Парящих Птиц от остального мира, появилась тварь. И несколько дней назад она перешла со скота на людей, уже утащив двоих.

— У неё ничего не выйдет, клянусь яйцами Создателя. — Речь жреца прервалась из-за продолжительной отрыжки. Фахрус вытер мокрую бороду рукавом и продолжил. — Теперь на поле будут дежурить наши ребята, по очереди, так что эта мразь осталась в дураках.

Очередной пьяный рёв, прокатившийся по таверне, заглушил вопрос Линда. Повторить его он смог только через несколько секунд, когда стало более-менее тихо.

— Может тогда тебе пока хватит пить? Мало ли, сейчас...

Грозный взгляд отца заставил его захлопнуть рот и покрыться испариной. Фахрус ненавидел, когда ему указывали на количество выпитого. Нет, отец не был пьяницей, просто... Просто иногда (и особенно в день Солнца) он любил надираться так, что путал лезвие меча с рукоятью.

— Я сам прекрасно знаю, сколько и когда мне пить, понятно? Лучше следи за своим языком.

Линд отвел глаза.

— Хорошо, — выговорил он, и уставился в густую тьму за маленьким покрытым копотью окошком.

Ночь была на удивление тиха и безмолвна. За окном ярко светила желтая луна, освещая деревянный пол и кровать, на которой лежал Линд. Уставившись в потолок, он размышлял о грядущих битвах, в которых он будет участвовать и, вне сомнения, победит. Эти мысли часто не давали ему спать. Стать как отец — вот какова была его заветная мечта. Стать таким же отважным, сильным и уверенным в себе. Побывать в Ас'шараде и Артаисе, на севере и юге, — да что там, объехать весь Внешний мир...

Издалека донесся тихий отголосок крика. Линд мгновенно перестал считать потолочные балки и прислушался, затаив дыхание. Крик повторился. На этот раз он был уже ближе, эхом бродя между холмами.

Линд вскочил с кровати, быстро натягивая одежду. Его сердце бешено колотилось. Это был шанс! Самый настоящий шанс доказать всем, что он не обычная деревенщина, что на самом деле его дух велик, а смелость и сила не поддаются сравнению. Впопыхах собравшись и схватив меч, Линд осторожно открыл дверь комнаты.

Через пару минут юноша уже бежал по заросшей тропинке заднего двора. Легко перемахнув через ограду, он помчался вверх по изъезженной дороге в сторону полей, вскарабкался по склону и остановился, пытаясь отдышаться. Отсюда были видны все окрестные деревни, большая часть Речного леса и... поле.

По залитому желтым лунным светом полю со всех ног бежала девушка. Она спотыкалась и изредка оглядывалась на темную кромку леса. Взглянув в ту же сторону, Линд вздрогнул.

Их было трое, этих тварей. Черные, похожие на изуродованных марионеток, они бежали бесшумно и нечеловечески быстро, несмотря на высокую траву. Их залитые призрачным лунным светом фигуры уже приближались к середине поля.

Никто не знал, кто или что это такое, скорее всего они явились откуда-то с северо-востока, со стороны орочьих земель и Свирдира. Единственное, что знали селяне, — твари жрали людей. Сперва одна из них утащила двоих из соседнего с городком поселения, теперь же они явились уже втроем. Единственными нежеланными свидетелями стали часовой, наверняка уже лежавший ничком в собственной крови, и девушка. Твари уже почти настигли её, пританцовывая, словно вытянутые ожившие тени.

В отчаянии Линд было метнулся в сторону поля, но быстро остановился. 'Отец. Нужно позвать отца,' — мелькнула в его голове мысль, за которую он сразу уцепился, словно утопающий за соломинку. А взгляд вниз, на питающихся тварей решил всё.

Вечером после бойни на полях в таверне царила тишина. Кружки не звенели, а смех стыдливо прерывался на середине: Фахрус вёл собрание.

— ... и никаких друзей-подруг на посту быть не должно. Вы все видели, что случилось с Микой и его девчонкой. Они думали, нападение тварей — это шуточки, побежали в поле резвиться. Результат — мы потеряли ещё четверых из-за глупой оплошности. Тел, кстати, мы так и не нашли. — Отец был серьёзен как никогда. — Сегодня ночью дежурить будем мы с сыном. Сейчас нужно быть как можно осторожней, так что не выходите из города без особой надобности. — Он выдержал паузу, опустив голову словно от тяжести раздумий, затем поднял кружку. — Выпьем же за покинувших нас.

Перед мысленным взором Линда до сих пор бежала та девушка. Он снова и снова наблюдал, как она падает, а сверху прыгают черные силуэты тварей...

— Выпьем же! — Фахрус отпил большой глоток. Сидевшие вокруг жреца последовали его примеру, все, кроме Линда. Его кружка была всё так же полна, как и в начале речи.

— Линд, пей, — раздался торопливый шепот доброжелателя сзади. Но Линд застыл, разглядывая пенку, плававшую на поверхности. Очнулся он лишь тогда, когда его голову резко подняли за волосы и перед глазами возникло бородатое лицо отца.

— Что с тобой?

Он был разгневан, Линд знал это. Также он знал, что будет за непослушание. Рывком освободив голову, юноша поднёс кружку к губам и чуть пригубил эль.

— За тех, кто ушел от нас, — пробубнил он. Его последние слова заглушил шум передвигаемых столов. Собрание закончилось. Линд хмыкнул и отпил ещё немного. Да, он явно был лишним на этом сборище. Он никому не рассказал про случай с Марией, про то, как, стоя на холме, он наблюдал последние минуты её жизни. С безопасного расстояния. От этих воспоминаний становилось гадко, как будто всё тело облили грязью, несмываемой, прилипшей намертво...

— Эй? Ты меня слышишь? — Низкий голос отца заставил Линда подскочить на месте. Фахрус сидел напротив и недоуменно разглядывал сына. — Да что с тобой?

Линд поднял глаза на отца и слабо улыбнулся.

— Нет, ничего. Всё в порядке. Извини, если я что испортил.

— У нас у всех настроение далеко не праздничное. Не бойся, завтра всё будет в порядке. — Фахрус ненадолго умолк, затем рявкнул так, что юноша снова вздрогнул. — И где мой эль, черт подери?!

Ночь дежурства близилась к завершению, тёплый ветерок обдувал вспотевшее от постоянного напряжения тело, принося прохладу. Наверху между колыхавшимися макушками елей виднелось тёмное звёздное небо. Неожиданно где-то ближе к чаще раздался хруст, от которого Линд подскочил как ужаленный.

— Ты слышал? Будто кто на ветку наступил. — Повернулся он к отцу, закинувшему меч на плечо. Фахрус кивнул, поднялся с травы и медленно двинулся вперёд, стараясь не производить лишнего шума.

Они крались по заросшей тропинке, стараясь не создавать лишнего шума. Линд шел впереди отца, настороженно вглядываясь во тьму. Каждый мускул, каждая жилка его тела были напряжены до предела, ладонь плотно охватывала прохладную рукоять меча. Пройдя ещё пару шагов, он пораженно застыл на месте и так бы и остался стоять, если бы отец не затащил его в спасительную тень деревьев.

По тропинке шагах в пятнадцати от них, за стволами кряжистых деревьев и гроздьями листвы шли два самых удивительных существа, которых Линд когда-либо видел. Одна из них, — девушка, — была эльфом. Медные волосы, большие, чуть раскосые глаза и чувственные губы... Её портил лишь шрам, пересекавший щеку, и охотничий костюм, который сидел на её стройном теле, словно мешок.

Её спутник был высок. При взгляде на его по-кошачьему ловкие движения, серую кожу и длинные пепельные волосы, спускавшиеся ниже плеч, в памяти всплывал один из рассказов отца... Линд нахмурился и еле слышно прошептал:

— Это... Это же...

— Эльфы, — угрюмо закончил за него отец. — Чистокровные, мать их, дху и эльф. Черт возьми, ну и пара.

Неожиданно странный эльф остановился и уставился на деревья, за которыми прятался Линд, отчего по спине юноши забегали мурашки.

— Что это за воины, которые прячутся в кустах, словно мыши? — выкрикнул вдруг дху, насмешливо усмехнувшись. Девушка встала чуть дальше, скрестив руки на груди. — Вот почему я всей душой презираю людей как вид...

— Черт, они нас заметили... — над ухом Линда раздался торопливый шепот отца. — Если двинутся в нашу сторону, придется бежать в город. Туда они не полезут.

— ...Они лишь способны таращиться из кустов, как безобидные обезьянки...

Линд развернулся к отцу, словно ужаленный.

— Бежать?! Это же наши враги, враги людей! А дху...

— Он — профессиональный убийца, дебил!

— ... вот только зачем этим обезьянкам мечи, в толк не возьму. Неужто они умеют управляться с оружием?

Ноздри Линда раздулись от гнева.

— Но ты же сам рассказывал, — возмущенно прошептал он. В ответ Фахрус резко поднялся и, схватив сына за шкирку, без всяких уговоров потащил его прочь. Линд бил сапогами по земле, тщетно пытаясь сопротивляться.

— Отец! Отец, мы не можем их вот так отпустить!

— Заткнись!

Отчаявшись вырваться из хватки отца, юноша выкрикнул что было сил:

— Когда-нибудь я заставлю тебя сожрать эти слова вместе с грязью, нечисть!

Но вслед ему несся лишь дьявольский хохот, эхом гулявший между темными стволами деревьев.

Ночь была тиха. Впрочем, как и все ночи в этом городке.

Лунный свет, сочившийся в окно, желтой дорожкой падал на кровать отца, освещал его темные вьющиеся волосы, разметавшиеся по подушке, и давно не бритое лицо. Его широко распахнутые глаза остекленели, уставившись в бревенчатую стену дома.

Линд сделал осторожный шаг, сжимая скользкую от крови рукоять кинжала. Затем склонился к лицу отца. Сколько ненависти просыпалось в нем, когда он смотрел в эти лживые серые глаза. Во всем были виноваты эльфы. Чертовы эльфы...

Он рывком откинул одеяло в сторону, открыв лежащее на мокрых простынях тело. Размахнулся и всадил кинжал в одну из ран, надавил посильнее, измазавшись в крови. Затем выпустил рукоять, оставив её торчать над изодранной рубахой, и закрыл лицо ладонями.

— Чертовы эльфы, — тихо завыл он. — Чертов лгун... Старый, никчемный, ни на что не годный лгун...

Почувствовав нужный настрой, Линд неожиданно заорал и выскочил из дома, попутно размазывая слезы по лицу.

— Помогите! Помогите! Помогите кто-нибудь!

Вдоволь покричав, он вбежал обратно, рухнул на остывающее тело отца и закрыл глаза.

— Как?! — закричал Линд, сотрясаясь от рыданий. — За что?! Отец!!!

Со стороны улицы послышались торопливые шаги и встревоженные голоса.

— Эти эльфы, — взвыл он. — Они убили моего отца! Убили! Он так напился, что не смог вовремя проснуться, а они воспользовались этим... Как мне теперь жить? Как?

Он содрогнулся и зарыдал в голос. Зарывшись носом в окровавленную рубаху Фахруса, Линд почувствовал на своих плечах теплые руки. Их прикосновение странно успокаивало...

— Отец... — всхлипнул он последний раз и закрыл глаза.

ГЛАВА 6

Вампир

'... Гильдия магов во главе с Саликом Могущим и примкнувшим к ним жрецом Однии Аджуни Ах'шари была первой и, как оказалось впоследствии, единственной из гильдий, кто решился открыто противостоять зараженной вампиризмом знати. Война началась в 2011 году п.В.В. с нападения магов на дворец Зумурруд, жилище Хассана аз-Зияди, за многочисленные ночные набеги на собственные деревни прозванного в народе 'кровавым халифом'. В ответ вампиры обратили на свою сторону Каб аль-Ахмара, знаменитого некроманта при дворе шейха...

На стороне вампиров было неоспоримое преимущество: убивая одного из своих противников, они обращали его, увеличивая свою численность. В то же время Салик и Аджуни никак не могли добиться внимания шейха и поддержки запуганного народа. Все дальше оттесняя магов, вампиры продвигались на запад к древней столице Зуннара Фараджии. Число их стало неизмеримо...

Осознав, что проигрыш близок, маги создали заклинание, нацеленное на уничтожение упырей...

Когда вампиры практически подошли к стенам Фараджии, Аджуни вместе с несколькими десятками заклинателей бежал в сторону Ас'шарада. Несмотря на это, Салик остался в столице вместе с магами, которые готовили ритуал...

Что-то в заклинании пошло не так. Магия извратилась и, уничтожив вампиров, превратила половину Зуннара в Мертвую землю, а Фараджию в дымящийся котлован. Именно после этого явления, прозванного Магическим Взрывом, в Зуннаре строго запрещено законом пользоваться магией...

Ходят слухи, что нескольким вампирам всё же удалось избежать действия проклятья и скрыться за пределами Зуннара, но подтверждений этому так и не найдено.'

('История Зуннара', том 1, малая библиотека Ас'шарада)

'Отсталая страна. Запрет на магию делает прогресс невозможным. Ниже приведены маршруты, по которым вы вместе с караваном можете беспрепятственно обогнуть эти земли...'

( 'Географический справочник', главная библиотека Лоэрдилиена)

' — Отсюда делаем вывод, что любое заклинание в среде, наполненной вольфоидными волнами магии, ведет к прямой связи с подпространственными реалиями, могущими навсегда извратить тело заклинателя, дом, в котором он проводит обряд, или даже целый город. Никто не знает, насколько далеко простирается проклятье, и никто не стремится проверять. Последний раз это пытался выяснить Ахмед ад-Данаф на окраине Ас'шарада. Его тело так и не нашли. Что уж говорить про поствольфоидную воронку, или, как её называют в простонародье, Мертвую Землю... Да, Дроло?

— Значит ли это, что любой колдующий на этой земле умирает, учитель?

— Нет, Дроло, это значит, что его может утянуть в одно из подпространств. Как ни печально, попавшие в подпространство не всегда умирают сразу. Всем понятно?!

— ДА, УЧИТЕЛЬ!!!

— Хорошо, тогда продолжим...'

(урок магического баланса, Главная Академия Метамагии города Туллы)

Тьма переливалась дымкой, сворачиваясь в причудливые образы.

Повешенный раскачивался на дереве в такт дуновениям теплого ветра... Кол, пронзавший его тело, изредка задевал за ствол, настукивая странную мелодию... Карета, запряженная четверкой чёрных коней, промчалась в ночной мгле, оставив за собой кровавый шлейф ... Смуглое лицо томной женщины, раскинувшейся на атласных подушках... Она манила к себе снова и снова, а губы её разъезжались всё больше, открывая кривые, пожелтевшие от времени клыки...

Но вдруг сон, глубокий сон, длившийся почти вечность, поколебался и утратил реальность. Запах, нарушивший его ход, одновременно сладкий и соленый, манящий и дразнящий, разбудил Хафиза, заставив вынырнуть из глубин сознания.

Хафиз. Хафиз Хорсоф Парвиз. Собственное имя первым вспыхнуло в памяти, тут же неумолимо потянув за собой остальные воспоминания. Он медленно разлепил глаза, разорвав корку пыли, склеившую веки, и разочарованно вздохнул. Было так хорошо спать, подобно беззаботному младенцу, на долгие века отпустив прошлое. Хафиз поднял руку, и серая пыль, бывшая когда-то его кожей, осыпалась и закружилась в воздухе. Мысли медленно ползли в голове, словно сонные осенние мухи.

Вокруг было спокойно и тихо, почти как в день начала его сна. Машинально Хафиз перевёл взгляд на камни, составлявшие внешнюю стенку его тесной гробницы, и улыбнулся. Он помнил руки друзей, кладущих эти камни, как они своим доброжелательным молчанием желали ему долгого сна. Он сам попросил их об этом. Хотел отдохнуть и всей душой надеялся, что этот отдых окажется вечным. Несбыточная мечта.

Запах вновь накатился, подобно волне.

Ногой Хафиз уперся в один из камней и раздраженно пнул его, подняв облачко пыли. Камень чуть пошатнулся. Он ударил ещё раз, совершенно обнажив кости скелета. Через некоторое время неторопливой работы стенка была разрушена, открыв доступ затхлому воздуху, и запах крови усилился, отчего у Хафиза невольно зачесались клыки. Спустив ноги на мраморные плиты пола, он огляделся. Комната, в которой он оказался, была полна смерти, зловонной и несправедливой. Открытые саркофаги темнели рядами, их крышки в беспорядке лежали в проходе. Заглянув в один из них, Хафиз поморщился. Внутри с разорванной грудью лежал наполовину истлевший вампир. Он был убит совсем недавно, во время сна. Как подло... Неторопливо опустив руку в гроб, Хафиз зачерпнул густой прокисшей крови из тела и равнодушно отметил тонкий слой свежего мяса, почти сразу влажно заблестевший на его предплечье.

Когда с одним гробом было покончено, он проковылял к следующему. Мёртвая девушка. Знакомое лицо... Он снова зачерпнул кровавой жижи, слизнул бардовые капли и зябко поежился. Мирика. Это была она, шептавшая всякие глупости в щель, оставшуюся между камнями, дожидаясь, пока он уснёт. Хафиз пораженно склонил голову и прошел дальше по ряду.

— Простите... Я окрепну и отомщу. Обязательно отомщу. Простите...

Дождавшись темноты, Хафиз выкарабкался на поверхность и застыл в немом удивлении. Город? Раньше на этом самом месте стоял густой лес, а от гробниц к деревням простолюдинов вела узкая заросшая тропа. А теперь... Это казалось невозможным. Странные высокие здания, высотой чуть ли не с его старый особняк, и запах. Удушающая вонь людей, усиленная жарой. С трудом различив в этом клубке запахов след врага, Хафиз оскалился и резко обернулся. Там, у выхода из проулка на улицу, темнела фигура мужчины. Он явно кого-то ждал: нетерпеливо переминался с ноги на ногу, выглядывал на улицу, совершенно не подозревая, что шаг за шагом неспешно приближалось со спины... Пока его плечи не сдавили костлявые тиски пальцев, и во тьме не зажглись безумные впалые глаза.

— Парень, ты чего? — выкрикнул мужчина, испуганно оглядев голого и тощего обладателя невероятной силы. — Отцепись лучше, не то...

Но Хафиз не слушал.

— Зачем ты убил вампиров? — странным гортанным голосом проговорил он, всё сильнее желая просто укусить мерзавца и выпить всю его кровь до последней капли без всяких глупых вопросов.

— Вампиров? Каких ещё в-вампиров? — проговорил мужик, тщетно пытаясь освободить плечо из тисков. — Ты че несешь, парень?

Нет, это был не он. Предусмотрительно зажав жертве рот, Хафиз обнажил клыки и жадно прокусил артерию на грязной щетинистой шее.

Одежда пришлась Хафизу впору. Почти. Рукава камзола были немного длинноваты, штаны висели мешком, но всё было лучше, чем разгуливать по улицам голышом. Он неторопливо проследовал по запаху убийцы до небольшого белого здания, пристроившегося между гостиницей и оружейным домом, остановился перед входом и с наслаждением втянул воздух. Люди. Много людей. Его ждал отличный обед.

День спустя Трасс сидел в кабинете и угрюмо смотрел в окно, за которым разлилась чернильная тьма, разбавленная городскими огнями. Наверное, Создатель Ану просто проклял его. Мало того, что дху перерезал охрану, оставив Трасса без доброй половины людей, так вдобавок той же ночью какой-то гребаный маньяк выпотрошил весь бордель, сожрав с трупов даже мясо. Ни одного свидетеля, ни единой живой души не оставил после себя. Хоть Трасс и сам баловался кровью, считая, что это помогает ему вернуть утраченную молодость, но совершить подобное он не смог бы даже озверев до крайности. Сущая божья кара. Знать бы ещё за какие именно грехи...

В дверь уверенно постучали.

— Войдите, — рассеянно махнул рукой Трасс, разглядывая остатки кровавой жижи на дне стакана. Дверь беззвучно отворилась, и в кабинет мягкой кошачьей походкой вошел юноша лет двадцати. Длинные волосы черным шелком спадали ему на плечи, на смуглом лице темнели большие глаза, уверенная осанка сделала бы честь любому из придворных. Он походил бы на сына знатного вельможи из какого-нибудь Каруна, если бы не потрёпанная одежда простолюдина, висевшая на его теле подобно мешку. Но гостя, похоже, этот факт не смущал совсем. Не спеша, он прошелся к креслу и уселся в него без приглашения, свободно раскинувшись на мягком сиденье.

— Кто вы? — Трасс недоуменно поднял бровь. — И кто вас впустил сюда?

Молодой человек поднял впалые глаза и уставился на старика. Трасс готов был поклясться, что на долю секунды они полыхнули огнем.

— Мне не нужно разрешение. Я сам решаю, куда мне можно, а куда нельзя. А вот почему такой отброс как ты решил, что может мне указывать — вот в чем вопрос.

Трасс, в этот момент глотавший содержимое стаканчика, чуть не поперхнулся:

— Да как ты смеешь! — вскричал он и резко вскочил из-за стола. — Охрана! Охрана!

Но в ответ была лишь гробовая тишина, которую прервал тихий властный голос.

— Они мне очень помогли, наконец утолив мой голод. Какой сейчас год?

От столь неожиданного вопроса Трасс стек обратно в кресло и, уже совершенно ничего не понимая, пробормотал:

— Три тысячи пятьсот тридцать пятый со времён Великой Войны, если я не ошибаюсь...

Незнакомец удивленно вскинул брови и пробормотал:

— Тысяча лет? Да, за такое время легко проголодаться. — Он повернулся к дрожащему Трассу. — А ты... Почему ты пьешь кровь? Кто позволил тебе это? Отвечай!

— Аттаен. Я поставлял для него и его друзей свежую кровь...

— Не знаю такого. Мои друзья вряд ли позволили бы тебе стать одним из них. — Хмыкнул гость и задумчиво склонил голову, ощупывая колючим взглядом тело Трасса. — Да и убить их ты вряд ли бы смог.

— Убить?

— Да, убить. Тот, кого я ищу, был здесь и в доме с женщинами на большой улице. Ты знаешь его? — Незнакомец пытливо взглянул на хозяина дома. Тот задумался, водя взглядом по украшенным коврами стенам.

— Дху, — наконец выпалил он. — Мои ребята...

Вампир резко вскинул руку, жестом велев Трассу умолкнуть.

— Тёмный эльф? — Трасс кивнул. — На поверхности? Странно. Мир точно изменился.

— Похоже, мы с вами на одной стороне. Позвольте мне узнать ваше имя, господин?.. — Неожиданно поинтересовался старик. Вампир подобного вопроса никак не ожидал и нахмурился, что-то судорожно вспоминая.

— Хафиз. — Наконец проговорил он. — Для тебя — господин Хафиз. Итак, вернёмся к прошлой теме... — Тут он прервался, с удивлением наблюдая за стариком, который на коленях подполз к его ногам и стал целовать мысы его пыльных сапог.

— Какая честь! Милорд Хафиз! Ваш сон наконец прервался! Госпожа Мирика так ждала вашего пробуждения! Вам нужно обязательно её увидеть...

— Я уже увидел. — По лицу Хафиза пронеслась тень страдания. — Она мертва. Как и все остальные. Подло и умело убита во сне и ограблена. И мне очень интересно, кто же навёл на них этого дху, — прошипел он, склонившись к лицу похолодевшего Трасса.

— О нет, милорд! Как я мог посметь! Этот эльф... Вы бы видели, что после него творилось в моем заведении...

Холодными пальцами Хафиз ухватил старика за подбородок и заглянул прямо в глаза. Этот взгляд... Казалось, он пронизывал до самых костей.

— Да, это не ты... — Спустя несколько мгновений произнес он и задумчиво хмыкнул. Заметив, что Трасс всё ещё касается его сапог, он резко поднялся с сиденья и прошел к окну. — Ты говоришь правду. Даже странно. И куда он направился?

— Не знаю, милорд. Мои люди искали его, но он как сквозь землю провалился...

— Ясно. Хорошо, думаю, я слышал достаточно. — Хафиз утомленно махнул рукой и прошел к двери. Шагнув за порог, он обернулся. — Кстати, если продолжишь позорить мой род, обещаю, я сожру твои ноги и выпью глаза, а после замурую в собственной темнице. Будь уверен, никто не станет тебя искать. — От его усмешки Трассу стало дурно. — Помни свое место.

Красное облако песка летело над выжженной землёй степи Раши. Просто дымка на чистом звёздном небе, едва завидев которую купцы, следовавшие караваном из Ас'шарада в Артаис, спешно шептали молитвы Ану и хлестали лошадей посильнее.

Облачко летело против ветра.

Когда луна стала устало клониться к горизонту, оно мутным вихрем опустилось на поверхность земли, превратившись в фигуру молодого мужчины. Глубоко втягивая воздух, он изучал порывы встречного ветра, выделяя из этого букета засохшего ковыля, леса и вони людских поселений нужный запах. Спустя некоторое время его глаза торжествующе вспыхнули. Криво усмехнувшись, Хафиз рассыпался мириадами кровавых песчинок и, поднявшись ввысь, продолжил свой путь.

Остывавшие пустые земли темнели под звездным покрывалом, застыв в молчаливом ожидании.

Хафиз сморщил нос и огляделся. Небольшой городок, куда привел его след, напомнил вампиру те далекие времена, когда он жил в окруженном глухими лесами родовом замке. Когда он был избалованным сыном визиря, глупым, но живым мальчишкой. Прекрасное, беззаботное время... Сморщившись от неожиданно нахлынувших воспоминаний, Хафиз тряхнул головой. 'Прошлое ушло. Умерло уже давно', — подумал он, застегнув позаимствованный в Артаисе черный камзол, и двинулся вниз по склону холма прямо к местной таверне.

Внутри лачуги было неприятно шумно. Хозяин смерил вошедшего равнодушным взглядом и отвернулся, тут же забыв о его существовании. Хафиз медленно двинулся вдоль деревянных столов. Вонь дху исходила от кого-то из посетителей. Пьяный бородач... Не то. Мужчина средних лет, тискавший прыщавую девку... Не то. Широкоплечий юноша с покрасневшим от выпивки носом и мозолистыми руками. Поверх его рубашки висел небольшой амулет, знак богини Однии, заметив который Хафиз удивленно хмыкнул. Итак, человек, связанный с врагом, был жрецом. Не долго думая, вампир мягко опустился на одну лавку с юношей и, склонившись к его шее, втянул воздух. Эль, табак, дешевая чесночная похлебка и запах убийцы. Он не ошибся.

— Ты бывал в Артаисе? — вкрадчиво проговорил он.

Парень лишь отпил из кружки, громко хлюпнув. Мерзкая пьянь. Вампир повторил вопрос. Безрезультатно. Хафиз глубоко вздохнул, сдержав гнев, так и просившийся наружу, и обвел таверну взглядом. Слева сидела троица давно окосевших мужиков. С интервалом в пять секунд они грохали кружками, хрипло крича очередной тост, и не обратили бы на Хафиза внимание, даже если бы тот вздумал станцевать голышом на столе. Судя по звукам, раздававшимся за столом сзади, и красным рожам впереди, остальные посетители этого сарая поступили бы так же. Не теряя времени зря, Хафиз подхватил юношу под руку и потащил к выходу, попутно заботливо вытирая его пьяные слюни, словно давний друг. Оказавшись на улице, он проволок мальчишку ещё метров десять до тени ближайших кустов, швырнул его наземь и пнул.

— Ш-што... т-т-ты... — В попытке отмахнуться юноша резко дернул рукой и, видимо не выдержав такой нагрузки, сблевал прямо на сапоги вампира. Хафиз опустил взгляд. Полупереваренный кусок морковки медленно сполз по идеально начищенным мысам и плюхнулся в траву.

Это было уже слишком. Ощерив острые клыки, Хафиз ударил мерзавца в нос, так, что губы и подбородок парня мгновенно залило кровью.

— Если ты, крестьянская падаль, не придешь в себя, я съем тебя заживо, а кости выкину дворовым собакам! Понял меня? — прошипел вампир, схватив мгновенно протрезвевшего юношу за грудки. Пару мгновений тот беззвучно открывал рот, словно рыба, тупо уставившись в горящие глаза чужака.

— Помогите... Помогите!

Его сиплый голос не услышал никто, кроме ещё больше рассвирепевшего Хафиза.

— Заткнись! — Сильный удар в живот заставил юношу согнуться пополам. — Если хоть кто-нибудь придет сюда, я самолично отрежу ему голову!

Парень тут же умолк и сжался в дрожащий комок у ног вампира.

— Ты был в Артаисе?

Юноша мотнул головой, не отрывая взгляда от клыков вампира.

— А откуда на тебе вонь дху? Ты знаешь его? Когда ты видел его в последний раз?

К величайшему удивлению Хафиза, глаза парня заблестели от слез.

— Отец... — Неожиданно он накрыл широкими ладонями лицо и зарыдал в голос, окончательно лишив вампира дара речи. — Эльфы убили... моего отца, — простонал он. — Мы встретили... их в лесу, а... а после ночью они явились в наш дом и убили отца... Я не смог его защитить... Не смог защитить отца.

Его прервала звонкая пощечина, откинувшая голову набок.

— Куда они пошли дальше? — Вампир присел на корточки и вгляделся в его залитое слезами и кровью лицо.

— Наверное, в сторону Низинок. Там как раз недалеко дорога на Зуннар. — Проговорил юноша и вытер слёзы рукавом. — А зачем они вам?

Ничего не ответив, Хафиз поднялся и быстрым шагом направился прочь. Он услышал, что хотел — подтверждение собственных догадок. Конечно, возвращаться в Зуннар не хотелось, но упускать эльфийскую дрянь не хотелось ещё больше. Даже вздумай они обогнуть Внешний Мир трижды, Хафиз был готов следовать за ними, ожидая удобного момента для расправы. Они ещё не подозревали, кому перебежали дорогу.

За спиной раздались быстрые шаги. Увидев за спиной свою недавнюю жертву, Хафиз недоуменно моргнул.

— Подождите! — Пропыхтел тот, пытаясь восстановить дыхание после бега. — Вы друг или враг этого эльфа?

— Самый злейший враг в его никчемной жизни, — зло процедил вампир и сощурил черные глаза. — А тебе-то что?

Неожиданно парень рухнул на колени в дорожную пыль.

— Прошу вас, возьмите меня с собой! Умоляю вас! Я хочу отомстить, жестоко отомстить! Я хочу увидеть, как он будет корчиться от боли! Я буду защищать вас, помогать вам, делать всё, что угодно, только возьмите меня с собой!

— По-твоему, мне нужна защита? — Хафиз поднял бровь. — Ты, жалкий простолюдин, хочешь пойти со мной, вампиром, кровопийцей, упырем, проклятым, или как вы нас там называете? Думаешь, ты сможешь мне пригодиться?

— Да! Да, что угодно! Кровь...— Он распахнул ворот рубашки так, что несколько пуговиц покатилось по земле. При взгляде на гладкую кожу его шеи Хафиз невольно вздохнул.— Хотите? Я отдам вам всю свою кровь, если потребуется, только позвольте помочь убить эту тварь!

Вампир задумался. Присутствие парня значительно отягощало его путь. Конечно, паек на случай голодных времён — это хорошо, но...

Он ещё раз покосился на шею юноши.

— Никаких сборов, отправляешься сейчас. И называй меня милорд.

Головная боль усиливалась. Сказывалось приближение родного края, с которым было связано так много воспоминаний... и боли. Пошатнувшись, Хафиз оперся на ствол ближайшего дерева и сполз на землю. Дышать становилось всё тяжелее, зрение ухудшалось, а тело ломило так, словно выворачивалось наизнанку. Как ни странно, но отчасти эта боль была даже приятна. Будто он снова ожил и стал смертным.

— Милорд? — воскликнул парень, как по заказу очутившийся рядом. — Что с вами?

— Нет! Не трогай меня! — рявкнул Хафиз, оттолкнув Линда в сторону.

Убрав от вампира руки, Линд отошел и склонился в почтительном поклоне.

— Как... Как вам будет угодно, милорд. — Он тщетно пытался скрыть страх и ненависть, застывшие ледяной коркой в его глазах. Мальчишка боялся, и это бодрило.

С трудом поднявшись, Хафиз гордо выпрямился и двинулся дальше по тропе. Ничто не могло устоять перед волей Хафиза Хорсофа Парвиза. Как не выдержит и ослабевшее заклинание на границе родного Зуннара.

Последний труп лежал в самом углу залитой кровью комнаты, раскинув руки в стороны. Линд осторожно приблизился к нему и едва сдержал тошноту, горьким комом поднявшуюся в горле, — щёки, нос, губы, — всё было обглодано до кости. Разодранная в клочья шея напоминала месиво. Да, милорд заметно проголодался.

Ухватив бывшего хозяина семейства за ноги, Линд хмыкнул. 'Милорд'. Как ни горько было это осознавать, даже в собственных мыслях он начал называть вампира 'милордом'. Он давно решил, что пойдет на всё ради мести. Пускай о него будет вытирать ноги нечисть, подобная Хафизу, пускай он будет таскать трупы невинных жертв по утрам, но дху сдохнет. И, если повезет, именно Линд нанесет ему тот самый смертельный удар.

В подобных мечтаниях молодой человек проводил почти всё время дневного дежурства: скрипя зубами, представлял исказившееся серое лицо дху с остекленевшими глазами, почти ощущал липкую пленку его крови между пальцев...

Хафиза, который вел его, он ненавидел чуть меньше и даже невольно им восхищался. Сколько раз Линд зачарованно наблюдал за тем, как вампир убивает своих жертв, стараясь запомнить отточенные столетиями мастерские комбинации ударов. Совершенное существо, полное ненависти и скуки, — вот чем был Хафиз.

Линду хотелось стать таким же, заглушив тем самым скопившееся разочарование. Он ненавидел их, этих людей вокруг, из-за которых отец не раз рисковал жизнью, взамен получая лишь жалкое 'спасибо'. Смерть его прошла так же жалко и бесследно, растворившись в заботах о грядущем урожае. Да, первые три дня скорби двери дома не закрывались: выразить свои соболезнования пришли все соседи и даже жители окрестных деревень. Но стоило отцу упокоиться на лесном кладбище, и все разбрелись по своим делам как ни в чем не бывало. Продолжили работать, а по вечерам веселиться в 'Золотом Ключе'. Забыли. Забыли того, кто не раз спасал их шкуры.

Наспех забросав труп вязанками хвороста в сарае, он присел на крыльце дома и уставился в светлевшее голубое небо.

— О, великая богиня, молю тебя, даруй мне силу... Позволь мне доказать свою избранность, не сгинуть в этой серой массе, — прошептал Линд и сжал кулаки. — Умоляю тебя, подай знак, что ты меня слышишь! Дай знать, что мне суждено стать великим!

Тишина. Холодное и абсолютно безоблачное небо нависло над головой, словно насмехаясь над молодым жрецом. Обычное тихое раннее утро. Ни голоса в голове, ни тени, пролетевшей мимо, ни даже обломившегося сучка у ели рядом с крыльцом.

— Дай мне знать, чёрт возьми! — выкрикнул Линд, в бешенстве вскочив на ноги. Тысячи раз он взывал к богине в надежде, что она заметит своего верного последователя, и всё безрезультатно. 'Неужели меня бросили даже боги?..' Мелькнувшая мысль заставила сердце сжаться от подобной несправедливости. С него было хватит.

— Услышь меня, в конце концов! Неужели все мои жертвы напрасны?! Неужто ты всего лишь тупой идол?! — Врезав со всей силы по дверному косяку так, что щепки брызнули в разные стороны, он не сдержал богохульства, вертевшегося на языке.

— Господи, сколько эмоций... Боги слышат нас, когда хотят, мальчик, а хотят они этого крайне редко. — В тени на лестнице, ведущей на чердак, стоял Хафиз, плотно запахнувшись в плащ.— Закрой дверь, пока сюда не сбежалась вся ближайшая деревня.

Пинком Линд захлопнул дверь, погрузив комнату во тьму, и развернулся на каблуках.

— Я ненавижу богов. Я ненавижу людей. Эльфов, орков, — всех ненавижу! — прошипел он и, покосившись на Хафиза, добавил. — И вампиров тоже ненавижу.

Ни одна черта не дёрнулась на лице вампира, даже взгляд остался столь же безразличным.

— Да ну?

Линд задрожал, переполненный клокочущей яростью и разочарованием.

— Я ненавижу тебя... — Глухое рычанье сорвалось с его губ, а кулаки невольно сжались. — Почему мы сидим, сложа руки? Почему мы не убьем этих эльфов прямо сейчас?

Стоило ему шагнуть вперёд, как Хафиз сорвался с места и нечеловечески быстро оказался позади. Удар под колено, — и Линд уже целовался с полом, пуская кровавые пузыри из разбитого носа.

— Не стоит ссориться со мной, чернь, — мрачно пояснил вампир откуда-то сверху, и Линд почувствовал его ногу на своей спине.— Я гораздо сильнее тебя.

— Ненавижу... Ненавижу... — хныкал юноша, ерзая под сапогом. — Как я вас всех ненавижу...

Хафиз устало закатил глаза. Затем убрал ногу со спины мальчишки, пнув его напоследок.

— Вставай. Вставай, кому говорю! — рявкнул он. Дождавшись, пока парень поднимется, вампир жестом приказал следовать за ним.

Вампир улегся на кровать, которая, судя по рюшам на покрывале, принадлежала хозяйке дома, и поднял взгляд на шумно взбиравшегося по лестнице Линда. Лицо его было искажено сомнениями и злобой. Хафиз даже не сомневался в его верности, — жажда мести сама сдерживала мальчишку. Она съедала его с потрохами, кормилась внутри подобно жирному пауку. Конечно, что-то было нечисто в той истории про отца, но вампиру было попросту плевать на такие детали.

— Присаживайся, — лениво проговорил он, кивнув на коврик рядом с кроватью. Помедлив, юноша всё же уселся на пол и устало взглянул на спутника.

— Зачем ты идешь со мной?

Линд аж поперхнулся от такого вопроса, — первый раз Хафиз заинтересовался такой мелочью, как мальчишка, живший с ним бок о бок.

— Как зачем? Вы же знаете, милорд, чтобы отомстить за...

— Убийство отца, я слышал это миллионы раз, — нетерпеливо отмахнулся вампир.— Что ты хочешь с ним сделать, когда придет время?

— Как что? Убить, разумеется...

— Убить его — моя привилегия, запомни. А во-вторых, — просто убить? Он отделается так просто? И что ты собираешься делать после этого? С чувством выполненного долга вернешься домой к мамочке?

Парень уставился в пол и замолчал. Когда же он наконец решился ответить, его собеседник уже укутался в одеяло и прикрыл глаза.

— Мать умерла, когда мне исполнилось пять. Но даже если бы она была жива, обратно я бы не вернулся. Не хочу провести жизнь на одном холме, пасти коров и напиваться от безысходности в таверне.

Мальчишка был честолюбив. Тем хуже для него, и лучше для Хафиза.

— Боишься умереть, так никем и не став? Боишься оказаться забытым, как отец? — По изумленному выражению глаз Линда Хафиз понял, что пробный выстрел попал прямо в точку. — Люди неблагодарны. Думают лишь о себе, гнушаясь помочь даже тем, кто не раз спасал их шкуры. И боги такие же. Зачем тебе нужно их одобрение?

— Я... Я не знаю. — Растерянно пробормотал молодой жрец.

— Они — стадо, но чтобы обратить на себя внимание этого стада, заставить их бояться до полусмерти, нужно сильно попотеть. Пойми, убийства во Внешнем Мире происходит каждый день. Смертью сейчас никого не удивишь. Потому нужно выделяться. Мстить и карать так, чтобы мир содрогнулся. Чтобы это убийство осталось в веках. Ты знаешь историю о нерадивом слуге Шекеле, который таскал у хозяина деньги?

Линд кивнул.

— Его хозяином был я. Это по моему приказу гаденышу отрезали язык, содрали кожу и посадили в муравейник. Смотрю, память об этом жива и поныне. Вот как нужно мстить. Потому мы и выжидаем. Не сидим и не прячемся, как ты выразился, а наблюдаем. Ищем болевые точки. Я хочу, чтобы эти двое мучались и молили о смерти. Понял меня?

Дождавшись кивка, Хафиз демонстративно повернулся к парню спиной.

— Вот и отлично. Иди вниз и подумай об этом на досуге. И не смей больше голосить на улице. Пока я сплю, лучше не вылезай туда вообще.

ГЛАВА 7

Праотец

'...Моя история так же банальна, как и сотни других. Это рассказ о жизни и смерти, любви и предательстве... Хотя, в первую очередь, наверное, о смерти. Слишком много существ я убил в бесконечной и непереносимой ненависти, стараясь погасить накопившийся гнев, залить кровью свои страхи... Впрочем, не подумайте, это не исповедь раскаявшегося грешника. Отнюдь. Я ни капли не сожалею о содеянном, и, даже если бы представилась такая возможность, не изменил бы ни единой секунды своего прошлого.

Правда, некоторых я бы посильнее ударил...'

(Хафиз Хорсоф Парвиз, 'Наставление')

'...Укушенный проявляет всё большую страсть к сырому мясу с кровью, от солнечного света покрывается волдырями. Следует закрыть в темном помещении без окон и, дождавшись пока он ослабнет, трижды вознести молитвы Манве.

В случаях, когда больные не поддаются лечению, рекомендуется прекратить их мучения при помощи заостренного стального стержня, внедренного в левый желудочек сердца, во избежание продолжения эпидемии...'

('Большая лекарская книга', Исраз, 2015г.)

'... Поговаривают также, что зараза в Зуннар пришла с Исраза, земли высших эльфов, и началась с одного эльфа. То ли наслал кто проклятье диковинное, то ли постарались дху, но стал этот малый сам не свой, — бродил везде и принюхивался к мясу сырому. А потом дня через три смотрят, — сидит, обсасывает кусок посочнее, и всё клыки скалит, подойти не дает. Поместили его в специальный дом, где за ним лучшие лекари ухаживали, да только не помогло это, — обрел он невиданную силу и сбежал, покусав всех докторов. А которые покусанные были, тоже заразились и давай на здоровых прыгать. Там, у себя-то эльфы эти справились, конечно, перебили всех вампиров к чертовой бабушке, вот только парочка всё-таки смылась в Ущелье Кошмаров, чтоб к дху присоединиться. Думали, те с ними темными пещерами да рабами поделятся. А ехали туда не больше не меньше, как по земле Зуннарской...'

(народное предание)

Линд сидел в кресле, обитом чёрным бархатом, и нервно барабанил пальцами по лакированному подлокотнику. Хафиз задумчиво смотрел в окно, за которым наконец сгущались летние сумерки.

— Когда он придёт, в конце концов? — пробормотал Линд, постепенно приобретая привычку говорить с самим собой, так как большая часть его вопросов попросту не удостаивалась ответа. Но, видимо, сегодня был особый день.

— Терпение, маленький жрец. Всё, чему суждено, сбывается рано или поздно. — Его речь была нетороплива, что свидетельствовало о хорошем расположении духа.

Линду данная ситуация была совсем не по душе. Фыркнув, он уставился в блестящий, практически стерильный пол.

— Иногда необходимо ждать, и я не люблю, когда глупые мальчишки пытаются меня торопить. Куда спешить, скажи мне? — спросил Хафиз, продемонстрировав бесстрастное, похожее на маску лицо. От подобного зрелища по спине парня забегали мурашки.

— Н-н-никуда... — растерянно пробормотал он. В последнее время милорд многое спускал ему с рук, очень многое, но когда он смотрел вот так, лучше было заткнуться.

— Правильно, — подтвердил вампир, рассеянно махнув рукой. Сумерки нагоняли на него беспричинную меланхолию, от которой он приходил в восторг. Как он однажды сказал, ему давно не приходилось испытывать какие бы то ни было чувства, кроме скуки и ненависти. Снова впав в беззаботное состояние, он всё же заметил, что Линд уставился на него с нескрываемым любопытством.

— А... чем провинился этот человек? — раздался вопрос, которого вампир ждал с наслаждением. Холодно улыбнувшись, он откинул голову назад и проговорил:

— Он — сын своего отца. Этого вполне достаточно. — Заметив недоумение парня, Хафиз отмахнулся.

— Скоро сам всё поймешь. Он уже поднимается сюда...

Дашир Ах'шари крадучись поднимался по лестнице на второй этаж своего дома, расположенного на Улице Султанов города Ас'шарада, и нервно теребил кисточку на поясе халата. Сегодня был тяжелый день, спать хотелось невыносимо, но он хотел ещё раз проверить сохранность тайника с Сокровищем. Последняя ступенька скрипнула под его ногами, золочёный ключик легко провернулся в замочной скважине, дверь открылась, и... Он вздохнул с облегчением. Комната была пуста, и всё лежало на своих местах.

В следующее мгновение с потолка упала тень, вцепившаяся в горло, так, что он практически перестал дышать.

— Здравствуй, Ах'шари, — над ухом раздался мягкий вкрадчивый голос, и похолодевшая спина ощутила что-то острое под лопатками. — Давно не виделись.

— Мммнгггфффф!!!! — безуспешно попытался позвать на помощь Дашир, но так и не смог издать ничего более членораздельного.

— Тише, мой старый друг. Тысячу лет назад ты был менее говорлив.

— Тысячу лет назад?! — Не сдержался Линд, вытаращив глаза на невзрачного мужчину, извивавшегося в объятиях Хафиза.

— Именно. Этот трусливый смерд, называвший себя Аджуни, главным жрецом Однии, тысячу лет назад выгнал меня с моей родины и... — Вампир содрогнулся от горя. — ...Убил моего друга и соратника Фархада. Беззащитного, смертельно раненого. Он со своими подручными истязал его и наслаждался, правда, Аджуни? Магический взрыв сделал из Фархада урода, но магам этого было мало. Повесить, проткнуть его сердце и позволить солнцу иссушить его тело в назидание остальным... Правда, Аджуни?! — Он тряхнул хлипкого мужчину в своих объятиях. В его черных глазах блестели слёзы, отчего Линд впал в полнейшее недоумение. Чтобы Хафиз плакал? Это было неожиданно, тем более, человек в его объятиях совершенно не смахивал на древнего жреца.

— Милорд... — осторожно проговорил он, указав на жертву. — Взрыв произошел больше тысячи лет назад, а этому мужчине ещё сорока не исполнилось. Быть может, вы ошиблись?

Словно поддакивая ему, Дашир закивал головой.

— Я точно знаю, кто он, и что с ним нужно сделать. — Фыркнул Хафиз и швырнул хозяина дома в кресло в углу кабинета. — Только попробуй заорать, и я выпью всю твою грязную кровь до последней капли. — Для пущей убедительности он оскалился, заставив Дашира вжаться в подушки.

— Я... Я не понимаю, о чём вы... Я всего лишь скромный жрец Однии, — он покосился на Линда, — как и тот молодой человек... Я...

— Даже не пытайся притворяться, мразь! Не поможет! — рявкнул Хафиз, грохнув ладонями о крышку стола, отчего Дашир затрясся ещё больше.

— А-аджуни б-был моим предком по отцовской линии... Я не имею к нему никакого отношения... — залепетал мужчина, совершенно сбив Линда с толку. Перед ними сидел пра-пра-правнук Аджуни, который являлся самим Аджуни, древним (или нет?) жрецом Однии, который убил друга Хафиза... Парень тряхнул головой в попытке привести мысли в порядок и обратился к разъяренному вампиру, подобно призраку нависшему над Даширом.

— Вы же видите, этот Аджуни был просто его предком... — Он встретился взглядом с Хафизом и тут же поправился. — А может я чего-то не понимаю...

— Да, скорее всего, — ядовито отрезал вампир. — Пусть это молодое тело тебя не обманывает. Аджуни был искалечен Магическим взрывом, который сам же устроил, и постепенно умирал. Магию он использовать уже не мог, и тогда ему в голову пришла отличная мысль, — прикончить собственного сына и воспользоваться его телом, как оболочкой. Нужное зелье у него было запасено в огромных количествах, и в один прекрасный день родные обнаружили мёртвого старика с плачущим над его телом сыном. Никто не подумал, что на самом деле плакал Аджуни, а мёртв был его сын. — Хафиз зловеще улыбнулся, подмигнув растерянному хозяину дома. — Никто не подумал, кроме вампиров. Мы всё знали, Аджуни.

— Это блеф! — возмущённо воскликнул мужчина. — Я — это я, Дашир, и, хоть и являюсь потомком Аджуни, понятия не имею, что за махинации он проводил!

— Глупости. Не оправдывайся, — фыркнул вампир. Наклонившись, он откинул край роскошного ковра рядом с письменным столом. — Сейчас я всё продемонстрирую.

Поддев одну из половиц ножом для бумаг, он открыл углубление, полностью заставленное небольшими флакончиками с зелёной жидкостью. Выудив один из них, Хафиз брезгливо схватил его двумя пальцами.

— А это что?

Дашир издал булькающий звук и нахмурился.

— Обычное зелье исцеления, — буркнул он, скрестив руки на груди.

— О! — воскликнул вампир. — А если так?

Пузырёк описал дугу и с глухим звяканьем разбился, высвободив всё содержимое наружу. По паркету растеклась шипящая лужица, при виде которой лицо Дашира мгновенно исказилось. Глаза его превратились в узкие щёлочки, а пальцы впились в мягкие подлокотники, раздирая их на части.

— Ах ты... — Его голос превратился в змеиное шипение. — Мерзкий вампирёныш... Ещё тогда нужно было убить тебя вслед за твоим дружком-недотёпой, превратить тебя в горстку серой пыли! Я рад, что он сдох тогда вместе со всеми остальными... Вампиры, людишки, шейх, — все заслужили это проклятье, все, кроме меня... Я должен жить вечно, я — единственный в своем роде, я — Аджуни Ах'шари, и ты должен подчиниться мне, как подчинился тогда...

С глухим рычаньем Хафиз кинулся на Дашира-Аджуни, пытаясь голыми руками свернуть магу шею, в то время, как последний безуспешно тянулся к ножу для бумаг, блестевшему на столе. Они были полны дикой ненависти друг к другу, переполнявшей их веками, и наконец могли отыграться сполна.

Но в кабинете находился ещё один человек, со смятением наблюдавший за борьбой и в конце концов доставший меч. Неслышно приблизившись к дравшимся, он выгадал момент и саданул по голове Аджуни рукоятью. Аджуни тут же обмяк, брякнувшись на пол, а вампир застыл, присев на стене, словно паук. Он выставил перед собой нож, но, разглядев лицо Линда, облегчённо вздохнул.

— Спасибо. Я... немного потерял над собой контроль, но теперь всё в порядке. — Поправив спутавшиеся чёрные волосы, он спустился со стены, ухватил безвольного Аджуни за шиворот и кинул обратно в кресло. — Видишь его? Это — главный жрец твоей когда-то любимой Однии. По её, видите ли, навету он вместе со своими дружками-магами одним заклятьем уничтожил половину Зуннара, практически всех вампиров, и наложил на эту страну несмываемое проклятье. — Он махнул рукой в сторону жреца. — Вот тот, из-за которого пострадала земля от Йаммы до степи Раши, тот, который без зазрения совести убивал своих детей и внуков ради собственной гордыни! Что ты теперь думаешь о своей вере и богине? Что ты думаешь о людях?

Линд молчал, не зная, что ответить.

Заметив, что Аджуни пошевелился, Хафиз ударил мага по лицу.

— Проснись, спящая красавица, — прошипел он. — Пора вставать.

Аджуни Ах'шари резко открыл глаза и было попытался опять вцепиться вампиру в горло. Не без помощи меча Линд откинул его назад.

— А, этот вампир очаровал и тебя, мальчик? Он коварен, уж я-то знаю... — С лёгкой улыбкой проговорил Аджуни. В ответ Хафиз ударил мага наотмашь, положил перед ним чистый лист бумаги и открыл чернильницу.

— Заткнись и пиши. Я буду диктовать.

Аджуни фыркнул и закатил глаза.

— Нечто вроде 'простите, я не могу так дальше жить'? Да никогда.

— Никогда? Тогда я просто заражу тебя. Как тебе такая перспектива?

Аджуни вздрогнул. Даже невооруженным глазом было видно, насколько отвратительной ему казалась сама мысль об этом. Сглотнув, он схватился за перо и склонился над листом.

— Лучше я умру человеком, а не мерзким кровососом, — прохрипел он. — Что писать?

— ' Я, — начал Хафиз, неторопливо расхаживая по кабинету. — Как-Там-Сейчас-Тебя Ах'шари...

— Дашир, — процедил Аджуни.

— Пусть будет Дашир. '...Решил, что благом для всех окружающих меня людей будет моя безвременная кончина. Всё своё состояние я завещаю... — Он повернулся к Линду. — Как твоя фамилия?

— Мунх. — смущённо пролепетал парень.

— Что? — скривился Хафиз. — Будешь моим младшим братом, Линдом Хорсоф Парвизом. '...Всё своё состояние, включая этот дом, я завещаю своему юному другу, помощнику и брату по церкви Линду Хорсоф Парвизу. Искренне ваш, Дашир Ах'шари'. Всё? — Он нетерпеливо вырвал из рук Аджуни завещание и перечитал его ещё раз.

— Прекрасно. А теперь передвинь кресло под люстру.

Словно в дурном сне Линд наблюдал, как Аджуни смиренно двигает кресло, встаёт на него, привязывает к крепко вбитому крюку невесть откуда взявшуюся верёвку, под чутким руководством Хафиза делает петлю и просовывает в неё голову. Вампир же был в странной эйфории от зрелища. Когда же всё было готово, он точным пинком выбил кресло из-под ног Аджуни и встал рядом, с нескрываемым удовольствием любуясь предсмертными судорогами.

— Будь ты проклят, Хафиз Хорсоф Парвиз! — прохрипел жрец, тщетно пытаясь глотнуть воздуха. — Будь ты проклят!

— Я и так проклят, — заверил его вампир. — Причём уже давно.

Вскоре ноги Аджуни перестали дергаться, а тело обмякло.

— Нам пора идти, — проговорил Хафиз, в последний раз окинув взглядом раскачивавшийся труп.

Рассыпавшись на тысячи кровавых песчинок, он подхватил парня и вихрем вылетел в распахнутое окно.

Хафиз сидел на внешней стене дома, впившись пальцами в швы между камней. Волосы трепал ветер, наполненный столькими прекрасными ароматами: боль, страдания, смерть, кровь... Кровь. На мгновение все мышцы тела напряглись, вампир с силой оттолкнулся от стены и полетел навстречу запаху.

В грязи проулка лежала девушка. Юное лицо было искажено болью, под распоротым животом быстро растекалась лужа густой липкой крови, а страх и пережитый ужас были лучше любой приправы. Её глаза, затянутые смертельной поволокой, испуганно расширились, когда в эту лужу ступила босая нога.

— Тсс... — Хафиз почти коснулся губами её уха. Единым сжатием руки переломив ей шейные позвонки, Хафиз впился в её шею, дожимая остатки крови из холодеющего тела.

Прошел почти месяц с того момента, как они поселились в доме Аджуни, а эльфы всё не появлялись. Ас'шарад был спокоен, число грабежей и убийств не превышало нормы, приезжие появлялись только из портовой части города, и то в основном торговцы, приплывшие на загруженных товарами именных кораблях из Калкаса, либо спустившиеся вниз по Йамме из Каты. В новоприобретённом доме тоже всё было тихо. Слуги тут же признали в приезжих новых хозяев, — в отличие от старого те были щедры, редко выходили из своих комнат и отпускали с работы ещё до заката.

Хафизу было плевать на длительную задержку. Каждую ночь он распахивал окно, выходившее в сторону Мертвой Земли, и втягивал воздух. Потом качал головой, оценивая направление ветра и запахи, что он приносил со своими порывами, затем присаживался на широкий подоконник, и, не спеша потягивая вино из погребов Аджуни, рассказывал Линду истории из своей жизни. Сегодняшнюю историю Линд ждал давно. То была история о рождении вампира Хафиза Хорсоф Парвиза.

— Знаешь, когда-то я был сыном визиря... — Начал он, задумчиво разглядывая вино сквозь грани бокала. — Глупым, беспечным и склонным к разврату, впрочем, как и любой сын богача. Этакий избалованный красивый мальчик... — Вампир грустно усмехнулся. — В ту злополучную ночь я катался по угодьям отца и уже собирался ехать домой, как услыхал голос, красивее которого я не слышал в своей жизни. Волшебный голос... На лесной дороге стояла карета, запряженная четвёркой красивейших чёрных коней, один из которых не мог бежать дальше. Я подъехал ближе. Глупец, даже не обратил внимание на странного кучера с замотанным лицом, увивавшегося над истекавшим кровью конём. Меня занимал лишь этот голос, и я подошел к распахнутой дверце. Внутри кареты на атласных подушках раскинулась томная эльфийка, прекрасная как полная луна. Её чёрные, как смоль, волосы были раскиданы по обнаженной груди, соблазнительные губы приветливо улыбнулись... — Голос Хафиза исказился.— 'Здравствуй, благородный человек... Ты не поможешь ли мне с моей бедой?..' Да...— Он сделал глоток из бокала,— именно так она и сказала. Заносчивая стерва... Она поманила меня пальцем, потом затащила в карету и разодрала мою шею в клочья. А потом, напившись, выкинула меня на обочину дороги. Коня они забрали, оставив вместо него обглоданный скелет старого. Я валялся в пыли и грязи, корчась в предсмертных судорогах, не в силах даже закричать. Потом внезапно почувствовал себя лучше.

Хафиз вздохнул и умолк, отвернувшись в окно. Линд терпеливо ждал.

— Знаешь, желудок буквально сворачивался от голода, — наконец изрек вампир и поморщился.— Я пришел домой и сожрал всех домочадцев. Потом стал охотиться по ночам в окрестных деревнях, ненавидел людей, преследовал проезжих эльфов... Тогда я сошел с ума. У моей земли не осталось даже жителей, а не то что врагов. Правда, шейха это нисколько не волновало. Он даже даровал мне ещё несколько городов. Наверное, это был самый умный поступок за всё время его правления. А затем... — Губы Хафиза дрогнули, выдав скорбь, терзавшую его холодное сердце.— Затем в моей жизни появился Фархад, Я спас его от смерти физической, а он меня — от сумасшествия, своей поддержкой вернув мне разум.

И повешенный вновь раскачивался на дереве в такт дуновениям теплого ветра... Кол в его сердце, сморщенное обескровленное тело, и... запах. Запах?!

Неожиданно Хафиз перегнулся через подоконник так, что чуть не выпал наружу.

— Запах. Запах убийцы появился. Скоро дху будет здесь.

— Как?! — Линд вскочил с места. — Из ниоткуда, что ли? Вы только что это почувствовали? —

— Да, — медленно проговорил вампир. — До этого ветер дул с моря.

— И что мы будем делать? Поймаем их прямо сейчас! Летим туда, схватим их и...

Хафиз задумчиво хмыкнул и качнул головой.

— Нет. Будем ждать дальше. — И он отвернулся от окна, сделав ещё один глоток красного вина.

К сожалению, на моей странице выложен лишь отрывок — максимальное количество знаков, разрешенное издательством. Книгу уже можно купить в магазинах или заказать через Интернет(например, в Лабиринте: http://www.labirint.ru/books/413168/)