Испуганный Лёшка крутанул ручку, двигатель заглох. Фара продолжала светить вдоль дороге, и в электрическом свете одна за другой появились несколько верхоконных. Впереди, с мушкетоном поперёк седла, ехал давешний казак. Сабля его болталась в ножнах, поперёк седла — мушкетон.

— Вот вы где, батарейцы! А мы вас цельную ночь по лесу шукаем!

Это был тот самый казак, что два часа назад вручил им с Мишкой "драгунскую" лошадь.

А рядом с ним... Витька присвистнул от удивления, Мишка громко охнул. Рядом с казаком, на серой, в яблоках, лошади, красовался гусар в тёмно-зелёном с красными шнурами доломане и салатового цвета ментике, накинутом на плечо.

Несмотря на то, что всадник прикрывал лицо рукой в перчатке, защищая глаза от яркого света фары, ребята сразу узнали его . Это был тот самый юноша-павлоградец, которого они всего месяц назад спасли на бородинском поле от красных улан маршала Понятовского.

VIII. Старый знакомый

— Куды коня дели, стервецы? — рявкнул казак. — Господин корнет, я им конячку отдал, драгунскую! Куды дели, сказывайте!

— Погоди ты, Ефремыч... — поморщился гусар. — А вы, господа, кто такие будете? И что это у вас за... механизм?

— Лампу-та потуши, глаза жжоть! — Казак щурился, отворачиваясь от фары. Они же не привыкли к такому яркому свету, сообразил мальчик. Что у них тут — свечи да керосиновые лампы? Или в 1812-м керосина еще не было?

— Она, дяденька, сама... — заискивающим тоном отозвался Мишка. Он выглядывал из-за Лёхиной спины, всем видом изображая раскаяние. За спиной он что-то прятал. "Пистолет?" -обмер Витька. С него станется...

— Убежала... — буркнул казак. — К животине с пониманием надоть! Эх, пропали мои десять рубли. Растяпы, а ишшо антиллеристы!

— Помолчите, наконец, урядник! — рассердился юноша-корнет. — Право же, невыносимо! Десять рублей какие-то, лошадь... а вы, юноша, так и не ответили. Кто такие, какой части? И поскорее, у нас мало времени!

Будто у нас много, подумал Витька. Хотя, чертов смартфон, возомнивший себя детектором хронопробоев, обещал трое суток...

— Видите ли, господин офицер... — осторожно начал он. — Простите, не имею удовольствия знать вашей фамилии...

— Корнет Павлоградского гусарского полка запасного эскадрона Павел Азаров! — отчеканил юноша. — С кем имею честь?...

— "Корнет Азаров, мой приятель старый.." — не удержался Лёшка. Вот так сюрприз: первый встреченный гусар оказался однофамильцем рязановской киногероини!

Витька, не глядя, пхнул шутника локтём.

Брови корнета поползли вверх:

— Мы разве знакомы? Не припоминаю...

Витька громко откашлялся.

— Извините нашего товарища, корнет. Он вспомнил о давнем знакомом, вашем однофамильце. Он тоже в кавалерии, и даже в одном с вами чине.

— Да, в Сумском гусарском! — легкомысленно добавил Долотов.

— Право же? Никогда не встречал. . Сумцы были в деле двадцать шестого августа?

Витя вздрогнул.

"Точно, корнет ведь был при Бородине. И если пересекался там с сумцами... Ну Лёха, ну трепло!"

— Мы, господин корнет, здесь с особым заданием, — Витя сделал значительно лицо и попытался подпустить в голос официальные нотки. — Простите, пришлось ввести в заблуждение вашего... э-э-э... урядника, мы не имели права открыть ему правду.

Мишкина физиономия вытянулась:

"Задание? Ты чего несешь?"

— Мы испытываем вот это... — он положил руку на руль "Днепра", — ...средство передвижения. К сожалению, в темноте сбились с дороги.

"Главное — не замолкать, и не дать никому рта раскрыть. Ляпнут какую-нибудь глупость — расхлёбывай потом..."

— Да какая темнота, барин? — снова влез казак. — Вона, какая у их лампа, чисто солнцышко!

Корнет коротко взглянул на урядника; здоровенный дядька осёкся, стушевался, сдал коня назад. На ребят он смотрел весьма недоброжелательно, тиская мушкетон.

"...курок-то на боевом взводе..."

А ведь казак уважает Азарова, понял мальчик, даром, что тому лет шестнадцать. И вряд ли дело только в чине: гусарский корнет — невелика птица. Видимо, юноша успел проявить себя...

Корнет подал коня вперед, склонился к "Днепру".

— Как вы это назвали — "транспортное средство"? Весьма любопытно...

— "Транспортное средство" — это назначение, господин офицер! А называется...

— Бицикл! — снова перебил Лёшка. — Это называется "бицикл"!

"...опять!.."

— Бицикл? Это значит — двухколёсник? Но простите, тут же три колеса?

— У самой машины — два. — поспешил Витька. — А это, сбоку — грузовая тележка, её можно отсоединить.

— Два колеса? — удивился корнет. — А вы не падаете? И что же, оно ездит без лошадей?

— Да, господин Азаров. И даже развивает неплохую скорость. По такой дороге — километров шестьдесят в час.

— "Километров?" — снова удивился корнет. — Простите, не понимаю...

— Это такая мера длины — не унимался Долотов. — Кило-метр, тысяча метров.

"..идиот, они же меряют в верстах!.."

— Метр... — нахмурился Азаров. — Позвольте, это ведь эталон Парижской Аадемии?

"..ну вот, сейчас за шпионов примут..."

— ...что ж, разумно. Наверное, и машину во Франции изобрели? Не подскажете, "километр" — это сколько в аршинах, я что-то запамятовал?

"...ф-фух, пронесло!! Ну да, здесь же культ всего французского, от мод до языка."

— В версте один километр и шестьдесят шесть метров. Можно считать — одно и то же.

— Это значит... выходит, ваш "бицикл" делает шестьдесят вёрст в час? Неслыханно, ни одна лошадь за ним не угонится!

— Это секретная машина. — значительно произнёс Витька. — И изобрели её не во Франции а в России. А метры — потому что так удобнее делать чертежи. И вообще, корнет, вы и ваши люди ничего этого не слышали!

— Ясно, — кивнул Азаров. Он сразу сделался серьёзным. — И куда же вы теперь? Здесь повсюду французские разъезды, а в Буньково их авангард. Как бы вас не сгрябчили вместе с секретами вашими!

Витька пожал плечами.

— Тот-то и оно! — корнет назидательно поднял палец.— Как хотите, а я вас одних не отпущу. Поехали-ка с нами, в Павлово. Это недалеко, вёрстах в семи. Представлю вас нашему начальнику, штаб-ротмистру Богданскому, а там видно будет.

Было видно, что корнет просто так не отцепится, раз уж ему втемяшилось отвести незнакомцев с их таинственным "бициклом" к своим.

— Хорошо, господин Азаров. Поезжайте вперёд, мы за вами.

— Ну уж нет, сударь мой. Вперёд поедет урядник с двумя казаками, за ним — вы, а я в ариергарде. Так спокойнее будет.

— Договорились! — весело отозвался Лёшка. — Он уже уселся в седло и поставил ногу на кикстартер. — Только лошадей покрепче держите, как бы не понесли с перепугу!

Движок "Днепра" ровно тарахтел. Впереди, в луче света, мелькали крупы казачьих лошадей. Они категорически отказывались приближаться к плюющемуся бензиновой гарью агрегату: храпели, вскидывались, рвали поводья, и даже казаки, отличные наездники, не могли справиться с перепуганными животными.

— Ну, что будем делать? Обратный "пробой" откроется суток через трое, не раньше.

— Попробуем экстренное возвращение? — предложил Мишка. Он мотался в седле, намертво вцепившись в дугу; за пояс у него был засунут трофейный пистолет. — Как в прошлый раз, помнишь?

Витька достал смартфон.

Повторный поиск хронопробоя: 72 ч. 02 мин.

Функция экстренного возвращения будет доступна через:

45 ч. 49 мин.

Вероятность срабатывания: 61%.

" ...а заряд надо поберечь..."

— Видишь? А было шестьдесят восемь. Вдруг не сработает? Хорошо, если просто не откроется, а то выбросит к динозаврам, или вообще распылит на атомы?

Витька обернулся: корнет с двумя казаками рысил шагах в тридцати.

"..далеко, не услышит..."

— Сделаем так: сидим тихо, ждём. Трое суток — ерунда, перетерпим. Да, а пистолет давай сюда, пока не вытрясло...

— Как, же, перетерпим! — Пистолет Мишка не отдал, наоборот, поглубже затолкал за пояс. — Вон, как корнет пристал с расспросами! Ну ладно, ему лапшу ты на уши навешал — а начальство? Надеешься, ротмистр твою туфту схавает?

Долотов наклонился к Витьке и проорал, перекрикивая треск мотора:

— А может, удерём? Дождёмся развилки, по газам — и пускай за нами гонятся?!

— Ага, а они смотреть будут и глазами лупать? Тебе-то, хорошо, ты впереди, пули не тебе достанутся. И потом, ты же слышал — вокруг французы!

— И еще партизаны! — добавил Мишка. Он явно не рвался получить пулю в спину. — Этого... как его?..

— Герасима Курина — подсказал десятиклассник.

— Да хоть Шмурина! Нам что, и от них бегать? Фиг ты от местных мужиков спрячешься в их лесу! Поймают — говорить не будут, сразу топором по башке!

— Ну, как скажете... — насупился десятиклассник. — Я хотел как лучше.

— ...а получилось как всегда! — не удержался Витька. — Ты Лёш, за базаром следи, ладно? Придумал корнета Азарова!

Мотоцикл подбросило на глубокой выбоине, Витька громко лязгнул зубами, едва не прикусив язык. В бок больно впился замок спрятанного под брезентом тромблона.

— Так что скажем ротмистру? — не унимался Мишка. — Минут через сорок приедем уже...

-Понятия не имею!— Витьке надоели пустопрожние споры. — Думайте, пока время есть! Но предупреждаю: говорить буду я. Вы, оба — чтоб ни слова дурацкого! Языки прикусите! Особенно к тебе, Лёха, относится.

"...интересно, а когда это меня успели выбрать главным?.."

IX. Павлоградские гусары

До села Павлова добирались долго. Азаров то и дело останавливался и высылал за поворот дороги урядника. И лишь убедившись, что маленький отряд не попадётся на глаза, кому не надо, командовал "марш-марш!".

Небо на востоке быстро серело. Видимо, магия хронопортала сбила счёт времени: к селу подъехали уже при свете, хотя смартфон, выставленный по времени двадцать первого века, показывал три ночи. Витьку так и подмывало, спросить у корнета "который час?", но он сдержался — никак не мог вспомнить, есть в начале девятнадцатого века карманные часы?

На опушке, откуда уже просматривалась окраина села, задержались в последний раз. Урядник поскакал вперёд, предупредить часовых, чтобы те не подняли тревоги при виде мотоцикла.

— Вы, корнет, состоите в запасном эскадроне? — спросил Витька. — Ваш полк здесь, под Москвой?

И прикусил язык: дислокация воинских частей уж точно составляет военную тайну. Во всяком случае, должна составлять.

Но Азаров думал иначе:

— Нет, Павлоградский полк в Третьей западной армии генерала Тормасова. Мы набирали в подмосковных губерниях, рекрутов, а когда маршал Ней занял Богородск, нас прикомандировали к начальнику Владимирского ополчения, князю Голицыну.

— И вас послали задержать Нея?

— Нет, друг мой, это всё мужики. Сбились в дружину самообороны, выбрали начальников — местных жителей, Курина Герасима и Егора Стулова, — и задали Нею перца! Он, вишь ты, разослали по деревням фуражиров, а мужички стали их разбивать. Маршал, ясное дело, осерчал и велел мужичков наказать. Да не тут-то было: Курин со товарищи успели собрать тысячи две пешего войска и с полтысячи верхоконных. Вооружены, конечно, дрекольем, но и ружья есть. Третьего дня распушили обоз в деревеньке Большой двор, взяли пленных, две обозные телеги, да ружей с десяток.

— Значит, эти крестьяне — герои? — спросил Витька. Он помнил, что рассказывал "известный блогер и режиссёр". — Раз сопротивляются маршалу Нею?

— Да уж герои, Аники-воины... — невесело усмехнулся корнет. — Мужички, как застали фуражиров врасплох, так сразу силу свою почуяли. Раньще-то пор жили тише воды, ниже травы, работу работали, в церкви молились. А тут — хватай топор, ножик, разбивай обозы, солдат режь! Ещё и с барышом останешься: лошади, телеги, барахлишко кой-какое. Ружья, опять же, немалых денег стоят. Вот и решили мужички: "как хорошо воевать, сразу и прибыток тебе, и почёт от властей и награда, глядишь, выйдет!" Супостаты — они в красивых мундирах, сукнецо, добрые шинели, башмаки юфтевые, сапоги, не всякий мужик такую одёжку себе построит. Конечно, как не повоевать, раз такая выгода!

— Выходит, они не Отечество защищают, а попросту грабят? — забеспокоился Мишка. Одно дело, когда подобные вещи говорит какой-то хлыщ, у которого за душой ничего, кроме айпада и либеральных идей, и совсем другое — этот корнет, участник Бородина, между прочим. Поди, такому не поверь!

— Мужики — они мужики и есть. — рассудительно заметил Азаров. — Жизнь тяжёлая, за каждый кусок держатся. Ежели оказия — почему не пограбить? Только ведь одни по избам сидят да в лесах, а другие сбиваются в дружины и бьют врага! Вот и выходит, что мужички вохненские, хоть и мародёрничают, а служат престол-отечеству и жизни на то не жалеют!

Мальчик с облегчением выдохнул: врал тот тип на круглом столе! А если и не совсем врал — то умолчал о чём-то важном, а это хуже прямого вранья. Да и сами-то они чем лучше? Вон как кинулись обдирать убитого вюртембержца... Чем не мародёрка? Ан нет — трофеи, по законам войны...

Корнет, меж тем, продолжал:

— Ну вот, отбили, значит, мужички Большой Двор. А дальше дело худо обернулось. Немцы — это не французы, народ основательный, злопамятный. В отместку спалили деревеньку Степурино, повесили местного жителя. Дружинники и их турнули, а потом забоялись — вдругорядь ведь и полк могут прислать, с пушками! Вот и явились Курин со Стуловым в Покров, к Борису Андреичу Голицину, просить помощи.

— И ваш эскадрон послали в подмогу?

— Не весь. Полковник Нефедьев, начальствующий над авангардом, выделил в помощь самооборонцам два десятка казачков Денисова полка да столько же гусар под командой штаб-ротмистра Богданского. Вот мы и явились — встали на постой в селе Павлове и рассылаем разъезды.

Витя ещё раз удивился — как легко корнет выкладывает первому встречному военные секреты! Он что, о шпионах не знает? Мальчик припомнил виденный в Интернете плакат времён Великой Отечественной: суровая женщина в красном платке прижимает палец к сжатым губам; внизу, огромными буквами: "Не болтай!". Наверное, здесь такие не рисуют.

Когда "секретные испытатели" вышли из избы, которую занимал штаб-ротмистр Богданский, на улице совсем рассвело. Над трубами курились дымки, пахло свежевыпеченным хлебом и парным молоком. Село Павлово слыло богатым; здешние "экономические" крестьяне, сплошь занимавшиеся отхожими промыслами кто в Москве, кто в Богородске или Посаде, платили в казну денежные подати, но сами были свободны.

Это удивляло: с поэм Некрасова ребятам был знаком образ крепостного, подневольного землепашца, которого помещик властен продать, обменять на борзую собаку, запороть насмерть. И тут — корнет объяснил, что вообще-то в Российской Империи больше половины крестьян никогда не знали крепости. И кому теперь верить?

Азаровский денщик отвёл гостей на сеновал. Надо было поспать хотя бы часика три; расстелили поверх соломы брезент, взятый с багажника "Днепра". Денщик приволок пропахшие конским потом попоны и пару суконных кавалерийских плащей. Мишка, воровато озираясь, засунул под солому заряженные пистолеты и тромблон. Витька промолчал, сделал вид, что не заметил. В самом деле, а вдруг налетят французы? Вилами, что ли, от них отбиваться?