Теоретики на марше

Остаток урока проходит без особых происшествий. Мы ждем, пока все выйдут из класса, а Киборг из класса выкатится. Максвелл сам подходит к нашему столу. Рядом подсаживается Марк.

— Извините, Максим Велиславыч, — говорит Саня, — это вопрос жизни и смерти. Нам обязательно надо услышать все, что вы знаете про теорию путешествий во времени.

Марк кивает. Неужели я один вижу насколько странно и неуместно звучит вопрос? Говорю:

— Вы не думайте, что мы не слушали урок. Было интересно, правда. Просто нам действительно надо знать. И срочно. Трудно объяснить зачем, но... но... хотя бы в общих чертах можете?

Максвелл смотрит внимательно, я бы даже сказал, испытующе. И говорит, добродушно, но чуть медленнее, чем обычно, как будто тщательно подбирая слова:

— Ребята, прямо сейчас я немного занят, но отказывать в информации пытливым умам не в моих правилах. Приходите ко мне завтра перед уроками. Я буду у себя, в кабинете практики.

Физик отечески оглядывает нас:

— Хорошо?

— Хорошо, — говорит Саня, — мы обязательно придем.

Глава 6. Вечер трудных решений

Я хочу еще раз увидеть Дашу, но оказывается, что их класс отпустили раньше нашего. Саня предлагает разойтись по домам и продумать стратегию на завтра. Мы соглашаемся, все равно сначала надо послушать Максвелла. Мы проходим через пост охраны и забираем из шкафчиков свои вещи. Саня тут же включает смартфон, Марк разматывает наушники. После школы нам в разные стороны. Саня живет совсем рядом, через один дом. Мне и Марку к метро, только я спущусь вниз, а Марк будет ждать автобуса. Светит солнце, снуют прохожие. Киборг прощается с Артуриком и остальными. За ним приехал черный БМВ и водитель спускает коляску Киборга по специальной дорожке. Ни в чьих глазах я не вижу тревоги. Даже у Артурика, хотя он сегодня ни с того и с сего грохнулся в обморок. Правда, когда со мной случилось нечто подобное, я тоже не испугался. Пришел в себя от запаха нашатыря, а врачиха сказала, что я "поплыл" во время медосмотра от вида крови. Странно, но ни до, ни после со мной такого не было.

Обыденный вид улицы перед школой и тот факт, что мы уже не взаперти и снова можем управлять своими жизнями, успокаивает. На какое-то время тревога оставляет меня. День решений — завтра. Не сегодня.

Некоторое время мы идем втроем. Марк засовывает в уши бусины наушников. Саня ковыряется в телефоне, но потом, прислушавшись, забирает левый наушник Марка. Марк косится на Саню, но ничего не говорит. Он не любит такие вторжения. Вот интересно, что чувствует человек, который поступает бесцеремонно и не понимает этого? Можно попробовать. Я вынимаю из уха Марка второй наушник.

Из динамика льется какой-то неизвестный мне мягкий рок:

Это! Мир реальный детка.

Офисов, домов, квартир

Боже! Я надеюсь на одно

И что в зале включат свет... [9]

"свеееет..." — вытягивает солист. Саня отдаёт наушник.

— У меня есть безумная теория.

— Может, хватит безумных теорий на сегодня? — я тоже возвращаю Марку провод.

— Неее.... Эту теорию мы проверять не будем, — Саня чешет подбородок с бледненькими росточками бороды. — Короче. Смотрите, вот — плеер. Он играет в уши и как бы сообщает ушам свои звуки вместо настоящих. А если дополнить плеер шлемом виртуальной реальности, то получится заменять не только весь внешний звук, но ещё и изображение. А если...

— Это ты "Матрицу"[10] собираешься переизобрести?

— Неее... по сравнению с тем, что я придумал, Матрица — фигня. Тем более Матрица — не плеер, там ты не только смотришь, но и действуешь. А я говорю именно про плеер. Но, неважно, пусть следующим шагом будет плеер а-ля Матрица. Он как бы играет не только в уши и глаза, но и в нос, и в язык и вообще во всё тело. Уже стрёмновато, но на самом деле все может быть гораздо страшнее, — Саня делает драматическую паузу. — Что, если придумать плеер, который играет не только в "тело", а вообще во всё.

— Как это "во всё"?

— Ну, во всё. То есть, во всё, чем ты вообще воспринимаешь. В чувства, в мысли, в желания. То есть, когда ты слушаешь обычный плеер, то кажется, будто ты слышишь настоящие звуки из окружающего пространства. А когда мой суперплеер — то тебе кажется, что ты думаешь настоящие мысли и принимаешь настоящие решения, а на самом деле ни фига, это в тебя плеер играет.

Саня втягивает голову в плечи и растопыривает пальцы, на манер мультяшных злодеев.

— Вот, прикинь. Ты — на самом деле вовсе не ты. Может, на Земле все уже давно погибли. Осталась одна ядерная пустыня. И прилетели, допустим, разумные осьминоги. Порылись в руинах, нашли твой скелетик, восстановили своими инопланетянскими технологиями всю твою жизнь, записали на флешку, и слушают эту флешку в суперплеере, чтобы изучить нашу культуру. Вот ты думаешь, что это ты, а на самом деле тебя давно нет, просто всё, что ты видел и все твои мысли транслируются в голову осьминога, и пока запись не закончилась ему кажется, что он человек-школьник из 21-го века.

От Саниных фантазий пробирает не хуже, чем от марковских откровений. Куда там, пробирает даже круче сумасшедшей реальности сегодняшнего дня. Я говорю:

— Саня, я тебе официально заявляю, ты — псих. Но ты реально крутой псих!

Саня даже слегка краснеет от удовольствия. Я говорю:

— Вот только одна мелочь. Если я не человек, то у меня должны быть какие-то свои собственные мысли и свои хотелки, помимо тех, которые мне играет плеер. В обычном плеере, например, хоть немного, но слышны звуки с улицы, особенно когда музыка стихает.

— А что, — возражает Саня, — у тебя никогда не было таких мыслей, ну... которые никак не выразить? А не было такого, что ты хочешь поступить одним образом, а поступаешь все равно иначе, не так как хотел? Так вот это и были твои собственные мысли. Просто плеер все равно громче играл.

Нет, вот сейчас реально пробрало.

* * *

— Как дела в школе? — спрашивает мама.

Ох, как же хочется рассказать "как у меня дела в школе". Пожалуй, воздержусь. Помню, пару лет назад, я попытался рассказать родителям про свои "погружения". Первый раз выпадение из потока произошло само собой. Легкий толчок откуда-то изнутри, и вот я вижу нашу кухню как будто со стороны. Всё яркое, необыкновенно четкое. Сосредоточиться на деталях очень легко, потому что нет ни дыхания, ни мыслей. Всё снаружи. Ты весь состоишь из фокуса внимания. Ножи миксера больше не сливаются в неясный серый круг, я вижу весь их путь сквозь строй очищенных яблок. Завораживающее зрелище.

Потом я пытался повторить опыт. По началу эффект пузыря был совсем слабый, я даже не думал, будто со мной происходит что-то особенное. И я поделился с родителями. Не знаю, чего я ждал. Может быть, какого-то интереса или даже восхищения моими способностями. Не знаю. Всё кончилось беседой в кабинете нарколога. Конечно, я обиделся и обижался долго, пока обида не то что бы не прошла, а просто затерлась повседневной рутиной.

Уже потом, когда я познакомился с Марком, он объяснил, что взрослые не умеют переживать перемены, а те, у кого есть дети — особенно. Они полжизни плели вокруг себя такой кокон, в котором относительно комфортно и ничего не меняется. Им ничего вокруг не интересно, потому что все новое — это угроза для кокона. Не стоит пугать их без особой нужды. Представь, говорит Марк, картонную фигуру с прорезью для головы. Такие стоят в торговых центрах, чтобы люди фотографировались. Вот в голове моей мамы я что-то вроде этой фигуры. Стою на одном месте, не расту, не меняюсь. Ей так удобно меня воспринимать, чтобы не волноваться. А я иногда просовываю своё лицо в отверстие для головы и говорю "привет, мама". Это помогает ей сохранить образ меня в целостности. Так для всех лучше, говорит Марк. И ей спокойно, и я могу заниматься чем хочу, пока картонный Марк стоит на своём посту.

Кажется, я до сих пор не ответил на вопрос "как дела".

— Всё гуд! — отвечаю бодрым голосом. Однако, опыт подсказывает — надо выдать что-то еще, иначе последуют дальнейшие расспросы. — Завтра Эрнест Аристархович в школу приезжает

— О! — мама его боготворит. — Не забудь надеть чистую рубашку.

— Хорошо,— говорю. Конечно, чистая рубашка решит все проблемы завтрашнего дня. — Я поем в комнате? Надо много прочитать до завтра.

Первый раз за сегодняшний безумно длинный день я остаюсь по-настоящему один. Ставлю тарелку возле компьютера и падаю на кровать лицом вниз. Недодуманные за день мысли окружают мой разум и берут его в плен. От себя никуда не денешься, от собственных мыслей даже пузырь не до конца защищает. Как мне сблизиться Дашей? Ответственен ли я за Неизвестную Беду, которая должна произойти? Я представляю, как подхожу к Даше и пытаюсь с ней заговорить. У меня только два дня. Всего дна дня! Никаких разговоров издалека и повторных попыток. Мне придется сразу честно выложить всё, что я чувствую и выслушать всё, что она скажет в ответ. Это мой единственный шанс и единственный шанс для всех жертв будущей трагедии.

Страшно не только то, что я должен подойти и выговориться. Подумаешь, пять минут позора и два года насмешек. Страшно то, что я отвечаю за результат не только перед собой. Нет. Я не смогу. Давайте сделаем так, чтобы записку послали не мне, а Марку или Сане. Или вообще, пусть это будет чья-то глупая шутка. В конце концов, если кому-нибудь рассказать, любой человек скажет: "Ну конечно шутка! Не послали же её в самом деле из будущего".

Забавно. Жизнь всегда была тем, что со мной происходит. И никогда тем, что делаю я сам. И вот, оказывается, я могу что-то сделать, что-то действительно важное, но всё, что мне хочется — отказаться. Сделать так, чтобы всё снова зависело не от меня. Как глупо. Еще час назад я пугался Саниной теории, будто моя личность — лишь старая запись в продвинутом айподе инопланетного осьминога. Пугался, что на самом деле я ничего не решаю, что все мои мысли и действия давно записаны и тупо проигрываются одно за другим в чьей-то голове. Замечательно! Теперь всё наоборот. Я боюсь, что это НЕ так. Боюсь, что я существую на самом деле, боюсь, что от меня зависит будущее. Конечно, мне удобнее ни за что не отвечать и быть старой пыльной записью. Или спрятаться за спасительной мыслью "прошлое неизменно", что, по сути, есть одно и тоже. Какое же я ничтожество.

Более того, только сегодня я думал, как это Киборг уживается со своей мудачностью. Как он может читать хорошие книги, смотреть фильмы, где герой, проявляя отвагу, борется со злодеями, как он, без зазрения совести, надевает на себя маску героя, представляет себя на его месте. Как? А вот так. Если я сам сложу лапки, если я отстранюсь и ничего не сделаю, если при этом Беда коснется не меня, а кого-то другого, тогда мне придется узнать, КАК он это делает. Я буду смотреть свои любимые фильмы, но я больше не смогу представлять, что смелый парень, спасающий мир, планету, девушку, своего друга — это я. Ведь однажды я имел возможность поступить как герой, но не поступил. Воображаемая маска доброго и смелого парня больше никогда не налезет на мое жалкое лицо. Тут даже комиксами себя не особо обманешь. Листая новеллы про супергероев всегда есть соблазн подумать: "ах, если бы я имел такие способности, я бы тоже...". Но ты так не думаешь, потому что супергерои всегда действуют на пределе. Бэтмен выходит против злодеев, чье техническое оснащение, способности и сила превосходят его возможности. Фактически, в сравнении с ними, Бэтмен — обычный человек. Значит, не способности делают героя героем. Отсутствие суперсил не станет мои оправданием. Я — не герой. И, даже надев костюм Бэтмена, я был бы просто трусом в черной броне.

Как бы то ни было, я всегда вдохновлялся великими людьми. Дамблдор[11], в день окончания кубка трех волшебников, сказал: "Скоро наступит время, когда каждый должен будет сделать выбор. Пойти правильным путем, или пойти легким". Кажется, я дожил до такого дня.

Я переворачиваюсь на кровати и гляжу в потолок. Меня настигает предельная ясность, как человека, который перестал сомневаться и принял решение. Я просто сделаю всё, что могу. Не важно, получится у меня или нет. Не важно, что я ничтожество. Плевать, даже если будущее уже предопределено. Если я решу сдаться — значит, мое поражение было неизбежным. Если я решу бороться, значит, борьба была предопределена. Получается, в этот самый момент, прямо сейчас, я сам выбираю вариант предопределенности. Я — не просто запись в ленте истории. У меня есть реальная сила — сила выбора, и я должен ей воспользоваться.

Я доедаю остывшую картошку, захожу в контакт. У меня нет настоящей страницы, зато есть фейковая. Одноклассникам я свою страницу не свечу, не хочу, чтобы меня гнобили ещё и в инете. Быстро нахожу Дашину страницу. С фотографии на меня смотрит серьезная девочка в бежевом пальто, стоящая между двух сфинксов. Распущенные рыжие волосы, которыми я сегодня любовался, связаны в хвостик. Листаю фотографии со страницы. Даша на каком-то празднике, Даша с подругами, Даша с мамой, Даша возле школы, Даша в Турции. Какое сильное искушение написать прямо сейчас! Останавливает то, что мы с ребятами договорились действовать согласовано. И еще то, что на моей фэйковой страничке меня зовут Касимир Атанасович Кукоцкий.

Если вдуматься, знакомиться и строить отношения из-за Неизвестной Угрозы даже лучше. Пропадают все побочные страхи. Однажды я провел мысленный эксперимент. Пытался найти гипотетический сценарий, при котором я знакомлюсь и начинаю общаться с красивой девушкой. Было бы идеально, если бы я такой подошел, "привет-привет", завязал бы непринужденную беседу, остроумно шутил, перешел бы на легкий флирт и она бы этот флирт поддержала, и после этого "давай, сходим куда-нибудь" звучало бы просто, органично и естественно. Но я так не умею. Я перебирал сценарии того "а как же я умею" и мой мысленный эксперимент зашел в тупик. Пришлось придумывать какие-то внешние, не зависящие от меня обстоятельства, способствующие сближению. Вот, например, подходит ко мне Даша и сама, по своей инициативе, говорит: "Знаешь, я давно уже в тебя влюблена. Давай встречаться". Вроде, идеально. Но, если по-честному, у меня был бы шок. Я бы мог запросто нагрубить или убежать, а потом уже не смог бы снова к ней подойти из-за того, что нагрубил и убежал. Или, к примеру, остановили Дашу гопники. Начали отбирать телефон. И тут — я. Подбежал, защитил. Конечно, получил по мордасам, потому что драться я не умею. Но это не важно, в таких ситуациях засчитывается сама благородная попытка. И что дальше? Провожаю её домой. На следующий день находим друг друга в школе и пусть даже она сама подходит ко мне и благодарит за спасение. Ок, что я сделаю? Скажу — "ты мне нравишься, давай встречаться?"... Допустим я решусь, допустим, она скажет "да", но тогда я буду чувствовать, что с моей стороны это шантаж. Что она согласилась только потому, что я её спас, а сама встречаться вовсе и не хочет. Даше придется сильно постараться, чтобы убедить меня в обратном.