Кристальная.

— Что?— в недоумение произнесли мои губы.

-Просто, вы.... -Девушка потупила взгляд.— Вы так смотрите, очень... эм...— не находя слов прошептала она — Очень... пристально.

— Ты напоминаешь мне одного человека — быстро проговорил я.

Немного подумав над моим ответом, она отложила столовые приборы.

— Спасибо за завтрак, было вкусно...— губы растянулись в благодарной улыбке.

Кивнув ей, я уставился на эти чуть припухлые, сводящие с ума, алые губки. Взглядом я провел по ним, касаясь уголков рта и обводя по контору, нежно, ели касаясь... лишь для того чтобы почувствовать их сладость и нежность...

Из легких вырвался резкий вдох... Мой? Или ее?

Подняв глаза меня, встретили затуманенные глаза девушки. Было видно что она ели как сдерживается от того чтобы не наброситься на меня. Мои глаза были опасны, одним лишь взглядом я мог заставить человека убить, ненавидеть или любить, возжелать. Я мог заставить хотеть меня, до ума лишения, заставить, так что это будет одним его смыслом, до ломки в суставах, захотеть, возжелать так сильно как никогда в своей жизни не желал. Или наоборот бояться меня, страшится меня, моего гнева, обходить меня стороной, и это будет самым большим страхом для жертвы, одними глазами я мог внушить любовь или ненависть.

Одним лишь взглядом я вижу, как из легких девушки вырывается слабый стон, и она тут же заливается краской. Я улыбаюсь, она такая нежная, такая восприимчивая, я лишь провел взглядом по губам, а она уже желает продолжения ласки...

Девушка заерзала на стуле, сжала маленькие кулачки. Я чувствовал, как она напряглась, как напряглись ее черты лица, скулы, как брови сошлись на переносице. Как тетива на луке, готовое сорваться в любую секунду.

Резко подняв свои бездонные глаза, пропитанные возмущением, она пронзила меня стрелой гнева. От такого возмущение, я заулыбался еще шире, что-то в этой девушке меня привлекало.

— Вы хотели разъяснить мне мои обязанности.— Холодно напоминает мне она.— Ваш Сосуд весь во внимание. Я задыхаюсь от хохота. Мне хочется смеяться! За столько то лет! Но я сдерживаю себя, смотря на нее сейчас, и видя как она дрожит от ярости, я понимаю что она не вызывает у меня ничего кроме умиления и симпатии. Никакой злости, мне хочется улыбаться.

— Да, конечно. — я улыбаюсь — В твои обязанности входит угождать мне.

Глава 4.

'Она уснула, а он в черноте открыл глаза, и комната его была пуста как никогда, и никогда еще женщина не была дальше. Он слушал ее дыхание...

Он знал что волосы ничего не чувствуют, он поцеловал ее волосы.'

Леонард Коэн.

Напыщенный и самовлюбленный! Болван! И как еще я могла подумать, что он может мне чем-нибудь помочь! Этот его прожигающий взгляд! Я снова вздрогнула, еще бы немного и во мне можно было увидеть огромную дыру с размером арбуза!

И то, как он проводил по мне взглядом, по моим губам, как ласкал их. Нежно чуть касаясь, обводя по контуру и нежно заглядывая в уголки губ.... Это просто сводило с ума! Я даже опомнится, не смогла, в одну секунду мое тело перестало меня слушать. Руки задрожали, а внизу живота появилась свинцовая тяжесть, губы чуть приоткрылись, отвечая на заветную ласку, хотелось прикоснуться к нему. Потрогать шелковые волосы, дотронуться до уголков губ, таких плотных, сладких, зовущих. Хотелось утопать в его ласках, забыться, забыть хотя бы на секунду о том, что со мной приключилось...

Тело хотело вырваться из этого проклятого стула, на котором я продолжала смирно сидеть, и упасть в объятия вампира, целовать его, утопать в нем, отдаваться только ему...

Он делал это со мной! Ласкал взглядом! Приказывал хотеть его... Мерзавец!!! И как я могла подумать, что он хороший! Да мне и на пушечный выстрел к нему подходить нельзя! И этот лукавый взгляд, смешинки в глазах, которые он ели удерживал в себе! Посмеивался надо мной, над моей наивностью! Ненавижу! Как он мог посмеяться надо мной.... Ведь это так подло, низко...

И когда я осмелилась попросить помощи, рассказала, что приключилось со мной и моими подругами, я рассказала, что Нору насильно удерживают, что ей надо незамедлительно помочь! На что он просто посмеялся! Посмеялся!?

И выдал то, что она давно в безопасности! Что она предназначалась его кузену! И то, что он, кузен, и мухи не обидит!

А я все убеждала, что ей надо помочь, что ей грозит опасность! Кретинка!

А он чтобы хоть как то меня упокоить, принялся просто хохотать надо мной!

Тогда, в тот момент, когда я стояла посередине гостиной, и надо мной потешался этот мерзавец, во мне бушевала огромная ярость, схватив первый попавшийся предмет на декоративном столике, вскоре я поняла что это была статуэтка, я швырнула ее в своего обидчика. И попала прямо в лоб смеявшемуся. Ну конечно я тогда и не думала о последствиях, я была в ярости, чтобы уделять этому внимание. Смех тут же прекратился.

На меня смотрели не менее холодные, чем мои, глаза вампира. С вызовом я прошипела о том, что ненавижу его, и в мои мысли, быстренько пришло осознание того, что я сделала ошибку. Сначала было недоумение, удивление, потом черты лица поменялись на жесткие, холодные и повелительные...Чертов гад! Я в серьез испугалась, испугалась его реакции, тут же в голове стали проплывать картинки о том, как он от меня наказывает, а потом даже убивает. Ноги затряслись, руки взмокли, от его взгляда хотелось скрыться или хотя бы провалиться сквозь землю! Ноги перестали быть ватными и понесли меня к дубовой двери, я отчаянно заставляла себя дышать. Добежав до заветной двери, я услышала его повелительный голос.

— Сегодня ночью, мне нужна будет кровь...— я встретилась с холодным взглядом своего ненавистника, послав свой страх куда подальше, я уже было хотела ответить, но меня перебили. — Сегодня,— жестко повторил он, давая мне понять, что разговор закончен. Бросив на обидчика презирающий взгляд, я бросилась вон из гостиной, теперь она не казалась мне такой красивой и шикарной.

И вот я здесь в своей комнате, клетке, вся пурпурно красная от злости и негодования! Он просто пользовался своим положение! Ведь я долбаный сосуд! Который не имеет права отказывать своему повелителю. Как же я ненавижу все это! Я призираю свою беспомощность. Не имевшая в своей жизни, ни семью, не знающей ни о том, что такое любовь родных родителей, потерявшая своих самых близких друзей, не имеющая даже право на собственное мнение и слово! Даже глоток свежего декабрьского воздуха, напоминает мне о моей, неволе. Подойдя ближе к зеркалу, в своей комнате, я оглядела свое отражение. На меня смотрели обреченные серые глаза, потухшие, безжизненные... Кап, кап, кап... Я не чувствовала своих слез, даже во рту не было вкуса соленых капель. Я не знаю, сколько я так простояла, в беспамятстве, отрешенно, как будто это и не я вовсе. Стояв, я смотрела на свое отражение в зеркале, и задавала себе всего два вопроса. Кто я? И зачем я? Человек, не может без воздуха, а воздух — это свобода. Зачем же тогда жить, если у тебе перекрыли кислород, забрав свободу!

Первое что я сделал, когда она выбежала из гостиной, подошел и поднял с пола золотую статуэтку, в форме балерины. Голова у балерины полностью отвалилась, удар был не сильный, если бы не звякнул отвалившийся кусок головы на полу, я бы и не понял, что в меня что-то швырнули! Но от осознания того, что она, эта маленькая мерзавка, с такими очаровательными губами, посмела швырнуть в меня предметом, я приходил в ярость.

Сидя, в гостиной, и вертя в руке то, что осталось от статуэтки, я думал о том, что было бы вовсе не плохо, так же свернуть шею, маленькой бунтарке!

Как она только посмела кинуть в своего господина, этой штуковиной!

Я тот, кто дарит ей жизнь! Тот, кому она полностью принадлежит. Тот, кто может с легкостью отобрать ее жизнь. Да кто она такая!? Черт побери! Сжав в руке остатки статуэтки, я раскрошил его в песок...

Сидя здесь, и не предприняв не каких действий, чтобы присмирить девчонку, тем самым я подарил ей жизнь!!! А мог бы и отобрать! Легко! А какова ОНА!? Убежала, да еще и презрительным взглядом обдала с головы до пят. Да она должна была благодарить меня, в ногах ползать, за то, что не свернул ей шею!

Чуть успокоившись, я приказал слугам убрать со стола. Выйдя из столовой, я направился к себе в кабинет, надо было разобрать кое какие бумаги, подписать договора, и сделать еще кучу всего. Уйдя полностью в работу, я пообещал, что когда наступит ночь, я проучу ее.

Сидящей и плачущей, именно в таком положение меня обнаружила Донна, входя в мою спальню. Подлетев ко мне со скоростью света, и взглянув на меня, она с ужасом вздохнула. Да и сама я, когда смотрела на отражение, уже не узнавала ту девушку, которая жила в Клоническом приюте для Кристальных. Уже не было той беспечно улыбающейся и смеющейся девушки. Не было той, которая могла часами болтать с подругами, мечтать и грезить о своей жизни. Передо мной сидела кукла, которая в одночасье потеряла родной дом, родных подруг и саму себя. Без всяких усилий приподняв мое тело, меня уложили на белоснежную кровать, аккуратно приложив вокруг моей головы мягкие подушки, и накрыв теплым одеялом. Только сейчас, укрытая одеялом, я поняла, как меня пробирает дрожь, я замерзла. Видно очень долго я плакала сидя на полу...

— Что с тобой?— бросив на меня беспокойный взгляд, спросила девушка. Господи я так благодарна ей за заботу обо мне. Слезы полились новым ручьем.— Ну, ну. Перестань — обняв меня и притянув к себе, прошептал ласковый голос Донны.

— Он издевался надо мной!— пискнула я. Донна напряглась, резко, как пружина.

— Как издевался?!— она сглотнула, не веря мне — Господин Ренальд, ударил...

— Нет, нет.— в спешке промолвила я твердо — Он смеялся надо мной! Когда я попросила о помощи! Он просто расхохотался! — гневно сощурилась я, готовая придушить своего обидчика. Резко выругавшись, Дона быстро расслабилась.

— Тебе нужно отдохнуть,— спокойно сказала девушка.— Поспи, а я что-нибудь придумаю...

Когда она вышла из комнаты, я была уверенна, что ближе и роднее чем Донны, у меня тут никого не будет. За этот короткий день я искренне полюбила девушку. Я была благодарна, за заботу и понимание. Она напоминала мне Тамару, хотя та и была человеком. Такая же заботливая и улыбчивая, уткнувшись в подушку, я уснула беспокойным сном.

Я спала. Долгим и легким сном. Как не странно, но мне не снились кошмары, наоборот я спала очень спокойно, и даже чувствовала, местами, какое-то умиротворение.

По щеке пробежал легкий ветерок, прошелся вдоль верхней губы и остановился, на чуть приоткрытой нижней. Ощущая этот свежий ветерок, на волосах, в лестницах, на губах, на шее, я чувствовала расслабление. Так нежно, ласково, приятно, было даже ощущения небольшого покалывания на коже, это вызывала мурашки и нежную дрожь по всему телу. Вот кто-то берет мое тело, нежно, я практически не чувствую рук, ласкают волосы, обнимают меня, и мне хочется укрыться в этих объятьях, укрыться от всего, судьбы и от невыносимой тоски которое засело прямо в сердце. Вот нежные руки укладывают меня на свои колени, ласково, бережно, обнимая и целуя в висок. Мне приятно, меня кто-то касается холодной рукой, мимолетная дрожь, вот руки берут мою ладонь, целуют каждый пальчик, нежно, облизывая каждый кончик.... Я хочу взлететь, чувства окрыляют....

Вот сейчас ласкают мои губы, трепетно, я чувствую дыхание, оно обжигает мне кожу, они приближаются и касаются меня, пылко, жарко, как будто от этого зависит вся жизнь. Во сне я улыбаюсь, губы очень мягкие, я отвечаю на поцелуй, мне хочется ответить ведь он так просит...

Резко открыв глаза, я начинаю осознавать происходящее. На меня смотрит пара горящих синих глаз, томных, говорящих о том, что им мало поцелуя.

Нагнувшись над моим лицом, дыхание снова обжигает, обдавая кожу тысячами мурашек. Как хищник над добычей, не давая надежды на спасение, на помилование.

Мне страшно, его глаза пугают, хищные, готовые напасть в любую минуту.

Резко, оттолкнув его в грудь, я вскакиваю на ноги. Понимаю, что вампир просто позволил мне сделать это. Оттолкнуть его.

-Что ты творишь!?!— кричу я. Секундное недоумение, и жесткий ответ. Холодный, властный...

— Я лишь беру СВОЕ!— я вздрагиваю, как от пощечины.

— Я не ТВОЯ!— истошно слышу свой крик — И никогда ей не стану!

Подлетев ко мне, вампир, касается пульсирующей вены на моей шее.

— Откуда столько уверенности?— холодный, надменный голос.

Я замерзла, или я дрожу от страха? Ноги ватные, ладони мокрые, все-таки я боюсь его, он давит на меня, нависает, как холодная глыба готовая раздавить в любую секунду. Я разжимаю свои пересохшие губы, облизываю их, и выдаю:

— Моя душа никогда не будет принадлежать вампиру!— Слишком тихо, но твердо, я выговариваю каждое слово в отдельности, что бы весь смысл моих слов был понят им. Я стою, минута, две, я чувствую его взгляд на себе, как тогда в столовой, долгий, пристальный, обжигающей... Его аура, холодная и подавляющая, мне хочется упасть на колени, ноги ели как держат, но я, продолжая стоять, выдерживаю жесткий взгляд, не сломавшись... хотя готовая к этому.

И как то отрешенно, как будто из далека, слышу твердый и надменный голос.

— Мне не нужна твоя душа.— Жестко произносит он. — Только тело.— Секунду я стою, не поняв смысл его слов, медленно осознавая то, что он сказал мне, становиться дурно.

Проведя, рукой по скуле, вампир запускает пальцы в мои волосы, нагибает мою голову чуть в бок, открывая шею. Приближается губами, целует пульсирующую жилку, проводит языком вдоль раковины маленького уха, возвращаясь к шее. И кусает. Мне больно лишь мгновение, а потом я чувствую... чувствую... удовольствие. Оно разливается во мне, нежно, мягко, трепеща в каждой клеточке моего тела. С губ слетает мягкий, едва слышный стон, и я начинаю задыхаться в водовороте ощущений. Солнце, небо, твоя долгожданная свобода, любовь и умиротворение, счастье... все не важно, сейчас, важно лишь чувствовать этот блаженный укус. Как будто тысячи осколков прожигают твою грудь, и это не больно, тебе хорошо, ты чувствуешь экстаз. Ты забываешь все свои проблемы, неудачи, все невзгоды, и ты счастлив. Сейчас, чувствуя эти губы и, отдавая свою кристальную кровь, ты счастлив, ты готов отдать все, все, что у тебя есть, даже последние, свою жизнь. Лишь бы чувствовать это блаженство, которое растекается по всему телу, ты возносишься на небеса, тебе хочется парить, хочется летать, улыбаться, и жить.... Вот, плата за жизнь. Ты не можешь больше жить без этих ощущений, тебе они нужны как глоток воды, как глоток чистого воздуха. Тебе нужен он, только твой хозяин, и никто другой. Ты умрешь за него, убьешь за него. Первый укус, для Кристальных, своего рода потеря девственности, сейчас, когда тебя пометили укусом, ты навсегда, до самой смерти принадлежишь своему хозяину. Ты его, а он твой.

Оторвавшись от меня, и моей шеи, Ренальд отпустил меня из своих цепких рук, и отошел на шаг назад. Тело было ватным, как будто тебе вкололи наркотик, голова не хотела работать, мысли путались. Рухнув на мягкий ковер, возле его ног, я дрожала. Нет, мне не было холодно, я дрожала лишь от остаточных чувств. Подняв глаза на Вампира, я увидела его победную улыбку, надменную, говорящую мне о том, что я не я, что я больше не принадлежу себе, что мы слились воедино, и так будет навечно, пока я не умру. Закрыв свои глаза, я чувствовала, как блаженство отступает, оставляя за собой лишь разорванную душу. Оголенную и беззащитную. Хотелось умереть от стыда. 'Хочу умереть' слышала я свои горькие мысли.