Теоретики на марше

Теоретики на марше

Александр Латышев

Все совпадения с реальными людьми случайны и не содержат злого умысла.

Навигация по главам:

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Эпилог

Пролог

Конечно, вы помните эксперимент этого француза. Берется клетка, разделенная надвое небольшим бассейном. На левый берег ставится кормушка, на правый десантируются шесть крыс. Крысы вынуждены плавать за едой, но у кормушки слишком мало места и, чтобы поесть, приходится плыть с едой обратно. Общество крыс правого берега автоматически выстраивается в нехитрую систему. Две крысы никогда не плавают, а только отнимают еду у других, ещё две обслуживают эксплуататоров, а из оставшихся одна становится независимым игроком, не позволяет никому отбирать свою еду и плавает за ней сама, а последняя становится лузером, которому даже за едой плавать не дают. Она выживает за счет того, что подъедает остатки за остальными. Эффект легко повторяется, каких крыс не возьми, такова уж крысиная натура. Соберите в клетке шесть матерых эксплуататоров, и они не создадут никакого иного общества. Тоже самое произойдет с шестью холуями, с шестью лузерами и даже с шестью одиночками. Рано или поздно крысы придут к старой доброй модели, в которой двоим вдруг становится западло плавать за едой.

Мы трое — нечто вроде лузеров во втором поколении. Отберите по разным школам умных, но социально неприспособленных детей, набейте ими физико-математические классы и они тут же воссоздадут модель, из которой только что вырвались. Для кого-то смена школы стала шансом сменить роль, но для нас троих ничего не изменилось, мы переехали в другую клетку, но так и остались на дне социальной лестницы.

Вообще говоря, это я пересказываю идею Марка. И он прав, ничего тут не поделаешь. Все бывают правы время от времени, но у Марка есть особый талант быть противно-мерзко-нестерпимо-правым. Он видит суть вещей, это его суперспособность, если хотите. А когда тебя видят насквозь, это жуть как неприятно, поэтому с Марком никто водиться не хочет. Ну, кроме меня и Сани.

У Сани самый высокий IQ в классе. В реалиях нашей физ-мат школы для одаренных это что-то вроде самого длинного члена. Однако, именно пример Сани показывает, что тесты, возможно, и меряют интеллект, но вот способность его применять в жизни не измеряют. Санин IQ другие считают чем-то вроде уродства, и доля правды в этом мнении есть.

Ну и я. Я не настолько умен в том смысле как умен Марк, и не настолько умен в том смысле как умен Саня, но я обладаю способностью замечать вещи, не доступные никому. Поэтому тоже считаю себя особенным.

И вот, мы, такие умные и такие особенные, стоим вокруг чертовой коробки. Нашего совокупного интеллекта трех восьмиклассников теоретически должно хватить на пяток взрослых, а мы чувствуем себя малышами, нам страшно, и никто из троих не знает что делать.

Глава 1. Рекурсия.

Конечно, история начинается немного раньше, а именно, на уроке информатики. Сегодня у нас теория, мы сидим в классе без единого компьютера за длинными, составленными друг к другу в стык столами. Саня и Марк играют в Angry Birds. Нет, не на телефоне, как вы подумали. Личная электроника у нас в школе под запретом, поэтому они играют в Angry Birds на листочке. Всё поле, рогатка и свиньи нарисованы карандашом. Марк записывает внизу листка угол, под которым вылетает птичка и силу натяжения рогатки. Саня рассчитывает в уме траекторию и ставит на листе точку, куда попал Марк. Саня у нас человек-калькулятор. Сидит, дергает зрачками в такт своим вычислениям. У него пухлые щеки, светлые волосы и живое лицо, находящееся в непрерывном движении. Есть в Санином облике какая-то печать неприспособленности. Из-за неё многие люди чувствуют собственное превосходство, когда с ним говорят. Поэтому Сане часто достается, если вы понимаете о чём я. Все же разным способом своё чувство превосходства выражают. Некоторые особо не стесняются.

Вот со мной человеку-калькулятору бояться нечего. Случаи, когда я кого-то специально обидел, можно по пальцам пересчитать. В основном я погружен в себя, десять раз подумаю, прежде чем что-то сказать, а Марк так вообще редко рот раскрывает. Правда, если раскрыл — не щадит никого. Язык у Марка острый. В старой школе его одноклассники зимой велосипедным замком пристегнули к трубе, и он отморозил половину лица. Конечно, нет им прощения, но понять их можно. Марк может проехаться по личности как бульдозер. И, главное, не пытается поддеть, просто правду говорит, от чего еще обиднее. После эпизода с трубой у него по лицу ничего не поймешь, чисто маска. По идее, он должен был стать похожим на терминатора, но почему-то больше похож на воробья. Маленький, худенький. Если не знаешь, что он учится в восьмом классе, дашь на вид лет десять. Такой вот маленький воробушек с суровым лицом.

Вячеслав Сергеич вещает у электронной доски:

Использование рекурсии — важный прием в программировании. Любая низкоуровневая программа представляет собой последовательность инструкций. Для примера представим гипотетическую организацию из сотрудников, которые не умеют думать самостоятельно, им всегда нужны четкие инструкции, как компьютеру. Допустим, отделу персонала нужно узнать даты рождения всех сотрудников. Начальник выбирает любого подчиненного и пишет ему инструкцию:

1. Найти человека в отделе, чьей фамилии нет на обороте листа

2. Узнать его дату рождения

3. Записать на обороте листа фамилию и дату рождения найденного человека

4. Если на обороте листа записаны не все фамилии отдела, то перейти к п.1

5. Отнести лист в отдел персонала.

Пример программы с использованием цикла. Когда все шаги цикла будут пройдены, в отделе персонала будет список сотрудников с датами рождения. А вот как выглядит рекурсия:

1. Написать на обороте листа свою фамилию и дату рождения

2. Найти человека в отделе, чьей фамилии нет на обороте лица

3. Если такой человек найден, передать ему этот лист с инструкциями

4. Вернуть лист тому, от кого он получен.

Этот набор инструкций рекурсивен. В третьем пункте инструкция ссылается на лист с инструкцией, то есть сама на себя. В результате, каждый сотрудник будет записывать свою фамилию и передавать инструкцию дальше по цепочке. А когда все фамилии будут записаны, инструкция, также по цепочке, вернется в отдел персонала.

Вячеслав Сергеич выводит на доску слайды. Наш учитель информатики — человек удивительный. Его особый талант заключается в умении рассказывать интереснейшие вещи настолько скучным тоном, что на теории половина класса всегда зевает. Не знаю, развил ли он сам эту способность, или она досталась ему при рождении, вместе с невыразительным лицом и вечным однотонным свитером. Вячеслав Сергеич запросто мог бы стать шпионом. Не таким, как киношный Джеймс Бонд, а настоящим, правильным шпионом, который никогда не выходит из тени.

В любом случае, про рекурсию я уже знаю. В старой школе у нас было программирование, и давали его весьма неплохо. Зато математика — по сравнению с моей старой школой — небо и земля. Вообще, старую и новую школы трудно сравнивать. В новой все иначе. Закрытое учебное заведение с усиленной программой по развитию интеллекта. Частное финансирование. Никаких малышей, только старшие классы, начиная с восьмого. Попасть можно только по приглашению. Что тут скажешь, наверное, я должен быть счастлив. Попал в эдакий аналог Хогвартса[1] для задротов.

Я проваливаюсь в свой поток. Так всегда бывает, когда мне скучно или просто не хочется участвовать в происходящем. Свой поток это... как объяснить? Вот, будто бы есть основной поток жизни. В этом потоке ты плывешь мимо звонка будильника, мимо пакетика овсянки, людей в метро, первый урок, второй урок, очередь в столовой, оставшиеся уроки, снова люди в метро, мамино "как дела в школе", домашка и дальше, дальше, вперед, вперед. Не я создал этот поток, он еще до моего рождения существовал. Поток этот определенным образом подталкивает, но не так, что он тебя по жизни несет, а ты знай себе лениво по течению загребаешь. Нет. Он выматывает. Чтобы следовать "основному потоку" нужно много сил, он не естественен, потому что есть другой поток, как бы внутри головы, и течение в нем совсем в другую сторону. Вот этот поток-внутри-головы — реально несет. Там нет домашки, и нет подъема в семь утра, и светлого будущего с поступлением в институт там нет. А есть там... даже не объяснишь, что. Особенно родителям. Как начинаешь — всегда бестолково выходит. Главная суть в том, что, живя в основном потоке жизни, ты постоянно плывёшь против своего собственного течения. А чтобы понять, куда это внутреннее течение несет, надо пожить в нем... ну, год хотя бы. Взрослые этого не понимают. Они вообще всё с трудом понимают.

У Сани даже была безумная теория, объясняющая всю глубину нашего взаимонепонимания. Посмотрите на досуге в википедии: средний рост взрослого человека — 172 сантиметра. Средний рост восьмиклассника — 144 сантиметра. Разница между их глазами и нашей макушкой — сантиметров девять-десять. Чувствуете, к чему я клоню? Там, где они подсознательно ожидают увидеть нашу голову, они видят... ничего. Поэтому, желая того или нет, взрослые общаются с нами как с безголовыми.

Так вот, когда внешний поток совсем поперек моего течения, я погружаюсь в свой, внутренний. Я как будто смотрю изнутри защитного пузыря. Оттуда кажется, что внешний поток движется медленно. Вижу, как летит муха. Если бы я мог погрузиться еще глубже, то смог бы различить, как поднимаются и опускаются её крылья. Вижу, как Саня переворачивает листок с убитыми свиньями. Из-под листка медленно разлетаются частицы пыли. Саня выводит буква за буквой: К Л А С С   И Н Ф О Р М А Т И К И. Подчеркивает. В С Е М — Ч М О К И — В — Э Т О М — Ч А Т Е. Чего только не придумаешь, когда нет телефона. Я вылезаю из своего пузыря.

Саня пишет: "Ненавижу теорию. Я дома сделал один скрипт. Вообще без учебника. Нажимаешь одну кнопку и твои файлы публикуются сразу во всех соц. сетях и на ютубе."

Я думаю: "Хвастун хренов." Пишу ему на бумажке: "Молодец".

Примеры рекурсии, то есть отображение объекта самого в себя, можно встретить в обычной жизни. К примеру, направьте вэбкамеру на экран компьютера и увидите, как экран отображает свою собственную копию, внутри изображающую еще одну свою копию и так далее. Еще пример: на гербе Российской Федерации изображен двухглавый орёл, который держит скипетр с уменьшенной копией герба Российской Федерации.

Саня пишет: "А знали, что если в гугле набрать Рекурсия, он пишет: Возможно вы имели ввиду Рекурсия?".

Я: "Можно еще вспомнить "Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я"

"Хреновый пример, лучше "У Попа была собака". Он её в землю закопал и на могиле написал "У Попа была собака..." и так далее"

Марк: "Бивис как-то собирался сделать татуировку своей задницы на своей заднице"

"О! Я "Начало" Нолана вспомнил. Сон внутри сна, внутри сна"

"Во вселенной Симпсонов есть мультфильм Футурама, а во вселенной Футурамы есть мультфильм Симпсоны"

"Да Симпсоны даже на заставке собираются у телека чтобы посмотреть Симпсонов"

"Пицца является круговой диаграммой, которая показывает сколько пиццы осталось"

"Фильм Немое кино снят в жанре немого кино и он про то как снимается немое кино"

"В Сверхъестественном Сэм и Дин находят книги где описаны все их приключения, в том числе и то которое у них сейчас"

"В Космических Яйцах придурки не знают что делать дальше по сюжету и поэтому хотят посмотреть "Космические яйца"

"Самка тли рожает самок тли уже беременных самками тли"

"Да в Уроборосе женщина вообще рожает сама себя от самой себя"

Я смотрю на этот листок и думаю, что тут бы пригодился Санин скрипт. Сфотографировал, нажал на кнопку и прекрасный пост о рекурсии летит в контакт, в фейсбук, в ЖЖ и так далее.

Марк пишет: "Обожаю наши задротские беседы".

Эх, кто бы знал, чем всё это закончится.

Глава 2. Дао мудачества.

Мы с Марком выходим из класса. Саня остался внутри, хочет похвастаться Вячеславу Сергеевечу своим скриптом. Пустая затея, на мой взгляд. Как он свою работу покажет без интернета? Инета даже в классе практики отродясь не было.

— Эй, отморозок! Ну-ка стоять! — из-за спины раздается знакомый голос с ленивыми властными нотками.

Сзади подкатывает Стас Черемшев по кличке Киборг. Конечно, подкатывает не один, а со своей свитой. У Стаса IQ под 150. Не те 150, что можно набрать на недотестах в социалочках, а по настоящим тестам, где средний человек набирает соточку. Он — звезда математического кружка и обладатель премерзкой улыбчивой рожи. Оснований для раздутого ЧСВ[2] уже более чем достаточно. Но, главное стратегическое преимущество, делающее Стаса особенно наглым, это инвалидная коляска, за которую его и называют Киборгом. В школе Киборг находится на особом положении. В каждом классе для него уставлена специальная парта. Он может пользоваться лифтом для учителей. А еще, благодаря коляске, Киборг вызывает у взрослых рефлекторную жалость, поэтому ему всё сходит с рук. Безнаказанность воспитала в Стасе мерзкий характер и сплотила вокруг него таких же моральных уродов. Когда он сказал "отморозок" — это было про Марка. Намёк на то, что Марк отморозил лицо, когда его пристегнули к трубе.

— Я, — говорит Киборг, — кличку тебе новую придумал. Тебе понравится.

Лицо Марка совершенно не меняется. Хотел бы я быть таким же внешне спокойным, как он. Последствия от общения с Киборгом зависят только от его больной фантазии. Пару месяцев назад Киборг упорно распространял слухи, будто я не подготовился к четвертной работе. Я не понимал, зачем это ему, до тех пор, пока не обнаружил в своей сумке перевернутую банку с краской. Четвертная работа была полностью залита. В итоге математичка поверила версии Киборга, типа это я сам вылил краску, чтобы не получать двойку. А сейчас он докопался до Марка.

— Твоя новая кликуха — Гарри Поттер[3]! — ликует Киборг, раздувая ноздри в порыве любования собственной идеей. Свита посмеивается. — Всё же сходится! Мальчик-который-выжил — раз. На лице осталась отметка — два! И рос без отца — три! Кстати, Поттер, а мамочка-то жива? — Свита открыто гогочет. Конечно, потрясающая шутка.

Марк молчит. Не потому, что ему нечего сказать, просто не видит повода раскрывать рта. Я тоже молчу. Молчу, потому что молчит Марк, молчу, потому что не хочу, чтобы Киборг проехался еще и по мне, и, потому, что с моим выдающимся красноречием эти пятеро меня попросту раздавят. Как можно иметь такой интеллект и одновременно быть такими дебилами? Я знаю, что родители Марка живы, просто развелись. Не важно, откуда Киборгу это известно. Зачем смеяться над этим?

— Пойдем, — говорю я Марку. Еле удерживаюсь, чтобы не выпасть из потока.

Ден и Артурик из свиты Киборга перегораживают нам путь к отступлению, просто чтобы позабавиться. Конечно, они ничего не сделают. Большой плюс нашей школы в том, что, из-за камер наблюдения и общей строгости правил, драк здесь нет. Это хорошо, участником драки я мог бы стать разве что в роли груши. Минус в том, что лишившись физического вектора воздействия, ушлёпки не знают куда деть свою гнильцу, вот и сосредотачиваются на более изощренных издевательствах.

Я грубо пробиваю себе проход между Артуриком и Деном, зная, что им все равно придется отступить, но тут происходит нечто. Едва моя рука касается Артурика, он охает и начинает падать. Падает жутко, как будто скованный параличом, вытянувшись в струнку, на прямых ногах. Я инстинктивно заворачиваюсь в свой невидимый пузырь. Артур не притворяется. Из пузыря я вижу, как вытянутое тело соприкасается с полом. Как подпрыгивает, коснувшись линолеума его голова. Как вспучивается форма, повторяя ударную волну. Его лицевые мускулы замерли в том же положении, что и перед падением. Я ничего не могу сделать, только смотреть. Мое тело, вместе с руками и ногами всегда находится как бы вне пузыря, в том же медленном потоке, который я наблюдаю. Что произошло? Это я это сделал? Но как? Внезапно зрачки Артурика расширяются, и я вижу, как на бледное лицо возвращается краска. Миньон Киборга начинает моргать. Наверное, удар об пол привел его в чувство.

Нужно возвращаться. Пузырь разбивается. Артур сидит на полу, морщась и держась за голову. Запоздалая волна адреналина прокатывается по телу. Жив, идиот. Главное — жив.

— Это ты, — показывает на меня Киборг, — все видели? Это ты его ударил!

— Да нет же, — говорю я.

— Да кому ты будешь заливать! Четыре свидетеля против одногооооо... — тянет Киборг, — Ох, кому-то не поздоровится...

Самое забавное, что Киборгу плевать на своего приятеля. Просто нашел еще один повод испортить нам жизнь.

— Да, пошел ты!

Но иду сам. Хотя, жутко хочется не идти, а тупо тикать отсюда. Нет, бегут только виноватые. Знаю, с придурком всё в порядке будет. Медкабинет у нас покруче, чем многие больницы, там даже рентген есть. Всё будет в порядке. Тем более, что он урод. А уроды всегда сухими из воды выходят.

— Как думаешь, что это было?

— Похоже на эпилепсию, — говорит Марк. Он останавливается и смотрит на меня. — Удивительная ирония, да? Человек, у которого парализовало ноги, называет меня "Мальчик-который-выжил".

Так и надо было Киборгу сказать. Жаль, ушел подходящий момент.

— В столовую?

— Давай.

Почему-то я чувствую себя виноватым, и еще как-то неуютно от мыслей, что эти ушлёпки сейчас будут рассказывать медсестре "свою версию" события. Нет, если дойдет до разбирательств, записи с камер, конечно, всё прояснят, но... Всегда интересовал вопрос: как эти мерзотные личности уживаются со своей мерзотностью? Почему они не в ужасе от своих поступков? Вот, смотрит, к примеру, Киборг разные фильмы про героев, спасающих мир. Книжки читает про победу добра над злом. Восхищается, наверное, смелыми и добрыми поступками. А злодеев, наоборот, ненавидит. Но почему же, когда Киборг на них смотрит, ему не приходит мысль: "Да я же сам поступаю так же, как это чмо! Да это же таких как я главный герой косит пачками и правильно делает!"

Я говорю:

— Ведь Киборг же не дурак. Как он может не замечать собственное мудачество? А если замечает, то что он думает? Типа, да, я мудак, но мне все равно?

— Нет, — качает головой Марк, — он не знает, что он мудак, он думает что мудаки — это мы.

— Чего? — я не верю своим ушам. — Как это мы? Мы же ему ничего не сделали?

— Делать не обязательно. Человек в состоянии просветленного мудачества считает тебя тварью априори. Это достигается постоянной, многолетней практикой.

Мы шагаем вдоль стены второго этажа, и я скольжу взглядом по разделяющей полосе между покрашенной в белый верхней частью и покрашенной в бежевый нижней. Интерьер второго этажа напоминает мне больничку.

— Вот тебе инструкция, — говорит Марк, — Подлинное Дао мудачества. Первое — скопи злобу. Постоянно думай о том, что тебе не нравится, коллекционируй плохие моменты своей жизни. Однажды ты обнаружишь себя в таком диком напряжении, что разрядка покажется жизненно необходимой. То есть, фактически, ты обнаружишь, что у тебя есть моральное право на ком-то сорваться. Им-то не так плохо, как тебе. Второе. Жди повода, чтобы сорваться. Третье — сорвись. Тут не важно, достойный повод или нет. И виновен ли человек, на котором ты срываешься, тоже не важно. Смело действуй — обзови, унизь, сделай гадость, короче, отомсти за всю коллекцию скопившегося в тебе дерьма. Когда выпустишь пар, переходи к пункту четвёртому — стыдись. Это неприятный этап, поэтому пятое — заглуши стыд. Пусть тот, кому досталось, сам будет виноват. Собери все его неприятные черты, и все косяки по отношению к тебе, и почаще о них думай. Шестой — разозлись. Какого черта он спокойно живет безнаказанным? Ты почувствуешь, как стыд отступает. Продолжай в том же духе, до тех пор, пока злость полностью не заглушит стыд. Когда будешь готов, вернись к началу инструкции, там, где ты срываешься. Повтори всё заново. Злость — месть — стыд — очернение — и снова злость. Только с каждым разом злость будет все больше, а стыд все меньше. Потом злости скопится столько, что на одного человека её будет не выплеснуть. Тогда переходи к седьмому шагу — начинай распространять свою ненависть на других людей, а потом сразу на целые группы. Например, на всех тех, кто не такой умный. Или наоборот, на всех тех, кто умнее тебя. Или на слабаков. Или... неважно. Вот так, постепенно, ты и достигнешь состояния просветленного мудачества. В состоянии просветления ты будешь способен увидеть в любом человеке мразь за долю секунды, и получишь моральное право на любые поступки.

Марк — что-то вроде супермена-теоретика. О чём его не спроси, оказывается, что он уже об этом думал. И не просто думал, а пришел к каким-то выводам.

— Ровно семь пунктов вышло, — говорит Марк. — Красиво.

Я постоянно вижу много плохого. И злости во мне тоже порядочно. Хорошо, что всегда находятся силы выйти из этого цикла ненависти. Быть может, я даже драться боюсь не потому что трус, а потому что боюсь сорваться по-настоящему.

У лестницы Марк тормозит и вытаскивает из сумки пластиковую коробку. Перед столовой он всегда её достает, чтобы выкинуть еду, собранную мамой. Есть домашнюю еду у нас в школе считается позорным, тем более, кормят в столовой более чем. Объяснить это своей маме не может даже Марк. Поди объясни матери что не голодаешь, когда ты такой маленький и худой.

Мы идем вниз, и бежево-белая полоса на стене спускается вместе с нами.

— Марк, а тебе никогда не казалось, что наша школа похожа на больницу?

— Угу. На психиатрическую.

Глава 3. Даша

В общем-то, непонятно, что же в них такого особенного. И в тоже время они особенны во всём. Они иначе двигаются, носят тонкие шапочки даже в холодную погоду, а в слякоть — обувь, которая пачкается, у них мягкие голоса и они восхитительно пахнут.

Самая красивая, конечно, рыжеволосая фея Даша. Из медленного потока я вижу каждую веснушку на её лице. Вижу, как раскрываются и смыкаются её губы, когда она что-то говорит своим подругам, как взмывают вверх и падают её ресницы. Даша редко улыбается, но моего внимания достаточно, чтобы увидеть, как на её лице начинает вырисовываться улыбка и как она успевает восстановить контроль над лицом еще до того, как кто-то успеет заметить. Я как будто знаю её тайну и, каждый раз, когда вижу эту секретную улыбку чувствую приятное тепло в груди и в кончиках пальцев. Как будто прикосновение ангела.

Я представляю себе, каково быть с ней рядом не украдкой, подглядывая по паре минут в день, а всё время. Как если бы по какой-то причине, мы жили в одной квартире, вместе ходили в школу, сидели за соседними партами или даже за одной партой. Я бы, наверное, задохнулся от счастья. С таким лицом, как у неё, просто невозможно быть обыкновенным человеком. Эта красота обязательно должна как-то проявляться во всём, в самых обыденных вещах. Она не может просто спать, чистить зубы, сидеть в контакте, как все. В каждом её действии обязательно должно проявляться нечто. То самое особенное, из-за чего тепло в груди. Я хочу это видеть, вдыхать, осязать.

По большому счету, я не знаю, что Даша за человек. Конечно, я был на её странице, знаю какую музыку она слушает, знаю в каких местах она была и пару других мелочей, но в целом — нет. Я с ней никогда не говорил и, можно сказать, что с человеческой стороной её натуры не знаком. Знаком только с другой стороной, которая ангельская. Умом я понимаю, что человеческая сторона тоже должна быть. У неё же есть какой-то характер, привычки, в том числе и дурные привычки. Думаю, она вполне может ругнуться матом или кого-то обидеть. Не думаю, что со зла, но может. Если бы я умел видеть человеческую сторону девочек, я бы смог с ними дружить и нормально общаться, как с общаюсь Марком или Саней. А мне сложно.

Вот представьте себе полупрозрачный лист, на котором написано "человек". И пусть на этом листе нарисовано всё, относящееся к человеку. Этот лист как бы символизирует то, что видит Даша, когда смотрит на себя в зеркало и то, что видят в ней её подруги. А теперь накроем лист "человек" еще одним полупрозрачным листом "ангел". На листе "ангел" нарисовано теплое чувство в груди и всякое такое из творчества поэтов. Это тот лист, который вижу я. Человеческий лист, конечно, тоже виден, но только в тех местах, где его не загораживает верхний рисунок. К слову, модель листов работает не только с Дашей. Я вижу так всех девчонок. Просто у всех на ангельском листе разная плотность рисунка. У кого-то нарисовано совсем чуть-чуть и человеческая сущность лучше видна, а у кого-то весь верхний лист в чудесных узорах и надо присматриваться, чтобы под ангельской сущностью увидеть что-то ещё. Девчонки так устроены, что, когда смотришь на них, в первую очередь видишь фей, и только потом человека.

По правде, на заднем плане есть еще один слой. Так сказать, физиологический. Представить я его могу, благо с порнухой знаком. В порно все специально сделано так, чтобы ангельского и человеческого листа не было видно, чтобы не отвлекало от этого самого. Наверное, Даша и другие наши девчонки тоже должны чего-то такого хотеть, как женщины в этих фильмах, хотя бы немножечко. Ну, может не прямо такого, но там откровенных поцелуев, или чтобы парень потрогал грудь через одежду. Правда, одно дело гипотетически представить, а другое дело — разглядеть эти желания, когда на неё смотришь. А всё потому, что физиологический лист спрятан за двумя другими. Через два фильтра вообще ничего не видно. Да, я могу представить Дашу голой, и чего уж там, могу, представляю прямо сейчас. Но все равно, вижу при этом ангела, который не будет делать ничего такого, чего ангелы не делают. Я знаю, даже если мы вдруг начнем общаться, и даже если я буду ей симпатичен, я никогда не увижу подходящего момента, когда можно будет взять её за руку. Никогда не пойму, что она ждёт, чтобы её поцеловали. Если она сама не скажет. А девочки, если я хоть что-то в них понимаю, такого не говорят.

Думаю, у других получается знакомиться с противоположным полом, потому что они видят слои в другом порядке. Например, сначала физиологический, потом человеческий, и уже на заднем плане — ангельский. Чего смущаться-то, когда перед тобой не ангел, а баба. Если отошьет, ну делов-то, баб много. А для таких как я — всё иначе. Если такого как я, отвергнет такая как Даша, это всё равно что быть проклятым небесами. Это страшно.

Можно подумать, что я без памяти влюблён в Дашу. Это правда, влюблён, но не так чтобы совсем без памяти. Если, к примеру, на неё нападут гопники, ради неё я мигом перестану быть трусом и полезу её защищать. И в тоже время, если мне вдруг удастся сблизиться с другой девчонкой, то продолжу ли я мечтать о Даше? Если бы любил по-настоящему, то знал бы точно. А я то ли не способен к настоящей любви, то ли не дорос еще. Но... Просто хочется этого тепла в груди, и хочется девушку-друга. И этого самого тоже хочется. А Даша, она такая... словом, воплощает в себе то как это могло бы быть.

Со своими друзьями девчонок, и особенно Дашу, я не обсуждаю. Слишком личное. Марк тут же разложит всё по полочкам, да так, что спустит всех моих ангелов на землю. А Саня, конечно же, всё опошлит. Кстати, вот и он.

— Здорово, сообщники! — Саня плюхается рядом со мной за стол. — За Дашечкой палишь?

К ушам мгновенно приливает кровь. Кажется, я был недостаточно осторожен. Наверное, Марк тоже заметил, но положительная черта Марка в том, что он не станет делиться своими наблюдениями, пока его самого не попросишь. Непроизвольно я еще раз бросаю взгляд на Дашу и вижу, что она тоже смотрит в мою сторону. Саня наклоняется ко мне и говорит шёпотом:

— Дашечка спалила, как я спалил тебя, как ты палил за Дашечкой. Прекрасный пример рекурсии, бро! — Саня счастлив, он делает приветственный жест девчоночьему столу.

Я чувствую, что уши у меня уже краснее некуда, но закрывать уши руками — это вообще полный фэйл. Я иду на компромисс и закрываю только одно, то, которое ближе к Даше.

— Давайте пойдем? — говорит Марк.

— Давайте, — говорю я. Лишь бы подальше отсюда.

— Я еще не поел, — возмущается Саня.

— Ну, успеешь еще. У нас же окно, географичка болеет.

Глава 4. Теория путешествий во времени

Мы идем по коридору. Мне хочется высказать Сане, но я понимаю всю бесполезность порыва. Учить его тактичности — трудная и неблагодарная работа. Саня нарушает неписанные правила не потому, что ему плевать, а потому, что он их не всегда понимает.

— Коллеги, — говорит Саня, — раз уж мы не будем есть, я хочу поделиться безумной теорией.

Марк молчит, я тоже молчу.

— Вот что бы вы сделали, будь у вас машина времени?

Марк молчит, а я решаю сказать:

— Отправился бы в прошлое и предупредил бы самого себя не знакомиться с Саней.

Саня замирает. С ним нельзя так шутить. Говорю:

— Это шутка.

— Да, но ход мыслей — верный! В фильмах люди постоянно отправляются в прошлое передают сами себе новые технологии из будущего или там результаты матчей, чтобы на тотализаторе разбогатеть, в крайнем случае, уберечь себя от каких-то ошибок. Но...

— Но историю нельзя изменить? — спрашиваю я.

— Ну, в разных фильмах по-разному. Во "Временной петле", например, нельзя. А в "И грянул гром" — можно. Мне больше всего нравится вариант, как в "Назад в Будущее". Там Биф отправился в прошлое и передал сам себе альманах с результатами спортивных матчей за последние 50 лет. Самое главное, что ему ничего за это не было, а то любят в фильмах всякие ужасы показывать, что будет, если изменить прошлое. А еще часто показывают, что человек хочет сам себе послание передать, а у него что-то срывается все время. В "Полиции Времени", например, чувак хотел себе в прошлом цифры будущего выигрышного тиража подсунуть. Так там то записку в мусор сметут, то пожарная тревога, а у него в запасе всего пару часов...

Саня, досадливо машет рукой:

— А, ладно. Короче, я придумал то, что еще никому в голову не приходило. Надо заранее подготовиться к встрече с самим собой из будущего! Чтобы прям всё чётко прошло!

В Саниных глазах появляется хищный блеск. Надо признать, идея довольно интересная. Спрашиваю:

— Как именно?

— Вот! — Саня поднимает палец. — Мы не знаем, как именно работает машина времени. Может быть, она забрасывает в какое хочешь время, тогда все проще. Может быть, есть специальные временные окна, типа строго две тысячи дней назад. Может, человек возвращается в прошлое и гуляет там сколько хочет. А может, у него будет один час или даже одна минута, а потом его автоматически назад в будущее выкинет.

— А еще есть вариант, где в прошлое только сознание переносится. Типа ты раз — и на 20 лет назад, в свое молодое тело переносишься. Как в "Людях — Х".

— Это как раз удачный расклад, — авторитетно заявляет Саня. — Если ты в свое же тело переносишься, то послание передать — как нефиг делать. Сам себе записочку написал и себе карман положил. Или вообще, сам пошел и прошлое исправил. Надо остальные варианты предусмотреть! Чтобы у чувака из будущего все как по маслу прошло с любыми ограничениями. Смотрите, я всё просчитал. Надо купить второй мобильник и написать на нём дату покупки и дату окончания работы. Держать его надо дома, но выключенным. В будущем, если я захочу отправиться в прошлое, то возьму свою старую коробку с мобильниками, а там лежит стопочка айфонов. Допустим, мне надо в 2020-й. Я, значит, беру старенький айфон 10 и читаю на задней крышке — стандарт связи GSM-14, рабочие годы 2019-2030. А в адресной книге вбит мой основной телефон и мыло. Ну, я спокойно переношусь в 2020-й из своего 2100-го и сам себе звоню. А если не отвечают — пишу смс или на мыло скидываю что хотел.

— У тебя от времени может сдохнуть аккумулятор и конденсаторы на плате высохнут, — включается Марк, — но сама идея годная.

Марк дружит с паяльником, знает, о чем говорит.

— Да, — радостно кивает Саня, — тут надо многое продумать. В будущем старый телефон можно оживить. Перепаять там чего надо и все такое. Главное, чтобы симка была нужных годов. Еще нужно вести дневник. Не только на компе, но и нормальный, бумажный. Записывать там основные мировые события и свои личные тоже. А то потом, на старости лет, можно перепутать, в какое время возвращаться. И старые деньги хранить. И еще нужен тайник в прошлом! Вдруг, я захочу себе технологию из будущего передать. Наверняка, в будущем мобильники будут круче. С атомной батарейкой или там встроенным телепортом... Я бы от такого не отказался.

— Как бы не вышло, — говорит Марк, — приходишь ты однажды проверять тайник, а там слиток золота и записка "У нас тут пост-ядер. Купи бункер и тушенки побольше. И крышки от колы не выкидывай, они сейчас вместо денег".

Мы смеемся. Я говорю:

— Если делать тайники, надо как минимум один сделать возле школы. Наверняка пригодится. Мы тут будем тусоваться еще года три.

— Секундочку, — говорит Саня. — Кто это "мы"? Я свой личный тайник хочу. А вдруг в будущем мы поссоримся?

— Вот тебе и причина не ссориться. Не ждать же окончания школы? Чем раньше будет сделан тайник, чем больше шансов получить посылочку из будущего.

Саня обдумывает альтернативу. Похоже, ему не очень хочется светить перед нами свой тайник. Но логических аргументов против ему не подобрать. Я говорю:

— Если отправляться в прошлое, то хорошо бы не как в "Терминаторе". Там надо быть голым.

— Ну да, в "Жене путешественника во времени" тоже надо голым. Чушь какая. Небось специально придумали, чтобы завлечь на фильм женскую аудиторию.

— В "Радиоволне" вообще можно посылать в прошлое только электрический сигнал.

— В "Таймлес" надо еще особую генетику иметь.

— И только в прошлое можно.

— Да везде дурацкие ограничения. "В часах с вариантами" перемещаешься в свое собственное тело в какое хочешь время, но все равно, нельзя два раза одни и те же события пережить.

— В "Доме у Озера", "Терра Нове", "Звездных вратах" и "Кейт и Лео" не управляешь тем куда отправиться.

— А "День Сурка", — это путешествие во времени?

— А что же еще? Просто путешествует только сознание. Как и в "Эффекте бабочки", только неконтролируемое.

— Мне нравится, когда ограничения чем-то объяснены. Например, чтобы прыгнуть дальше, нужно больше энергии, как в "12 обезьянах" или "Тайм-шифт".

— Или песка времени нужно больше, как в "Принце Персии".

— Обожаю наши задротские диалоги, — говорит Марк.

* * *

Мы подходим к выходу из школы. Выход у нас охраняется покруче, чем во многих банках. Посреди холла стоит толстенная рамка металлодетектора, наверное, метр в глубину. От рамки в стороны расходятся стеклянные перегородки. Говорят, что стекло пуленепробиваемое, и я верю, потому что за рамкой находится вертушка, как в метро, а за вертушкой полноценный пост охраны. Прямо как в американских фильмах: с мониторами видеонаблюдения, с пультом и с двумя охранниками в бронежилетах. За постом еще одна вертушка, и еще одна рамка, поменьше. Думаете, дальше выход? Нет. Дальше, у стены, стоят индивидуальные шкафчики, куда мы складываем всё то, что запрещено проносить в школу — оружие и наркотики. На самом деле, про то, что нельзя носить в школу оружие, нам никто и не говорил. Это и так ясно. А вот за мобильники, планшеты, приставки и даже за шибко мощные калькуляторы наказывают очень строго. Говорят, эти запреты нужны, чтобы мы свой драгоценный умственный потенциал не тратили на игры, интернет и прочую ересь. Мобильниками даже учителя не пользуются. По всей школе и во внутреннем дворе ничего не ловит. Так вот, и только после шкафчиков — выход на волю.

Родители от такого уровня безопасности в полном восторге. А я — совсем наоборот. Когда только-только перевёлся, в начале года, было особенно жутко. Заходишь в школу, у тебя отбирают мобильник, ты проходишь внутрь, позади тебя этот жуткий блокпост с мужиками в бронежилетах. И ты понимаешь, что, если тебя захотят оставить внутри навсегда, ничего ты с этим не сделаешь. Можно даже не рыпаться. Ты один, ты никого не знаешь, ты на чужой территории и, самое главное, ты — школота. То есть для большинства взрослых ты по умолчанию тупой, бестолковый и бесправный. Не важно, что у тебя IQ больше ста тридцати.

Без мобильника ломает сильно. Похоже на то, как будто у тебя во сне взяли и отрезали левую руку. Подумаешь, левая рука. Пользуешься-то в основном правой, но вот как только левой не стало сразу — понимаешь, для какой уймы вещей нужны две руки. Хочешь руки с мылом помыть — опаньки, мыло взял, а намылиться никак. Хочешь себе супчику разогреть, а тебе кастрюлю одной рукой не донести. Да что там кастрюлю — попробуй пакет чипсов открыть. Без интернета абсолютно тоже самое. В Европе, кстати, признали выход в интернет базовым правом человека и записали в конституцию. А у нас — нет. Школьник же не человек, какие у него могут быть права?

Потом, привык, конечно. Здесь не так плохо и учат, в основном, интересно. А то, что как в тюрьме — ну, и в тюрьме же люди живут.

Мы подходим к рамке. Саня толкает вертушку, но вертушка не двигается. Из аквариума выглядывает Пётр Семёныч. На вид ему лет сорок с хвостиком. Из-за огромных усов он похож на деду Шера из "Лунтика[4]". Относительно похож. Для полного внешнего сходства Шеру пришлось бы каждый день ходить в спортзал. Второй охранник остается на месте. Ему нас прекрасно видно и на мониторе.

Саня объясняет:

— Пропустите, Петр Семенович! У нас окно, географии нет. Гляньте, пожалуйста.

Шер косится в журнал, вздыхает и поднимается на ноги. Я вижу, как медленно распахивается дверь и Петр Семёнович выплывает из своего логова. За ним интересно наблюдать из медленного потока. У него плавная походка без единого лишнего движения. Глаза живые, не такие как у среднестатистического охранника — скучающие-полусонные. Я уверен, что бронежилет и кобура у него не просто так. Пётр Семёнович всегда наготове.

Я вижу, как кожа возле глаз Шера собирается сеткой морщинок, а уголки губ опускаются вниз. Уже ясно что он скажет.

— Ребята, вы у меня до четырех записаны. Уж простите, не могу выпустить. Если окно — сходите, возьмите проходки у завуча. Думаю, она даст.

Ему правда нас жаль. Не только сейчас, такое ощущение что ему всегда нас жаль. Может, он просто помнит, что в 14 лет жизнь в принципе простой не бывает, от того и жалеет. Если так, то Шер — хороший мужик.

А к завучу мы не пойдем. Потому что... ну просто, чего объяснять. Мы — это мы, а завуч — это завуч. Даже не сговариваясь, мы идем в левое крыло, откуда есть выход во внутренний двор.

— И как я из будущего попаду во двор? — Саня почему-то до сих пор считает, будто тайник только его, хотя я считаю, раз мы его вместе делаем, значит он общий. А может, даже не Санин и не общий, а вообще — мой. Ведь это я предложил сделать его возле школы.

— Ой, в крайнем случае на выходных попадешь, когда школа не работает, — я уже настолько сроднился с идеей, что не хочу от неё отказываться, даже если утерян изначальный смысл.

— А вдруг, охранник Пётр Семёныч, — говорит Марк, — это Саня из будущего. Устроился на работу, присматривает тут за нами, молодыми. Вот мы сейчас сделаем тайник, а с завтрашнего дня он начнет в него печеньки подкладывать.

Мы смеемся.

— Было бы неплохо, — улыбается Саня. — Нормальный мужик. Не то что другой, рыжий.

Я замечаю, как Саня подбирает живот, видимо представляет себя Петром Семёнычем.

* * *

Дневной свет бьет в глаза. Тепло, весь двор усыпан налетевшим пухом. Хорошо, что можно сюда выходить, какой-никакой, а глоток свободы. Раньше внутренний двор вообще не открывали. Но как только стало возможным выходить на свежий воздух... Я, конечно, не бегаю сюда каждую перемену, да что там, не каждый день выхожу, просто иногда достаточно самого знания, что ты можешь выйти. От этого уже легче.

Урок уже начался, никого нет, и нам это на руку. Я сразу вижу идеальное место.

— Давайте вон под тем дубом.

— Что-то он слишком приметный, — кривит губы Саня и глядит на Марка, ища поддержки. Марк пожимает плечами.

— Это же хорошо, что он приметный! Когда вернемся из будущего, сразу поймем где рыть, даже без карты.

Саня нехотя соглашается. Возле дуба я понимаю, что никто из нас не подумал о коробке для тайника.

— Пойдет? — Марк достает свой контейнер для бутеров. Оказывается, что один из нас все-таки подумал.

— Нормально! — я открываю оранжевую крышку, — главное, что герметичный. Будем проверять его время от времени. Если увидим, что протекает — заменим.

Марк роется в портфеле, достаёт пенал и тетрадку.

— Если уж играть во временные парадоксы, то до конца. Надо положить внутрь ручку и листок. Чтобы у путешественника было всё необходимое. Вдруг из будущего действительно только голыми перемещаться можно.

Мы с Саней соглашаемся.

— Исторический момент, господа — говорит Саня. Он берет у меня из рук контейнер, опускается на колени и начинает скрести им землю. — До нас еще никто не пытался установить контакт с будущим.

Момент и правда хороший. У меня даже немного дрожат руки.

— Обожаю, наши задротские развлечения, — говорит Марк.

Земля, упорно не желающая воспринимать пластиковую коробочку как лопату, под натиском Сани начинает поддаваться.

Глава 5. Теория путешествий во времени. Продвинутый курс.

Иногда кажется, что Марка ничем не прошибешь. Но не сейчас. Рот скривился в какой-то непонятной гримасе, глаза маленькие, злые. То ли говорит, срываясь на крик, то ли почти кричит, сдерживая себя:

— Мудаки! Пара мудаков.

Я его никогда таким не видел.

— Актеры хреновы. Как узнали? Кто вам право дал?

Вот как выглядит истерика железного человека. Маленький разъяренный воробей со страшным лицом. Когда я слышу обвинения, мне всегда стыдно, не важно, виноват я или нет. Я трусливо прячусь в своём потоке. Голос Марка комично растягивается, искажая слова, но я всё равно их понимаю. Посидишь с моё в "пузыре", научишься разбирать. Говорит, мы подонки, моральные уроды, не имели никакого права лезть в его личную жизнь. Шутки у нас уродские, камеди клаб по нам плачет. Не ожидал нож в спину от друзей. От так называемых друзей. Саня переводит взгляд с меня на Марка и обратно. Голова неестественно наклонена, рот раскрыт, глаза расширены. Похоже на смесь шока и восторга, крайне неуместного, учитывая, что он сейчас слышит в свой адрес. Я погружаюсь еще глубже, настолько, чтобы уже не понимать речь Марка.

Прошло всего 15 минут с того момента как Саня изложил идею и всего 2 минуты с того момента выбора места для тайника. На земле лежат две одинаковые пластиковые коробочки. Одну, с оранжевой крышкой, вытащил из портфеля Марк, другую с точно такой же оранжевой крышкой выкопал из земли Саня. В обоих коробках лежат одинаковые полосатые ручки. Чистый листок в клетку, который Марк собирался положить в тайник валяется в траве. Другой листок в клетку, найденный в тайнике скомкан в кулаке Марка. Каждой твари по паре. Предмет из настоящего — предмет из будущего. Они идентичны, с той лишь разницей, что в листке из будущего содержится сообщение. Глупое, нелепое, невозможное.

У тебя есть два дня для того чтобы предотвратить беду. Правильная цепь событий потребует, чтобы ты добился от неё поцелуя. Ты сможешь.

Я чувствую себя персонажем комикса.

Так глубоко я никогда не был. Просто не получалось. Падающий пух практически висит в воздухе. Трудно сфокусировать взгляд, мои глазные нервы находятся во внешнем потоке. Мысли, в основном, тоже. Внутри пузыря находится лишь малая часть меня, но её достаточно чтобы осознать: месседж[5] из коробки предназначен для меня. Не для нас троих, не для Марка или Сани, а лично для меня. Это не чья-то шутка и не совпадение. Я сам выбрал этот двор, сам указал, где копать. Менее чем пол-часа назад я смотрел на Дашу и думал о ней, рассуждал о том, почему нам никогда не сблизиться. И тут — бах! Я должен сделать невозможное, да еще и попутно мир спасти. Или что там предполагается?

Из пузыря веки Марка кажутся влажными. Каким-то образом записка в одну строчку пробила его броню. Вдруг я понимаю про Марка три вещи:

1. Он уверен, что всё подстроено.

2. Он уверен, что записка предназначена лично ему.

3. Он точно знает, о какой именно девушке идет речь в записке.

4. Он думает, что мы знаем, о какой девушке он думает.

Кажется, получилось четыре вещи. Я должен это прекратить. Пузырь лопается. Не знаю, сколько прошло времени. Саня все еще стоит с безумным взглядом. Марк продолжает свой монолог. Только слова говорит теперь другие.

— ... моя ручка, моя коробка.... Либо одно, либо другое. Либо я должен поверить в невозможное, либо в то, что два кретина, которых я считал друзьями, решили ударить меня побольнее своим приколом. Если я выберу первое — я идиот. Если второе — сволочь. Сволочь, которая не видит, что эта пара обморочных задротов сами в шоке...

Саня набирает полную грудь воздуха и на выдохе перебивает Марка:

— Охренительно! — похоже Марка он попросту не слушал. — Моя первая безумная идея, которая реально сработала!

Саня поднимает брошенную бумажку и осторожно разворачивает её.

— Два дня чтобы предотвратить беду... Мужики, вы мне поможете?

Кажется, он, как и я, уверен, что записка адресована лично ему.

— Не хочу тебя огорчать, Саня, но, если тайник не фэйк[6], то записку положили для меня, — я стараюсь говорить медленнее, чтобы не сбиться с мысли. Убедить Саню в чём-либо можно только с позиций чистой логики. — Саня, смотри, я указал на этот самый дуб. Ты вообще был против здесь закапывать. И я знаю, что речь в записке идет про Дашу Миронову. Потому что... потому что...

Мне трудно говорить про Дашу вслух. Не получается с позиций чистой логики.

— Даже не думай! — Саня загибает пальцы. — Идея была моя. Тайник был для меня. И Дашечка, между прочим, не только тебе нравится.

А вот это уже сюрприз.

— Это точно не фэйк, — говорит Марк, — не бывает настолько случайных событий. И принадлежность тайника не важна. Важно, кому адресована записка. Это, — Марк поднимает два контейнера, — не одна и та же коробка. Они очень похожи, но потертости разные. Думаю, когда это зарывали, не было возможности использовать именно мою коробку. Можно было зарыть любую, но была выбрана похожая, чтобы указать на меня. Второе. Записка составлена безлично, так, чтобы никто, кроме адресата, не понял, о ком в ней речь. Я давно знаю, по ком вы двое неровно дышите. Можно было смело писать: "добейся поцелуя от Дарьи Мироновой". Никакой тайны раскрыто бы не было. А про меня вы ни хрена не знаете. Поэтому записка адресована мне.

Нет, про Саню был не сюрприз. Вот это — сюрприз.

— Да стопудово же, — говорит Саня, ничуть не смутившись, — Дашечка и тебе нравится. Она вообще не может не нравиться.

— Без комментариев, — Марк скрещивает на груди руки.

Конечно, если бы Марк имел ввиду не Дашу, он мог бы спокойно сказать "нет". Но не сказал. Значит, это Даша. С другой стороны, он мог нарочно промолчать, чтобы мы думали на Дашу, в то время сам запал на кого-то другого. Сложно, когда твои друзья умнее тебя. Тем более, если они ошибаются. На самом деле записка предназначена мне.

* * *

На физике Артур садится за первую парту, как будто с ним ничего и не произошло. Вот и хорошо, одной проблемой меньше. Я подсаживаюсь к Сане. Саня все-таки готов как-то обсуждать случившееся, хоть и обижается. Мы, говорит, мало того, что его личную супер-идею сделали нашей общей, так теперь еще и результаты хотим себе присвоить. А Марк вообще ушел в себя и не реагирует. Ему надо принять для себя какое-то решение. Непринятое решение — это криптонит[7] для нашего супермена-теоретика.

Физику ведет Максвелл, совершенно потрясный мужик. Не только хороший учитель, но и замечательный человек. Максвелл — это прозвище, в честь британца, который изобрел электродинамику и ещё по первым буквам имени-отчества Максим Велиславыч.

Никогда не забуду, как увидел Максвелла в первый раз. Стоим мы возле кабинета физики. Все ещё новенькие, никто никого не знает. И тут, со стороны туалета идет Максвелл. Даже не идет, а, я бы сказал, вышагивает. Нос орлиный, шикарная шевелюра с проседью, в глазах блеск, а сзади из штанов торчит метр туалетной бумаги и эдакой ленточкой реет над полом. Я сразу понял — это настоящий человек. Из наших, из задротов.

Все начали посмеиваться, когда поняли, что у него сзади торчит и почему. Эльвира Собакина говорит ему — "У Вас сзади что-то торчит". Максвелл туда-сюда покрутился и нашел свой "хвост". Тут уж мы начали смеяться в полный голос. А Максвелл нисколько не смутился и давай ржать вместе с нами. Другой учитель начал бы потом закручивать гайки, чтобы не потерять свой авторитет. А наш физик — нет. Знает, что авторитет иначе зарабатывается. Поэтому его все любят. Если, к примеру, не выучил, и у доски начинаешь мямлить, Максвелл, конечно, двойку поставит. Но вид у него будет такой расстроенный, что в следующий раз кровь из носу, да подготовишься, лишь бы не огорчать хорошего человека. Этим искренним расстройством Максвелл выделяется среди других учителей. Математичка, например, когда обнаруживает, что кто-то лопухнулся — радуется как ушибленная. Двойку выводит в журнале торжественно, с сияющей улыбкой на лице. Иногда мне кажется, только ради этого она и пошла в учителя — изобличать и наказывать нерадивых. Ей бы родиться лет 700 назад, во времена священной инквизиции. Вот тогда она бы развернулась.

Максвелл выводит на электронную доску слайд, посвященный оптическим эффектам. На верхней картинке изображен луч света, отражающийся от зеркала.

— Наверное, слышали о таком правиле: "угол падения равен углу отражения"? — по классу проносится одобрительный гул, — Однако, далеко не каждый знает, сколько интересной физики находится у данного правила "под капотом". Более точную формулировку вы можете прочесть в учебнике, но, по сути, "угол падения равен углу отражения" — это закон, сформулированный невариационно. Большинство законов физики, с которыми вы сталкивались в течение школьного курса, сформулированы именно невариационно. Т.е., в виде правила или формулы, которую можно применить в данном конкретном случае. Зная, под каким углом луч света падает на зеркальную поверхность, вы всегда сможете сказать, под каким углом он отразится. Но на этом всё. Закон отражения ничего не говорит нам ни о природе света, ни о причинах, почему свет ведет себя именно так.

Максвелл довольно оглядывает класс. Когда он рассказывает, от него прямо-таки исходят волны энтузиазма. Саня как-то нашел фотку мужика с бешеными глазами, очень похожего на Максвелла и сделал дем с подписью "физика — лучший энергетик". Как жаль, что нам сейчас не до физики.

Саня разглаживает на парте записку из будущего.

У тебя есть два дня для того чтобы предотвратить беду. Правильная цепь событий потребует, чтобы ты добился от неё поцелуя. Ты сможешь.

Вырывает листок из тетради и кладет рядом. Пишет:

— Какие мысли?

Я отвечаю:

— Почему там написано "два дня"? Вот я бы так никогда не написал. А ты?

— Я бы написал 48 часов или точное время. И про беду написал бы подробней.

Записка написана аккуратными печатаными буквами. Я пробую написать тоже самое тем же почерком. Кажется, выходит похоже, хотя и есть к чему придраться. Саня тоже пробует, у него получается хуже. Я пишу:

— То, что записка предназначена нам, не означает, что мы сами её написали.

— Да, стопудово, в момент отправления мы были уже мертвы. Погибли, когда случилась беда. А потом, когда люди изобрели машину времени, они восстановили события, поняли, где переломный момент и как избежать трагедии. Они уже знали, что я жду посылку из будущего, потому что я вел дневник. Вот и отправили его мне.

— Или мне.

— Вряд ли тебе.

Саня не хочет сдавать позиции. Правда, Санино упорство — ерунда по сравнению с перспективой погибнуть, если что-то пойдет не так. Как было бы здорово знать наверняка, что именно случится и когда! И как именно добиться от Даши поцелуя. Почему не дать всю нужную информацию сразу? Всегда бесило, когда в книге высшие силы дают главному герою для спасения вселенной только складной ножик и туманное пророчество. Нет уж ребята, если вы такие крутые высшие силы — дайте человеку убероружие и нормально объясните, что делать. Я пишу:

— Странно, что не написали никаких подробностей. У них там в будущем с чернилами для ручек напряжёнка?

— А может, они уже пробовали писать подробно. Может, оказалось, что эти знания только мешают выполнить миссию.

Так еще хуже. Получается, они специально напустили тумана, чтобы мы истолковали записку неверно. Потому что, когда было написано яснее некуда — мы облажались. Саня, похоже, думает о том же самом:

— Два дня могут означать 48 часов, могут только сегодняшний и завтрашний день, а могут завтрашний и послезавтрашний. Но я думаю, два дня — это примерно 48 часов. Поэтому надо действовать так как будто это именно 48 часов, даже если потом окажется, что беда случилась гораздо позже.

Максвелл перелистывает слайд. На слайде точка, из которой выпущен луч света, отмечена красным, а весь отраженный луч — синим.

Максвелл, потирая руки, продолжает:

— Однако, рассматривая траекторию движения света, можно сделать удивительное наблюдение. Какую бы точку на его пути мы не взяли, окажется что свет пришел в эту точку максимально коротким путем. Возьмем начальную точку, из которой вышел луч, назовем её точка А. Возьмем любую точку на отраженной части луча, назовем её В. Кратчайшим путем между точками А и В, естественно, будет отрезок. Но! Кратчайший путь между точками А и В, включающий в себя отражение от зеркала, внезапно совпадёт с естественным ходом светового луча! Для света нет никакого более экономичного способа добраться из А в В, кроме как отразиться под тем же углом. Можно обобщить наблюдение следующим принципом: "Свет выбирает такую траекторию, чтобы достичь любой её точки максимально быстро". Этот принцип сформулирован так, как будто у светового луча есть определенная цель, задача. Довольно необычная штука, учитывая, что слово "цель" обычно применяют по отношению к живым или рукотворным объектам. Подобные формулировки, апеллирующие к "целям" материи называют вариационными принципами.

Раздается стук и в дверном проеме показывается курчавая голова на длинной шее. Голова принадлежит завучу, Ринате Каримовне, но в отсутствие видимого тела, легко представить, будто в класс заглянула гигантская змея с человеческой головой.

— Максим Велиславович, — воркует голова, — я отниму буквально минутку. Нужно сделать маленькое объявление.

Рината Каримовна вплывает в класс. Плечи и все остальное у неё оказывается таким же, как и у других людей. Жаль, ей бы пошло змеиное тело. Максвелл приглашающим жестом уступает ей место у стола.

— Ребята! — завуч окидывает взглядом весь класс, — завтра школу посетит наш меценат и благодетель Эрнест Аристархович. Не буду напоминать, что именно благодаря ему существует наша замечательная школа, а мы все имеем счастье в ней учиться и работать!

У Максвела очень смешное делано-внимательное лицо. Впрочем, у половины класса такое же. Интересно, перед тем, как выдать Ринате Каримовне диплом о педагогическом образовании, кто-нибудь сказал ей, что худший способ вызвать уважение у подростка — сказать ему: "ты должен быть благодарен"?

— Пожалуйста, никто не забывает сменную обувь! Все чистые, все опрятные. Эрнест Аристархович пока не сообщал, планирует ли он посетить какой-то урок, но будьте готовы! Чтобы мне не пришлось ни за кого стыдиться.

Рината Каримовна еще раз оглядывает класс, чтобы каждый почувствовал её взгляд и понял, что сказанное касается лично его.

— Максим Велиславович, — Максвелл кивает, — Пожалуйста, продолжайте. Извините что отвлекла.

Рината Каримовна уползает откуда пришла. Максвелл чешет бороду:

— Так о чем это я? Да. Пользуясь вариационными принципами, то есть, зная "цель" материи, можно предсказать её поведение не в каком-то одном случае, а вообще во всех. Зная "задачу" движения света, можно предсказать не только равенство углов падения и отражения. Можно, например, предсказать эффект преломления, когда, войдя в воду под углом, свет меняет свое направление, дабы минимизировать время своего пребывания в жидкости, где скорость распространения света ниже. Можно с точностью предсказать, как будет двигаться свет в искажающем пространство гравитационном поле и множество других оптических эффектов. Таким образом, один вариационный принцип заменяет множество не связанных между собой формул для каждого конкретного случая. Вариационные принципы легко вылезают за границы одного явления. Чуть углубившись, можно показать, что не только движение света, а вообще любое движение любых тел подчинено некой цели, которая выражена вариационно. Элегантность принципов и допущение существование у материи некой "цели" выносят вариационный подход за пределы классической, релятивистской и квантовой механик, электродинамики, термодинамики, теории поля, космологии прямиком в философию и смежные науки.

Несмотря на интересный урок, я не могу прекратить думать о наших перспективах. Мне решительно не нравится Санин сценарий, где мы погибаем. К горлу подкатывает легкая тошнота, мне впервые за сегодняшний день становится по-настоящему страшно. Не от того что смерть возможна. Смерть возможна всегда. Страшно от того, как легко и логично смерть вписывается в естественный ход событий, начиная от записки и кончая упомянутой бедой. Я пишу:

— Круто, если кого-то из нас начнёт встречаться с Дашей. А версия, в которой мы все умираем — не круто. У тебя есть другие версии?

— Версий-то у меня миллион. Надо как-то сузить круг. Нужна дополнительная инфа.

Саня тянет руку. Максвелл говорит:

— Да, Александр?

— Максим Велиславыч! Очень важный вопрос. Насколько близко подошла современная наука к созданию машины времени?

Внимательные глаза Максвелла на мгновение теряют фокус и стекленеют, затем возвращаются в прежнее состояние. Вопрос Сани по среди рассказа о вариационных принципах слегка выбил его из колеи. Максвелл набирает в грудь воздуха, выдыхает и добродушно спрашивает:

— Александр! Машина времени, безусловно, интереснейшая тема. И в другое время я был рад её обсудить. Но, позволь поинтересоваться, каким образом это относится к теме урока?

— Извините, Максим Велиславыч, — лицо Сани принимает его обычное беззащитное выражение, — просто сейчас больше всего в жизни меня волнует вопрос: можно с помощью машины времени изменить прошлое или нельзя?

По классу прокатывается смешок. Максвелл тоже смеется-кашляет в кулак. Затем неожиданно серьезно отвечает:

— Если коротко, то, скорее всего, нет, нельзя. Некоторые квантовые эффекты говорят в пользу тезиса о неизменности прошлого. Если хотите знать подробности, подойдите после уроков, я вам посоветую литературу.

— Спасибо, — едва слышно говорит Саня. Он не любит, когда над ним смеются.

Я пишу:

— Если прошлое неизменно, тогда не было смысла посылать записку.

— Максвелл может и ошибаться. Современная физика еще не всё знает о мире.

Если уж физика ещё многого не знает о мире, то уж я и подавно. Невольно вспоминается классика, "Люди в черном"[8], то, что агент Кей сказал Уиллу Смиту в день знакомства:

"500 лет назад люди думали, что Земля плоская и покоится на трёх китах, 100 лет назад люди думали, что Солнце крутится вокруг Земли, 15 минут назад ты думал, что на земле живут только люди." Немногим больше 15-ти минут назад я думал, выдержу ли в школе еще два с лишним года. Теперь же широта моих надежд сузилась до выживания в течении двух дней. И выживания далеко не в переносном смысле. Если ничего нельзя изменить, есть ли какой-то смысл действовать? Далеко не впервые, но впервые так сильно мне хочется выйти из потока и никогда обратно не возвращаться.

Остаток урока проходит без особых происшествий. Мы ждем, пока все выйдут из класса, а Киборг из класса выкатится. Максвелл сам подходит к нашему столу. Рядом подсаживается Марк.

— Извините, Максим Велиславыч, — говорит Саня, — это вопрос жизни и смерти. Нам обязательно надо услышать все, что вы знаете про теорию путешествий во времени.

Марк кивает. Неужели я один вижу насколько странно и неуместно звучит вопрос? Говорю:

— Вы не думайте, что мы не слушали урок. Было интересно, правда. Просто нам действительно надо знать. И срочно. Трудно объяснить зачем, но... но... хотя бы в общих чертах можете?

Максвелл смотрит внимательно, я бы даже сказал, испытующе. И говорит, добродушно, но чуть медленнее, чем обычно, как будто тщательно подбирая слова:

— Ребята, прямо сейчас я немного занят, но отказывать в информации пытливым умам не в моих правилах. Приходите ко мне завтра перед уроками. Я буду у себя, в кабинете практики.

Физик отечески оглядывает нас:

— Хорошо?

— Хорошо, — говорит Саня, — мы обязательно придем.

Глава 6. Вечер трудных решений

Я хочу еще раз увидеть Дашу, но оказывается, что их класс отпустили раньше нашего. Саня предлагает разойтись по домам и продумать стратегию на завтра. Мы соглашаемся, все равно сначала надо послушать Максвелла. Мы проходим через пост охраны и забираем из шкафчиков свои вещи. Саня тут же включает смартфон, Марк разматывает наушники. После школы нам в разные стороны. Саня живет совсем рядом, через один дом. Мне и Марку к метро, только я спущусь вниз, а Марк будет ждать автобуса. Светит солнце, снуют прохожие. Киборг прощается с Артуриком и остальными. За ним приехал черный БМВ и водитель спускает коляску Киборга по специальной дорожке. Ни в чьих глазах я не вижу тревоги. Даже у Артурика, хотя он сегодня ни с того и с сего грохнулся в обморок. Правда, когда со мной случилось нечто подобное, я тоже не испугался. Пришел в себя от запаха нашатыря, а врачиха сказала, что я "поплыл" во время медосмотра от вида крови. Странно, но ни до, ни после со мной такого не было.

Обыденный вид улицы перед школой и тот факт, что мы уже не взаперти и снова можем управлять своими жизнями, успокаивает. На какое-то время тревога оставляет меня. День решений — завтра. Не сегодня.

Некоторое время мы идем втроем. Марк засовывает в уши бусины наушников. Саня ковыряется в телефоне, но потом, прислушавшись, забирает левый наушник Марка. Марк косится на Саню, но ничего не говорит. Он не любит такие вторжения. Вот интересно, что чувствует человек, который поступает бесцеремонно и не понимает этого? Можно попробовать. Я вынимаю из уха Марка второй наушник.

Из динамика льется какой-то неизвестный мне мягкий рок:

Это! Мир реальный детка.

Это! Наш реальный мир

Нам не вырваться из клетки

Офисов, домов, квартир

Боже! Я надеюсь на одно

Что мы смотрим кино

И что в зале включат свет... [9]

"свеееет..." — вытягивает солист. Саня отдаёт наушник.

— У меня есть безумная теория.

— Может, хватит безумных теорий на сегодня? — я тоже возвращаю Марку провод.

— Неее.... Эту теорию мы проверять не будем, — Саня чешет подбородок с бледненькими росточками бороды. — Короче. Смотрите, вот — плеер. Он играет в уши и как бы сообщает ушам свои звуки вместо настоящих. А если дополнить плеер шлемом виртуальной реальности, то получится заменять не только весь внешний звук, но ещё и изображение. А если...

— Это ты "Матрицу"[10] собираешься переизобрести?

— Неее... по сравнению с тем, что я придумал, Матрица — фигня. Тем более Матрица — не плеер, там ты не только смотришь, но и действуешь. А я говорю именно про плеер. Но, неважно, пусть следующим шагом будет плеер а-ля Матрица. Он как бы играет не только в уши и глаза, но и в нос, и в язык и вообще во всё тело. Уже стрёмновато, но на самом деле все может быть гораздо страшнее, — Саня делает драматическую паузу. — Что, если придумать плеер, который играет не только в "тело", а вообще во всё.

— Как это "во всё"?

— Ну, во всё. То есть, во всё, чем ты вообще воспринимаешь. В чувства, в мысли, в желания. То есть, когда ты слушаешь обычный плеер, то кажется, будто ты слышишь настоящие звуки из окружающего пространства. А когда мой суперплеер — то тебе кажется, что ты думаешь настоящие мысли и принимаешь настоящие решения, а на самом деле ни фига, это в тебя плеер играет.

Саня втягивает голову в плечи и растопыривает пальцы, на манер мультяшных злодеев.

— Вот, прикинь. Ты — на самом деле вовсе не ты. Может, на Земле все уже давно погибли. Осталась одна ядерная пустыня. И прилетели, допустим, разумные осьминоги. Порылись в руинах, нашли твой скелетик, восстановили своими инопланетянскими технологиями всю твою жизнь, записали на флешку, и слушают эту флешку в суперплеере, чтобы изучить нашу культуру. Вот ты думаешь, что это ты, а на самом деле тебя давно нет, просто всё, что ты видел и все твои мысли транслируются в голову осьминога, и пока запись не закончилась ему кажется, что он человек-школьник из 21-го века.

От Саниных фантазий пробирает не хуже, чем от марковских откровений. Куда там, пробирает даже круче сумасшедшей реальности сегодняшнего дня. Я говорю:

— Саня, я тебе официально заявляю, ты — псих. Но ты реально крутой псих!

Саня даже слегка краснеет от удовольствия. Я говорю:

— Вот только одна мелочь. Если я не человек, то у меня должны быть какие-то свои собственные мысли и свои хотелки, помимо тех, которые мне играет плеер. В обычном плеере, например, хоть немного, но слышны звуки с улицы, особенно когда музыка стихает.

— А что, — возражает Саня, — у тебя никогда не было таких мыслей, ну... которые никак не выразить? А не было такого, что ты хочешь поступить одним образом, а поступаешь все равно иначе, не так как хотел? Так вот это и были твои собственные мысли. Просто плеер все равно громче играл.

Нет, вот сейчас реально пробрало.

* * *

— Как дела в школе? — спрашивает мама.

Ох, как же хочется рассказать "как у меня дела в школе". Пожалуй, воздержусь. Помню, пару лет назад, я попытался рассказать родителям про свои "погружения". Первый раз выпадение из потока произошло само собой. Легкий толчок откуда-то изнутри, и вот я вижу нашу кухню как будто со стороны. Всё яркое, необыкновенно четкое. Сосредоточиться на деталях очень легко, потому что нет ни дыхания, ни мыслей. Всё снаружи. Ты весь состоишь из фокуса внимания. Ножи миксера больше не сливаются в неясный серый круг, я вижу весь их путь сквозь строй очищенных яблок. Завораживающее зрелище.

Потом я пытался повторить опыт. По началу эффект пузыря был совсем слабый, я даже не думал, будто со мной происходит что-то особенное. И я поделился с родителями. Не знаю, чего я ждал. Может быть, какого-то интереса или даже восхищения моими способностями. Не знаю. Всё кончилось беседой в кабинете нарколога. Конечно, я обиделся и обижался долго, пока обида не то что бы не прошла, а просто затерлась повседневной рутиной.

Уже потом, когда я познакомился с Марком, он объяснил, что взрослые не умеют переживать перемены, а те, у кого есть дети — особенно. Они полжизни плели вокруг себя такой кокон, в котором относительно комфортно и ничего не меняется. Им ничего вокруг не интересно, потому что все новое — это угроза для кокона. Не стоит пугать их без особой нужды. Представь, говорит Марк, картонную фигуру с прорезью для головы. Такие стоят в торговых центрах, чтобы люди фотографировались. Вот в голове моей мамы я что-то вроде этой фигуры. Стою на одном месте, не расту, не меняюсь. Ей так удобно меня воспринимать, чтобы не волноваться. А я иногда просовываю своё лицо в отверстие для головы и говорю "привет, мама". Это помогает ей сохранить образ меня в целостности. Так для всех лучше, говорит Марк. И ей спокойно, и я могу заниматься чем хочу, пока картонный Марк стоит на своём посту.

Кажется, я до сих пор не ответил на вопрос "как дела".

— Всё гуд! — отвечаю бодрым голосом. Однако, опыт подсказывает — надо выдать что-то еще, иначе последуют дальнейшие расспросы. — Завтра Эрнест Аристархович в школу приезжает

— О! — мама его боготворит. — Не забудь надеть чистую рубашку.

— Хорошо,— говорю. Конечно, чистая рубашка решит все проблемы завтрашнего дня. — Я поем в комнате? Надо много прочитать до завтра.

Первый раз за сегодняшний безумно длинный день я остаюсь по-настоящему один. Ставлю тарелку возле компьютера и падаю на кровать лицом вниз. Недодуманные за день мысли окружают мой разум и берут его в плен. От себя никуда не денешься, от собственных мыслей даже пузырь не до конца защищает. Как мне сблизиться Дашей? Ответственен ли я за Неизвестную Беду, которая должна произойти? Я представляю, как подхожу к Даше и пытаюсь с ней заговорить. У меня только два дня. Всего дна дня! Никаких разговоров издалека и повторных попыток. Мне придется сразу честно выложить всё, что я чувствую и выслушать всё, что она скажет в ответ. Это мой единственный шанс и единственный шанс для всех жертв будущей трагедии.

Страшно не только то, что я должен подойти и выговориться. Подумаешь, пять минут позора и два года насмешек. Страшно то, что я отвечаю за результат не только перед собой. Нет. Я не смогу. Давайте сделаем так, чтобы записку послали не мне, а Марку или Сане. Или вообще, пусть это будет чья-то глупая шутка. В конце концов, если кому-нибудь рассказать, любой человек скажет: "Ну конечно шутка! Не послали же её в самом деле из будущего".

Забавно. Жизнь всегда была тем, что со мной происходит. И никогда тем, что делаю я сам. И вот, оказывается, я могу что-то сделать, что-то действительно важное, но всё, что мне хочется — отказаться. Сделать так, чтобы всё снова зависело не от меня. Как глупо. Еще час назад я пугался Саниной теории, будто моя личность — лишь старая запись в продвинутом айподе инопланетного осьминога. Пугался, что на самом деле я ничего не решаю, что все мои мысли и действия давно записаны и тупо проигрываются одно за другим в чьей-то голове. Замечательно! Теперь всё наоборот. Я боюсь, что это НЕ так. Боюсь, что я существую на самом деле, боюсь, что от меня зависит будущее. Конечно, мне удобнее ни за что не отвечать и быть старой пыльной записью. Или спрятаться за спасительной мыслью "прошлое неизменно", что, по сути, есть одно и тоже. Какое же я ничтожество.

Более того, только сегодня я думал, как это Киборг уживается со своей мудачностью. Как он может читать хорошие книги, смотреть фильмы, где герой, проявляя отвагу, борется со злодеями, как он, без зазрения совести, надевает на себя маску героя, представляет себя на его месте. Как? А вот так. Если я сам сложу лапки, если я отстранюсь и ничего не сделаю, если при этом Беда коснется не меня, а кого-то другого, тогда мне придется узнать, КАК он это делает. Я буду смотреть свои любимые фильмы, но я больше не смогу представлять, что смелый парень, спасающий мир, планету, девушку, своего друга — это я. Ведь однажды я имел возможность поступить как герой, но не поступил. Воображаемая маска доброго и смелого парня больше никогда не налезет на мое жалкое лицо. Тут даже комиксами себя не особо обманешь. Листая новеллы про супергероев всегда есть соблазн подумать: "ах, если бы я имел такие способности, я бы тоже...". Но ты так не думаешь, потому что супергерои всегда действуют на пределе. Бэтмен выходит против злодеев, чье техническое оснащение, способности и сила превосходят его возможности. Фактически, в сравнении с ними, Бэтмен — обычный человек. Значит, не способности делают героя героем. Отсутствие суперсил не станет мои оправданием. Я — не герой. И, даже надев костюм Бэтмена, я был бы просто трусом в черной броне.

Как бы то ни было, я всегда вдохновлялся великими людьми. Дамблдор[11], в день окончания кубка трех волшебников, сказал: "Скоро наступит время, когда каждый должен будет сделать выбор. Пойти правильным путем, или пойти легким". Кажется, я дожил до такого дня.

Я переворачиваюсь на кровати и гляжу в потолок. Меня настигает предельная ясность, как человека, который перестал сомневаться и принял решение. Я просто сделаю всё, что могу. Не важно, получится у меня или нет. Не важно, что я ничтожество. Плевать, даже если будущее уже предопределено. Если я решу сдаться — значит, мое поражение было неизбежным. Если я решу бороться, значит, борьба была предопределена. Получается, в этот самый момент, прямо сейчас, я сам выбираю вариант предопределенности. Я — не просто запись в ленте истории. У меня есть реальная сила — сила выбора, и я должен ей воспользоваться.

Я доедаю остывшую картошку, захожу в контакт. У меня нет настоящей страницы, зато есть фейковая. Одноклассникам я свою страницу не свечу, не хочу, чтобы меня гнобили ещё и в инете. Быстро нахожу Дашину страницу. С фотографии на меня смотрит серьезная девочка в бежевом пальто, стоящая между двух сфинксов. Распущенные рыжие волосы, которыми я сегодня любовался, связаны в хвостик. Листаю фотографии со страницы. Даша на каком-то празднике, Даша с подругами, Даша с мамой, Даша возле школы, Даша в Турции. Какое сильное искушение написать прямо сейчас! Останавливает то, что мы с ребятами договорились действовать согласовано. И еще то, что на моей фэйковой страничке меня зовут Касимир Атанасович Кукоцкий.

Если вдуматься, знакомиться и строить отношения из-за Неизвестной Угрозы даже лучше. Пропадают все побочные страхи. Однажды я провел мысленный эксперимент. Пытался найти гипотетический сценарий, при котором я знакомлюсь и начинаю общаться с красивой девушкой. Было бы идеально, если бы я такой подошел, "привет-привет", завязал бы непринужденную беседу, остроумно шутил, перешел бы на легкий флирт и она бы этот флирт поддержала, и после этого "давай, сходим куда-нибудь" звучало бы просто, органично и естественно. Но я так не умею. Я перебирал сценарии того "а как же я умею" и мой мысленный эксперимент зашел в тупик. Пришлось придумывать какие-то внешние, не зависящие от меня обстоятельства, способствующие сближению. Вот, например, подходит ко мне Даша и сама, по своей инициативе, говорит: "Знаешь, я давно уже в тебя влюблена. Давай встречаться". Вроде, идеально. Но, если по-честному, у меня был бы шок. Я бы мог запросто нагрубить или убежать, а потом уже не смог бы снова к ней подойти из-за того, что нагрубил и убежал. Или, к примеру, остановили Дашу гопники. Начали отбирать телефон. И тут — я. Подбежал, защитил. Конечно, получил по мордасам, потому что драться я не умею. Но это не важно, в таких ситуациях засчитывается сама благородная попытка. И что дальше? Провожаю её домой. На следующий день находим друг друга в школе и пусть даже она сама подходит ко мне и благодарит за спасение. Ок, что я сделаю? Скажу — "ты мне нравишься, давай встречаться?"... Допустим я решусь, допустим, она скажет "да", но тогда я буду чувствовать, что с моей стороны это шантаж. Что она согласилась только потому, что я её спас, а сама встречаться вовсе и не хочет. Даше придется сильно постараться, чтобы убедить меня в обратном.

Ладно, давайте, в угоду моей личной жизни уйдем ещё дальше от реальности. Давайте объединим оба сценария — сначала я её спасаю, а на следующий день она признаётся мне в любви. Такое может прокатить, потому что после спасения я буду морально готов к разговору и, может быть, даже не убегу, хотя и могу струхнуть и всё испортить. В идеале, ей бы надо действовать тоньше — сначала написать мне записку с объяснениями, а уже потом, когда я точно буду знать о чём разговор, подойти самой. Вот тогда у наших отношений будет хороший старт. Но старт — это лишь начало! Отношения надо ещё как-то развивать. Как-то переходить от держания за руки к поцелуям, и так далее. Чтобы всё хорошо сложилось, нужно нереальное стечение обстоятельств. Кроме того, девушке требуется прокачанное терпение и, желательно, телепатия. Короче, из моего мысленного эксперимента можно сделать вывод — если какая-то несчастная в меня влюбится, ей придется туго. А сам по себе я слишком добр, чтобы пытаться кого-то в себя влюбить и заставлять страдать. Тупик. Полный ступор.

Однако! Сегодня я могу слепить свои мысленные эксперименты в комок и смыть в унитаз. С Неизвестной Угрозой из письма проблем гораздо меньше! Если Даша говорит мне "да" — я радуюсь. Не убегаю, не прячусь, не раздумываю что она имела ввиду, а просто иду навстречу. Потому что я ДОЛЖЕН. Это послание из будущего — дар моему сердцу.

Впрочем, старый мысленный эксперимент тоже чуть-чуть пригодился. Я понимаю, что, если Даша хоть чуть-чуть похожа на меня, ей потребуется время, чтобы приготовиться к разговору. Поэтому, я должен сначала передать любовную записку, а уже потом, через один или два урока подходить с устными признаниями. Конечно, записка должна быть написана от руки, но сначала я пробую излить чувства в google docs[12]. Это избавляет меня от груды истерзанной бумаги. Нужно столько всего написать, и в голове вроде бы всё красиво, но слова не складываются в предложения, а предложения передают совсем не что я хотел бы сказать. Будто бы мои чувства — это слон. А записка, которую я должен отдать — это маленькое окошечко, через которое слон должен пролезть в Дашино сердце. Невозможно чисто физиологически. Через такое окошечко слон никак не сможет себя проявить, не сможет показать, насколько он велик. Если подумать, это глобальная проблема. Все люди как слоны, заперты в комнатах с маленьким окошком. Никто не может по-настоящему понять другого человека, потому что не видит его целиком, во всем богатстве внутреннего мира.

Я вспоминаю Максвелла. Вот он как-то сумел проявить свои лучшие качества в первые же минуты знакомства. Наверное, это талант или везение. Сегодня он говорил, что всякая материя следует определенной цели и достигает её наикратчайшим путём. Могу ли я поступить так же? Цель письма — передать мои чувства. Как прийти к этой цели кратчайшим путем? Задача не из простых. Чувства — это как пространство с неизвестной топологией. А я весь вечер пытаюсь построить маршрут, не имея карты.

В какой-то момент, спустя тысячу написанных и стертых слов, я понимаю, что неправильно ставил задачу. Цель письма — не рассказать о моих чувствах, а только подготовить Дашу к устному объяснению в любви. Письмо не должно быть длинным, достаточно просто заявить о цели разговора. Я беру один самых коротких вариантов объяснения и выкидываю из него всё, что не соответствует новой цели. Уже за полночь я прихожу к следующему варианту:

"Даша! Я считаю тебя самой красивой девочкой в школе. То, что я к тебе чувствую, трудно выразить словами, но я хочу попытаться. Прошу, подари мне немного своего времени на следующей перемене."

Я перечитываю сообщение несколько раз. Кажется, сокращать уже просто нечего. Я переписываю сообщение с экрана, аккуратно выводя каждую букву. Половина дела сделана.

Глава 7. Новые лица старых друзей

В свете нового дня всё выглядит иначе. Вчерашняя решимость не то чтобы оставляет меня, но задвигается на задворки сознания. Весь вчерашний день кажется нереальным. Вчера, в постели, я не мог заставить себя перестать думать о путешествиях во времени, об угрозе, о Даше, из-за чего спал лишь несколько часов. Сегодня же, по дороге в школу, я вообще не в состоянии заставить себя думать хоть о чём-то, как будто утренний туман может окутывать не только улицы, но и сознание. И кто только придумал поговорку "утро вечера мудренее"? Явно какой-то жаворонок, склонный к необоснованным обобщениям.

Мы договаривались встретиться возле Саниного дома. Посмотрев на часы, я понимаю, что пришел раньше. Возле подъезда никого нет. Дергаю ручку двери — открыто. Можно подняться до квартиры. Идя по лестнице, считаю ступени. До площадки между этажами — 25. От площадки до следующего этажа 29. Был один забавный рассказик про дом с бесконечной лестницей. В доме каждый этаж был первым. Если поднимаешься на один этаж вверх — попадаешь на тот же этаж того же дома, только в завтрашнем дне. Если спускаешься — попадаешь в прошлое. Ну вот. Как ни крути, а мысли все равно возвращаются на старую траекторию. Я гляжу из окна на площадке — вдруг я увижу из него завтрашний день? Вдруг смогу понять, какая беда нас ждет?

Сверху спускается Саня. У него бледный вид и красные глаза. Ясно дело, тоже полночи не спал. Свои русые волосы Саня зачесал назад и стянул резинкой. Волос на этот парикмахерский шедевр едва хватило, и, вместо хвостика, сзади получился какой-то огрызок.

— Привет! Что, марафет навёл?

— Ага, — Саня наклоняет лицо к окну, но уже достаточно светло, и свое отражение ему не увидеть, — Я вчера прочитал, что открытое лицо делает человека более располагающим для общения в глазах окружающих. К тому же выглядит круто.

Из-за новой прически Санины щеки стали еще круглее, а лицо еще более детским. На секунду вынырнув из потока, я замечаю, что у Сани слегка дергаются веки. Волнуется.

— Я еще хочу сделать переводную татуировку для придания крутизны. Может, успеем купить до школы?

— Саня, не надо. Этой дурью все бросают заниматься ещё лет в десять

— Почему не надо? Никто же не знает, что она не настоящая

— Поверь мне, никому и в голову не придет, что это вообще татуировка. Подумают, ты какую-то фигню себе на руке накалякал.

— Ладно, — Саня нехотя пожимает плечами, — Смотри, если встать здесь, отсюда кусок школы видно.

Вдалеке видно крыльцо и часть первого этажа. По крыльцу кто-то поднимается. Я говорю:

— Давай, пойдем. Надо еще к Максвелу успеть.

Мы спускаемся вниз. На моего друга нападает нервное словоблудие.

— Из моего окна школу еще лучше видно, — рассказывает Саня, — До того, как её открыли, в том доме был институт нейрофизиологии. Когда я был маленький, спросил у родителей, что это значит — "нейрофизиология". Не помню, что мне ответили, но после этого я был стопудово уверен, что там психбольница. А когда открыли школу и стало известно, что туда набирают одаренных, я был уверен, что и меня возьмут. И не ошибся.

— У тебя с какого возраста способности прорезались?

— Лет с девяти. Проходили умножение столбиком, и я понял, что умножение — тупая работа, где вообще не надо думать. Надо просто знать таблицу умножения и как переносить разряды. Я представил себе, как это делает калькулятор и как будто записал все эти правила себе в голову. Потом взял два числа, и представил, как они через эти правила текут и преобразуются, и, оп-па, на выходе получился готовый ответ. Несколько раз попробовал и понял, что можно просто кидать себе в голову два числа и на выходе ловить ответ, уже не следя за правилами. Только правила надо постоянно вспоминать и обновлять, хотя бы раз в пару дней. Иначе автоматика разваливается.

Как Саня программирует свою голову, я слышал неоднократно, ему нравится об этом рассказывать. Спросил, чтобы Саня отвлёкся и перестал дергаться.

Мы выходим на улицу и сразу же натыкаемся на Марка. Марк выглядит почти так же как обычно, но по красным жилкам в глазах видно, что спал он не больше нашего.

— Привет.

— Привет.

Теперь можно и в школу.

— Стойте, — говорит Саня, — пока все не началось, я хочу расставить точки над И, — Саня внимательно смотрит на нас, убеждаясь что мы слушаем, — Я знаю, каждый из вас думает, будто записка была для него. Так вот. Эта записка — моя.

Саня поднимает руку, как будто предупреждая возражения, хотя никто пока что и не думал возражать.

— Да, я могу ошибаться. Есть такой шанс, хотя и очень маленький. Но идея организовать связь с будущим была моя и только моя. Поэтому я имею право первым подкатить к Дашечке. И только ЕСЛИ, я повторяю, только ЕСЛИ вдруг у меня не получится, тогда ваш выход. Ясно?

Саня переводит взгляд с меня на Марка и обратно. Свирепый вид Сане совершенно не идет, но сейчас я завидую его решительности. Должно быть, он ожидал какого-то сопротивления и заранее себя накрутил. Говорю ему:

— Я не против, будь первым. Но, попытаться должен каждый, иначе может случиться та самая Беда.

— А я не участвую, — заявляет Марк.

Как снег на голову. К такому я совершенно не готов. Спрашиваю:

— Что? Как это не участвуешь? То есть вообще?

— Не вообще. Я буду пытаться разобраться в происходящем, я попытаюсь предотвратить Беду, в чем бы она не состояла. Но борьба за эти ваши поцелуйчики — без меня. И точка.

Нет, я решительно не понимаю. Я предполагал, что кто-то из нас может испугаться. Или решиться, но в конце концов сдрейфить. Но сделать бегство своим осознанным, взвешенным решением с самого начала?   Я растерянно гляжу на Марка.

— Всё бессмысленно, — говорит Марк, глядя куда-то поверх моей головы, — отношения. Романтика эта чёртова. Мы одиноки вовсе не потому, что плохо приспособились в обществе, и не потому, что плохо понимаем других людей. Мы одиноки, потому что лучше поняли себя. На самом деле, нельзя взять и избавиться от одиночества раз и навсегда. Отношения с противоположным полом — не панацея. Отношения — просто глупая анестезия, которая на время заглушает чувство одиночества. Вспомни детство. Всё, что надо, чтобы не чувствовать себя одиноким — это чтобы мама с папой были рядом. Они рядом, и всё — никакого одиночества нет. А потом становишься старше и родителей становится мало. То, что ты от них получаешь — поверхностно. Ты сам становишься умнее, глубже и внезапно обнаруживаешь на своем собственном дне новое одиночество. Родители уже не в состоянии дотянуться до твоего одиночества и теперь тебе нужны понимающие друзья. Ок, друзья у тебя есть. И что, одиночество куда-то исчезло? Конечно нет, ты же рос, развивался и ОНО снова ушло вглубь. Ок. Теперь ты думаешь, что найдешь самого-самого близкого человека и одиночество уйдет навсегда. Я тебе обещаю — не уйдет. Знаешь, когда родаки разводились, причина была не в том отец нашел другую женщину. И не в том, что кто-то кому-то изменял. Я бы знал. Он просто принял решение уйти из внутренних побуждений. Я подошел и прямо спросил его — "почему?". Отец начал мямлить какую-то чушь, что так получилось, он все равно всех любит... Бла-бла-бла. Но из этого потока самооправдательного словоблудия я понял суть. Просто мать больше не может дотянуться до его одиночества. Понимаешь, ты — это то, что делает тебя уникальным. Если ты развиваешься — ты всегда будешь одинок, потому что уникальность невозможно с кем-то разделить. То место, где находится одиночество — это и есть самая суть твоей личности. Это просто факт. Его надо принять и учиться с этим жить. Игра в "жили долго и счастливо" заведомо проигрышна. Так-то.

Я не понимаю, как можно быть таким умным и при этом не замечать очевидного. Я несколько раз пытаюсь начать говорить, но не знаю с чего именно начать. Смотрю на Саню, пытаясь получить поддержку, но Сане, похоже, все равно. Наверное, он только рад, что Марк выбывает из числа конкурентов. Я говорю:

— Марк, то что ты сейчас прогнал — феерическая ересь. Даже если любые отношения чушь, даже если так, пусть. Но, чёрт подери, какая разница? Ты вообще, что ли, не понимаешь очевидного? Мы тут не только ради сердечных дел пыжимся. Мы предотвращаем Катастрофу! Слышишь? Ка-та-стро-фу!

— Это ты не понимаешь очевидного, — грустно говорит Марк, — Я тоже хочу предотвратить катастрофу и планирую этим заниматься. Но Максвелл вчера четко дал понять — история неизменна, её нельзя переписать. Если катастрофа случилась, она случится. Если мы её предотвратили — она будет предотвращена. Мы не можем принять неправильных решений. Любое принятое решение, как и его последствия неизбежны. А раз так, я намерен поступать исходя из собственных убеждений, а не потому, что "так велит записка".

Я сдуваюсь. Вчера я тоже думал о свободе воли, о том, зависит ли что-то от меня и пришел к выводу, что пока я способен поступать так, как решил — зависит. Но то, что хорошо звучит в голове, не всегда просто сказать вслух. Как объяснить Марку? Да и вообще, если он всё уже обдумал, спорить с ним бесполезно.

— А откуда Максвелл может точно знать про неизменность истории, — задумчиво спрашивает Саня. — У него же нет машины времени.

— У Максвелла багаж теории на три порядка больше чем у нас, — отвечает Марк, — не зря же он работал в команде нобелевского лауреата. О Максиме Велиславыче даже в википедии упоминается.

Я этого не знал.

— Странно. И он пошел работать в школу простым учителем?

— Да, у него там была какая-то история с нецелевым использованием средств из крупного общего гранта.

— Никогда бы не подумал, что Максвелл — ворюга, — удивляется Саня.

— Не, — говорит Марк, — ворюга — это когда тебе дают деньги на масспектрометр, а ты на них покупаешь кокаин и проституток. А нецелевое использование средств — это когда тебе дают деньги лазерную установку, а ты покупаешь масспектрометр, для другого проекта.

Мы доходим до школы. Все молчат. На лице Сани выражение мрачной решимости, таким я его ещё не видел. Новое выражение лица делает его непохожим на себя. Саня выглядит старше и злее. Так или иначе, он уверен в свой избранности. Он единственный озаботился связью с будущим, он один получил важную миссию, и он один способен её выполнить. Если история неизменна — ему только на руку. Марк, с его плавными движениями и неизменной маской, тоже уверен в непогрешимости своих выводов. Один я не уверен ни в чём до конца.

Мы оставляем свои телефоны в шкафчиках, проходим через толстые рамки металлоискателя. На посту, как всегда, Петр Семёныч.

— Чё, пацаны, тяга к знаниям покоя не дает? Рановато вы сегодня.

— Угу, — говорю, — тяга такая, что сил нет сопротивляться.

Шер смеется в свои шикарные усищи и жмет кнопку на пульте. Лампочка возле турникета загорается зеленым.

Глава 8. Кошмары во сне и наяву

Наша школа имеет П-образую форму. В пустом пространстве — внутренний двор. В одной из ножек — вход в здание, спортзал, медкабинет и кабинет школьного психолога под конспиративной табличкой "комната отдыха". После поворота — химия, физика-практика, компьютерный класс. Кабинет физики, оказывается, закрыт. Мы стучим, но Максвелл не открывает. Я прикладываю ухо к двери — тишина. Скорее всего, Максвелл еще не пришел.

Кабинет информатики оказывается незапертым. На столах ровными рядами стоят макбуки. Верхний свет выключен. У себя в голове я придумываю соревнование — кто первый включит свет, тот проиграл. Конечно, у меня есть преимущество, ведь я знаю правила, а Марк и Санёк не в курсе. Но, кто знает, какие соревнования могли придумать они?

Марк тянет руку к выключателю. Справа от столов, из-за двери в каморку Бороды раздаются матюки, явно принадлежащие владельцу каморки, школьному сисадмину. Бороде никто не отвечает, похоже он, как обычно, что-то там настраивает и матерится на корявое железо и глючный софт. Саня вполголоса говорит:

— Давайте в уголок сядем, не хочу этому придурку лишний раз на глаза попадаться.

Марк снимает руку с выключателя. Плакало моё соревнование. Мы рассаживаемся за шкафом, у самого окна.

— Я, — говорит Саня, — подхожу вчера к Бороде, прошу врубить инет. Ну, хотел показать информатику, как работает мой скрипт. Подумаешь, просто попросил, ничего такого. Можно было просто сказать "нет". А Борода так на меня наорал, будто я его личный враг.

Борода может. Не помню, как его зовут на самом деле. Борода — он и есть Борода. Растительность на лице как у вакхаббита. Так-то ему лет сорок, а сам как старый дед — очки с толстенными душками, свитерок затасканный, да еще и лает на всех, кто младше. На прошлой неделе, в этом самом классе, Киборг своей коляской сбил считыватель отпечатков на двери в его конуру. Так Борода его чуть не закопал. Бедный Киборг не знал куда деться, привык, что все перед его колясочкой на задних лапках ходят. Я вытягиваю голову — на месте сбитого устройства приварена металлическая заглушка. Чуть выше Борода установил замочек с кнопками, как на домофоне. Конечно, у нас даже комнате с IT-шным хламом нужен должный уровень секьюрности.

Саня спрашивает:

— Марк, ты не в курсе, чего Борода такой злой?

— Скорей всего из-за профессии.

— Сисадминство что, озлобляет людей?

— Не все всех. Это скорее недуг олдскульных сисадминов, тех кто начал дружить с бубном еще в девяностые. Раньше сотовых телефонов почти не было, компьютер был не в каждом доме, а в инете вообще сидели единицы. Сисадмины были чем-то вроде супергероев. Без их способностей в компьютерах вообще ничего не работало, а если и работало, то хреново. А простые люди думали, что IT — это ужасно сложно. Естественно, каждый второй сисадмин считал себя компьютерным богом. Потом появился безлимитный интернет, смартфоны, контакт и прочая лабуда, через которую каждый идиот смог приобщиться к миру электроники. Общий уровень квалификации людей в компьютерной теме вырос. Вырос-то совсем немного, но вполне достаточно для эффекта Данинга-Крюгера. Эффект Данинга-Крюгера, это такое искажение восприятия, при котором человек немножко разбирается, но не настолько, чтобы объективно оценить свой уровень знаний, и он тупо не понимает, насколько слаб в теме, и какая гигантская пропасть лежит между ним и специалистом. Короче, в глазах простых пользователей винды и контакта, сисадмины опустились с позиции богов до позиции высокотехнологических сантехников. Не крутые боги-спецы, а такие чувачки, которых можно вызвать, они там что-то подкрутят и фоточки начнут быстрее грузиться. Старым сисадминам такие перемены — как серпом по яйцам. Вот, некоторые, — Марк кивает в сторону каморки, — и пытаются удержать свой статус, самоутверждаясь за счет других.

Марк настолько умен, что даже злиться на него не хочется. А вдруг, он действительно понимает что-то такое, чего мне не доступно? Вдруг, мы и правда слишком много о себе возомнили? Два школьника решили, что могут спасти мир или что-то вроде. Ха-ха. Да плевать. Может быть, все предопределено. Может, сколько бы я не пыжился, мне не удастся повлиять на завтрашний день. Но вчера я осознал — даже попытка неотвратимо повлияет на меня самого, на то, кем я буду себя считать. А еще сильнее повлияет отсутствие попытки. Поэтому отступать нельзя.

Саня собирается что-то сказать, но дверь кабинета распахивается. В класс быстрыми шагами входит Вячеслав Сергеевич, учитель информатики. Не замечая нас, он направляется к двери каморки.

— Борода! Ты здесь?

Вот умора, для учителей он тоже — Борода. Борода откликается из-за двери неразборчивой руганью. Из-за шкафа я вижу только кусок спины учителя, но Вячеслав Сергеич явно нервничает, переминаясь с ноги на ногу.

— Выходи, давай!

Какая экспрессия! Куда он её прячет во время уроков? Я слышу звук отщелкивающегося магнитного замка.

— Чего тебе?

— Пойдем быстрее, ты нужен мне внизу.

Мы на первом этаже. Что значит "внизу"? Вопреки ожиданиям, Борода не спорит. Две спины быстро скрываются в коридоре. За дверью я слышу звук поворачивающегося ключа.

— Нас что, закрыли? — спрашивает Саня.

Я встаю, дохожу до двери. Похоже, действительно закрыли. Говорю:

— Закрыли... А вдруг, Неизвестная Беда состоит в том, что никто нас не откроет и мы сдохнем от голода? Смотрите: на окнах решетки, средств связи нет. Посидим тут два дня, а потом начнем есть друг друга.

Почему-то никто не смеется. Саня вылезает из-за стола. На его лице странное задумчивое выражение.

— Мне, — отрешенно говорит Саня,— сегодня приснилось будто я подхожу к Дашечке, объясняюсь, ну там ля-ля, шуры-муры. А Дашечка смотрит мне в глаза и улыбается. При этом сама за спиной правую руку держит. Я ей говорю — "Даша Миронова, ты будешь со мной встречаться?". А она молчит и в глаза смотрит пристально-пристально. А потом улыбается, вынимает руку из-за спины, а в ней мясницкий топор! Хренак! И в грудак мне его засадила. И я проснулся.

Вот он, редкий случай, когда я могу поиграть в Марка.

— Это, — говорю, — подсознательные страхи, что Даша тебя отошьет и тем самым ранит твои чувства.

Саня оттопыривает нижнюю губу и смотрит на меня как врага.

— С чего ты взял что она меня отошьет?

Нет, чтобы полноценно играть в Марка, надо иметь иммунитет к последствиям своих откровений. А Саня-то, оказывается, не так уж в себе уверен.

— Да не знаю я, отошьет она тебя или нет. Просто подумал, что тебя беспокоит вариант быть отшитым. Уж поверь, если у тебя всё выйдет, я буду только рад.

Саня подозрительно на меня косится. Не верит, что я буду рад, вспомнил, что мы вроде как соперники. А я... я не то чтобы не вижу в Сане соперника. Думаю, что шансы у нас примерно равные. Просто, если у него получится, значит всё закончилось. На мне больше не будет лежать ответственность за предотвращение Неизвестной Беды.

— Ну а тебе-то что приснилось?

Мне снилась одна невнятная мура. Если я скажу об этом, то Саня подумает, что я как будто к нему в душу без спросу залез, а сам ему такое право не даю. Будет нехорошо. Я решаю рассказать другой сон, тот, что приснился мне на каникулах. Тоже интересный и страшный.

— Приснилось, что я иду к метро и вдруг замечаю, что у всех людей, которые мне встречаются по пути, лица — одинаковые. Я спускаюсь по эскалатору, и там у всех лица одинаковые. Мне уже не по себе становится. Я сажусь в вагон и весь вагон с одинаковыми лицами. Не просто похожие лица, одно лицо у всех. Такое, как бы, простое, скучное. Волосы черные короткие с залысинами, глаза такие серые, равнодушные. Одежда разная, рост разный, а лицо у всех одинаковое.

— Это ты пытаешься переизобрести агентов матрицы? — мстительно вставляет Саня, — все одинаковые и с залысинами, как агент Смит!

— Я на медаль изобретателя и не претендую. Это же сон. К тому же агенты полностью одинаковые были, а тут только лица. Женщины особенно жутко смотрелись. Сумочки, там, фигура — женское, а лицо как у остальных. И такие все — и школьники, и студенты, и старички. И дети тоже — с тем же взрослым лицом, только уменьшенным. Будто карлики. Смотрю я на все это, и меня начинает накрывать волна ужаса. Причем, это не такой ужас, когда ты чего-то конкретно боишься, а просто чистый беспричинный ужас. Против такого ужаса смелость вообще бесполезна, потому что нет чего-то, против чего эту смелость можно применить. И тут я вижу в стекле свое отражение и меня захватывает вторая волна ужаса. В отражении десяток одинаковых лиц и одно мое — нормальное, не такое как у остальных. И я понимаю, что до сих пор со мной ничего не случилось только потому что в метро не принято пялиться друг на друга. Один случайный взгляд в мою сторону и все они увидят, что я — чужой. И тогда... Я не знаю, что тогда будет, но явно что-то ужасное. И просыпаюсь.

— Хочешь узнать смысл сна? — вдруг оживляется Марк.

— Хочу, — говорит Саня.

— Саня, Марк у меня спрашивал вообще-то.

— Не важно, давай-ка послушаем что там у тебя в подсознанке.

Я пожимаю плечами. Не хочу, чтобы Саня на меня дулся.

— Ты, — говорит Марк, — считаешь себя особенным, не таким как все. Выделяешься из серой массы, гордишься этим. Но сон показывает, что ты боишься отличаться от всех слишком сильно. Боишься, что однажды окружающие поймут насколько сильно ты инороден. Поэтому и одиночество тебя страшит, оно как бы напоминает о правде.

Да пошел бы он в баню. Кого он вообще хочет убедить, меня или себя? Чтобы не отвечать, я поворачиваюсь спиной и включаю свет. Ну вот, я проиграл свое собственное воображаемое соревнование. Саня говорит:

— Смотрите! Борода забыл свои очочки.

На столе возле каморки лежат толстенные очки Бороды. Саня берет их в руки и напяливает на себя.

— Тяжеленькие, — в очках Саня выглядит старше, — прикиньте, у Бороды очки без диоптрий. Я вообще разницы не вижу.

Саня попеременно глядит сквозь очки и поверх них. Марк говорит:

— Может поляризационные, чтобы глаза от монитора не уставали?

— Ну, не знаю, — Саня вертит очки в руках, — тут какое-то колесико. Уж не зум ли? — усмехается, надевает очки. Для очков без диоптрий, его зрачки за стеклами выглядят уж слишком большими. Саня переводит взгляд с меня на Марка и обратно. Крутит колесико, оно перемещается с едва слышным щелчком.

— Твою мать! — Саня обходит нас по кругу, снимает очки, показывает — смотрите, тут два положения. В этом просто очки. А в этом... — Саня напяливает их на меня.

Линзы действительно ничего не искажают. Вот только над головой Марка я вижу совершенно четкую надпись зелеными буквами:

#840 Марк Пеклер

Задача: decode5071. 35.7%

Задача: decode5015. 2.1%

Над головой Сани:

#842 Александр Теремков

Задача: decode9470. 12.0%

Задача: sequence_split12 100% complete

Задача: build3401 2.2%

Я делаю шаг вправо, еще один, наклоняю голову, смотрю на друзей под разными углами. Буквы, с едва заметным лагом, остаются над головами. Как в компьютерной игре.

— Надо мной тоже есть? — с тревогой в голосе спрашивает Саня?

— 842. Александр Теремков.

Процент возле последней задачи в Санином списке меняется с 2.2 на 2.3. Я спрашиваю:

— У меня тоже есть номер?

— Есть. 845, — отвечает Саня. Он снимает с меня очки. — На, Марк, глянь.

В очках Марк похож на исхудавшую сову. Силой воображения я восстанавливаю над ним увиденные ранее зеленые буквы. Если добавить к ним полосы с жизнью и маной[13], то от мыслей, что мы персонажи компьютерной игры, не отвертеться. А проценты выполненных задач могли бы быть прогрессом квестов[14], или крафта[15]. Забавно представлять себе окружающих не настоящими людьми, а просто трехмерными аватарками. Я делал это и раньше. И совсем не забавно набрести на мысль, что ты сам — персонаж. Потому что, если ты персонаж, то должен быть еще и игрок. Тот, кто управляет персонажем.

Марк садится на парту и кладет руку на лоб. Он ничего не скажет до тех пор, пока всё не обдумает. Саня стаскивает с него очки и надевает на себя. Из-за стекол на меня смотрят расширенные то ли от ужаса, то ли от восторга глаза. Помолчав, Саня говорит:

— У меня есть безумная теория!

Нехорошее предчувствие. Очень нехорошее, но я все равно говорю:

— Выкладывай!

— А что, если админы не просто так считали себя богами? Что, если некоторые из них действительно разобрались, как настраивается реальность и смогли создать себе интерфейс для мониторинга и управления? Может быть, Матрица действительно существует, и они сумели частично взять её под контроль?

Странно. По сравнению со вчерашней реакцией на посылку мы удивительно спокойны. Я не выпал из потока, Саня с ходу мечет теориями. Надо все-таки вернуть его в рациональное русло.

— Матрица — это слишком. Просто очки типа Google Glass[16]. Там в душке очков камера, и маленький проц, который распознает лица, а в стёклах экран.

Саня снимает очки и начинает их осматривать.

— Нет тут никакой камеры, — Саня надевает их, закрывая душки руками, — вот, я даже так всё вижу, — он полностью закрывает стекла ладонями. — О, блин. И даже так. Ничего не видно, одни надписи.

Саня с закрытыми глазами движется в сторону Марка

— Смотри, я тебя не вижу, но все равно знаю, где ты.

— Да стой ты! Врежешься.

— Раз это работает без камеры, — говорит Марк, — значит, очки реагируют на радиометку.

Саня с широко раскрытыми глазами смотрит на Марка, потом на меня

— Точно! Они повесили на нас жучков, — трясущейся рукой он отдает мне очки, — на, будем искать жучок.

Всё-таки, мы нашли очки неспроста. Если бы не записка из будущего, мы бы пришли в школу гораздо позже и спокойно пошли бы на математику. Не зашли бы в открытый класс, не нашли бы эти чертовы очки. Говорю:

— Эта хрень точно связана с Бедой. Послание из будущего, очки дополненной реальности... тут явно какая-то цепочка странных явлений.

— Ты строишь последовательность по двум точкам, — замечает Марк — Так не делают. Один раз — случайность, два раза — совпадение. Три — вот это уже серьезно!

Всё это время Саня непослушными пальцами расстегивает куртку и рубашку. Вот как он собрался искать жучок. Мне совсем не нравится этот способ. Пока что ничего страшного не случилось, но, если кто-то откроет кабинет и увидит, что в компьютерном классе заперты трое парней, один из которых полуголый, — объясниться будет трудно. О том, какие пойдут слухи, я даже думать не хочу. Саня остается в одних штанах и начинает расшнуровывать ботинки. Надпись над его головой никуда не делась.

— Она всё еще над тобой.

Может, выключить свет? Нет, если нас тут застанут, будем выглядеть ещё более стрёмно. Саня принимается за брюки. Я замечаю, что на его предплечье синей ручкой намалевано какое-то чудовище. Судя по красным росчеркам возле головы — это дракон, изрыгающий пламя. Кажется, готовясь к сегодняшнему дню, Саня пытался понять, как на нем будет выглядеть татуировка. Нет. Я должен это остановить. Я должен как-то его отвлечь.

— Саня, стой, ну давай подумаем. Было еще третье странное явление. Вчера на перемене Артурик внезапно упал в обморок.

— Почему вы мне не сказали?

— Ну, извини, просто к слову не пришлось.

— К слову не пришлось? — у Сани дрожит голос, — Может, они тут опасные опыты над нами проводят, а вам, значит, к слову не пришлось?

Случается именно то, чего я боюсь. В двери дважды проворачивается ключ. Не издав ни единого звука, мы разбегаемся кто куда. Саня хватает рубашку и прячется за шкафом, я прижимаюсь к стене. Сердце стучит в бешеном ритме. Только Марк остается на месте как ни в чем не бывало. Через несколько секунд я понимаю, что Марк прав, а прятаться, собственно, надо только Сане. Проходит еще несколько секунд, но никто не входит. Я так больше не могу. Нет никакого резона прятаться, можно спокойно выйти за дверь. Я выглядываю. В коридоре никого нет, только Артурик плетется вдоль противоположной стены. Хорошо, что без приятелей. Артурик как-то странно на меня косится, но топает дальше. Над его головой плывёт надпись:

#815 Артур Фельдерман disabled

Задача: decode5002. 78.3% pause

Задача: sequence_split15 4.4% pause

Я забыл, что на мне очки. Из-за спины выглядывает растрепанный Саня, явно побивший все рекорды по скоростному одеванию.

— Гоу отсюда!

Озираясь как воры, мы гуськом выбираемся из кабинета. Хочется куда-то спрятаться. Кажется, будто Борода уже знает, что мы видели его тайну и теперь начнёт за нами охоту. Только сейчас до меня доходит еще один смысл его имени. Синяя Борода — деспот из восточных сказок, что держал свои секреты в запертой комнате. И в этой же запертой комнате лежали трупы всех, кто попытался сунуть нос не в своё дело.

Глава 9. Теория путешествий во времени. Следующий уровень.

Саня стучит в дверь кабинета физики. Вопреки моим ожиданиям, дверь открывается. На пороге Максвелл, в своей неизменной жилетке и с кружкой кофе в руке.

— А вас ждал, — улыбается Максвелл, — проходите.

Лабораторный кабинет Максвелла шикарен. Настоящее царство физики. Электромагниты и дуговая установка, стенд демонстрации оптических эффектов с разноцветными лазерами, приготовленный к следующему занятию. Машина для изготовления голограмм. Рабочий поршневой механизм в разрезе, на котором мы изучали давление. Если вдруг обычный урок с Максвеллом не сможет кого-то убедить в интересности физики, то последние сомнения исчезнут в этой комнате. А ведь есть еще один, смежный кабинет, откуда Максим Велисавыч периодически приносит что-то новенькое.

Я любуюсь на великолепие кабинета практики изнутри пузыря. Максвелл налил нам чаю, и мы уселись за парту под огромным маятником. Еще полчаса назад у нас было масса вопросов, а сейчас разговор как-то не клеится. Максвелл не торопится, наслаждается напитком. Он не причесан, густые волосы с проседью торчат в разные стороны, в бороде застрял кусочек чайного листа. Но, самое главное, — стекла очков не рисуют над ним никаких надписей. Он выглядит так же, как и должен выглядеть нормальный человек, не успевший привести себя в порядок. Знает ли он хоть что-то о таинственных зеленых цифрах? Замешан ли? Очень хочется верить, что нет. В любом случае — я обязан проверить. Соврать так, чтобы я ничего не понял, довольно сложно, нужно специально тренироваться. Наблюдая чужими за лицами из медленного потока, я узнал одну хорошую вещь, очень вдохновляющую. Люди по своей природе честны. Даже самый испорченный и лживый подонок где-то внутри себя хочет быть честным. Иначе как объяснить то, что при любой попытке соврать, человеческое лицо на малую долю секунды перекашивает неприятная гримаса? Люди подносят руку к подбородку, чтобы заткнуть свой лживый рот, и не доводят жест до конца. Люди говорят быстро и много, чтобы замаскировать ложь в правде или, наоборот, медленно, чтобы контролировать свою речь. Они чаще смотрят в глаза, чтобы убедиться, что ложь не раскрыта. Смеясь или гневаясь, они прерывают сами себя, чтобы лицо осталось под контролем, ничем их не выдало. Ложь — неестественна. Ложь — это трудно. А я больше не могу отсиживаться в пузыре, я должен взять дело в свои руки.

— Максим Велиславыч, — я снимаю очки, — хотите забавную штуку покажу?

— Не откажусь, — улыбается Максвел.

— Вот, наденьте.

Момент истины. Максвелл смотрит на через стекла ясными серыми глазами. Наклоняет голову, приближается, прищурившись, отстраняется. Его лицо расплывается в улыбке. Слава Богу, искренний интерес ни с чем не спутаешь.

— Любопытная штука! Первый раз вижу такую вижу, — Максвелл отдает мне очки, — читал обзоры, но видеть своими глазами не доводилась. Ребята, я вас, конечно не сдам, но не стоило приносить очки в школу. Вы же знаете, что личная электроника под запретом.

— Это не мои, это очки нашего сисадмина.

— А он знает, что они у тебя? — добродушно спрашивает Максвелл. — Впрочем, — он хитро ухмыляется, — это совсем не моё дело. Александр, кажется, вчера вы интересовались возможностью изменить прошлое?

— Да, — Саня смотрит на меня в поисках поддержки, он еще не знает, можно ли доверять Максвеллу. Я уверенно киваю. Но Саня спрашивает совсем не о том:

— Максим Велиславыч, почему Вы стали школьным учителем? Мне кажется, Вы должны науку двигать вперед и все такое...

— О! Моя жена часто вопрошает о том же! По меркам общества её подруг, быть женой школьного учителя совсем не престижно. А меня, знаете, устраивает. Небольшие классы, детки сплошь умные, любо-дорого с вами заниматься. У меня полный карт-бланш. Я могу преподавать физику не по ужасной школьной программе, после которой дети приходят в институт с искалеченными мозгами, а именно так, как её следует преподавать. Кроме того, у меня шикарный бюджет на лабораторию и масса свободного времени. Так что, Александр, трудясь на должности учителя, я вовсе не обязан отказываться от притязаний в большой науке. Я ответил на твой вопрос?

Максвелл в своем ответе немного обошел стороной тему нецелевого использования средств, но я его не виню. Может, потому он и преподает в нашей школе, потому что Эрнест Аристархович не заставляет его отчитываться за каждую копейку. Однако, не хочу ждать пока Саня задаст ещё какой-то неудобный вопрос, не за этим же мы пришли.

— Мы не об этом на самом деле хотели спросить, Максим Велиславыч.

— А мне было интересно, — встревает Саня.

Я пытаюсь изобразить красноречивый взгляд, хотя и знаю, что у Сани к этой магии иммунитет.

— Просто давайте рассмотрим такую гипотетическую ситуацию..., — я говорю, и в тоже время как будто слушаю себя со стороны. Неужели я собираюсь вслух обсуждать с учителем сюжет из научной фантастики? — Допустим, кто-то получает записку из будущего. Вопрос первый. Это вообще возможно? И, допустим, в записке говорится о предстоящей катастрофе. Вопрос второй. Можно ли изменить время и предотвратить катастрофу? — ну вот, я это сказал. Кажется, я красный как рак.

— Видите ли, — Максвелл поглаживает бороду, — на текущий момент физика не знает такого закона, который запрещал бы путешествие из будущего в прошлое. Более, того, в микромире путешествия во времени не только разрешены, но происходят с завидной частотой. По теории Фейнмана, к примеру, такая частица как позитрон есть ни что иное, как электрон, движущийся назад во времени. Известно, что, когда позитрон встречается с электроном, они взаимно уничтожаются. А в фейнмановской интерпретации электрон не уничтожается, а как бы разворачивается во времени и становится позитроном. Однажды коллега Фейнмана, Уилер, даже предположил, что во всей вселенной существует лишь один единственный электрон, путешествующий во времени вперед и назад. Что якобы именно поэтому все электроны имеют одинаковые заряды и массу! Представляете? Кроме того, помимо непрерывного движения назад во времени, существуют эффекты, позволяющие телепортировать квантовое состояние частицы в прошлое. Так что, ответ на первый вопрос — да. Путешествия во времени определенно возможны, хотя и неизвестно, реальны ли они для макрообъектов, вроде человека.

— А что насчет второго вопроса? Можно ли изменить в прошлом какой-то исторический факт?

Максвелл делает большой глоток из своей кружки.

— Как я уже говорил, скорее всего нет. Известный мысленный эксперимент — человек отправляется в прошлое и убивает своего молодого дедушку. Получается, отец путешественника во времени не родился, не родился и сам путешественник. А раз путешественник никогда не рождался, кто же убил дедушку? Одно из разрешений данного парадокса — принцип самосогласованности Новикова. В упрощенной формулировке постулируется возможность путешествия во времени, но при этом вероятность изменить собственную временную линию стремится к нулю.

— Максим Велиславыч, — говорит Саня, — но это теория... А нам нужно точно знать, можно или нельзя.

— Ну, — усмехается Максвел, — теория — это всё что есть. Более того, научный подход подразумевает, что большего, чем теория, у нас не будет никогда. Любой физический закон — лишь многократно подтвержденная догадка, а не техническая документация о сотворении мира, справедливая в последней инстанции, — Максвелл качает головой, будто бы извиняясь перед нами за то, что наука устроена именно так. — Мне известно о попытках нарушить принцип самосогласованности Новикова в экспериментах по телепортации квантового состояния частицы в прошлое. Но, увы, неизвестно ни об одной удачной попытке. Каждый раз, когда состояние могло повлиять на эксперимент, телепортация срывалась.

— Ну ладно. А всё-таки, что конкретно помешает путешественнику убить собственного дедушку? — спрашивает Саня. — Какая-то случайность?

— О! Понимаю, — говорит Максвел, — кажется, что вселенная работает иначе. Есть закон, заставляющий массивные тела притягиваться друг к другу, есть закон, заставляющий магнит двигаться в электрическом поле, но довольно странным выглядит закон, который сломает твое ружье, если ты вдруг задумал убить своего деда? В этом странность?

— Ну да. Как-то так.

— На самом деле, в распоряжении вселенной есть куда более простой и очевидный механизм, чем управление цепочкой случайностей, — Максвелл берет листок бумаги. — Помните вчерашнее занятие? Луч света движется таким образом, чтобы оказаться в любой точке своего пути как можно быстрее. — Максвелл рисует точку А, точку В и соединяет их прямой линией. — Однако, есть еще одна интерпретация, почему мы наблюдаем только прямолинейное движение света. Согласно одной из теорий, свет не просто движется из точки А в точку В по прямой. Он попадает в точку В одновременно всеми возможными путями. Он движется и прямо и зигзагом, и кругами, и заглядывая в соседнюю галактику. Если я попытаюсь нарисовать все пути света, то весь лист будет покрыт слоем карандашных отметин. Но! Самый глубокий след окажется вдоль отрезка АВ. Через точки отрезка свет пройдет в бесчисленное количество раз чаще, чем через любые другие точки вселенной, именно поэтому кажется, что свет распространяется по прямой, хотя в действительности он проходит всеми возможными путями. Точно так же могут одновременно существовать все варианты действий путешественника во времени, в том числе и тот, где он убивает собственного деда. Но для тех вариантов, где не соблюдается принцип самосогласованности, вселенная просто-напросто не разрешит само путешествие. Не зачем подстраивать цепь случайностей с помощью какого-то хитрого закона. Если вы задумали убить своего деда, машина времени попросту не сработает.

— Но другие варианты, где причинность не соблюдается, все равно существуют? — не унимается Саня. — Так? Просто мы их не видим?

— Именно! — Максвелл потирает руки. — Мы много чего не видим. Возможно, выделять из всех вариантов вселенной один единственный — это свойство человеческого сознания. Я когда-то работал в... хм... этом направлении.

Максвелл замолкает и смотрит куда-то между стендом по гидравлике и маятником.

— А слышали шуточную теорию о том, что микроволновка на самом деле не разогревает пищу? — неожиданно оживляется Максвелл. — На самом деле микроволны воздействуют на мозг, заставляя человека думать, что пища горячая! — Максвелл довольно смеется. — Хотите ещё чаю или кофе?

Максим Велиславович уходит в смежный кабинет. Мы смотрим друг на друга. Удивительно, но после разъяснений Максвела ничего не изменилось. Я вижу это по лицам. Марк уверился в бессмысленности попыток. Саня — в предначертанности своего пути. Я... наверное, в том, что должен сделать то, что должен.

Максвелл возвращается без чая. Что-то неотвратимо изменилось в его облике. Вид совершенно потерянный. Гордая осанка куда-то делась, физика как будто что-то придавило. Максвелл медленно подходит к нам и садится на парту, глубоко вдыхает.

— Пожалуй, теперь бессмысленно скрывать. У меня есть машина времени. Я включил её утром.

После такого заявления даже Марк не может удержать челюсти сомкнутыми. Но куда же смотрели мои глаза? Лицо нашего учителя физики множество раз намекало на то сокрытие чего-то важного. Почему же я не сделал никаких выводов? И почему сейчас Максвелл так бледен?

— Ох, ребятушки, — Максвелл хватается за плечо Марка, — мне что-то нехорошо. Марк, помоги мне, пожалуйста...

Я настолько растерян, что не знаю, на что реагировать в первую очередь — на состояние Максвелла или на его заявление про машину времени. Марк тем временем помогает физику встать, они идут к выходу из кабинета. Саня так и сидит с открытым ртом не мигая, лишь зрачки серых глаз подергиваются, выдавая напряженную работу мысли. Желая, всё-таки, что-то сделать, я бегу открывать дверь. Хорошо, что мы первом этаже, медкабинет буквально в 20 метрах. Когда Максвелл доходит до дверного проема, он поднимает на меня свои обычно внимательные, но сейчас растерянные глаза и говорит:

— Она там, — показывает, едва поднимая руку в сторону двери в смежный кабинет, — Можете посмотреть. Только, ради Бога, не надо предпринимать никаких глупостей.

Я машинально отвечаю: "Хорошо", но лишь потому, что не хочу волновать Максвела. Я практически уверен, что в ближайшие 30 часов "глупости" совершаться будут. Как бы подтверждая мои мысли, Марк, выходя с физиком в коридор, прежде чем закрыть дверь, смотрит мне в глаза и заговорщицки кивает.

Едва мы остаемся в кабинете одни, Саня вскакивает с места:

— Я хочу её увидеть. Прямо сейчас.

Глава 10. Машина времени

Медленно, озираясь как воры, мы открываем дверь в святилище Максвела. Не знаю, что я ожидал увидеть. Вероятно, что-то вроде лаборатории сумасшедшего ученого. Чтобы всюду провода, лампочки, дымящиеся колбы, столы, заваленные распечатками расчетов и безумных формул. Вопреки шаблонам, кабинет Максвела оказывается довольно аккуратной небольшой комнатой с одним окном. Возле окна — стол Максвела. На столе школьный "яблочный" ноутбук и пара немытых кружек с остатками кофе. На стене традиционная для наших кабинетов электронная доска. Шкафчик с книгами, кофемашина. На полу возле кофемашины несколько темных пятен. Разобранный стенд для опытов по статическому электричеству. На стенах, так, чтобы их было видно сидя за столом, висят 4 портрета: Альберт Эйнштейн, Стивен Хокинг, еле узнанный мной Ричард Фейнман и Говард Воловиц[17] в шлеме космонавта. Вся описанная обстановка занимает две трети кабинета, но в первую очередь бросается в глаза то, ради чего мы сюда зашли. Машина. Её трудно перепутать с чем-то менее прозаическим. Даже если не знать, что в кабинете Максвела должна находится машина времени, глядя на необычное кустарное сооружение невольно думаешь о чем-то таком.

В предыдущей жизни корпус машины времени был душевой кабинкой. Стилизованное изображение человека под дождиком намекает на происхождение корпуса. Кабинка стоит на небольшом возвышении размером в одну ступеньку. На крыше устроилась огромная медная катушка, издающая ровный гул, из-под катушки куда-то к задней стенке уходит ворох цветных проводов. Справа прислонены четыре баллона, напоминающие по форме огнетушители, только вытянутые раза в полтора. На каждом из баллонов цветной индикатор со стрелкой. Стрелочки плавно покачиваются, не выходя из зеленого сектора. Когда мы с Саней подходим к машине ближе, я ощущаю слабый запах озона. В голову лезет дурацкий рекламный лозунг: "при покупке машины времени освежитель воздуха — бесплатно!".

— Это мшина времени?, — глотая от восхищения гласные спрашивает Саня.

— Это точно Она!

У меня дрожат кончики пальцев. Этот волнительный момент я бы ни на что не променял. Разве что на Дашин поцелуй.

— Похожа на гибрид Тардиса[18] и машины времени в джакузи[19], — говорит Саня. — Я хочу увидеть, что там внутри!

Каким разочарованием было бы найти внутри обыкновенный душ с краниками. К счастью, ни душевого шланга, ни краников с холодной и горячей водой внутри не обнаруживается. За дверцей достаточно просторно, мы вдвоем легко помещаемся, и даже можем свободно развернуться и осмотреться. Запах озона усиливается, вдобавок к нему примешивается запах паленой пластмассы. Обстановка внутри кабинки дышит духом прототипирования и кустарной разработки. По стенам и внутренней поверхности двери спускается неровная металлическая сетка. Сквозь пол из мутного стекла видна еще одна огромная медная катушка, подобная той, что мы видели на крыше кабинки. Пол мелко вибрирует. В другой обстановке, я бы сказал, что приятно вибрирует, но эта вибрация, вкупе с запахом паленной пластмассы, создает какое-то ощущение непрочности, ненадежности, из-за чего даже просто находиться внутри таинственной машины, стоя между двух трансформаторных катушек, кажется делом довольно опасным. Успокаивает лишь то, что Максвелл разрешил нам её осмотреть.

В том месте, где раньше располагались краники с водой, находится пульт. Максвелл выломал из него все ненужное, оставив кучу дыр с торчащими проводами. Конечно, раньше пульт предназначался для чего-то другого. Не создавали же его, в самом деле, специально для машин времени. Среди того, что пережило вандализм, на пульте осталось только окошечко с красным ползунком и делениями без подписей, круглая ручка регулировки, по-видимому, предназначенная для перемещения ползунка и маленькая бордовая кнопка. Когда в твоем распоряжении всего одна кнопка, её назначение кажется очевидным.

— Ну вот, — я сам не верю, что говорю это вслух, — можно отправляться.

Саня стоит с открытым ртом и озирается.

— Тебе страшно?

— Очень, — нисколько не смущаясь, отвечает Саня.

Внутри кабинки наши голоса звучат громче и звонче, придавая моменту какую-то театральность.

— Может, хотя бы Марка подождем?

И мне и Сане ясно что ждать Максвелла нельзя. Ни один взрослый, даже наш физик, не разрешит нам использовать экспериментальный прибор.

— Ну, подождем Марка, и что он скажет?

Я задумываюсь, что может сказать Марк. Отвечаю:

— Скорее всего он скажет, что у нас только два разумных пути. Первый — испытать машину времени, узнать, что за Беда нас ждет через 30 часов. И второй — идти на поклон к Даше.

— Точно..., — чешет подбородок Саня, — два разумных пути. И нас как раз двое. Поэтому я иду к Дашечке, а ты испытываешь машину времени.

Меня накрывает волна возмущения. Отличненько Саня всё распределил. Я уже думаю высказать Сане свое негодование, но вдруг понимаю, что идти к Даше прямо сейчас, без предварительной записки, я морально не готов. А вот нажать на маленькую бордовую кнопку скорей всего смогу. Выходит — именно мне испытывать машину. Кем же это, интересно, надо быть, чтобы добровольно испытать на себе неизвестный прибор, вместо того, чтобы просто поговорить с девушкой своей мечты? Даже не так, не вместо этого. Испытать на себе неизвестный прибор лишь для того чтобы немного ОТЛОЖИТЬ момент разговора с девушкой. Я задрот 80-го уровня[20].

Саня вопросительно на меня смотрит, и, видя, что я не реагирую, принимает моё молчание за согласие. Кивнув в ответ, он выходит из кабинки. Я выхожу за ним. Спрашиваю его спину:

— Ты так просто подойдешь и заговоришь с ней? Думаешь, сработает?

Лицо Сани красноречиво говорит, что "просто" — совсем не подходящее слово. Тем не менее, он пожимает плечами:

— Девушки любят умных. Я вчера читал много статей о том, что нужно девушкам и в нескольких источниках об этом говорится. А я — самый умный и в нашем, и в их классе. Должно, по идее, сработать.

Самый умный! Вот же хвастливая задница. Хотя то, что у Сани самый высокий IQ среди наших восьмиклассников — это факт. Глупо отрицать факты. Но я не могу сдержаться и отвечаю:

— Если бы девушки обожали умников, они вокруг нашей школы стайками бы ходили.

— Да любят они умников, не сомневайся. Просто у них это не принято афишировать. Вон, — Саня кивает на портрет Эйнштейна, — мужик придумал теорию относительности и переспал с Мерилин Монро. Думаешь, одно с другим не связано?

— Ну... вообще-то,   известно, что они провели какое-то время в закрытом номере, но исторически не доказано, что у них что-то было.

Саня, цокает языком:

— Брось. Будь ты Мерилин Монро, ты бы запрыгнул на Эйнштейна при первой же возможности.

При всём богатстве воображения, прямо сейчас я никак не могу, да и не хочу представлять себя Мерилин Монро. Вот Эйнштейном — пожалуйста. И пример, честно говоря, очень вдохновляющий. Блестящий ум заполучил самую желанную женщину своего времени. Если подумать, для многих это было бы достижением покруче создания теории относительности. В любом случае, мне уже жаль, что я пытался заставить Саню сомневаться в себе. Ему никак не легче чем мне. Вчерашние и сегодняшние события изменили нас всех. Саня уже не тот парень с аурой полной неприспособленности и такими же поступками, которого я знал последний год. Он именно тот, кем должен быть в данный момент, а я зачем-то пытаюсь его принизить, вернуть на место. Зачем мне это? Неужели я такой плохой человек?

— Я,— говорит Саня, — всю ночь просидел за анализом материалов. Прочитал кучу статей про то, чего надо женщинам и еще из форумов по пикапу кое-чего поднабрался.

Вот только сейчас я понимаю, что это за чувство. Это ревность. Я не хочу, чтобы Саня с сходился с Дашей именно так. Не хочу, чтобы он лез к ней со своей манией избранности, не хочу, чтобы он испытывал на ней какие-то технологии какого-то сраного пикапа. Если он ей нравится, а я нет — пусть. Насильно мил не будешь. Но тогда они с Дашей сойдутся и без дурацких обманных уловок.

Саня что-то говорит, но я не сразу начинаю его слушать:

— ... спина должна быть прямая, взгляд — уверенный. В время разговора надо под любым предлогом взять за руку, либо коснуться плеча, в общем, обеспечить физический контакт. Разумеется, я упомяну свой IQ, вдруг она не в курсе. И еще про то, что я перспективный программист — а это в будущем хороший заработок. Но главное, это говорить на темы, которые ей интересны. Вот, я выписал с её страницы, — Саня достает листок, — путешествия, французский язык, книги Пауло Коэльо, буддизм, вампиры..........

Я представляю себе серьезное Дашино лицо и вдруг понимаю, что все эти интересны могут быть таким же фэйком, как и моя страница имени Касимира Атанасовича. Просто моя страница имитирует настоящего пользователя, а её страница имитирует существование нормальной жизни с интересами нормальной 14-ти летней девчонки. Удивительно, одно маленькое допущение и Даша перестает быть для меня абстрактной девочкой-мечтой, становится реальным человеком, которого я могу понять, если сумею сблизиться.

— Саня, тебе не кажется, что ты несешь полную хрень?

— Что? — переспрашивает Саня. Кажется, он тоже меня не слушает.

Не буду повторять. Каждый раз, когда я открываю рот, то делаю это только затем, чтобы спустить Саню на землю. Хватит уже с него.

— Но самая бомба, — продолжает Саня, — я написал ей стихи. Не Пушкин, конечно, но в деле общения с девушками, как я прочитал, засчитывается количество знаков внимания, а не их содержание. Вот, смотри.

Саня протягивает мне листок. Сверху написана шпаргалка с мнимыми интересами Даши, а дальше начинается стих:

Мне дорог сердцу рыжий волос

И твой волшебный нежный голос

Твои прелестные глаза

Забыть решительно нельзя

О красоте твоей давно

Уже пора бы снять кино

И я мечтаю о тебе

Чтоб ты была в моей судьбе

— Что думаешь? — Саня переминается с ноги на ногу.

Я думаю, что за такое можно получить в ухо томиком Фета. К причинам, почему я не хочу видеть Саню рядом с Дашей прибавляется еще одна — мне за него стыдно. Однако и ревнивая злость на Саню почти проходит. Если этот герой-пикапер набрался смелости прочесть такое вслух девушке, то состязание по решимости Саня выиграл с большим запасом. Кто я такой, в сущности, чтобы его останавливать?

— Ну, видно, что ты сам сочинил, а не списал откуда-то. Возможно, она это оценит.

— Спасибо, — говорит Саня и чуть краснеет, как он это обычно делает, когда я хвалю его безумные теории.

Саня вытирает вспотевшие ладони о штаны и жмет мне руку.

— Ну, я пошел.

Глядя в его удаляющуюся спину, я думаю, что сейчас мы оба попытаемся разными способами спастись от Неизвестной Беды, но, тем не менее, никто никому не пожелал удачи. Каждый зациклится на себе и своих собственных проблемах. Похоже, мы не умеем думать о ком-то, кроме себя по-настоящему. Может быть, поэтому ни у кого из нас нет девушки.

Глава 11. Прыжок в небытие

Я остаюсь один. Не могу отделаться от мысли, что настоящий мужик, небось, поборолся бы за Дашу, а не довольствовался ролью "второй в очереди". А я... Хотя, оправиться в будущее на машине времени — тоже занятие не для слабаков. Мы как будто поделили Эйнштейновские достижения. Я как бы отправляюсь на встречу с теорией относительности, а Саня — как бы на встречу с Мерилин Монро. Есть в этом какая-то справедливость. Не могу же я, и в самом деле, оказаться первым и там, и там. С фотографии на стене смотрит Эйнштейн и показывает мне язык. Он-то смог. Перевожу взгляд на Хокинга. Он разочаровано глядит с перекошенным от паралича лицом. "Идиот!" — как бы говорит Хокинг. "Имея в своем распоряжении машину времени ты можешь быть первым в чем угодно!" И правда, идиот. Могу, например, отправиться на час назад и встретить Дашу на входе в школу. "Молодец", — говорит улыбчивый Фейнман со своего портрета. А Говард Воловиц даже на меня не смотрит. Просто улыбается куда-то в пространство самодовольной улыбкой. Что ж, Говард, раз уж такой, как ты, решился улететь с земли вместе с русскими космонавтами, значит, такой, как я, найдет в себе силы войти в машину времени и нажать одну маленькую кнопочку.

Полный отчаянной решимости, я возвращаюсь в душевую кабинку. Уже почти захлопнув дверь, замечаю на корпусе кофемашины зеленую панель с часами. Девайс утверждает, что сейчас 11.28. Надо запомнить, на случай если доживу до составления мемуаров. Восстановив дыхание, я прикасаюсь к пульту. Просто прикасаюсь. Ничего не происходит, меня не бьет током, не проносит через мерцающий красный тоннель, вокруг которого носятся искаженные компьютерной графикой циферблаты часов. Панель теплая на ощупь, это немного успокаивает. Красный ползунок находится посередине между третей и четвертой риской. Я осторожно кручу ручку регулировки. Красный ползунок смещается вслед за поворотом ручки на четвертое деление. Всего в окошечке их 14, после седьмого пластмасса немного выжжена. Что означают деления? Если это шкала времени, то каков её масштаб? Почему никто не догадался подписать оси? Я выкручиваю ползунок так, чтобы он встал ровно на третье деление. Лучше не рисковать и не менять настройки слишком сильно. Осталось нажать на кнопку. Я касаюсь её пальцем. Зажмуриваюсь и сразу же нажимаю, стараясь действием обогнать ещё не пришедшую мысль остановиться и подумать.

Чтобы это ни было, оно напоминает спуск на скоростном лифте, когда на несколько мгновений пол старается уйти из-под ног, а желудок подпрыгивает к горлу, но только во много раз сильнее. Я едва удерживаю равновесие, но все-таки остаюсь на ногах. Осторожно открыв глаза, не замечаю никаких изменений. Вокруг меня по-прежнему белые стены кабинки, покрытые проволочной сеткой. Все так же гудит трансформатор и пахнет озоном. Приоткрыв дверь, я вижу спину Максвелла, колдующего с кофемашиной. Мой пульс подскакивает так, что в голове начинает шуметь. Максвелл здесь! Ну не может человек в его состоянии как ни в чем не бывало вернуться из медпункта и начать заливаться кофе. А значит у меня получилось...

Максвелл поворачивается ко мне с дымящейся кружкой в руке и замирает. Вид у него озадаченный. Вот он, звездный час моей жизни. Я всегда мечтал произнести эту фразу. Стоя за распахнутой дверью в машине времени, я спрашиваю, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно обыденнее:

— Максим Велиславович, не подскажите, какой сейчас год?

Кажется, я сумел произвести должный эффект. Максвелл аж расплескивает немного кофе.

— Ну, хотя бы месяц скажите.

— Сейчас 15-го мая 20хх[21] года, — физик смотрит на меня стеклянным глазами.

Сегодня с утра было именно 15-е мая. Неужели я вообще не переместился? Мой взгляд падает на часы в кофемашине. Зеленые цифры показывают 11.15. Последняя цифра на моих глазах меняется на шесть. Даже не верится. Машина времени действительно сработала! Максвелл должен об этом узнать.

— Максим Велиславович! Вы — великий человек! Ваша машина работает. Я только что переместился во времени на 13 минут назад!

Максвелл так и стоит с кружкой в руке, не шелохнувшись. Он ничего не может ответить, только бледнеет еще больше. Меня настигает глупое осознание, которое у меня-то, человека, посмотревшего не один десяток фильмов о путешествиях во времени, должно было коснуться гораздо раньше. Я же вижу того самого Максвелла, который через 10 минут появится в медпункте держась на сердце. Получается, я сам довел его глупой выходкой "какой сейчас год". Это из-за меня ему стало плохо. А вдруг Максвелл умрёт? В самом деле, я ужасный человек, думающий только о себе. Почему я такой? Как только Марк увел Максвелла к медичке, я тут же перестал волноваться об учителе. Сразу, как только закрылась дверь. Сразу!

— Уфф... — выдыхает Максвелл и осторожно ставит кружку на стол.

Надо что-то делать. Я подбегаю к нему, беру за локоть.

— Максим Велиславович, у вас шок, вам к надо врачу. Вы попросите Марка, он вас отведет,— я веду Максвелла к двери, он не сопротивляется, — Вы простите меня, пожалуйста, что я без спроса машиной воспользовался. Так было надо, важные обстоятельства, понимаете?

Перед дверью Максвелл смотрит на меня с непонятным выражением лица:

— Неужели сработало?

Я почти выталкиваю его из кабинета. Сейчас физик увидит другую версию меня и все сомнения отпадут сразу же. Как же хочется выйти вместе с Максвеллом, довести его до медсестры, убедиться, что с ним все в порядке. И в тоже время понимаю, что вселенная помешает мне выйти в комнату и встретиться глазами с самим собой. Этого не было 15 минут назад в моей временной линии, а значит не будет и сейчас.

Когда за Максвелом закрывается дверь, я понимаю, что надо действовать быстро. Через минуту в эту комнату войдут Саня и я. Не медля залезаю обратно в машину. Бросив взгляд на кабинет, я замечаю на краю стола дымящуюся кружку с кофе. Такого раньше не было. Было лишь две грязные кружки и всё. Бросившись обратно, я хватаю кружку и выливаю содержимое в слив кофемашины. Теперь можно прыгать во времени. Я закрываю за собой дверь и выдыхаю. Даже если я и Саня войдут прямо сейчас, у меня будет пара минут, чтобы настроить конечную точку прыжка и нажать на кнопку. Но времени на размышления уже нет.

Я сдвигаю ползунок еще на полтора деления влево и нажимаю на кнопку. В этот раз даже не закрываю глаза. Накатывает уже знакомое ощущение падения в яму, кажется, что вся душевая кабинка с огромной скоростью летит куда-то вниз. Ощущение длится секунду и пропадает настолько же быстро, как и появляется. С нетерпением, но осторожно, оставив открытой лишь щелочку, я выглядываю из-за двери. На часах кофемашины 10:10. Это значит, цена одного деления в окошечке пульта примерно 40 минут. Медленно, стараясь не издать ни звука, закрываю дверцу. Считая засечки на табло я прихожу к выводу, что шкала времени начинается сегодня, примерно в 9 утра и заканчивается сегодня, в районе восьми вечера. Максвелл сказал, что включил машину времени сегодня утром. Вполне логично, что раньше этого времени перемещаться нельзя. Кроме того, это объясняет почему машина времени существует, но до сих пор никто не встречал туристов из будущего — перемещаться можно только в то время, когда машина времени уже существовала. Может быть, начиная с этого года люди как раз и начнут встречать путешественников во времени.

Подумав о Максвелле, я ощущаю неприятный укол совести. Что если я убил его своей выходкой? Первый в мире путешественник во времени возвращается в прошлое, чтобы убить изобретателя машины времени. Отличный заголовок для какой-нибудь жёлтой газетенки. Меня даже нисколько не радует осознание того что я, именно я, первым в мировой истории совершил прыжок в прошлое. Я бы с удовольствием обменял это достижение на уверенность, что Максвеллом все будет в порядке. Теперь я просто обязан предотвратить Неизвестную Беду. Если с учителем что-то случится, спасение чужих жизней может стать моим искуплением.

Твердой рукой я выкручиваю ползунок в крайнее правое положение. Надо переместиться в завтрашний день и узнать все подробности Беды. В тот момент, когда красная линия приближается к выжженному участку пластмассы, я ощущаю немотивированный приступ страха и даже перестаю крутить ручку. Да что со мной такое? Я уже пережил два прыжка в прошлое. Не думаю, что перемещение в будущее чем-то принципиально отличается. Наоборот, оно даже в чем-то привычнее. Как-никак, мы всё время медленно дрейфуем из прошлого в будущее. А если изобретут длительный анабиоз, то можем двигаться и быстрее. У Сани, кстати, была потрясная теория, про то, как с помощью анабиоза перемещаться не только в будущее, но и в прошлое. Надо просто ложиться в анабиоз и просыпаться каждые сто лет, до тех пор, пока не изобретут машину времени. И тогда можно спокойно отправляться в прошлое.

Однако, прыгнуть в момент, когда машина времени еще не существовала, похоже, нельзя, значит сколько в анабиозе не лежи, к динозаврам не прокатишься. Забавно, получается, я только что опроверг одну из Саниных теорий.

Справившись с волнением, я продолжаю двигать ползунок. В тот момент, когда ползунок оказывается под выгоревшей частью корпуса, мою руку от кончика пальцев до плеча пронзает боль. Меня практически вышвыривает из потока. Вот только на этот раз я не управляю пузырем. Обычно, в пузыре мой мир сворачивается до фокуса внимания и небольшой доли сознания вокруг него. Но сейчас мне не к чему применять внимание. Я не вижу, не слышу, не дышу. Ничего нет, кроме ощущения падения, и даже чем я это падение чувствую, трудно сказать наверняка. Я не знаю, куда падаю, не знаю даже, допустимо ли использовать слово "куда" вне привычного трехмерного пространства. Знаю только одно — ТУДА мне нельзя. От одной попытки представить, что находится ТАМ, инфернальный ужас накрывает черной волной. Я сопротивляюсь, сопротивляюсь из-за всех сил, тянусь, тянусь вверх, прочь, хотя и не могу сказать, чем именно я тянусь. Падение в чёрное небытие замедляется и я удваиваю усилия. Как долго продолжается противостояние? Вечность. Или чуть меньше. Время теряет всякий смысл. Нет пространства, нет времени, нет ничего, к чему можно применить рассуждения в стиле причин и следствий, есть только намерение выбраться, получить свою жизнь обратно в свои руки...

Вдох. Внезапно я снова чувствую каждую клеточку тела. Вокруг всё яркое, необыкновенное четкое. Я на кухне старой квартиры. Я вижу свои руки. Вижу, как за стеклом миксера ножи медленно, долями миллиметра проходят сквозь строй очищенных яблок. Осознание увиденного выбрасывает меня из тела. Я не в машине времени, я на собственной кухне двухлетней давности, ровно в тот самый момент, когда меня впервые вытолкнуло из потока. И я только что стал тем, кто меня вытолкнул.

Тяжело думать. Я не в собственном теле, а рядом с ним. Не в потоке времени, но где-то близко. Я хочу снова вернуться в себя одиннадцатилетнего, но неведомая сила разделяет меня и его. Чем бы я сейчас ни был, есть лишь одно направление, куда я могу двигаться — вперед, в будущее. И снова ощущение движения. Я лечу вслепую, но от потери направления меня удерживает путеводная нить, временная линия моей истории. Я не могу в нее проникнуть, но ощущаю где-то близко от себя. И снова нельзя сказать, как долго продолжается полет. Но, спустя бесконечность, я понимаю, что путешествие заканчивается. Временная линия становится ближе, я могу слегка окунуться в нее. Домашнее задание по геометрии. Зимние каникулы. Мое собственное лицо в зеркале со щеткой в зубах. Метро. Потолок моей комнаты. Ближе. Еще ближе. Я пытаюсь протиснуться между Артуром и Дэном. Всеми силами удержаться на временной линии. Я не хочу туда, в конец, где удар током и падение в небытие. Хватаюсь за Артурика и он падает как парализованный. Меня снова выталкивает. Школьная столовая. Мой взгляд пересекается с Дашиным, она смотрит мне прямо в глаза. Совсем близко. Саня читает записку. Метро. Дашина страница. Ночь. Утро. Лишь бы не промахнуться. Решетчатые стены машины времени. Моя собственная рука на регуляторе и красная полоска на выжженной зоне. Регулятор назад. Кнопка. И, наконец-то, настоящий выдох в собственном теле.

Я прыгаю примерно на 11:40, с момента ухода Сани должно пройти 15 минут. Как только мой желудок успокаивается, я пулей вылетаю из душевой кабинки. Больше без веской причины я в неё не залезу.

Головокружительные впечатления еще не утряслись. Возможно, мне понадобится ещё ни один день, чтобы всё это переварить. Меня протащило вдоль половины собственной жизни, создав рядом ней новую колею. Скорее всего, именно туда я и перепрыгиваю, выходя из потока. Только что я получил объяснение самому загадочному явлению своей жизни, но так взволнован, что не в состоянии обдумать случившееся. Странно, раньше именно в таких ситуациях я мгновенно вываливался из потока. Пузырь создает чувство защищенности и помогает вернуть самообладание. Но сейчас, напротив, выход из потока вызывает невнятные опасения. А вдруг, я провалюсь куда-то похуже прошлого? В безвременье, в жуткое небытие?

Размышления прерывает хлопнувшая дверь в коридор. Я немедля выхожу из кабинета Максвелла посмотреть, кто пришел. Вошедшим оказывается Марк. Слава Богу, я могу переключить внимание на что-то ещё, помимо собственных переживаний.

— Как там Максвелл?

— Вроде всё обошлось. Медичка дала ему нитроглицерин и что-то еще. До инфаркта дело не дошло.

В кабинет влетает Саня, красный как рак. Я тут же пытаюсь его обрадовать:

— С Максвеллом все хорошо!

— Относительно, конечно, — говорит Марк, — Софья Валентиновна повезла его в больницу, на всякий пожарный.

Я чувствую гигантское облегчение. Все-таки не убил любимого учителя и великого изобретателя.

— Так, — говорит Саня, все еще такой же красный, — Я хочу кое-что прояснить. Не важно, что вы там услышите и от кого. Эта тема под запретом! Никаких дурацких вопросов, никаких дебильных комментариев, мы вообще об этом никогда больше не говорим! Всем ясно?

— Про что не говорим, — спрашивает Марк, — про Максвелла?

— Нет. Просто Саня ходил эээ.... разговаривать с Дашей Мироновой.

— Ходил! — с вызовом произносит Саня, — Кое-что пошло не так, как я задумал. И всё! Я больше не желаю об этом говорить! Короче, теперь кто хочет, может сам попытать счастья.

Смешанные чувства. Я рад что у Сани ничего не вышло, я ненавижу себя за то, что я рад провалу своего друга, и я снова придавлен грузом ответственности за предотвращение Неизвестной Беды. Теперь этот груз целиком на мне, безо всяких вариантов. Спрашиваю:

— Кто хочет услышать рассказ первого в мире путешественника во времени?

Вышло слишком хвастливо. Саня даже скривился, все-таки на моем месте мог быть и он. А так ему вместо потрясающего приключения достался позорный провал.

Мы заходим в кабинет Маквелла и я рассказываю друзьям о всех 4-х прыжках, стараясь не упустить ни одной детали. Моя исповедь включает в себя и честное признание что именно я чуть не довел физика до инфаркта. Я думал, что жемчужиной рассказа станет мой полёт вне времени, но выходит как-то скомкано и совсем не о том. Попытки вспомнить странное путешествие после удара током, напоминают то, как восстанавливаешь в памяти сон по утру. Пока ты видишь сон, он кажется удивительным, необыкновенным и вполне логичным. Когда ты просыпаешься, то первые минуты еще находишься под впечатлением. Но, попробуй подумать о нем позднее, и обнаружишь, как сон стремительно ускользает из памяти, оставляя за собой лишь ворох бессвязных мыслей. Возможно, некоторые сны, как и мой сумасшедший прыжок, есть выход за пределы пространства, в котором может существовать связное сознание.

В итоге мне приходится ограничиться кратким объяснением — машина времени может переместить нас к восьми вечера, но ползунок регулировки сломан, поэтому настроить прыжок позже, чем на 2 часа дня, не выйдет. Пока я рассказываю, красное лицо Сани принимает нормальный оттенок. Как только моё повертывание достигает настоящего момента и я умолкаю, Саня говорит:

— А ты не первый в мире путешественник во времени.

— Кто ж тогда первый? Максвелл-то, судя по реакции, сам машину не испытывал.

— Его машина времени была запущена сегодня утром. А записка появилась вчера днем. Это значит, что как минимум вчера, а то и раньше, уже существовала другая машина времени и кто-то ей воспользовался.

Логично, я как-то не подумал о времени появления записки. Ладно, пусть я и недостаточно сообразительный, но в первую очередь мне бы хотелось услышать не упрёки, а какой я герой и вообще молодец.

— У меня тоже есть информация, — говорит Марк.

Явно не про мою феерическую смелость.

— Пока Софья Валентиновна хлопотала насчет больницы, Максвелл немного рассказал мне про машину. Он сделал её давно, еще до работы в школе, в качестве шуточного доказательства, что человек не сможет путешествовать во времени. Понимаете, те опыты с частицами, путешествующими во времени, не могут быть перенесены на крупные объекты, вроде человека. Все частицы одного типа абсолютно одинаковы, поэтому, если мы скопируем состояние одной частицы в другую частицу, то можем смело считать, что частица телепортировалась. С человеком так не выйдет, человек состоит из чертовой уймы частиц, постоянно взаимодействующих между собой и непрерывно меняющих свое внутреннее состояние. Разница между перемещением во времени одной частицы и большого объекта сравнима с разницей между самой быстрой гоночной машиной и устройством телепортации, то есть не количественная, а качественная. Кроме того, Максвелл считает, что сама физическая основа наших тел мешает нам познать многие явления на собственном опыте. Он говорит, что, если бы фотоны могли воспринимать мир как человек, они могли бы увидеть одновременно всю историю вселенной, начиная от большого взрыва и закачивая её гипотетической гибелью. Но, видеть как фотон, человек никогда не сможет, потому что тело, имеющее массу, невозможно разогнать до скорости света. Мы никогда не сможем увидеть, как выглядит мир на горизонте событий возле черной дыры, потому что наши тела разорвут приливные силы. Множество интересных явлений, в том числе и путешествие во времени, никогда не станет нам доступно, до тех пор, пока носителем нашего разума будет сложно-составное вещество.

— И как же с таким мировоззрением он создал машину времени? — спрашивает Саня.

— Однажды, — продолжает Марк, будто Саня ничего и не говорил, — Максвелл заинтересовался философской идеей, о том, что законы вселенной не обязательно логически безупречны, а связь между явлениями вовсе не обязательно должна описываться в терминах причины и следствия. В рамках этой идеи, материя, имеющая сознание, то есть, мы — люди, качественно отличается от остального мира тем, что может воспринимать явления. И устройство сознания на самом глубоком уровне таково, что мы видим только логическую часть вселенной, ту, где причина рождает следствие и всё подчиненно строгим законам. Хаос, возникающий в микромире, когда частицы возникают безо всякой причины и так же исчезают, могут телепортироваться, проходить через две щели одновременно, допустим в нашей логической части мира только потому, что человеческий глаз никогда не сможет наблюдать микромир непосредственно, без приборов. И в то же время, как только человек начинает наблюдать микромир хотя бы опосредованно, микромир таинственным образом начинается упорядочиваться и подчинятся законам логики. В качестве шутки, Максвелл сделал модель машины времени, которая могла бы работать, если бы человеческое сознание могло бы частично игнорировать связность вселенной. Не все время, тогда скорее всего жизнь в известной нам форме перестала бы существовать, а просто с ненулевой вероятностью.

Выходит, шутка Максвелла про микроволновку была не такой уж и шуткой. Но, как же связно умеет Марк говорить о сложных вещах! Если бы не человеконенавистничество, тоже мог бы стать хорошим учителем. А еще, с таким талантом можно запросто общаться с девчонками. Если бы Марк был в игре, мои и Санины шансы с Дашей устремились бы к нулю.

— Конечно, шуточная "машина времени" не заработала. Потом, когда Максвелл стал работать в школе, он разобрал её и оставил в гараже. По началу, Максвелл не очень-то хотел преподавать в школе. Думал об этом как смене деятельности, хотел отдохнуть пару лет и вернуться в науку. Но Эрнест Аристархович дал ему хороший бюджет на школьную лабораторию и особо не контролировал траты, так что Максвелл потихоньку вернулся к старым экспериментам и, буквально с две недели назад, на одном из стендов обнаружил интересный эффект. Для его объяснения Максвеллу пришлось придумать теорию, включающую в себя существование некоего излучения, разбивающего причинно-следственные связи. Максвелл даже создал детектор и попытался найти источник излучения, но источник постоянно от него ускользал. Непонятно, чем бы все это закончилось, если бы вчера на уроке Саня не спросил Максвелла о машине времени. Наш физик сегодня ранним утром наведался в гараж и привез свою старую разработку. Конечно, Максвелл её включил, но никаких признаков того, что машина может перемещать человека во времени, не обнаружил. А потом... а потом внезапно из машины вылезаешь ты и спрашиваешь: "какой сейчас год"?

Я снова чувствую укол совести. Удивительная история про гениального ученого, приведшая к потрясающему открытию, могла закончится инфарктом из-за тупого вопроса восьмиклассника.

— Он еще что-нибудь сказал? — спрашивает Саня.

— Сказал, чтобы мы не трогали машину, до тех пор, пока он её не изучит. Типа, это прототип, экспериментальный образец и может случиться что угодно.

— Мы не можем её не трогать. Без машины у нас будет адски мало времени.

Я говорю:

— Все равно, дальше сегодняшнего вечера она не сможет нас перенести.

— Значит, — парирует Саня, — надо придумать как использовать время до вечера. Нам еще надо разобраться с Бородой и его очками. Предлагаю переместиться в тот момент, когда мы вышли из класса информатики и попробовать забраться в его компьютер.

Я и забыл про очки. А ведь они действительно могут иметь отношение к Неизвестной Беде. Я достаю их из кармана и надеваю на себя. Над головами Сани и Марка больше нет зелёных букв.

— Кажется, очки сломались.

— Ну-ка, — Саня берет очки в руки, щелкает колесиком, смотрит сквозь них, снова щелкает, — действительно не работают.

— Сломались из-за прыжка во времени, — предполагает Марк, — или не сломались, а просто заряд сел.

— Ладно, — говорит Саня, — нельзя долго находится возле машины. Если мы тут будем час болтать, то потом в этот час нельзя будет использовать для возвращения.

Саня прав. Я открываю дверь душа.

— Заходите, я покажу как это работает.

Втроем мы помещаемся едва-едва. Совсем не хочется касаться стенок, покрытых металлической сеткой, они могут быть под напряжением. Спрашиваю:

— Саня, на какое время ставить?

Саня прикрывает один глаз. И, затем уверенно сообщает:

— На 10.40. Как раз успеем.

— А вдруг мы на Максвелла наткнемся? Ему нельзя нас видеть, потому что первый раз мы должны встретиться без четверти одиннадцать.

— Не наткнемся, — говорит Саня, — время нельзя изменить. Он же сам сказал. Если у нас будет шанс его встретить, то машина времени просто не сработает.

— А вдруг это уничтожит пространственно-временной континуум?

— Если бы вселенная могла рухнуть от ошибки восьмиклассника, — подает голос Марк, — она бы не протянула 13 миллиардов лет.

Я думаю, что вселенная может не допустить временного парадокса, просто распылив нас на атомы в момент прыжка, но решаю об этом не говорить. Не хочется выглядеть трусом. Я настраиваю ползунок примерно на 10.40.

— Приготовьтесь. Нажимаю на счет три. Будет ощущение как в лифте, только сильнее. Раз..., два...

Я беспокоюсь, что перемещусь без Марка и Сани, потому на Максвелле машина не сработала. Я беспокоюсь, что меня выкинет в безвременье. Я нажимаю на кнопку.

-Три!

Опасения оказываются напрасными. Прыжок сопровождается уже обыденным "эффектом лифта", а Марк и Саня никуда не исчезают. На правах опытного путешественника я хватаю обоих за плечи, чтобы никто не упал. Предупреждая Санину непосредственную реакцию цыкаю:

— Тихо. Марк, приоткрой дверь и посмотри, нет ли там Максвелла.

Марк сначала смотрит через щелочку, затем осторожно выглядывает за дверь с головой. Саня возбужденно сопит и пытается просунуть в щель и свою голову тоже.

— Чисто! — шепчет Марк.

Мы по одному покидаем душевую кабинку. В кабинете ничего не изменилось, разве что перед кофемашиной нет пятен. Пока Марк проверяет, нет ли кого в кабинете практики Саня, с безумной улыбкой во все лицо, выпрыгивает в комнату и беззвучно кружит по комнате потрясая кулаками. Хорошо, что не открывает рот, потому что, готов поклясться, я слышу за дверью какие-то звуки. Саня заканчивает свой танец, картинно целуя индикатор времени на кофемашине. Зеленые цифры на табло высвечивают: 10.40

— Это было потрясно! — одними губами произносит Саня, выпучив на меня глаза.

— Чисто, — говорит Марк, выглядывая за дверь.

— Это было охренетительно!! — уже во весь голос сообщает Саня. Он тычет в индикатор, — Вы видели? Вы видели?

Чувствуя себя бывалым путешественником, я снисходительно улыбаюсь. Марк говорит:

— Надо уходить. Нельзя здесь долго оставаться.

Саня со счастливым лицом первым бежит к двери.

Глава 12. Живая отмычка

В коридоре пусто, и мы сразу же бросаемся ко входу в класс информатики. В двери оставлены ключи. Видно, Борода действительно торопился. До меня доходит, что мы до сих пор не знаем, кто открыл нам дверь, когда Саня искал на себе жучки. А вдруг мы трое еще там, за дверью? Я делюсь своими опасениями с друзьями.

— Конечно, — вполголоса говорит Саня, — мы еще там. Это же очевидно. Кто же еще, по-твоему, мог нас освободить и потом убежать? Только мы сами.

Саня поворачивает ключ дважды. За дверью кабинета информатики слышится возня и звук удара об стол. Говорю:

— Бежим!

Марк уже готов двинутся, но Саня чего-то медлит:

— А что если мы останемся?

— Совсем не хочу это проверять! — быстро отвечаю Сане и, схватив его за плечи, тащу за собой. Саня нехотя поддается. Марк говорит ему:

— Да пойми ж ты, существует такая вероятность, что атомы твоего тела захотят одновременно разлететься в разные стороны. Микроскопически маленькая, но существует. И если эта маленькая вероятность будет единственным шансом предотвратить парадокс, у вселенной не будет выхода.

Логика всегда действует на Саню, да и на любого из нас. До того места, где коридор поворачивает к выходу из школы, мы добираемся уже бегом. В холле мимо нас проходит Артурик, бросив презрительный взгляд. Я мысленно метаю ему в спину копьё. Однако, раз он уже в коридоре, значит я вот-вот выгляну из класса информатики. Ого, кажется, я начинаю привыкать к логике путешествий во времени!

Осторожно выглянув за угол, я вижу, как дверь кабинета информатики открывается. Не вижу, кто из нее выходит, но, судя по реакции Артурика, я был прав. Быстро спрятавшись за углом, сообщаю остальным:

— Они, ну то есть мы, выходят. Минута — две и можем выдвигаться.

Саня смотрит на часы. Из аквариума блокпоста на нас пялится рыжий напарник Шера. Должно быть, думает, что детки играются в догонялки. Пусть пялится, главное, чтобы он не увидел наши лица на камере из коридора. Спустя бесконечное количество ударов сердца Саня, коротко командует:

— Пошли.

* * *

В кабинет Бороды ведет массивная железная дверь с кодовым замком. Саня наугад тыкает в кнопки. На табло зажигаются зелёные цифры введенного кода. Когда Саня нажимает ОК пульт пищит и цифры гаснут.

— Шесть цифр, то есть ровно миллион вариантов. Если на каждый мы потратим секунду, то стопудово уложимся в 12 дней.

Мне приходит другая мысль.

— А что если это дата? 6 цифр вполне подходит. Год, месяц и день.

— Думаешь, день рождения Бороды?

— Слишком просто, — говорит Марк, — Борода, конечно, мудак, но не идиот.

Для подсчета Сане не требуется много времени.

— С датами проще. Но чтобы перебрать все даты от начала века и до сегодняшнего дня нужно часа полтора минимум. А Борода вполне мог ввести сюда дату взятия Бастилии или чего еще подревнее.

Мы с Марком смотрим друг на друга.

— Марк, ты же с электроникой дружишь. Попробуй взломать.

Марк пожимает плечами. Он открывает сумку, достает стопку учебников и тетрадей, кладет рядом ту саму сакраментальную коробочку с оранжевой крышкой. Сегодня в ней лежат котлеты. Наконец, с самого дна извлекается отвертка. Я и Саня внимательно следим за Марком. Он подходит к двери и придирчиво осматривает конструкцию кодового замка. Недолго поковырявшись отверткой, Марк выносит вердикт:

— Антивандальный. Вставляется с противоположной стороны, видимо. Можно, конечно, табло разбить, или выбить корпус чем-нибудь тяжелым, но дверь, скорее всего, тупо заклинит. Кроме того, если мы разобьем пульт, сделать потом невинное лицо будет проблематично.

Если бы мы сейчас играли в какой-нибудь адвенчур[22], рядом обязательно нашлась бы подсказка. Например, вырванный лист календаря "не забыть поздравить дочь с днем рождения". Из листа мы бы узнали день и месяц, а год бы подобрали. Я ищу глазами мусорку. В адвенчуре их следует проверять в первую очередь. Но в корзине лежит лишь пустой мусорный пакет. Само собой, уроков-то еще не было, а вчерашний мусор выкинула уборщица. Будь это кино, мы бы с помощью хитрого провода подключили бы навороченный смартфон, и на экране начал бы бешено появляться непонятный текст, постепенно превращающийся бы в нужные цифры. Увы, шпионского смартфона у нас нет. В место него мы имеем целый класс информатики из 20-ти ноутов, которые все равно некуда подключить.

Чувствуя свою бесполезность, гляжу на друзей. Ни в электронике, ни во взломе замков я ничего не понимаю. Подленький червячок внутри подсказывает, что это даже хорошо. Что я ничего не могу и потому не я буду ответственен за провал операции. И еще, что не надо будет проникать в кабинет Бороды. В конце концов, до сих пор мы не сделали ничего криминального. Может, не стоит и начинать?

Саня в прострации рассматривает дверь. Его зрачки подергиваются, явный признак того, что наш вычислитель просчитывает варианты. Пробыв в оцепенении какое-то время, Саня резко кивает головой и поворачивается к нам. Его лицо озаряет такое просветление, какое можно увидеть лишь в моменты прихода в Санину голову очередной безумной теории.

— Господа! У меня есть безумная идея! — Саню немного потряхивает, — Мы можем подобрать код используя тайм-атаку.

Я ничего не понимаю, Марк тоже.

— Ну да, вы ж ничего в этом не рубите! Сейчас я всё объясню.

Саня начинает ходить вдоль двери чтобы унять дрожь.

— Тайм-атака штука известная, это одна из методик взлома. Весь прикол в том, что мы можем её провернуть безо всякой техники. Понимаете, там внутри, — он показывает на цифровую панель, — микросхема, с маленьким примитивным процессором. И внутри зашит алгоритм. Проверка введённого кода это не какая-то одна монолитная операция, она состоит из многих маленьких действий. Сначала проверятся первая цифра, потом вторая, потом третья и так далее. Если какая-то цифра не подошла, то на пульт подается сигнал ошибки. Сечёте? Если не подходит первая цифра, то делается всего одна проверка. Если первые 4 подходят, а 5-я нет, то делается 5 проверок. Ну что, понятно в чем соль?

Марк первым понимает суть идеи.

— Ты хочешь сказать, что чем больше в коде правильных цифр, тем больше времени нужно пульту для проверки кода? Значит, можно сравнивая время реакции не подбирать код целиком, а сначала подобрать первую цифру. Мы введем шесть нулей, шесть единиц и так далее до шести девяток. Из десяти вариантов один будет проверяться дольше чем остальные. Мы узнаем первую правильную цифру, затем таким же способом подберем остальные. То есть вместо перебора миллиона вариантов понадобится...

— Шестьдесят! — Саня сияет, — и это в худшем случае!

Кажется, я только что понял главную составляющую плана:

— Погодите, а таймером что, буду я? Это во сколько раз мне надо замедлиться чтобы увидеть разницу?

Саня испуганно замирает. Похоже к провалу своего дерзкого плана он морально не готов.

— Надо пробовать в любом случае! Марк, какая частота может быть у проца в пульте?

— Меньше, чем на мегагерц, рассчитывать не стоит.

— Значит, он производит всего миллион операций в секунду. На проверку нужно 1-2 команды. Плюс, если правильный код записан где-то на внешней памяти, то еще время на передачу... Короче, если ты способен уловить разницу в одну тысячную секунды, то шанс у нас есть!

В последнее время я погружаюсь глубже чем раньше, но, то что предлагает Саня, невозможно. Я говорю:

— Мужики, это нереально. Тут никакое слоу-мо[23] не поможет. Вот, кто из вас без секундомера, на глаз, может отличить одну минуту от 61 секунды? А то, что вы предлагаете — в десять раз труднее!

Саня подскакивает ко мне и хватает стискивает плечо.

— Не смей портить идею. Если ты даже не попробуешь, я тебе не прощу.

— А секундомер я тебе дам, — подходит Марк, — или что-то вроде.

Я сбрасываю Санину руку. Все-таки успех операции снова зависит от меня. Какой бы абсурдной ни казалась идея, он прав, я должен попробовать.

По прошествии пяти минут мы готовы к испытанию. Марк ввёл шесть нулей и готов нажать на ОК, у Сани для этой ответственной миссии слишком трясутся руки. Над пультом крутится винт кулера, вытащенного из ближайшего компа. Его прилепили скотчем прямо над табло. Из раскрученного ноутбука к вентилятору подведено питание. Это и есть мой секундомер. При таких скоростях, которые мы хотим засечь, любой цифровой таймер на экране монитора полностью бесполезен. Предполагается, что всего этого достаточно для взлома кода.

Я закрываю глаза. Готовность номер один. Я открываю глаза, что служит сигналом для Марка и одновременно проваливаюсь в альтернативный поток. Глубже, еще глубже. Лопасти кулера перестают мелькать. Марк что-то сделал, чтобы кулер крутился гораздо быстрее, чем нужно для охлаждения процессора. Теперь у меня есть шанс засечь разницу во времени. Я стараюсь смотреть только на лопасти, но все мои чувства обострены, и, на фоне шума от Саниного дыхания, я слышу металлический щелчок замыкания реле. Растянутый в несколько раз, щелчок на слух воспринимается как протяжный скрежет. Теперь, когда я знаю, что представляет из себя альтернативный поток, мне гораздо легче управлять степенью погружения. Ныряю еще глубже и жду. Ждать не трудно. В ином потоке сознание работает иначе. Здесь всегда спокойно. Мое терпение — бесконечно. Звенящий звук ударяет по ушам. Это срабатывает звуковое подтверждение неправильно введенного кода. Верхняя лопасть кулера по аналогии с минутной стрелкой уехала на 5-7 минут, на глаз точнее не определишь. Пузырь лопается.

В настоящем времени оказывается, что я все еще взволнован.

— Ну? — спрашивает Саня.

— Не знаю, надо пробовать дальше. И это, Саня, постарайся дышать потише.

Саня кивает. Марк вводит на клавиатуре замка шесть единиц. Я готов продолжать.

— Сейчас я закрою глаза и когда открою — жми.

Не дожидаясь реакции Марка, я зажмуриваюсь. Три. Два. Один. Я открываю глаза и сразу же прыгаю в медленный поток. Лопасти находятся в очень неудобном положении, частично скрыты за элементами корпуса. Но к тому времени как слышится скрежет, они успевают выйти из укрытия. Звон спикера. Я не верю своим глазам: разницу трудно игнорировать — лопасти смещаются минут на 10-12. Пузырь лопается.

Хриплым от волнения голосом я сообщаю:

— Тут либо хромает точность, либо единицы проверялись дольше чем нули.

— Да! — радостно вскрикивает Саня

— Надо удостовериться, — говорит Марк, — проверим на двойках.

Марк вводит шесть двоек и кивает мне, чтобы я закрыл глаза. Двойки отрабатывают, сместив лопасти на 5 минут, о чём я немедленно сообщаю друзьям.

— Очень хорошо, — кивает Марк, — пробуем единицы еще раз и если...

— К черту! — машет рукой Саня. От адреналина и радости его трясет еще больше. Глаза бешеные, лицо перекошено какой-то неестественной улыбкой. — Ясно же, что первая цифра — один! Давайте вторую подбирать!

Марк пожимает плечами. Я с удивлением обнаруживаю, что, несмотря на опасность быть пойманным, мне очень нравится то, что мы делаем. Если спросить Марка, он наверняка скажет, что "несмотря на опасность" — совершенное неверное уточнение. А нравится мне не вопреки, наоборот, благодаря опасности быть пойманным. А сам я скрытый клептоман или ещё что похуже. Да и плевать.

Марк вводит 100 000. Мы быстро обнаруживаем что второй цифрой должен быть нуль и переходим к расшифровке третей. Чем дальше мы продвигается по коду, тем сложнее видеть разность во времени. Но этот факт только подтверждает Санину теорию — взлом через тайм-атаку действительно работает. Мне лишь приходится быть более внимательным и погружаться глубже. Пятой цифрой оказывается девятка. Она заставила нас понервничать, потому что пришлось перебрать все варианты. Под аккомпанемент странных звуков, издаваемых Саней, Марк вводит найденные цифры — 10029. Скорее всего, звуки, исходящие из Саниного чрева — ничто иное как подавляемые радостные вопли.

— Дайте я, дайте я! — он подлетает к пульту. Для подбора последней цифры мои способности уже не нужны. Правильная комбинация должна сразу же открыть дверь. — Я чую, это девятка.

Марк нажимает на 9, а Саня утапливает большим пальцем кнопку "ОК". Щелк! Магнитный замок освобождает дверь. В жизни не слышал звука приятнее. Мы прорвались! Причем, именно благодаря мне. Где-то на периферии сознания, я отмечаю, что код действительно похож на дату. Что это за дата, даже не пытаюсь гадать. Прошлый век, еще до моего рождения. Одному Бороде ведомо, что было 10 февраля 99 года.

Саня, сгорая от нетерпения, распахивает дверь и нашему взору предстает интерьер секретной комнаты. Каморка Бороды — пыльная тесная комнатушка. Подозреваю, что уборщица допускается сюда крайне редко. Окон нет, все стены заставлены стеллажами с пачками запасных ноутбуков в коробках и без, лежащими друг на друге электронными досками, мониторами и кучей техники в разной степени раскуроченности. О назначении большинства устройств я могу догадываться лишь смутно. Прямо по середине каморки стоят два стола. На первом, судя по разбросанным инструментам, Борода осматривает и ремонтирует технику. На втором стоит раскрытый ноутбук без логотипа и дополнительный монитор. Два других провода — один серый, другой черный выходят из ноутбука и скрываются где-то под стеллажами.

Саня сразу занимает место за вторым столом. Марк, едва осмотрев стеллажи, выходит обратно в кабинет информатики. Проследив за ним взглядом, я вижу, что он занялся уничтожением улик. Марк снимает со стены кулер и удаляется за стол, чтобы собрать обратно развороченный ноутбук. После выброса адреналина, простые, рациональные действия Марка немного меня отрезвляют. Надо быть предельно осторожными. Если нас поймают прямо сейчас, объяснить, что мы делаем, будет куда сложнее, чем оправдаться за полуголого Саню.

— Комп не успел залочиться! — радостно шепчет Саня, — тут всё как на ладони!

Я подхожу к столу. Когда я облокачиваюсь на стол, что-то начинает давить на грудь. В который раз забываю о чертовых очках. Надо уже от них избавиться. Пусть останутся здесь, вряд ли Борода станет искать их там, где забыл.

— Тут дохрена всего, — глядит на меня Саня, — пока придется скачать, а разбираться будем уже дома.

— Ага, если мы теперь когда-нибудь попадем домой. Слушай, пусть Марк посмотрит. Он учился скорочтению и всегда быстро понимает, в чём суть.

— Ну, — прищуривается Саня, — разумно. Тогда тебе придется на стрёме постоять.

Не такая уж крутая роль, зато я буду вне опасной зоны. В коридоре пустынно, у некоторых классов уже идет первый урок. Кстати, у нас тоже, но, учитывая доступ к машине времени, не факт, что мы его пропустили. С машиной времени даже стоять на стрёме куда проще. Хотя, после адреналиновой встряски мысли мчатся как бешеные, но довольно быстро я прихожу к простому плану. Если в коридоре появится Борода, Вячеслав Сергеич или кто угодно, кто может войти в класс информатики, то будет довольно глупо на глазах у них отпирать класс, бежать за друзьями и, потом, так же на глазах у них, в спешке покидать место преступления. Если я увижу, например, нашего информатика, я отвлеку его разговором, встав так, чтобы Вячеслав Сергеич не видел дверь в класс. Поговорив с ним достаточное количество времени, я смогу спокойно его отпустить, потом вернуться на пять минут назад, прокрасться за его спиной и успеть предупредить остальных.

Дверь приоткрывается. Марк приглашающим жестом зовет меня внутрь.

— Саня нашел доступ к видео с коридора, так что давай внутрь. Не стоит привлекать внимание.

Я все еще стою на стрёме, но теперь с другой стороны двери. Саня и Марк сидят в каморке, и у меня остается масса времени на размышления. Сегодня я решился на испытание машины времени, совершил два прыжка в прошлое и два в будущее и еще один прыжок, непонятно куда, едва не закончился моей смертью. Только что я стал живой отмычкой, Саня с Марком взломали мной шестизначный шифр и теперь крадут секретную документацию. А ведь нет еще и полудня. Кроме того, сегодня у меня еще объяснения с Дашей, и я напуган этим до чертиков, несмотря на все преодолённые трудности. А завтра — встреча лицом к лицу с Неизвестной Бедой. Если всё это действительно происходит со мной, и я действительно способен всё это пережить не свихнувшись, то я больше не знаю, что я за человек. Как и не знаю, что за человек теперь Саня. Кто этот монстр, внезапно начавший принимать решения, и даже указывающий что нам с Марком делать? Кто такой Марк, супермен-теоретик, прекрасно понимающий суть всего на свете, точно знающий КАК поступить правильно, но позорно сбежавший именно тогда, когда его поступок действительно важен? И в тоже время именно он, с холодным лицом и без дрожи в руках вошел в машину времени, нарушил все школьные правила и уголовный кодекс ради правды. Как эти два Марка могут быть одним человеком? Бесспорно, маленькая записка в контейнере изменила нас всех.

За то время, пока я стою на стрёме, никто так и не появляется. Больше всего нервов было истрачено во время перемены, когда в класс мог зайти кто угодно, но Саня категорически отказался прерываться. Наконец, спустя пару миллионов бесконечных секунд, из компьютерного класса выходит бледный, с приоткрытым ртом Саня. За ним появляется Марк, с лицом как... как у Марка. Ни слова не говоря, мы выходим и Саня запирает класс. Я рад, что всё закончилось, и в то же время, по лицу и замедленным движениям Санька я вижу — ничего не закончилось. Всё только начинается.

Глава 13. Правда

Мы устраиваемся в пустом кабинете физики, специально сев спиной ко входу и договорившись не реагировать на хлопанье двери. Так мы и не светимся на камерах, и не занимаем временной коридор. Во время рассказа Марка несколько раз мы слышим в коридоре торопливые шаги. Но в кабинет практики никто так и не заходит. В эти моменты рассказ прерывается, и мы сидим в напряженном молчании. Впрочем, знание о том, что где-то рядом вдоль стеночки, возможно, крадется твоя собственная копия из будущего — еще цветочки по сравнению с монологом Марка. Оказывается, наша школа вовсе даже и не школа, а... впрочем, лучше обо всём по порядку. С его слов, картина вырисовывается следующая:

Несколько лет назад в здании школы был институт нейрофизиологии. Люди в белых халатах изучали работу мозга, писали статьи, выбивали себе гранты. Один из учёных, ныне покойный профессор Степашкин, изучал мозг дельфинов. Существует расхожая байка о том, что дельфин почти так же умен как и человек. Действительно, мозг дельфина довольно развит. В нем около 6 миллиардов нейронов, в то время как у современного человека около 11-ти. Однако, имея отличные природные данные, дельфин гораздо глупее собаки или крысы. Развитый мозг нужен дельфину лишь для одного — для обработки данных эхолокации. Плавая в мутной воде, дельфин издает особые щелчки. Звуковая волна, порождаемая этими щелчками, отражается от предметов и возвращается обратно дельфину. Чем больше проходит времени между щелчком и ответом, тем дальше находится препятствие. Таким образом, посылая щелчки в разные стороны, дельфин строит у себя в голове трёхмерную картину окружающего океана. Именно для этой цели ему нужен такой большой мозг. Если бы дельфины могли использовать мозг как люди, для любых задач, то они давно бы уже построили подводный коммунизм с бесплатной рыбой для всех, цветными мячиками и лазерной сеткой от акул. Но мозг дельфина — как специализированный процессор, заточен лишь под задачи эхолокации.

Профессор Степашкин подумал: а почему бы не нагрузить мозг дельфина чем-то полезным? Если выразить задачу расшифровки генома человека или поиска лекарства от рака в терминах визуализации, то можно обмануть дельфиний мозг и заставить его пахать на благо человечества. Над естественными задачами мозг работает куда лучше любого компьютера, автоматически выполняя всю обработку данных параллельно. А уж если удастся объединить десяток-другой пожирателей рыбы в единый вычислительный кластер, то перспективы открываются весьма заманчивые. Не то что бы кто-то сильно верил, что у Степашкина получится. Но, какое-то время, у него получалось выбивать гранты под свой безумный проект.

Для содержания дельфинов, как, впрочем, и других крупных морских животных, здание института нейробиологии совершенно не подходило. Так что первое время Степашкин развлекался с лабораторными мышами, а на дельфинов ездил смотреть в исследовательский институт океанологии. Через некоторое время Степашкин обнаружил, что структура мышиного мозга куда больше приспособлена к выполнению машинных команд, нежели структура мозга более развитого морского млекопитающего. Сей факт никак не согласовался с предыдущими исследованиями профессора и ставил под угрозу дальнейшее освоение гранта. Но, спустя некоторое количество убитых нервных клеток, как своих, так и мышиных, Степашкин пришел к поразительному выводу. Нет, он вовсе не ошибся, выбрав морских млекопитающих. С дельфинами всё было в порядке, что-то не так было с самими мышами, а точнее что-то не так было с его лабораторией. В здании института нейробиологии присутствовал некий неизвестный фактор, влияющий на развитие мозга. Мыши и крысы, выращенные в стенах лаборатории, имели качественно иную структуру мозга, нежели другие грызуны. Именно с этими крысами Степашкину удалось заставить нейроны мозга выполнить первый внешний алгоритм — разложение числа на простые множители.

Если бы профессор Степашкин избрал в своей жизни какую-то другую специализацию, он прежде всего заинтересовался бы таинственным фактором Х из подвала института нейрофизиологии, этим странным, не детектируемым приборами излучением, влияющим на рост нервных клеток. Но Степашкина в большей степени интересовал сам мозг и его возможности. В отношении загадочного излучения профессор поступил предельно просто — стал носить на работу шапочку из фольги. Эта едва заметная перемена во внешнем облике, почему-то значительно сказалась на репутации ученого, его отношениях с коллегами и начальством. Очередной грант уплыл в соседнюю лабораторию и профессору пришлось искать альтернативные источники финансирования. К счастью Степашкина, его исследованиями заинтересовался один частный инвестор, принявший ученного под свое крыло, вместе с мышами и шапочкой.

За следующие несколько лет проект претерпел глобальные изменения. Инвестор полностью выкупил здание института. За плотно закрытыми дверями, без надзора государства, исследование профессора Степашкина раздвинуло не только рамки науки, но и моральные нормы. Довольно быстро обнаружилось следующее:

— Для вычислительных задач лучше всего подходит человеческий мозг, функционирующий в живом теле;

— Наиболее чувствителен к излучению Х мозг подростка в возрасте 13-17 лет;

— Варьируя психологические условия, в которых находились испытуемые, удалось выявить оптимальный уровень стресса, интеллектуальной нагрузки и время воздействия излучения, при котором бессознательная вычислительная способность мозга сверхэффективна.

Профессор Степашкин был мужиком увлеченным. Но даже он иногда задавался вопросом, откуда берутся дети для исследований. А еще он все сильнее и сильнее жаждал опубликоваться. Поэтому однажды случилось так, что ученый не сумел правильно отмерить себе дозу амфетаминов, и всё дальнейшее развитие проекта полностью легло на плечи того самого частного инвестора, а именно нашего "спонсора и благодетеля" Эрнеста Аристарховича. "Благодетель" же превратил безумную теорию в стабильный и высокодоходный бизнес.

Его целям наиболее соответствовал формат спецшколы. Всё поставлено на поток. Каждый год набираются восьмые классы. На учебу приглашается пачка очередных умных и социально неадаптированных детей, чья психологическая пригодность просчитывается заранее. Когда ученики напитываются необходимой дозой излучения, под любым предлогом проводится медосмотр. Первым делом школьника нужно засунуть в аппарат, напоминающий прибор для МРТ [24] . Если разумного предлога для МРТ не находится, ему устраивают небольшой обморок, и процедура проводится скрытно. В аппарате специальным структурирующим излучением в мозг устанавливается загрузочная матрица. Теперь часть наших нейронов работает как вай-фай антенна, и наши мозги становятся готовы к загрузке вычислительных задач. Каждый день, проходя через рамку на входе, мы выгружаем результаты вычислений на школьный сервер в подвале и получаем новые задачи.

Пока мы учимся, наши мозги взламывают пароли, дешифруют сообщения, анализируют данные с эффективностью, намного превышающую возможности мэйнфреймов крупных корпораций и научных центров. Установленная матрица может принимать лишь узкий круг специализированных задач, но этого вполне достаточно, чтобы Эрнест Аристархович получал сверхприбыль с вычислительной мощности каждой головы.

Вот что такое наша "школа". Вовсе не Хогвартс для задротов, а самый настоящий коровник. Нас кормят учебной программой, а сами потихоньку доят наши мозги. Саня у них, наверное, лучшая корова, висит в подвале на доске почета. Он-то всё детство провел в соседнем доме и напитался излучением дальше некуда. Правда о школе оказалась куда неприятнее, чем любая из его безумных теорий.

В Матрице братьев Вачовски, машины сделали из людей ферму, используя человека в качестве батарейки. Идея всегда казалась мне странной. Зачем весь этот геморрой с людьми, если у машин есть в распоряжении термоядерный реактор, с мощностью в миллионы раз выше чем вся ферма био-батареек? Куда как более эффективно было бы использовать свободные 90% мощности человеческого мозга для вычислений. Вот такая идея была бы поистине достойным продуктом машинной логики. Но как же мерзко, что воплотил эту идею сам человек.

Знать, что у тебя внутри нечто чужеродное — невыносимо. К горлу подкатывает неприятный ком. При всей бесполезности порыва, инстинкты требуют, чтобы ты ЭТО вытошнил, и я едва сдерживаюсь. Смешно, а ведь всё действительно как в Матрице. В Матрице, пока ты находишься в неведении, ты можешь носить костюм, пить вино и есть сладости, ходить в кинотеатры, ездить на море. А когда ты знаешь правду — добро пожаловать в Зион! Из еды только безвкусная каша, на пузе рваный серенький свитер и твоей жалкой жизни постоянно угрожает опасность. Так и я — пока был в неведении, учился в школе для одаренных детей с физико-математическим уклоном. Узнал правду — стал овцой на вычислительной ферме. Теперь, стоит мне заблеять как-то не так и меня отправят под нож, как Степашкина. Наверное, делать жизнь дерьмовее — это вообще неотъемлемое свойство любой правды. Может, поэтому Марк никогда и не улыбается.

— Саня, ты все эти данные записал?

— Да, — рассеяно говорит Саня, — Все на флешке. Хотел в инет выложить, ноут Бороды в другой подсети и там вроде бы есть выход, но всё запаролено.

— Так ты же вошел под логином Бороды?

— Не входил я. Он, когда уходил из каморки, бросил комп незапароленым. Чучело. Еще и под админской учёткой сидел. Я залез всюду куда мог, копировал туда данные и запускал свой скрипт, но инет везде заблокирован. А чтобы включить инет, нужно еще раз ввести пароль. А я не знаю пароль.

— А взломать?

— Долго. Я знаю только хэш[25] пароля. А чтобы разблокировать инет, мне нужен сам пароль, его так просто не вычислишь. Тем более сейчас у одиннадцатого практика по информатике.

Саня выглядит растерянным. Он действительно ничего не мог сделать. Но я, почему-то, все равно на него злюсь.

Глава 14. Босс уровня

Перемена почти кончилась. Наверное, надо обсудить, что делать дальше. Может быть, мы уже сделали все, что могли, и пора всеми правдами и неправдами выбираться из школы. Я не могу об этом думать. Вообще не могу думать, тошно. Любая мысль рано или поздно возвращается к одному и тому же. К тому что они с нами сделали. Плетусь в одиночестве на третий этаж, где у нас будет биология. Хоть немножечко побуду среди тех, кто не знает, ЧТО тут происходит. А всезнайка Марк и Саня с его безумными теориями пусть обтекают самостоятельно.

Вот и наш небольшой класс. Без Сани и Марка — совсем маленький. Наши, как ни в чем не бывало, тусуются возле кабинета биологии. Единственная пара девчонок нашего класса — Тоня и Эльвира о чем-то шепчутся у окна. Киборг показывает своей математической банде разворот на одном колесе. Тигран и Петя уткнулись в учебники. И ведь никто не знает. Никто даже близко не догадывается о том, что сейчас их мозги перекодируют информацию, вычисляют хэши, подбирают ключи к таблицам паролей.

Интересно, что будет, если я сейчас заору: "Очнитесь! Очнитесь же, идиоты! Мы все в полном дерьме!"? В лучшем случае — посмотрят, как на идиота. В худшем... пророки всегда плохо кончали.

На лестнице раздаются быстрые шаги. Мимо меня, прямиком к банде Киборга несется Артурик.

— Пацаны! — Артурик, задыхаясь упрается руками в колени, — Помните, Теремков на прошлой перемене к Мироновой подкатывал? Короче, прямо сейчас к ней Тормоз клеится. Гоу вниз, поугараем!

Тормоз — это я. Когда долго сижу в пузыре, то снаружи выгляжу как наркоша.

— Ты чо, — Ден показывает на меня, — Тормоз здесь.

Артурик глядит удивленно, даже с каким-то испугом.

— Да по фигу, значит кто-то другой. Погнали смотреть!

Они не знают, что, прыгнув во времени, я запросто могу стоять здесь и одновременно объясняться с Дашей на втором этаже.

— За мной, — кричит Киборг, неприятно скривив рот, — Я лифт вызову!

Я будто придавлен бетонной плитой. Мой первый в жизни разговор с Дашей станет театром для Киборга. Так не должно быть. Только не так. Этот сраный день просто не имеет права стать еще хуже! Не выпадая из потока, но как будто со стороны, я слышу собственные слова:

— Нечего там смотреть. Это вам не цирк.

Киборг даже не останавливается, бросая из-за плеча:

— Конечно цирк, что же ещё.

Во мне взрывается бомба из ненависти. В два прыжка я догоняю коляску, третьим перегораживаю путь.

— Никто никуда не пойдет! — голос предательски срывается на фальцет.

— Ой, как страаашно..., — тянет Киборг, и все с той же мерзкой улыбочкой, с силой крутанув колесо, наезжает мне на ногу.

Я хватаю колесо руками. То ли это злость, то ли коляска Киборга легче, чем кажется, но я почти без усилий опрокидываю его трон на пол.

— Ты что, имбицил?! — визжит Киборг. — Эй, поднимите меня!

Первый же миньон, бросившийся на помощь двухколесному властелину, получает ногой в пах. Как только Ден с тихим уханьем сгибается пополам, я наотмашь бью его в ухо. Я не умею бить правильно и удар резкой болью отдается в костяшки пальцев. Мне все равно. Никому не будет позволено спуститься на второй этаж, пока я не разрешу. Это моя перемена. Это мои пять минут с Дашей. И никакая банда клоунов мне не помешает.

Где-то за спиной охает Эльвира Собакина. Дэн пускает сопли, опустившись на одно колено. Киборг валяется рядом с опрокинутым троном и хнычет от бессилия. Передо мной Артурик, Герман и Федя Сколянинов, недобитая свита Стасика. По их глазам видно, что они боятся. Трое боятся одного! Глядя в их жалкие испуганные лица, я вдруг понимаю, как сильно мне этого не хватало весь последний год. Делаю шаг вперед, замахиваясь разбитым кулаком:

— Бу!

Артурик пятится и падает. Никто не помогает ему встать. Но что делать дальше — я не знаю. Оглядевшись, только сейчас я замечаю, что к нам сбежался весь этаж. Десятиклассники, ожидающие сдвоенный урок истории, окружают место побоища плотным полукольцом. Ко мне с трудом протискивается Саня, рядом становится Марк. Я рад их видеть, как никогда в жизни.

— Так! Ну-ка расступились, — раздается знакомый взволнованный голос.

Между десятиклассниками образуется проход и него влетает женщина-змея Рината Каримовна, завуч по учебной работе. Следом за ней вышагивает Петр Семёнович в своей белоснежной рубашке, надетой под бронежилет. Радуйся, Киборг, прибыла тяжелая артиллерия. Сейчас Шер достанет пистолет, прикажет мне встать на колени и заложить руки за голову. Но, Петр Семёнович лишь коротко смотрит на нас троих фирменным взглядом "дети-как-же-мне-вас-жаль" и спокойно наклоняется поднять коляску.

— Что вы тут устроили?! — орёт женщина-змея, — И прямо в день приезда Эрнеста Аристарховича!

— Тормоз напал на меня! — Истерически визжит Киборг, дрожащей рукой тыча в мою сторону. — Напал на меня! Отчислите его!

Шер уже поднял кресло и Киборг сидит, вцепившись одной рукой в колесо, готовый в любую секунду драпануть. Ден, Артурик и Федя Сколянинов одновременно пытаются что-то сказать, но фоне ора завуча трудно разобрать, что именно. Ни её, ни их я слушать не хочу.

Я погружаюсь ровно настолько, чтобы все звуки стали неясным гулом. Там, вне потока, глядя, как участники драки медленно двигают челюстями, прожевывая одно за другим слова страха и возмущения, именно там я понимаю, что назло Киборгу, Дену и остальным меня не отчислят. Конечно, если не вскроется взлом кабинета Бороды. Но если не вскроется — со мной ничего не будет. Я слишком ценен. Серое вещество моей головы приносит "спонсору и благодетелю" десятки, а то и сотни тысяч долларов ежечасно. Да я хренова курица, несущая золотые яйца!

Конечно, они созовут комиссию, они будут делать вид, что дела мои плохи. Заставят родителей прийти в школу, будут слушать, как мама умоляет не выгонять меня, как отец обещает вправить мне мозги. Заставят меня извиниться перед Деном и Стасом, может быть, отправят на какую-нибудь реабилитацию. Они выплатят "пострадавшим" хорошие отступные. Может быть переведут меня в класс Б. Но! Меня! Не! Отчислят! Это даже смешно. И отсиживаться в пузыре больше нет никакого смысла.

— Вы трое, — Рината Каримовна по очереди тыкает в меня, Саню и Марка. — Ты, ты и ты. В кабинет психолога, живо. Петр Семёнович, проводите.

— Э... — говорит Саня, — я тут вообще ни причем, я в драке не участвовал. И Марк тоже не...

— То есть, Пеклер и Теремков у нас сегодня математику не прогуливали? А? — в особо эмоциональных ситуациях Рината Каримовна берет ноты, от которых режет уши. Саня непроизвольно втягивает голову в плечи.

— Живо! Поговорите тут у меня! — и, чуть спокойней, — Когда закончите, вместе с Константином Яковлевичем ко мне в кабинет.

Все время забываю, как зовут нашего Фрейда. Уверен, не запомню и на этот раз. Надо же, мы прогуляли математику. Значит, за целый день так и не удосужились вернуться назад во времени и отсидеть урок.

Глава 15. Петля времени

Вместе с Шером мы спускаемся по лестнице. Если смотреть на него сверху вниз, то между белоснежным воротом рубашки и загорелой шеей можно увидеть татуировку "Bad Wolf" с изображением то ли молнии, то ли трещины.

— Да вы ребята, оказывается, матерые нарушители спокойствия, — говорит Пётр Семёнович. — А я-то думал — трое зубрил.

— Одно другому не мешает, — огрызается Саня.

Жаль, нельзя спросить нашего "доброго" охранничка в лоб, что он думает по поводу опытов над зубрилами. Скорей всего, он в курсе дела. Как и медичка, как и Фрейд, как завуч с директором. Все они из одной банды, вместе с нашим информатиком и Бородой следят, чтобы их дойные коровки не разломали своё чудесное стойло.

Бело-бежевая полоса приводит нас на первый этаж. Я смотрю на бронированную спину Петра Семёновича. Идет вперед неторопливо, уверенно. Даже не сомневается, что мы идем за ним. В самом деле, куда нам деваться-то из закрытой школы? Может "куда" у нас и нет. Зато есть "когда". Уже ясно, что мы не вернемся на математику. Но ясно и то, что я совершу как минимум одно путешествие, минут на 15 назад, поговорить с Дашей. Получается, даже если я драпану к машине времени прямо сейчас, на глазах у Шера, меня не остановят, у меня должно получиться. Я уже знаю, что был на втором этаже, а значит это предопределенный факт моей временной линии. Чтобы дать себе немного форы, я выпадаю в медленный поток.

Я чувствую, как складываются воедино элементы головоломки. Ты идешь вперед, из настоящего в будущее, как будто в кромешной тьме, как будто пересекая незнакомую темную комнату, ударяясь о события как о стены и мебель, падаешь, спотыкаясь об оставленные на полу предметы. И ты думаешь, что события твоей жизни — просто нелепое нагромождение случайных фактов. Что в темном помещении, которое тебе нужно пересечь, царит хаос и бардак. Но стоит зажечь свет и, обернувшись назад, ты видишь замысел. Он строен, красив, в нем есть логика, пусть и не привычная для тебя. Каждая вещь всегда находилась на своем месте, но ты был слеп.

Я приобрел способность входить в медленный поток из-за поломки машины времени. Именно эта способность позволила получить доступ к правде. Но мы бы никогда не узнали, где искать, если бы не очки Бороды. И не нашли бы их, если бы не пришли в школу пораньше, чтобы поговорить с Максвеллом. Мы пришли раньше из-за приглашения Максвелла, и потому что Саня спросил его про машину времени. И, если бы не вопрос Сани, Максвелл бы её не включил. А если бы он её не включил, возможно, перемещение во времени никогда не было бы изобретено, и мы не получили бы записку из будущего, которая и заварила всю эту кашу. Только из-за записки я решился поговорить с Дашей, вошел в машину времени и напал на банду Киборга. Убери хоть одно событие из цепочки и всё рухнет. Я чувствую, как будто вышел из темноты. Всё было не просто так, и пусть я не знаю в точности, что будет дальше, но я знаю, что мне больше не нужно бояться или сомневаться. В чем бы не состоял высший план, моё место в нем уже предопределено.

Вот она, предопределенность, так пугающая Марка, почти заставившая его сдаться. Предопределенность, которая якобы блокирует свободу воли, превращает тебя в запрограммированного биоробота, выполняющего заранее вбитые команды. Любой, кто хоть раз испытал что-то подобное, с радостью обменял бы свои предрассудки насчет свободной воли на это прекрасное чувство Пути. Теперь я полностью понимаю метаморфозу Сани. Он умнее, он осознал существование Пути еще вчера, и от того стал сильнее. Когда ты делаешь именно то, зачем предназначен, тебе не нужно ничто другое. Вся свобода воли заключается в том, принимаешь ли ты судьбу или сопротивляешься ей. Наверное, проблема в том, что мы воспринимаем волю как нечто, существующее во времени. Сначала ты что-то узнаешь, потом что-то решаешь, потом чего-то добиваешься. Эти события стоят строго одно за другим и точные знания о будущем уменьшают пространство для воли. Но что если есть какая-то другая воля, которая проявляется не во времени, а в чем-то другом? Если и так, если такая воля существует, то сейчас именно тот момент, когда я должен её проявить.

Пузырь разбивается. Впервые за сегодняшний день я чувствую себя свободно и легко. Мы идем по первому этажу, и я смещаюсь ближе к стене. Проходим кабинет географии, информатики. Как только я оказываюсь возле двери лабораторной, я резко дергаю ручку на себя и прыгаю внутрь. Не ожидая никого увидеть, едва не спотыкаюсь, наткнувшись на другого школьника, но последний хватает меня за плечо, не давая упасть. Нырок в медленный поток на долю секунды позволяет разглядеть его лицо. И... я словно смотрюсь в зеркало. Это мои, красноватые из-за бессонной ночи глаза, мои спутанные волосы, мои ненавистные веснушки на щеках. Всё как у меня, только во взгляде что-то новое, чего не было утром. Другой я, не останавливаясь ни на секунду, проскальзывает мимо меня в коридор. Я остаюсь в пузыре до тех пор, пока дверь не начинает закрываться.

Случись такое утром, я бы, наверное, здорово струхнул. А сейчас встреча с самим собой кажется мне добрым знаком. Все идет так, как и должно. Я вернусь в прошлое, сделаю что должен и вернусь на свое место. Как минимум до нашей повторной встречи со мной ничего не случится. Не тратя времени попросту, я вхожу в кабинет Максвелла и открываю дверь душевой кабинки, отмечая краем глаза, что стрелка индикатора на ближнем баллоне качается на границе зеленой и желтой зоны.

Я подкручиваю ползунок на время, когда мы еще сидели в классе информатики, перед первым уроком Даши. Как я и планировал, передам ей записку, а потом прыгну в будущее, на следующую перемену. Там я встречусь с Дашей на втором этаже, пока другой я дерётся с Киборгом и Деном. Нажимаю на кнопку. Эффект лифта в этот раз почти не заметен. Уже не тратя время на осторожность, я выпрыгиваю из кабинки и несусь в коридор. Надо занять позицию на входе в школу как можно раньше, чтобы встретить Дашу, когда она будет одна. Едва выпрыгнув в коридор, я в кого-то врезаюсь и стуком валюсь на пол. Сверху, загораживая потолочную лампу, на меня смотрит злобное лицо Бороды.

— Смотреть надо куда прешь! — сквозь зубы рычит Борода.

Из-за его спины, выглядывает информатик, Вячеслав Сергеевич.

— Не ушибся?

Я мотаю головой.

— Пошли уже, — недовольно бросает Борода информатику.

Видимо, не заметив над моей головой зеленых букв, Борода поднимает руки к лицу, трогая переносицу, но этим и ограничивается. Я поднимаюсь с пола лишь тогда, когда агенты матрицы поворачиваются ко мне спиной. Отряхиваясь, я обнаруживаю на полу ключи с биркой "105". Похоже, столкнувшись с Бородой, я выбил из него лут[26]. Повертев головой и, убедившись, что коридор пуст, я быстро подхожу к двери компьютерного класса. Внутри слышатся голоса. Что ж, петля времени затягивается всё туже. Я вставляю ключ и улепетываю в другой конец коридора. Мне не удалось верно рассчитать время и ждать Дашу у входа уже не получится. Вот-вот из кабинета физики выйдет наша троица. Они откроют дверь компьютерного класса и побегут прятаться от самих себя в холл, к посту охраны. Очень надеюсь, что никто не увидел все три моих копии разом.

Из-за угла я наблюдаю, как мы выходим из кабинета физики. Это было моё пятое, и наше первое совместное первое путешествие во времени. Мы/они поворачивают ключ в двери кабинета информатики. Я не слышу, о чём они говорят, но помню, что Саня хотел испытать судьбу, вызвав парадокс. Ну вот, договорились, бегут за угол. Я как будто смотрю фильм со своим участием и это даже не кажется чем-то необычным. Правда, раньше я не замечал, какой я на самом деле сутулый. Из-за угла в другом конце коридора выходит Артурик. Хорошо, значит сейчас должен открыться кабинет информатики. Как по расписанию! Из класса выныриваю я сам, взъерошенный и красный. Артурик, увидев меня, чуть не спотыкается. Конечно, он только что видел меня в начале коридора, и тут я выхожу из кабинета. Я прячусь за угол. Что будет дальше, мне уже известно, можно пойти искать Дашу. Но, решив не отказывать себе в удовольствии, я остаюсь на месте еще немного, чтобы через минуту выйти из-за угла и напугать Артурика. Вот теперь Артурик реально спотыкается и хватается за стену, пытаясь удержаться на ногах.

— Ээээ... — начинает Артурик

— Тссс... — я прикладываю палец к губам и многозначительно смотрю ему в глаза, как бы говоря "что бы ты сегодня не увидел, не стоит об этом трепаться", во всяком случае, мне кажется, что взгляд именно такой.

Артурик, ничего не говоря, бочком проходит мимо меня и стремительно взбегает по лестнице. Мне даже становится немного его жаль. Может, он и не плохой парень, просто Киборг влез ему в голову. Снова выглядываю за угол. Теперь там никого нет. Через несколько минут выйдут Марк с Максвеллом и еще через какое-то время — Саня.

Почему же я не подумал о Сане? Я был так ослеплен видением своей собственной миссии, что совсем забыл об остальных. Достаю из сумки листок.

"Даша! Я считаю тебя самой красивой девочкой в школе. То, что я к тебе чувствую, трудно выразить словами, но я хочу попытаться. Прошу, подари мне немного своего времени на следующей перемене."

Что будет, когда Саня подойдет к Даше уже после моей записки? Не записка ли станет причиной его провала? Будь я на месте Даши, подумал бы, что А-класс устроил какой-то нелепый флэшмоб, подумал бы, что мальчишки надо мной стебутся. С другой стороны, если всё это уже случилось, может быть, у меня и нет иного выхода? Так. У меня две альтернативы. Либо я не передаю записку и рискую быть уничтоженным временным парадоксом, либо передаю. Тогда я подвожу своего друга и сильно обижаю Дашу. По-моему, выбор очевиден.

Выход Марка и Сани, а также свой первый прыжок во времени, я пережидаю на площадке четвертого этажа. В кармане лежит порванная на мелкие клочки записка. У меня есть немного времени обдумать, что я скажу. Увы, даже имея в своём распоряжении машину Максвелла, времени не слишком много. Коридор первого этажа так плотно забит предопределенными событиями, что я трудом вижу свободные интервалы на оси времени. Впрочем, переместиться к следующей перемене я смогу, а большего мне и не надо.

Глава 16. Мужчины с Марса, женщины с Венеры

12.15, начало перемены, я мчусь на второй этаж по параллельной лестнице. Где-то метрах в сорока другая версия меня выслушивает от Марка правду о нашей школе. Спустя совсем немного времени другой я поднимется на третий этаж и задаст трепку банде Киборга. Не смотря на то, что этот другой я — это я и есть, я чувствую, что не одинок, меня поддерживают.

В стайке девчонок из 8Б я замечаю рыжий хвостик. Девочек у них больше, чем у нас, я это знал заранее, но всё равно почему-то предполагал, что смогу застать Дашу где-то в стороне от остальных. Девушки! Если вам хоть капельку интересно знакомиться с парнями, никогда не собирайтесь большими группами. К вам подойдут лишь в двух случаях — если парень должен предотвратить какие-то ужасные события из будущего, и если парень не боится нарваться на хихиканье и косые взгляды ваших подружек. И не надо думать будто тот, кто не боится — клевый и бесстрашный герой. Скорее всего, он просто козёл, которому на все пофигу.

Я делаю круг, огибая толпу, чтобы не подходить к Даше со спины. Кряхчу, протискиваясь мимо других девочек. Стараюсь ни на кого не смотреть, только на неё. Когда я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки. Даша поднимает на меня глаза. По телу будто пробегает электрический ток. Сегодня её рыжие волосы собраны в хвостик. Мне нравится и хвост, и распущенные волосы, но когда волосы убраны, отчетливо виден нежный контур скул — линия совершенства. Чувствую сухость во рту. Смотря куда-то в нижнюю часть лица, лишь бы не в глаза, я говорю:

— Даша, здравствуй. Мне надо с тобой поговорить. — Где, где же воздух в легких?, — Мы можем отойти?

Я слышу вокруг шепот и какие-то возгласы, но стараюсь не слушать. Краем глаза вижу, что к нам оборачиваются, но стараюсь не смотреть. А что если Даша скажет "нет, никуда я с тобой отходить не буду"? Хватит ли мне духу объяснить ей при всех, почему мне так важно с ней поговорить? И куда делось то легкое чувство "ведения", настигшее меня после драки с Киборгом, когда бояться нечего, когда чувствуешь себя актером и тебя как будто несет через цепочку сцен?

Дашины щеки розовеют. Она ведет плечом и скованно произносит:

— Ладно.

Я как будто только что избежал неминуемой смерти. Мы выходим через рой любопытных глаз. Никто за нами не следует. Конечно, у них же нет своего Киборга. Не глядя друг на друга, мы доходим до лестницы. Даша собирается что-то сказать, но тут же закрывает рот, видя, что по лестнице поднимается Артурик. Он проходит мимо нас внимательно косясь то на меня, то на Дашу. Все сочувствие к судьбе миньона Стасика мигом улетучивается. Сейчас этот засранец побежит наверх звать свою банду на бесплатный цирк. Я поворачиваюсь боком и так, чтобы не видела Даша, но видел Артур, показываю ему средний палец. Как только он скрывается из виду, Даша касается кончиками пальцев моего плеча и говорит:

— Слушай, если ты насчет твоего друга, то...

Что она сказала? Все мое внимание сосредотачивается в нескольких квадратных миллиметрах, там где ткань куртки под давлением её руки прикасается к моей коже. На микросекунду я выпадаю из потока чтобы прогнать в голове слова Даши. Она говорит о Сане? Причем тут он? Нет, выпадать во время разговора мне нельзя.

— Я... не насчет Сани, я насчет себя...

Нет, совсем не то, получается тоже самое, что с предварительной запиской.

— Даша! Я очень прошу меня выслушать, — голос немного дрожит. — Хочу сказать сразу, это никакой не флешмоб и не розыгрыш. Просто так вышло, что мне завтра придётся отчислиться из школы и это мой последний шанс с тобой поговорить.

Щеки Даши розовеют еще больше. Страшно представить, что творится сейчас с моими. Наверное, ещё и тупая улыбочка в комплекте. Однако, Даша не улыбается и, когда я, наконец, решаюсь посмотреть ей в глаза, то вижу серьезный взгляд. Я безумно ей благодарен, потому что теперь знаю — никаких смешков и отшучиваний не будет. Я смогу сказать то хочу и меня выслушают.

— Ну... я.... ты давно мне нравишься и я... я в тебя влюблён.

Вдох. Выдох. По спине бежит струйка пота, но мне уже легче, самое главное сказано. Плотина прорвана и слова сами вылетают из горла.

— Ты самая красивая девочка в школе и вообще из всех что я видел. Ты, наверное, такое часто слышишь, так знай, что это правда. Я уверен, что ты еще и очень хорошая и добрая, и я бы хотел узнать тебя поближе, если ты позволишь. Ээээ... Если я совсем ни капельки тебе не нравлюсь, то тогда ладно, я тебя больше не побеспокою. Тогда прости, что всё это тебе наговорил. А если...

— Погоди, пожалуйста, — Даша закусывает нижнюю губу и чуть приподнимает руку, останавливая меня. Она краснеет еще больше, не теряя при этом в лице ни капли серьезности, — Ты просто не знаешь... ммм... всего.

Я весь обращаюсь в слух.

— Ммм... не знаю, как сказать, — Даша покусывает губу и, несмотря на то, что в данную минуту решается моя, а, возможно, и не только моя судьба, я вижу только то, что в своем волнении она еще вдвое прекраснее. И, если бы не боязнь её напугать, я бы залез в пузырь, замедлил бы время до абсолютного нуля и любовался бы ей вечно. На её брови холмиком, на разбросанные по щекам веснушки, на её бездонные карие глаза...

— В общем, вам, парням трудно объяснить, как всё видится со стороны девушек, — Даша глубоко вдыхает. — Есть определенные социальные протоколы, как надо общаться, но они не работают. И... есть, например, много социально приемлемых для девушек способов сказать жесткое "нет", а чётких, социально приемлемых способов сказать что-то другое или не другое а по-другому... В общем...

Я абсолютно не понимаю, о чем она говорит. Не раз читал, что у женщин другой язык, но даже не подозревал что дела настолько плохи. Даша снова вздыхает. Между её бровей пролегает тонкая морщинка, видно, что она напряжена не меньше чем я. Даша протягивает руку и снова едва касается манжеты моей школьной куртки. Честное слово, если она будет делать так чаще, то языковой барьер не будет иметь для меня никакого значения.

— М.. да... , — говорит Даша, — слушай, пока я окончательно не запуталась в мыслях. Я лучше сначала сформулирую, а потом уже скажу. Только чуть позже, ладно?

— Ладно, — говорю я автоматически, потому что готов согласиться на всё, что она скажет.

— После школы, хорошо?

— Хорошо.

Даша, медленно повернувшись, идет к своему классу, постепенно переходя на бег. Класс Б встречает её шумными восклицаниями. Всё это время её подруги смотрели на нас и сейчас, наверное, будут выспрашивать подробности. Надеюсь, с такого расстояния нас невозможно было услышать. Не в силах больше оставаться на месте, я сбегаю вниз по лестнице и мчусь к кабинету физики. Сейчас мне даже не нужно точно вымерять время, как только другой я откроет дверь, я — настоящий окажусь в нужном месте своей временной линии.

* * *

Столкнуться с самим собой нос к носу во второй раз уже не так волнительно. Другой я влетает в кабинет, едва не сбив меня с ног, мне даже приходится придержать его. Не теряя времени, я выскакиваю обратно в коридор, как раз чтобы встретиться взглядом с изумленными Марком и Саней. Шер косится назад, но, видя что мы никуда не делись, спокойно топает дальше.

Кажется, мой маленький трюк удался. На вопросительные взгляды Сани я развожу руками и показываю на Шера. Не время и не место для объяснений.

Глава 17. Логово

Саня заходит в кабинет с конспиративной табличкой "Комната Отдыха", мы с Марком остаемся коридоре. Шер уходит обратно наверх, не забыв бросить еще один взгляд лживого сочувствия. Я шепчу Марку, кивая на пост охраны:

— Смотри, рыжий один остался. Можно отвлечь его и драпануть.

— А смысл? Флешка все равно у Сани.

Жалко, момент уж больно хороший. Ну да ничего, выкрутимся. Поплачемся Фрейду на тяжкую жизнь в коллективе асоциальных подростков с высоким IQ. Попинаем ковёр в кабинете у Ринаты Каримовны. Меня отстранят от занятий. Завуч позвонит нашим родителям. А потом мы выйдем из школы и больше никогда в неё не вернемся. Если получится всё как надо, школу закроют, а "нашего спонсора и благодетеля" со всей шайкой упрячут за решетку до конца жизни. Правда, есть опасение что дело замнут, а проект по использованию наших мозгов заберут себе спецслужбы, или кто там у нас подобными вещами занимается?

Рыжий охранник смотрит на мониторы и ковыряется в ухе. Думаю, в школьных кабинетах есть камеры, и он может их просматривать. Однако, приходя в школу, я никогда не видел из-за плеча Шера что-то, кроме видео с коридоров. Должно быть, охрана смотрит кабинеты только во внеклассные часы, иначе бы мы давно попались. Удивительно, но попасться уже не так страшно. Если и существует какой-то порог по количеству переживаний в сутки, то я давно уже его превысил. К счастью, уже не нужно бежать, не нужно добывать информацию, не нужно преклонять колено перед Дашей, нужно просто побыть угрюмым непонятым подростком сначала у Фрейда, потом у завуча.

Ленивые размышления прерывает приоткрытая дверь. Саня просовывает в щель свою огромную голову. Волосы, с утра собранные резинкой, снова неряшливо разлетелись, в глазах сумасшедшие искры. Саня, высунув через щель ладонь, жестом приглашает нас подойти. Мы с Марком переглядываемся.

— Давайте быстрее, — шепчет Саня, — мне нужен только один из вас.

— Заходить? — я подхожу ближе.

— Нет, — все так же шепчет Саня, — Мне нужна помощь в одном опасном деле.

В каком это опасном деле? Впрочем, мне уже всё равно.

— Ну, я могу.

— Спасибо, друг.

Саня подзывает Марка и сует ему в руку флешку:

— Марк, засеки время. Если я не вернусь через 10 минут, значит нас поймали. Выбирайся из школы любым способом. Понял?

Марк кивает, не меняясь в лице. Скажи ему — "от тебя требуется убить президента и скрыться на обратной стороне луны" — он и ухом не поведет.

Саня впускает меня внутрь. Еще с первого появления в школе я отметил, что кабинет психолога выглядит до ужаса стереотипно. Два кожаных кресла — одно для мозгоправа, другое для "пациента", рядом кушетка, на случай, если кому-то хочется откровенничать лежа. По стенам успокаивающие картины с пейзажами. Книжный шкафчик, наполненный явно не стихийно, книги скорее всего подобраны по красоте корешков. Плюс школьная специфика: такая же кофемашина, как и у Максвелла, и такой же макбук на кофейном столике. Для полноценного стола места не нашлось, тем более, тогда бы пришлось бы сидеть спиной к смежной двери в медкабинет. Раньше в углу стояла ваза с карликовым деревом. На неё удобно пялиться, когда сидишь в кресле напротив психолога и не знаешь, куда смотреть. Так было раньше. Вот только теперь осколки вазы валяются по всему полу, а прямо посередине кабинета, лицом вниз, лежит сам и Фрейд, неловко вывернув правую руку.

— Все в порядке, — шепчет Саня, — он живой. Просто он начал задавать вопросы, и я немного психанул.

— Саня, ты идиот? — я тоже почему-то шепчу.

— Да, идиот! Доволен?

Я не доволен. Я совсем не доволен. Нам всего-то надо было потерпеть пару часов и дождаться приезда родителей.

— Времени нет. Слушай. Там в подвале есть комната с детьми. Они в искусственной коме и выполняют роль чего-то вроде резервных серверов. Обеспечивают непрерывность обработки данных, когда нас нет в школе.

У меня внутри холодеет. Я-то считал, это с нами поступили ужасно. Но это уже за гранью.

— В комнате с коматозниками есть видеонаблюдение, но там был выключен свет, поэтому я не сделал скрин. Короче. У меня есть фотик Бороды, и я хочу сделать снимок для компромата. Если будет такая фотка, то, когда мы выложим компромат, его сразу начнут репостить, понимаешь?

Я понимаю. Только сейчас я по-настоящему понимаю, с какими чудовищами мы имели дело каждый чёртов день.

— В общем, помоги дотащить Фрейда. Дальше я сам.

Ну уж нет. Я должен увидеть это своими глазами. Хотя и не понимаю, куда мы собираемся тащить Фрейда.

— Я пойду с тобой.

— Как скажешь, только давай быстрее.

Психолог оказывается тяжеленным, даже если тянуть его войлоком по полу. Пока мы его тащим, голова Фрейда безвольно болтается из стороны в сторону. Он не очень-то похож на живого человека, возможно Саня мне соврал, но я стараюсь об этом не думать. Потенциальный киллер одной рукой открывает смежную дверь в медкабинет. Свет выключен, Медичка в больнице с Максвеллом, так что Фрейда можно оставить здесь.

— Что дальше?

— Сейчас, погоди.

Саня шуршит за шкафом с одеждой и шкаф отделяется от стены, повисая на скрытых петлях, как будто сам по себе является дверцей.

— Быстрее, — шепчет Саня.

Стараясь ничего не свернуть, мы затаскиваем Фрейда за шкаф. Я весь взмок. Удивительно, каким тяжелым может быть человек в кондиции мешка с картошкой. Впрочем, жаловаться не приходится, когда психолог был в сознании, выносить его было намного труднее.

В стенном углублении за шкафом нас останавливает металлическая дверь. Она как сестра близнец похожа на дверь в каморку Бороды, еще до того, как админ заменил сорванный сканер отпечатков.

— Давай, — пыхтит Саня, — надо его приподнять.

* * *

Меня всегда интересовал вопрос, как злодеи обеспечивают свою тайную лабораторию всем необходимым? То есть, как они это делают, сохраняя секретность? Ну хорошо, оставим в стороне вопрос строительства. Пускай, все маляры, электрики и все, кто там еще нужен, ничего не расскажут, потому что давно мертвы. Но как быть дальше? В тайной лаборатории надо убираться, менять лампочки, прочищать засорившиеся унитазы, ну и так далее. Когда дело касается тайного логова, сантехника из ЖКХ не пригласишь и уборщицу из клининговой компании не наймёшь. Получается, у злодея есть специальные приспешники, которые выполняют вполне обычную законную работу, но получают за молчание в 20 раз больше. Так себе и представляю:

— Папа, я хочу вырасти и зарабатывать как ты!

— Похвально, сынок! Выучись как следует мыть полы и наймись на работу в логово зла!

Либо, другая версия, — черную работу должны поделить между собой обычные приспешники. Женщина-змея, допустим, пылесосит коридоры, информатик занимается проводкой и ремонтом, а Брода прочищает унитазы.

Когда заканчивается винтовая лестница, я вижу коридор с рядом дверей. Когда-то он был полностью белым. Его конец утопает во тьме, но не потому, что простирается далеко, а из-за слабого освещения. Похоже, вторая версия о содержании злодейского логова куда ближе к истине. К тому же, если специалист по администрированию фермы мозгов действительно во вторую смену работает унитазным ершиком, становится ясно, от чего Борода такой нервный и злой.

— Сюда, быстрее, — Саня тащит меня к ближайшей двери, — это здесь.

Дверь, ведущая к детям, снабжена маленьким окошком. Чтобы не задерживать Саню, я пытаюсь рассмотреть внутренности комнаты из пузыря, но за дверью слишком темно. Из медленного потока я слышу скрежещущие звуки удара металла о металл. Это Саня пытается попасть внутрь, но дверь закрыта на замок. О чем мы только думали, очевидно же, что такие двери обязаны быть заперты.

— Всё, — я дергаю Саню за плечо, — валим отсюда.

— Погоди.

Чего он ждет? Я чувствую себя как в ловушке. Конечно, охранники в холле не мониторят подвал в учебное время, но кто сказал, что в подвале нет датчиков движения или что нет еще одного, скрытого поста охраны?

Саня щелкает выключателем возле двери и маленькое смотровое окно загорается желтым светом. Я едва успеваю увидеть стоящие в ряд койки, прежде чем Саня отпихивает меня в сторону. Он собирается достать фотик, но не успевает. Холодный голос откуда-то с лестницы произносит:

— Не двигаться.

Мышцы отрабатывают приказ ещё до того, как мозг принимает решение подчиниться. Я замираю в той же позе, в какой и стоял. Из темноты лестницы сначала показывается пистолет, затем белые манжеты, а потом и весь охранник. Это рыжий напарник Шера, вечно молчащий. Будет символично, если первые же услышанные от него слова станут для меня последними. Рыжий плавной походкой приближается к нам, остановившись в двух шагах.

— На колени. Руки за голову.

Охранник подносит к лицу рацию:

— У нас код семь на уровне А.

Глава 18. Спонсор и благодетель

Нас заперли там же, в подвале. Крохотная комнатушка похожа на подсобку или щитовую. Открытие номер один: даже в злодейском логове может не быть специального помещения для содержания пленников. Открытие номер два: в лучших традициях кинобоевиков у нас масса возможностей для побега. Вентиляционная решетка в полутора метрах от пола, скрывающая трубу диаметром чуть больше одного школьника. Тяжелый огнетушитель, прямо-таки шепчущий: "стукни того кто войдет первым". Наконец, сам щиток, хоть и закрытый на замок, но наверняка содержащий рубильник "отпереть все двери". Открытие номер три, перечёркивающее два первых: прямо над нами висит обзорная камера. И, если раньше мы могли позволить себе иллюзию думать, будто за нами не наблюдают, то теперь мы знаем совершенно точно: каждое наше движение отображается на чьем-то мониторе.

Не знаю сколько прошло времени, часы есть только у Сани. Никто нас не допросил и не обыскал. Рыжий получил по рации какие-то инструкции и запер нас в подсобке, предоставив самим себе. Возможно, агенты матрицы чего-то ждут. Например, детского киллера. Или нас специально маринуют. Дают время напридумывать себе ужасных сценариев дальнейшей судьбы. Возможно, последний вариант и сработал бы. Попадись мы в начале дня, меня бы просто разрывало от ужаса. Но последние несколько часов высосали способность испытывать сильные эмоции. Конечно, мне страшно, но этот страх — далеко не ужас, накрывающий тебя целиком. Этот страх даже не способен заставить меня мобилизоваться. Я устал. Я просто устал быть героем.

Первым гнетущую тишину нарушает Саня.

— Когда всё закончится, надо махнуть в Лас-Вегас. Это идеальное место. Можно начать с покера. Я бы, например, считал вероятности. Ты бы считывал игроков. А Марк бы морально подавлял наших противников. Как тебе идейка?

Выглядит как обычное начало одной из наших обычных задротских бесед. Как будто бы ничего и не случилось.

— С чего ты взял, что все закончится? Нас убьют или, — я понижаю голос и прикрываю рот рукой, — нас тоже сделают живыми серверами, как этих.

— Всё будет хорошо, потому что так предначертано!

Я внимательно смотрю на Саню. Видок у него жуткий. На лице смесь страха и чего-то еще, явно с клиническим уклоном. Верит ли он сам в то, что говорит? Саня сверлит меня глазами.

— Подожди, и ты ещё увидишь Лас-Вегас. Помнишь предсказание? В предсказании было указано 2 дня. Они ещё не прошли. А значит, время ещё есть! Не было никакого смысла писать о чём-то, что не сбудется!

— Было, — я спорю чисто машинально, без азарта и без надежды переубедить, — Как будто тебя ни разу не обманывали. Если бы в предсказании говорилось: "сделай то-то и то-то и закончишь жизнь в грязном подвале", никто бы ничего не сделал. А так...

— Ты совсем не вкуриваешь! Это... Это... просто не может все вот так закончиться! Максве.... Ты прост не просек суть теории. Там говорилось, что сама физическая основа, на которой работают мозги — неполноценна! Физика мозга работает на причинно-следственных связях, и люди просто не в состоянии воспринимать явления, не имеющие причину. Или следствия событий, причина которых находится завтра! Но мы можем. Мы с тобой можем! Все, кто здесь учится, облучены, и мы теперь другие! Поэтому машина сработала, и мы стали частью чего-то... чего-то... чего должно случиться... потому что должно! Без причины, которую можно понять!

По моему, Саня сходит с ума. Возможно, он все еще под властью магии стройности событий сегодняшнего дня, ложащихся ровно одно к одному, как будто мощенная дорога, ведущая к чем-то важному. Я тоже чувствовал её час назад. И чувствую до сих пор, вот только теперь я уверен, что дорожка вела нас именно в подвал. Записка помогла нам раскопать компромат. Видимо, это всё, что от нас требовалось ребятам из будущего. Мы больше не нужны. Подвал не перевалочный пункт. Это конец пути. Чудо не в том, что нас ждет волшебное избавление. Чудо в том, что мы попались только сейчас. И то не чудо, а следствие безалаберности Бороды. Боже, я начал рассуждать как Марк.

— Надо продержаться, — говорит Саня уже тише, — я придумал, что мы скажем. Слушай...

Если из потолочной камеры действительно кто-то осмотрит, Саня вполне может сойти за невменяемого. Я бы тоже притворился, но мне такой спектакль не осилить. Друг прав, надо продержаться, пусть и не для себя. Судья Дредд в одном из многочисленных комиксов как-то сказал: "Если ты в смертельной опасности и не знаешь, как помочь себе — помоги кому-то ещё". Наверное, единственное, что я смогу сделать, единственное, что имеет смысл — это выиграть как можно больше времени для Марка.

— Саня, — я поворачиваю голову к другу, но не успеваю договорить.

Засов отодвигается и в щитовую заходит Рыжий со стволом в руке. Мои внутренности сжимаются до размеров горошины, но охранник, бегло осмотревшись, выходит, кивая кому-то в коридоре. Из дверного проема показывается Борода и Эрнест Аристархович. Из-за плеча "благодетеля" выглядывает забинтованная голова Фрейда.

— А ты куда, ушибленный? — поворачивается Эрнест Аристархович, — Едь домой, без тебя разберемся.

— Я бы помог составить картину...

— Вали домой, я сказал.

Голова Фрейда, поджав губы, исчезает.

— Психолух, — с презрением констатирует властелин Матрицы.

Голос у него сильный, властный. Такой, если рявкнет "прыгай", ты сначала подпрыгнешь, а уже потом задумаешься "чего это я"? А вот внешность — обыкновенная. Он не из тех людей, у которых на лице написано "большой босс". Небольшие залысины, морщины на лбу и вокруг глаз. Нечто среднее между Абрамовичем и агентом Смитом[27]. Сейчас возьмет и скажет:

— Удивлены мистер Андерсон[28]? А я вас ждал.

Рыжий приносит стул и выходит дежурить в коридор. Агент Смит ставит стул спинкой вперед и садится, широко расставив ноги.

— Рассказывайте! — Эрнест Аристархович наклоняется в нашу сторону, сложив руки перед собой.

Все мысли тут же улетучиваются.

— Мы всё знаем! — вдруг выкрикивает Саня

Борода злобно кривит рот, переминаясь с ноги на ногу. Агент Смит сохраняет видимость спокойствия. Только видимость, потому что из медленного потока я наблюдаю, как его лицо проходит через серию метаморфоз. Удивление в уголках глаз, гнев в плотно сжатых губах и даже чуть-чуть страха в маленькой жилке на шее.

— Что это всё?

— Всё знаем! — с вызовом продолжает Саня, — И про опыты над детьми, и про излучение, и про всё-всё!

— Значит так, — Эрнест Аристархович указывает пальцами на меня и Саню. — Вы, мальцы, смотрели фильмы про плохих парней и можете себе представить, кто я такой и на что способен. Но я не буду надеяться на убогое детское воображение и проясню, что дальше будет. Вы — малолетние наркоманы. Завтра утром вас обоих найдут упоротыми в сточной канаве. Один будет мертв от передоза. Другой будет жив, но станет помалкивать, иначе последует вслед за первым. Тот, кто расскажет мне больше — будет этим вторым. Я выражаюсь достаточно ясно?

Эрнест Аристархович смотрит холодными безразличными глазами. Не нужно быть Марком, чтобы понять — он действительно может устроить нам сточную канаву безо всяких мук совести. Это правда. И одновременно — ложь. Выживших не будет. Тем не менее, я киваю, что понял.

— Итак. Сначала меня интересует откуда информация. Кто хочет жить, может начинать.

Неожиданно для самого себя, я говорю хриплым, пересохшим от волнения голосом:

— От меня.

— Очень интересно. Подробности.

Саня смотрит на меня как на предателя.

— Я читаю мысли.

Первое что пришло в голову. Надо тянуть время.

— Докажи, — по лицу Смита видно, что он не поверил мне ни на секунду.

— Я не могу. Это не всегда работает.

— Брехня! — он поворачивает голову к Сане. — А что скажет пухлощёкий?

— Стойте! Задумайте любое число и скажите мне.

Эрнест Аристархович буравит меня взглядом. Я сползаю в медленный поток. То, что я задумал сделать, очень непросто и второй попытки у меня не будет.

— Четыре — говорит Смит.

— ...четыре — говорю я одновременно с ним, синхронно повторяя каждый звук, как только он начинает вырываться из его рта.

— Восемь.

— ..восемь.

— Пятнадцать.

— ..пятнадцать.

— Шестнадцать.

— ..шестнадцать.

— 2642.

— ..2642.

— Это что такой фокус?

— ..это что такой фокус? Всё, больше не могу, я выдохся, — надо остановиться, иначе я ошибусь. Я прикрываю глаза и делаю вид что исчерпал силы.

— Вы должны прекратить эксперименты! — подхватывает Саня срывающимся голосом, — излучение усиливается! У меня тоже иногда получается слышать, о чем люди думают. Скоро все школьники начнут читать мысли!

Эрнест Аристархович переглядывается с Бородой.

— Если паршивцы не врут, это проблема, — тихим голосом произносит Борода

— Это не проблема. Это основа нового бизнеса, — с холодком отвечает властелин Матрицы.

Такие люди всегда достигают успеха. Он за секунду осмыслил и принял как есть невероятное. Не впал в отрицание, не испугался, понял, что это можно использовать. Тоже в своем роде суперспособность. А вот Бороде явно не по себе. Я чувствую мрачное удовлетворение. Пусть поймет, какого это — знать, что в твоих мозгах копались без спросу.

— Что вам известно?

— Всё! — отвечает Саня, — Про то, чем занимался профессор Степашкин, про то, как его убили, про опыты с детьми, про то как нам устанавливают матрицу, про коматозников в подвале, кто замешан, знаем и даже принципиальную схему программатора знаем!

— Гон, — заявляет Борода, — такое нельзя вытащить из головы.

— Условия меняются, — Эрнест Аристархович сжимает кулаки, делая вид, что едва сдерживает гнев. Только мне видно, что гнев театрален, но менее страшно от этого не становится.

Он пинком отшвыривает стул и выходит в коридор, вернувшись уже с пистолетом.

— За первую ложь — простреленное колено. За вторую — голова, — он демонстративно целится в побледневшего Саню.

— Мы всю инфу из локалки выкачали! — кричит Саня.

Аристархович смотрит на Бороду.

— Вот это точно ложь! — Борода скрещивает на груди руки. — Школьная локалка физически не связана...

Саня перестает дышать. Его зрачки пускаются в такой бешеный пляс, что даже из пузыря я пропускаю половину саккад[29]. Как только Эрнест Аристархович снова поворачивается к нему, Саня выкрикивает:

— Альбина десять ноль два!

— Что?

— Пароль Бороды. Я подобрал, — выдыхает Саня, и, когда Смит снова поворачивается к Бороде, добавляет одними губами, — только что.

Либо излучение усиливается, либо смертельная опасность заставляет нас показывать новые трюки. Еще пару часов назад Саня уверял, что знает только хэш, и подбирать пароль будет слишком долго.

Админ напряженно следит за дулом пистолета.

— Борода, ты совсем ушлёпок? — холодным голосом интересуется Смит, — имя и день рождения дочери в качестве пароля?

Борода сглатывает, но молчит.

— Вся инфа уже в интернете, — тихо произносит Саня. Его глаза затуманены, а голос заторможен, — Документы, записи с камер, исследования...

— Борода, проверь.

Админ достает смартфон. Наверное, это единственный смартфон во всей школе. Сейчас Сане точно кранты. Даже если Марк успел выбраться из школы, мы не знаем, куда он выложил материалы.

— Мой блог проверьте, — говорит Саня, —

* * *

. На ютубе поищите "беспредел в школе 2хх". Форум

* * *

, и еще

* * *

. Компромат уже по всей сети.

Борода тыкает в кнопки:

— Уф... нет тут ничего. Хотя... тут лайвстрим[30] с палаты 7А. Это... там, где сервера.

— Ссылочку, ссылочку под видео посмотрите.

Я не понимаю, что сейчас делает Саня, но, куда бы он ни указывал, компромат действительно оказывается по нужной ссылке.

— Теперь нет смысла нас убивать, — говорит Саня.

— Что будем делать, — тихо спрашивает Борода.

— Ты меня спрашиваешь? — холодно отвечает агент Смит, — Это ты допустил утечку.

— Но я не знаю...

— Ты знаешь. Надо уметь проигрывать. Я сворачиваю проект и объявляю немедленную эвакуацию сотрудников, — Эрнест Аристархович вкладывает в ладонь Бороды пистолет. — Твоя задача зачистить подвал и уничтожить данные.

Властелин матрицы спешно покидает щитовую. Я слышу, как он выкрикивает инструкции охраннику, слышу удаляющийся топот двух пар ног. Не смотря в нашу сторону, админ проверяет обойму. К своему ужасу, я понимаю, что он не просто приспешник зла по админской части. Борода явно не десантник, но очень хорошо знает, как обращаться с оружием. Возможно, даже убивал подопытных, когда они становились не нужны. Если верить теории Марка о происхождении мудаков, возможно, Борода ненавидит школьников именно потому, что ему приходится их убивать.

Засунув пистолет за пояс, Борода достает ключи. Выбрав нужный из связки, он отпирает щиток и опускает рубильник. Неяркий свет в коридоре становится еще тусклее. Я задерживаю дыхание. Когда ты привык наблюдать за миром из медленного потока вырабатывается определенный навык. Ты чувствуешь правильный момент. Сейчас!

Я обрушиваю на голову Бороды железный стул.

Глава 19. Фактор Х

Коридор наполняется оглушающим писком бесперебойников. Ударившись головой о стену, Борода лежит на полу в неестественной позе. Я смотрю на Саню. Он с трудом встает с места и на негнущихся ногах подходит к щитку.

— Коматозники, — поясняет Саня и щелкает рубильником обратно вверх.

Опять я думаю лишь о себе, а Саня молодец. Без электричества жизнеобеспечение наших живых серверов отключилось бы. UPS-ы[31] разом замолкают и комнату наполняет звенящая тишина. Каким-то невероятным образом мы выкрутились. Но, вместо облегчения, я чувствую какую-то новую тревогу. В абсолютной тишине мой разум продолжает проигрывать писк бесперебойников. Что? О чём я забыл? Запоздалая мысль прорвавшись в сознание тут же заполняет всё мое существо. Медлить больше нельзя.

— Немедленно убирайся из школы!

Не глядя на Саню, я с максимально возможной скоростью выбегаю в коридор. Винтовая лестница сбивает мое дыхание, но нисколько не убавляет решимости. В медкабинете сворачиваю стол и практически выбиваю дверь в холл. Впервые за год обучения я вижу пост охраны пустым. Плевать. Будь в холле хоть взвод охраны, я бы не остановился. 8 ступенек вверх, поворот. Впереди, возле кабинета физики, я вижу Марка. Он сидит на собственной сумке, согнув одну ногу и прислонившись к стене.

— Марк! — кричу я издалека, — Немедленно убегай отсюда! Быстрее!

Марк успевает встать как раз к тому моменту, как я добегаю до двери в кабинет. Он пытается мне что-то сказать, но времени слишком мало. Осталось последнее звено в цепи туго переплетенных событий. Момент Икс. Выжженная полоса пластмассы на индикаторе времени. Я должен выключить машину до того, как она достигнет точки сбоя... Я распахиваю дверь, еще одну и...

Даша, рассматривающая машину, рывком поворачивается ко мне. Уже понимая, что опоздал, я на вдохе выпадаю в медленный поток. Вокруг ближайшего ко мне баллона, стоящего вплотную к кабинке, дрожит воздух, переливаясь синим ореолом. Стрелка индикатора замерла в красной зоне. Глубже. Краска на баллоне вспучивается. Не нужно быть гением, чтобы предсказать развитие событий. Глубже. Я смотрю на Дашу, и мое сердце разрывается. Почему именно сейчас? Почему Марк сделал то, на что не решались ни я, ни Саня? Он сказал ей правду, не боясь показаться безумцем, сам привел её к машине времени. Это я должен был ей сказать. И тогда комната была бы сейчас пуста. Но я промолчал, и теперь из-за моей слабости Даша погибнет. Я погибну. Баллоны превращаются в алый цветок. Глубже. Последние кусочки пазла встают на свои места. Это знание как будто всегда было со мной, просто оставалось до поры до времени запертым, недоступным. Саня прав, мозг путешественника во времени должен быть уметь существовать внутри парадокса. У нас могут быть знания, не основывающиеся на каких-либо предпосылках. С нами происходят события, не имеющие последовательных причин. Я знаю, машина времени взорвется и породит излучение, то самое, которое обнаружил профессор Степашкин и предсказал Максвелл. Источник излучения так и не обнаружили, потому что он находился не в том времени, в котором его искали. Излучение всегда распространялось из будущего прошлое. И сейчас я стою в его эпицентре, пике своих способностей и при этом полностью бессилен. Неизвестная Беда — смерть Даши. В записке все было написано верно. Если бы я сказал ей правду, если бы я доказал ей правду, как это сделал Марк, то заслужил бы свой поцелуй и предотвратил бы всё. Такова была бы верная цепь событий. Но что толку от кристальной ясности, когда прямо рядом с тобой расцветает алый бутон из огня и осколков. Глубже. В застывшем воздухе я вижу границу ударной волны.

Возможно, все ученики школы со временем научились бы использовать квантовые компьютеры в своих головах по примеру Сани. Просто им не хватает опыта. Возможно, каждый облученный может замедлять время. Альтернативное временное измерение моей жизни, возникшее из-за неисправности в машине, началось 2 года назад и закончилось сегодня в 11.20. Но я не утратил свою способность оборачивать часть своего сознания в пузырь медленного времени. Значит, дело лишь в опыте. Я знаю, что могу лишь потому, что помню, как это делал. А теперь я сам же решил, что бессилен. Глупое, нелепое самоограничение.

Я раздвигаю границы пузыря невидимыми руками и делаю свой первый вдох в медленном потоке. Делаю пузырь еще чуть больше. Мне вполне хватит цилиндра метром в диаметре. Когда я движусь к машине, пол подо мной вспучивается. Воздух на границе пузыря трещит яркими всполохами. Сохраняя максимальную сосредоточенность шаг за шагом приближаюсь к машине. Когда между мной и Дашей остается один шаг, ударная волна уже начинает мять кабину. Я не знаю, что будет, если часть Даши окажется внутри пузыря, а часть снаружи, поэтому я просто рисую новую границу времени позади нее. Даша вздрагивает и пятится. В её временном потоке я только что телепортировался на 4 метра вперед. Мне приходится схватить Дашу за талию, чтобы она не коснулась границы.

Открытие номер один. Девушки очень приятны на ощупь. Каким-то образом они так устроены, будто в них нет ничего твёрдого. Открытие номер два. Я — грубое неотесанное существо. Я — неандерталец, способный схватить понравившеюся мне девушку и потащить туда, куда мне надо. А Даша... Даша, уступая моим неуклюжим попыткам вытащить её из огня, лишь заворожено смотрит мне за спину, туда где красный цветок взрыва сминает роем осколков машину времени. Уже за порогом, не глядя на меня, Даша спрашивает:

— Что это было?

— Взрыв машины времени.

Оторвав взгляд от золотых всполохов вокруг пузыря, Даша рассеяно смотрит мне в глаза.

— Почему он такой... медленный?

Я пожимаю плечами:

— Чудо!

И поняв, что лучшего момента в моей жизни уже не будет, я прикасаюсь к её губам своими.

Глава 20. Тайна оранжевой коробки

Мы с Дашей идём по улице. Растрепанные, слегка оглушенные. Одежда и волосы в штукатурке. Я никогда не был так счастлив. Возможно, и не буду.

— Начну говорить, пока в голове всё окончательно не перепуталось, — говорит Даша. — Я очень виновата перед вами тремя.

Еле подавляю в себе желание сразу же начать отрицать её вину в чем бы то ни было. Или же тараторить, что прощаю её, в чем бы её вина не состояла.

— Это я написала записку из будущего и закопала её во дворе, — Даша вздыхает. — Ну вот, призналась.

Я на мгновение теряю контроль над нижней челюстью.

— Ты из будущего?

— Нет, я не из будущего.

— Эээ... ты получила записку от самой себя из будущего?

— Нет. Никто мне никакую информацию из будущего не передавал. Я сама её написала неделю назад.

— Но как?

Даша кусает нижнюю губу.

— Понимаешь, мальчики в нашей школе хорошие и умные, но совсем ммм... не инициативные, если надо подойти познакомиться. Всё, на что хватает наших ребят — лайкать фоточки в контакте.

А я даже этого не делал. Однако, в Дашином лице не видно укоризны, она не сердится, просто констатирует факт.

— Социальный протокол, тем не менее, подразумевает, что инициативу должны проявлять парни. А девушки должны добиваться внимания к себе с помощью кокетства, интриг и манипуляций. Это глупо, несправедливо, но таковы правила! Ну, и я начала разрабатывать интриги. Записка как будто бы из "будущего" одна из них, идея не лучшая, но...

— Не может быть, — непроизвольно вырывается у меня изо рта.

— Что значит не может? — вот теперь Даша действительно сердится, — Трудно поверить, что девушка может превосходить тебя по интеллекту? Я просчитала вероятность возникновения идеи закопать что-то на заднем дворе в социальной среде наших мальчиков. Эта вероятность была наиболее узким местом плана. Выбор в качестве места корней большого дерева практически очевиден. Вероятность верной интерпретации сообщения я тоже оценила как высокую. Суммарно, шансы успеха на этот год получались около 2-х процентов и около двенадцати на все время существования школы. Я решила, что, учитывая низкие затраты на реализацию, надо попробовать.

Два процента — это в несчетное количество раз более вероятно, чем то, на что рассчитывали мы, выйдя во двор. А мы рассчитывали ни много ни мало — получить весточку от самих себя из будущего. Тем не менее, мы попытались попробовать. И Даша попыталась, только на свой лад. Как странно вдруг обнаружить, что девушка, о которой ты мечтал, сделана из того же теста что и ты сам! Всё, что я думал о гигантской пропасти между нами, оказалось лишь абстракцией моего собственного ума, привыкшего к сложным задачам!

Даша не может правильно интерпретировать гримасу шока и восхищения, выстывшую на моем лице и начинает оправдываться:

— Я же не для себя старалась! Я для всех девчонок. Хотела бы для себя — написала бы свою фамилию. Тут важна была сама идея, чтобы как-то встряхнуть вас, мальчиков! Кто же знал, что так будет... Когда Саша подошел, я сначала ничего не поняла. Он начал читать какие-то стихи, не закончил и убежал. Потом подошел ты, и я догадалась. А когда Марк мне рассказал всю правду, то... Я же не знала, что так выйдет... Не знала, что машина времени действительно существует. Простишь меня?

— Конечно, о чем речь. Ты не виновата. Сегодня столько всего произошло и...

— Я просто была не в состоянии просчитать такие последствия. Взрыв и всё такое. Никто, наверное, не смог бы...

Даша думает, что существование машины времени и успех её маленькой интриги всего-навсего пересечение двух маловероятных событий. Она не знает ни о моих способностях, ни правду о нашей школе, ни о цепочке событий, которые привели к её раскрытию. Если бы она прожила мой день, то перестала бы верить во всякие вероятности. Я хочу рассказать Даше про всё-всё-всё, и обязательно расскажу. Но начать надо с чего-то более простого.

— Можно я поцелую тебя еще раз?

Между задумчиво-растерянным выражением лица и попыткой вернуть ему обычное строгое выражение, Даша тратит ровно полторы десятых секунды на улыбку. Эту секретную улыбку всегда был способен заметить только я.

Эпилог

При взрыве никто не пострадал, кроме того, звонки свидетелей привлекли внимание сотрудников ФСБ куда быстрее, чем шокирующая правда о школе, распространившаяся по сети. Оказалось, компромат выложил в сеть вовсе не Марк, он не смог выбраться из школы. Уже ничему не удивляясь, я готов был думать, будто Саня вышел в интернет силой мысли, но всю работу выполнил его скрипт. Как только мы заставили Бороду разблокировать шлюз во внешнюю сеть и выйти в интернет, скрипт, крутившийся до этого вхолостую, начал постить компромат во всю ширину интернет-канала.

Всех "коматозников" спасли. Саня запер Бороду в щитовой и дежурил в подвале до приезда подмоги. Трудно сказать, вернутся ли ребята к нормальной жизни, но мы все надеемся на лучшее. Из новостей я узнал, что Эрнест Аристархович вместе с Шером погибли в автокатострофе. Удирая в аэропорт, они врезались в опору моста и скончались до приезда скорой. Остальных агентов матрицы продолжают ловить, и большая часть уже готовится предстать перед судом.

Саню показали по телевизору, и он наконец-то смог похвастаться своим скриптом. Мы с Марком решили оставить всю славу Сане, а самим остаться в тени. Я из-за боязни, что всплывет моя способность. Как-то не хочется остаток своих дней провести в закрытых лабораториях спецслужб. А Марк — просто потому, что он Марк.

О том, что кто-то захочет повторить эксперимент со школой, можно пока не волноваться. Максвелл установил, что излучение полностью пропало после взрыва. Кстати, он завязал с преподаванием и вернулся в большую науку. По началу мы частенько приходили к нему в гости, но потом решили повременить. Разговаривать с Максвеллом почти невозможно, он все время отвечает невпопад и то и дело бросается что-то записывать. Единственной, кто что-то понял из его путанных объяснений, была Даша.

Я и Даша, мы... Я до сих пор толком не могу понять, что у нас с ней такое. Но я разберусь. Ведь мы, задроты, умеем докапываться до истины!

Александр Латышев

2015г

Пишите:

v.kontaktah@mail.ru

ВКонтакте

ЖЖ

[1] Хогвардс — школа чародейства и магии из книжной вселенной Гарри Поттера. Попасть в Хогвардс можно только по приглашению и только при наличии магических способностей.

[2] ЧСВ — чувство собственной важности

[3] Гарри Поттер — главный герой одноименно книжной вселенной.

[4] Деда Шэр — Персонаж мультсериала "Лунтик". Дикая пчела с роскошными усами.

[5] Месседж — сообщение

[6] Fake — Подделка

[7] Криптонит — кристаллическое радиоактивное вещество из вселенной DC-comics. Криптонит знаменит благодаря тому, что является единственной слабостью Супермена.

[8] Люди в чёрном — Фантастический фильм о секретной организации, занимающейся вопросами иммиграции пришельцев на Землю

[9] На мотив припева песни Life on Mars Девида Боуи

[10] Матрица — одноименная фантастическая кинотрилогия, основанная на идеи что реальным мир, которым мы знаем, есть компьютерная симуляция

[11] Дамблбор — директор школы волшебства "Хогвардс" из книжной вселенной Гарри Поттера

[12] Онлайн редактор документов

[13] Полосы жизни и маны — выражение здоровья и магической силы в компьютерных играх

[14] Квест — задание в компьютерной игре

[15] Крафт — процесс изготовления оружия, одежды и других полезных в игровом мире вещей

[16] Очки дополненной реальности от компании Google

[17] Говард Воловиц — инженер, герой комедийного сериала "Теория Большого Взрыва"

[18] Тардис — машина времени из вселенной "Доктор Кто", замаскированная под телефонную будку

[19] Машина времени в джакузи — одноименный фильм, вся интрига которого ясна из названия

[20] Впервые фраза "Я эльф 80-го уровня" появилась на переведенной с английского диаграмме как ответ на вопрос: "Почему у меня нет девушки"

[21] 20хх г. — Есть два объяснения, почему в произведении отсутствуют даты. 1. Автор не смог определиться. 2. Раса разумных осьминогов, на которую ссылался Саня, не смогла в точности восстановить год из памяти школьника. Ни одно из этих объяснений не является верным.

[22] Adventure — подвид компьютерных игр. Игровой процесс в адвенчуре часто завязан на поиск предметов и решения с их помощью игровых задач

[23] Slow Motion — эффект замедления времени, использующийся в кинематографе и компьютерных играх

[24] МРТ — магнитно-резонансная томография.

[25] Хэш — число фиксированной длины, которое ставится в соответствие данным произвольной длины таким образом, чтобы вероятность появления различных данных с одинаковым хешем стремилась к нулю, а восстановить данные по их хешу было как можно труднее

[26] Лут — жаргонный термин для трофеев, найденных персонажами игроков на телах убитых монстров и в процессе обшаривания тайников в их логовах. В широком смысле это вообще любой доход от мародерства после победы.

[27] Агент Смит — один из главных антагонистов в кинотрилогии "Матрица"

[28] Томас Андерсон — главный герой кинотрилогии "Матрица"

[29] Саккады — быстрые, согласованные движения глаз

[30] Livestream — имеется в виду поток видео в реальном времени.

[31] UPS (англ. Uninterruptible Power Supply) — источник бесперебойного питания