|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
У эльфийской суаре, когда ее семья разорена, есть только два пути: выйти замуж за разбогатевшего эльфа-ремесленника (никому другому в качестве благоверной она просто не нужна), или стать чьей-то любовницей. Тут уж все зависит от внешности. Кому-то достанется все тот же разбогатевший эльф-ремесленник, кому-то повезет больше.
Меня не прельщал ни первый путь, ни второй. Хотя, если бы я захотела... Своей внешностью я была довольна: высокая, стройная девушка с копной светлых волос и иссиня голубыми глазами шестидесяти семи лет — едва ли не ребенок по эльфийским меркам (совершеннолетие у нас наступает в шестьдесят пять). Когда в Эльту заглядывают послы от людей, они дают мне лет семнадцать по людским меркам.
— Красавица, не откажешься ли протанцевать со мной один танец?
— Франс, да прекрати ты! — шикнули на юношу. — Он шутит, миледи, — тотчас обратился ко мне человек в летах. — Мы не смеем вас задерживать, — а потом снова еле слышный шепот. — Ты думай, прежде, чем делать! Сейчас эта бессмертная вцепится в тебя мертвой хваткой и к нам в королевство потащится. Ребенок ведь. Даже восемнадцати, небось, нет. Вот и примет твой флирт за великую любовь. Кто знает, что у нее в голове. Меня вот так уже женили. А все почему — язык не умел за зубами держать!
"Ага, как же, делать мне больше нечего! — фыркнула я про себя, окидывая полноватую фигуру одного из человеческих послов мимолетным взглядом. — Упаси меня Духи, он еще и плешивый! И польстился же кто-то на Это!"
Впрочем, кого интересует мнение этих варваров, которым духи отвели такой маленький срок жизни! Прогневили они их чем-то, не иначе.
Ладно, об этой странной расе немного погодя. Они сыграют важную роль в моей жизни. Кто бы мог подумать?! Ну, да, нужно было подумать, прежде чем рассказывать брату о том, как на меня смотрел Вириас. Сериан вначале нахмурился. Потом, когда я назвала полное имя господина: Крозе Вириас Эстер Сиата — довольно далекого, но влиятельного и богатого родственника нашего правителя, прищурил глаза.
— Вириас говорил, что знает о нашем положении, предлагал свою помощь, — я не стала уточнять, что помощь предлагалась исключительно мне. Сериан прекрасно догадался об этом сам, без моих подсказок.
Я не собиралась принимать предложения подобного рода, но мне льстило внимание такого человека. Оно доказывало, что совсем уж в нищете я не останусь. А быть любовницей родственника монарха гораздо почетнее, нежели стать женой торговца! Тогда уж точно половина домов будет перед тобой закрыта.
Вот только Сериан со мной не согласился. Он вышел, громко хлопнув дверьми. Я пожала плечами и вышла следом. У нас с Серианом были нормальные отношения. Брат помог бы мне, выслушал бы в случае чего, но не стал защищать меня до... как там пишут в глупых человеческих романах... последней капли крови. Где вы среди эльфов найдете подобных альтруистов, готовых забыть ради кого-то о своих ... летах восьмисот, если повезет? Мы ведь не бессмертны, просто долгожители.
Я поморщилась, осознавая, что вновь вспомнила об этих людишках. Наверное, их послы так действуют. Они сейчас как раз гостят у нас. У них, видимо, задание совращать невинных эльфиек рассказами об их народе и забирать с собой. Были уже у нас такие случаи: лучезарные сбегали с дома в эти невиданные человеческие земли, а потом, самое большее через пятьдесят лет, возвращались обратно с потухшими лицами, скорбью в сердцах.
Я никуда уходить уж точно не собиралась. А книжечки почитывала, заливаясь смехом на каждой странице: "Любимая, ты моя жизнь, моя полуночная звезда. Я умру, если тебя не будет рядом". Я снова рассмеялась, вспомнив парочку особенно глупых фраз, и пошла к себе. О брате в тот день я больше не вспоминала.
Вечером выходила замуж моя знакомая, и меня пригласили на свадьбу. По началу это меня удивило: мы не были с Мианитой друзьями, да и вообще, едва знали друг друга. Моя семья была в опале, да и... В общем, этих причин хватило бы за глаза, чтобы надолго приковать меня к дому. А вместо этого я медленно шла к зеленой арке — ритуальному месту, где наш народ проводил брачные церемонии.
— Дэра? Вы все же пришли. Что ж, я был в вас уверен, — Крозе Вириас — высокий жилистый господин с длинными темными чуть вьющимися волосами и тонкими чертами лица — поцеловал кончики моих пальцев, коснувшись губами фамильного кольца рода Киа. Если эльфийка выходила замуж она меняла перстень своего рода на родовой перстень мужа, если становилась чьей-то любовницей, то ходила и вовсе без кольца.
— Меня пригласила Мианита. Я не могла ей отказать, — я произнесла эти слова таким тоном, будто, придя сюда, сделала Мианите огромное одолжение. Хотя все было наоборот. Это "подруга" проявила неслыханное благородство.
— Мианита? — Вириас нахмурился. — Но она всего лишь передала вам мое приглашение. Это я хотел видеть тебя здесь.
— Что ж, Вириас... Вы же позволите называть вас Вириасом? — я тянула время, радуясь, что на моем лице не проявляются настоящие эмоции, главным образом обида и разочарование. Говорят, трехсот, четырехсотлетние эльфы уже не ощущают подобного. Но я была еще слишком молода. Приходилось довольствоваться тем, что на лице я рисовала то, что хотела показать. А ведь подобное умение тоже приходит не сразу, лишь после пятидесяти. — Мне лестно слышать ваше предложение, но...— пока я говорила, сзади послышались голоса, смех, полилась музыка. И внезапно я поняла, что не хочу отказываться от всего этого. А ведь скажи я сейчас "нет" Вириасу, придется возвращаться домой, не дойдя до цели несколько шагов. Да и завтра начнут поговаривать, будто я посмела прийти на чужую свадьбу без приглашения. Как какая-то служанка, а не настоящая суаре, пускай и потерявшая почти все, кроме имени... — Я еще не приняла окончательного решения. Возможно, вы поможете мне сделать правильный выбор.
Вириас улыбнулся краешком губ и предложил мне руку. Я приняла ее, и мы поспешили к брачующимся. Я расточала улыбки направо и налево, не забывая при этом демонстрировать перстень на пальце.
Оно было все еще там — кольцо моего рода...
На следующее утро я проснулась в отличном настроении. Вчерашний вечер был великолепен. Давно моя особа не привлекала такого количества внимания. Все вертелись вокруг меня. Даже "виновница торжества" получала меньше внимания.
— Не откажитесь от глотка каверне за здоровье брачующихся?
— Подумайте, за этот вечер вы ни разу со мной не танцевали!
— Я сражен вашей красотой!
Можно подумать, этот светловолосый эльф увидел меня впервые! Все они! Будто бы за одну ночь я из гадкого утенка превратилась в прекрасного лебедя! Конечно, в чудесном превращении была определенная заслуга Вириаса. Определенная... В общем, если бы не он, я бы весь вечер простояла в одиночестве, даже если бы Мианита все же сподобилась прислать мне приглашение.
Все эти преимущества я по достоинству оценила. Привычно взвесила все "за" и "против". Как результат, у меня даже появилось желание растянуть игры с Крозе Вириасом подольше. Действительно, почему бы и нет? Что я теряю? Ничего.
К несчастью, Сериан так не думал и поломал мне всю игру. Да что там игру! Следующие несколько лет моей жизни... всю жизнь! Нет, ну, как он мог!
Брата всегда до безумия волновала честь нашего рода. Он мог забыть о бедности, о том, что мы не могли посещать двор Крозе, да и в целом в высшее общество нас давно не приглашали, но не мог забыть о древних корнях. Если бы я стала любовницей Вириаса, лишилась кольца рода взамен на пестрые платья и изысканные украшения, взамен на возможность еще не раз получить приглашение к зеленой арке, или, возможно, даже во дворец императора... Это бы перечеркнуло все. Я бы осталась на плаву, а вот моя семья нет. И Сериан принял решение (я уже говорила, что мы — эльфы — заботимся только о себе, даже если это значит воткнуть нож в спину человека, которого ты знаешь с детства?).
— Дэра? Хорошо, что я тебя увидел, — мы с Серианом столкнулись в коридоре нашего замка. Его мы пока еще не лишились, но он был уже несколько раз заложен, так что в любой момент мог наступить крах. — Мне нужно с тобой серьезно поговорить.
На лице братишки не отражалось никаких чувств — пустое безразличие. Но меня это не удивило. Сериану исполнилось сто двадцать три года, и у него были сотни масок. Он менял их как ему заблагорассудится. А я могла только молча (хотя могла и громко, с гневными криками — все равно не помогло бы) завидовать. У меня личин было гораздо меньше.
— Давай! — я зашла в предусмотрительно открытую братом дверь и с дерзкой улыбкой начала ждать разговора. Что-то подсказывало мне, что дело коснется Крозе Вириаса. И я заранее начала готовиться получать от разговора удовольствие, подшучивая над братом и говоря двусмысленные фразы.
— Ты, вероятно, знаешь, что наша семья находится в бедственном положении? — начал Сериан немного неожиданно. Про бедственное положение я знала и довольно давно, так что не было смысла повторять все заново. — Мы уже не те, что были раньше. А потому...
Я поморщилась и прервала брата:
— Я знаю, и знаю про два пути, по которым я могу пойти. Можешь не повторять то, что я слышала десятки раз. Я подумываю о первом. Конечно, он подрежет мне крылья, но все же, — я развела руками в стороны.
— Не думаю, что замужество решит все наши проблемы, — Сериан повернулся к столу, начав перебирать какие-то бумаги.
— О, нет, я говорю не о замужестве... — придать голосу нужную окраску было просто, а на мое лицо братишка не смотрел.
Сериан мгновенно, будто получив откуда-то магические силы, повернулся в мою сторону. Его глаза блеснули. Я затаила дыхание, ожидая услышать проповедь. Но брат быстро пришел в себя.
Слишком быстро...
— Я рад, что ты понимаешь: замужество — это не выход. Но есть другой. Через неделю ты уезжаешь в Киринею и становишься послом нашего народа. Не думаю, что мы когда-нибудь еще увидимся.
— Что? — мне показалось, будто я не расслышала, — я становлюсь кем?
Сериан молчал, только хитро улыбался.
Я вскочила на ноги:
— Ты не можешь! Ты просто не имеешь права! — я задыхалась от возмущения и была готова прямо сейчас броситься на Сериана с кулаками.
— Могу, сестренка. И ты ничего не изменишь. Положение рода волнует меня гораздо больше, чем ты и твоя судьба.
Я вскинула голову, пытаясь успокоиться, прийти в себя. Но внезапно мои глаза встретились с глазами брата. И я увидела в них радость от того, что я больше не стою у него на пути — каким бы маленьким ни было наследство, но теперь оно целиком достанется Сериану. А вот жалости в его глазах не было ни капли, не было даже легкого сожаления. Меня затрясло с удвоенной силой.
"Наконец-то, Сериан показал свое настоящее лицо!"
— Положение рода?! — я дико расхохоталась. — Тебя волнует только твоя судьба. А я, отец, мать всего-навсего пешки в твоих руках!
— Не спорю, Дэра, — Сериан перестал скрывать свою радость. Светло-зеленые глаза блеснули, тонкие губы расплылись в злорадной улыбке. — Но мне удалось перетянуть родителей, да и тетушку (она всегда тебя терпеть не могла) на свою сторону. Теперь все будет по-моему. Да, приказ уже подписан. Готовься.
Я хотела сказать ему что-то еще, показать насколько сильно я его ненавижу, но вместо этого бросилась вон из комнаты, вынашивая планы мести и повторяя про себя: "как же я тебя ненавижу, ненавижу..."
В коридоре я столкнулась со служанкой. Молодая эльфийка моих лет мельком бросила на меня взгляд и замерла пораженная:
— Дэрадин, что с вами?
— Что ты сказала?! — я посмотрела служанке в лицо, стараясь выместить на ней весь свой гнев. Ее вина была не так уж велика: она обратились ко мне — суаре, своей госпоже, как к равной. Обычно я могла даже не обратить на подобное внимание. Но сегодня... сейчас я была слишком зла на Сериана. А досталось девчонке!
Одна пощечина, другая. Эльфийка склонила голову и тяжело задышала:
— Прощения просим, забылись, Эльвира Дэрадин Эльштас Киа, у вас все в порядке?
— Конечно! — мое лицо стало бесстрастным, совсем как перед разговором с братом. За что я люблю этикет, так это за возможность прийти в себя, пока произнесут твое полное имя (ветвь, имя, род матери и род отца). — Что могло случиться? Ступай. Да, принеси ко мне в комнату графин с водой.
Служанка еще раз поклонилась и поспешила выполнить мой приказ. Я же вышла в сад. Сериан думает, что победил. Посмотрим, так ли он прав. Брат многого обо мне не знает!
Ужин проходил в спокойной обстановке.
— Дэра, передай мне блюдо, — попросил братишка и улыбнулся мне "искренней" улыбкой.
— Возьми сам! — на языке вертелось другое предложение, но вряд ли наша тетушка оценила мой словарный запас, если бы я его озвучила. Впрочем, она и так не была рада моему ответу.
— Как ты можешь?! Я ведь столько сил и времени потратила на твое воспитание! — воскликнула родственница, поднеся салфетку к губам.
Я блеснула глазами, ничего не сказав. Хотя тетушке тоже можно было сказать пару слов...
Мы, эльфы, редко поддерживали родственные связи. Родители, братья и сестры (хотя даже последние далеко не всегда) — это все, кого мы можем назвать членами своей семьи. В то время как к более дальним кровникам обычно обращаемся на "вы". Так было и у меня, пока в холодную осеннюю ночь, когда по крыше звонко стучали капли дождя, а на улицу из-за ужасной слякоти было страшно выходить, в наш замок не постучала Эльвира Джозефина Эльштас Луас или попросту тетушка Джо.
— Мирана, посмотри, до чего ты довела дочь! У нее такие ужасные манеры. Если хотя бы внешность соответствовала канону красоты (но ведь нет!), на это можно было закрыть глаза. Но так... Впрочем, не переживай, милочка, я тобой займусь, — именно так охарактеризовала меня тетушка в мои пятнадцать. Тогда я еще не умела держать лицо, скрывать эмоции и лгать, потому высказала незнакомой до той поры эльфийке, что я сама о ней думаю. Упомянула ее чрезмерно длинные уши, невыразительные черты лица, маленькие вечно прищуренные глазки и белесые брови. Затем упомянула ее привычку не лезть не в свое дело. А закончила словами: "Совершенно понятно, почему вы не вышли замуж".
Это было оскорблением. Матери пришлось расплачиваться за мой промах — она пригласила тетушку пожить у нас (в последствии я узнала, что ради этого Джозефина все и устроила), и так и не простила мне этого.
Джо делала вид, будто ничего не знает, и ежедневно начинала учить меня чему-то крайне "полезному". Я сопротивлялась, как могла. Но порой сил не хватало. Приходилось мириться с происходящим, а затем, после занятий, ходить по своей комнате из стороны в сторону и придумывать, как избавиться от ненавистной учительницы!
— Ты ничего не хочешь мне сказать, Дэра? — голос тетушки прервал мои воспоминания. Впрочем, они не стоили того, чтобы терять на них время! Я в очередной раз совершила ошибку. Сколько их еще было в моей жизни... Не счесть!
Я надула губки и изобразила задумчивость, а затем покачала головой:
— Ничего! — худшего наказания, чем ехать к людям для меня все равно не придумают.
Эльфийка побледнела и бросила на меня злой взгляд:
— Выйди из-за стола. Я не желаю тебя видеть! Пока ты не извинишься, я...
Я медленно встала из-за стола, положила салфетку с колен на стул, а затем язвительно сказала:
— Как прикажете, — по-правде говоря, тетушка не имела права мне приказывать. Джозефина ведь не была одним из моих родителей. К тому же, я уже стала совершеннолетней, так что и они не имели права... Но в данном случае этот уход был мне на руку.
Не желая никого видеть — ни брата, ни тетушку, которая, возможно, захотела бы прийти, исправить свою оплошность, ни служанок — я заперла двери в свою комнату на замок, а сама стала глядеть на звезды. У меня было около четырех часов. А ждать я умела и гораздо больший срок...
Часы пробили час ночи. Я улыбнулась и, расправив юбки, медленно встала. Затем включила свет — комнату озарило мягкое свечение ночника, жаль только, до шкафа оно не доставало — пришлось зажечь еще и свечу.
С верхней полки я достала небольшой полупрозрачный мешочек, насыпала себе на ладонь немного порошка, аккуратно закрыла мешочек, стараясь сделать так, чтобы не одна песчинка не упала на ковер — перемеленные листья этого растения были слишком... даже не дорогими — бесценными!
Возможно, в свое время не очень лестно выразившись о моей внешности, тетушка и не солгала. Слишком много в те времена я бродила по полям, собирала всевозможные растения. А еще раньше — в самом детстве — даже забегала к знахарке Чекаре — ее полного имени, как и точный возраст никто не знал, спрашивала у нее совета, какая травка чем может помочь. Однажды мне даже удалось набрести на fiest meahg — колос правды. Им-то сейчас я и собиралась воспользоваться!
Я тихо выскользнула из комнаты и начала идти долгим коридором. До покоев брата мне нужно было пройти едва ли не весь замок: наши комнаты находились в разных крыльях. Мое в западном (порой у меня появляется охота поглядеть на закат солнца), братишки — в восточном.
Я шла очень осторожно, опасаясь, что мои шаги могут услышать,. Сериан и тетушка Джо, конечно же, спят: запасы сон-травы у меня тоже были (потому-то я предпочла обойтись без ужина). Да и найти ее было гораздо проще, чем колос правды. Вот с ним действительно много мороки...
— Он цветет в одну единственную ночь — в первое полнолуние второго летнего месяца, да и еще в одном единственном месте — возле самого старого дуба в нашем лесу, в том месте, куда будет падать сияние луны.
— А, если луна спрячется за тучи? — помниться спросила я знахарку.
— Тогда тебе придется ждать еще один год...
Но на слуг-то траву я не тратила, значит, они могли засечь меня в любой момент. А мне бы этого не хотелось. Одним из преимуществ fiest meahg было то, что жертва так никогда и не вспоминала, что ее вынуждали говорить о чем-то. А челядь может проговориться!
За очередным поворотом показалась обитая красным бархатом и украшенная зеленными лианами дверь. Она-то мне была и нужна! Утруждать себя стуком я не стала: вряд ли хозяин сможет сейчас проснуться. А ключи я сделала уже давно.
Один поворот ключа в замке, второй... Я глубоко вздохнула и потянула на себя дверь, затем зашла внутрь.
Братец, как я и предполагала, лежал головой на подушке, лицом ко мне. Я заперла дверь и подошла ближе к нему. Мои глаза уже давно привыкли к темноте, так что зажигать свечу я не стала, просто аккуратно насыпала перетертые стебли колоса на его лицо и волосы. Потом произнесла его имя. В стоящей вокруг тишине мой голос казался очень громким:
— Сериан!
Брат сел на кровать. Его глаза раскрылись, но в зрачках не было ни одной разумной мысли — только покой. Моему братцу снились сны, что-то веселое, по-видимому. Впрочем, не важно!
— Ответь-ка мне, к кому ты обратился, чтобы послать меня в Киринею послом?
— Кто ты? — брат все также безразлично смотрел в пространство. В его голосе не было ни капли любопытства. Под действием fiest meahg лучезарные (да и не только они — все земные существа) действительно были не способны к логическому мышлению, к тому же они ничего не видели, только слышали и ощущали.
— Твоя сестра Дэра.
— Я обратился к своему кузену.
"К нашему кузену", — мысленно поправила я его.
— Как-то я оказал ему услугу. Он не мог мне отказать, — тем временем продолжил Сериан, не обращая внимания на мою ремарку.
Какую услугу? — от любопытства чуть не спросила я, но из коридора внезапно послышался шорох, скрип, открываемой двери (это только братец заставляет слуг ежедневно смазывать маслом его дверь, большинство лишены такой привилегии). Пришлось замолкнуть и некоторое время даже не дышать.
А через две минуты (впрочем, может больше — я не засекала) я вновь повернулась к Сериану.
— Что ж, продолжим, можно ли что-то сделать, чтобы Кресби изменил свое решение?
— Нет!
— Хорошо, что можешь сделать лично ты?
— Ничего. Приказ уже подписан правителем.
Я похолодела. Затем отшвырнула руку брата, которую до этого поглаживала и резко поднялась на ноги. Несколько минут молча стояла у его изголовья, с ненавистью глядя в белесые от действия колоса глаза.
— Если ты не закончишь обряд, лучезарный может умереть. Не помогут ни прожитые века, ни оставшееся от мнимой вечности время... — Чекаре порой любила напустить туману, выстраивала непонятные на первый взгляд витиеватые фразы, загадывала шарады.
Эти слова, к примеру, всего лишь означали, что Сериана вновь нужно усыпить. Я накрыла глаза брату рукой, достала из мешочка на поясе щепку сон-травы и веероватым жестом рассыпала ее вокруг брата.
Хотела снова завязать мешочек, но не удержалась от маленькой мести, наклонилась и по-змеиному прошипела брату на ухо. Сериан вздрогнул. Я зашипела еще громче, а затем лизнула языком мочку его уха. Брат дернулся раз-другой и тяжело задышал. В ответ я улыбнулась и тихо прошептала:
— Сладких снов, братишка. Надеюсь, ты будешь долго спать, — я немного помолчала, затем с хитринкой добавила. — Но не обещаю, что сладко.
Даже у эльфов есть слабости. Про свои не скажу. Но Сериан до умопомрачения боится змей.
Утром мои родственники все еще были под влиянием сон-травы. Поэтому я в одиночестве выпила чейси — сок одного дерева из нашего леса. Он придавал бодрости. Да и на вкус был неплох. Сериану, правда, он всегда казался довольно кислым. Но, в отличие от "любимого" братишки, я терпеть не могу приторно сладкие нектары, такие, как каверне или гойди. Это ведь он не может жить без сахара. Я не такая сладкоежка.
Вскоре, впрочем, сок закончился. Я положила в рот маленький сухарик, медленно прожевала его. Хотела смалодушничать — взять еще один. Но вместо этого встала из-за стола.
Хватит! Пора идти к Кресби. То, что братишка думал, будто ничего нельзя изменить, не значит, что это правда.
Я все равно должна попробовать что-то исправить! А вдруг получится!
Добраться до дворца Кресби оказалось на удивление легко. До маленького рынка меня подвез один торговец — человек. Это показалось мне дурным знаком, но путь был не близким. Пришлось рискнуть — сесть к нему в телегу.
Торговец оказался разговорчивым, и уже через несколько минут я знала, какие беды сейчас приходится терпеть честным предпринимателям, какие грабительские налоги установил наш правитель, да и в Киринее не лучше...
— Нет, ну вы только подумайте! Нельзя одними отварами жить, да и нити в цене заметно поднялись. Скоро и покупатели закончатся. Зачем же нам тогда приезжать? Вот и опустеет ваш край!
От его тихого, бубнящего себе под нос голоса меня начало клонить в сон. И я едва не заснула. Едва... Возле рынка торговец растолкал меня, еще минут пять выговаривал, что я не предупредила о своей сонливости. Дескать, он сразу же перестал бы навязывать свои разговоры.
Я лишь вяло кивала, не вступая в спор. Можно было бы сообщить человечишке мое полное имя. Представляю его страх, когда он узнал бы, что накричал на чистокровную суаре, но раскрывать свое инкогнито не хотелось. Потому я выслушала торговца, а затем соскочила с телеги и прошмыгнула между рядами, не прощаясь. Но попутчик уже успел мне изрядно надоесть (неужели все люди такие болтуны?), и видеть, как и слышать, я его больше не желала.
От рынка идти было недалеко. Относительно... Так что еще эдак через час я стояла перед замком Кресби. Старый, но изящный, он был похож на наш собственный дом. Те же, увенчанные лианами колоны, тот же мрамор у их подножья и конечно же, звезды на башнях — отличительный признак родовых гнезд у лучезарных.
А вот парк был совсем не похож на наш. Никакого запустения, диких трав, которые я сама в свое время сажала для зелий. А потом забывала о них, и они прорастали настоящим дикоцветьем... Здесь же создавалось впечатление, будто ежедневно над садом нашего, не знавшего, что такое бедность, родственника трудились десятки слуг. Он был ухоженным. Ни одного лишнего дерева, даже простой травинки.
Хорошо хоть ограда не стояла (ну, не любим мы, эльфы, никаких ограничений свободы). Я зашла в сад, быстро подошла к одному из деревьев. Мне не хотелось привлекать к своей особе ненужное внимание. Да и свое появление я хотела обставить несколько неожиданно.
Насколько я помнила с детских лет, одна из веток старого дуба должна была примыкать к окну.
Я подняла глаза, стараясь не ослепнуть от искрящегося утреннего солнца.
Так и есть! Толстую ветвь, что наверняка удержит мой вес, отделяло от окна совсем небольшое пространство. Я прищурилась и по-кошачьи залезла на дерево, затем дальше — в окно.
Все оказалось даже легче, чем я думала. Ни самому Кресби, ни его челяди не пришло в голову запереть окно. Я с легкостью проникла внутрь.
Моим глазам открылся длинный коридор, тянущийся что в одну, что в другую сторону от меня. Я прищурилась, стараясь вспомнить, где кабинет, в котором, по словам Сериана, наш кузен проводит все свободное время.
Я в доме у Кресби была лишь однажды — в далеком детстве: лет в двадцать-двадцать пять — точно не помню.
"Пойду вправо", — решила я положиться на удачу и сделала шаг, затем еще один. Вскоре и коридор закончился. Передо мной возникло еще одно окно. Я выругалась про себя, поняв, что выбрала не тот путь, и повернула назад.
Наконец за левым поворотом показалась золотая дверь — единственное, что я запомнила, так это то, что двери в кабинет Кресби были позолочены. Внутреннее убранство комнаты сохранилось в памяти более отчетливо: на стене ковер из бледно-голубой чайдены, обшитый золотыми, не менее тонкими нитями. На нем отчетливо просматривалось голубое синее море и маленький парусник возле самого горизонта. Затем стол из красного дерева со множеством полочек и несколько мягких кресел.
Внезапно за углом послышались шаги. Я нырнула за алую портьеру и затаилась. Эльф прошел мимо, но интуиция подсказывала мне, что выходить рано.
Я стояла за темной портьерой и пыталась не закашляться, ибо, кроме ужасного красного цвета, который начал меня раздражать с той самой минуты, как я его увидела (что поделать, ненавижу алый — цвет крови!), портьера была вся в пыли. Чем занимается уборщица, оставалось непонятным. Ей бы у садовника трудолюбию поучиться!
Пыль, то и дело попадала мне в нос. Приходилось дышать ртом, чтобы не чихнуть и не обнаружить своего присутствия.
Правда, тут начинала нападать иная напасть — кашель! Я уже вся извелась. Лучезарные-то, не смотря на свое поразительное для других рас долголетие, до сих пор не научились обходиться без воздуха. Жаль, действительно жаль, но что поделать?!
Внезапно совсем рядом раздался какой-то стук. Я вздрогнула и попыталась спрятаться еще дальше, за выступ в стене.
Удачно!
Как только я это сделала, почувствовала, как край портьеры отодвинули, и кто-то зашел за нее. Первые несколько секунд неожиданного соседства я старалась не дышать без надобности. Потом проснулся мой вечный спутник — любопытство. Я попыталась рассмотреть, с кем меня столкнула судьба.
Но вот неудача. Вокруг не стояла абсолютная тьма, но ничего кроме высокого роста незнакомца (я доходила таинственному эльфу только до плеч) заметить не удалось. Его волосы, вроде, были темного цвета. Но уже в этом я была не уверена.
За портьерой вновь раздались шаги. Я вздрогнула и попыталась вжаться в стену, стать ее частью. Такой маленькой пищинкой...
Шаги затихли. Я вздохнула с удовлетворением: "Меня снова не заметили!", — и тот час пожалела об этом. Эльф, чьи шаги, я слышала за портьерой, возможно, действительно, меня не заметил, но вот мой сосед...
Возле моей шеи возник нож.
— Кто ты? — прошептал тихий, грубый голос.
— Дэра, — от страха я назвала ему свое настоящее имя. — А вы?
— Здесь я задаю вопросы! — резко ответил незнакомец, но все же убрал внушавший мне страх нож. — Что вы здесь делаете?
— Прячусь, — после исчезновения ножа я заметно воспрянула духом и перестала дрожать. Но задавать вопросы все же поостереглась.
— Это-то понятно! — эльф улыбнулся, на мгновение обнажив белоснежные зубы. — От кого?
— От слуг, — я пожала плечами. Теперь-то и мне свои же собственные действия начали казаться глупостью. — Я хотела сделать Кресби сюрприз.
— Вы выбрали неудачное время для этого, — незнакомец беззастенчиво разглядывал меня. "Взгляд у него прямо соколиный" — пронеслось в моих мыслях. — Я-то, окромя его высокого роста, да белоснежных зубов, ничего не видела.
— Мне не везет, — я тряхнула головой, пытаясь избавиться от его взгляда.
— Это определенно. А о чем же вы хотели поговорить?
— Не ваше дело! — резко, теряя терпение, произнесла я (разговор шепотом в темном, до нельзя пыльном месте меня уже достал, как и сам собеседник с его любопытством).
— Не мое, — он резко вытолкнул меня за портьеру. — Но мой вам совет, не попадайтесь ему сегодня на глаза!
— Так я тебя и послушала! — буркнула я себе под нос, убедившись, что незнакомец меня не слышит, а затем поспешила к золоченой двери.
Тайно пробраться к Кресби не удалось. Меня уже заметили. И таиться дальше явно не имело смысла.
Без стука я зашла к родственнику (к счастью, дверь в его кабинет была открыта) и, не глядя на то, что происходит в середине, упала на колени.
— Милостивый государь, я припадаю к вашим ногам, прося о великой милости. Только в ваших силах спасти меня, мою честь, мой род... — в человеческих романчиках, которыми я так зачитывалась в последнее время, таким высокопарным фразам нет числа. Теперь у меня появилась уникальная возможность, на практике проверить, как к ним отнесутся мои соплеменники.
Они пребывали в прострации. Кресби — высокий несколько полноватый эльф с низким широким лбом и хищным носом — и его уже немолодой спутник глядели на меня во все глаза, слуга, стоявший позади от незнакомца, даже перевернул на ковер кубок с каверне. Теперь на пол быстро лилась темно-синяя жидкость.
Впрочем, одно мгновение, и на их лица натянулись маски.
— Кто вы, дочь моя? — протянул незнакомец.
Дочь моя? — я поглядела на незнакомца более пристально, вздрогнула, разглядев отличительные черты рода Повелителя: худобу, черные вьющиеся волосы и маленькое родимое пятно на виске, и вновь упала на колени.
— Император, простите мое недомыслие. Я и представить не могла, что увижу здесь вашу милость.
На сей раз я обошлась без глупых цитат из не менее глупых книжонок. Я и впрямь была шокирована. Никогда бы не смогла подумать, что встречу здесь самого Императора!
— Встаньте, вы говорили, у вас какое-то дело. Впрочем, — император бросил взгляд на Кресби. — Я уверен, вы с ним разберетесь. А мне уже пора.
Крозе поднялся и пошел к двери, за ним по пятам следовал слуга, минуту назад успевший поставить на одну из полок полупустой бокал. Я слегка отодвинулась, даже не пытаясь встать с колен.
Одно дело флиртовать и даже обманывать его родственника Вириаса — все равно в последнее время он, по слухам, был в опале. Совсем иное — проявить неуважение к самому императору.
Дверь захлопнулась. До меня долетел вздох облегчения, сорвавшийся с губ Кресби. Я бросила на него быстрый взгляд, но лицо родственника уже успело стать абсолютно безразличным.
— Кто вы? — наши глаза встретились.
Я поднялась с колен, решив представиться официально.
— Эльвира Дэрадин Эльштас Киа — ваша родственница.
— Дэрадин? — Кресби нахмурился, затем заглянул в один из шкафчиков, достал оттуда бумаги и споро просмотрел их. — Ах, да. Что же вы хотели?
— Не посылайте меня к людям! — для пущего впечатления я снова упала на колени. — Это убьет меня! Одна мысль о том, что я отправлюсь туда, убивает меня. А уж если я, и впрямь, окажусь там... Да, вы даже не представляете...
— Встаньте! — прервал меня Кресби. — Меня подобным не разжалобить. Так что хватит вытирать юбками пол. Вам не к лицу. О вашем назначении меня специально просил ваш брат. Сериан говорил, вы мечтаете об этом, в любой момент сами сбежите с Эльты, чтобы попасть в человеческие земли.
— Ложь! — вскричала я.
— Да уж, вижу, — Кресби покачал головой. — И что это на Сериана нашло?! Он, видите ли, заботится о репутации нашего леса. Что будет, если лучезарные начнут сбегать?
— Я точно не сбегу. Здесь мой дом, мои друзья. Что мне делать в человеческих землях, обитатели которых, даже те, что не обделены силой, мрут, как мухи?!
— Хороший вопрос, — Кресби задумчиво хмыкнул. — Если это назначение вам, и впрямь, так ненавистно, я, пожалуй, бы мог...
"Так просто? — на моем лице уже начала расплываться улыбка. — Ну, надо же, немного усилий, и все получилось!" — пронеслось в мыслях.
Лучше бы все действительно было так просто!
Кресби не договорил. Внезапно в дверь постучали. На пороге появился высокий темноволосый эльф с темными, почти черными глазами.
— Что ты здесь делаешь? — зарычал Кресби на гостя. — Не видишь, я занят!
— Она меня все равно видела, — бросил гость, кивнув мне.
Я, в самом деле, узнала его. По голосу, — незнакомец, что прятался вместе со мной за портьерой.
— Прелестно! — Кресби отшвырнул в сторону бумаги. — У меня просто нет слов. И как это тебе могли доверить серьезное дело?! — родственник умолк, не договорив и бросив на меня злой взгляд.
Я нахмурилась, не понимая, о чем речь, затем взглянула на незнакомца более пристально. Высокий рост, темные волосы и глаза, а также ослепительно белые зубы я уже успела заметить. Теперь меня ждали новые открытия: белая, почти прозрачная кожа, тонкие пальцы, подрагивающие губы и белая повязка на бедре поверх одежды. Впрочем, белой она оставалась недолго. По центру начала быстро растекаться алая кровь. Я сглотнула, понимая, что к совету незнакомца: не идти к Кресби, нужно было все же прислушаться.
Новоприбывший увидел, что я его разглядываю, и подмигнул мне, затем перевел взгляд на повязку, тихо ругнулся себе под нос.
— Остались еще бинты и исцеляющее зелье?
— Здесь тебе не больница! — взорвался Кресби, со злостью поглядывая на красное пятно. — Я все больше жалею, что не выгнал тебя, когда ты впервые переступил порог моего дома. Скольких проблем можно было избежать.
— Ну, вы и раньше не особо радовались этому, — не пошел на попятную незнакомец. — Но не поздно все переиграть. Император еще не успел далеко уехать.
Кресби скрипнул зубами, хотел что-то сказать, но вместо этого вышел из комнаты, видно за названным незнакомцем исцеляющим зельем, забывая про мое, судя по всему, совершенно ненужное, более того, лишнее присутствие. Мы остались с черноглазым эльфом вдвоем и теперь с обоюдным любопытством разглядывали друг друга.
— А ты младше, чем казалась. Наверно и шестидесяти нет.
— Мне шестьдесят семь, — обиженно протянула я. — Но, если я вам кажусь ребенком, вам, вероятно, все пятьсот.
— У меня просто опыта много.
— Не сомневаюсь. Но я бы и вовсе предпочла обойтись без подобного опыта. Ранение... Как это вас угораздило? Впрочем, мне лучше не знать!
— Боишься? — теперь в его глазах плясали смешинки.
— Я планирую дожить хотя бы до вашего возраста — до пятисот лет.
— Не смеши! — фыркнул незнакомец. — Мне и двухсот нет.
— Странно, — попыталась я его поддеть. — А выглядишь плохо. Кожа полупрозрачная, губы синие, трясутся, как в ознобе. Может, ты дурман-травой увлекаешься?
Он скрипнул зубами и пронзил меня взглядом. В кучу пепла я не превратилась.
— Дурман-траву оставим для тебя. Я занят более важным делом!
Я хотела что-то ответить. Но вместо этого снова скосила взгляд на повязку. Она набухла от крови, стала кроваво-алой.
— Тебе чем-то помочь? Хочешь, пойду Кресби потороплю?
— Откуда этот приступ эльфолюбия? — лучезарный удивленно приподнял брови. — Лучше достань с нижней полки сарго. Ты ведь родственница Кресби.
— Оно здесь есть? — не дожидаясь ответа, я подошла к столу и заглянула на нижнюю полку. — Кстати, какая разница, родственница я Кресби, или нет?
— Над столом охранное заклинание. Правда, представителям рода Эльштас оно не помеха.
— А разве ты не сын Кресби? — я как раз достала небольшую бутылочку с крепким напитком, который, кстати говоря, ни разу в жизни не пробовала. — Вроде, внешность подходящая. Высокий, темноволосый. Да и в неприятности он мог влезть. В карты проиграть, а потом отказаться платить. Вот и ранили его.
— Варлеан был моим лучшим другом!
— Надо быть осмотрительным в выборе друзей, — попеняла я ему, отдавая бутылку.
Эльф схватил меня за руку и до боли сжал.
— Он был лучшим эльфом, из тех, что я знал! Честный, благородный, не побоявшийся вступиться за правду! Пусть вся эта борьба и была обречена на провал.
— Пусти! Мне больно! — я со злостью выдернула руку. — Чтобы вступиться за провальное дело, нужно не благородство, а глупость! Никогда не понимала лучезарных, которые идут на смерть. Мы ведь не люди, чтобы рисковать жизнью ради призрачных идеалов. "Я умру с твоим именем на губах, но защищу твою честь", — снова вспомнила я строчку из последнего прочитанного романа, заставившую меня рассмеяться. — Ну, разве не глупость?!
— Нет, — эльф покачал головой, с прищуром глядя на меня. — Это не жизнь без страсти — это существование. Лучше уж короткая, как иска жизнь, чем тысяча лет и вовсе без чувств.
— Ничего другого от любителя сарго я и не ожидала! — я отвернулась, что бы не показать, что его слова на мгновение поколебали мои жизненные принципы. — Оно ведь влияет на жизненные силы не меньше, чем дурман-трава.
— Особенно если учесть, что я хотел лишь промыть рану. А то надоело кровью истекать. Мне еще потом Кресби заявит, что я ему ковер испачкал.
Я снова повернулась к собеседнику лицом, увидела, что он открыл бутылку и отлил немного жидкости на повязку, поморщился от боли.
— Давай, помогу?
— А как же твои жизненные принципы? — заинтересовался он.
— Я не помню, чтобы там было что-то, что запрещало бы помочь раненому.
— Там было желание дожить до пятисот лет. Оказывая помощь раненным незнакомцам, можно попасть впросак.
— Я рискну! — я подошла к нему ближе, взяла бутылку с сарго. — Может, присядешь на кресло? Мне будет удобнее.
Эльф выполнил мою просьбу, еле слышно скрипнув зубами от боли. Я вытянула из-под повязки и расстегнула ему рубашку, затем потянулась накапать сарго на повязку, но вовремя заметила, что узел на ней начал развязываться. Пришлось отложить бутылку в сторону и начать завязывать узел потуже. Не знаю, как так вышло. Наверное, сказалось отсутствие опыта, но вместо того, чтобы связать узел, я его развязала. Вздрогнула и выпустила бинт из рук.
Рана была опасная, мягко сказать. Вряд ли сидящий напротив меня лучезарный долго проживет. Края раны покрылись корой. Кожа задеревенела, а в одном месте проклюнулся листок. Я смотрела на рану, не мигая.
Эльф, видно, что-то заподозрив, приподнял рукой мой подбородок.
— Уже видела такие раны?
Нужно было промолчать, но слова вырвались из моего горла против воли.
— Охранное заклинанье Мишутры. Его может нанести только одна стрела... — я отбросила его руку в сторону и резко поднялась на ноги. Затем со злобой произнесла. — Я тебя ненавижу!
Эльф взвился на ноги и вытащил нож. Теперь я и его смогла рассмотреть более подробно. Небольшой, изящный, с гравировкой на лезвии, что отбрасывала блеск. Увидела б я его раньше, не волновалась бы, что меня случаем убьют.
— Ты из охраны Крозе?
— Определенно, — глубокомысленно кивнула я. — Издеваешься? Я и послом-то быть не хочу, а ты мне предлагаешь в охрану к императору идти!
— Откуда ты знаешь о заклинании Мишутры?
— Это мое дело! — высокомерно возразила я и подняла руку. — Только не нужно мне угрожать этим, — я кивнула на нож. — Кажется, члены вашего ордена поклялись, что на этот нож, я подзабыла, как вы его называете — карающий клинок, что ли, упадет лишь кровь императора. А я ему не родственница.
— Лишь только лучезарный истинной крови, — медленно проговорил раненый.
Я лишь отмахнулась.
— Не теряй время. Я не одна из вас. Делать мне больше нечего, в тайные общества вступать. А потом умирать в цвете лет во славу "правого дела".
— Я это понял, но откуда... — эльф попытался сделать шаг по направлению ко мне, но вместо этого упал на пол. Повязка больше не сдерживала действия заклинания, еще один кусок кожи внезапно задеревенел.
Я бросилась к раненному, проклиная Чекару и свои целительские способности, которые не давали мне спокойно смотреть на муки брата по крови.
— Так, сарго здесь не поможет. Да и вообще, только корень церкули может остановить заклинание Мишутры. Но его-то, понятное дело, под руками нет, — по привычке начала я бормотать. — Если не уничтожить кору, больной умрет.
— Можно замедлить ее рост, — сквозь зубы протянул эльф. — Налей на края коры сарго, только смотри, чтобы кора с твоей кожей не соприкоснулась. а то на тебя заклятие перекинется. Мечта умереть в глубокой старости, в окружении внуков, не сбудется.
— Без тебя знаю! — я начала выливать на задеревенелую кожу сарго. — И, между прочим, о внуках я не мечтала!
Сарго по каплям выливалось на рану. Я затрясла бутылкой, пытаясь ускорить врачевание. Ну, давай же! Кора уже была мокрой насквозь, но ее рост не останавливался. Тогда я капнула сарго на еще не зарубцевавшуюся кожу. Есть! Я все же выиграла несколько минут!
По лбу медленно текла капля пота. Я быстро смахнула ее локтем. Затем закрыла бутылку с сарго.
— Надолго этого не хватит, — я поднесла бутылку к свету и увидела, что в ней осталось меньше половины. — Тебе бы корень церкули.
— Откуда ты знаешь? — с неожиданной для его состояния бодростью, эльф поднялся и приблизился ко мне, к счастью, спрятав кинжал за пояс.
— Тебе вредно ходить. Еще немного и рост Мишутры продолжится, — я сделала шаг в сторону от него, не желая отвечать на вопрос и побаиваясь странного блеска в его иссиня черных глазах.
— Я-то знаю об этом. А вот откуда знаешь ты?
Он сделал еще один шаг ко мне. Я отступила и уткнулась в стену. Эльф загнал меня в угол.
И почему он не умер?!
— Тебе-то какое дело? — попыталась вновь увильнуть я.
— Значит, есть! Ответь! — эльф уперся руками в стену с тем самым ковром, который с детства запал мне в память, по обе стороны от меня, отрезая пути к отступлению. Я чувствовала его дыхание на своем лице и почти ощущала прикосновение сильного тела. Мной овладело бешенство. Горячая волна поднималась из глубины души, загоняя здравый смысл на свое место.
— а то что? Убьешь меня? Не посмотришь, что я спасла тебе жизнь? Как же, знаю, на великом пути все средства хороши. И моя жертва не будет бесплодной!
Он скрипнул зубами, когда я напомнила, что спасла ему жизнь. Как же, быть обязанным хоть кому-то для такого парня смерти подобно (впрочем, мои знания основывались исключительно на человеческих любовных романах и могли не быть абсолютной истиной).
— Я уже почти сожалею, что ты мне помогла, — эльф скривился. — Справился бы сам!
— Уверен? Ну, что ж, у тебя будет возможность это проверить. Без отвара корня приступ повторится примерно через, — я кинула взгляд через его плечо на часы на стене. — Пятнадцать минут. Тогда и твоя мечта осуществится — умереть в расцвете лет, выполняя свое предназначение.
— Я ведь все равно узнаю! — он взял в руку мой подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Могу даже у Кресби спросить.
— А ему-то откуда знать?
— Он, может, и не знает. Даже, скорее всего. Он ведь о Варлеане только недавно узнал. За день до его смерти.
— Варлеан погиб? — опешила я. — Но подожди, ведь только недавно... несколько дней назад... он присутствовал на свадьбе Миолетты. Я-то его не видела. Может, и видела — не знаю точно, как он выглядит, но Миолетта говорила, она с ним танцевала... — я перевела взгляд на покрытую корой кожу эльфа, на снова показавшуюся из открытой раны кровь, осторожно провела по ней указательным пальцем, размазывая горячую жидкость по упругому животу собеседника. — Мишутра... Оно разит мгновенно, не так ли? Картежник решил найти себе великую цель?
— Да что ты знаешь?! Варлеан с нами с самого начала! Он только прикидывался таким весельчаком, а его раскусили! — эльф взял у меня бутылку с сарго и сделал большой глоток. — Не смог он сопротивляться боли. У меня оказалось побольше выдержки, силы. Да и первая-то стрела в него попала. Моя жизнь взамен его. Это ведь я прокололся, а он кинулся меня защищать.
— Значит, пора ценить свою жизнь. Раз друг за тебя жизнь отдал, ты, считай, за двоих живешь.
— Сам разберусь! — процедил эльф сквозь зубы. — Лучше расскажи, откуда ты столько знаешь. А не то мы с Кресби откровенно поговорим.
— Говори! — я оттолкнула эльфа от себя и села в кресло. — Я уже сказала, что Кресби ничего не знает.
— Я в этом не сомневаюсь, — по губам лучезарного прошла змеиная улыбка, которую я порой замечала у брата. — Но ты ведь ему не сын, как Варлеан, которого он обожал, даже не дочь, которой у Кресби просто нет, по крайней мере, от благоверной, а бастардов кто считает? Он предпочтет рассказать обо всем императору. Они ведь с ним друзья. Ты сама видела.
— О тебе ведь не рассказал, даже где прятаться показал, пока император здесь был. А ведь ты ему даже не родственник, — возразила я.
— Ну, ты же сама сказала, я теперь за двоих живу. Вот и Кресби так решил. А сына он любил. Так что рассказывай. Первый мой совет ты проигнорировала, последуй хотя бы второму.
Я прищурилась, признавая его правоту.
— Ладно, слушай, раз такой любопытный. Было мне лет десять, может двенадцать. Ребенок еще. Тогда-то еще я свою жизнь не ценила. Глупой была...
— А ты кто, малая? Чекаре-то где? — в небольшую хижину знахарки ввалился эльф с рассеченной бровью.
Я быстро захлопнула толстую книгу и отбросила ее в сторону. Мало ли, узнает наставница, что я ее брала, достанется мне! Запрещала ведь она книги да зелья ее в руки брать. Опасностью да карой своей грозила. Но любопытство сильнее. Никак от него не избавлюсь!
— Она по травы отлучилась. Обещалась к концу дня быть.
— Не успеет, — на лбу у лучезарного выступил пот. Он закашлялся и завалился набок. — До ночи мне не дожить.
Я подскочила.
— Что с вами? Может, все не так страшно. Не преувеличивайте. Знаете, к Чекаре часто приходят, говорят, что Духи уже за плечом стоят. А на деле, — я махнула рукой. — Все не так страшно!
По его губам пробежала улыбка.
— А ты веселая. Нечего мне здесь подыхать. Чего доброго тебя с собой заберу. Пойду я... — он попытался встать, но еще больше завалился на бок.
— Куда же вы?! — я подскочила к нему и начала затаскивать его в дом. — Что со мной-то может случиться? Я и заболеть-то за пару часов не успею. А потом Чекаре явится. А вот вы, и в самом деле, плохи, — я коснулась лба эльфа, как порой делала Чекаре. — Да вы весь горите. Быстрее, давайте, я вас уложу!
— Умрешь ведь ни за что! Придут за мной и... — незнакомец говорил что-то еще, но я его не слушала. Думала, бредит он. Я клала ему на лоб мокрую повязку, пела песни, что меня Чекаре учила, гладила его по руке и зачем-то все время касалась губами разгоряченного лба, да повторяла:
— Не умирай. Подожди чуток. Сейчас Чекаре явится. Ну, давай же, еще немного...
Вечерняя заря еще не взошла на небе, когда на пороге послышались тихие шаги знахарки. Я открыла глаза и подняла голову. Это ж надо, заснуть возле раненого! Эльф за прошедшие часы побледнел, кожа стала прозрачной, губы посинели.
— Чекаре! Чекаре! — заголосила я. — Скорее сюда!
— Да, иду я, иду. Не молодая же, чтобы, аки горный козлик, скакать! — прокряхтела целительница. — Чего случилось-то?
Знахарка зашла в хижину, потрепала меня по золотистым косам и посмотрела на растянувшегося и подрагивавшего в ознобе эльфа. Вздрогнула. Пальцы ее внезапно стали сухими, причиняющими боль. Она отдернула руку и быстро расстегнула лучезарному рубаху. Побледнела. Я попыталась рассмотреть, чего она там увидела. Сама-то я постеснялась снять одежду с эльфа. Но старуха оттолкнула меня в сторону.
— Поди, горячей воды принеси! Да побыстрее! — сухим голосом крикнула она мне. — С самого начала нужно было меня звать!
Я принесла Чекаре бадейку с водой. Хорошо, у нее очаг развести ничего не стоит. Целительница взяла воду и, не глядя на меня, спросила.
— Что ты ему давала?
— Да ничего. Не знала ведь, что с ним. Только повязку на лоб клала.
— Значит, повезло ему. В рубашке родился. С Мишутрой полдня прожить многого стоит.
— С чем? — переспросила я, услышав незнакомое слово.
— Не важно! — отрезала Чекаре. — Мала ты еще, чтобы рассказывать. Пойди, мне еще черных зерен из коробки принеси. Знаю, знаю, что ты тайком в нее лазила. Думаешь, меня так легко одурачить?
Я что-то тихо пискнула, испуганная сталью в ее голосе, и полезла за зернами. Нашла я их не сразу. На глаза все время попадались зерна другого цвета. Вот это виалиска — белые, круглые шарики, колючие с одной стороны. А вот и берки — продолговатые, величиной с мой мизинец, зерна. Но они тоже светлые. Где же достать хоть что-то черного цвета?
Внезапно я обратила внимание на продолговатый корень. Он единственный был черного цвета. Я задумалась, повертев его в руке. Корень начал извиваться будто живой. Я вскрикнула и подбежала к Чекаре.
— Тут что-то... Вот! — я показала ей на палку, что умудрилась завязать кольцом мои запястья.
— Удачно! — знахарка резко дернула опутавшую меня, словно змея, палку. — Зерна эти уже в корень проросли. Вот что значит, дивное растение! Церкуля и без земли живет!
Чекаре бросила корень в кипяток, достала из кармана еще какие-то травы и кинула туда же щепку мальвы — всего несколько лепестков. Они загорелись и мгновенно почернели. По комнате и дальше — во двор, пошел сладковатый запах.
— Дверь-то запри! — крикнула Чекаре. — Его-то ищут, наверно. Чай целитель с лучниками будет, враз поймет, откуда эдакая сладость пошла.
— И что? — я не спешила идти запирать двери. Одним глазком пыталась рассмотреть, как быстро меняет цвет зелье, а вторым поглядывая на рану лучезарного. Она выглядела ужасно. Частично раздертая до крови, частично покрытая корой с листьями. Ужас какой!
Я тихо вскрикнула от страха.
— Я же сказала дверку-то запереть, — снова прикрикнула Чекаре и оттолкнула меня ко входной двери. — Давай же! а то как бы чего не было. Одного дурака, — она нежно провела морщинистой рукой по лицу эльфа. — Порешат, а потом и тебе ни за что ни про что доставнется. Не посмотрят, что еще ничего не понимаешь.
— Я понимаю! — я шмыгнула носом и топнула ножкой, затем закрыла дверь на защелку и снова подошла к раненому...
— Оттого я и знаю о заклинании Мишутры, — закончила рассказ я. — Только, в отличие от Чекаре, не буду лечить эльфа, чтобы самой потом ответить! Твоя жизнь вместо моей? Не дождешься!
Ничего ответить эльф не успел. В комнату заглянул Кресби.
— Жив, значит, еще, — медленно протянул он. — Жаль... Но ничего, я придумал, что с тобой делать.
— Я пойду? — я подскочила на ноги. — Вы поняли, что Сериан просто пошутил и должность посла не по мне. Не справлюсь я. Давайте, я просто уйду?
— Согласен, — на мгновение Кресби прищурился. — Так будет лучше всего. Не обессудь, тебя провожать никто не пойдет. Сынишка-то мой, — он кинул взгляд на эльфа. — Прихворал. В карты не удачно сыграл. Вот и решили с ним с оружием в руках разобраться. Сейчас лекарь приедет.
— Она знает, кто я! — отрезал эльф.
— Знает... — медленно протянул Кресби, скрипя зубами. — Я думаю, она никому не скажет. Не так ли?
— А еще она знает, как меня вылечить, — заявил эльф, прежде чем я успела кивнуть, соглашаясь с Кресби. — Не каждый ведь лекарь будет с Мишутрой бороться.
— И как же? — заинтересовался родственник.
— Корень церкуты. Только у меня его с собой нет, — бросая колючие взгляды на бывшего собеседника, ответила я.
— А где есть?
— Можно в лесу поискать. Он не зависимо от циклов луны растет. Только все равно ночью за ним нужно идти.
— До ночи не так долго, — пожал плечами Кресби, не понимая, в чем проблема.
— Он до ночи не доживет. Мишутра с появлением луны на небе особые силы обретает. Не жилец он.
— Совсем никак?
Я покачала головой. Затем встретилась взглядом с раненым эльфом. Его черные глаза пронзили меня насквозь. Я ругнулась, понимая, что не могу оставить его умирать.
— У меня дома есть запасы этого корня. Должно хватить! Если успею, конечно! До этого надо бы рану промывать сарго, или еще чем. Я думаю ваш... "сын" сам знает, что нужно делать.
— Знаю!
— Вот и чудно, — я повернулась, чтобы уйти. — К вечеру вернусь. И вскипятите до моего прихода воды побольше.
Дорога домой заняла немного времени. Кресби распорядился, чтобы меня туда отвезли на карете.
— а то еще дорогу забудете, — со странным блеском в глазах объяснил он мне свой поступок.
Я была не против. Только одно сожаление в сердце — что вообще согласилась помогать. Кто мне этот эльф? Первый встречный. Я даже Кресби помогать была не обязана, особенно с заклятием Мишутры. Оно и понятно, кто захочет помогать врагу императора? Только такая идиотка, как я!
В нашем замке мне посчастливилось не встретить ни Сериана, ни Джозефину. Слуги и те куда-то исчезли. Да и с корнем проблем не возникло. Пять минут, и я вытягивала его со своих закромов. Хорошо все-таки, что я собирала эти травы. Хотя тетушка одно время пыталась отвадить меня от этого, бесполезного, на ее взгляд, занятия.
Черный корень, как в далеком детстве, обхватил запястья. Я сжала зубы и закрыла глаза, чтобы не разрыдаться. Не к добру вспоминать былое.
Бледное лицо лучезарного, которого я не могла бросить, хотя остаться с ним и означало бы смерть, белесые от заклятий глаза Чекаре и огонь...
В нем одна боль. Счастье ждет лишь в будущем. И оно у меня будет! Счастье, радость...
Что бы ни говорил тот эльф о страсти!
Обратно меня тоже везли на карете. Но к кабинету Кресби я поднялась в одиночестве. Подошла к двери, но зайти не успела. Изнутри доносились знакомые голоса. И я прильнула к дереву.
— Ну, и где эта девчонка?! Сбежала, не иначе! Зачем ты ей все рассказал?
— Не все.
— Для виселицы хватит! И для твоей, и для моей!
— Не говорите ерунды! — голос сорвался на крик. — Кому она расскажет?
— Кому угодно! Особенно сейчас! Тебя и без того все ищут. За ее слова вцепятся, и мы оба попадем в неприятности. Зачем я вообще полез тебе помогать?! Ты сначала сына моего во все это втянул, а теперь и меня!
— Я могу уйти.
— Куда? — голос Кресби был полон скептицизма. — На ближайшее кладбище? Дэра ведь сказала, до ночи не дотянешь. Хотя, что она может знать?!
— Я в нее верю.
"Спасибо за доверие", — я скривилась, затем, поняв, что разговор закончен, постучала и зашла внутрь.
— Приветствую...
— Что ты делаешь? — нас разместили в небольшой комнатке рядом с чердаком, принесли мне котел с водой. Раненый дошел сам.
— Слушай, — я перевела взгляд с котла, в котором варился корень. Мне нужно было дождаться бледно-розового цвета, а затем обработать рану. — Я же не мешаю тебе заговоры против императора составлять и под стрелы попадать. Вот и ты не мешай мне зелье варить!
— Я не против, что бы ты мне мешала под стрелы попадать. Всегда мечтал о таком красивом щите.
— А я мечтала о спокойной жизни. Но ты решил рассказать мне, кто ты.
— И кто же я? — он насмешливо улыбнулся. — Ты ведь даже имени моего не знаешь.
— Ты заговорщик! Мне этого хватает! — я помешала деревянной ложкой зелье. Оно уже приняло багровый цвет. До светло-розового осталось совсем немного времени. — Кстати, как тебя зовут?
— Тебе полное имя? — он снова усмехнулся.
— Обойдусь! Меньше знаешь, крепче спишь. Но нужно ведь к тебе как-то обращаться.
— Мелл. Но неужели ты думаешь, что Кресби тебя просто так отпустит?
— Если бы ты не начал болтать...
— Он бы все равно тебя прикончил, — прервал мои сожаления Мелл. — Свою жизнь он ценит превыше твоей.
— А ты, значит, решил в доносчики податься? — скривилась я, пытаясь убедить себя, что его слова ложь.
— Ты спасаешь мне жизнь. Кем я буду, если отплачу тебе за это смертью?
— Эльфом, бессмертным — кем же еще. Тем, кто ценит свое "правое дело" больше моей жизни. Это только такие идиотки, как я, лечить таких больных берутся. Будьте вы прокляты, целительские способности! — я снова посмотрела на меняющее цвет зелье, пытаясь успокоиться. — Никогда я не смогу остаться в стороне, а потом не поплатится за это. И главное, жертва эта никому не нужна!
— Мне нужна! — Мелл коснулся моей руки кончиками своих пальцев.
— Ложись, — не обратив внимания на его слова и жест, предложила я. — Зелье уже готово. Сейчас наложу повязку.
Я смочила бинт в теплом отваре и осторожно начала накладывать повязку на голое тело. Случайно промахнулась и коснулась ладонью низа его живота. Попыталась незаметно убрать руку, но он перехватил ее.
— Тебе это нравится?
Я блеснула глазами.
— Вот еще! Я же сказала, что жалею, что вообще здесь оказалась. Отпусти руку, не то, чего доброго, отвар пролью, а тебе его еще пить! Сейчас я еще несколько трав туда брошу, он снова начнет менять цвет.
— Я тебе доверяю. Уверен, у тебя все получится!
"Если он пытался вселить в меня уверенность, то прогадал!"
— Зря! — я осторожно высвободила руку и закрепила повязку. Затем бросила травы в котел. "Как ведьма какая", — успело пронестись в мыслях.
Зелье снова начало кипеть. А на меня навалилась усталость. Ведь ничего не дается за просто так. За каждую спасенную жизнь целители платят частичкой своей. Теперь-то я понимала, может, Чекаре и не была такой уж старухой. Потому-то она и не признавалась, сколько ей на самом деле. Кто захочет, чтобы все знали, что в триста-четыреста она выглядит на все тысячелетие?! А все проклятый дар. Так по капле и уходит жизнь. Я и хотела отказаться от него, но душу не изменишь, как и судьбу!
Внезапно дверь распахнулась. На пороге появился слуга в короткой золотистой тунике.
— Гасите свечи! У господина гости. Не дай Духи, огоньком заинтересуются!
Я дунула, гася свет. Мы с Мелом оказались в темноте. Демон!
Я склонилась над котлом, пытаясь рассмотреть его цвет. Но он так и остался тайной.
— У тебя, вроде, зрение лучше, — обратилась я к Мелу. — Может, посмотришь на цвет зелья? Оно должно быть золотистым.
— Да я и тебя толком не вижу, — Мелл поднял руку, коснувшись моего плеча, затем начал опускать пальцы ниже.
— Прекрати! — я с дрожью отбросила его руку в сторону. — Поняла уже, что ты не зрячий! Придется положиться на удачу.
— А ты странная.
— Странная, что не бросаюсь тебе на шею, что не вою от страха, что считаю все твои идеалы несусветной глупостью?
— Что спасаешь мне жизнь.
— Согласна. Глупость это. Но Чекаре всегда говорила: "влечение это к травам, знания, что она мне передала, умения...есть не у каждого", а, значит, я не могу остаться в стороне. Как бы этого ни хотела. Слишком много во мне от нее. Не могу я просто так все забыть!
— Мне кажется, зелье уже готово, — он коснулся моих волос.
— Думаешь? — я недоверчиво подняла на него глаза. — Впрочем, твоя жизнь. Тебе и умирать, если что.
Я поднесла к его губам ложку, почувствовала, как он выпил зелье, и поднялась, отошла в сторону. Я надеялась, что Мелл не ошибся. Нет ничего страшнее для целителя, чем дать умереть тому, кто вверил тебе свою жизнь. Мелл не произносил ни звука. Я вздохнула и опустилась на колени.
— Пресвятые Духи леса, призраки умерших и нерожденных, живые и мертвые — все, кто слышит меня... — я произносила стандартную молитву Жизни, просила милости, защиты у всех созданий. Слишком велика была возможность, что Мелл погиб, что я не справилась, как тогда...
Казалось бы, прошло много лет, а я не забыла, не простила себе. И никогда не прощу. С глаз капали слезы, орошая каменный пол. Тратить золотые, чтобы купить у одного из торговцев даже самый простенький ковер в эту комнатушку, Кресби не стал. Впрочем, мне-то что?! Рыдала я не потому.
Я снова проиграла смерти!
Лишь тот узнает все блаженство жизни,
Кто сам у края пропасти стоял,
Кто, как слепой, опасности не видел,
Споткнулся, и чуть все не потерял,
Лишь тот поймет, запомнит и оценит,
Кто за какой-то день вдруг постарел
Лишь тот узнает, что такое воля,
Кто выл по-волчьи в четырех стенах
Кто, задыхаясь от душевной боли,
Узнал и понял, что такое страх
Кто километры взад-вперед отмерил,
Кто есть не мог, не мог ночами спать
Лишь тот поймет, запомнит и оценит
Что значит в этой жизни слово "мать"*.
* Песня Михаила Круга "Свобода"
Чекаре возилась с очередным зельем, а я сидела у постели раненого, пела, вкладывая, в это, в сущности, бесполезное занятие всю душу. Знахарка обернулась и внимательно посмотрела на меня, когда я допела куплет.
— Неужто, ты еще и провидец, девочка?
— Что? — я подняла на нее все еще затуманенные от песни глаза.
Знахарка только покачала головой и вернулась к прерванному занятию.
— Тяжело тебе в жизни будет. Не трать душу свою понапрасну.
— Не понимаю.
— Потом поймешь, да только поздно будет. Как я, лишь только старухой стала, так поняла, — Чекаре с сожалением махнула рукой. — Пой дальше, красивая ведь песня.
Тусклой свечкой застыло окно, тишина,
И играет с ночным фонарем вольный ветер,
А нам грешным свобода, как воздух, нужна,
Ведь она, как и мать, всех дороже!
— Про свободу он знает побольше тебя, — снова прервала меня Чекаре, убирая седую прядь с лица. — Глупый, мы и так свободны. Большая свобода только смерть. Да он едва ли ее сегодня не встретил.
— А почему он глупый? — спросила я, положив эльфу на лоб мокрое полотенце.
— Да вот на стрелу напоролся. Какой же это ум?
— Так, может, случайно. Не повезло ему. Вот и подстрелили его.
— Как же, не повезло! — с невиданной до толе злостью рассмеялась Чекаре. — Такими стрелами случайно не подстреливают. Императорские лучники по птицам забавы да пропитания ради не стреляют.
— А как же тогда? — широко от удивления открыла рот я.
— Вырастешь, расскажу, — Чекаре подошла ближе и потрепала меня по щеке. Затем взглянула на тело эльфа. — Ну, теперь уж как Духи распорядятся. Может, выживет, а может... — она вздохнула. — Иди, отдохни, дочка. Ты ведь вымоталась страх как.
— Все в порядке! — я увернулась от ее ласки. — Мне не сложно еще посидеть, песню допеть...
Свобода сниться молодым и старым,
Не хочется в неволе умирать,
А ветер вдаль уносит караваны,
И птицы могут в небе погибать,
Весною распускаются деревья,
Растает потихоньку поздний снег...
Внезапно что-то ударило в хижину. Солома на стрехе, да засуженные на зиму травы мгновенно вспыхнули. Я вскочила.
— Пожар! Давайте воды...
— Стой! — Чекаре властно подняла руку. — Не поможет. Они по его следу мага пустили. Не загасить нам пожар этот. Нужно выбираться отсюда. Иди-ка сюда, да доходягу этого подними. Тут ход есть. Пройти успеем!
Я подхватила эльфа за плечи. Он еле слышно застонал. И попыталась поднять. Тяжел! Вздохнула и еще раз попыталась поставить его на ноги. Затем обняла его за пояс и попыталась сделать шаг.
— Давай сюда! — Чекаре прошла в угол и откинула с пола крышку. — Быстрее только. Времени нет! Император-то свою жизнь ценит. Тем, кто на него покушается, да тем, кто помогает им, — старуха кинула острый взгляд на эльфа. — В подарок достается смерть. Сложно ее обмануть. Так что быстрее давай, может, есть еще шанс!
Огонь уже перекинулся на деревянные стены, пол. Запылал вовсю. У меня по всему телу стекал пот, но я кое-как доковыляла до знахарки. Попробовала пролезть в ход. Сначала спустила эльфа, а потом и сама следом полезла. За уже пылающую деревяшку зацепилась юбка. Ткань вспыхнула, заставляя меня орать от боли и быстро сбивать с ног пламя.
— Больно! — я оглянулась на Чекару. — Давайте руку!
Она потянулась ко мне. Одно прикосновение... И тотчас на одежде Чекаре заплясали языки пламени, а еще мгновением позже они перекинулись на кожу и волосы.
— Нет! — я закричала и попыталась вернуться за знахаркой.
Но она, видно, из последних сил прошептала:
— Бегите! — и захлопнула крышку хода.
Я колотила руками по деревяшке, стараясь поднять ее, не желая поверить в то, что знахарка погибла. Она не могла! Нет! А потом эльф застонал, и я, проклиная все на свете, потащила его вглубь хода. Я была обязана спасти хоть его!
Спасла, как же! Погиб он в тот же день. Сердце остановилось. Я кричала, помню, звала его, трусила во все стороны, а он лежал без движения. Не помню, копала ли я могилу, или так и оставила — зверью на корм, не помню, как шла домой, не помню, как на следующее утро смотрела на пепелище, что осталось от дома знахарки, как пыталась найти ее тело. Даже лицо этого эльфа изгладилось из памяти. А был ли он вообще, может, сама его выдумала?
Помню только, как обещала, никогда-никогда никого не терять. Да только зазря! Тело сотрясли рыдания.
Внезапно теплые мужские руки обхватили поникшие плечи, его губы коснулись моей шеи.
— Ну, и чего ты переживаешь? Я ведь тебе никто. Даже если бы умер. Не твоя ведь в этом вина.
— Я целитель. Больно встречать смерть, за кем бы она ни явилась.
— А кажешься такой черствой, — он снова меня поцеловал. Я ответила, чувствуя, что печаль, воспоминания, тупая боль уходят. Смерть отступала под натиском страсти, что владела мной, что владела им. И только тьма вокруг так и осталась безучастной, безмолвной свидетельницей этого горячего безумия...
— Прекрати! — я, все еще дрожа, отвернулась от него. — Так проще жить. Говорить, что чужая жизнь ничто, и только моя и имеет значение.
— Но ведь это ложь.
— Что есть ложь, что есть истина? Моя наставница погибла, когда спасала эльфа от гибели. Я до сих пор помню горящую хижину, кровь на ее губах и поникшие плечи. Она осталась там. Мы сбежали. Я, да тот, спасенный от Мишутры, лучезарный.
— И что? Это был ее выбор?
— Вот я и не хочу такого выбора для себя. Заплатить за чью-то жизнь своей. Никогда! — я высвободилась из его объятий и поднялась на ноги. — Забудь, о том, что здесь произошло. Я не хочу быть слабой. Никогда! Ты жив. Надеюсь, теперь меня оставят в покое!
В покое меня не оставили. В ту же ночь Кресби подписал указ. Я так и осталась послом. Мелл стал моим напарником. Мне... нам все же пришлось ехать к людям...
— Я тебя ненавижу! — твердила я, глядя на дождь за окном кареты. — Ты ведь знал, что я не хочу ехать к людям!
— У тебя был выбор: поехать, или погибнуть. Кресби не оставил бы тебя с полученными знаниями в Эльте.
— Думаешь, не знаю? — я зло сверкнула глазами. — Просто Сериан выиграл, я проиграла!
— Ты осталась жива. Разве это не победа?
— Нет! Кто знает, что случится в Киринее, — я положила голову ему на плечо. — Мы оба уже завтра можем умереть!
— Но сегодня мы ведь живы. Поверь, каждый день важен, — он осторожно поцеловал меня в макушку.
— Я же сказала тебе забыть о том, что произошло тогда!
— У меня вообще короткая память.
Мелл лгал. Он помнил все, что происходило с ним за его сто восемьдесят лет жизни. Помнил, как когда-то уже попал в подобную передрягу, помнил, как пришел к матери за помощью, помнил маленькую вертлявую девчонку, которую застал в ее хижине. Помнил ее песню...
Лишь тот узнает все блаженство жизни,
Кто сам у края пропасти стоял,
Кто, как слепой, опасности не видел,
Споткнулся, и чуть все не потерял,
Лишь тот поймет, запомнит и оценит,
Кто за какой-то день вдруг постарел.
Лишь тот узнает, что такое воля,
Кто выл по-волчьи в четырех стенах
Кто, задыхаясь от душевной боли,
Узнал и понял, что такое страх
Кто километры взад-вперед отмерил,
Кто есть не мог, не мог ночами спать
Лишь тот поймет, запомнит и оценит
Что значит в этой жизни слово "мать".
Тусклой свечкой застыло окно, тишина,
И играет с ночным фонарем вольный ветер,
А нам грешным свобода, как воздух, нужна,
Ведь она пацаны, как и мать всех дороже!
Свобода сниться молодым и старым,
Не хочется в неволе умирать,
А ветер вдаль уносит караваны,
И птицы могут в небе погибать,
Весною распускаются деревья,
Растает потихоньку поздний снег,
Ты дай нам Бог надежды и терпенья,
Ведь без свободы гибнет человек*.
* Полный текст песни Михаила Круга "Свобода"
— Я уже все забыл...
Суаре — аристократка.
Эльта — название страны эльфов.
Каверне — напиток из сладкого винограда.
Киринея — соседняя страна, в которой живут люди.
Гойди — напиток из разнообразных трав, щедро сдобренный сахаром.
Целебные отвары и нитки — основа торговли лучезарных.
Чайдена — тонкая нить, сделанная из лепестков цветков беруньи — ползучего растения.
Сарго — крепкая водка.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
