| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Я снова проиграла смерти!
Лишь тот узнает все блаженство жизни,
Кто сам у края пропасти стоял,
Кто, как слепой, опасности не видел,
Споткнулся, и чуть все не потерял,
Лишь тот поймет, запомнит и оценит,
Кто за какой-то день вдруг постарел
Лишь тот узнает, что такое воля,
Кто выл по-волчьи в четырех стенах
Кто, задыхаясь от душевной боли,
Узнал и понял, что такое страх
Кто километры взад-вперед отмерил,
Кто есть не мог, не мог ночами спать
Лишь тот поймет, запомнит и оценит
Что значит в этой жизни слово "мать"*.
* Песня Михаила Круга "Свобода"
Чекаре возилась с очередным зельем, а я сидела у постели раненого, пела, вкладывая, в это, в сущности, бесполезное занятие всю душу. Знахарка обернулась и внимательно посмотрела на меня, когда я допела куплет.
— Неужто, ты еще и провидец, девочка?
— Что? — я подняла на нее все еще затуманенные от песни глаза.
Знахарка только покачала головой и вернулась к прерванному занятию.
— Тяжело тебе в жизни будет. Не трать душу свою понапрасну.
— Не понимаю.
— Потом поймешь, да только поздно будет. Как я, лишь только старухой стала, так поняла, — Чекаре с сожалением махнула рукой. — Пой дальше, красивая ведь песня.
Тусклой свечкой застыло окно, тишина,
И играет с ночным фонарем вольный ветер,
А нам грешным свобода, как воздух, нужна,
Ведь она, как и мать, всех дороже!
— Про свободу он знает побольше тебя, — снова прервала меня Чекаре, убирая седую прядь с лица. — Глупый, мы и так свободны. Большая свобода только смерть. Да он едва ли ее сегодня не встретил.
— А почему он глупый? — спросила я, положив эльфу на лоб мокрое полотенце.
— Да вот на стрелу напоролся. Какой же это ум?
— Так, может, случайно. Не повезло ему. Вот и подстрелили его.
— Как же, не повезло! — с невиданной до толе злостью рассмеялась Чекаре. — Такими стрелами случайно не подстреливают. Императорские лучники по птицам забавы да пропитания ради не стреляют.
— А как же тогда? — широко от удивления открыла рот я.
— Вырастешь, расскажу, — Чекаре подошла ближе и потрепала меня по щеке. Затем взглянула на тело эльфа. — Ну, теперь уж как Духи распорядятся. Может, выживет, а может... — она вздохнула. — Иди, отдохни, дочка. Ты ведь вымоталась страх как.
— Все в порядке! — я увернулась от ее ласки. — Мне не сложно еще посидеть, песню допеть...
Свобода сниться молодым и старым,
Не хочется в неволе умирать,
А ветер вдаль уносит караваны,
И птицы могут в небе погибать,
Весною распускаются деревья,
Растает потихоньку поздний снег...
Внезапно что-то ударило в хижину. Солома на стрехе, да засуженные на зиму травы мгновенно вспыхнули. Я вскочила.
— Пожар! Давайте воды...
— Стой! — Чекаре властно подняла руку. — Не поможет. Они по его следу мага пустили. Не загасить нам пожар этот. Нужно выбираться отсюда. Иди-ка сюда, да доходягу этого подними. Тут ход есть. Пройти успеем!
Я подхватила эльфа за плечи. Он еле слышно застонал. И попыталась поднять. Тяжел! Вздохнула и еще раз попыталась поставить его на ноги. Затем обняла его за пояс и попыталась сделать шаг.
— Давай сюда! — Чекаре прошла в угол и откинула с пола крышку. — Быстрее только. Времени нет! Император-то свою жизнь ценит. Тем, кто на него покушается, да тем, кто помогает им, — старуха кинула острый взгляд на эльфа. — В подарок достается смерть. Сложно ее обмануть. Так что быстрее давай, может, есть еще шанс!
Огонь уже перекинулся на деревянные стены, пол. Запылал вовсю. У меня по всему телу стекал пот, но я кое-как доковыляла до знахарки. Попробовала пролезть в ход. Сначала спустила эльфа, а потом и сама следом полезла. За уже пылающую деревяшку зацепилась юбка. Ткань вспыхнула, заставляя меня орать от боли и быстро сбивать с ног пламя.
— Больно! — я оглянулась на Чекару. — Давайте руку!
Она потянулась ко мне. Одно прикосновение... И тотчас на одежде Чекаре заплясали языки пламени, а еще мгновением позже они перекинулись на кожу и волосы.
— Нет! — я закричала и попыталась вернуться за знахаркой.
Но она, видно, из последних сил прошептала:
— Бегите! — и захлопнула крышку хода.
Я колотила руками по деревяшке, стараясь поднять ее, не желая поверить в то, что знахарка погибла. Она не могла! Нет! А потом эльф застонал, и я, проклиная все на свете, потащила его вглубь хода. Я была обязана спасти хоть его!
Спасла, как же! Погиб он в тот же день. Сердце остановилось. Я кричала, помню, звала его, трусила во все стороны, а он лежал без движения. Не помню, копала ли я могилу, или так и оставила — зверью на корм, не помню, как шла домой, не помню, как на следующее утро смотрела на пепелище, что осталось от дома знахарки, как пыталась найти ее тело. Даже лицо этого эльфа изгладилось из памяти. А был ли он вообще, может, сама его выдумала?
Помню только, как обещала, никогда-никогда никого не терять. Да только зазря! Тело сотрясли рыдания.
Внезапно теплые мужские руки обхватили поникшие плечи, его губы коснулись моей шеи.
— Ну, и чего ты переживаешь? Я ведь тебе никто. Даже если бы умер. Не твоя ведь в этом вина.
— Я целитель. Больно встречать смерть, за кем бы она ни явилась.
— А кажешься такой черствой, — он снова меня поцеловал. Я ответила, чувствуя, что печаль, воспоминания, тупая боль уходят. Смерть отступала под натиском страсти, что владела мной, что владела им. И только тьма вокруг так и осталась безучастной, безмолвной свидетельницей этого горячего безумия...
— Прекрати! — я, все еще дрожа, отвернулась от него. — Так проще жить. Говорить, что чужая жизнь ничто, и только моя и имеет значение.
— Но ведь это ложь.
— Что есть ложь, что есть истина? Моя наставница погибла, когда спасала эльфа от гибели. Я до сих пор помню горящую хижину, кровь на ее губах и поникшие плечи. Она осталась там. Мы сбежали. Я, да тот, спасенный от Мишутры, лучезарный.
— И что? Это был ее выбор?
— Вот я и не хочу такого выбора для себя. Заплатить за чью-то жизнь своей. Никогда! — я высвободилась из его объятий и поднялась на ноги. — Забудь, о том, что здесь произошло. Я не хочу быть слабой. Никогда! Ты жив. Надеюсь, теперь меня оставят в покое!
В покое меня не оставили. В ту же ночь Кресби подписал указ. Я так и осталась послом. Мелл стал моим напарником. Мне... нам все же пришлось ехать к людям...
— Я тебя ненавижу! — твердила я, глядя на дождь за окном кареты. — Ты ведь знал, что я не хочу ехать к людям!
— У тебя был выбор: поехать, или погибнуть. Кресби не оставил бы тебя с полученными знаниями в Эльте.
— Думаешь, не знаю? — я зло сверкнула глазами. — Просто Сериан выиграл, я проиграла!
— Ты осталась жива. Разве это не победа?
— Нет! Кто знает, что случится в Киринее, — я положила голову ему на плечо. — Мы оба уже завтра можем умереть!
— Но сегодня мы ведь живы. Поверь, каждый день важен, — он осторожно поцеловал меня в макушку.
— Я же сказала тебе забыть о том, что произошло тогда!
— У меня вообще короткая память.
Мелл лгал. Он помнил все, что происходило с ним за его сто восемьдесят лет жизни. Помнил, как когда-то уже попал в подобную передрягу, помнил, как пришел к матери за помощью, помнил маленькую вертлявую девчонку, которую застал в ее хижине. Помнил ее песню...
Лишь тот узнает все блаженство жизни,
Кто сам у края пропасти стоял,
Кто, как слепой, опасности не видел,
Споткнулся, и чуть все не потерял,
Лишь тот поймет, запомнит и оценит,
Кто за какой-то день вдруг постарел.
Лишь тот узнает, что такое воля,
Кто выл по-волчьи в четырех стенах
Кто, задыхаясь от душевной боли,
Узнал и понял, что такое страх
Кто километры взад-вперед отмерил,
Кто есть не мог, не мог ночами спать
Лишь тот поймет, запомнит и оценит
Что значит в этой жизни слово "мать".
Тусклой свечкой застыло окно, тишина,
И играет с ночным фонарем вольный ветер,
А нам грешным свобода, как воздух, нужна,
Ведь она пацаны, как и мать всех дороже!
Свобода сниться молодым и старым,
Не хочется в неволе умирать,
А ветер вдаль уносит караваны,
И птицы могут в небе погибать,
Весною распускаются деревья,
Растает потихоньку поздний снег,
Ты дай нам Бог надежды и терпенья,
Ведь без свободы гибнет человек*.
* Полный текст песни Михаила Круга "Свобода"
— Я уже все забыл...
Суаре — аристократка.
Эльта — название страны эльфов.
Каверне — напиток из сладкого винограда.
Киринея — соседняя страна, в которой живут люди.
Гойди — напиток из разнообразных трав, щедро сдобренный сахаром.
Целебные отвары и нитки — основа торговли лучезарных.
Чайдена — тонкая нить, сделанная из лепестков цветков беруньи — ползучего растения.
Сарго — крепкая водка.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
