Шепот моря

С яхты спустили металлическую лесенку прямо в воду. У борта Алексей ловко передал вяло сопротивляющегося утопающего двум парням в плавках, стоящим на лесенке. Они быстро подняли его и понесли внутрь яхты. А сам Алексей развернулся, чтобы плыть обратно к берегу — туда, где бросил свои вещи.

— Эй! Подожди! — окликнул твердый мужской голос с командными нотками.

— Что, еще кого-то пьяного потеряли? — Алексей хотел ответить вежливо, но раздражение все, же просочилось, да и грудь еще ныла после удара коленом.

— Я капитан этого судна, Илья Гаврилов, — стоящий у ограждения борта мужчина в белой рубашке коснулся козырька своей светлой фуражки на голове, — послушай парень! Ты спас хозяина этой яхты! Его нрав и привычки — не мое дело, но приходи завтра в восемь утра на яхту, поговорим о тебе! Не забудь! Как тебя звать?

— Алексей, я! — он хотел было отказаться, но вовремя вспомнил о болеющей матери — "а почему бы нет?", и ответил согласием: — Хорошо, приду!

И поплыл обратно к берегу. Предстояло еще отжать мокрую одежду, и возвращаться в таком помятом виде домой. Хорошо, что ночь уже. Предстоящая встреча с капитаном дала повод надеяться хоть на какую-то компенсацию. А что, вдруг ему каких-нибудь денег дадут? Но тут же улыбнулся своим наивных детским размышлениям. Да просто руку пожмут и спасибо скажут, и все, а он уже размечтался.

Утро началось рано — в семь часов со звонка в дверь, но сам Алесей встал еще раньше на час — не спалось. Он вышел во двор и распахнул калитку в высоком заборе. Стучалась соседка, "тетя" Клава. Конечно, никакой тетей она ему не была, но Алексей еще ребенком привык ее так называть, и сейчас, не смотря на свои двадцать, пока не избавился от детской привычки. Она всегда приходила к матери выговориться. Мать не любила ее, но и не гнала. А тетя Клава радостно находила в ней отличного молчаливого слушателя, и выливала на нее все свои последние новости-сплетни по округе.

— О...э-э... Леша? А мамы, что нет? — было видно, как удивилась соседка его появлению. — Ты ж вроде в море...э-э... в рейс ушел?

— Мама в больнице. А я...не ушел, — Алексей опять почувствовал раздражение, наблюдая эту бестактную, уверенную в своей правоте женщину, — мама будет там еще недели две — так сказали врачи.

— А...э-э...Лешенька...тут такое дело, раз уж ты сейчас на хозяйстве... — она вдруг стала затягивать слова, переведя тон на заискивающий, — ну мама твоя мне говорила, что вам деньги нужны... Так вот. Тут у меня такое дело...Ко мне племянник приехал с женой. Они с восточной Украины. Там город у них — шахты и заводы одни. Воздух — жуть, дышать нечем. Болеет жена у него очень. Вот они к нам в Крым и подались. Но у меня места-то нет совсем. А у вас полдома пустует. Ты...это с мамой поговори, побыстрее. Им бы жилье, а вам добавка на жизнь. Анатоль — племяш мой, на работу уже устроился, водителем на автобус, денежки найдет...

Алексей немного завис от всей этой тарабарщины, которую скороговоркой понесла соседка. Он точно знал — мама не разрешит чужим людям тут жить. Они с ней до сих пор жили в своей части дома, а вторую, ту, что занимал покойный дед, не трогали. Мама частенько поговаривала, мол "женишься, будешь там с молодой женой жить и мне радость и помощь". Она там регулярно прибиралась, а сам Алексей обновлял, где нужно краску, белил стены и потолки. Эта сторона дома давно для него стала данью памяти деду, где еще ощущалось его присутствие, вспоминались дни детства. И ответ мог быть только один — отрицательный. Алексей уже было открыл рот, чтобы сразу дать категоричный отрицательный ответ, как позади тети Клавы, дамы весьма объемистых форм, заметил худощавого высокого мужчину с бледной женщиной. Ее болезненный вид настолько бросался в глаза, что слова застыли комком в горле Алексея. Перед глазами вдруг встал образ улыбающегося деда, безмолвно кивающего ему. И Алексей понял, что вот он — ответ на вчерашний вопрос. Может это знак, но явно не совпадение. И Алексей, пересилив внутреннее сопротивление, согласился. Но тетю Клаву, во двор не пропустил — раз он за хозяина, то решит все вопросы с будущими квартирантами сам, без посредников. Тетя Клава посмотрела на его очень недовольным взглядом — он только что опустил ее авторитет в глазах родни. Но она моментально сориентировалась и называла цену за столь "неброское" жилье. Алексей, молчаливо скрипнув зубами, пропустил во двор женатую пару и затворил калитку перед носом настырной женщины.

Спустя полчаса он уже неспешно, прогулочным шагом брел в сторону бухты. Знакомство и осмотр дома заняли считанные минуты. Без надзора тети Клавы, все прошло наилучшим образом. Анатоль и его жена показались Алексею приличными людьми. Он быстро сговорился с ними об условиях проживания и цене, кстати, выше, чем предлагала хитрая соседка. Алексей, прожив три года в Одессе, уже отлично ориентировался в реалиях жизни и не растерялся. Он лишь забрал личные вещи, оставшиеся от деда, и отдал Анатолию ключи от половины дома и калитки во двор — эта связка давно, еще со смерти деда, висела на гвоздике в прихожей. И сейчас, во внутреннем кармане куртки лежал аванс за наступающий через пару дней июнь, месяц их проживания, там дальше видно будет. Главное — он может теперь заплатить за лекарства матери, и кто знает, что ему скажут на яхте. По какому-то наитию, в последний момент перед уходом, он сунул в карман свой мореходный диплом, на всякий случай. И теперь прикидывал, что если не благодарность, то хотя бы рекомендацию у капитана Гаврилова потребует.

Мысли вновь вернулись к ночному случаю. Пьяный, сопротивляющийся, бурчащий ругань парень вызвал неприязнь. И это хозяин яхты? Глядя на гомон и суматоху на борту, осталось лишь посочувствовать капитану и команде. Алексей не любил пьяных. Люди, не умеющие себя контролировать, опасны в любой ситуации. Они могут нанести вред не только себе, но и окружающим, причем, совершенно не отдавая отчета своим действиям. И в этот момент, вспомнились совершенно забытые, давние слова деда. Тогда, сказанные мальчику, они не дошли до его понимания, скрылись за множеством интересных рассказов деда, но сейчас Алексей будто услышал голос деда заново:

— Относись снисходительно ко всем слабым духом — впавшим в зависимость от своих вредных привычек — пьянства, наркотиков, азартных игр и множество других... Они мало чем отличаются от животных, превращаясь из людей в двуногих приматов! — говорил тогда ему мудрый дед. — Да, Леша, это так. Ты еще мал, но однажды вспомнишь и поймешь мои слова. Большинство людей тысячелетиями превозносят культ сильного человека, ошибочно приписывая ему некий видимый фактор — внешность, сила, деньги, власть. Те, кто умнее, говорят об особых качествах личности — твердой воле, решительности, глубоком уме. Но это лишь еще одно заблуждение, внучек. Холодное, расчетливое существо-робот, преследующее только свои цели — тоже не человек. Вся мощь настоящих людей именно в их человечности! Ширина духовного взора, мудрость, интуиция в сочетании с утонченным восприятием. Сердце настоящего человека способно пропустить через себя боль и радость окружающего мира, потому что он слышит, не только себя, а как живут тысячи других сердец вокруг. И чтобы такой человек ни делал, любой его труд, любое действие приводят к пробуждению хотя бы одной души, и в нашем мире становится еще одним настоящим человеком больше. Стремись стать таким. Всегда.

А чуть позже, у них с дедом зашел разговор о новых машинах — как любой мальчишка, Алексей, в свое время бредил ими тоже. И дед снова пояснил Алексею, как иллюзорны его порывы, когда они чинили в мастерской сломавшийся утюг матери:

— Мы все время стремимся что-то улучшить, придумать как удобнее, практичнее. Так устроен человек — хочет сделать свою среду обитания безопасной и комфортной. Но, когда в эти стремления вмешиваются низшие животные инстинкты — желание выделиться, обогнать других, стать выше всех, то люди скатываются в такую яму, из которой не все выбираются. Никогда не соревнуйся с другими, внучек. Сохраняй самообладание, как бы тебя не пытались унизить, или заставить доказывать, что ты лучше других. Мы все изначально чисты, мы уже лучшие, победители, все, кто родился, — дед усмехнулся ему, — но вот как сохранить этот свет и чистоту в душе — это величайшее умение, талант остаться человеком с душой, а не бездушным животным.

Алексей остановился так резко, что идущая следом женщина с пакетами, едва не наскочила на него. Извинившись, он отошел в сторону, к стене какого-то дома. Слова деда, будто прожгли невидимыми золочеными чернилами, серую пелену внутри. Алексей только теперь, под другим, новым углом взглянул на всю свою прожитую жизнь. События последних дней — сорвавшаяся работа, мать в больнице, собственное решение принять новых жильцов, да и случай со спасением человека — все эти эпизоды почти одновременно связались в странную цепь, нажав ту неведомую кнопку в его душе, после чего слетают ложные представления об окружающем мире. И слова деда, возвращенные памятью, так вовремя и кстати, как остров в бушующем океане собственных сомнений, помогли Алексею разобраться, упорядочить свои мысли, дали уверенность в правильности действий. Теперь он совершенно спокойно пошел дальше к виднеющимся воротам на набережную.

Знакомую яхту он увидел еще издалека. Утром, на свету, она казалась еще больше и богаче. Корпус сиял новизной свежей краской, солнечные блики играли на всех металлических частях. До назначенного времени оставалось еще минут пять, и Алексей, как человек пунктуальный, остановился у яхты и продолжил ее рассматривать внимательнее. В училище он немного изучал яхты, но в пределах курса. Широкий, сильно вытянутый корпус длиной более двадцати метров, окрашенный белой краской. Обводы, большая деревянная палуба, низкая надстройка, смещенная сильно назад и богатая отделка — все говорило об удачном сочетании скорости и респектабельности. Такая яхта смело могла участвовать в гонках для своего класса, но все-таки больше подходила для длительных круизов. Две высоких мачты, держали свернутые паруса. Алексей помнил, что вчера вечером яхта шла на двигателях, и был уверен — пара винтов там внизу есть.

— Что? Нравиться? — услышал он сзади знакомый голос, и повернулся, уже догадываясь, кого увидит.

Капитан Гаврилов решительным шагом шел навстречу, неся в руке небольшой целлофановый пакет с чем-то позвякивающим.

— Я...Алексей, — он спокойно назвал себя, — и яхта — да, нравится.

Алексей не ощущал себя уже вчерашним нерешительным юношей. Сомнения улетучились, и независимо от результата беседы с капитаном, он готов был двигаться дальше.

— Я узнал вас. У меня отличная память на лица, — капитан улыбнулся и Алексей подумал, что этот человек тверд и прямолинеен, но при этом открыт и правдив, — хотите осмотреть яхту, Алексей? Что вы о ней скажете?

И тогда он выложил капитану, все то, что заметил, добавив предположения о скоростных качествах. Капитан довольно кивал, подтверждая его догадки и слова. А потом между ними завязался один из типичных морских разговоров, когда знатоки начинают спорить, где и в каких ситуациях яхта эффективней себя покажет, и как было лучше сделать то, и вот-то. В самый разгар их горячей беседы со стороны яхты раздался какой-то вопль. Гаврилов, чертыхнувшись, остановил разговор и махнул рукой, мол, следуй за мной. Его пакет опять громко звякнул. Они прошли по палубе, где еще лежали остатками ночного веселья — пустые бутылки, пластиковые тарелки, салфетки и прочее. Капитан спустился внутрь, стукнул кулаком в дверь одной из кают, от чего та распахнулась, и сразу занес туда пакет. Захлопнувшаяся дверь несколько заглушила голоса внутри, но там кто-то очень бранился и одновременно радовался приходу капитана.

Когда Гаврилов вернулся, то пояснил обыденным тоном:

— Извини, Алексей. Я за "лекарством" для хозяина ходил, помнишь вчерашнего утопленичка? — он хмыкнул с улыбкой. — Гости еще ночью разъехались, уничтожив все запасы спиртного под ноль, даже бутылки пива не осталось.

Они прошли в рубку, и вот там Алексей совершенно обалдел от обилия родной ему техники: системы штурманской GPS, спутникового приема погоды и штурманской информации, космического спасения, радар, автопилот, эхолот глубины, компас, указатель скорости ветра, радио и другое. Все оборудование было новое, типы некоторых панелей он даже в училище не изучал — там только устаревшие аналоги.

— Ну, рассказывай морячок — по глазам ведь вижу, тебе все здесь знакомо! — капитан с ободряющей улыбкой кивнул ему.

В ответ Алексей достал свой диплом мореходного училища и стал рассказывать. А еще через час ехал к матери с радостной улыбкой на лице. И вроде понимал, что неправильно ехать в больницу с таким лицом, но ничего поделать не мог — в кармане к деньгам за сдачу половины дома добавилась щедрая компенсация за "спасение утопающего" и аванс за следующий месяц работы. Да, его взяли на работу! Оказалось, в экипаже "Ассоль" — так назвалась яхта, недобор, нужен еще человек, и Алексей подходит. Теперь он смотрел в окно маршрутки невидящими глазами, опять забывшись, словно счастливый мальчишка в детстве, думал о море, и как обо всем поведает маме.

Глава 5

Они молчаливо шли назад, проходя между оградок старых могил. Ослабевшая от чувств Мария спотыкалась и, наверное, не один раз упала бы уже на пыльную дорожку, если бы не поддержка капитана. Они выбрались за ограду кладбища, к ждущим снаружи экипажам. Мария быстро опустила узелок с землей в свой маленький ридикюль, висящий на запястье левой руки. Капитан остановился и повернулся к ней лицом. Они оказались близко, и девушка подняла глаза вверх. Учитывая большую разницу в росте — голова маленькой девушки была на уровне его груди, Марии пришлось высоко поднять голову. Капитан понял неудобство и указал рукой на скамью неподалеку.

— Мария Андреевна! — произнес он мягким тоном. — Мы все, команда шхуны, очень скорбим по вашему батюшке. Как вы наверно заметили, ритуал погребения проведен с минимальной помпезностью. Я все устроил, как мне было наказано. Да, да, это так. Андрей Николаевич...был невероятно предусмотрительный человек, и несколько лет назад дал мне запечатанный конверт, мол, на всякий случай. Вот и пригодилось...

Капитан на минуту замолчал, собираясь мыслями, а Мария еще поразилась тому, как мало знала своего отца, и подумала: "Как много он значил для этих людей! Он думал не только обо мне, но о каждом, работающем у него. Ах, папенька-папенька!"

— Он был для меня не обычным владельцем шхуны, а настоящим близким другом! Старшим братом, если позволите так сказать, — продолжил Акимов, — я тоже терял близких людей, и понимаю, как тяжело вам сейчас — потерять единственного родителя, заботящегося о вас. Но вы не должны бояться! Поверьте, Мария Андреевна! Вы не одна! Мы — вся команда "Забияки" никому не позволим вас обидеть!

— Спасибо, Петр Иванович! — она, окончательно расчувствовавшись, опустила голову на грудь капитана, слезы опять сочились из ее глаз, но, то были слезы благодарности.