Саен. Лига Верных (роман-фентези)

Саен выпрямился, заплетающимся языком прошептал:

— Моя мать служила Создателю, и я буду служить Ему одному. Темные Князья не будут иметь надо мной власти...

В глазах его потемнело, и он упал в траву. В костре с тихим потрескиванием догорали стебли Доимху Тор.

главы 7 и 8

Глава 7

Очнулся Саен от холода. Над его головой бесконечным шатром поднималось звездное небо, и грустно улыбался лик Аниес. Костер давно погас, ветер унес последние запахи колдовской травы. Саен сел, поежился, обхватил плечи руками и какое-то время сидел, вглядываясь в залитые бледным светом верхушки соседних холмов. После поднялся, втянул всей грудью прохладный воздух.

Наверное, надо идти домой. Теперь он знает, отчего погибли животные, но не знает, кто владеет Тройными Стрелками. Он так и не нашел этого человека. Саен спустился с пологого холма, пробрался по заросшему высокой травой полю к деревенской дороге, что петляла меж холмов, и медленно побрел по ней. Бежать уже не хватало сил. Голова гудела так, словно была чугунным горшком, по которому стукнули кузнечным молоточком. Глаза болели и слезились, руки дрожали. Борьба с травой забрала последние силы, а Светлые не пришли и не помогли. Почему?

Саен поднял голову вверх, обижено глянул на далекие, бледные звезды. Аниес все так же весело и спокойно взирала на деревню, холмы и лес, и от нее, от голубых звезд на землю разливался покой, приятный, долгожданный. Саен так хотел этого покоя, чтобы не было уже ни колдовства, ни магии. Ни Светлых, ни Темных. Чтобы просто играть с Аннарой, ездить верхом на Гохе, смотреть, как Латин выковывает мечи. А не бродить ночью по деревне, выискивая колдуна.

Но его — этого покоя — нет. А есть пыльная колея, чуть светящаяся в ночи, и горячая боль в руке, в той самой, в которой Саен держал траву.

Дорога вывела к дому второго кузнеца деревни — Нитму Нтану. Окруженный высоким частоколом, сруб тонул в кронах фруктовых деревьев.

"Через такой забор я, пожалуй, не перелезу", — подумал Саен, приблизившись к заостренным вверху бревнам, врытым в землю. Собаки во дворе не лаяли, но у ворот Саен услышал тихое шуршание и глухой рык. Во дворе сидел медведь. Вот, кто охраняет хозяйство Нитма. А зачем? И от кого?

И вдруг Саена словно залила горячая волна. Он вздрогнул, пошатнулся и схватился рукой за бревна забора. В этом дворе, в старой опустевшей мастерской было спрятано столько колдовской травы, что хватило бы отравить не одну деревню. Вот, кто стал владельцем Доимху Тор! Вот, кто травил животных! Саен отпрянул от забора, поднял голову и увидел черную фигуру в плаще, возвышающуюся над крышей кузнеца Нитма. Темный Князь сторожил дом хозяина колдовской травы!

Саен пригнулся, юркнул в тень кустов и припустил из последних сил, прячась за растущими по краям дороги миндальными деревьями. Подальше от страшной фигуры! Только что он отказался служить Темным, только что он встал на сторону Создателя. Теперь он не просто зритель. Теперь он враг для Темного Князя.

Шаткая лестница предательски поскрипывала, когда Саен забирался по ней на сеновал. Латин проснулся и, увидев в проеме распахнутой двери младшего брата, спросил сердитым шепотом:

— Где это тебя носило ночью, обормот?

Саен завалился на сено, отдышался и только после этого ответил:

— Я знаю, отчего умирали животные...

— Началось, — поморщился Латин, вздохнул и снова улегся на покрытое льняным полотном сено, — рассказывай, что узнал.

— Я нашел траву... Эту, что растет в лесу... Которую все боятся. Ее разложили в сараях тех, у кого умирали кони. У Гнаха, у Манта. Еще у трех братьев Тэмнаах нашел — завтра все узнают об их мертвых курах и овцах.

— Ты что, брал эту траву руками? — подскочил Латин.

— Я могу. Мне трава не опасна, — пробормотал Саен, чувствуя, как одолевает его сон.

— Да ты горячий весь, как огонь! — Латин дотронулся до лба младшего брата и торопливо поднялся, — Зачем ты впутываешься в это дело? Это просто глупо, Саен, глупо и опасно. Дери его зменграхи, ты же можешь погибнуть, болван!

В темноте Саен не мог рассмотреть его лица, но хорошо почувствовал беспокойство, холодным ветром зашумевшее в душе Латина.

— Я не болен, Латин, я просто устал. Утром все будет хорошо, вот посмотришь. Только не шуми, не надо, чтобы кто-то знал, что этой ночью я ходил по деревне.

И Саен провалился в вязкий сон.

Глава 8

Утро выдалось туманным, влажным. Латин проснулся раньше Саена, но будить младшего брата не стал. Сквозь остатки сна Саен слышал, как осторожно поскрипывали перекладины лестницы под Латином. Вставать надо, несмотря на то, что по-прежнему болит голова и гудят уставшие ноги.

Холодная вода из колодца немного прогнала головную боль. Саен сел на корточки, посмотрел на ладони. Ни ожогов, ни рубцов. Мокрые ладошки с въевшимся соком травы покрывала абсолютно целая кожа. Мальчик торопливо вытер их об рубаху, что лежала рядом, поднялся и заметил Аннару у дверей в хлев. Она тащила полное ведро с только что надоенным молоком.

— Давай помогу, — глухо проговорил Саен и взялся за дужку.

Ведро показалось неимоверно тяжелым, он пошатнулся и чуть не упал на землю.

— Что с тобой? — Аннара с тревогой всмотрелась в лицо друга и заметила, — ты бледный, точно полотно. Заболел, что ли? Даже губы белые какие-то...

Саен мотнул головой:

— Я в порядке, точно. Просто плохо спал. Погода видишь, какая? Дождь завтра будет.

— Откуда ты знаешь?

— Че там знать... Тучи плывут дождевые. Сейчас они далеко отсюда, а к ночи будут как раз над деревней.

Это была правда. Тучи плыли, Саен угадывал погоду верно. Латин иногда даже спрашивал у него — будет дождь или нет.

— Какой-то ты странный сегодня. Грустный. Тучи какие-то углядел.

Аннара пожала плечами, перекинула с плеча черную длинную косу и забрала ведро с молоком.

— Идешь и качаешься. Еще расплескаешь — Линнур тогда головы нам оторвет.

Едва Аннара разлила желтоватое молоко в глиняные кружки, как в горницу зашел кузнец Наат.

— Собирается совет у дома старейшины Тминоота. Я иду туда. А вы сидите здесь, под ногами там не путайтесь.

Сказав это, кузнец хлопнул входной дверью, и его шаги затихли во дворе.

— Ну, вот, — вздохнула Аннара, пощипывая краюху хлеба, — велят нам убраться из деревни. А, может, и еще чего похуже...

— Что похуже? — глупо моргнув, спросил Саен.

Он сидел на скамье за столом и все еще держал в руке кружку, полную молока.

— Могут выпороть Латина и моего отца. Да что ты спрашиваешь — сам, небось, увидишь...

В этот момент Саен понял, что должен быть на совете, обязательно должен быть. Он отодвинул молоко, выбрался из-за стола и, виновато взглянув на Аннару, сказал:

— Я тоже на совет.

— С чего вздумал? Отец что сказал?

— Я должен там быть. Ты не понимаешь, но это важно.

Он больше не слушал возражений своей подружки. Выскочил за дверь и понесся по пыльной улице.

Старейшину Тминоота в деревне уважали. Без его совета не принимали важных решений, и если что-то происходило странное и непонятное — как вот сейчас с животными — слово Тминоота было решающим. Кроме него старейшинами считались еще двое мужчин, всю свою жизнь проживших в этой деревне и знающих историю здешних мест. Саен побаивался их и сторонился. Тминоот же не вызывал страха. Взгляд его светло-карих, как настой травы, глаз всегда казался Саену добрым и теплым. И каким-то пронзительным. Будто он присматривается к людям и видит их насквозь. Будто он знает то, что ведомо только ему одному.

Толпу народа у широкого сруба, в котором жил Тминоот, Саен увидел сразу. Перед домом главного старейшины рос раскидистый клен. Его длинные ветки качались над землей, словно крыша диковинного шатра, отбрасывая тени. Под кленом и сидели обычно старейшины, выслушивая жалобы жителей.

Сейчас тут собралась вся деревня. Народ гудел, как растревоженное осиное гнездо. Что-то сердито высказывал Мант, стараясь перекричать остальных. Рядом с ним стоял второй кузнец, Нитм Нтан. Глянув на его короткую черную бороду, Саен поежился, словно его обдало ледяным воздухом. Владелец колдовской травы, вот кто этот кузнец. И откуда он узнал способ, как заставить Темных служить себе? Откуда у него эти знания? Траву в деревне все боятся, даже сам лес стороной обходят. А ведь трава не повредит только если произнести заклятие. Откуда Нитм знает это заклятие?

Саен протиснулся сквозь толпу как раз в тот момент, когда Мант заканчивал свою речь.

— Всего этого не было бы, если бы вы согласились построить храм духам Днагао в деревне, клянусь зменграхами! Но вы послушались Тминоота, побоялись, что жрецам придется много платить — и вот что случилось! Пришли чужие люди, нагнали мор на наших животных, а заступиться за нас некому! Чтобы помолиться духам и принести жертвы, придется идти в город — а это около четыре дюжины могхов. Принимайте решение, жители деревни! Думайте! Те, у кого еще жива домашняя скотина, пусть думают скорее, иначе ни шерстинки не останется в этой деревне. Пришельцев и Наата с семьей надо гнать вон. И собирать жертвы в храм Днагао, чтобы кто-то отнес их и заказал традиционную молитву у жрецов. Вот, это самое верное решение. Я так думаю.

Мант сделал ударение на слове "так", большинство жителей закивало головами. Женщины заохали, запричитали, мужчины заговорили разом, но тут поднялся Тминоот, повел рукой и начал говорить. Его голос звучал спокойно и уверенно, словно Тминоот не сомневался в том, что знает правильное решение.

— Не торопитесь, жители деревни. Бойтесь совершить ошибку. Для начала надо поговорить с Наатом и его подмастерьем, посмотреть им в глаза. После надо выслушать свидетелей и пострадавших. Есть ли кто в деревне, видящий, как Латин колдовал? Слышал ли кто, как он произносил заклинания?

— Я слышал! — торопливо сказал Мант, — Я слышал, как он шептал, подковывая коня. Вы верите мне, жители деревни?

Тминоот медленно кивнул, проговорил:

— Твои слова будут учтены, уважаемый Мант Хнуос. Есть ли еще кто в деревне, кто видел, как Латин колдовал? Или, может, заметил что-то подозрительное?

Саен, услышав наглую ложь Манта, забыл о всякой осторожности. Юркой ящеркой он пробрался сквозь толпу, не обращая внимания на несущуюся вслед ругань, и, оказавшись перед Тминоотом, звонко сказал:

— Это ложь! Мант лжет! Я знаю, кто погубил животных! Я могу доказать!

Саену показалось, что Тминоот слегка вздрогнул при этих словах. Его густые, седые брови взлетели на лоб, глаза сощурились, и он спросил:

— Ты кто такой, мальчик?

— Я брат Латина. Я знаю, кто сделал так, что погибли животные!

Латин рванулся к брату, но его удержали двое мужчин, стоявшие рядом.

— Что его слушать! Я, вот, дам сейчас поганцу по шее, вытрясу из него глупости... — пропыхтел Мант, и его огромная ручища потянулась к мальчику.

— Никто не тронет ребенка. По-крайней мере до тех пор, пока он не расскажет нам то, что хочет рассказать. Ну, что ты знаешь? — спокойно произнес Тминоот.

Люди, удивленные неожиданным вмешательством Саена, притихли.

— Это легко проверить, прямо сейчас. Во всех дворах, где погибли животные, хранится трава Домиху Тор, — Саен заговорил сбивчиво и торопливо, боясь, что его прервут, — а больше всего травы в доме кузнеца Нитма. В его старой мастерской во дворе. Он там хранит много травы. Можно проверить, прямо сейчас.

Едва Саен произнес название колдовской травы — сквозь толпу резким вздохом пронесся ужас. Женщины запричитали, прячась за спинами мужей, мужчины нахмурились.

— Это серьезные обвинения, мальчик, — тихо сказал Тминоот.

Остальные старейшины согласно закивали. Саен почувствовал страх — тот самый страх, что охватил всех жителей деревни, как только была названа трава. Он запнулся, посмотрел в глаза разгневанных мужчин и попятился. В этот момент появился Светлый Князь. Высокая фигура возникла неожиданно и белизна крыльев засветилась, разгоняя волны серого смятения и ужаса. Светлый слегка улыбнулся мальчику и кивнул головой. И Саен понял, что надо говорить. Пришло время рассказать то, что он знает.

— Проверьте во дворах у тех, чьи лошади погибли. У трех братьев тоже была эта трава, но сейчас ее нет, — тут Саен еще раз запнулся.

Говорил же ему Светлый не трогать траву. Он ночью вытащил ее из хлева братьев, а теперь сложно будет объяснить, почему Доимху Тор не отравила его самого. Его заминкой воспользовался Нитм Нтан. Нервно застревая на словах, он произнес:

— Что же это... как же это... Мы будем слушать... Будем стоять и слушать мальчишку, который и года не живет в нашей деревне? Откуда он знает о траве? Выдумывает, а мы слушаем и верим?

Черные глаза Нитма, поддернутые мутной дымкой, обиженно мигали. Он переводил взгляд с одного лица на другое, словно бы взывая — мол, что же это делается, люди добрые...

Саен снова заговорил, торопливо и сбивчиво:

— Вы проверьте. У Нитма дома проверьте. У него очень много травы. Столько, что хватит отравить всех животных в деревне. Я не выдумываю. И у Гнаха есть трава в хлеву. Можно прямо сейчас проверить. И у Манта. И у вдовы Знахи. Если я все придумал — то никакой травы вы не найдете.

— Ты ввязался не в свое дело, малец, — покачал головой Тминоот.

— Но надо проверить, — второй старейшина, Тнур, поднялся со скамьи под ветками клена, обвел глазами собрание и продолжил, — если мальчик говорит правду, мы это узнаем. Начнем с дома Гнаха. Это не займет много времени.

Гнах, топтавшийся чуть в стороне, вдруг протиснулся в середину и, переминаясь с ноги на ногу, сказал, растягивая слова:

— Я что хочу сказать то... Может, это неважно... Но все таки скажу... Нитм Нтан приходил ко мне накануне той ночи, в которую умер мой конь. Просил показать подковы, которыми подковал коня Латин. Сказал, что уж больно нравятся ему те подковы, что в кузне Наата делаются. Я показал, конечно... Мне не жалко было... Так вот... Был он у меня вечером... да...

Гнах снова затоптался, будто решал — рассказывать ему еще, или уже уходить.

Трое братьев заговорили разом, громко и сердито, махая огромными ручищами и зыркая глазами в сторону Нитма:

— Был он у нас вчера, у всех троих. Хотел убедиться, что не наши собаки крадут его кур. Мол, посмотрю только, и все. Вон, старший, Гитнух, его не пустил, так у него и цела скотина. А у среднего и младшего страх что твориться! Куры Марина все мертвы, до одной. У Гинаара ни овец, ни коровы ни осталось. Давайте, мы ему сейчас башку отвернем!

Братья славились своей необузданностью и драчливостью, потому Тминоот быстро встал перед ними и невозмутимо произнес:

— Рассудим, уважаемые, когда все узнаем.

— Дык, Саен мог подбросить траву, — фыркнул Мант, недоверчиво хмурясь.

— А кто может Нитму траву подбросить, когда до его дома и не добраться, — усмехнулся худой, жилистый мужчина рядом с Гнахом, — небось, не зря медведь дом его сторожит. Кто, люди, бывал во дворе у Нитма? Кто кузню его видал? Мы только оружие покупали, мечи, топоры, вилы. Да медвежью морду на цепи видали. У Манта — и то такого забора нет.