Великолепная четверка

— Вот у неё ты вторым номером и был — усмехнулся Ариец.

— Так ведь она не пулемётчица — ответил Бохаец и тут до него дошло.

— Ах ты...

Ариец едва успел подскочить и броситься бежать, сжимая в руках разряженную трёхлинейку, а за ним уже тяжело дыша, мчался толстый Бохаец, держа ППШ за дуло и размахивая им как моргенштерном.

— Вот психи! — прокомментировал из-за венков этот марафон Сэй. — Нахрена они за полицаями в контратаку побежали? Тело здесь ведь! — он обернулся к напарнику.

Лицо Комиссара Вилката отражало всю бездну отчаянной работы мысли и Сэй, удивлённо посмотрев на обычно невозмутимого политрука, принялся штыком открывать гроб. Спустя пару минут, к нему присоединился Вилкат.

— Сколько лет уже живу в России, а до сих пор не привыкну к Вашей ненормируемой лексике! — восхищённо сказал он и добавил — Ты слышал, что Бохаец с омоновцами сделать грозил, когда мимо пробегал?

— Слышал, только не понял с каким именно — отзвался Сэй.

— Как всё-таки человек Ленина уважает! Такое этим гробокопателям обещал... Правда интересно, как он осуществит это технически?

— Не задавайся этим вопросом — ответил Сэй, — Лучше на клиента посмотрим — и приподнял крышку гроба.

Прикрытое тюлью тело вождя мирового пролетариата спокойно лежало на набитых опилками батистовых подушках.

— Всё в порядке — бросил Сэй, поднимая крышку — давай его паковать обратно.

Лежащее в гробу тело издало стон и от его шевеления и без того неровно стоящий гроб сильно покачнулся.

— Этто чтооо? — почему-то с балтийским акцентом спросил Сэй Вилката.

Тело вновь дёрнулось, и страшный замогильный стон разнёсся по кладбищу. Потом Сэй неоднократно приходил на это место и внимательно осматривал шестиметровую мемориальную стелу из отполированного гранита, со знаком всепобеждающего креста на макушке. Он задумчиво морщил лоб, выкуривал любимую сигару и не забывал положить венок к могиле забытого авторитета, убитого в девяносто четвёртом, чью могилу собственно и украшала эта стела. Специально нанятые им акробаты со всеми страховочными приспособлениями неоднократно часами штурмовали этот неприступный пик. Безрезультатно. Иначе как с помощью строительных лесов подняться на уровень креста было невозможно. Для всей преступной четвёрки так и осталось тайной, как в ту ужасную ночь Сэю с помощью одних лишь рук удалось забраться на самую вершину всего за несколько секунд.

Упёршийся спиной в основание этого памятника комиссар Вилкат лихорадочно расстёгивал левый нагрудный карман гимнастёрки. Заусенцы на металлической пуговице резали ему пальцы, но он не обращал внимания на выступившую уже кровь. Сэй, в свою очередь, покрепче обхватил крест, впервые за всю жизнь искренне обняв распятого Христа, к которому сейчас мысленно обращался. Наконец Комиссар Вилкат справился с застёжкой и, выхватив оттуда небольшой прямоугольник, развернул его у гроба с Лениным. В неверном свете брошенных полицаями фонарей Сэй узнал партбилет в девятнадцатом году вручённый лично присутствующим здесь покойным присутствующему здесь Комиссару за попытку осуществить социалистическую революцию в Нью-Йорке.

Перед взором Юриста, как наяву замелькали картинки событий из бурного начала двадцатого века, словно стараясь заслонить хрупкий разум от творящегося на глазах непотребства. Тогда, в выходной день в ноябре 1918-го в Нью-Йорке вусмерть перепившиеся Ариец с Бохайцем, которым вредный бармен отказался дальше наливать, заперли его в подсобке, захватили винный погреб, а к шпилю кабака привязали "красные революционные шаровары" Комиссара Вилката. Благо у него были запасные. Всё закончилось бы банальной попойкой с последующим штрафом, но Комиссара понесло. Пивная располагалась неподалёку от Гарлема, и Вилкат, выкативший на улицу бочонок с виски, принялся угощать потомков луизианских рабов бесплатно. Опять ничего не было бы, но забравшись на тумбу он вдохновил две сотни чернокожих халявщиков на борьбу за избирательные права. К тому времени, когда Сэй вернулся из Бурлеска со своими новыми подружками, шаровары уже развивались над зданием районного муниципалитета. Бескровное восстание (по причине выходного в муниципалитете никого не было) закончилось утром, когда местные повстанцы ушли на работу и, казалось, всё будет забыто. Вот только американская пресса показала своё могущество, и, пока протрезвевшие друзья плыли на трансатлантике в Брест, превратила их в крупный отряд большевистских лазутчиков, посланных Троцким для убийства Вудро Вильсона и Томаса Маршалла.

По прибытию в Кале, приятели внимательно изучили истерию американских газет и вынесли прессе однозначный вердикт — "идиоты", после чего Ариец, Бохаец и Сэй умчались в парижский Мулен Руж, чтобы сравнить его с Бурлеском. Комиссар Вилкат в свою очередь быстро понял, с какой стороны масло на этом бутерброде, и через Финляндию выехал в революционный Петроград с кипой американских газет. Как оказалось, в Петрограде уже знали о его подвиге. Преференции в виде Ордена Боевого Красного Знамени, вручённого Троцким, и партбилета лично от Ленина были лишь незначительными деталями. Разумеется, главным героем Нью-Йоркской Революции комиссар выставил себя, представив остальных помощниками.

Когда оставшиеся в Париже остальные члены шайки прочли соответствующую передовицу в Правде, их гнев был беспределен. Ариец с Бохайцем даже пытались закупить для Добровольческой армии полтысячи FT-17 с полной инфраструктурой, чтобы дойдя до Москвы объяснить Комиссару его неправоту.

А Вилкат тем временем, казалось, делал блестящую карьеру. Ему удалось приблизиться к Троцкому и завоевать его расположение. Речь на VIII съезде РКП(б), в которой он подверг критике военную оппозицию в лице Пятакова, Ярославского и пока ещё сравнительно с ним малоизвестного Ворошилова высоко подняла его акции. Комиссар Вилкат уже мнил себя наркомом, но "военная оппозиция" нашла способ избавиться от опасного противника, отправив его ВРИО комиссара в 25 стрелковую дивизию вместо Фурманова. Прочитавшие об этом в очередном номере Правды Ариец с Бохайцем отказались от личного участия в наступлении на Москву, злорадно решив ждать пятого сентября и рейда на Лбищенск. И утонул бы Комиссар в Урале рядом с легендарным комдивом (кроме анекдотов он о нём ничего не помнил), но положение спас Сэй, призвавший Арийца с Бохайцем к совести и спасательной операции.

Комиссар Вилкат был вывезен на закупленном дирижабле немецкого производства, под видом отзыва в ЦК.

Прохиндеи покидали эту реальность с самыми противоречивыми чувствами. Сэй радовался закупленным для своей коллекции бесценным сигарам Padron какой-то редкой серии, не выпускающейся с 19-го века. Комиссар злился на приятелей, прервавших его карьеру на взлёте. Ариец вёз один из последних рукописных экземпляров "Искусства войны" Сунь Цзы, тысячелетней давности выпуска. Бохаец входил в коллайдер под грузом тяжёлых мыслей. Ему казалось, что он позабыл что-то сделать и не мог понять, что именно. Неоднократное пересчитывание бутылок с крепким портером и благородным кагором так и не рассеяло его сомнений. С неспокойным сердцем он вернулся домой.

В день гибели Чапаева, которая последовала, как и в нашей истории, 5-го сентября, огромный французский грузовоз вышел из Марселя в Одессу. Забытые, но полностью оплаченные пятьсот FT-17 отправились к Май-Маевскому. Мир ещё долго переваривал последствия Нью-Йоркской попойки четвёрки проходимцев.

Сэй помотал головой, стряхивая нахлынувшие воспоминания, и покрепче ухватился за выступающий орнамент, полностью скрывшись за крестом, а Комиссар Вилкат зажмурился, последним усилием воли заставив себя вытянуть вперёд руку с раскрытым партбилетом. Закрытый продольной перекладиной распятия Сэй отчётливо услышал скрип досок, потом приближающиеся шаги и какой-то металлический лязг. На невыносимо долгие десять секунд всё стихло, а потом удивлённый голос Арийца произнёс

— Ну, и какого хрена???

Юрист ошарашено помотал головой и выглянул из-за креста наружу. Комиссар Вилкат раскрыл глаза и глянул перед собой. В нескольких метрах от него стоял Бохаец, потрясённо переводя взгляд с одного экзорциста на другого. Прямо за спиной у него Ариец, размахивая отобранным у Бохайца ППШ, периодически делал вид, что вот-вот долбанёт прикладом по затылку толстого борца с гробокопателями.

— Ты чего партбилетом размахиваешь? Тебе его Ленин для чего вручил? — со смехом и деланным гневом обрушился Бохаец на Комиссара.

Последний не разделил юмора и, кивнув на гроб, коротко бросил:

— Там.

— Чего там? — недоумённо переспросил его Бохаец, повернувшись к Арийцу и закатив глаза.

— Сами глянем — ответил Ариец и развернулся в сторону гроба, на всякий случай, передёрнув затвор Бохайского ППШ. Осторожно переступая и отбрасывая ветки и мусор, меткими ударами кирзовых сапог он подошёл к гробу.

— Бохаец, отодвинь дохлятину — скомандовал он приятелю.

Недоумевающий толстяк подошёл и одним движением передвинул домовину.

Под гробом лежал молодой полицай с несколько сплюснутым, весом вождя, лицом и здоровенной шишкой на пол лба. Лишённый давившего на него груза он облегчённо пошевелился, вздохнул, после чего издал тот самый стон, заставивший Сэя с Комиссаром принять такие меры предосторожности.

— Вот сука президентская — резюмировал понявший всё Комиссар, пряча обратно партбилет и доставая маузер.

— Ты чего, Артур, он ведь без сознания — попытался остановить его Бохаец.

— Вижу, пусть и дальше в несознанке будет — ответил Комиссар Вилкат, от души ставя ему на лоб ещё одну шишку, точную копию первой. Рукоятка маузера лязгнула, но устояла.

— Комиссар, мать твою! — рявкнул Бохаец.

— А ты у нас самый добренький — Вилкат развернулся к толстому азиату и хищно осклабился — Классовая борьба предусматривает беспощадность к врагам, поэтому...

— При чём здесь твои ленинские закидоны?! — перебил Вилката толстяк — Ты когда русский выучишь? В несознанке — это значит не признаваться, а здесь — без сознания. Стрелок ты наш латышский.

— Я — литовец, а с этой латышской мразью ничего общего не имею — гордо ответил Комиссар, но, вытащив из кармана записную книжку, что-то в ней пометил.

Тем временем рядом разыгрывался ещё один акт драмы. Оценив высоту стелы, Сэй потребовал у Арийца кинуть ему кошку.

— На хрена тебе там кошка? — спросил Ариец, оглядев памятник — Там у тебя не более двух этажей. Прыгай.

— Щас прям на тебя прыгну — заявил бесстрашный юрист — Крюк давай!

— Ладно — ответил Ариец, с ворчанием снимая с пояса соответствующую деталь амуниции — Держи.

Спустившийся Сэй первым делом пару раз пнул по почкам бессознательного полицая, окинул взглядом поле боя с единственным контуженным и резюмировал сложившуюся ситуацию слегка подредактированным постулатом Чернышевского:

— Что с военнопленным делать?

Прохиндеи переглянулись и почти синхронно пожали плечами.

— Мочить как-то неудобно, женевская конвенция всё-таки. Может отвезти его куда-нибудь и выкинуть? — спросил Ариец.

— А если он нас видел? Ведь опознать сможет, гад. Лучше его таки кончить — кровожадно предложил Бохаец.

— Ни куда-нибудь, а когда-нибудь точнее сказать в когда-нибудь — увидев мучительную, но бесплодную работу мысли на лицах остальных, Сэй счёл необходимым расшифровать — Мать Вашу! Засунем его в коллайдер и к питекантропам, пусть их за несанкционированные митинги разгоняет, бляха! Грузите же наконец! — и подавая пример Сэй схватился за гроб.

VI Глава

Сэй с Комиссаром Вилкатом подхватили гроб, а Бохаец с Арийцем ласково приняли под ручки полицая. Спотыкаясь о брошенное недавними противниками оружие и лопаты, подельники двинулись к невысокой ограде кладбища, прикрывающую его [чёрт его знает какую сторону света] сторону. Перед кирпичной стеной группа прохиндеев ненадолго задержалась. В подъёме гроба на вертикальную ограду они успели потренироваться, накануне, в течение часа затягивая на крышу строящейся Сэевой дачи доски и брёвна, чем приятно удивили отогнанных таджиков, а вот опыта подъёма людей у них не имелось. Связав полицаю руки за спиной банда принялась обсуждать предстоящие стропальные работы. Первым высказался злобный толстый Бохаец.

-"Да чего с ним цацкаться?! Щас я его упакую, поднимем быстро и классически"

Свои слова он принялся дополнять делом, затягивая быстро связанную петлю на шее бессловесного полицая.

-"Ты чего творишь, Чингисхан недоделанный. Мало нам одного красного жмура" — с этими словами подошва арийского сапога пнула гроб — "Так ты ещё одного добавить хочешь? Сам второго дохляка потащишь"

-"Полегче с Лениным, контра арийская" — глаза Комиссара Вилката сурово посмотрели на разошедшегося Макса из — под низко надвинутого козырька будёновки.

-"Не трать на эту мразь верёвку" — обратился он к Бохайцу, затянувшем петлю на шее борца со старушками — "атмосферу испортишь".

-"При чём здесь атмосфера?" — монгол с недоумённым выражением на лице втянул воздух широкими ноздрями.

-"А ты как думаешь, дохлый он тебе обделается или нет?" — вопросом на вопрос ответил Комиссар Вилкат.

-"Сам пакуй, если такой умный, я тогда на стене груз приму" — и Бохаец принялся взбираться на ограду по ажурной алюминиевой лесенке, жалобно скрипевшей и прогибающейся под весом разозлённого монгола.

В отличие от него Ариец мгновенно взлетел на стену, ухитрившись за миг своего восхождения хорошенько выбранить толстозадого лентяя и пожаловаться на свою мягкотелость проявленную на Халхин — Голе, из — за которой спасённый из горящего танка комбат сейчас сломает ему эксклюзивную лесенку немецкого производства. Взобравшийся последним Сэй, принялся издеваться над хлипкой конструкцией, но его отвлёк оставшийся внизу Комиссар Вилкат.

-"Сэй, Сэй блин. Верёвку кинь"

-"Какую верёвку" — спросил юрист, опасливо наклоняясь со стены в сторону кладбища.

-"Которую тебе Ариец передал. Ты по ней с памятника слазил. Ту, капроновую, с крюком" — пояснил Комиссар Вилкат, задрав голову к выделяющимся на фоне ярко освещённого третьего транспортного фигурам.

-"Держи" — и Сэй ловко кинул Комиссару перепутанный сверкающий моток

-"Нет, ну надо -же так верёвку связать" — ворчал политрук, распутывая петли -"Прямо Гордиев узел"

-"А ты его разруби" — посоветовал со стены отольнувший от любимой фляжки Бохаец.

-"Может лучше полицая разрубим" — Сэй лениво зевнул -"По частям и втягивать легче".

-"Действительно" — поддержал шутку приятеля Ариец -"Согласно указу Жана Бесстрашного все осквернители могил должны быть четвертованы. И Бохаец, как получивший от него в лён замок [вставить название замка] должен свято выполнить приказ своего сюзерена"

-"Я что, единственный феод получил?!" — возмутился толстяк — "Ариец тоже и к тому — же у соседнего рыцаря виноградник оттяпал. У него владения больше моих, пусть он и рубит"

-"Хрен Вам всем" — стойкий нордический характер украинского арийца не позволял уклониться от перепалки -"Вон, у Артура в этом вопросе опыта больше, жолнежу лопаткой башку только так снёс, пусть и полицая расчленяет"