Сын Неба

Гусев говорил буквально засыпая:

-Я чуть-чуть посплю...

Загадочная труба

Когда Гусев проснулся, он смотрел свою рану, затем Лося, и сделал вывод, что раны были не опасные. Но они оба потеряли много крови и были вялыми и слабыми.

Гусев порвал свою тельняшку на бинты и перевязал сначала плечо Лосю, а остатками — свою рану.

Океан был пуст. Они даже понятия не имели, где находятся.

Старый вояка, Гусев изрядно запасся провизией и водой, и это теперь здорово пригодилось. Он разделил воду и еду на равные части и подсчитал:

-Провианта нам хватит на неделю, — доложил он Лосю. — Воды — дней на десять.

Потянулись томительные сначала часы, а потом дни дрейфования в безбрежном пространстве океана.

Временами поднималась легкая буря, но большие шторма и ураганы миновали их.

Самолёт то покачивался на бирюзовых едва заметных на глади волнах во время полнейшего штиля, то взмывал вверх, а потом бросался вниз с водной кручи, и тогда казалось, что он вот-вот не выдержит натиска волн и пойдёт ко дну.

Даже на горизонте не появилось ни разу ничего похоже на корабль. Иногда не только на Лося, но и на Гусева находило отчаяние. Провиант, как они не старались экономить, подходил к концу, с водой дела тоже обстояли не лучше. Вот-вот, казалось, наступит конец.

Тогда, в минуты крайнего отчаяния, Гусев взбадривал и себя и Лося воспоминаниями о пережитом:

-Бросьте вы, в самом деле, Мстислав Сергеевич, кручиниться. Наше время ещё не пришло! Мы ещё полетаем! Ещё Марс впереди!

-Откуда вы знаете, Алексей Иванович?

-Да полноте! Смотрите, в самом деле! Мы на Земле, на ней родимой. Это же не безграничное мировое пространство, где мы с вами едва не погибли! Однако ж не погибли! За десятки миллионов километров были от Земли, в посудине, которая мало чем лучше этого гидроплана, это вот если взять по отношению нашего сегодняшнего положения к масштабам мирового пространства. И, если не судьба была, не погибли же! Ещё не время умирать! Нас ждёт новый полёт на Марс! Вот чего я хочу! Соскучился я по межзвездному путешествию!

Его беззаботная мечтательность, в самом деле, взбадривала и, как ни странно, несла надежду, хотя никакой логики в том, чтобы ободряться воспоминаниями о пережитых суровых испытаниях, казалось бы, не было. В самом деле, они же на Земле, даже не на Марсе, а на Земле. Это как у себя дома, просто не в той комнате! Но они же попадут в другую комнату, обязательно попадут.

Временами Лось вспоминал Аэлиту. Это тоже подбадривало, но не так, как пустая и никчёмная болтовня Гусева. Как ни странно, но образ Аэлиты, который должен был вести его вперёд, теперь, в критической обстановке бесконечного и безнадёжного дрейфования в мировом океане, увы, не ободрял. Напротив, если бы не болтовня Гусева, воспоминания об Аэлите утащили бы его глубоко в дебри беспросветного отчаяния.

-Пуля — дура, я дурней, Мстислав Сергеевич! — приговаривал Гусев, лазая по верхотуре самолёта.

Он использовал каждую минуту штиля с тем, чтобы улучшить их положение.

Теперь он занимался крыльями гидроплана. Запасы воды подходили к концу, и, не дожидаясь этого, опытный и сметливый вояка решил приспособить их для сбора дождевой воды, которая щедро лилась с неба во время ненастья.

-Это к чему вы, Алексей Иванович?

Гусев деловито оседлал крыло и принялся вырубать верхнюю стенку крыльевого бензобака, приспосабливая его под чашу для сбора дождевой воды. Конструкция бака размещалась внутри и между нервюр крыла, занимая всю его площадь, поэтому при дожде воды должно было задерживаться достаточное количество. Надо было только снять по всей площади его верхнюю часть.

-Да это я к тому, Мстислав Сергеевич, что я, сколько на войне был — никогда не боялся ни в атаку с шашкой наголо лететь, ни от пуль не прятался. Зато тех, кто прятался от них — они доставали, мать их раз так, ей-ей, Мстислав Сергеевич, доставали. Пуля — она же дура, умного любит, а такого, как я, дурака обходит стороной.

-Хм, — недоверчиво повёл головой Лось, наблюдая за изобретательным по части как выжить Гусевым.

-Да то-то и оно, что так. Да вспомните, хотя бы Марс. Сами видели, что с ентими гугенотами сталось. Уступки им подавай, а не борьбу! Вот и получили сполна уступок! Да и мне мало чем пособили! Один — он в поле не воин, даже если герой. Ему команда нужна, отважная, такая же, как он. Но таких среди несознательного пролетарского населения Марса практически не оказалось. Вот и результат...

Гусев деловито настукивал зубилом, изредка погладывая на небо, откуда его голый торс нещадно жарило солнце. Но ему это было как бальзам, так, во всяком случае, выглядело со стороны. Лось представил себя на месте потного и загорелого Гусева, и его невольно передёрнуло от неприятного ощущения полнейшего дискомфорта. А Гусеву было хоть бы что...

-...Так вот я и говорю, вспомните Марс. Что было бы, если бы я от марсианских пуль за кактусами прятался? Да там бы и остался, ни черта бы мы с Марса не улетели, там бы и остались. Поэтому я и говорю: пуля дура — весь мой жизненный опыт к этому ведёт. Видишь опасность — дай ей в зубы, чтобы аж искры из глаз!.. Э-эх, да что там, Мстислав Сергеевич! сами всё видели! Я вас с Америки вытащил на одном голом энтузиазме, больше ни на чём. Энтузиазм и отвага — вот моё оружие в борьбе с любым врагом, даже вот с этим плаванием в безбрежном океане.

-Ну, и как же ваш энтузиазм здесь поможет? — недоумённо спросил Лось.

-Да всё так же, как и прежде! — не задумываясь, ответил Гусев. — Вот увидите, доберёмся до Российской Федерации, обязательно доберёмся.

* * *

Прошло ещё несколько томительных дней бесконечного плавания.

Как-то во время обеда, когда они доедали последние крохи провианта, Гусев всё-таки упрекнул Лося:

-Вы мне, лучше, Мстислав Сергеевич, скажите, как Вам в голову взбрело в Америку податься? И мне ничего не сказали! Это ж как предательство получается!

-В самом деле, — согласился, сконфузившись, Лось, так как не ожидал так вдруг призыва к ответу от Гусева. — Я, честно говоря, и сам до конца не могу понять, как Скайльсу удалось меня уговорить. Словно наваждение какое-то!

-Да какое там наваждение! — с лёгкой досадой присвистнул Гусев. — Это просто несознательность вашей пролетарской позиции проявилась по отношению к мировой буржуазии. Вон видите, к чему всё это привело, — Гусев мотнул головой, показывая вокруг на безбрежную бирюзовую гладь. — Да и товарищей сколько погибло почём зря...

Лось насупился, и Гусев, заметив, что перегнул палку, постарался смягчить ситуацию:

-Ну, конечно, у чекистов работа такая — опасность называется. Готовыми они должны быть в любую минуту к отражению вражеского нападения, как я вот! А они сплоховали, опыта не хватило. Ну, да ладно, чего уж теперь...

Лось долго молчал, потом сказал:

-Я думал, что ничего не получится у нас с новым полётом...

-Нельзя так, — заключил Гусев, — верить надо. Ведь раньше же вы верили! Без этого бы и на Марс не полетели. Даже в первый раз ни за что не полетели бы, если бы не верили!

-Да-да, вы правы, Алексей Иванович, — озадаченно согласился Лось.

Ему было не по себе. В самом деле, почему вдруг он позволил себе усомниться в том, что Гусев всего добьётся? Он надолго глубоко задумался.

* * *

Провиант закончился уже неделю как. Благодаря изобретению Гусева с водой было лучше, хотя она и отдавала чрезвычайно авиационным керосином, но лучше уж такая, чем никакой вовсе.

Закончив с крыльями, Гусев всерьез занялся радиопередатчиком. Каждый день, когда светило во время штиля солнце, он доставал его сдохший аккумулятор на горячую обшивку планера и подолгу так держал. К вечеру, он садился за штурвал и слал через оживший передатчик сигналы о помощи до тех пор, пока радиопередатчик не угасал снова.

С утра всё повторялось заново.

Гусев приблизительно определил их местоположение по компасу, солнцу и луне. Они были где-то в пятистах километрах севернее экваториальных вод Атлантики и практически посередине между Европой и Америкой. Здесь не было сильных течений, подобных Гольфстриму, поэтому надеяться на то, что течение хоть когда-нибудь вынесет их к берегам Европы, было невозможно. Оставалось только рассчитывать на то, что их всё-таки будут искать.

* * *

Как-то ближе к вечеру Гусев помогал Лосю подтянуть к гидроплану убитую самодельным гарпуном молодую акулу.

Эти рыбы с некоторых пор появились около их дрейфующего самолёта, и теперь неуклонно сопровождали, лениво наворачивая круги.

-Ага, — сказал тогда Гусев, как только в первый раз заприметил этот непрошенный эскорт, — ждут пирушки! Рано собрались! — он с досадой погрозил им кулаком. Потом вдруг просиял. — Так это ж нам подмога! Ну-ка, Мстислав Сергеевич, акулятинкой не желаете попотчеваться?!

-Как это? — не понял его Лось.

-А вот как! — к вечеру того же дня был готов гарпун из дюралевой трубки со стальным наконечником, а через час у поплавка гидроплана трепыхалась первая подстреленная им акула, мяса которой хватило на целую неделю.

Так вот, подтягивая очередную пронзённую гарпуном рыбину, Гусев краем глаза вдруг заметил чуть дальше, как что-то вынырнуло из-под воды и опять скрылось. Было похоже на самый кончик плавника кита, которые временами проплывали мимо, совершая какое-то мировое перемещение. Но уж больно быстро появилось и пропало. Гусев бросил тросик гарпуна, и тут что-то странное показалось второй раз.

Такой штуковины он никогда не видывал, хотя не мог похвастаться недостатком своих подвигов, как на земле, так и на море.

-Что это за чертовщина?! — стукнул он в плечо Лося, который теперь в одиночку подтягивал истекающую кровью акулу.

Теперь и Лось присмотрелся.

Из воды то выныривало, то исчезало что-то, двигаясь с большой скоростью, похожее на большую черную курительную трубку.

-Да-к, это ж перископ! — обрадовано вскричал Лось и замахал руками над головой, закричал так, как будто это уже означало спасенье.

-Подождите, но вдруг это американцы?! — попытался успокоить его Гусев, но потом вдруг тоже радостно и энергично стал сигналить и орать так, что услышала, наверное, половина Вселенной, на которую сейчас смотрела та часть Земли, где они находились.

Перископ быстро приближался, всё более поднимаясь из воды. Теперь уже бы виден флагшток на командирском мостике, всплывающем из океанской пучины. На нём, ещё тяжёлый от воды, висел флаг Российской Федеративной Республики.

Макароны по-флотски

Их подобрала советская подводная лодка, которую специально направили из Мурманска на пойманные от Гусева сигналы о помощи.

Наконец-то их приключение в несколько месяцев длиною закончилось, и теперь Гусев и Лось чувствовали себя как дома на борту тесной, пропахшей маслом посудины. Наконец-то закончилось их одиночество, в течение которого они только и старались, что не сойти с ума и не пасть духом, дождаться, когда придёт подмога.

Но теперь они дома!

Гусев жадно выспрашивал у капитана подлодки новости с родины. С огорчением он узнал, что американцы приступили к подготовке полёта на Марс. Ещё раз он в сердцах посетовал на Лося, что тот выдал тайны республики буржуям, но уже не стал ему ничего говорить, видя, как тот болезненно реагирует.

Да и что было теперь делать? Что сделано — то сделано.

О том, что американцы готовы лететь на Марс, трубили газеты по всему миру.

Гусев поделился неприятной новостью с Лосем. Вопреки ожиданиям Лось воспринял новость спокойно и рассудительно:

-Ничего в этом плохого нет, Алексей Иванович! Сами посудите, ну что в этом плохого?! Ну, пусть и американцы полетят на Марс! Не нам же одним летать! В конце концов, я мечтаю о том времени, когда туда будут летать тысячи межзвёздных аппаратов.

-Но ведь Марс-то советский! — возмутился Гусев. — Мы же первые там были!

-Конечно, первые, — спокойно согласился Лось. — Но лишние земляне, будь то американцы, будь то ещё кто, нам не помешаю на Марсе! Вы же видели, Алексей Иванович, что вдвоём нам там туго пришлось!

-Ох, не знаю! — покачал головой Гусев. — Не нравится мне ваше настроение! Я для чего вас выручал? Для чего наши товарищи погибли, вас выручая?!

Лось замолчал, задумался.

Гусев тут же направился на капитанский мостик и скомандовал капитану:

-Я Гусев Алексей Иванович, особый уполномоченный советским правительством по межзвёздному перелёту на Марс, приказываю как можно скорее доставить меня и инженера Лося в Петроград. Дело чрезвычайной государственной важности! Американцы могут опередить с отлётом на Марс. Мы должны быть там первыми!

Подводная лодка после команды Гусева взяла курс на Петроград. Капитан доложил Гусеву, что через неделю они будут на месте.

-Долго, долго! — заторопился вдруг Гусев, — Надо скорее, дорога каждая минута.

Однако, не смотря на всё это, настроение у Гусева и у Лося было отличное. Они чувствовали себя спасёнными, каждый день кок приносил к ним в тесную кают-компанию макароны по-флотски, которых они не могли никак наесться. "Да и, впрочем, — рассудил Гусев, — всё складывается очень хорошо!"

Прошла неделя плавания и вот на горизонте показались знакомые берега. Впереди замаячили знакомые очертания и шпили Петрограда.

От восторга Гусев, Лось и вся команда радостно закричали и принялись бросать в воздух бескозырки и что у кого было под рукой.

В Петрограде их уже ждали и встречали с оркестром, как героев.

Скайльс

После бегства Лося с Гусевым Скайльс долго не показывался на глаза Крабсу.

В погоне за беглецами он добрался до Нью-Йорка, пытался перехватить их в аэропорту с целым до зубов вооружённым отрядом полиции.

От Крабса Скайльс получил короткую телефонограмму: Гусева уничтожить, Лося вернуть и заставить работать!

Однако в аэропорту Скайльс понял, что имеет дело с опытным противником.

Гусев обвёл его вокруг пальца, и покинул нашпигованный полицией аэропорт безо всякого труда. Он обвёл их вокруг пальца как детей.

Теперь они потерялись в огромном городе, и Скайльс долго соображал, куда они могли подеваться. Все возможные пути бегства из Америки для Гусева и лося были закрыты.

Сначала Скайльс не переживал, что упустил Гусева в аэропорту, но потом, к вечеру вдруг понял, что Лось ускользнёт от него, если не предпринять какие-то срочные меры. "Если бы не Гусев, ты бы у меня никуда не делся!" — подумал Скайльс.

Раньше он мало внимания обращал на этого здоровяка. Нет, конечно, он знал его даже дольше, чем Лося, но никогда особого значения его персоне не предавал.

И только тут, в Америке, Скайльс вдруг понял, какую реальную опасность представляет собой этот Гусев.

"Он стоит целого отряда отборных головорезов!" — невольно восхитился Скайльс, когда Гусев ловко удрал с Лосем из обложенного охраной замка.

Время быстро приближалось к вечеру, а ниоткуда не было вестей. Гусев и Лось как в воду канули, растворились в Нью-Йорке. Скайльс чувствовал. Что упускает время, но не мог понять, где идёт утечка. Наконец он пригласил к себе того верзилу, которого Гусев огрел на пароходе лампой.