Ходящий-далеко-во-времени (общий файл; пишется)

У Шойвенга до сих пор кошки на душе скребли, но мысль о том, что Вейр поддержал его идею, немного успокаивала. Будь все совсем плохо, а поиски Круга бессмысленны, вряд ли советник отца пошел бы на риск, помогая младшему императорскому сыну сбегать из столицы. Надо просто перестать об этом думать: от лишних мыслей одни беды. Намедни, погрязнув в сомненьях и угрызениях совести, Шойвенг угодил в трясину. Небольшое болотце прикидывалось безобидным озерком — пологие берега, густо заросшие осокой, и маленькое окно чистой воды посередине. Оно-то и привлекло Тэрго.

Пользуясь недосмотром хозяина, которого одолевали беспокойные мысли, жеребец сошел с тропинки и направился на водопой. И на втором шаге почти до живота провалился в вонючую трясину. Этого нежная душа воспитанника императорских конюшен вынести не могла, так что он от избытка чувств поднялся на дыбы, сбросив разиню-хозяина в грязную жижу, и одним прыжком выбрался на твердую землю. А потом, довольный отдыхом, щипал травку, пока Шойвенг выбирался из грязи и чистился на берегу. Хорошо, болотце и вправду безобидным оказалось — подлым, конечно, но неглубоким. Однако с того раза Младший решил думать только о своей цели и дороге к ней. Сомнения — плохой попутчик, да и смысла в них нет: поворачивать назад он не собирался.

Больше недели прошло, как он оставил Дэннару. И три дня, как добрался до предгорий. Четыре, если считать сегодняшний, хотя от него уже только вечер и остался. А никаких шпилей — хоть обычных, хоть светящихся — так и не видать. Шойвенг подавил раздражение. Бесполезно злиться, надо собраться и подумать, каким путем могла пройти Нисса: девушка, без подготовки, без помощи и пешком. Даже если учесть, что пропадала она два месяца, все равно далеко в горы едва ли забиралась. Младший, не слезая с седла, достал из сумки карту предгорий. Так, посмотрим. От Северной в ее среднем течении, он сразу забрал к востоку — чтобы быстрее добраться до Кряжа — и с тех пор идет на запад, старательно обшаривая любые мало-мальски похожие на развалины россыпи камней. А если опять отступить к югу и лесом пробраться до верховий Северной? Кажется, так будет удобнее, чем скакать вверх-вниз по скальным холмам.

Здесь уже попадались настоящие каменные исполины, которые только обойти и можно, и на верхушку просто так не влезешь. А хорошо бы, с сожалением подумал Младший, оглядывая очередной, выросший на пути. Оттуда оглядеться — и все окрестности как на ладони, и в ночи самый бледный огонек далеко разглядишь. У самого подножия холма лежали глубокие тени, а кроны деревьев на верхушке горели в красновато-золотых лучах — солнце, лик Великой богини, уже сползало к горизонту и постепенно багровело. Сегодня искать другую дорогу поздно... Так почему бы не потратить время на подъем? Осмотреться, заночевать на вершине, а завтра сразу выбрать самый удобный путь. Решено!

Шойвенг спешился, отобрал все, что потребуется для подъема и ночевки, потом устроил на ночь коня — не наверх же его тащить. И полез на скалистый взлобок.

Уклон был крутым, но не так чтоб совсем непроходимым. Пыхтя и отдуваясь, Шойвенг упрямо пробирался между камней, цепляясь за корни деревьев и спутанные ветки низкорослого кустарника, устилавшего склон, пока не добрался до узкой промоины. Здесь стало легче. Неширокая, в пару локтей всего, зато свободна от зарослей — их просто смывает в каждый дождь. Младший отер пот. Соль щипала глаза, руки немного дрожали, а плечи оттягивала скатка и кое-что из снеди. Коротать ночь голодным Шойвенг не собирался, так что сейчас приходилось терпеть и опять изображать из себя вьючную лошадь. Что и говорить, в замке это получалось несравненно проще! Он с тоской вспомнил удобные лестницы и, отдышавшись, упрямо двинулся вверх. Здесь и промоина вместо ступенек сойдет.

На верхушку второй императорский сын выбрался чумазым и перепачканным в липком зеленом соке каких-то вредных растений. На последних тридцати локтях до вершины стеной поднялись толстые стебли с пучками мелких листьев на верхушке. Они легко ломались, а из сломов обильно вытекали густые капли и не хуже смолы приставали к одежде и коже. Хорошо, что вода есть с собой, потому что на верхотуре — Шойвенг огляделся — ни ручья, ни озерца, ни даже лужи. Без дождей все пересохло. На верхушке холма раскинулась полянка, точно плешь, окруженная волосами-деревьями. Между стволами редких деревьев ветер в лучах закатного солнца вздымает мелкие пылинки — как золотая взвесь в воздухе плывет.

В носу засвербело: то ли от пыли, то ли от резкого запаха перемятых и сломанных зарослей травы. Шойвенг сморщился и чихнул. С дальнего конца полянки вспорхнула стая мелких пичуг и унеслась искать более спокойное место для ночлега. Младший проводил их взглядом и — замер. С вершины взгорка скалистые отроги северного хребта виделись так близко, точно рукой подать. Скалы, вздымающиеся из лесного моря. Милях в пятнадцати к северу зеленые волны холмов подходили к самым отвесным стенам. Кое-где на сизовато-серых камнях — словно зеленые брызги, взлетевшие на высокий берег — росли кустарники или небольшие деревья, уцепившиеся корнями за скудную землю. Косые лучи багрового солнца резко и выпукло обрисовывали каждую скалу, каждый выступ. К востоку ложились густые чернильные тени, а западная сторона ярко высвечивалась красновато-золотым. И над всей равниной, тоже подсвеченные алым, плыли величественные облака; подходили к горам и тяжело перетекали за увалы, путаясь в верхушках самых упрямых деревьев и цепляясь подбрюшьем за острые зубы гор.

Шойвенг сбросил поклажу, не отрывая взгляда от неба. Устройство ночлега могло и подождать. Он прищурился и сосредоточился на менее красивом, но более важном зрелище — на ближайших окрестностях.

Так, он подошел к холму с юго-запада, примерно вот этой дорогой. Младший нахмурился, разглядев, что в лесных зарослях пропустил подозрительную проплешину, которую стоило бы проверить. К тому же они лежала совсем не далеко от его пути. Может, завтра вернуться? Он почесал кончик носа, соображая. Наверное, лучше еще раз осмотреться утром, при хорошем свете. Тогда и решить окончательно. А сейчас пора ночлегом заняться. Вон, солнце совсем ушло за деревья, а вечерняя заря хоть и долгая, но не бесконечная. Шойвенг подхватил скатку и пошел выбирать место поуютней.

Когда небольшой костерок разгорелся, а возле приземистого, но длинного и хорошо отражавшего тепло, валуна ждала расстеленная на подушке из лапника скатка, темнота уже была непроглядной. Младший вышел из круга света и, отвернувшись, дал глазам привыкнуть к ночи. Полянка преобразилась: деревья отступили во тьму, травы будто стали гуще, и в их спутанных стеблях горели скромные фонарики светлячков. Точно по звездам идешь, думал Шойвенг, осторожно пробираясь к краю, где начиналась тропка вниз. Ему хотелось убедиться, что с Тэрго все в порядке. Хоть он и подозревал, что в темноте много не увидит.

Так оно и оказалось. Но из темной бездны под ногами донеслось едва слышное сонное конское фырканье. Это немного успокоило Младшего. Не то что бы он опасался волков — они сейчас сытые, на боевого коня точно нападать не станут... Но мало ли живности бродит по лесам, не всю Шойвенг знал. И так далеко на север не забирался ни разу. Говорят, если взять еще западнее, за Северную, то можно наткнуться на обширные гнездовья крылатых змей. А вот они как раз опасны. Но на севере империи их встречают очень редко и поодиночке. То ли сосны им не по вкусу, то ли повыбили в свое время. Оно и к лучшему.

Ободренный, Шойвенг уже собрался вернуться к костру, когда заметил странный проблеск в тучах. Сейчас они уже затянули все небо, ни одной звездочки не видать. Как бы дождя не было... Внизу тревожно заржал Тэрго. Младший насторожился, но в окрестностях больше не раздавалось ни звука. Лес точно притих. Может, зарница перед грозой? Но странная, не голубовато-бледная, а будто теплая. Словно золотой проблеск мазнул по облакам. И вот еще. Младший вглядывался в небо так пристально, что не сразу заметил, как внизу, чуть севернее того места, куда он собирался завтра наведаться, вспыхнул синий огонек. Шойвенг затаил дыхание — неужели? Сначала робкий и еле видный, огонек медленно разгорался, а потом вдруг полыхнул узким длинным лучом, пробивая тучи и теряясь где-то в высоте. Все, как говорила Илма! И как назло, ни одной звезды, чтобы направление точнее определить! Он постарался как можно лучше запомнить свое положение — где ноги, куда лицом стоит, как далеко руку отвел, чтоб на луч указать — и прикинул расстояние. В темноте, конечно, определить сложно, но похоже, что до развалин не больше четырех-пяти миль по прямой. И лежат они чуть в стороне от его дороги сюда. Подумать только! Значит, он уже прошел мимо них, и если бы не решение вернуться... Шойвенг выдохнул. Наверное, подобные случайности в древности и называли подсказками богов. Так, может, и его ведет сама Семиликая?

Он усмехнулся и вернулся к костру. Его так и подмывало собрать лагерь, скатиться вниз и, оседлав Тэрго, двинуться на сиявший в ночи огонь. Но в том-то и дело, что по такой темени вниз он рисковал именно скатиться. А то и головы не досчитаться. Поэтому сцепил зубы, сжал кулаки и усадил себя ужинать, а потом спать. Теперь развалины никуда не убегут и не спрячутся.

Синий луч горел до рассвета и угас, когда солнце выставило между тучами узкий сияющий краешек.

Больше всего Младший боялся, что не найдет нужного направления. Затоптав почти угасший костер и собрав пожитки, он стоял над тропкой, готовясь к спуску, и вглядывался в серую даль.

День сегодня начинался хмуро. Раскинувшиеся внизу просторы словно потускнели и не в пример вчерашнему совершенно не радовали. В воздухе пахло дождем. Но пока тяжелые струи только на горизонте прошивали воздух, собираясь в широкие ливневые полотнища, гонимые ветром то в одну, то в другую сторону. Тэрго уже с полчаса недовольно ржал внизу, подзывая хозяина — ему тоже не улыбалось мокнуть. В отличие от Шойвенга он еще не знал, что укрытия им не светит. Если... если только они не успеют добраться до развалин.

Шойвенг сосредоточился и припомнил, где вчера он заметил огонь. Сейчас там — в том направлении, по крайней мере — висела серая хмарь. Ничего толком не рассмотреть! Вроде камни там другие — не темно-серые, почти черные, скалы, а посветлее, серебристые. Даже под дождем. И кажется, за холмом спрятаны. Взгорок, как стало сейчас ясно, ниже, чем этот, и не такой крутой, но если близко проходить, ничего за ним не увидишь. Понятно, почему они мимо проехали.

Определившись с направлением, он спустился к коню. Повезло, что дождь только собирался, но пока не пошел. Иначе бы точно кувырком по промоине слетел! А по сухой земле — ничего, справился.

Тэрго дался в руки не сразу, гонор показывал и недовольство: мол, бросил меня тут на ночь, а на улице ливень собирается... и овса я с вечера не видел!

— А нечего траву топтать из вредности, — проворчал Шойвенг, тоже не слишком довольный нынешним утром. — Лучше б пощипал — вот и был бы тебе завтрак!

Обиходив коня на скорую руку, Младший, особо не церемонясь, навьючил и оседлал животину. Тэрго наконец сообразил, что сегодня особо не побалуешь, и смирился. Только ушами прядал недовольно, пробираясь по узкой лесной тропке.

Потемнело. Воздух точно налился желтоватым сумраком, и под густыми кронами стало почти как ночью. Шойвенг с беспокойством озирался, опасаясь не узнать в предгрозовой мгле то, что и сверху-то виделось смутным.

Наконец показался холм. С земли он выглядел иначе — и больше, и сильнее заросшим, чем со скалистого взлобка — но других похожих вокруг не попадалось, а по времени пути, прикинул Шойвенг, они, похоже, добрались как раз до нужного места. Поэтому Младший спешился и осторожно потянул Тэрго вверх по склону. Благо тот поднимался полого, так что коню, особенно без всадника и с помощью, все-таки можно пройти. Конечно, будь времени побольше, стоило обогнуть пригорок вдоль подножия, но на капюшон плаща уже падали редкие тяжелые капли, а холм — сверху Шойвенг хорошо разглядел — растянулся поперек дороги к развалинам мили на три или четыре. Обходить — это полдня потратить, особенно если овраг попадется. А на самом валу разломов Младший не заметил. Потому и рискнул.

Ливень застал их уже на другой стороне, на спуске. А Шойвенг так надеялся, что гроза мимо пройдет! Но нет — задело, хоть и самым краем. Что конь, что всадник вымокли вмиг. Земля под толстой лесной подстилкой из прошлогодних листьев, мелких и хрустких сучков и прочего сора промокала медленно, но последнюю полусотню шагов сапоги Младшего — как и копыта Тэрго — все чаще скользили. К счастью, крутизна быстро кончилась, и склон вывел их на то, что когда-то было дорогой.

Заросшая кустарником прогалина змеей вилась в лесной чаще. Изредка попадались остатки мостовой из светло-серых, почти белых в хмуром сумраке дождливого дня, камней, а между ними пробивалась трава, грозя поглотить и эти последние свидетельства давней жизни. Толстенные деревья, никогда не виденные Шойвенгом прежде, древними стражами стояли вдоль обочин и шумели под ветром, недовольные вторжением чужака. Вроде бы сосны, но уж больно непривычные — кора не рыжая и не серая, а иссиня-черная с призрачным голубоватым мерцанием, а иглы — сизо-синие и длинные, больше мужской ладони. Узловатые ветки великанов тянулись к небу, изгибаясь под странными углами, иглы на них угрожающе топорщились... Младший поежился. Лес выглядел очень странным — кажется, он на правильном пути.

Взобравшись в седло, тронул поводья, и Тэрго двинулся вперед, не в пример хозяину спокойный и довольный жизнью. Ровная дорога, по которой не скользят копыта — что еще надо для счастья? Только торбу с овсом под морду и крышу, чтоб дождь не доставал. Если Шойвенг правильно сориентировался, то все это у коня скоро будет.

Древняя мостовая тянулась и тянулась. Постепенно деревья-исполины уступили место скалистым стенам, стиснувшим дорогу с двух сторон. На темных склонах кое-где виднелись полустершиеся серебристые знаки — остатки то ли надписей, то ли росписи. Хотя, говорят, книги Древних, или свитки, или хоть что-то, написанное ими, не попадалось даже Ищущим.

Про эту общину мудрецов, живущих в пустынных землях на северо-востоке, в народе говорили уважительно. А среди жрецов с пренебрежением и иногда — с ненавистью. Когда Шойвенгу лет было примерно столько, сколько сейчас Айюль, он всерьез намеревался сбежать к Великаньему озеру, в Обитель Ищущих — разгадывать вместе с ними тайны Древних. Дома его удержала Чуйиль, заметившая, что сначала все-таки стоит выучить грамоту и все, что положено знать ученому мужу, а с этим лучше придворных наставников ему никто не поможет. Шойвенг улыбнулся воспоминаниям: сестра всегда отличалась сообразительностью и находила верные доводы. Дай Семиликая ей сил, чтобы одолеть и нынешнее испытание.

Он тряхнул головой, отгоняя дурные предчувствия. Дорога, последний раз вильнув меж холмами, вывела на открытое пространство. И Шойвенг придержал коня. Он оказался на вершине невысокого холма, и вид отсюда открывался величественный и грустный одновременно. Древняя мостовая, становясь все заметнее с каждым следующим десятком шагов, переливалась через край чашевидной долины и по ровному отлогому склону сбегала к обширным руинам из серебристого камня. В полуразрушенных зданиях угадывались высокие арки и башни, просторные площади... Удивительно просторные, кстати. Шойвенг воочию убедился — у северных варваров были все основания считать Древних великанами: проемы арок, улицы, сами здания явно предназначались не для людей, а для тех, кто раза в три, а то и в четыре их больше.