Салют - Мкс (полностью)

– Эй, но это ведь женская одежда! – возмутился Юрка, изучив лохмотья.

– Будешь девицей. Ничего, не помрёшь. Представь, что мы нищенки. Тебя зовут Попадья, а я это... а я буду Лукрецией. Запомнил? А теперь одевайся! Ну, ладно, я отвернусь... Хотя почему это я должна отворачиваться, ты ведь, бесстыдник, видел меня раздетой!

– Све-етик! – раздалось снизу. – Мы тебя ждём!

– Вот! Уже зовут! – встрепенулась Светка. – Ну же, переодевайся скорей! Я сейчас умру!

Она, дрожа от нетерпения и от предвкушения будущего представления, принялась сама стягивать с Юрки дублёнку.

– Кстати, я уже видела твоего Лёшку, – тараторила она на ходу, – одним глазком, издалека. Дылда отменная! Удивляюсь, как у нас ещё люстры целы... Юрочка, как ты можешь дружить с таким жирафом?

– Да не такой уж он и высокий, – промямлил Юрка, перепуганный Светкиной активностью, девушка уже стягивала с него рубашку... – Это я низкорослый. А Лёшка нормальный.

– Ненавижу дылд! Сколько, интересно, лобстеров в него влезет?

– Све-е-етик!! Ну, где же ты? Ты заставляешь всех ждать!

– Быстрей! – торопила Светка. – Через минуту мама сама сюда заявится, и сюрприза не получится!

Юрка со смятением смотрел на себя в зеркало, на то, как он стремительно превращался из нормального, пусть невысокого парня в какую-то грязную "бомжиху". Он почему-то не сопротивлялся и стоял, словно кукла. Даже когда Светка нахлобучила ему на голову синий парик и начала малевать лицо какой-то отравой, он лишь печально вздохнул. Но что-то и правда забавное было во всём этом... Светкины руки лепили из него чужой образ столь искусно, что постепенно Юрка начал входить во вкус. Девушка определённо обладала даром видеть то, что простому глазу было недоступно. Да и сама она... Юрка присмотрелся к чувырле. Круги под глазами были как настоящие! А ресницы? Это были какие-то ощипанные пёрышки, а не ресницы! И кожа... Светка будто постарела на сто лет!

– А теперь снимай штаны. Вот, оденешь эти гамаши. – Она протянула ему старые шерстяные чулки в полоску до колен. – Я отвернулась!

Юрке пришлось подчиниться, и через минуту образ нищей облезлой обезьяны получил своё окончательное воплощение.

– Блеск! – заключила Светка, поправив ему юбку.

Снизу снова позвали.

– Всё, идём. Ты голос изменять умеешь?

Юрка пожал плечами. От страха он потерял дар речи.

– Тогда будешь немой нищенкой. Молча смотри в тарелку и лопай, всё остальное я возьму на себя.

Она схватила его за руку и решительно потащила из комнаты.

Коридор заканчивался небольшой площадкой с балюстрадой, с которой вся гостиная внизу открывалась как на ладони. Потолок в гостиной был высокий, так что насчёт люстр Светка явно загнула, тут даже Петру Первому было где в баскетбол поиграть. Обстановка, как и у всех новосёлов, не отличалась богатством. В одном углу темнело покрытое сукном пианино, а другой был завален тюками и коробками. Посреди комнаты под одной большой скатертью стояли и ломились от яств два состыкованных вместе стола. В глаза бросалась пара огромных красных клешней на блюде. Их обладатель величественно, с королевским спокойствием взирал на людей своими маленькими круглыми бусинками – казалось, это не его сейчас собирались съесть, а он сам готов был проглотить каждого, кто осмелится хоть пальцем дотронуться до его блестящего панциря...

Немногочисленные гости за столом томились ожиданием, ведя беседу о погоде. Когда два облезлых чучела появились на площадке наверху, мерный гул голосов сразу прекратился – в воздухе повисла мёртвая тишина...

– Дочка, опять твои фокусы, – наконец произнесла высокая худая дама в очках, мать Светланы, голос у неё был какой-то усталый и нервный. – А это кто с тобой? Подруга? И когда только вы успели познакомиться!

– Господа, набить нам дайте тощие желудки, – утробным голосом проговорила Светка, игнорируя замечание матери. – Семь дней и семь ночей мы бродим по миру без крошки хлеба. Сюда привёл нас запах пищи!

– Спускайтесь, спускайтесь, здесь даже самым убогим найдётся место, – улыбнулся пожилой лысый мужчина и успокаивающе погладил руку нервной дамы. Юрка узнал его – это был сам профессор Карамышев. Видимо, к выходкам дочери он давно адаптировался, чего нельзя было сказать о его жене.

– Как ты можешь терпеть кавардак в собственном доме, – произнесла дама громким шёпотом, который услышали все присутствующие. – Дорогие гости, надеюсь, вы не будете против небольшого концерта? – громче произнесла она и натянуто улыбнулась.

– Алевтина Сергеевна, не беспокойтесь! – вежливо привстал с места Павел Игоревич, Лёшкин отец. – Конечно, нам бы очень хотелось увидеть настоящее лицо вашей дочери, но, думаю, лицезреть её талантливую артистическую игру тоже будет недурственно.

– О, Светлана – замечательная актриса, – поддакнул ему профессор Карамышев. – Жаль, что не в науку пошла... М-да... Но у нас все профессии почётны, не правда ли, уважаемый Павел Игоревич?

Главный энергетик с готовностью кивнул.

Профессор Заболотнев – седой учёный с живыми карими глазами – с неподдельным любопытством наблюдал за всем происходящим.

– Могу поклясться, – шепнул он Алексею, сидевшему справа от него, – что вторая нищенка, та, что пониже росточком, – мужского пола.

– Почему вы так подумали, Константин Матвеевич? – тоже шёпотом поинтересовался Лёшка.

– А у неё синяки на коленках, – усмехнулся профессор.

Юрка этого, к счастью, не услышал, и все остальные тоже.

– Любезны вы весьма, – прорычала голодная Светка. – Идём же, милая Попадья, зажмуримся и нажуёмся до отвала!

Они спустились вниз по винтовой лестнице.

– Зовут меня Лукрецией, – с поклоном представилась Светка гостям, – прошу не обижать мою подругу, глуха она, как стенка из цемента.

Походка у неё была какая-то подпрыгивающая, будто одна нога уродилась короче другой, Юрку это немного развеселило и позволило расслабиться. Теперь он даже осмелился поднять глаза на Алексея. Но Лёшка не смотрел ни на него, ни на "Лукрецию", его всецело занимали блюда на столе. Ух, обжора!

– Как ты себя ведёшь! – шепнула мать, когда дочь проходила в опасной близости от неё.

– Женщина, вы за другую приняли меня, – нагло ответила на это Светка, потом дёрнула свою "спутницу" за юбку: – На скамью присядь, подруга горемычная моя. Руками ешь, негоже вилку нам держать, сие есть адовы зубцы! Хоть и другого мы полёта птицы, но дух наш светел, а ум остёр.

– А ум остёр! – ухмыльнулся профессор Заболотнев. – А позвольте спросить вас, красавица: что у вас было в последней четверти по математике?

– Гневить меня изволите, милейший? – Светка была невозмутима! – То лженаука есмь, она вредна для цвета глаз.

Профессор улыбнулся, побарабанил пальцами по столу.

– Лженаука, говорите? А я ведь не от праздности интересуюсь. Отметка по данному "лжепредмету" является основным критерием при рассмотрении заявления о зачислении в любую из школ Чистого Воздуха.

– Дорогой Константин Матвеевич, – встал отец на защиту дочери, – этот вопрос я уже обдумал. Если Свету никуда не возьмут, она будет заниматься с частными педагогами. Средств для этого у нас достаточно.

Профессор Заболотнев нахмурился, ему не понравился ответ коллеги.

– К сожалению, Георгий Петрович, школа не находится в моей юрисдикции, – произнёс он извиняющимся тоном. – Но за Светлану я мог бы похлопотать.

Оливка со Светкиной тарелки вдруг выстрелила в потолок.

– Ай! – подпрыгнула Алевтина Сергеевна. – Это уже слишком, дочь!

Девушка с надменным видом развернулась к профессору.

– Речи сии обидно слышать мне! – воскликнула она, сверкая очами. – Свинью не научить сморкаться! Коль ты дурак, таким ты и помрёшь! – И она ударила ладонью об стол. Звякнули ложечки в чашках.

Алексей несколько секунд давился, глядя на неё, и вдруг не выдержал, неприлично расхохотался.

– Прошу прощения, мадам, – извинился он. – Как самокритично вы это сказали! Мне понравилось.

Светка побагровела, это было видно даже через толстый слой грима на её лице. Она в упор смотрела на Лёшку, а он – на неё. Дуэль длилась всего несколько секунд. Алексей опустил взгляд первым.

– Давайте кушать, – примирительно предложил профессор Карамышев, – у меня уже слюнки текут от всего этого изобилия на столе.

– Да, стол великолепен, – кивнул в сторону хозяйки Павел Игоревич. – Помню, в мэрии, по случаю приезда председателя правительства, тоже подавали омаров...

Алевтина Сергеевна поправила причёску и широко улыбнулась. Хоть все кушанья и были доставлены из ресторана, комплименты гостей подействовали на неё волшебно.

– Берите, кушайте, – засуетилась она. – Константин Матвеевич, давайте-ка я за вами поухаживаю.

– С превеликим удовольствием, милая Алевтина Сергеевна! – ответил профессор, раскладывая салфетку у себя на коленях. – Кстати, "лобстер" и "омар" – это синонимы. В русский язык эти два слова пришли из английского и французского. То, что французы называют "homard", по-английски звучит как "lobster".

– Мясо этого морского зверя в четырёх салатах на столе, – доверительно сообщил Георгий Петрович. – А одного я осмелился заказать целиком, так сказать, в одежде... Кому интересно, могут потом попробовать разделать. Все необходимые для этого инструменты имеются.

– Обязательно попробуем! – потёр руки Алексей. Девушка одарила его испепеляющим взглядом.

– Дело это непростое, – предупредил профессор. – Это вам не наши речные раки. У лобстера броня как у танка.

– Между прочим, – вставил слово Павел Игоревич, – желудок у омара находится в голове.

– В голове! – вырвалось у Светки, она засмеялась, забыв про свою роль. – Выходит, рыбу он головой переваривает?

Алексей ехидно заметил:

– О, да у вас приятный голосок, уважаемая Лукреция!

– Отстань, – отмахнулась она ложкой и даже не посмотрела в его сторону. Высунув от нетерпения кончик языка, девушка накладывала себе горку салата. – Ой, я такая голодная, такая голодная!

Несколько мгновений под высоким потолком гостиной были слышны только дробный стук вилок и возгласы гастрономического умиления.

– Человек тоже головой переваривает, – первым нарушил молчание профессор Заболотнев. – Но не рыбу, а нечто иное – мысли.

– Этим мы похожи на омаров, – добавил Алексей, и все засмеялись.

На Юрку никто не обращал внимания, и он был рад этому. Салаты из нежного мяса лобстера просто таяли во рту. Он за обе щёки уплетал порцию за порцией и вдруг поймал на себе настороженный взгляд Алевтины Сергеевны. Парень чуть не подавился...

– Лопай, всё нормально, – шепнула ему Светка.

И Юрка лопал и лопал, пока не ощутил, как желудок лёг всей тяжестью ему на колени. Остальные гости тоже почувствовали сытость. Тема разговора за столом сразу же сменилась.

– Ну, вот, заморили червячка, теперь можно поговорить о проблемах, – сказал профессор Заболотнев, откинувшись на спинку стула.

– Да, на сытый желудок любая проблема кажется маленькой, – улыбнулся Иванов-старший, наполняя стакан соком.

– Через час будет ещё чай с тортом, – напомнила довольная хозяйка.

– Алевтина Сергеевна, голубушка, вы замыслили чёрное дело – откормить нас, а потом прирезать, как жирненьких хрюшек, – пошутил Константин Матвеевич.

Взрослые заговорили о делах. Светка надрывно вздохнула и потянулась за стаканом.

– Вы какой сок любите? – предупредил её движение Алексей.

– Вишнёвый.

– О! И я! "Спелая вишня, спелая вишня..." – тихо пропел Лёшка.

Он налил девушке сока. Они выпили, и Светка вдруг засмеялась, показав на Иванова пальцем. У того под носом нарисовались вишнёвые усы.

– Ты на лобстера похож, – сказала она.

– А давай разделаем проклятого? – предложил Алексей.

– Нет, он – мой!

Девушка первой схватила щипцы и, склонившись над омаром, хищно заглянула ему в глаза.

– Правильно, – сказал Алексей, – сначала его надо загипнотизировать. А то вдруг убежит.

Это представление отвлекло взрослых от беседы.

– Нет, сначала ему надо выкрутить хвост, – посоветовал Иванов-старший. – Светлана, не бойся, возьми его за хвост и оторви с мясом. Кстати, хвост омара – самая ценная часть. В нём больше всего мяса.

– Мясо! Хочу мяса! – прохрипел Алексей, изображая голодного пирата.

Светка ухватилась за хвост. Он был холодный и скользкий. Девушка прикусила губу и попыталась оторвать его, но хвост не поддался.

– Попадья, помогай! – позвала она.

– Нет, это не женских рук дело, – вскочил на ноги Лёшка.

Он обогнул стол и приблизился к Светке. Юрка, смиренно наблюдавший всю эту сцену, неловко поднялся, запутавшись в юбках, но Алексей решительно оттеснил его в сторону.

– Пардон, барышня...

– Так нечестно! – попыталась надавить на его совесть Светка.

Дальнейшие события развивались стремительно.

– Позвольте-ка... – Иванов схватил девушку за руку. Омар на блюде самодовольно улыбнулся: его хвосту уделяли такое внимание!

– Нет! Это мой лобстер! – завопила Светка.

– Осторожней, молодые люди, – забеспокоился профессор Заболотнев, – не порежьтесь о клешни.

– Он же большой, всем хватит, – заметил Павел Игоревич.

– Светлана! – тихо злилась Алевтина Сергеевна. – Да что же это такое, Гоша, приструни свою дочь!

Светка вцепилась в омара так крепко, что Алексей не мог оторвать её руку, а применить против дамы силу ему не позволяли его врождённые принципы.

– Ладно, я займусь клешнями, – принял он решение. – Мадмуазель, позвольте ваши щипчики?

Он схватил её вторую руку, в которой были щипцы.

– Не трогай, укушу! – закричала Светка.

Лёшка начал деликатно отгибать ей пальцы, и тогда девушка неуловимым движением кошки вонзилась в жертву зубами...

– Ааа!!! – Алексей отскочил, схватившись за тыльную сторону своей руки. – Пиранья!

– Светлана, как ты себя ведёшь! – не выдержал отец.

– Гоша, она укусила его!

– Безобразие, Алёша... Ну, что же это такое? – расстроился главный энергетик.

Алексей обернул руку салфеткой.

– Пустяки, – сверкнул он глазами, – не до крови. У нищенок зубы тупые...