Любовь под запретом

Глава 5.

Университет магии имени Ярослава Мудрого меня разочаровал. Почему-то почувствовала себя маленьким обманутым ребенком, которому обещали путешествие в настоящую сказку, а взамен этого отвели на театрализованное представление с неприятным дядей в костюме Деда Мороза. Или же на мои ощущения повлияло слишком большое количество фэнтезийных историй, прочитанных ранее, и постоянный пересмотр всех фильмов о Гарри Поттере? Так или иначе, но я до последнего верила, что единственный университет магии в нашей стране поразит меня. Когда же мы с Максимом подъехали к закрытому студенческому городку, я даже несколько раз моргнула в надежде, что окружающая меня действительность изменится. Вместо этого, оставив машину, мы прошли по широкой аллее, усыпанной опавшими осенними листьями, вперед к пятиэтажному зданию, построенному в виде буквы 'П'. Из слов Макса поняла, что позади главного здания университета находятся еще несколько учебных корпусов, библиотека и общежития. Студенты, встречающиеся нам по пути, были одеты в ту же повседневную одежду, что и обычные люди. Когда я отпустила это замечание вслух, Максим рассмеялся и добавил, что мантии нынче не в моде.

Внутри здания было достаточно шумно и многолюдно: мы приехали в перерыв между занятиями. Из-за того, что ходила я со скоростью улитки из-за перевязанной ноги, Максиму пришлось практически тащить меня на себе, уверенно держа за руку и лавируя между спешащими студентами.

— Максим, а почему они с тобой не здороваются? — Мне не хотелось привлекать к себе внимание с первого дня, но было странно, что мы идем словно невидимки.

— Они нас не видят, чертовка,— ухмыльнулся мужчина.

Я даже остановилась и чуть потянула Максима назад, чтобы удивленно переспросить:

— Как это не видят?

Макс, улыбнувшись, вновь потащил меня за собой, по пути объясняя:

— Это особые чары. Во-первых, они охраняют университет и его обитателей, искажая окружающее пространство, а во-вторых, позволяют тому, кто находится здесь впервые, побыть вот такой 'невидимкой'.

— Но зачем? — Я по-прежнему не могла понять.

Ответ мужчина озвучил только, когда мы начали подниматься по круговой лестнице.

— Чертовка, ты не единственная, кто волнуется и смущается перед встречей с ректором, а излишнее внимание и любопытство окружающих могут досаждать и усиливать страх. Я же не хочу оставлять тебя одну и вступать в пустые разговоры ни о чем, поэтому чары подействовали и на меня.

— Так после разговора с ректором все пройдет?

Максим остановился, позволяя мне передохнуть:

— Это пройдет только после того, как с тобой познакомится кто-либо из обитателей университета, не ранее. — Мужчина ласково отвел упавшую прядь волос с моего лица и дотронулся до щеки, — Ничего не бойся, хорошо? Ректор только побеседует с тобой, хотя я настаивал на том, чтобы перенести вашу встречу. Кроме того твоей ноге еще нужен покой, так что учиться ты начнешь не ранее, чем через неделю.

Максим выглядел спокойнее и увереннее после того, как ранее отвез меня в больницу. Там мне не только сделали рентген, но и профессионально осмотрели и туго перебинтовали ногу. Перелома, чего он больше всего боялся, не было, но растяжение я все-таки заработала. Так что меня действительно ждала целая неделя нахождения в доме Максима под присмотром домоправительницы. Последняя, к счастью, не рассказала хозяину о случившейся истерике и о том, как она более часа отпаивала меня мятным чаем. Макс же, приехавший после обеда, был полностью сосредоточен на моей ноге, поэтому приписал красные глаза и распухший от слез нос немыслимым болям. Когда же в больнице все было окончено, он с тихой грустью в голосе поведал о необходимости посетить ректора университета именно сегодня. Добавив, что с удовольствием повалялся бы со мной на кровати в обнимку, смотря свой любимый сериал.

Сейчас же мужчина находился так близко, что я слышала наши дыхания, чувствовала мягкие прикосновения рук к моему лицу, волосам, шее и понимала, что я снова растворяюсь в его взгляде, своих чувствах к нему, в нем...

Поцелуй Максима, вызывающий трепет во всем теле и жар в груди, был так не уместен в здании учебного заведения, что я нашла в себе силы отстраниться.

— Если ты боишься, что ректор может завладеть моими мыслями, то ошибаешься. Ты — вне конкуренции.

Почему-то важно было сказать ему это именно здесь и именно сейчас. После истории, рассказанной Марьей Васильевной, мне хотелось доказать, что я не похожа на свою сестру, что действительно люблю его.

Мужчина ухмыльнулся и посмотрел на меня немного самодовольно:

— Нам идти на последний этаж, будет лучше, если я тебя отнесу.

Не дав ответить ему, он подхватил меня на руки и стал вновь подниматься по лестнице.

Но если ранее мне казалось, что в здании всего пять этажей, то я ошиблась. Каким-то немыслимым образом их оказалось гораздо больше, поэтому когда Максим донес меня до последнего пролета, на его лбу уже блестели бисеринки пота.

— Прости, тебе тяжело было,— порывшись в сумке, достала платок и осторожно вытерла мужчину.

— Все в порядке, — Максим нашел в себе силы мне улыбнуться, — нужно просто чаще носить тебя на руках. Пойдем, — снова схватив меня за руку, он повел по длинному светлому коридору в направлении массивной деревянной двери.

В кабинет ректора мы зашли одновременно с секретарем — чересчур бледным худощавым и высоким юношей. Заикаясь, он доложил о нашем прибытии, благодаря которому я узнала, как следует обращаться к ректору, и только после этого удалился. Я же нерешительно замерла на месте, не зная, что делать дальше. Кабинет был огромным, продольной овальной формы и практически пустым. Из мебели здесь были только стол и пара кресел перед ним, установленные видимо для посетителей. Максим легонько подтолкнул меня вперед, но моей руки не отпустил, за что я ему была благодарна. Хотя в коленках по-прежнему была странная дрожь, словно я не к ректору пришла на прием, а к самому президенту.

— Присаживайтесь уже, Максим, — ректор коротко кивнул и посмотрел на меня. — Рад наконец-то увидеть Вас, Наталья.

Мы расположились на креслах, практически напротив ректора, поэтому, преодолев робость и смущение, я все-таки смогла немного рассмотреть его. Крепкий, мускулистый, с волевым выражением лица. Темные волосы, слегка посеребренные сединой виски, хотя на вид он был немного старше моего отца, со шрамами на руках, которые своей неестественной бледностью проступали на смуглой коже. Короткая темная борода и усы, скрывавшие половину лица, придавали ему вид сказочного воеводы.

— Знаете, Наталья, я достаточно близко знаком с Вашим отцом, но каждый раз, принимая в университет его очередного отпрыска, удивляюсь. — Мужчина сказал это сухо и буднично, также рассматривая меня в упор. — Не в обиду Вам будет сказано, но я надеюсь, что Вы последняя в этом десятилетии студентка из тех, кто принадлежит к помету Воронцова,— он вздохнул.

Рука Максима, удерживающая меня, на последних словах ректора немного напряглась.

— Думаю, только отец сможет дать Вам точный ответ, — несмотря на то, что меня причислили к 'помету', я пыталась держать лицо.

Ректор рассмеялся:

— Старый шельмец и плут, Ваш отец. Его только зелье правды сможет разговорить. — Ректор откинулся на стуле. — Итак, Наталья, смотрю, Вы хромаете, что-то серьезное?

— Растяжение, врачи советуют полный покой в течение недели,— Максим ответил за меня.

-Хм, неприятно, — ректор встал из-за стола и зашагал по кабинету взад-вперед, жестом показывая нам оставаться на своих местах. — В такие моменты я жалею о том, что люди ограничивают нас в применении магии, — его голос был полон сарказма и неприязни. — Видите ли, магия не должна вмешиваться в естественный порядок природы, а организм человека прекрасно приспособлен для защиты себя самого. Кроме того мы имеем целый пласт человеческих врачей, которые могут лишиться работы из-за магов. Так что приходится быть толерантными и быть в дружбе с соседями по планете, ничего не попишешь,— мужчина резко развернулся к нам и снова сел за стол, после чего спокойно и по-деловому осведомился у меня:

— Наталья, насколько я понимаю, отдел Магического контроля заставил Вас ознакомиться и подписать свод правил, которые мы все обязаны соблюдать?

Я коротко кивнула, удивленная резкими сменами настроения ректора. Максим, сидевший рядом, был спокоен, из чего я сделала вывод, что подобное поведение — в порядке вещей.

— Главное правило любого колдуна?

— Используй магию во благо, чтобы никому не навредить.— Скороговоркой ответила я постулат, который отец вбивал с тех пор, как в детстве во мне пробудились крохотные зачатки дара.

— Кому разрешено применять магию в лечебных целях? — Приподняв бровь, продолжил расспрашивать меня ректор.

— Боевым магам, несущим военную службу, и колдунам, работающим с представителями Ордена истребителей, но только в тех случаях, когда это жизненно необходимо. Ректор удовлетворенно кивнул.

— Именно по этой причине я желаю скорейшего выздоровления! Надеюсь, что через неделю увижу Вас в качестве студентки нашего университета, хотя, на мой взгляд, Вам следовало ей стать нааамного раньше,— ректор перевел взгляд на Максима, но тот только пожал плечами.

— Кем бы Вы хотели стать через четыре года, Наталья? Хотя, как знать, возможно, захотите остаться и доучиться в магистратуре?

Я не сдержала горестного вздоха из-за того, что имела только общее представление о структуре университета и знала названия нескольких популярных факультетов из давнишних разговоров с Максимом. А по пути сюда, была чересчур растеряна и ничего толком не узнала.

— Ты позволишь ведь девочке самой выбрать, Максим? — В голосе ректора сквозила легкая ирония. — В конце концов, все дети магов равны и имеют право здесь учиться в зависимости от своей предрасположенности и уровня дара.

— А как же вступительные экзамены и тесты? — Этот вопрос смущал меня с тех пор, как Макс заявил о том, что моя учеба в УМЯМ — дело решенное.

Ректор улыбнулся:

— Наталья, милая моя. Если бы правительство нашей замечательной страны позволило нам, магам, учить своих детей в отдельных школах, чтобы после они на основании того же ЕГЭ были приняты в университет, это было бы прекрасно. Но, — он принялся постукивать пальцами по столу,— к сожалению, все студенты приходят к нам с уровнем домашнего обучения к ведовству, который от года к году все хуже. Нет, безусловно, это касается не всех учащихся, но подобная печальная тенденция прослеживается. Ваш отец, как и многие другие предшественники до него, неоднократно поднимал вопрос о необходимости создания единого стандарта в магическом обучении. К сожалению, на текущий момент все наши инициативы, связанные с образованием, временно заморожены в совместном Правительстве. Поэтому сейчас мы вынуждены принимать к зачислению всех, кто пройдет устное тестирование. Стандартная проверка на практическое знание элементарных основ ведовства будет проведена в течение первого полугодия обучения, но под неусыпным контролем преподавателей во избежание несчастных случаев.

Я понимающе кивнула:

— Когда я смогу пройти Ваше тестирование?

— Через неделю, Наталья, но сегодня все же нужно определиться с факультетом.

Удивленной мне, ректор пояснил:

— Деточка, — Максим недовольно засопел, чем вызвал усмешку ректора. — Вы же не сдавали все предметы школьной программы при поступлении в обычный человеческий ВУЗ? Так и у нас: разные факультеты — разные тесты. Кстати, на кого Вы учились?

Испугавшись, что Максим снова ответит вместо меня, протараторила:

— Специалист по международным отношениям, но я получу диплом бакалавра только в текущем учебном году, — неосознанно я сильнее сжала руку Максима, надеясь, что здравый смысл возобладает, и мужчина все-таки позволит мне доучиться.

К моему большому удивлению он промолчал и никак не выразил своего негативного отношения.

— В каком учебном заведении Вы сейчас обучаетесь, Наталья? — Продолжал расспрашивать меня ректор.

— Московский государственный университет бизнеса и права, Павел Игнатьевич, — в сторону Максима посмотрели мы с ректором одновременно: я — изумленно, что мне снова не позволили ответить, ректор — внимательно и с интересом.

— Правда последний месяц Наташа проходила обучение в его Сочинском филиале, — Павел Игнатьевич приподнял бровь, для него же Макс и пояснил, — проводила исследование для дипломной работы, но сейчас оно на стадии завершения.

Максим отпустил мою руку, но только для того, чтобы достать из своего кейса внушительную папку, на корешке которого была надпись с моим именем. Когда документы перекочевали в руки Павла Игнатьевича, последний переключил свое внимание на них, сразу же открыл папку и углубился в чтение. Пауза затягивалась, но для меня это была дополнительная возможность подумать: во-первых, мой побег и перевод в Сочинский филиал Максим представил как работу над проектом, следовательно, таким образом, он пытался обезопасить нас обоих от сплетен и слухов. В конце концов, быть посмешищем в собственно семье из-за того, что от тебя раз за разом сбегает любовница, это одно, а выносить это на всеобщее достояние— другое. Во-вторых, он, скорее всего с помощью подкупа или связей не только заполучил данные по моей учебе, но и решил вопрос с обратный переводом в Москву. Отсюда напрашивался только один вывод: Максим не шутил, когда говорил о том, что больше не позволит мне жить самостоятельно. И сейчас принимал все необходимые меры к тому, чтобы полностью контролировать меня. Дальнейшее развитие событий доказало верность этих суждении.

Спустя нескольких долгих минут, Максим, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Руководство университета любезно предоставило мне необходимые сведения. — Максим придвинулся ближе к ректору, продолжая рассеянно гладить мою руку. — Как Вы видите, Павел Игнатьевич, окончание последнего курса университета и выпускные экзамены не повлияют на возможность обучения на первом курсе факультета 'Правоведения и международных отношений', — я вздрогнула, — при условии, что ряд предметов можно будет перезачесть. Тогда у Наташи будет достаточно времени, чтобы подтянуть предметы магического цикла и завершить свое образование в МГУБП.

Реакция ректора была молниеносной:

— Красиво говоришь, Максим, складно. Только вот девочка будет учиться на факультете, где ты ведешь несколько профилирующих предметов. Уверен, что она этого хочет? — Павел Игнатьевич внимательно посмотрел на меня.

Мне было неловко, неудобно и неприятно под этим понимающим цепким взглядом, словно ректор изучал меня под микроскопом как какую-то личинку. Безусловно, он знал, что в присутствии посторонних я не имею права возразить Максиму. Но сейчас, когда решалась моя дальнейшая судьба, он будто пытался помочь. Максим часто говорил, что мои мысли и чувства отражаются на лице и их можно читать как в открытой книге. Неужели мое несогласие и смятение сейчас настолько очевидно?

— Павел Игнатьевич, экзамены по моему предмету у Наташи сможете принимать Вы или Болеслав Владимирович, что, безусловно, избавит нас всех от обвинений в злоупотреблении положением, — в голосе Максима звучала твердость и уверенность, хотя я, по сути, еще даже не была студенткой УМЯМ.