Моя любимая заноза

Все замолчали и уставились на Надю, как на миссию. Уловить суть разговора никому не удавалось, но от этого становилось только интереснее. Даже водитель, который еще минуту назад считал весь женский пол неполноценными в умственном плане, с большим интересом ждал развития событий. Его голова торчала из маленького окошка, словно огромная лысая кукушка из часов.

— Я не умею вправлять переломы, — очень тихо ответила Надя и попыталась спрятаться за главбуха, но та пресекла ее попытку и выдвинула вперед. Мол, действуй, раз на тебя все надежды.

— Да причем здесь перелом? Мне через час нужно быть в клубе и выпрыгивать из торта. Там мальчишник у какого-то бизнесмена. Работа плевая, а платят хорошо. Ты за меня выскочишь, а я тебе половину заработанного! Соглашайся.

Надя испугалась. Единственное откуда ей, хотелось выскочить, была машина "скорой". Лучше брести ночью через сугробы, чем заниматься подобным развратом. Лица перед ней вдруг слились в цветную карусель: кто, где не разобрать.

— Ну чего башкой трясешь, как лошадь Пржевальского? — Пробасила Татьяна Аристарховна. — Для начала узнай, сколько заплатят. Сама ведь жаловалась, что работы нет, а Новый год уже по макушке стучит.

Надя не поняла, что она оказывается интенсивно крутит головой в знак отказа.

— Вы ведь премию мне обещали, Татьяна Аристарховна.

— Ну и глупая ты, Полякова, — всплеснула руками главбух, — что там ее премии? А здесь деньги реальные!

— Но я не такая, — смутилась Надя.

— Нет, вы посмотрите на нее, — возмутилась девушка, — а я что, такая? Или вы все меня приняли за... за кого вы меня приняли?

— Ни за кого, то есть ничего плохого мы не подумали, мы вообще не знаем, кто вы, — раздался нестройный хор голосов.

И только Татьяна Аристарховна загадочно улыбалась и кивала.

— Я танцовщица, а не какая-то шалава. Перед клиентами даже не раздеваюсь. — Подумала немного и добавила, — почти не раздеваюсь.

Надя вдруг представила, как сама она в нижнем белье выходит к клиентам своего родного агентства недвижимости, и они восторженно хлопают. Хотя нет, какие еще восторги? Ей нечем вызвать бурю эмоций у мужчин. Разве что порадуются женщины, у которых все еще хуже.

— Меня Лариса зовут. И я не проститутка. Между прочим, дома меня ждет ребенок, я его с бабушкой оставила. Не я выбрала эту профессию. Я не виновата, что бухгалтерам сейчас платят три с половиной копейки. А ребенок каждый день хочет кушать. Опять же, за детский сад заплати, на игрушки деньги сдай, за утренник снова заплати. А еще эти бесконечные фотографы, ходят, словно у меня своего фотоаппарата нет. Да ну вас.

Татьяна Аристарховна почувствовала, как в ее большой груди начало оттаивать не менее объемное сердце. У нее хоть и не было детей, но она прониклась к этой несчастной женщине симпатией сразу, как та рассказала свою душещипательную историю. Оставалось проверить только одно.

— А почему муж не помогает? — голос сорвался, хотя и старалась придать ему строгости.

Лариса махнула рукой и все стало ясно. Никакого мужа у нее нет.

— Где этот клуб? — теперь главбух сама была готова лезть хоть в торт, хоть в кулебяку с капустой, но ее не пригласили. — Надя согласна. Только я поеду с ней, она же мне как дочь.

Лариса просияла лицом, а вот Надя напротив помрачнела. И стала походить цветом на свое бирюзовое пальтишко на рыбьем меху.

— Вот и здорово, — обрадовалась Лариса, — я знала, что на вас можно положиться. Сейчас поедем в клуб и там...

— Это все хорошо, — оборвала ее Татьяна Аристарховна, — но в чем же Надьке...гм...выступать? Она наверняка в труселях фабрики "Большевичка" и мамином лифчике до колен.

— У меня все с собой, — заверила ее счастливая Лариса, — я сейчас управляющему позвоню, а как приедете, там и переоденется.

— Ну не знаю, — вдруг влезла в разговор голова водителя, — какая-то она у вас неказистая, — бросил оценивающий взгляд на Надю, потом перевел его на Ларису.

— Зато ты очень казистый, — хлопнула его по лбу ладонью Татьяна Аристарховна, — аж целый козел.

Обиженная голова спряталась в кабине и там затихла.

Надя сидела ни жива, не мертва. Снова за нее все решили. Но если раньше это был цвет колготок, в которых она пойдет на выпускной или строгое папино: "Это платье слишком развратное, надень попроще", то теперь решался вопрос ее чести. И если о ее поступке узнает мама, то придется переехать на другой край земли, чтобы спрятаться от праведного гнева родительницы.

— Я не согласна, — Надя думала, что произнесла это строго и решительно, на самом же деле вышел мышиный писк, — не полезу я в этот ваш торт.

Повисла немая пауза, которую прервала Лариса.

— Что ж, я не могу заставить. Отвезите меня к зданию социальной защиты. Займу очередь, чтобы к утру быть первой.

— Зачем к социальному зданию? — Надя перенервничала и путала слова.

— Попрошу, чтобы моего ребенка забрали в детский дом, потому как я не могу его прокормить. Его бабушку сдам в дом престарелых, а сама сяду у входа и буду просить милостыню.

После этой тирады все с укором воззрились на злодейку Надю, которая разом лишила троих человек счастливого будущего только лишь тем, что отказалась залезть в какой-то несчастный торт.

— И даже хорошо, что я ногу сломала, — всхлипнула Лариса, — не буду шину накладывать. Инвалидам больше подают. Может быть, мой сын поймет меня, когда выйдет на волю взрослым мужчиной. Бабушка скорее всего не переживет тягот казенного дома, но мне не на что будет ее хоронить. И я никогда не узнаю где ее могилка.

Вскоре рыдала вся "скорая". А Надя получила почетное место в списке негодяев века.

— Я отрекаюсь от своей дочери, — пафосно изрекла Татьяна Аристарховна и демонстративно отвернулась от Нади, — не могла я родить такую поганку неблагодарную.

— Татьяна Аристарховна, вы переигрываете, — возмутилась Надя, — я не ваша дочь и вы не можете распоряжаться мною, как своей собственностью.

— Конечно не моя, — парировала бухгалтер, — я бы воспитала тебя иначе. Сейчас бы не пришлось краснеть перед девушкой. А мне за тебя стыдно, Надя, так и знай.

Немая пауза повторилась. Надя, которая не привыкла быть в центре внимания, попыталась слиться с кабиной автомобиля. Но, судя по взглядам, способностей хамелеона у нее не было.

— Ладно, я согласна. Меня все равно никто не ждет дома. Спешить мне некуда, а так хоть отвлекусь.

— Доченька! Ты вернулась! — Татьяна Аристарховна заключила Надю в железные объятия, из которых та с трудом вырвалась.

— Татьяна Аристарховна, не делайте так больше, я едва не задохнулась, — Надя сплевывала мех, которым было богато украшено пальто главбуха, — рассказывайте, что мне нужно делать.

Надя никогда еще не была в таких роскошных местах. Она, раскрыв рот, смотрела на идеальный ремонт, дорогую мебель, вдыхала ароматы изысканной кухни и дорогой жизни. Даже то, что в клуб они вошли с черного входа, не смутило девушку. Если уж такая красота в кулуарах, то чего ожидать от основных помещений? Издалека доносилась приглушенная музыка, которая словно стучала в стены с просьбой впустить ее. Мимо пробегали какие-то люди. Полуодетые девушки и парни — официанты несли на подносах еду и напитки. Надя с интересом наблюдала, как меняются их лица от устало — отрешенных до лучезарно — одухотворенных, как только они переступали некую черту и скрывались за дверью, которая отделяла техническую часть клуба от торжественной.

Их встретил лысеющий вертлявый мужичок в расшитом блестящими пайетками пиджаке и ядовито-зеленых джинсах, которые обтягивали его тощие ножки, заканчиваясь чуть выше лодыжек. Обут он был в мягкие мокасины спокойного бежевого цвета. Почему-то именно обувка показалась Наде несуразной в этом ансамбле попугайского тряпья, но она решила, что совсем не разбирается в моде и вся превратилась в слух.

Мужчинка ничем не удивил. Голос его был таким же противным, как и он сам. Тонкий и гнусавый, словно у мыши больной гайморитом.

— Сладка моя, ты кем Лариске приходишься? — лысач уставился на нее колючим взглядом из-под роговой оправы черных очков и сжал без того тонкие губки.

Надя не сразу сообразила о ком идет речь и растерялась. Ей показалось, что вот сейчас этот недомерок выгонит ее прочь, а уходить не хотелось. Ей здесь нравилось, хотя в своей одежде она и чувствовала себя воробьем среди павлинов.

— Родственница. Дальняя, — вмешалась Татьяна Аристарховна, которая, кажется, совсем не комплексовала по-поводу своего внешнего вида и чувствовала себя как рыба в воде, — где нам можно переодеться? — она потрясла в воздухе спортивной сумкой, которую, получила от Ларисы. Саму Ларису благополучно доставили в больницу для оказания помощи.

— А вы, простите, тоже с ней? — мужичок начал заикаться, — Боюсь, на двоих места не хватит.

— Я ее конферансье, — гордо выпятив грудь, ответствовала женщина, — могу документ показать.

— Н-не надо, — странно улыбаясь, лысый отступил на пару шагов, — я вам верю. Следуйте за мной.

-Надька, пошли, — пророкотала Татьяна Аристарховна, — нас проводят в гримерную.

Мужичок окинул взглядом странную парочку и, покачав головой, шустро двинулся по лабиринтам коридоров.

Помпезность сменилась серыми стенами, на которых висели голые лампы, изредка подмигивающие тусклым светом. На бетонном полу кляксами блестели лужицы, а запах уже не был таким привлекательным. Пахло подтухшим мясом и потом.

Наконец лысач толкнул грубо сколоченную дверь, собранную из неструганных досок и, юркнув в щель, щелкнул выключателем.

— Вот ваша гримерная. Переодевайтесь. Я приду за вами через двадцать минут.

Он ужом проскользнул мимо Татьяны Аристарховны, которая взглядом объяснила ему, что если тот посмеет их здесь оставить, то ему не поздоровится. Мужичок кивнул в знак понимания и промокнул взмокший лоб носовым платком.

Комната была довольно просторной, но не тянула на гордое звание гримуборной. Скорее кладовка для ненужных вещей. Стол с тремя ножками, два стула, куча какого-то старого тряпья, картонные декорации и стеллажи с продуктами вдоль стен.

— Это что, склад? — возмутилась Татьяна Аристарховна. — Вот тебе и богачи, Надька. Надеюсь, здесь нет крыс.

— Ой, — взвизгнула девушка, — я до смерти боюсь крыс. Татьяна Аристарховна, может, уйдем? Пока не поздно.

— Нет, Надя, мы дали обещание и не можем его нарушить. Это как отдать долг Родине. Никто не хочет, но сделать это обязан каждый. Так что переодевайся давай и не бухти.

Зеркала на складе не оказалось. Главбух обещала честно сказать, идет ли наряд Наде. Даже поцеловала нательный крестик в знак того, что не обманет. Иначе небеса ее покарают.

Как оказалось, наряд слишком громкое слово для того, что оказалось в сумке. Все это могло запросто поместиться в дамский клатч. Все, кроме туфель. Это была не обувь, а средневековое орудие пыток. Сплетение бесконечных ремешков, узелков и бусинок, прикрепленное к тонкой подметке на высоченной шпильке.

Надя повертела в руках чудо обувного производства и с сомнением покосилась на Татьяну Аристарховну.

— Можешь не обувать их, иди в сапогах, — благосклонно разрешила та, — кто тебя в торте увидит? А платьишко ничего так. Тебе идет.

На самом деле Надя была похожа на пиявку в лоскуте черного латекса, который обтянул ее фигурку, как напальчник. Коротенькая юбка едва прикрывала тощий зад, а грудь сдавило так, что та теперь казалась совершенно плоской. Замшевые сапоги с оторочкой из искусственного меха подходили сюда, как валенки к бальному платью. Но об этом Татьяна Аристарховна предпочла умолчать.

— Тебе ведь всего лишь и нужно-то из торта выскочить и прокричать что-то жизнеутверждающее. Сойдет.

Надя поверила на слово, ведь бухгалтер поклялась на крестике и не могла обмануть.

Дверь бесшумно отворилась, и в гримерку влетел блестящий мини-ураган в роговых очках.

— Матка боска! — воскликнул он, прижимая ручонки к груди. — Все пропало!

— Что-то не так? — Надя одернула коротенькую юбочку, но вряд ли это помогло.

Лысач, проявляя таланты полиглота, причитал фальцетом:

— Мама миа! Все пропало! Лариска, сволочь, вернется, удавлю ее собственными руками.

— Не блажи, болезный, — Татьяна Аристарховна положила ладонь ему на плечо, отчего мужичка перекосило на одну сторону, — сейчас мы ее причешем, глазки подведем и будет не хуже твоей Лариски. Кстати, она не вернется. Смирись.

Марио Лановски, а в миру Михаил Ланской, арт-директор клуба "Пестрая орхидея" пребывал в шоковом состоянии. Его лучшая танцовщица сломала ногу и прислала вместо себя что-то невообразимое. Ну как он выпустит это чудо, задержавшееся в пубертатном периоде, на сцену? Допустим, мужики любят нимфеток, но ведь она же тощая как вобла. Ни сисек, ни жопы. Разве такая нужна на мальчишнике? Морда вроде ничего. Подрисовать где надо и сойдет. Тамарка, здешний стилист, и не из таких чучел красоток делает.

— Быстро идите за мной. — Марио махнул рукой в приглашающем жесте и немного подумав, добавил. — Обе.

Надя героически вытерпела пытку макияжем, а когда посмотрела на себя в зеркало, невольно вскрикнула. На ее бледном лице пылали алые губы, а черные тени превратили глаза в два кофейных блюдца. Она была похожа на панду с накрашенными губами, о чем не преминула сообщить. Стилист, странного вида тетка с наполовину выбритым черепом, недовольно дернула костлявым плечом и, собрав чемоданчик с косметикой, вышла прочь.

— Так надо, — заверил лысач, — в зале другое освещение и все это будет выглядеть натурально и естественно. Только не подходите близко к клиенту, не забывайте, вы просто танцовщица из торта. Поэтому не увлекайтесь. Заведение у нас серьезное. Если кто-то понравится, можете его потом у входа подкараулить.

Идея нравилась Наде все меньше. И все сильнее хотелось убежать, запереться в квартире и никуда не выходить. Подальше от этого клуба, Татьяны Аристарховны и козла-начальника. А главное, от мыслей о Лешке. Каким бы плохим человеком он ни был, а прожитые годы не перечеркнешь одним махом и не сотрешь из памяти приятные моменты. Сейчас особенно тоскливо. Куда она вляпалась без него? Что за глупая авантюра? Ведь Надя совсем не такая, она домашняя и уютная. Так называл ее Лешка, когда они были вместе. И ей это очень нравилось.

А еще она представила, как караулит кого-то у выхода из клуба и стало совсем мерзко.

— О чем мечтаем, дамочка? — Марио нетерпеливо постучал пальчиком с блестящим ногтем по наручным часам. — Я уже почти минуту пытаюсь до тебя докричаться. Подругу твою посадим в зале, а ты дуй за мной.

Татьяна Аристарховна по-матерински обняла Наденьку и перекрестила, словно провожала на фронт, а не в торт.

Она снова куда-то шла с этим недомерком, радуясь, что не нацепила те ужасные туфли на шпильке, которые обязательно угробили бы ее. И восхитилась девушке Ларисе из "скорой", которая наверняка умеет ходить в такой обуви. Надя дала себе обещание, что обязательно купит такие же туфли, чтобы тренироваться прогуливаться в них. Мужчинам нравятся длинноногие красотки. А если природа обделила тебя ходулями, то нужно использовать спецэффекты.