(Naruto) Текущее продолжение:"Я-кто?!"

Поделиться своими тревогами оказалось не с кем, потому что заскучавший Наруто полез исследовать тоннель до того, как прибежали люди Сандайя и еще не вернулся. Узумаки хотел запечатать самую большую сосульку и показать ее друзьям в Конохе.

— Хорошо, что персонально Хинате самую большую сосульку подарить не решил. — фыркнул, пытаясь унять нервозность.

Какаши покосился, но снова уставился в книжечку Джирайи. Вот только я заметил, что он украдкой сложил печать концентрации, а толщина ткани на краю маски под глазом стала меньше.

Частичное хенге? Тоже что-то почуял? Нет! Хватит подкармливать паранойю! Лучше полюбоваться видами! — даже в мыслях прозвучало жалко и неуверенно.

Хотя посмотреть было на что. По задумке режиссера Коюки брела по равнине в лучах подбирающегося к горизонту закатного рыже-красного солнца. Падала в розовый, отдающий в фиолетовые тона снег, будто обессилев, и снова вставала, тяжело опираясь на меч в ножнах. Даже зная, что это игра, ей хотелось помочь, протянуть руку, подставить плечо.

Завтра этот же "Поход одинокой Фуун" нужно будет снять с другой стороны, чтобы не зацепить в кадр нагромождение ледяных глыб у подножия гор и тоннель уходящий в скальную породу справа от поля. Ведь на самом деле Радужные ледники, к которым по сюжету стремится принцесса Фуун, находятся на севере страны, а не там где мы набросали кучу снега, придав ей узнаваемую форму.

Я бы сделал точную копию, если бы меня не одернули, сказав, что и так хорошо вышло. Хорошо, но не идеально! Хотя... я бы там на сутки завис, колупая лед кунаем и все равно бы не остался доволен.

— Левее! Еще! Еще! Прямо! Замечательно!

Со своего холма, неподалеку от входа в тоннель, режиссер давал в матюгальник указания Коюки, когда та начинала сильно отклоняться в сторону от макета. Звуки запишут позже, ведь там еще нужно прикрутить внутренний монолог героини. По факту мы сейчас снимали самое начало фильма, от которого уже начнется повествование о том, как Принцесса Фуун всех помощников растеряла и осталась одна.

Внезапно ухо уловило звуки разбивающихся глыб льда и чего-то смутно знакомого из той жизни, а взвинченная эмпатия испуг. Успев лишь осознать, что это мог быть только Наруто, как увидел, что из туннеля выбежал сам мелкий с квадратными от ужаса глазами, и едва успел соскочить в сторону, как в клубах пара показался ОН. Нет, не спирт. К нам в гости приперся натуральный бронепоезд. Причем не краснознаменный.

Биджу их раздери, ведь знал же, что рельсы — это не к добру!

Эта махина, вспахав лед и снег, как мягкую землю плуг, с диким грохотом и лязгом разбрасывая глыбы и пар остановилась неподалеку, так что тоннель оказался заблокирован последним вагоном. А ведь он был такой ширины, чтоб два поезда могли свободно разъехаться!

Может быть поезд и не выглядел вершиной технической мысли, скорее грубой поделкой, но то для меня, а вот самураи челюсть пороняли и тормошили меня за плечо, показывая катаной на деревянный, грубо обработанный бок странного вагона. Я же охреневал не от "ого, какая непонятная большая штукенция", а того, что не врубался что с этим поездом делать? Это повстанцы пригнали? Ну если они этим собирались Коюки впечатлить, то у них получилось. И не только Коюки!

Стоило об этом подумать, как на крышу каждого вагона, вылезли по два человека в серой броне, отдаленно напоминающей форму снеговичков, но попроще и встали к странным башенкам с ручками. Наверно, из люков. Снизу не видно.

— Это Дото! — истошно заорал кто-то.

Проследив за жестом самурая, я заметил в голове вагона что-то вроде балкончика, где стоял высокий крупный мужик, с комплекцией медведя и Какашин старый дружбан с волосами цвета "модно у пенсионерок хорошо за семьдесят".

Как мелом по доске, раздался щелчок и скрежет, с каким включается в мегафонах Конохи радио по утрам, а после густой бас степенно заявил:

— Сколько лет, сколько зим, Коюки-химе. Десять лет прошло, дай мне взглянуть на тебя...

Пафос момента я испоганил, метнув в Дото кунай, а сам рванул к принцессе. Если ее еще не зашибло льдом, то ее надо срочно спасать!

Мой маневр заметили и в лицо полетели кунаи с голубыми шариками. Удар и на месте куная возникает еж из длинных ледяных игл. Пришлось пометаться по полю, петляя как заяц, чередуя иллюзорных клонов с теневыми и щедро используя каварими на последних. Хотя там от камеры до Коюки было меньше сотни метров!

— Кажется, про принцессу вспомнил только я один. — прошипел, сшибая ледяную пику, чуть не задевшую щеку.

Коюки была жива, она сидела в снегу и пялилась перед собой, дрожа от ужаса. Зная, что в таком состоянии ее вообще сложно расшевелить, я крикнул:

— Юкие, фильм провалился в прокате!

Коюки захлопала глазами, а затем яростно взрыкнула:

— Как?!

Тут-то я и подхватил ее на руки, чтоб сбежать с поля боя, так как Дото и его шиноби отвлеклись на что-то по ту сторону поезда.

— Слушайте все! — заорал Асама. — На нас смотрит принцесса Коюки! Победа будет за нами!

Под многоголосый вопль отдаленно напоминающий "Да-а-а!" я рвался к своим, краем глаза глядя на бегущих повстанцев. Из-за взвинченного восприятия как в замедленной съемке с горки вниз с мечами наголо побежали люди в потускневших от времени хаори, бряцая доспехам и оружием. Некоторые были совсем без брони. В голове мелькнул вопрос, каким макаром мечи должны помочь им против поезда и шиноби. А я, одной рукой тем временем готовлю к броску кунай с взрыв-тегами и дымные моппаны, умудряясь второй удерживать принцессу.

Стук. Быстрый ритм лязга металла. Свист пара и рассекаемого воздуха. С той стороны в повстанцев неслись прямоугольными тучками кунаи брошенные явно не людской рукой. Сметали людей, точно насекомых лобовым стеклом, они втыкались в плоть. Снег окрасился красными пятнами брызг. Больше половины людей, бежавших на поезд, убиты или тяжело ранены. Еще пара мгновений и весь склон станет красным. Не помогли даже лучники. Их убили ледяными шипами.

Лишь Сандая еще оставался на ногах. Я ничем не мог помочь. Брошенные в спины снаряды вырубили лишь нескольких. Выжившим не удалось убежать. Еще один залп стреляющего вагона и часть кунаев отбивает фума-сюрикен, брошенный Саске. Как в замедленной съемке Сандайя рухнул лицом вниз и лишь после этого в сторону поезда полетели шурша тегами кунаи не только от меня. Культурный шок прошел?!

— Да неужели, блин! — чертыхнулся я по-русски.

Лабиринт из "ежей" дополнили парой тупиков. Как тут не пожалеть, что не владеешь биджевым дотоном!

— Дирижабль... Это дирижабль! — крикнула Коюки, случайно оцарапав мне шею.

Зашипев, невольно поднял взгляд; над нашими головами тяжело плыла дынеобразная махина серебристого цвета с ребристыми боками и неся под "пузом" гондолу с прозрачными крылышками, напоминающими рыбьи перья.

— Поезд, дирижабль... Что за херня творится в этой долбанной стране-морозилке?! Я уже ненавижу этот блядский анал-карнавал!

Сухой лязг и с нашей стороны бока вагонов разъехались открывая квадратные соты. А вот и секрет квадратных тучек из кунаев.

Вместо пушек или пулеметов у бронепоезда были какие-то хитрые механические метатели кунаев, похожие на соты. Ни с чем иным эти острия торчащие из решетки не спутаешь! Ну хоть на этом спасибо! Гранатометный выстрел мне пока точно не пережить.

Уйти с линии обстрела сам я мог запросто, но не с Коюки. Вот только меня освободили от решения этой задачки. Пока я тупил, Коюки увели у меня из-под носа. Ускорившись с помощью чакры, я успел выйти из зоны поражения странной машины, но ухватить принцессу — нет. С сухим лязгом мимо пролетела туча кунаев, пара шальных снарядов отскочила от одноразового фуин-барьера. Надавали мне при расставании подарков аловолосые. В том числе и кучу печатей. Конкретно это была — барьерная. Подаешь в нее чакру — и вокруг тебя защитный кокон. Держится всего три-четыре секунды максимум, зато держит техники вплоть до В-ранга. Для серьезных парней это, конечно, ни о чем, но у меня защитных техник кот наплакал, да из элементов только воздух и вода, и для меня такие печати на вес золота. — Твою мать, склерозник! — спохватился я.

Стоило включить барьер раньше! Тогда бы Коюки не улетела вверх, схваченная механической рукой за пояс. В гондоле дирижабля, приобняв побелевшую принцессу, мне на прощанье помахал рукой Мизоре. Новой механической рукой! Чертов жирдяй уже починил броню!

Как только Мизоре скрылся внутри, следом залетел кто-то в черном доспехе и с крыльями. Кто-то сильно крупнее Фубуки. Неужели сам Дото? Он тоже чакроюзер?!

Так как у меня теперь не было "груза", вскочил на вагон, несмотря на людей Дото, что управляли странными кунаеметами стоя сверху по двое на один вагон. Я вырезал всех, кто попался мне на пути не обращая внимания на взрывы. Саске и Сакура работали со скоростью хорошего пулемета, швыряя кунаи с взрывчатыми "приветами".

А мои кунай и тантотем временем безошибочно находили уязвимые места. Это было не сложно. Ведь большинство явно были простыми людьми — операторами стрелковых механизмов, шиноби было немного и все слабые. Крови на склоне стало заметно больше, а некоторые тела под силой тяжести протащило вниз, размазывая по свежей целине красные борозды. Жертва повстанцев откликнулась в душе не леденящей ненавистью к Дото, а неожиданно горькой досадой за бессмысленно погубленные жизни. Но мне некогда было горевать, прямо перед носом маячил единственно верный вариант все исправить: по прямой и вверх, пока не поздно.

Удар. Одно тело. Укол. Тело. Скупо, быстро. Без жалости.

Противники попались слабые и медленные, уровня безклановых генинов. Последних, что преграждали мне путь к набирающему высоту дирижаблю, я снес воздушным лезвием, срезав головы, когда обнаружил, что с борта гондолы вниз уже свисает одна веревка.

Ситуация хуже некуда. Охраняемый объект захвачен врагом, и Наруто там же, лезет один в самое пекло, а дирижабль скоро будет так высоко, что даже шиноби не допрыгнуть.

Додумать пришедшую идею я уже не успевал. Чертыхнувшись, направил чакру в ноги и побежал. Два моих клона помчались вперед. В момент прыжка подо мной прогнулась стальная крыша, было высоко, но я все же сумел ухватиться за самый кончик веревки. — Ирука! — заулыбался мелкий. — Теперь-то мы им зададим! Вместо ответа, я в пару движений ухватился выше рук Наруто и срезал веревку кошки, напитав сюрикен чакрой. Метал звездочки смяло, но тросик с вплетенными лесками не выдержал первым. Наруто и скрытное проникновение не сочетаются никак. Надеюсь, он все поймет правильно. Ну или хотя бы не сильно на меня обидится.

В голубых глазах застыл укор и неверие. Узумаки даже не возмущался, когда плюхнулся в сугроб над тоннелем, развеивая моих клонов, что смягчили падение растянув какую-то тряпку. Запоздало пришла боль. Дубли схлопнулись ударившись головами. Снег был очень глубоким и рыхлым, а они легкими.

— Так, соберись! — перевел взгляд вверх. — Твоя жизнь на волоске. Но ты справишься. У Умино Ируки были все необходимые навыки для скрытого проникновения, диверсий и шпионажа. Мне просто нужна личина Убийцы. — Вздохнул, зажмурившись на миг. — Надеюсь, я об этом не пожалею. Потянувшись к ощущению, с которым ассоциировалась эта маска, я словно почувствовал, как она стала прирастать к коже холодным фарфором. Даже не нужна форма АНБУ НЕ.

Мое сознание очистилось, мир обрел почти иррациональную холодную четкость и наполнился деталями, которые раньше ускользали из-за эмоций и посторонних мыслей. Нет ничего, кроме цели, есть только она и я — диверсант Корня.

Воздушный корабль двигался быстро, даже слишком для дирижабля, оставляя за собой хаос боя и подбитый поезд, поваленный на бок и местами весело пожираемый пламенем.

Быстро забравшись, снизу огляделся при помощи зеркальца. Не удивлюсь, если у Дото есть видеонаблюдение! Но ничего такого не обнаружив, залез на площадку сзади гондолы и прикрылся маскирующим плащом, чтобы обдумать дальнейшие действия. Кошка тут же отправилась в свиток, вместе с веревкой, пока я вслушивался в звуки бьющихся сердец, отслеживая по ним в шуме ветра и механизмов людей. Я попал к дверям с потеками машинного масла на полу перед ними. Вслушавшись в голоса, понял, что нижний ярус полностью отдан обслуживающему персоналу и их всего двое.

План родился за пару мгновений. Вывернуть пару болтиков и чем-нибудь громко стукнуть, привлекая внимание. Так как снаружи не было никаких лазеек, мне нужно было выманить кого-то и проникнуть внутрь под его личиной. Но не понадобилось. Из неприметной дверцы высунулся парень и, не заметив никого закрыл за собой, сунув в зубы помятую сигарету.

— Старых хрыч! — бубнил, доставая зажигалку из промасленной робы. — Чтоб тебя демоны поимели, мастер Нобу! Не дав ему закончить, прижал к стенке, подальше от иллюминатора. — А ну тихо! Жить хочешь? — зажал ему рот ладонью и приставил к горлу танто. Пленник яростно закивал, чуть не сбросив ладонь со рта. — Хорошо. Говори шепотом. Попытаешься закричать, умрешь. — Как тебя зовут? — я чуть отодвинул руку. — Та-такео. — Что тут делаешь? — Ку-ку... Курю. У меня перерыв, я не... Пришлось слегка придушить. — Работа у тебя какая? — С-смотрю... помогаю старшему механику. Смотрю за двигателем. — Кто там работает с тобой? — Нобу-сама, он старший механик. — Как зовут капитана? — Тетсуо-сама, — несмотря на холод, Такео аж взмок от страха. — Как зовут старпома? — К-кого? — Главного помощника капитана. — Ак-киро-сама.

Быстро задав еще несколько вопросов о мастере-механике, его возможных помощниках (только сам Такео) штурмане (просто не было) и отобрав у пленного все ключи, я наконец закончил допрос. Такео к тому времени выглядел совсем плохо, еще сильнее заикался и все порывался умолять не убивать его. — Хорошо. Иди вперед. Я тебя отпущу.

Вижу облегчение на лице техника. Не убирая плотно прижатого к его горлу танто, заставляю его отойти от стены и повернуться ко мне спиной, лицом к перилам.

После чего бью его рукоятью по затылку и выбрасываю за борт. Надеюсь, тебе попадется глубокий и мягкий снег. Моей команде внизу пригодится язык. Выпытать их такого все, что он знает, будет несложно. Ну, а если разобьется, то будет хлебной крошкой, отметившей путь.

Оглядываюсь, активирую дельфиний свист. Рядом никого. Танто плавно скользит в ножны, руки сами собой складываются в печать, а губы шепчут. — Хенге. Несколько отстраненно пожалел, что хенге не копирует запах. У курящих специфически пахнет кожа, волосы и одежда.

Теперь я Такео. И я иду следить за работой механизмов дирижабля. Войдя внутрь, я оказался в небольшом помещении плотно увитом гирляндами проводов, трубками и горячим смрадом какой-то едкой резкой специфической вони. Опасения отметены, в такой вонище никто не заметит отсутствия запаха слюны и никотина.

На перилах лестницы ведущей на уровень выше отпечатались мазутом следы двух разных рук: узких с плохо видными линиями и крупных огрубевших человека постарше. Видимо внизу бывали только мастер и помощник. Чем ближе к мотору, тем сильнее хотелось почесать нос и чихнуть. Нельзя. Двигатель находился ровно в центре, под панелями с индикаторами. Стрелочки под грязноватыми стеклами трепещут. Громыхало там внутри так, что пришлось отключать сенсорику