На какое-то мгновение темные глаза итальянца полыхнули злобой, совершенно не сочетавшейся со спокойной интонацией.
Математик огляделся и, видимо, не найдя иного выхода, снял перчатку с руки и протянул преподавателю. Тот, в свою очередь, аккуратно взял ее двумя пальцами... А затем прямо из его предплечья выросло лезвие короткого меча, которым он попытался проткнуть белую ткань.
Именно что попытался, поскольку ткань не поддалась. Притом, что уж насколько Тадеуш не был специалистом в области холодного оружия, но даже он видел, что это весьма качественный клинок, но перчатку он брал не лучше, чем обычная палка.
— Похоже, не того человека называют террористом, — высказалась виконтесса и, как ни в чём не бывало, направилась прочь.
— И как вы это объясните? — недобро прищурившись, поинтересовался Чезаре у студента.
— А что мне объяснять? — студент округлил глаза, словно не ожидал увидеть подобное, — Удобная перчатка, которую удобно носить. Тем более, она у меня так давно, что я уже не помню, как её получил. Мне говорили, что это реликвия моей семьи.
— Насколько давно? — напряженный взгляд кардинала свинцовым лучом лег на лицо студента. Второй, из-за которого он сюда и пришел, был на время забыт: хоть он и по-прежнему был потенциальной угрозой, существовал риск, что сейчас Чезаре держал в руках своего злейшего врага. Чуть ли не единственного, кого он искренне ненавидел.
— Сколько раз я должен повторять то же самое, что и говорил ей? — возмутился валлиец, — Если я говорю, что это реликвия, то, по-моему, любому очевидно, что, по крайней мере, с детства.
— Парень, тебе бы лучше не хамить, — заметил преподаватель, изучая добычу, — На свете не так много перчаток, которые не берет лезвие. Так что ничего удивительного, что весьма сложно поверить, что твоя 'семейная реликвия' по виду и свойствам совершенно случайно схожа с преступником с меткой 'А+'.
— Чего?! — челюсти Аннарленадви чуть не упали на пол, — Мне об этом никто не говорил.
— Ты слышал когда-нибудь про Белого Робина? — поинтересовался Чезаре, не отрывая взгляда от перчатки.
— Один раз, — твёрдо сказал математик, — Сейчас. До этого — ни разу.
Тадеуша это удивило. О событиях этой весны знали, казалось, все. В том числе и о тех, кто стоял за ними. Преподаватель, однако, счел за благо пояснить:
— Настоящий Белый Робин был террористом, вором сигмафинов и виджиллантом. Его звали... — тут он слегка запнулся, — Сейчас уже не важно, как его звали. Тот Белый Робин погиб полгода назад при моем участии. И в ту же ночь появился новый Белый Робин. Как верно упрекал меня Герхард фон Рейлис, чью сестру ты недавно имел счастье лицезреть, 'чудовище, порожденное моими же руками'. Случайный опытный образец проекта 'сигма-зомби'. Сигмафин, подчинивший себе человеческое тело. Этим сигмафином был костюм неуязвимости. В битве с ним я уничтожил носитель, и большую часть костюма растащили по разным лабораториям. Уйти удалось лишь одной детали. Отрубленной руке в белой перчатке. По виду и по свойствам идентичной той, что ты сейчас держишь в руках. Теперь ты понимаешь, что для паранойи есть все основания?
— Да, я понимаю, — произнёс валлиец, — Не очень-то хорошее дело получается. Если я правильно вас понял, даже одна деталь упомянутого вами костюма способна... подчинить людей?
Об этом не слышал и Тадеуш. Сигмафин, подчиняющий человеческие тела? Омерзительно.
— Да, — кивнул Чезаре, — Теоретически, Белый Робин способен держать в подчинении до шести человек одновременно... Точнее, теперь уже до пяти, после того как Рейко по моему настоянию уничтожила плащ.
Какое-то время он молчал, а потом снова заговорил:
— Учитывая то, что некогда сотворил Белый Робин, я бы уничтожил эту перчатку просто на всякий случай. Но учитывая твои заявления... Вот что я предлагаю: проведем еще две проверки. Рейко и Мария также участвовали в той истории с Белым Робином, и у каждой есть свои средства для проверки. Если обе скажут, что это не он, ты получишь свою перчатку назад... Хотя разумеется, должен будешь держать меня в курсе. Если хотя бы одна скажет, что это он, перчатка будет немедленно уничтожена.
— Я согласен. Только, может, сначала поможем раненому?
Аннарленадви указал на Сикору.
— Почему бы и нет? — спросил Чезаре, хотя при взгляде на Тадеуша что-то странное мелькнуло на его лице. Затем кардинал взял его за плечо и поднял на ноги.
— Ох... Дякуем пекна, пан... простите, не знаю вашего имени, — поблагодарил студент южанина, принимая помощь. Странного взгляда он, казалось, не заметил... Как и того, что он явно намеренно взялся за больное плечо.
— Чезаре Финелла.
— Тадеуш Сикора, — представился в свою очередь поляк.
— Я в курсе.
— Не подскажете, у вас часто такие... случаи с новенькими происходят?
— Именно такого раньше не случалось, — ответил преподаватель, — И я хотел бы услышать более полную версию случившегося... В первую очередь от стороннего свидетеля.
Тут он снова покосился на математика. Тот развел руками и начал рассказывать:
— Я возвращался в свою комнату, после того как Балу спас меня от Гуро, затем я вошёл в комнату, и увидел двух вот этих. Я попытался остановить это чудовище единственным мне известным способом, однако оно оттолкнуло меня и сказало, что этот парень станет принадлежать ему.
— То есть, ты видел двойника собственными глазами? — уточнил Чезаре, — Хорошо.
Тадеушу показалось, что слова преподавателя звучат немного неискренне. Как будто бы он ждал возможности поймать его на обмане, и тут-то... Незамутненный печатью оптимизма разум студента видел немало вариантов 'и тут-то' разной степени кровожадности. Так или иначе, несомненно, приятно, что этот южанин остался разочарован.
— Пойдем. В первую очередь нам в любом случае нужно к Рейко: и чтобы подлатать его, и чтобы сверить сигма-карту перчатки.
Ученая с мировым именем оказалась низкорослой японкой с ярко-розовыми волосами и ободком с украшением в виде кошачьих ушек, который странно контрастировал с белым лабораторным халатом. Услышав звук открывавшейся двери, она немедленно оторвалась от планшета, на экране которого разворачивались события какого-то старого аниме, улыбнулась коллеге, после чего, нахмурившись, посмотрела на раненого.
— Сикора? Опять ты?
Услышав такой вопрос, Тадеуш округлил глаза:
— Простите, пани, но я встречаюсь с вами впервые... — только и смог сказать поляк, отходя от шока... и тут же звучно хлопнул себя по лбу и со злостью сжал зубы, — Он и тут успел побывать?
Валлиец поклонился и объяснил всё преподавательнице:
— Рейко-сан, понимаете, на Тадеуша напал доппельгангер. Я не сведущ в японской мифологии, поэтому называю их так, как подобных существ называют у меня на родине. Чезаре-сан также пришёл сюда, поскольку у него возникли кое-какие подозрения по поводу одной вещи из моего гардероба.
Женщина внимательно выслушала всё вышесказанное, задумчиво кивнула, а затем указала пальцем в сторону белоснежного гроба с прозрачной пластиковой крышкой.
— Ложись в сигма-проектор, и мы тебя починим.
Сикора лишь кивнул и без каких-либо возражений лег в гроб. Обдумывая что-то свое, поляк, наконец, решился на вопрос:
— Пани Рейко, а этот... проектор... может сделать так, чтобы этот двойник не смог скопировать меня полностью? — Тадеуш посмотрел на преподавателя со слабой, но все-таки искрой надежды.
— Только если я поймаю двойника, засажу сюда и сломаю ему копировалку, — уверенно ответила она, — Только вот, боюсь, твой двойник — скорее оборотень, чем многоликий.
Тадеуш кивнул, принимая ответ Рейко:
— Могу я тогда попросить проанализировать меня на предмет заражения или чего-то подобного? Не хочется мне что-то тоже обзаводиться такими клыками... — поляк невесело улыбнулся.
Он затих, позволяя специалисту проводить необходимые процедуры. Как ни странно, несмотря на то, что сейчас его плечо фактически пересоздавалось заново, никакой боли не было. Какое-то время тишину нарушало лишь негромкое гудение сигма-проектора, а затем...
— Хм... — задумчиво протянула Рейко, — Знаешь, ты не просто заражен. Ты его полная копия.
Глаза поляка широко распахнулись.
— Что?! — Тадеуш резко поднял голову и звучно ударился о крышку 'гроба', ойкнул и продолжил, — Что вы имеете в виду, пани Рейко? Разве не он скопировал меня?
— Да, нет, скорее, тебе просто повезло встретиться с самим собой из соседней вероятности, — ответила она.
— То есть, с твоим проектом что-то пошло не так, — полуутвердительно заметил Чезаре, до этого молчавший.
— На самом деле, нет, Чер, — возразила японка, — Это всего лишь побочный эффект. Я его не смогла предугадать заранее, поэтому не учла в формулах, которые переслала вам. Вероятно, добиться такого эффекта специально будет куда сложней, чем случайно. Я уже доложила о результатах Нарьяне, и она нашла, что с учётом наших параллельных проектов, существование нескольких вероятностей нам только на руку.
— Вот только некоторые тут могут быть опасны даже по одному, — заметил Чезаре, — В нескольких экземплярах это будет настоящая катастрофа. Та же Лилит, хотя бы...
При этом он косо посмотрел на белый гроб, в котором, насколько Тадеуш мог судить изнутри, никакой Лилит не было. Кажется, этот преподаватель все же взъелся на бедного поляка. И за что же?
От ответа на это заявление Рейко отвлек Аннарленадви, все это время что-то увлеченно черкавший на листе бумаги.
— Ну, конечно, экспоненциальное распределение является частным случаем распределения Вейбулла, а это аж трёхпараметрическое семейство вероятностей. Так, вспомним это распределение. Так вот оно что. Этих монстров можно уничтожить, если применить к ним противоположный оператор. Тогда их вероятностное распределение обратится в ноль! Рейко-сан, мне кажется, я нашёл решение, но для этого нужно сильное пространственное искажение, чтобы применить оператор, противоположный тождественному, то есть -I. Иными словами, нам нужен оператор -I(x) = -x. Поскольку наше пространство является линейным, то существование противоположного элемента гарантируется аксиомами линейного пространства.
Тадеуш и Чезаре переглянулись. На их лицах читалось одинаковое 'что?'. Однако, Рейко уверенно ответила в тон математику:
— В принципе, создать пространственное искажение можно той же аппаратурой, которой я генерирую временное искажение, только придётся разместить искажение не только по осям x, y, x, но и по оси t, иначе мы получим функцию не от целевой переменной, а от переменной искажённой на дельта t.
— Существуют какие-то оценки для этого дельта? — уточнил валлиец, — И какие могут быть последствия, в случае, если эта дельта окажется бесконечно малой достаточно высокого порядка? И к чему может привести искажение по оси t?
— Критериями оценки являются банальные часы, однако учитывать t, надо как одномерное множество t1-tn на пространстве школы и прилегающих территорий, где n — количество блоков, на которые разделена школа в рамках проекта 'Хронос'. Думаю, добиться абсолютного попадания невозможно, и бесконечно-малая нас устроит, однако при наличии достаточно высокого отклонения мы получим одновременное существование обеих переменных, как положительной, так и отрицательной, которые, однако, имеют различное значение.
Тадеуш просто лежал и слушал разговор двух математиков, с ужасом понимая, что с каждым словом тот становится все менее понятным, оставляя поляка наедине с тем кошмаром, в котором он очутился.
— Если я правильно понял, то нас вполне устраивает оценка в o(1)? — подытожил валлиец, — Может ли эта оценка в принципе быть улучшена до хотя бы первого порядка, скажем, o(x), или существует какая-то теорема, которая доказывает несуществование такого улучшения?
— Боюсь, в рамках проекта 'Хронос' я бы не рискнула увеличивать оценку, поскольку вероятность ошибки вычислений слишком высока. Поскольку не было прецедентов, мы не можем с уверенностью сказать, насколько большое отклонение мы можем себе позволить, а вычислительные мощности Серафимы нам не доступны, — последовал ответ учёной.
— Значит так, у нас есть выбор, либо исказить время, рискнув вызвать существование переменных Шрёдингера, либо не искажать, рискуя попасть не туда, куда надо. Однако в силу того, что эти монстры являются выпуклыми телами в смысле теории функций, да ещё и замкнутыми, искажение o(1), я считаю, будет вполне приемлемым. Я верно всё понял, Рейко-сан?
— Видимо, у них уже какой-то свой тайный язык, — шёпотом прокомментировал Чезаре.
— Боюсь, ещё большее искажение времени будет вовсе невычисляемым, потому как ошибка закралась в уже существующие формулы расчёта, — ответила Рейко, — Я перешлю их тебе: благодаря этим формулам можно рассчитывать маршрут не только в пространстве, но и во времени с погрешностью в рамках секунды на два часа.
Тадеуш же вдруг понял, что его смущало в объяснении происшедшего.
— Стоп! Это значит, что я могу отрастить себе такие же зубы... и вообще ничем не отличаюсь?
Он пощупал свои зубы, пытаясь убедиться, что они остались прежними.
— Да, — кивнула Рейко, открывая крышку гроба, — Вы можете всё то, что может ваш двойник, потому что ваш двойник — это и есть вы.
На какое-то время снова повисла тишина. Наконец, сочтя, что пока возвращения к математическому вопросу не ожидается, Аннарленадви произнес:
— Хорошо, Рейко-сан. А теперь перейдём к вопросу, который так волнует Чезаре-сан. По поводу перчатки.
— В его якобы 'фамильной' перчатке Елена опознала перчатку Белого Робина, — пояснил итальянец, — И сверив внешний вид и свойства, я не мог с ней не согласиться.
— Сейчас разберемся, — кивнула женщина, — Сикора, освобождай проектор.
— Есть ли какие-то возможности противодействия подобному альтер-эго? — спросил напоследок Тадеуш, исполняя распоряжение.
— Держи себя в руках, — предложила Рейко, — Это ведь, в конце концов, ты сам.
Приняв перчатку, она положила её в сигма-проектор и запустила сканирование. Неясно было, заметила ли она легкое изменение на лице Чезаре на этих словах. Тадеуш заметил, и его это пугало. Тем не менее, слова преподавателя Сикоры уже не касались:
— Помнится, когда его разбирали на исследования, ты хотела получить в свое распоряжение хоть одну деталь. Значит, скорее всего, образец сигма-карты у тебя есть?
— Я её ещё в прошлый раз сохранила.
Пока японка исследовала перчатку, Тадеуш подошел к зеркалу. Поляк вспомнил, как у его визави появились зубы, и попытался представить, как они отрастают у него, после чего чуть приподнял верхнюю губу, оценивая свой зубной ряд. Однако, успехи его были, в лучшем случае, никакими. В худшем, у него получилась крайне нелепая рожа.
— Это он, — коротко сообщила Рейко, — Я могу даже не проводить сравнение карт.
— Вот так вот... — задумчиво протянул Чезаре, после чего обернулся к математику, — Фамильная реликвия, да?
— По крайней мере, мне так говорили, — торопливо объяснил Аннарленадви, — а в истории я не особенно силён. Даже совсем не силён: в ней нет ни одного раздела, в которой можно применить математику. Ну, за исключением лингвоистории, но там одна формула, а дальше куча воды.
