... Наступил вечер, улицы уже все оделись тенью, лишь по-прежнему ясно горели золоченые кровли высоких храмовых башен. Мы возвращались в гостиницу, полные смешанных опасений и радостных надежд. С одной стороны, в нескончаемой паутине поисковых блужданий, кажется, забрезжил просвет, и это внушало оптимизм, но...и ещё раз но...

Всё дело в том, что у меня какое-то появилось предчувствие, ... нехорошее. Как будто происходит вокруг нас что-то странное, плетется какая-то невидимая сеть, но вот какая, пока непонятно. Я пыталась вызвать из глубины сознания ускользавшее воспоминание... Утром, кажется, что-то я упустила, какую-то неприятно царапнувшую мелочь... Что же именно?

Солнце уже скрылось за крышами зданий и посылало сквозь них прощальные гаснущие лучи, выхватывая то два-три округлых оконца на верхнем этаже башни, то остроконечный купол и белую стену храма, между тем как внизу, дома и дворцы, начинали сливаться в вечерней мгле.

Разворачивавшееся на улице веселье никак не давало мне сосредоточиться, да и беззаботные эльфы постоянно отвлекали от умных мыслей, тяжело ворочавшихся в глупой голове своей хозяйки, обращая моё внимание то на шествия многочисленных, в том числе и весьма экстравагантных групп паломников, то на уличные танцы и хороводы вокруг высоких костров под оглушающую барабанную дробь и звон бубнов, а возле фонтана на площади мы и вовсе остановились, завороженные колдовской мелодией. Несколько девушек в широких багряных одеждах, украшенных по подолу и рукавам черно-золотой бархатной вышивкой, низкими страстными голосами выводили завораживающе красивую, кажется молитвенную песню. Пронзительный голос флейты и гулкие удары огромного барабана поддерживали напряженный, сложный ритм. Вверху, над входом в храм, ярко горели факелы, от которых в прозрачном воздухе поднимался ввысь десятками завивающихся струй золотистый дым, источающий сильный сладко-терпкий аромат. Мы стояли, наполовину утонув в густой тени здания и медлили, вслушиваясь в слова гимна, обращенного к Великой Богине.

Наконец, я стряхнула с себя наваждение, решительно подхватила своих друзей под руки и потащила за собой, — хватит, я устала, ноги болят, вспомните, сколько мы исходили за день! Кажется, я скоро буду неотличима от Василисы Прекрасной, износившей семь пар башмаков, чтобы до суженого добраться, хотя нет, я от суженого наоборот, как раз хочу подальше убраться. А сколько ещё пришлось зря торчать возле Тарлисы, надеясь что-нибудь разведать, или каким-то чудом получить возможность проникнуть внутрь.

Город, наконец, заснул, в кромешной тьме облачной и потому безлунной ночи даже острое зрение эльфов с трудом угадывало очертания домов, тесно прижимавшихся друг к другу. Что-то неприятно хрустело под ногами, улицы, ещё утром чисто выметенные, сейчас на отдельных участках были почти полностью усыпаны остатками еды, увядшими цветами и другим послепраздничным мусором.

Подходя к знакомому зданию гостиницы, узкому и высокому, зажатому между соседними домами, я внезапно остановилась. На выходе из переулка, прячась от фонарей в тени старого, раскидистого клена, стояли двое: девица — в алом платье, кутала лицо в поднятый ворот легкой шелковой накидки, и молодой щеголь — в блестящих остроносых сапожках, распахнутым плащом загораживая красавицу от посторонних глаз.

Но остановил меня вовсе не пробудившийся интерес к влюбленным парочкам. Как будто прозрев, я вспомнила: когда наша дружная компания утром покидала гостиничную таверну, возле окна, вот также, прикрываясь поднятыми воротникамии, сидели двое. Пристально-едкие и нехорошие какие-то взгляды, которыми они проводили моих друзей, смутным беспокойным осадком остались в памяти, но потом я отвлеклась, составляя мысленный план сегодняшних 'археологических изысканий' и думать забыла о незнакомцах.

А вот сейчас вспомнила, и словно струйка холодного воздуха пробежала по животу, — стоп, скомандовала я, разворачиваясь к парням, — мне не хочется почему-то..., — я замолчала, не в силах сформулировать свои мысли, — короче, не входите, сначала зайду я, осмотрюсь, и если всё нормально, потом вас позову...

— Ты что, окончательно "с глузду сдвинулась", — передразнивая меня, насмешливо прищурился Тор, — мы будем подставлять тебя, а сами отсиживаться в тихом месте? Если ты чувствуешь опасность, то оставайся на улице, с тобой на всякий случай побудет Дариэль, а вот я зайду внутрь и всё там проверю.

Я попыталась сопротивляться: — в том-то и дело, что для меня никакой опасности нет, не знаю, как объяснить, но я это чувствую, а вы, совсем другое дело, вспомните, что сказал этот гном, Рикс.

Эльфы не уступали, и после недолгого ожесточенного спора большинством голосов было решено — заходим все вместе.

Глава 5

Ни хрена, себе, сходили за хлебушком, горько молвила голова, выкатываясь из-под колёс трамвая.

(NN)

Оп-па....весь нижний этаж гостиницы был заполнен стражей, выдвинутые вперёд копья и обнаженные мечи не оставляли сомнений в их отнюдь не мирных намерениях. Неуловимо быстрым движением выхватив клинки из ножен, мои друзья оттолкнули меня назад и приготовились к обороне. Однако, до вооруженной схватки дело не дошло, и слава богам, с тремя десятками бойцов (даже если половина из них амазонки), справиться без потерь невозможно, а терять кого-либо из близких мне совсем не улыбалось. Из вооруженной толпы выступила вперёд плотная невысокая женщина в нарядной жреческой одежде. Властным жестом поднятой руки она остановила воинов и обратилась ко мне:

— Мы рады, что полученные о пришельцах известия оказались чистой правдой, эти создания действительно очень хороши собой и здоровы на вид. Не бойся, девица, я, старшая жрица Майсерт — властью моего сана заверяю тебя: никто не желает причинить вам зла, мы лишь заберём этих юношей и щедро заплатим за них золотом. Орден богат, а мы вовсе не разбойники, твоих спутников ждёт завидная участь, ведь они станут служить Великой Богине, а это — величайшая честь, уготованная далеко не каждому.

Верховная Мать Любви будет довольна, когда получит их в свой гарем, наш храм нуждается в красивых молодых телах. У младших жриц от них родятся могучие воины, а наши старшие жрицы смогут насладиться их свежестью и красотой.

Целая вечность (во всяком случае мне так показалось), протекла в гробовом молчании... Затем Дариэля прорвало, и он несколько минут, не в состоянии остановиться, ржал как сумасшедший, охваченный истерическим смехом. Торрена, напротив, вначале буквально парализовало от услышанного.

Я до сих пор тихонько хихикаю, вспоминая, как был потрясен юный дроу, честно говоря, думала, что бедняжка останется заикой на всю жизнь. На его лбу и верхней губе проступила испарина, зрачки расширились, а лицо побледнело. Он оглянулся на меня, словно не веря своим ушам и медленно стал пятиться к окну, дикими глазами обводя окружавших его амазонок.

Магичка, зорко наблюдающая за ситуацией, лениво повела в нашу сторону рукой с зажатым в ней амулетом, и вокруг фигур эльфов на мгновение вспыхнуло, тут же угаснув, неброское серебристо-серое марево. Сообразив в чем дело, парни рванулись было к выходу, но, ...будто незримая сеть спеленала им руки и ноги, движения замедлились, как во сне, и напоминали слабые трепыхания мух в густом киселе.

— Я, наконец, пришла в себя, открыла рот, приготовившись громогласно возмутиться творившимся беспределом, но жрица хлестнула по мне полупрезрительным предупреждающим взглядом.

— Ты хочешь смерти чужачка? Наш закон позволяет убивать тех, кто оказывает сопротивление стражам Богини, — прошипела она, — молчи, если не хочешь иметь вместо награды крупные неприятности а то и перерезанное горло.

Оценив её искренность, я стиснула челюсти и молча стояла, пока воины выносили связанных в волшебном коконе эльфов.

Уже выходя, женщина, обернулась и неожиданно пропела с гадкой улыбочкой, — мне ведь уже рассказа-а-ли про твои аппетиты, сознайся, презренная девка, тебе жаль терять таких любовников? Ну да ничего, переживёшь, пусть тебя утешает сознание, что ими будут пользоваться несравненно более достойные леди, чем ты — ничтожная распутница.

— О чем это она? В первое мгновение я ничего не поняла, но осознав, задохнулась от бешенства. Жрица настороженно ждала реакции с моей стороны, однако, я молча стояла, не делая ни единого движения, только сжатые кулаки и преувеличенно спокойный взгляд могли подсказать, что всё не так просто с этой 'презренной девкой' и, пожалуй, знай она меня лучше, то прирезала бы на месте, чтобы избежать проблем в будущем.

Напоследок эта гадина швырнула к моим ногам глухо звякнувший мешочек и удалилась. Ничего, мы не гордые, подберем, всё на пользу, что не во вред...

Уж что-что, а золото мне теперь ох как понадобится, к тому же, когда речь идет о судьбе моих ближайших друзей, нет смысла играть в трепетную и обидчивую дамочку.

Нет, это что-то невероятное, мне удалось успокоиться и взять себя в руки на удивление быстро. Дома, на Земле, попав в такую переделку, я скорей всего растерялась бы и заметалась, не зная, что делать, то ли бежать в милицию, то ли .... А здесь, действуя как хладнокровный и опытный рейнджер, я наклонилась, быстрым движением подняла деньги, без лишних эмоций сунула их за пазуху и пулей выскочила за дверь.

Плевать на опасность, сейчас главное, проследить, куда они доставят моих мальчиков. Из конюшни вынырнул Малыш, я подозвала его и мы бросились вдогонку за похитителями.

То прижимаясь к стенам домов, то пересекая быстрыми перебежками освещенные пространства, то прячась в тени деревьев, мы с сэльфингом скользили вдоль ночных улиц неслышными тенями, почти не отставая от дилонийцев. Кстати, это было не так-то легко, особенно если учесть, что отряд двигался вперёд быстро, как на марше, а я почти весь день провела на ногах, устала до одури и вдобавок ничего не ела. Удивительно, но они даже ни разу не соизволили оглянуться, видимо "главная сутенёрша"(так я мысленно окрестила жрицу) была абсолютно уверена в том, что противник, точнее противница, морально уничтожена и в настоящее время рыдает где-нибудь, раздавленная свалившимся на неё горем.

Между тем, "презренная девка", то есть я, преисполненная злобной решимости отмстить неразумным хазарам, находилась от неё буквально в двух шагах, но слава богам, раздутое самомнение часто не даёт людям по достоинству оценить своих соперников. Наконец, нескончаемый бег закончился, Высокая двухколесная повозка с неподвижными телами эльфов вкатилась во двор какого-то здания, массивные ворота захлопнулись и воцарилась тишина. Осмотрев дом и прилежащие к нему строения, я убедилась, что пункт призыва будущих бойцов полового фронта — настоящая крепость. Глубокой ночью предпринимать что-либо было бесполезно, вижу я в отличие от эльфов в темноте плохо, ни веревки, ни каких-либо инструментов для взлома дверей или набора отмычек, который носит всякий уважающий себя медвежатник, со мной не было. Я попыталась обойти вокруг дома (не вышло, везде заборы, или стоящие вплотную здания, в темноте не разберешь), попрыгала возле высоких стен, сложенных из необработанного камня. Чуть не свихнула шею, запрокидывая голову и вглядываясь в темные провалы окон, даже посвистела, никакого ответа. Может ребят поместили во внутренних комнатах, ну не бросили же их в подземелье в конце концов, там они могут потерять свой товарный вид и не понравятся клиенткам.

Всё что я могла сделать в данный момент, так это спеть серенаду под окнами похищенных юношей, которым может быть, этой же ночью было уготовано лишиться невинности. Что делать, придется им претерпеть гнусные домогательства сластолюбивых амазонок, да-а-а... вот как оно всё вышло. Как однако, груба и цинична жизнь, и какие подлые сюрпризы она преподносит, парни-то попались в ловушку, от которой старались избавить меня. Между прочим, я бы не очень возражала, если бы на их месте оказался Трион. Пусть бы на своей шкуре испытал, что значит быть использованным в качестве самца-производителя, хотя нет, для общественного употребления даже этого мерзавца отдавать жалко.

* * *

А в это время в главной башне храма происходили события, о которых я узнала немного позже от их непосредственных участников.

...Верховная Мать сидела возле камина в одной из угловых верхних комнат, находящихся над огромной залой, когда перед ней предстали пленники, несколько потрепанные от некомфортного путешествия. Она молча повернулась в кресле к двум красивым юношам и благосклонно взглянула на них. По её знаку охрана сделала шаг назад, и пленники остались стоять перед жрицей. Один из них, совсем юный мальчик с глазами, блестевшими как изумруды, поднял голову и твердым взором посмотрел в глаза повелительнице.

В комнате сохранялась полная тишина, только изредка с треском падали прогоревшие поленья вглубь очага на мерцавшие тлеющие огоньки. Внезапно женщина встала и вплотную приблизилась к эльфам, не отрывая взгляда от черноволосого дроу.

Тору показалось, что она собирается прикоснуться к нему. Но жрица сделала шаг в сторону и обошла вокруг, разглядывая их и словно любуясь своим приобретением.

Тень от свечей металась по пышным темным волосам, грубовато-крупным линиям тела и вдохновенному лицу немолодой амазонки.

— Они прекрасны, Майсерт, — удовлетворенно кивнула она... Вымойте мальчиков, вкусно накормите и ...приведите ко мне.

-Обоих, моя госпожа?

— Пожалуй нет, только вот этого, — её указательный палец нацелился на темноэльфийского принца, — а блондина ты можешь пока взять себе.

Майсерт властно махнула рукой, подзывая внутреннюю стражу. Один из мужчин, находившихся в комнате, с холеным породистым лицом, в тонкой кольчуге, одетой поверх шелковой рубашки с небрежно расстегнутым воротом, усмехнулся и уверенно шагнул к пленнику.

— Х-ха, — резко выдохнул Тор и выбросил вперед правую руку. Клинок молнией вылетел из широкого рукава, лезвие, казалось бы, обманчиво-легко чиркнуло по горлу человека, но тот судорожно взмахнул руками, опрокинулся назад и клокочуще захрипел, захлебываясь собственной кровью, — не получите вы меня, сутенеры, тр-рэш!

Через секунду тишина в комнате взорвалась лязгом стали, яростными вскриками и рычанием дерущихся, топотом и глухими ударами. В распахнутые двери стремительно врывались всё новые воины храма.

Врагов было слишком много, и даже несмотря на невероятную для людей реакцию и великолепную боевую подготовку моих друзей, через полчаса всё было кончено. Избитые и окровавленные (но слава богам, хотя бы живые) они темной грудой лежали на полу небольшой комнаты с зарешеченным окном.

* * *

Поняв, что дальнейшие усилия бесполезны, я вынуждена была, стеная и охая от усталости и боли в стертых ногах, отправиться обратно в гостиницу.

В зале хозяйка, с трудом прикрывая елейной улыбкой злорадство, принялась утешать меня, уверяя, что это великая честь — оказаться в числе служителей храма Богини-матери, и жрицы наверняка не поскупились, щедро заплатив за потерю таких красавцев. Сохраняя внешне абсолютное спокойствие, я молча выслушала "добрую" женщину, плотно поужинала и, к её огромному разочарованию, как ни в чем не бывало, отправилась на боковую.