1. ''Близнецы''

— Да. Хотела... — вобрав в себя воздух и настроившись на неприятный разговор, начала: — Я ухожу, и вряд ли мы когда-нибудь увидимся, но перед этим хочу сообщить вам все мерзостные новости, о которых вы вскоре и сами догадаетесь. Но лучше от меня, чтобы вы могли высказать мне в лицо всю злость. Тихо уйти... я не могу так.

Мой голос затихает. Я запуталась.

— Ты уходишь?! Куда?! А мама?! А мы?! — Паша.

— Какая злость?! Какая ненависть?! — Мара.

— Не травите душу, — огрызнулась я. — Выбор у меня не большой: либо исчезнуть, либо опять же исчезнуть, но на этот раз за тюремной решеткой. До конца жизни.

— Т-тюрьма? — выдавил Паша.

— За убийство особо извращенным способом пятнадцати или более человек... Наказание, думаю, будет такое. Ведь смертную казнь, кажется, у нас отменили.

В памяти Мары стали всплывать воспоминания, до этого забитые в дальний угол сознания шоком потери.

Девушка позеленела.

— Только не на пол! — крикнула я — сидеть в вони, меня не прельщает. И так хреново, а тут еще чьи-то завтраки валяются. — До туалета сходи, пожалуйста.

— Я... Я нормально... — Мара глубоко вздохнула. — Я понимаю... я вспомнила... Тебе срочно нужно уходить! А если за тобой уже выехали?!

Паша непонимающе переводит с меня на свою девушку взгляд.

— Пара минут особой роли не сыграет, а вот нам поговорить нужно. Необходимо! — с нажимом сказала я, чтобы вернулись к первоначальному плану разговора.

— Что?.. Ты что-то хоче... Паша! — пораженно догадалась Мара. Она не знает что с ним, но всем сердцем чувствует, что ничего хорошего.

— Да... — пауза, потом все-таки выдавила: — Я не воскрешала его.

Зевс вначале рассмеялся: "какое воскрешение?", потом в памяти всплыл образ летящей биты... и темнота.

Он умолк.

— Что... что ты со мной сделала? — голос парня тих, с ужасом он ожидает вердикта.

— Я подняла тебя, Паш... — пауза, но потом все-таки выдавила из себя: — Ты по-прежнему мертв.

Парень вначале непонимающе на меня смотрит, потом рассмеялся. От души рассмеялся.

— Ну ты завернула, Лилит! Я — труп!

С этими словами он положил руку на сердце, захотев отвесить куртуазный поклон...

... И замер.

Сердце не билось.

Лицо парня замерло словно маска. Только уголок рта дергается.

Вмиг потяжелевшей рукой он пощупал пульс на руке...

Ноль.

Хотя нет... Удар. Второй. Сердце бьется редко. Очень редко. Нехотя. Словно из-под палки.

... Из-под заклинания.

Голос Паши ровный, но под конец сошел на хрип:

— Выйдите. Я хочу остаться один.

Трясущейся рукой Мара рванула дверцу холодильника, глаза мгновенно нашли искомое — бутылку водки. Позвякивая горлышком о край кружки, девушка нацедила себе до краев. Залпом выпила.

Словно воду.

— Мара...

— Заткнись! — голос подруги на краю истерики. — Выйди! Я хочу остаться одна!

Одиночество.

Все равно я ничем не могу помочь ей или Паше — попросту не знаю, что сказать.

Я даже слегка вздрогнула, когда мне на плечи упали мамины руки.

— Лиль! Что случилось, что ты сделала?!!

Подняв мутный от душевной боли взгляд, я натыкаюсь вначале на мать, а чуть позже на знакомого уже омоновца. А он что тут делает?

Кажется, вопрос я озвучила вслух.

— Это Александр, — пояснила мама. — Я о нем говорила... Так, вернемся к теме! Что ты натворила на этот раз?!!

Я пожала плечами. А зачем скрывать? Мое сознание сейчас затягивает темный омут безразличия. Моя мать от меня отвернется? — значит так мне и надо.

— Лиль, перестать!

Заткнись, брат... Я должна испить эту чащу до дна. Чащу последствий за свои поступки. Любое действие не остается безнаказанным. Я спасла других, но за это теперь нужно платить.

— Убила.

Руки на плечах сжались, боль острыми кинжалами впилась вглубь тела, но не смогла развеять пленку безразличия разума.

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?!!

— Я убила... — голос еле слышен.

Резкий удар по щеке, голова мотнулась. Но в моих глазах вся та же усталость...

— ЛИЛЬ!!! ТЫ... Я ТЕБЯ...

Голос матери звенит на повышенных тонах, она вновь занесла руку для удара, но на этот раз ее перехватили. Перехватил. Омоновец. Александр... кажется.

— Все не так, как ты думаешь, Анжел! Она защищалась и защищала других!

— ТЫ ОТКУДА ЗНАЕШЬ?!!

— Это произошло на моих глазах. На вокзале вспыхнула драка между двумя уличными бандами, нас послали разобраться. И именно в этот момент там оказалась твоя дочь и ее друзья. Их попросту убили бы, если не Лиля! Да — она убийца! Но убивала, чтобы спасти других! Это вообще были не люди! Звери в человеческой оболочке!

Мой голос слышится откуда-то со стороны:

— Даже не-мертвые и те лучше. Они хотя бы убивают, чтобы продлить свое существование, а это просто мрази. Самые страшные убийцы, это не нежить и не нечисть — это люди. Остальные просто следуют своим инстинктам. Хотят выжить...

Мама взвыла от моего монолога:

— Какая нежить, какая нечисть?! У тебя крыша поехала?! — Кажется, мать немного успокоилась. По-крайней мере перестала так сильно орать.

Александр присел рядом. Взял мои ладони в свои. Пристально смотрит в глаза.

— Тебе нужно уходить! Спрятаться! Мои знакомые перевезут тебя в другой город, я попытаюсь найти тебе чужие документы! Тебе нужно спасаться!

Мама вздрогнула. Расширившимися глазами смотрит на омоновца. Потом сильно подрагивающим голосом спросила:

— Как уезжать... Куда?!

Александр непреклонен:

— Подальше отсюда. Скоро ее объявят в розыск, если поймают — тюрьма. До конца жизни.

— ПОЧЕМУ?!! — глаза мамы блестят, голос срывается.

— Она слишком многих убила. На самооборону это не спишут, даже несмотря на ситуацию...

— Почему?.. — мой голос тих, но я уже начинаю выбираться из омута безынициативности и безразличия.

— Почему помогаю? — уточнил мужчина.

Я кивнула.

— У тебя не было выхода, кроме как действовать именно так. Жестоко. Очень жестоко, но необходимо... — пауза: — И ты воскресила одного из моих парней.

Истеричный смех со стороны матери. Сегодняшний день стал для нее самым сильным потрясением за всю жизнь. И вся эта жизнь вмиг рухнула.

— Она что святая?! — мама уже плачет, слезы текут по лицу.

— Не знаю, кто она такая, но на моих глазах Лиля срастила мертвому четыре ножевых ранений, перерезанное горло и вернула того к жизни!

Мама упала на пол, сжала голову руками, уткнув лицо в колени. Плачет.

Я присела рядом. Дрожащей рукой провела по волосам и прижалась к ней.

Мамочка... любимая... прости, что твоя дочь такая дура.

Мягкие, шелковистые волосы падают на милое для меня лицо, поблескивающие от слез глаза смотрят... смотрят с любовью.

Я.. я прощена? — так хочется в это верить.

— Моя дочка святая... или колдунья? — губы мамы впервые за нашу встречу посетила улыбка. Мягкая, любящая... На душе стало тепло, все горести отодвинулись на задний план.

— Нет, мам. Просто у тебя есть еще один ребенок. Мой братик-некромант.

Мама пристально смотрит на меня.

— Что это значит?! — голос требователен, отдает сталью. Ну вот, еще чуть-чуть и все опять начнется по второму кругу.

Объяснить:

— Просто то, что когда я родилась, в моей голове поселилось два разума. Мой... и еще одного индивидуума.

— Некроманта? — смех Александра и как контраст полный боли голос Паши:

— А что, есть сомнения? Если есть — посмотрите на его творение. Меня!

Зевс. Стоит в дверях комнаты.

— ОБЪЯСНИСЬ!

Ну вот опять... Опять это тон.

— Мам... понимаешь... — я мнусь: как объяснить ситуацию?! — Понимаешь...

На помощь мне пришел сам Паша:

— Там на перроне меня убили. Вот и все. А ваша дочь меня вернула к... к существованию. Увы — только как труп.

Александр уже не смеется, после сегодняшнего дня он готов поверить в любые сказки.

— Ты хочешь сказать... — мама.

— Да... — злобная усмешка. — Я мертв. Я труп. Труп, который ходит.

Мама осторожно взяла Пашу за руку. Лицо ее мгновенно напряглось.

Пульса нет. Но внешне...

Простой человек. Живой.

— Нужно уходить отсюда! Скорее, Лиль, вниз! — Александр вклинивается, поторапливая нас. — Там ждет машина, она отвезет тебя на квартиру моего знакомого. Побудешь несколько дней там. А потом... потом — придумаем! А пока отбросим все эти странности в сторону. Хорошо?

Я устало улыбнулась — кажется, кажется все относительно плохое позади.

— Нет. Я не поеду туда...

Мама вскинулась.

— ТЫ ЧТО В ТЮРЬМУ ЗАХОТЕЛА?!! А НУ ЖИВЕЙ ДВИГАЙСЯ!!!

— Я не поеду туда... — слова упали в тишину. — Я уйду в другое место. Я обещала брату отвести его на место его рождения.

— В роддом? — устало хохотнул Зевс.

— Нет, — я покачала головой. — В другой мир.

Маму опять начала разбирать истерика.

— Другой мир? — истерика переросла в крики: — Бред! Бред!! БРЕД!!! Я не верю во все происходящее!

Что мне сказать? Как доказать свою правоту?

— Другой мир, значит... — глаза мамы нехорошо блестят. — Я сейчас своего новоявленного сынка придушу. ТЫ ХОЧЕШЬ МЕНЯ ПОКИНУТЬ?!! ПОКИНУТЬ НАВСЕГДА?!!

Как объяснить, как убедить?

— Мам... подумай сама... Что мне теперь делать? Всю оставшуюся жизнь скрываться? А если ваша затея провалиться? В тюрьму? Конечно, я могу поубивать своих сокамерниц, оживить их... — Пашу передернуло от отвращения. — Потом натравить на охрану... Мертвым пули не страшны... — скривилась. — Но я не хочу свободы такой ценой. Вечно бежать и вечно оглядываться.

Молчание. Тягостное.

— Куда тебе? — голос тускл, надломлен. За сегодняшний день, за несколько прошедших минут мама постарела на десяток лет.

Я подошла, обняла ее за талию, уткнулась носом в грудь...

— Я постараюсь вернуться. И о тебе никогда не забуду! Я тебя люблю!

Пригладив ладонью мои волосы, мама поцеловала меня в макушку. Усмехнулась.

— Знаешь, Лиль, за сегодня я от тебя услышала больше теплых слов, чем за последние несколько лет... Ты же у нас стала совсем взрослой... Детские сюсюканья не для тебя. Тебе же уже семнадцать.

Александр посмотрев на меня, твердо спросил:

— Ты точно не хочешь положиться на мой план?

— Извините — нет. Я привыкла держать свою судьбу в собственных руках. А вот Паше вы помогите... Спрячьте пока. Кто-нибудь из нашей братии, да проболтается на допросе о его поднятии. Я не знаю — будут ли за ним охотиться. И если будут, то кто... даже не хочу этого знать! Пусть он попросту исчезнет! А потом в каком-нибудь городе появиться новый житель, очень на него похожий.

Зевс с болью слушает мой монолог. Больно ломать устоявшийся мир, убегать куда-то в неизвестность.

Исчезнуть и оставить все привычное позади.

— Лиль...

— Да, Паш?

— А ты хоть спросила меня, — голос друга уставший, — хочу ли я теперь жить... вернее — существовать. Существовать вот такой тварью. Дохлой.

Я подавлено умолкла. Меня резко поставили на место.

Именно. Хочет ли Зевс такого? Ведь не у всех столь пластичная психика как у меня и очнутся однажды уже мертвым... Это жуткое потрясение. Жуткое и противоестественное. Чувствовать из-за дня в день, что ты просто труп. Мертвец, оживленный темной магией... Разум скатится в безумие очень быстро. Лучше сразу обратно — за грань.

Спросить:

— Ты хочешь, чтобы я тебя отпустила?

Он меня понял. Зевс всегда был понятливым парнем.

— Если ты покинешь нас — да. Я не хочу быть таким! Вдруг стану меняться, превращусь в жаждущего чужой крови монстра? Мертвого!!! — уже кричит парень.

— Но что я могу сделать, Паш? Ты же сам все слышал...

— Да. Слышал. Поэтому я ухожу с тобой... — пауза, но после парень все же тихо договаривает фразу: — Или убей меня. Снова. На этот раз — сама.

"Таль?"

Брат молчит...

"Таль?"

— Да, Лиль... Я все слышал. Через переход он может пройти. Паша теперь не-мертвый. А такие как вещи - нежить провести через переход не проблема... Но вот Мара... Понимаешь, если она захочет идти с нами, то я не в силах ничего сделать! Ей путь за нами заказан...

Бездна!!!

— Лиль... Еще одно...

"Да, брат?" — тихо спрашиваю.

— Скажи матери, что я прошу у нее прощения, что забираю тебя. Я действительно не хотел вас разлучать... Ведь она мне тоже как мать.

От слов Таля замолкли все. Поэтому тихий шорох со стороны кухни прозвучал в тишине еще более отчетливо и зловеще.

Мара. Осунувшееся лицо, всколоченные волосы и лихорадочно-горящий взгляд.

— Я остаюсь тут? — это прозвучало не как вопрос.

Утверждение.

— Паш. Не уходи...

Зевс отвел взгляд, смотрит в пол, но все же выдавил:

— Маргарит, пойми — я могу стать опасен. Для тебя, для друзей, да вообще — для людей. В нашем мире магов нет, которые бы, если что, смогли остановить мои инстинкты мертвого. Я задал прямой вопрос этому Талю и получил четкий ответ — да, шанс на подобный исход без присмотра некроманта очень высок... — крик души, внутренная боль рвется наружу: — Мар!!! Я не хочу однажды проснуться на окровавленной кровати в окружении кусков твоей плоти! Я ЭТОГО НЕ ХОЧУ!!!

Крик замолкает. Девушка мягко проговорила:

— Ты меня любишь...

— Да! Я никогда не говорил, но — да, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! — чуть тише: — И не хочу твоей смерти...

— Это я и хотела услышать. Поэтому я иду с вами.

— Но... — начал Зевс, — но это могут сделать только мы с Лилей...

— Она маг, а ты мертв... — улыбка Паше, полная тепла. — В любви и горести, в жизни и смерти... Люблю.

Кухонный нож вошел точно в сердце.

— НЕТ!!!

Отстраненно думаю: такими темпами и криками скоро сюда соседи со всего дома сбегутся.

— Маргарит... зачем...

Паша на коленях около мертвого тела своей девушки, обняв ее раскачивается из стороны в сторону. Поднял взгляд.

Ненависть. Боль.

— Ты... — голос его шипит. — Ты... Ты во всем виновата! Это ты ее убила!

Каждое слово, словно гвоздь в крышку гроба. Моего гроба. Вдруг (хотя, почему это — вдруг?) захотелось взять нож из рук умершей подруги и аккуратно провести поперек собственного горла.

Лучше бы я сегодня там на перроне умерла.

Было бы намного легче.

Бросок Паши настолько стремителен, что его, практически, не видно человеческим взором. От удара в скулу я отлетела на два шага, вначале ногами, потом спиной ударилась о низкий журнальный столик, ваза со звонким треском упала, разлетевшись на куски.

Зевс не остановился на этом. Он бьет и бьет... Слепая ярость застилает ему взор, он ничего не видит — главное раздавить источник его боли.

Меня.

Мама старается оттащить Пашу, парень не глядя отмахивается, продолжает избивать меня. На губах соленый привкус крови. На этот раз — моей крови.

Я это заслужила...

Это мое искупление...

Убейте меня...

Я не хочу жить...

Александр заломил руки парню, мама яростно хлещет не-мертвого по щекам.

Павел плачет.