Память подземелий

Подтянувшись и заползая туда, я уже вспоминала: от пропасти я бежала прямо, на запад. Далее логово кмарга. Крысиная нора вела от него влево, это юг. Ну, может, юго-запад. Затем зал. От него я шла резко вправо, это снова запад. Так, дай-ка я это нарисую.

Я порылась в сумке и нашла лист бумаги и карандаш — высушенный твердый стебель кровавика. Ещё из этого гриба делали краску.

Запад — юго-запад — запад... А! ещё вниз!

На запад — вниз — юго-запад — запад. Сейчас я иду по лазу вправо, то есть назад. Хорошо, но надо ещё и вниз, до перехода через ту пропасть. Там меня и ждут парни. У меня в запасе сутки. Ну, уже чуть меньше.

Уф-ф-ф! Вроде разобралась. Со всеми этими пробежками и потеряться не долго. Чутьё, несомненно, выведет меня к людям... Вот тут-то мне и летальное завершение. Конец, проще говоря. Не хочу! Хочу к ребятам!

Дело было к вечеру, когда я рассталась с ними, скоро грибы будут темнеть. Надо найти комнату. Я взяла с собой целую гроздь часовиков — так, на всякий случай. Хотя одной спать все равно будет жутковато. Ну, не могу же я совсем не спать?

Лаз, по которому я шла, свернул, и в просвет впереди я увидела цветной витраж и колонны. Когда я подошла поближе, передо мной открылся огромный зал. Cнизу стены были украшены барельефами, сверху — арками с витражами, за которыми ничего нельзя было разглядеть. Впрочем, не обязательно там что-то есть. Могли быть просто стены. Зал был в три ряда уставлен деревянными скамьями без спинок. У одной стены, в самой середине располагалось возвышение с каменной тумбой — то ли алтарь, то ли кафедра.

Мой лаз выходил из стены в противоположном конце зала — на высоте полутора Таваров. Прыгать с такой высоты было несколько страшновато. Я нагнулась и увидела, что выход из зала был прямо под выходом из лаза. Итак, мне — вниз. И... назад? Где тут восток?..

Я, ухватившись руками за край, слезла вниз и повисла над полом. Потом пружинисто спрыгнула и сразу отпрыгнула от входа — так, на всякий случай.

Хм, что это за место? Я, медленно пробираясь между скамьями, подошла к возвышению. Круглая каменная тумба в середине оказалась не сплошной — в ней было небольшое углубление, в углублении лежала тонкая книга. Я схватила ее и отпрыгнула в сторону.

Ловушка сработала. Из стены быстро выдвинулось острое лезвие и вонзилось в нишу. Удочка на простаков. Таких везде понатыкано.

Я взглянула на книгу и застыла, не веря своему счастью. Это была книга заклятий — зелья, заговоры. Немного, но больше, чем я до сих пор видела. Я бережно убрала ее в заплечную сумку и двинулась к выходу из зала.

Меня насторожил звонкий стук. Мгновение я прислушивалась, пока в коридоре над входом не появился... Появились.

Два секача. Два.

Я с визгом взлетела на алтарь-кафедру и с него — на подоконник центрального цветного витража.

Секачи в несколько прыжков оказались подо мной. Один подскочил и попытался зацепить меня кинжалом-когтем. Куда там! Сидела я высоко.

Черт! Как же я сюда залезла? Даже с каменной тумбы было высоковато. А я запрыгнула в одно мгновение. И главное — как я отсюда слезу? Даже если секачи уйдут.

А это вряд ли.

Они оба верещали и бесновались внизу. Чуяли живую плоть. Теперь они будут караулить меня.

С одной стороны, у меня пожрать с собой, а у них — нет. С другой стороны, я же не могу здесь сидеть долго — меня парни ждут!

Я попробовала устроиться поудобнее — ширина подоконника еле позволяла сидеть на нем боком к стеклу. Так, ну я же хотела где-то переночевать?

Спать, когда рядом беснуются злобные твари, старающиеся до тебя добраться?

Запросто!

Мейгон 2

Мейгон серьезно всматривался в магическое зеркало. У этой девицы крепкие нервы, если она может мгновенно заснуть на узком подоконнике под охраной злобной нечисти. Интересно, она все спланировала, или просто решила, что утро вечера мудренее?

Или, может, она просто фаталистка? Конечно, куда от них денется? Рано или поздно либо слезет, либо помрет с голоду. Секачи не уйдут, уж он-то об этом позаботится. Будут охотиться по очереди. Злобные тупые твари, конечно, сами не додумаются до этого... Но он их подтолкнет. Пусть караулят ее, пока...

Пока девка не изобретет хитроумный способ вырваться из ловушки? Сколько раз она уже выигрывала салочки у смерти? Как бы ее поторопить? Нельзя пускать все на самотек.

Мейгон повернулся к другой стене. Огромная карта подземелий сплелась головоломкой перед его глазами. Маг провел рукой и пробормотал заклятье — на ярко-синем орнаменте карты красным вспыхнула схема потайных ходов.

Ага, он так и знал. Витраж, на котором она сидела, скрывал тайный ход. По этому ходу надо послать какую-нибудь крысу... Нет, крыса — слабо, лучше... Многоножку. Да. Многоножки посильнее. Если она и не сожрет эту дрянь, то хоть столкнет ее с подоконника.

4. Вымерший аквариум

От пробуждения я особого удовольствия не испытала. Мое, извините, сидячее место затекло, саднила подсохшая уже рана, полученная в бою с секачом у пропасти. Хорошо ещё рука не правая. Левой было больно шевелить.

Я осторожно оглядела зал внизу. Твари расхаживали между скамеек. Интересно, эти сволочи когда-нибудь отдыхают? Я никогда не видела секача сидящим или лежащим. Хотя... это и понятно, все виденные мною секачи охотились, и преимущественно за мной же.

Я достала кое-какой еды из сумки и флягу и, громко чавкая, стараясь, чтобы секачи видели, поела. Они не хотят смыться перекусить?

Флягу я аккуратно закрыла и убрала, кости же сбросила вниз. Секачи накинулись на них и сожрали. Набежало беспокойство. Небо, что мне теперь делать? Как выбраться... если не невредимой, то хотя бы живой?

Я немного поревела. Стало легче.

Может, ребята сами переберутся, пойдут меня искать, найдут этот зал, убьют секачей и спасут меня?

Может, бросить сумку в один угол, пока они кинуться к ней, убежать? Этот вариант, в отличие от первого, казался вполне приемлемым. Секачи вошли так же, как и я. В верхний вход. Но под ним был широкий проем — туда-то я и побегу.

Я прицелилась и зашвырнула сумку в угол, ближний к алтарю. Твари насторожились... И двинулись туда.

Я тенью соскочила и помчалась к выходу.

В конце короткого коридора была дверь — широкая, с двумя створками. Я с размаху влетела в нее.

Заперто.

Я толкнула ее всем телом. За-пер-то.

В щель между створками виднелся тяжелый деревянный засов.

Я всхлипнула и оглянулась. Моя смерть, не спеша, приближалась.

Обе.

Обидно только одно.

Эти меня не сожрут.

Столько мяса пропадет зря.

Окно, на подоконнике которого я сидела раньше, с громким звоном разлетелось и в большую неровную дыру протиснулось узкое блестящее коричневое тело. Я-то поначалу не посмотрела туда, что бы ни пришло оттуда, на спасение это не было похоже. А когда все поняла... в общем-то, настроение мне это не изменило, только многоножка стала первоочередной задачей. А что? Даже если тут на меня смерть наскакивает, нельзя же просто сложить ручки на коленях? И вообще, лучше умереть, чем попасть секачам живой. А эта новая тварь... Я такой не видела. Наверное, она-то меня убьет? Кстати, она, может, нечто сродни паукам? Тогда, вероятно, тварь ядовита.

Секачи замешкались, и многоножка, ловко изогнув членистое тельце, ринулась ко мне. Я мгновенно поняла, что в этом коридоре смерть меня просто зажмет, и выбежала ей навстречу. Нет, я не самоубийца, честно, но помойная дрянь, жрущая отходы своего самца (кстати, а это не самец? Но тем не менее), кажется, опешила, когда прямо в морду вылетела я — ее нареченная на завтрак еда.

Многоножка, которая уже поднялась на дыбы, чтобы сделать бросок к мясу, возвышалась почти на половину своей длины. Морда стремительно слетела вертикально вниз и скользнула, распрямляя тело. И в этот момент я на нее прыгнула.

Я не спятила, и не от безысходности. Просто ведь понятно же, что убить зверя проще всего со спины. И, кроме того, так легче избежать жвал, которые, не позволь Небо, ядовиты. Кинжал я выхватила и зажала зубами, а пальцы просунула под крупные пластины, покрывающие члены твари. Что-то острое воткнулось в них, разрезая кожу, впиваясь под один ноготь. У меня слезы полились из глаз, и я чуть не заорала.

Голова дернулась. Мерзость ползучая не сразу разобралась, куда делась пища, и оглянулась на секачей. Те, поняв, что я дружу с этой пакостью, раз спокойно на ней разъезжаю, решили защитить свое право приятно поохотиться и ринулись в нашу сторону. Далее я уже ничего не наблюдала, так как моя предполагаемая соратница решила, что сначала обед, потом драка. Она принялась извиваться, собираясь сбросить лишний вес — мой вес, я имею в виду. На спине он был для неё явно лишним, а вот в желудке — вполне сошел бы. Я спешно воткнула кинжал в основание шеи поглубже и ухватилась зубами за что попало. Что попало оказалось, вроде бы, гладким усиком. Да-а, похожа я на блоху? Приоткрыв глаза, которые я, оказывается, успела зажмурить, я метнула длинную косу, захлестнув мерзости пасть и потянула конец. Коса запуталась в усиках и жвалах, волосы натянулись, боль соперничала с болью в изрезанных жестким хитином руках. Рана на левой руке, кажется, открылась и дополняла букет. Многоножка билась, и я летала по залу с огромной скоростью и в огромном количестве направлений, пытаясь в то же время кинжалом отпилить этой сволочи башку.

Надеюсь, в свете всей этой херни (извините за грубость, очень уж тянет) понятно, почему мне было не до зрелищ битвы за меня, так что давайте пофантазируем.

Секачи, боясь, что мой, по их мнению, спаситель, ускользнет со мной вместе, перекрыли многоножке ход назад, к разбитому окну, и принялись нарезать на куски хлещущий по полу шнур ее тела, начиная с более тонкого хвоста. Та отвлеклась от попыток избавиться от надоедливой Рандис и ринулась ловить мельтешащих вокруг нее тварей. Рандис... ну в смысле я, в это время ослабила поводья, в смысле косу, и моя верховая лошадь, в смысле мерзость, смогла тяпнуть парочку, и, надеюсь, за их... э... Ладно, это уже извращенная фантазия.

Сначала я, чуть поворачивая с помощью косы голову, не свою, конечно, убедилась, что многоножка покусала обоих секачей. Одного из них удачно — жвала измочалили горло и верхнюю часть груди. Кровь украсила разодранные мышцы, секач упал в агонии. Хм, с чего бы это? Наверное, укус ядовит. Второй, недовольный зрелищем, попытался улизнуть, обнаглевший червяк вцепился в него сзади, и сам получил нож-коготь в морду. Но это только раззадорило истерзанное чудище и оно крепче сжало жвала. Перекушенный секач рухнул, а червь обратил внимание на меня.

Наконец-то! А то я уже расковыряла хитин и нашла нервные узлы. Их свидание с моим кинжалом плохо закончилось для твари, и, перерубленная почти пополам, она упала на секача.

Я в шоке свалилась рядом. Выдернула левую руку из хитина. Кажется, вместо руки у меня теперь мочалка. Но правой я все-таки отпилила головы дохлым вроде бы секачам. Потом попыталась вытереть косу. Она тут же перепачкалась кровью, но, по крайней мере, это была моя кровь, а не мерзкая слизь — слюна чудовища. Где-то надо помыть волосы, срочно. Я подобрала сумку.

Тут выяснилось одно обстоятельство.

Засов открыть я не смогу. Он снаружи.

Я решила вылезти в тот лаз, откуда пришла многоножка. А что? Это явно потайной ход, и ведет он не в логово таких же — иначе не был бы закрыт окном. Вот только залезть туда... Как это я туда запрыгнула раньше?

Я подтащила труп секача к стене и на него — второй, воткнув в первый его ножи-когти. С этой кучи я уже допрыгну. Хоть бы найти воду, помыться... И раны промыть. А пока отдохнуть бы...

Я села на подоконнике и разревелась.

Верс вспомнил, что город эранди находился к юго-западу, и, учитывая это, им лучше поворачивать налево. Ну это с их слов. Они рассказали кое-что, но я не знаю, всё ли... да и приврать могли.

— Ну, может, ты помнишь, как тебя тащили в этот храм? Ну, хоть чуть-чуть?— все выспрашивал он у Тавара, чем все больше расстраивал эранди, который хотел быть полезным, но вспомнить совсем ничего не мог.

Они плелись по коридорам все дальше, понимая, что вернуться будет проблематично. Тавар рисовал карту, тщательно отмечая все двери и боковые проходы.

Несмотря на то, что они шли по территории, полной неизведанных опасностей, единственное, что их занимало — Рандис. То есть я. Время от времени кто-то бросал реплики, которые все понимали сразу.

— Может, сразу нужно было взять с собой?— например, считал Мирен.

— Она какая-то бесшабашная,— не соглашался с ним Тавар.

Оба человека дружно смеялись.

— Она же опытная разведчица. В лучшие свои дни именно она заполнила на карте самые опасные белые пятна. Кроме того, у нее великолепная интуиция,— объяснил Мирен.

— Ну все равно. Хотя, вообще-то, с нами бы ей было безопасней. А так... И там, и здесь карты нет,— спорил эранди.

— Она из нас самая везучая.

— Мне неприятно об этом говорить, но скорее всего ее догнал секач.

Верс и Мирен молчали.

— Иначе она бы вернулась, показала, что с ней все в порядке.

— А если она убегала и заблудилась?— бодрился Мирен.— Нет, нашу Колючку просто так не возьмешь!

— Хорошо бы,— вздыхал Тавар.

Такие разговоры повторялись слишком часто, чтобы можно было заподозрить этих троих в оптимизме.

Я поревела и мне стало легче. Отличный способ снимать нервное напряжение. Жалко ребят, им это недоступно.

Так. Пролезть в эту дыру. Давай-давай, Рандис. Нечего бояться темноты, у тебя есть фонарик и заклинание, его оживляющее. Я схватилась за край разрезанного на куски стекла и чуть не застонала от боли. Взглянула на руки и ахнула. По плечи забрызганы кровью и слизью. Ладони изрезаны, кожа повисла лохмотьями. Пальцы... Можно, я не буду это описывать?

Как я фонарик из сумки вытащу? А я ещё хотела посмотреть книгу заклинаний, которую взяла в зале. Не такими руками.

Я вытерла руки об одежду — хуже уже не будет — и зажгла фонарик. Отстраненный голубой свет показал ровные каменные стены. Впереди темно. Но мне туда надо.

Я осторожно пошла по коридору тайного хода. В том, что это был один из потайных ходов, я не сомневалась. Такие лазы и коридорчики, ниши и проходы, замаскированные под витражи, гардины, фрески и просто стены, пронизывали пещеры. По слухам. Только вот найти их пока никому не удавалось. Правильно, как узнать, что эта картинка хранит секрет? А как открыть его?

Хм, а многоножка как попала в тайник? Люди, разумные, искали специально и не могли найти, а эта тварь... Случайно?

Хм.

Пусть будет случайно.

Я уже долго шла по тайному проходу, а он все не кончался. Все те же каменные стены, все та же тьма. Страшно хотелось пить, лезть за фляжкой изрезанными руками было дико больно. Несмотря на это, я выпила все, что было. И оттого, что фляга была пуста, пить хотелось ещё сильнее.

Мне нужна вода. Попить, промыть раны, волосы — их все-таки пососала многоножка, постирать одежду.

Мне нужен покой и отдых. После драки я только немножко посидела, а, исследуя этот ход, уже вымоталась. Болели руки. Они же изрезаны в лоскутки. О, Небо, Небо, как же больно!