Последний полет "Прогресса"

— Комиссар-майор Андреевских! Душегуб и кровопийца! — внезапно прогремел из-за разбитого окна голос, многократно усиленный мегафоном. — Революционным Советом Союза за Свободу Инопланетных Миров, за пособничество в уничтожении народов Андрадора и Лентиса-2, вы приговариваетесь к смерти!

Забавно. А мне только сегодня говорили, что приговорить к смерти может лишь трибунал. Скользя по пене, я подобрался к окну, и осторожно выглянул на улицу. Увиденная картина заставила меня вздрогнуть от ужаса. Там, в свете фонаря, возле грузового флаера "ГАЗель", стояли двое, причем один из них держал на плече тяжелый гравидеструктор с рентгеновизорным прицелом. Вот же черт! Теперь мне гарантировано конец! Одного залпа из этой пушки хватит, чтобы снести половину моего дома, и меня впридачу!

А ССИМ, похоже, пользуется неслабой поддержкой высших армейских чинов. Иначе откуда у них такие костюмы и оружие, вообще запрещенное ввозу на миры класса "5-"?

— Сдаюсь! — крикнул я, выбрасывая в окно бесполезный на таком расстоянии, да и разряженный КОЗ-971. — Я осознал, обещаю исправиться!

— Еще скажи, что ты больше не будешь, — усмехнулся человек с мегафоном.

Гравидеструктор зажужжал, накапливая энергию для залпа, в нутре его дула замерцал бледно-голубой, набирающий размер, сгусток. Черт побери, я ж в самом деле больше не буду! И не потому что не хочу, а потому что негде!

Разряд вырвался из ствола пушки, и, продолжая набирать размер, устремился к зданию. Все же эти террористы редкостные болваны! А их покровители, снабдившие радикалов таким мощным оружием — еще большие недоумки! Обеспечить-то обеспечили, а вот пользоваться им не научили. Сам стрелок тоже, похоже, стрелял из гравидеструктора такой мощности впервые — сильная отдача покачнула канонира, и заряд ушел гораздо выше, чем он целился, срезав перекрытия первого этажа, часть кровли, и сделав в доме отверстие диаметром метров в пять.

— Вот придурок, — усмехнулся я, отряхиваясь от пепла.

Точно кабздец. Только не мне, а им. Теперь пушке понадобится несколько минут, чтобы накопить энергию для следующего выстрела. Ногой подтянув к себе БУК-74 мертвого террориста, я положил ствол на подоконник, и дал длинную очередь по противнику. Неудачливый стрелок, выронив гравидеструктор, аккуратно перерезанный бластерными лучами в районе пояса, свалился на землю двумя почти одинаковыми половинками. Второй оказался более проворным, или же мегафон стеснял движения намного меньше, чем здоровенная и тяжеленная пушка, и успел укрыться в придорожной канаве.

— Майор, не стреляй! — крикнул боевик. — Я сдаюсь!

— Ага, — процедил я сквозь зубы. — Еще скажи, что больше не будешь. Ну же, высунись, падлюка.

Но противник высовываться не спешил, прекрасно понимая, что стрелять в Академии учат намного лучше, чем... ну, где их там учили? Да и черт с ним! В Академии, кроме прочего, учат еще и пользоваться головой! Я сместил коллиматор прицела на крышку контейнера топливных элементов фургона, и утопил гашетку. Флаер задрожал от перестука лучей, прошивающих его топливный отсек. Конечно, корпуса водородных топливных элементов были рассчитаны на падение флаера или столкновение с другой машиной, но долго противостоять боевому бластеру оболочка батарей не могла, и уже через несколько выстрелов кислородно-водородная смесь вспыхнула, окутав машину огненным шаром, подбросив ее на десяток метров вверх, и разлившись по дороге огненной рекой.

Последний, оставшийся в живых бандит, объятый пламенем, отчаянно вопя, выскочил из канавы и начал кататься по пластику тротуара, стараясь сбить красные цветки, пожирающие его плоть. Сжалившись, я поймал его в треугольнике прицела, и нажал на крючок, но последовал только сухой щелчок — батарея иссякла. Не повезло... что же, сам виноват.

— Связаться с дежурной частью Комиссариата, — повернулся я к компьютеру. — И со страховой компанией.

В самом деле, зря я, что ли, платил им взносы вот уже более двадцати лет? Доложив от происшествии в Комиссариат, и получив мотивированный отказ от возмещения ущерба от страховой компании, я одел тапочки, и вышел на улицу, где в свете догорающего флаера отыскал свой КОЗ-971 и вставил в рукоятку целую батарею. Теперь регламент соблюден полностью.

Когда в небе показались два десантных скутера Комиссариата, я уже доедал третий бутерброд, запивая его "Тархуном". С высоты птичьего полета, должно быть, открывался совершенно потрясающий вид на полуразрушенный дом, издали больше похожий на пончик, и дымящиеся обломки фургона. Заложив крутую дугу, скутеры приземлились на лужайке. Из машин высыпали десантники с оружием наперевес, встали в две шеренги, лицом друг к другу, башни с плазменными пушками грозно обвели окрестности, и, наконец, по трапу спустился сам комиссар-генерал.

Признаться, появления главы Совета я никак не ожидал. Что за напасть? Встречаюсь с ним уже второй раз за сутки, и оба раза я в крайне непотребном виде — то похмельный после перелета с Хирона, то вообще в грязной, измятой рубашке в мокрых пятнах от пены, закатанными до колен штанах и домашних тапочках.

— Здравия желаю, — произнес я, принимая некоторое подобие стойки "смирно".

— Виделись уже, — отмахнулся Виктор Павлович. — Да, недооценил я этих негодяев...

— Самое любопытное, — заметил я. — Они точно знали, что я участвовал в Экспедициях на Андрадор и Лентис-2, и точно знали, что я дома. Не говоря о том, что они знали мой адрес. Похоже, где-то в Комиссариате утечка.

— Не хочется этого признавать, — вздохнул Андреевских. — Ведь о твоем прибытии знал весьма ограниченный контингент — около двух тысяч человек, и все они — лица, пользующиеся высочайшим доверием. Но ты прав! Завтра же проведу проверку личного состава!

— Ну да, — кивнул я. — Если до утра меня еще кто-нибудь не попытается прикончить, но уже более удачливый.

— Отправляйся в Елань, — развел руками генерал. — Это самое быстрое, что можно придумать. На военной базе ты гарантированно будешь в безопасности.

— Есть еще одна проблема...

— Какая же? — насторожился комиссар.

— Страховая компания, — пожаловался я. — Они отказываются возместить ущерб, потому как он был нанесен в результате боевых действий.

— Не парься, — отмахнулся глава Совета. — Это я тоже беру на себя. Откажутся заплатить — лишатся лицензии.

Генерал со свитой удалился, уступив поле деятельности для утилизационной команды. Я не стал дожидаться, пока они соскребут с пластика куски сгоревшего мяса и упакуют трупы. Загрузив в "Порш" ранец с вещами первой необходимости, который я еще не успел распаковать, закинув, на всякий случай, в багажник оба трофейных БУКа, и переодевшись в единственный, чудом уцелевший, комплект гражданской одежды, я устроился в анатомическом кресле машины, сделанном по слепку с моего тела, и запустил двигатель. Нормально так вернулся домой! На далекой-далекой планете, населенной чужой расой, за все пять лет Экспедиции ни разу я не был так близок к смерти, как сегодня, у себя дома, на Земле. Как-то это заставляло задуматься — стоило ли вообще возвращаться? И что я буду делать на пенсии? Спокойная жизнь — точно не замена счастью. Как там сказал Марк? Не хватает драйва, экшина? Мне же, похоже, не хватает какой-то цели, какой-то задачи, на выполнении которой я сосредоточен. Может, возвращение на Лентис-2, в качестве губернатора, для продолжения колонизации, и будет наилучшим завершением моей военной карьеры?

Глава 4

— Ра-а-авнясь!

Четверть сотни десантников дружно повернули головы. Двое пилотов, штурман, связист, бортинженер и два бортовых стрелка — экипаж десантного корабля, сделали то же самое, но менее красивым, отточенным движением. Космофлот, что с них взять? Никаких традиций... Еще один пилот — молоденькая девушка лет сорока-сорока пяти, в чьи обязанности входило взять на себя управление "Прогрессом" после его захвата, и военный вирусолог, стоявшие особнячком от остальных, и вовсе лишь недовольно переминались с ноги на ногу. У этих дисциплиной и не пахло...

— Смир-р-рна!

Те же двадцать пять голов вернулись в исходное положение, а их обладатели замерли, не двигая ни единым членом, не издавая ни единого звука. Казалось, они даже дышали синхронно! Космофлотцы снова испортили всю картину, а девушка и вовсе щелчком своих наманикюренных пальчиков отправила в полет жука, вздумавшего поползти по рукаву ее кителя. Женщины, да... после того, как им разрешили управлять флаерами, аварийность подскочила втрое! Что тут еще можно добавить?

Старшина первого класса, чеканя шаг, старательно стуча подошвами сапог по плацу, но не брякнув ни единой пластиной брони, подошел ко мне и доложил:

— Товарищ рейд-полковник! Личный состав шестого взвода специального диверсионного подразделения десанта с прикомандированными построен и готов для выполнения задания! — выпалил он, приставив руку к виску.

Я полюбовался на отражение швов купола в носке своего нового, надраенного до блеска лакированного сапога, затем задрал глаза наверх. С утра зарядил жуткий ливень, но, по случаю сбора, над плацем подняли отражающие щиты, и капли, со стуком обрушаясь с небес на прозрачный пластик, стекали вниз, оставляя причудливые узоры. И только после этого упер взгляд в окуляры боевого шлема командира диверсантов.

— Вольно.

Развернувшись через левое плечо, со стуком приставив ногу, старшина скомандовал:

— Вольно!

Десантники так же синхронно осели на одну ногу. Красота! Прямо как на парадах в Академии! Вот они, члены моей команды, именно с ними мне и предстоит проникнуть на "Прогресс", и узнать, почему он прекратил отвечать на запросы семьсот лет назад. Да, двадцать пять десантников в полной боевой экипировке... этой мощи мне бы хватило, чтобы завоевать весь Лентис-2 за пару месяцев, а уж заброшенный крейсер Кор-А — и подавно.

Все утро я потратил на изучение материалов по "Прогрессу". Захвачен во время Последней Галактической Войны (собственно, и единственной), как и остальные корабли того же класса. Наспех были перестроены в исследовательские суда, пусть без особой выдумки, но, зато, в рекордно короткий по тем временам срок — всего лишь за пятнадцать лет! Изучая его планы, я не мог отделаться от мысли, что при реконструкции просто заварили все те отсеки, в которые сами строители не могли проникнуть, и то, в большей мере ради того, чтобы экипаж не совал нос туда, куда не следует, чем для того, чтобы закупорить кого-то в этих отсеках. Пятнадцать лет! Была бы на корабле хоть единая живая душа кроме техников и инженеров — за это время она бы нашлась. Так что я больше склонялся, что экипаж стал жертвой какого-нибудь вируса — медицина семьсот лет назад была еще дальше от совершенства, чем сегодня. Существовал еще слабый вариант, что включилась какая-нибудь система безопасности из арсенала крейсера Кор-А и вывела в расход весь личный состав, но чтобы на всех кораблях одновременно... это фантастика!

Значит вирус. Конечно, документы тех времен, да еще и о пропавших и списанных звездолетах содержали массу пробелов, но и среди той скудной информации нашлось несколько малоприятных факторов. Во-первых, на "Прогрессе" стояли допотопные плазменные двигатели, в десятки раз уступающие по скорости современным гиперпрыжковым. А, во-вторых, корпус из полуметрового адамантия не позволял надеяться на отсутствие сквозных пробоин столько лет спустя. Сегодня корпуса подобных крейсеров изготавливаются из кристаллокерамики — материала, в десять раз легче и в сто раз прочнее адамания. Но самым главным минусом звездолета было его неоспоримое преимущество в эпоху Начала Великих Космических Открытий — размеры крейсера. Длина почти десять километров, и почти два километра в поперечнике, больше любого из ныне существующих! Громадный объем, большая часть которого — технологические и грузовые отсеки. Сколько же, должно быть, одного провианта на экипаж в полторы тысячи человек на полет, рассчитанный на несколько десятков лет, вмещали эти отсеки! Посадочные челноки, техника, вооружение — этих запасов хватит на целую армию! Интерес Комиссариата к этому звездолету вызван далеко не праздным любопытством...

— Старшина....

— Блэкторн, товарищ рейд-полковник, — с готовностью подсказал тот. — Джон Блэкторн.

— Да, Блэкторн, какое у вас вооружение? — поинтересовался я.

— Бластерные пистолеты Конструкция Оружейников Земли, модель 971, Бластеры Универсальные Калашникова, 74-я модель, сорокамиллиметровые автоматические гранатометы АГ-32, плазменные гранаты, гравидеструкторы Дэвиса-Петрова "Варяг", — отрапортовал командир звена.

— Так, оставить, — покачал я головой. — Гравидуструкторы заменить на ракетные установки "Атаман".

— Но, товарищ рейд-полковник!.. — попробовал возмутиться старшина.

— Послушай, дружище... хотя боевых действий в космосе человечество не вело более пятисот лет, ты должен понимать, что залп гравидеструктора прошьет не только переборки, но и внешнюю обшивку "Прогресса". Адамантий — это тебе не кристаллокерамика! Ты же не хочешь закончить миссию, бултыхаясь в открытом космосе? Нет? Я тоже.

— Так точно, товарищ рейд-полковник, не хочу, — согласился десантник. — Разрешите взять дополнительное вооружение по своему выбору?

— Э-э... — озадаченно произнес я. — Это, например, какое?

— Я всегда беру с собой снайперскую плазменную винтовку В-94, — смущенно ответил диверсант. — У ребят тоже есть свои специфические предпочтения.

— Разрешаю, — смилостивился я. — Но! Никаких гравидеструкторов, даже самых маленьких, никаких термоядерных бомб и реактивных протоплазменных установок.

— Так точно! -рявкнул старшина.

За забралом боевого шлема я не видел лица Блэкторна, но у меня отчего-то сложилось такое впечатление, что его выражение один в один повторяло совершенно счастливую, полную неземной радости физиономию Гомера Симпсона, когда он вспоминает про пончики. И это — плюс! Пилот должен балдеть от обводов космолета, комиссар — от начала строительства нового города его "подопечными", а десантник — от тяжести оружия. Я всегда испытывал симпатии к людям, которые любят и умеют делать свое дело, не зазря получая рубли из Федерального Казначейства, но, в умении убивать и разрушать, как и во всех прочих сферах деятельности, главное — не переусердствовать, уметь вовремя остановиться. То есть без фанатизма.

Покачавшись на каблуках, вслушиваясь в перестук капель, я сверился с часами. Чертовы синоптики! Снова дождь на две минуты затягивается! Вздохнув, я подошел к краю шеренги мой команды. Первым стоял пилот в форме флот-капитана с рассеченным наполовину левым ухом. Мой тяжелый взгляд пронял даже космофлотца, и он, сжавшись, уменьшившись в росте на добрую голову, козырнув, пролепетал:

— Командир десантного корабля БП-1729, флот-капитан первого ранга Владимир Маяков!

— Ухо — боевое ранение? — поинтересовался я.

— Никак нет! Нарушение техники безопасности!

Оставалось надеяться, что Володя, получив увечье, хоть чему-то научился. Да, признаться, от пилотов в этой миссии мало что зависело, а доставить нас до точки назначения сможет и зеленый выпускник летной школы. Даже обезьяна. Мимо десантников я вообще прошел не останавливаясь, с таким маньяком-командиром в этих стальных парнях сомнений не было и быть не могло. Понадобится — голыми руками и зубами будут рвать и кромсать противника. Лишь бы он, этот самый противник, был в наличии.