Закуси горе луковицей

— Если уж кто из вас чёрная кошка, а точнее кот, так это вы.

Денис, осознав нелепость приведённой им аналогии, тоже рассмеялся.

— А ведь и впрямь, если судить по масти, то больше подхожу я. Ну а в сущности, надеюсь, он мне не соперник? Не так ли?

Желая подразнить его, девушка пожала плечами.

— Мы пока только знакомые, и я ему искренне сочувствую. Он очень хороший человек. Да, между прочим, разговор о нём обычно заводите вы. А я вовсе не против поговорить о чём-нибудь другом, например, о вашей работе, увлечениях.

На эту фразу Денис отреагировал как на зубную боль.

'Кажется, и эта тема у моего поклонника не вызвала особого вдохновения', — подумала Зоя.

— По профессии я мостостроитель, — сказал он, — но жить предпочитаю в обжитых и обустроенных местах. Поэтому и строю мосты только к сердцам любимых женщин.

— И много вы понастроили таких мостов? — тут же отреагировала Зоя.

Он смешался.

— Ну что вы, ведь ещё полгода назад я был женат, и только теперь начал обращать внимание на прекрасную половину человечества.

— А дети у вас есть?

— Бог миловал. Так что я абсолютно свободен. Теперь, может быть, и вы посвятите меня в некоторые обстоятельства своей личной жизни?

— Конечно, — ответила она. — Замужем я не была. Живу одна. Работаю.

— Девушка с такой изумительной внешностью и не замужем? Фантастика! Вы что же, жили в городе слепых или у вас, — Диомед заговорщицки округлил свои дымчатые глаза, — есть какой-то страшный порок?

— У меня непростой характер.

— И всего-то?! — радостно воскликнул он.

— Скажите, Денис, а у вас жена была красивая?

— Ну, в общем-то, да. Красивая. Мы были, — погружаясь в воспоминания, он слегка прикрыл веки, — завидной парой.

— Так что же с вами случилось?

— Да обычная история: устали друг от друга. Учила она меня, учила — надоело. Я ведь и сам могу кого угодно научить.

— Ну, так научите меня.

— С превеликим удовольствием. А что вас конкретно интересует?

— Жизнь. Как, по-вашему, нужно жить, чтобы не было скучно, чтобы не жалеть прожитые дни и быть счастливым человеком?

На развилке они, не сговариваясь, свернули на дорогу, огибающую посёлок. Она была довольно пустынной и пыльной.

— Так это же очень просто! — воскликнул Денис. — Чтобы не было скучно, нужно убрать из жизни скучные книги, грустные фильмы, надоедливых друзей, бросить нелюбимую работу и жить так, чтобы каждый день совершалось какое-нибудь маленькое приключение. Тогда прожитые дни будут греть душу долгие и долгие годы.

Зоя с несвойственным ей нетерпением спросила:

— Ну а счастье, что такое счастье, по-вашему?

— Счастье? Хм. На мой взгляд, это нечто эфемерное и весьма относительное. Любое событие можно посчитать и счастливым, и несчастливым одновременно. Всё зависит от точки зрения на него в конкретное мгновение. Ясно?

— Пока не совсем.

— Ну, хорошо, поясняю на примере. Вы уснули на пляже, и вам приснился отличный сон. В первую секунду пробуждения время, проведённое во сне, вы считаете счастливым. Через минуту, почувствовав, что сильно обгорели, — уже неудачным. Неделю спустя, забыв это огорчение, снова счастливы. А через год вы будете считать счастливым даже то мгновение, когда почувствовали себя обгоревшей. Вот такой парадокс.

— Странное высказывание, — заметила Зоя.

— Это обычное формально-логическое противоречие, — пояснил Денис. — Да, есть и ещё один нюанс. Если вы будете смотреть на свой пляжный сон в эти же самые временные точки отсчёта под влиянием каких-либо других факторов, скажем, под впечатлением интересной встречи или случившегося происшествия, то и оценка этого сна может быть соответственно позитивной или негативной.

— Вы говорите словно лектор, — заметила она.

— Нет, лекций я пока не читаю, но с редакциями газет сотрудничаю, — с важностью заметил он. — А что, заметно?

— Есть немного, — ответила девушка. — Так что же это выходит? Следуя вашей логике, даже самый замечательный день, однажды прожитый мною, через пять или десять лет может показаться мне самым чёрным на свете, так что ли?

— Именно так. Представьте себе парочку молодожёнов. В первую брачную ночь свою свадьбу они считают самым счастливым событием в их жизни. Но проходит время, и любовь сменяется ненавистью. И если спросить эту пару теперь, что они думают о том дне, который связал их судьбы, то мы услышим от них примерно одно и то же — это самый злополучный день в их жизни.

— Да, Денис, любопытное представление у вас о счастье. Признаюсь, вы очень убедительны. И всё-таки что-то в ваших рассуждениях не так.

Он снисходительно взглянул на неё и только развёл руками.

Так незаметно для себя молодые люди обогнули посёлок и километрах в двух от пляжа вышли к морю. Весь берег здесь был усеян галечником. Сбросив босоножки, Зоя поспешила в воду. Какое блаженство! Беспечные зеленоватые волны, принося желанную прохладу, ласково прильнули к её ногам. Беззаботно поглаживая икры и наполняя тело ленивой истомой и смутным ощущением неясного желания, они творили своё будничное волшебство — пробуждали любовь.

Ей вдруг подумалось, что море — огромное доброе существо; оно привычно облизывает всех своих неразумных, однажды порвавших с ним детей. И, быть может, вскоре, если верить пророчествам ацтеков, оно снова, и уже навсегда, вернёт их себе.

Пахло раскалённой галькой, водорослями и солью. Бродя по мелководью, Зоя стала собирать со дна красивые камешки. Один особенно понравился ей. По форме он представлял собой увесистую плоскую каплю, а по тону — полупрозрачную смесь белого, зелёного, фиолетового и розового цветов.

Чтобы похвастать находкой, она обернулась к Денису и встретила его мечтательный и восхищённый взгляд. От такого нескрываемого им обожания она испытала лёгкое головокружение.

— Денис, посмотрите, что я нашла.

Он сбросил туфли и вошёл в воду.

— Ну, и что там у вас за сокровище?

Зоя с видом удачливого изыскателя поднесла к его лицу ладонь с найденным камушком. Он бережно взял её в свои ладони и, явно подшучивая над девушкой, изобразил удивление.

— О! Это настоящее чудо.

И, словно священную реликвию, благоговейно поцеловал камень, потом её мокрую ладонь, запястье...

'Это человек моря, — решила она. — Ещё ни в одних глазах я не видела такой завлекающей в безрассудное плавание морской дымки'.

Зоя робко погладила его волосы. Они пытливо посмотрели в глаза друг другу и, не в силах сопротивляться возникшему искушению, трепетно соприкоснулись сухими горячими губами.

'Боже, неужели это и есть то самое счастье, которое я так боялась пропустить? — думала она. — Какая странная неутолимая жажда'.

Поздним вечером, бесконечно уставшая и счастливая, Зоя лежала в своей постели. Такого сумасшедшего дня, насыщенного впечатлениями и новыми ощущениями, у неё ещё не было. Припухшие, словно обожжённые крапивой губы пощипывало. Зоя с Денисом только что вернулись с танцев. В доме отдыха, что по соседству с санаторием, превосходные музыканты. А Денис, как она и предполагала, полон достоинств: великолепно танцует, играет на фортепьяно и общается с окружающими легко, как дышит. Он и не скрывает, что у женщин пользуется большим успехом. Однако с подкупающей искренностью он признался Зое, что по-настоящему влюбился только сейчас, в неё. И ей так хочется верить в это.

Вспоминая всё, что связано с Денисом, она улыбалась. 'С ним, конечно, будет немало хлопот, — размышляла она. — Но мне кажется, что я смогу простить ему всё, только бы никогда не разлучаться с ним. При расставании он предложил наши отношения с ним начать с чистого листа. Чтобы всё, что было у нас до этой встречи, осталось в прошлом. И я согласилась. Теперь он будет только моим.

Завтра мы встретимся лишь вечером — он уезжает в город. Сказал, нужно утрясти кое-какие формальности. Как я ни на-стаивала взять меня с собой, не взял. Говорит, скучно будет. Вот чудак'.

Глава 4. О СЧАСТЬЕ

Когда Зоя проснулась, тёти Маши дома не оказалось. Девушка сходила в сад за абрикосами и, прихватив томик стихов Бунина, уселась под яблоней. Книжка старая, её жёлтые листы пахнут тленом. Но стихи, хоть и грустные в большинстве своём, ей нравились. Прочитаешь, например, только это: 'Такая тёплая и тёмная заря...' и душа по одной единственной строке, как по звуку камертона, мгновенно настраивается на определённую тональность. Разве это не чудо?

Вскоре пришла тётя Маша, и они за чаем проговорили с ней не меньше часа. О своём увлечении Зоя так и не рассказала ей, несмотря на то, что хотелось говорить только об этом.

Ещё не было и десяти, а девушка с пакетом абрикосов уже входила в ворота санатория. Терраса была пуста, и Зоя в ожидании Некрасова присела на ближайшую скамью. Минут через пятнадцать послышалось характерное поскрипывание колёс. Прикатил Владимир.

Увидев её, он был удивлён и обрадован.

— Ты уже здесь? Невероятно! Здравствуй, Зоенька. Спасибо за сюрприз.

А она, как будто они и не расставались, достала из кармана вчерашнюю находку и подала её Некрасову.

— Скажи, что это тебе напоминает?

Он с интересом взял камушек.

— Холодный. Первое, что приходит в голову, — это оледеневшая капля мягкого мороженого с джемами из ежевики, малины и крыжовника.

— Подходяще, — сказала она. — Что-то вроде этого я и предполагала услышать. Он твой.

— Спасибо. Тронут вниманием.

— Володя, ну как твои дела?

— Всё нормально. Даже купаться в море разрешили. — И, заметив, как она поражена этим сообщением, добавил: — Не в открытом, конечно, а в лягушатнике и под присмотром.

— Поздравляю. И когда у тебя первый заплыв?

— Да хоть сейчас. Там всегда дежурит инструктор по пла-ванью.

— Так пойдём.

Он смутился.

— Я не думаю, что это приятное зрелище.

— Выброси из головы, думай о хорошем, — вспомнила она совет тёти Маши и решительно поднялась. — Куда нужно идти? Ах да, к морю, конечно.

Некрасов круто развернул коляску, и они не спеша направились в сторону шума прибоя.

— Владимир, как ты думаешь, может ли человек свой самый счастливый день впоследствии посчитать самым злосчастным.

— Я этого не исключаю. Люди, отравленные враждой, вполне могут сделать такое заключение. Но, по моему убеждению, прожитый день — это исписанная страница, хранящаяся в архиве. Её можно только читать. Я так считаю.

— Хорошо. А если бы ты узнал, что тебя обманывали?

— Я бы ответил, что был счастлив в своём неведении.

— Ну, тогда, пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь под счастьем?

— О Боже! Зоенька, помилосердствуй! — шутливо взмолился Владимир. — Спроси что-нибудь полегче. Зачем тебе это? Ведь ты же сама знаешь, у каждого оно своё: для голодного счастье — насыщение, для нищего — обладание какой-то суммой денег, для приговорённого к смерти — помилование.

Он немного помолчал. И видя её ожидание, вероятно, что-то решив и на свой счёт, сказал:

— Может быть, счастье — это исполнение мечты?

Зоя с сомнением покачала головой и сказала:

— Выходит, мечта одного может исполниться за секунду, а того, кто не знает меры — никогда. Так?

— Да. Но ведь никто не знает, сколько живёт счастье? — возразил Некрасов. — И разве человек, избегнувший гибели, не будет счастлив самим фактом своего спасения? А впрочем, я так и предполагал: универсального определения счастья не существует.

— Хорошо, если не секрет, что бы ты мог ответить наивному детдомовскому мальчишке на такой вопрос: 'Что нужно сделать, чтобы прожить свою жизнь счастливым?'

Капитан озадаченно взглянул на неё, задумался. По его смягчившемуся лицу она поняла, что мысленно он сейчас там, в своём детстве, среди своих друзей — маленьких жертв семейных катастроф, и ищет ответ для самого себя, ещё ничего не знающего о взрослой жизни юнца.

— Я бы сказал ему: 'То, о чём ты сейчас мечтаешь — о достойной профессии, о независимой и безбедной жизни, несомненно, очень важно. Но занятие высокого положения в обществе, обладание шикарными вещами и квартирой для счастливой жизни воѓвсе не обязательно. Самые большие приобретения на поверку могут оказаться лишь крохотными счастьицами. А настоящее счастье — жить в атмосфере любви: когда всё, что б ты ни делал доброго и хорошего, ты мог делать во имя любимых людей. А что нужно сделать? — Некрасов остановился. — Для начала нужно пробудить в себе самоуважение, чувство уверенности, а для этого совершить что-нибудь стоящее: нешуточный поступок или серьёзное обстоятельное дело; ну, а потом... потом постараться отыскать того самого человека, который тоже ищет тебя?'

У Зои в груди потеплело: 'Я своего любимого уже отыскала. Быстрей бы вечер'. Она положила руку на запястье Владимира.

— Спасибо. Это подходящий совет не только мальчишке, но и мне.

С трудом возвращаясь к реальности, он сказал:

— Я не раз ловил себя на мысли, что советы давать куда легче, чем следовать им самому. Всё. Тему закрываем, ибо для такой легкомысленной погоды она преступно серьёзна.

Они улыбнулись друг другу. Погода действительно была дивная. Пятнистая, похожая на леопардовую шкуру тень вполне спасала их от жары, и, вместе с тем, солнца тоже хватало. Волнующий аромат цветов и йодистый запах моря были одинаково различимы. Таким благотворным, целительным воздухом дышать бы только и дышать.

Аллея вывела молодых людей к морскому хозяйству санатория: небольшой лодочной станции и короткому пляжу на берегу искусственно сооружённого заливчика. На выходе из него, погромыхивая друг о друга бортами, между двумя узкими причалами покачивалось десятка два дюралевых лодок. Напротив них — оранжевая будка. Слева от неё оборудована специальная зона для купания: натянуты канаты и сделаны в виде желобов две съездные дорожки. Пока Зоя и Владимир осматривались, подошёл атлетически сложенный инструктор. Круглоголовый, белобрысый. В полинявшей синей майке, джинсовых шортах и стоптанных донельзя вьетнамках.

— Здравствуйте, — поприветствовал он их.

— Добрый день! — сами удивившись своей слаженности, ответили молодые люди.

— Брат и сестра, — скорее заключил, чем спросил инструктор.

Они легко рассмеялись, а Зоя поспешно подтвердила:

— 'Сестра'.

— Купаться?

— Да. Вот разрешение.

— До ранения плавал?

— Плавал.

— Хорошо. Но учти, плавать без ног куда сложнее, потому что тело в горизонтали не удержишь. Впрочем, привыкнешь. Я буду на подстраховке.

Пока Некрасов раздевался, инструктор принёс из будки толстый прямоугольный кусок плотного пенопласта, в запилы которого вставлены оси с пластмассовыми колёсиками.

— Это вполне надёжное плавсредство, — пояснил он.

Поставил тележку в желобок, помог Владимиру раздеться, перебраться на неё и лечь на живот.

— Ну, парень, поехали! — Инструктор мягко толкнул тележку и крикнул вдогон Некрасову: — Держись поближе к канату!

Тележка влетела в воду и закачалась на волнах. Владимир отгрёб от берега и безбоязненно соскользнул с белой поверхности навсегда отвердевшей пены. Плавал он, несмотря ни на что, вполне прилично. А накупавшись, легко наплыл грудью на пенопласт и подгрёб к желобку.