По праву крови. (общий файл)

"Интересная аналогия, прямо по Фрейду. А злой серый волк сидит на кухне? "

Как мультяшная мышь на запах сыра, на кухню я прибыла по волне неземного аромата. Но, возможно, я всего-навсего была голодна. В драных джинсах и своей любимой черной футболке для особо радушного приема дорогих гостей — с огромной волчьей пастью, раззявленной в приветственном оскале, я, естественно, была просто сногсшибательна. Что я могу сказать? Купила по случаю. Спасибо китайцам, братьям нашим меньшим, еще и не такие картинки встречаются.

Арвен спал прямо за столом, уронив темноволосую голову на руки. Заходящее солнце -"когда успел наступить вечер?"— окрасило его мускулистую, обтянутую футболкой спину, в золотисто-розовый цвет. Рядом остывала сковорода с картошкой. На мгновение, всего лишь на одно мгновение, я вспомнила другую спину и другие темные волосы, в беспорядке разметавшиеся по широким плечам. И от этого стало еще хуже.

Тяжелый горький ком, давно копившийся где-то в груди, подкатил к горлу, готовясь вырваться полузадушенным рыданием. Вырваться и разлиться, разрастись в полноценную истерику с плачем по загубленной душе и патетическими восклицаниями типа :"За что? Ну за что?!" и "Почему всегда я?" Не вырвался. Одна минута тупого созерцания пола, пара-тройка судорожных, болезненных вздохов, и я снова в норме. В конце концов, бедняга почти ничем не заслужил такого незабываемого концерта, а значит, все расспросы откладывались на завтра.

Я вздохнула, и положила руку на мускулистую гладкость плеча. Только сейчас стало ясно, чего ему стоило держаться на ногах. Рука на плече показалась мне сверхмощным кабелем передачи данных. А еще, я с пугающей точностью поняла, что кажущийся мирным сон, сном совсем не был. Это был своего рода обморок, если только такие существа как Арвен падают в обморок от усталости.

Да, однозначно, тупое созерцание было лейтмотивом сегодняшнего вечера. Несколько минут я просто бездумно смотрела как тускнеет шокирующе— яркая аура Арвена. Надо сказать, способность видеть ауры стала для меня еще одним откровением. Просто что-то щелкнуло и глаза стали видеть то, что они по идее не должны были видеть никогда. Предметы обзавелись объемными полупрозрачными оболочками, а в воздухе переливались непонятные летающие сгустки. Арвен слабел, я стояла и бездумно смотрела, как тускнеет и истончается его полыхающая расплавленным золотом "внешняя оболочка". Сам собой напрашивался классический вопрос "Что делать?"

Знание пришло откуда-то из позвоночника, мягким толчком врезавшись в затылок и дрожью пробежавшись по плечам. Да, ощущения не из приятных. Но пока я отвлекалась на странные реакции моего организма, рука схватила со стола хищно блеснувший полированным боком нож. Я вообще считаю, что железо если и блестит, то только хищно. Так уж оно устроено. "Сталь любит кровь. Она рождается с этой жаждой в раскаленном кузнечном горне. Во времена наших предков кровь называли рудой, а железная руда считалась засохшей кровью земли. Может поэтому лучшие мечи древности закаляли в крови..."— Вот и все что я успела подумать за секунду до того как сама же и полоснула себя по левой ладони. Последующие умозаключения были прерваны моим злобным шипением. Надо сказать, шипела я не хуже опущенного в воду раскаленного железа.

Разрез пришелся точно по линии жизни, разделяя ладонь на две неравные половины, и кровь вырвалась из оков плоти широким алым лепестком. В том смысле, что полилась. Сильно. По ладони и вниз по руке, красными кляксами расцвечивая белый холодный кафель. И это было почти красиво, почти как на тех странных фотографиях где снег, кровь и розы сливаются в захватывающий узор. Ну, с той лишь разницей, что роз у меня и в помине не было, да и кровь была настоящей, не бутафорской краской. " Да-а-а вот таким я вижу мир. Скоро и картофельные очистки начну находить прекрасными..." А боль пульсировала, подчиняясь одному ей известному ритму, и как не странно, не ритму моего сердца. Это было мерзкое ощущение, словно невидимый фокусник вытащил из разреза шелковый платок и дергал за него, направляя руку к Арвену.

" Вот касаться его открытой раной я уж точно не собираюсь!"

Пульсация усилилась, перейдя в жжение, и кровь горячим ручейком потекла на пол. Несколько секунд я разглядывала рану, решая что делать и пытаясь понять : "я ли это спятила, превратившись в мазохистку, или этот мир сошел с ума?". Почему-то, как только я собралась сунуть руку под кран, ладонь сама по себе протестующе сжалась. Казалось, что-то подталкивало меня, шепча о том, что только прикосновение к коже Арвена может помочь избавиться от боли.

"Ладно. Ладно!!!"— сказать что я разозлилась, из-за всей этой мистической дряни — значит существенно преуменьшить масштабы охватившего меня чувства.

Оперевшись о стол рядом с его плечом и отодвинув мешавшие мне лохмы, когда-то по недомыслию названные мною красивыми -"обкорнать бы тебя этим ножиком"— я сильно прижала ладонь к показавшемуся единственно верным месту — к его шее, чуть ниже левого уха. Причем все то время, пока я проводила эти странные манипуляции, рука почти не болела, а едва я коснулась шеи Арвена, кровь, растекшаяся по коже маслянистой пленкой, перестала ощущаться под ладонью.

" Ну надо же. Кто бы мог подумать!"— мысленно рявкнула я и со злостью впилась ногтями в его беззащитную плоть.

Пару секунд ничего не происходило, а потом его мраморно-бледная, прохладная кожа словно обожгла меня горящей головешкой. От неожиданности я вскрикнула и отдернула руку, порез на которой превратился в свежий розовый шрам. То что творилось на теле этого существа, заставило меня отвлечься от разглядывания собственной многострадальной конечности и потрясенно затаить дыхание.

Моя кровь растеклась по шее Арвена пылающим красным узором, на глазах превращаясь из обыкновенных капель, попавших на кожу, в вишнево-острые завитки смутно знакомой формы. Узор расползался примерно до размеров моей ладони, образуя какой-то рисунок. И это было красиво. Так красиво, что слезы наворачивались на глаза и хотелось не то петь, не то плакать. Сердце забилось в клетке груди, пытаясь вырваться наружу, и кровь стучала в ушах в диком ритме. Что-то кипело в пространстве, превращая воздух в густой сироп. Мне стало больно дышать, и каждый новый вдох казался все труднее, отдаваясь в легких сотнями острых иголок. А потом, то ли солнце закатилось, то ли в глазах потемнело... и я упала в мягкую обволакивающую темноту.

Глаза открылись на самом интересном месте. Причем, мысли сопутствующие этому явлению, были откровенно агрессивными. Захотелось вдруг топнуть ножкой, закричать "Надоело!", и разбить о чью-то голову парочку тарелок. Но моим желаниям не суждено было сбыться, ибо тело мое, похоже, вступило в гнусный сговор чужаком, отказываясь мне повиноваться. Совсем. Не сказать чтоб данное обстоятельство прибавило мне позитивных эмоций. О не-е-ет.

Я стояла напротив Арвена и моя рука лежала у него на шее, видимо, закрывая кровавый узор, который лучше бы оказался бредом моего воспаленного воображения. Точнее, мы стояли. Глаза в глаза, лицом к лицу, злость к злости. Никогда в жизни мне еще не встречался человек с такими "говорящими" глазами. Даже если бы я не обладала способностью ощутить всю глубину его ненависти, ему не пришлось бы выплескивать злобу в крике. Его глаза кричали за него. Есть много способов сказать "ненавижу", и Арвен выбрал самый впечатляющий из них. Ну, за исключением убийства.

Я почти спросила его почему, губы почти шевельнулись формируя начало вопроса, но мой голос, странно чужой и холодный, произнес совсем другие слова:

— Моя кровь для тебя. Твоя жизнь для меня. Живи, Арвен.

Каждое слово падало камнем в стоячую воду бытия, разрывало упругую материю происходящего сознанием необратимости.

— Твоя кровь для меня. Моя жизнь для тебя.— столько горечи было в этих словах, столько обреченности, что мне захотелось крикнуть :"Не надо!"— даже не понимая что происходит я чувствовала себя виноватой. Но только когда последний звук сорвался в пропасть тишины, я смогла пошевелиться. Как будто все еще выполняя условия какого-то ритуала, я медленно убрала свою занемевшую руку с его шеи. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Черт, да совсем оно мне не нравилось.

Осторожно, словно в замедленной съемке, глядя мне прямо в глаза, Арвен начал заплетать свои волосы в тугую косичку. Дойдя до середины, он остановился и протянул правую руку. Как не странно, я сразу поняла чего он хочет. А хотел он мой кожаный ремешок, тот что всегда висел у меня на груди, тот, на котором висела единственная вещь, оставшаяся мне на память от...

— Нет! Я дам тебе что-нибудь другое.— "Только не в терновый куст, Братец Лис!"— пискнул гаденький голосок у меня в голове.

— ЭТО. — и я знала что не имею права ему отказать. Четыре обязательных условия. Информация всплыла сама по себе.— "Вещь, чтобы оставить. Плоть, чтобы насытить тело. Кровь, чтобы утолить жажду. Клятва, чтобы защитить жизнь."— откуда я это знала? Непонятно. Но эти четыре условия я должна была выполнить для него.

Не дожидаясь разрешения, Арвен сорвал шнурок с моей груди. Серебряная монета с двуглавым орлом выскользнула из-под футболки, тускло блеснув на прощание. Пару мгновений подержав ее в руке, Арвен быстро вплел шнурок в волосы, несколькими узлами стянув его на конце косы.

Теперь, когда он убрал руки от лица, я могла видеть его шею. Вишневый узор зловеще светился в тусклом сумеречном свете, напоминая не то отблеск заката, не то потухающие угли. Незаметно для себя, пытаясь лучше рассмотреть источник этого подкожного мерцания, я вплотную приблизилась к Арвену. Мое дыхание танцевало на его коже, в такт с пульсирующим узором, который постепенно угас, оставив вишневый след татуировки на алебастровой шее. Я так увлеклась стремлением поймать последний отблеск необъяснимого света, что не заметила как почти обняла застывшего в напряженной неподвижности мужчину. Его руки медленно поднялись, в нерешительности остановившись на половине пути, как будто выбирая между объятием и ударом.

— Стоп, — сказала я отступая, — Стоп, стоп, стоп... Что тут вообще только что произошло?

Такой, казалось бы, невинный вопрос, словно прорвал плотину сдерживающую эмоции.

— Я почти умер! Почти! Почти освободился! — он выкрикивал свою злость мне прямо в лицо.

"Он явно чем-то расстроен. Может торопился в загробный мир, а я сломала его грандиозные планы?"

— Ну это я и так поняла. Твоя аура тускнела на глазах. Лучше объясни мне происхождение картинки на твоей шее.— не то чтобы я не догадывалась откуда она взялась, но для проформы... Разговаривая с этим человеком, я чувствовала себя игроком в "Долину Ледяных Ветров". Вроде и ответ заведомо известен, и вопрос дурацкий, а спрашивать все равно приходится, потому что добраться до сути можно только задавая наводящие вопросы.

— Знак власти. Кровь проснулась в тебе и ты сумела поставить знак власти. Знак силы. Знак обладания... Ты довольна, дрянь?!

А вот последняя реплика была уже совсем лишней. Знание перетекало где-то под кожей, формируясь в нечеткие образы, как в случае с условиями, всплывая на поверхность с чужеродностью чудовища из морских глубин. Каким-то темным уголком своей сущности я ощущала право поставить знак, и силу позволяющую это сделать. Я. Имела. Право.

Наверное, что-то такое мелькнуло в моих глазах, что заставило его отшатнуться, добавив тоненький ручеек страха к ощущаемому мной морю его эмоций.

— Власть, говоришь?— мой голос стал сладким как мед,— Власть это хорошо. Она дает право на ответы. И ты мне их дашь. Все до одного!— последняя фраза хлестнула злостью, заставив вздрогнуть это большое и сильное тело. Я с затаенным ужасом осознала, что мне было приятно причинить ему боль. "Располосовать его.."— шепнула моя темная сторона. Светлая молчала. Видимо, шокировано всплеснув ручками, грохнулась в обморок.

"Мне бы еще костюмчик из латекса, да парочку наручников, вот бы порезвилась."— Эта мысль подействовала на меня отрезвляюще, словно ушат холодной воды.

"Разве кто-то собирался мучить м-м-м... животных?"

Я глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух из легких. Спокойствие— вот чего мне сейчас недоставало. Закрыв глаза, и сосчитав до десяти, я уговорила себя взглянуть на ситуацию с другой точки зрения. С точки зрения взрослого человека.

Вечер наполнил помещение густой полутьмой, заставляя кухонную утварь отбрасывать на стены причудливые тени. Бледное лицо Арвена, такое непривычное без обрамлявших его волос, казалось очередным обманом зрения, игрой воображения, выдумкой. " Слишком красив для мужчины. Слишком красив для человека." И давно ли я вспомнила, что Арвен не совсем человек, точнее совсем не человек?

Заставляя голос звучать как можно спокойнее, я ( один Аллах, Шива, Будда и т.п. знает чего мне это стоило) сказала:

— Это не самое подходящее место для подобного разговора. Идем.

Не оборачиваясь, в сгущающейся темноте, полагаясь во многом только на знание собственной квартиры, я двинулась в зал. Ну не в спальню же его вести.

" Как раз..." "Да заткнись!" " Разговариваю сама с собой? Кто? Я?!"

Темный коридор, неровное злое дыхание и по-кошачьему мягкие шаги за спиной. А в голове так некстати всплывшая "Кукла колдуна", из репертуара Короля и Шута. Готичненько, блин.

Тихий щелчок выключателя и свет резанув яркостью, брызнул в глаза, освещая внутренности моей, такой привычной, квартиры.

" А может, я сейчас обернусь, и моя Головная Боль Года исчезнет как страшный сон? "— не успев додумать эту, гениальную по своей наивности, мысль, я таки медленно обернулась.

Судя по понимающе— наглой ухмылке Арвена, моим надеждам не суждено было сбыться.

"Что-то мне подсказывает, что в скором времени я огребу веселья по полной программе."— скользнула тоскливая мысль.

Мягко ступая босыми ногами, он подошел к журнальному столику, и сел, выжидательно уставившись на меня, как непослушный ребенок на строгого учителя. Такой странный перепад в поведении заставил меня насторожиться. Я могла только догадываться, какими разрушительными будут последствия его деланной дружелюбности.

— Спрашивай.— сказал он умильно наклонив голову так, чтобы была видна его новенькая "татуировка". Меня не нужно было просить дважды.

— Что за... ритуал произошел только что? Я ведь просто пыталась не дать тебе умереть, а в результате мы видим эту штуку на твоей шее.

— Ты привязала к себе гончую тьмы, дав имя. А "эта штука"— неприязненно скривившись, передразнил он,— твой родовой знак власти. Я еще не видел его. Он определяет какому из древнейших родов я теперь принадлежу. — что-то темное блеснуло в его шоколадных глазах, и снова спряталось под маской веселой бесшабашности.

При взгляде на это существо, мурашки колоннами бегали по спине, отрабатывая маневры для парада. Мне давно не приходилось ощущать такой пугающий контраст между внешними и внутренними проявлениями чувств. А он, не зная как легко я проникаю под темную воду его ментальных баррикад, продолжал играть :