Эликсир

— Пора заняться важными делами. Я помог тебе, а сегодня, Лидия, мне особенно нужна твоя помощь. — Он присел на надгробном камне и вытянул ноги. — У меня есть друзья в твоём селении, вернее далёкие потомки моих старых друзей, перед которыми я в неотплатном долгу. Ты поможешь мне их найти и вернуть долги. Хотя бы частично. А потом полетим в замок, и я подарю тебе красивое платье.

— Хы, хы, хы, хы! — смех Лидии прозвучал весьма противно, но одобрительно.

- Засим, мои старые дражайшие друзья: деревенский немытый орден по борьбе с "нечистой" силой, святые рыцари с верой в сердцах, соломой в сапогах и одором навоза. — Краон опустил веки, вспоминая, — поименно: Ян Смолор, Славко Коминец, Густав Белавода, Ян Будыс и Фёдор Рыгель. Эти — в первую очередь. Если ещё кто-то подвернётся, я буду только рад.

Заметив, что девушка не слушала его внимательно, Краон, уже забыв о деланной вежливости, рявкнул:

— Лидия, соберись с мыслями! Остались ли почтенные фамилии Смолор, Коминец, Белавода, Будыс и — Краон поморщился — Рыгель? Или хотя бы похожие имена?

— Есть, барин, — взгляд Лидии снова стал осмысленным — Есть Беллаводы, живут в хати рядом. Есть Коминцы — целый хуторок свий, три хаты за леском — стадо коров держат. Смолоров нема, може продалы их, може повымерла семья, пока вас не було. И Будысов нема, зато есть Будысиков четыре семьи, вси родичи. А наша с татом фамилия Регель. Лидка Регель и Стасик Регель — мой тато.

- Регель, конечно, не Рыгель. Даже красиво. — Краон вспомнил яростного, огромного белобрысого Фёдора Рыгеля, потрясающего факелом, и всмотрелся в черты Лидии.

— Но родство несомненно!

* * *

В доме Регелей уже не светилось, когда неслышно отворилась входная дверь.

- Тато! Вы вдома? — тихий уставший голос девушки, благодаря новоприобретённым вампирическим свойствам мгновенно распространился по всему дому, проникая непосредственно в мысли отца.

— Лидко! Де ты була, голубонько? — в тоне Регеля-старшего была слышна тревога и наигранная ласковость. Он вышел из спальни и осторожно начал приближаться к сеням. Руки его были спрятаны за спиной, и не были пусты.

— Тату! Ходить до кухни, сядемо посидим, я все розкажу...

Теперь голос Лидии звучал грустно и устало, но совершенно нормально. Стасик Регель остановился и засомневался. Всё-таки единственная кровиночка, донечка... Может и неправда всё, брехун старый Беллавода. Мало ли что случилось, умом тронулась девка из-за своего Валерияна, яйца ему надо было вовремя оторвать, кобелю рыжему. Тронулась умом, убила и убежала в лес. А теперь поправилась, покаялась, да и вернулась...

Его внезапно осенило — Беллавода-соседушка, ах, какой же ты хитрый! Стасик Регель с глузду съедет и дочку свою единственную наследницу, сумасшедшую убивицу сам зарежет. Зарежет — и под суд барский пойдёт, а то и без суда... А ты, соседушка, хату и хозяйство — всё к рукам приберёшь! Заживёшь как сам барин де Крэтц...

Стасик решительно отложил длинный нож, который прятал за спиной, но бутылочку со святой водой оставил, и даже специально вытащил пробку. Видимо, рассказы старого Беллаводы о вампирах успели заронить зерно сомнения.

— Де вы, тату? Ходить!

— Иду, Лидочка! Донечка, як же добре, шо ты вернулась! — Регель вошёл на кухню. — Чого ж ты даже свечки не запалишь?

Лидия сидела за столом в круге лунного света. Глаза её сверкали на бледном лице ярче, чем луна на отполированном до блеска жестяном чайнике, оставленном Стасиком на столе. Она открыла рот, из которого выползли длинные острые клыки и чёрный язык.

— Нагодуйте ж мене, таточку!

Регель поднял руку со святой водой и одновременно собрался закричать, когда барон Краон испытанным приёмом сзади зажал ему рот. Через минуту Стасик был уже крепко связан и сидел на стуле с кляпом во рту. Краон наклонился над ним.

— Каким же оружием на этот раз намерены потомки пяти вонючих рыцарей одержать победу над Краоном-живодёром? — торжественно вопросил себя он. — Самая серьёзная угроза, встреченная в сиим почтённом доме, — это старый нож, для козьего сыра пригодный, который ты отложил в сенях.

Краон поднял с пола оброненную бутылочку со святой водой. Почти половина воды осталась в сосуде. Вампир театрально вылил себе на голову эти остатки, встряхнул длинными чёрными волосами, которые мокро заблестели в свете луны, и засмеялся.

— Тебе тоже не помешало бы помыться, о славный потомок доблестного Фёдора Рыгеля! Но нет, в следующий раз тебе не доведётся помыться самому! Ты даже, выражаясь вернее, не узришь своего собственного омовения! Потому что ты будешь ...МЁРТВ! — последние слова Краон громко прошептал жертве на ухо.

Лицо славного потомка выражало крайнюю степень ужаса. Выпученные глаза уставились куда-то над головой Краона. Проследив за направлением взгляда Стасика, вампир обнаружил деревянное распятие, висевшее над дверью. По всей видимости понимая, что близится его конец, бедолага молился.

Краон снял распятие, переломал его на колене и бросил обломки в разные стороны. После этого он схватил Регеля за бороду, резко задрал ему голову и вгрызся в шею.

Лидия, которая всё время, пока Краон насыщался, оторопело стояла в сторонке, несмотря на голод, отказалась от участия в трапезе. Старый вампир взглянул на неё с презрением и жалостью.

- Сентименты... Голод очень скоро сильнее станет, чем твои сентименты. Но не неволю тебя, дура. Теперь мы, Лидия, после того, как побывали в гостях у тебя, летим проведать моё собственное родовое гнездо.

Уходили быстро. Лидия задержалась, закрывая тихонько дверь. Она оглянулась на труп отца с торчащей кверху бородой и зияющей раной на горле.

— Тато... — вздохнула девушка. Она только теперь начинала понимать, что на самом деле происходит.

— Лидия! — голос Краона звучал как приказ, которому невозможно было не повиноваться, — надо спешить и быть осторожными: ночь ясная, и не так уж много её осталось.

* * *

По дороге Лидия подкрепилась кровью рыжей пушистой кошки, пойманной в кустах возле дома. Ощущение шерсти во рту было отвратительным, но важней было утолить голод и следовать за хозяином. Краон, наблюдая эту сцену, поморщился и сплюнул, но промолчал, вспомнив собственные опыты с кроликами и землеройками.

В замок удалось пробраться незамеченными. Впрочем, вампир был заинтересован в проникновении в его восточную часть, в которую и так почти никто не заходил, а уж особенно по ночам.

Вампиры переместились в большой зал, служивший в свое время лабораторией. Судя по тому, что большинство мусора было растительного происхождения, люди были редкими гостями в этих покоях. Посередине стоял прямоугольный каменный стол, на восток выходили два узких длинных оконных проёма, а в глубине комнаты находилась алхимическая печь.

Впервые за все время от пробуждения, Краона что-то тронуло за душу — так подействовал на него вид развалин родного дома. Краон сел на стол и позволил себе на мгновение погрузиться в воспоминания. Здесь был впервые получен Эликсир, здесь же погиб его друг чернокнижник Азнур. Из этого окна Краона осветили лучи солнца, знаменующие приход незнакомого прежде могущества. В течение сорока лет, когда барон Краон де Крэтц, будучи уже вампиром, продолжал править своими владениями, то, что он не появлялся на людях, объясняли загадочным недугом. Немногие были допущены лицезреть Краона, в том числе таинственный Азнур, чернокнижник, прибывший из далеких восточных стран. Азнур все эти годы был правой рукой, устами и глазами барона во время его "болезни". Когда же Азнур погиб, а Краон "исцелился", колдун был обвинен в том, что с помощью диявольских снадобий и заклинаний довел барона до немощи. Тело его было сожжено, а пепел развеян по ветру. С этого дня началась более чем столетняя эпоха Краона-живодера.

До изобретения Эликсира, пока барон прятался, никто не связывал с его персоной исчезновения людей в окрестных деревнях. Все представляли его себе беспомощным болезненным стариком, не покидающим ложа, — и глубоко ошибались. После смерти Азнура де Крэтц просто озверел. Он уже не скрывал своих вампирических и садистических наклонностей, а традиционные методы борьбы с нечистью казались в его случае бесполезными.

Измученный народ, не найдя к кому обратиться за помощью, созвал вече, на котором добровольцами был создан Орден по борьбе с нечистой силой. Все жители деревни и близлежащих хуторов поклялись оказывать любую помощь его членам. В конце концов Краон попался в устроенную Орденом ловушку и, казалось, погиб.

Была в воспоминаниях барона ещё одна тень из прошлого, о которой, кроме него, не знал никто из ныне живущих. На самом дне сердца Краона-живодера была скрыта боль утраты любви, так знакомая смертным.

Барон вздохнул, понимая, что времени на раздумья нет. Лидия сидела на корточках у стены.

— Пойдем! — мысленно приказал он девушке.

Краон приблизился к печи и с силой нажал находящийся внутри, незаметный для постороннего ока, рычаг. Каменная плита сбоку от печи передвинулась внутрь, оставив небольшой проем, в который едва мог протиснуться человек. Из отверстия повеяло погребом и плесенью.

- За мной, — снова прозвучал мысленный приказ Краона. Он потянул за внутренний рычаг, и плита вернулась на место. В тайнике была кромешная тьма, вниз вели крутые, скользкие от влаги ступени, и Лидия в который раз порадовалась новоприобретенным навыкам левитации и ночного видения. Спускаться пришлось неглубоко. Ступеньки заканчивались небольшой камерой, в которой были нагромождены сундуки, валялся различный старый хлам, и отдельно стоял продолговатый деревянный ящик.

Гроб, — подумала Лидия. И была права.

Старый вампир, стараясь не выдать волнения, медленно приподнял крышку. Внутри, среди остатков полусгнившей цветной материи, лежали фрагменты небольшого скелета. Краон резко схватил Лидию, которая из-за тесноты стояла совсем близко.

— Тихо, — прорычал барон взвизгнувшей девушке, и потянулся за заржавевшим ножом, который лежал среди другого барахла на сундуках, нагроможденных пирамидой. Вампирша со страхом следила за его действиями.

— Не бойся, не подохнешь, — усмехнулся Краон и, вытянув ее руку над гробом, надрезал вдоль от запястья до локтя. На кости брызнула кровь, Лидия застонала. Вампир с нетерпением смотрел, как влага впитывается в прах, но эффекта не было никакого. Прождав довольно долго, Краон с раздражением отбросил девушку, которая тут же принялась жадно слизывать кровь с руки.

Барон посидел бы еще немного над гробом, но присутствие Лидии его стесняло. Он закрыл гроб, и взглянул на девушку.

— Можем покопаться в сундуках, ежели не все там сгнило, — выберешь себе платье.

Однако Краон не столь был заинтересован выбором нарядов, как поиском реторт и ингредиентов для получения эликсира. После того, как вампиры пересмотрели содержимое сундуков, они поняли, что все-таки с одеждой повезло больше. Девушка стала обладательницей почти нетронутого плесенью бордового бархатного платья, которое тут же надела. Несмотря на пополнение гардероба, вид вампирши был, как и прежде, очень далек от аккуратности и элегантности. Зато новоприобретенный наряд помог забыть о ноющей ране, которая, впрочем, и так уже начала подживать.

— Барин, а хто це похованый? — в Лидии проснулось женское любопытство.

По Краону было видно, что он не склонен к беседам, но все-таки после непродолжительного молчания барон ответил:

— Это Азра, моя... супруга. Платья тоже ее, да не нужны уже более...

Барон явно не был доволен визитом — эликсир получить не удастся, а растревоженные воспоминания подточили его решительность и энергичность.

Краон и Лидия покинули тайник в молчании.

Напоследок вампир решил еще немного позондировать мысли обитателей замка. Краон читал мысли в не совсем оформленном виде — это были скорее образы, желания, страхи, иногда целые слова, — но никакой конкретной информации. Все же барон был очень опытен, и по обрывкам перехваченных образов мог без труда воссоздать, чем занимался или собирается заняться человек, а также храбрец он или трус по натуре, лжец или праведник. Способность к телепатии во многом зависела от расстояния до объекта: чем ближе находился источник мыслей, тем более четко Краон чувствовал плывущие от него образы. Телепатия не была таким же естественным постоянным чувством как слух или зрение: чтоб прочесть чьи-то мысли нужно было приложить усилие воли и надлежаще направить его.

В океане мыслей (в основном снов) обитателей замка барона ждал сюрприз. Он даже вздрогнул от неожиданности.

— Жажда крови... Прямо здесь... Но с кем мы дело имеем? — вампир сосредоточился, — Отрок, отрок... и зрелый муж, в алхимии учен. Эликсир!

Проблема с эликсиром была решена, причем так просто, что Краон даже позволил себе обрадоваться. Но кто же эти незнакомцы? — барон решил узнать все поподробнее во время следующего визита в замок: за эликсиром.

— И еще — сильный волею раб нужен, помощник... Жестокий... — Краон поискал подходящий характер в замке — и остался доволен обнаруженным. Барон наметил "обращение" жертвы в вампиры на ближайшее время.

Оставалось не более часа до рассвета.

— Лидия! Пора нам на покой! — скомандовал старый вампир.

* * *

— Стасик! Стасик, де ты? — визгливый голос бабы Дарки раздавался на дворе соседей — Регелей. — В тебе двери незачинены, ище ктось покраде!

Она обошла двор. Никого не было, лишь в курятнике шумели запертые с ночи куры.

Може случилось шо? — промелькнула мысль в голове бабы Дарки, и она направилась в хату поглядеть. Через минуту баба вышла от Регелей, пошатываясь и держась за стену.

— Боженька, — прошептала она беззвучно, с дрожащим подбородком.

Народ у Регелей собрался очень быстро. Во дворе кучковались родичи, соседи и просто односельчане. Все они были напуганы, и негромко рассуждали о случившейся трагедии. Вдруг возле ворот возникло движение и, расталкивая людей, к хате устремился грузный седой Григор Беллавода в незастегнутой шубе. Беллаводу сопровождал молодой долговязый сын.

— Пропустите, пропустите их! — пронеслось по толпе, и Беллаводы протиснулись в хату, где двоюродная сестра Регеля бегло осматривала унаследованное господарство, попутно громко причитая.

— Ось вин, — показала баба Дарка — так як и знайшла його бидного.

Сидящий на стуле труп Регеля с задранной головой был ужасен. На фоне бледного как стена лица и белесой бороды рана на шее казалась черной. Глаза были открыты, и Беллавода, подойдя к телу, опустил рукой веки покойного.

Он сразу отметил, что распятие, обычно висевшее над дверью, поломано, и куски его разбросаны по полу. Григор наморщил лоб и жестом подозвал сына, который неуверенно переминался с ноги на ногу у входа.

— Евген, помнишь, про що мы говорили вдома? — Долговязый кивнул и полез в полотняный заплечный мешок. Дарка заинтересованно следила за действиями Беллаводов. Евген вытащил деревянный колышек и большой хозяйский молоток.

— Пресвята Панночка, — ужаснулась баба и отступила.