Лезвия умеют любить

Лии-Лей оттолкнул девушку и встал с ложа.

— Куда ты? Иди ко мне, — позвала рабыня.

— В другой раз, — прошипел Лии-Лей.

Он подошел к окну. Джер-Дзе позаботился, чтобы Лии-Лею и его сопровождающим — рабыне и старому каджиту — выделили лучшую комнату в Альд-Фейре. Это было тоже приятно. Аргонианин поводил головой, осматривая улицу и редких прохожих. Скверное место. Мало того, что осталось от данмеров, так еще и само по себе некрасиво и неизящно. Неинтересно.

Лии-Лей зевнул, отвернулся от альд-фейрского пейзажа и принялся одеваться. Скоро уже должен был подъехать Джер-Дзе. Путешествие к шахте занимало ящера. Он всегда был рад опробовать свои таланты в новом деле. И чем труднее дело — тем интереснее.

4. Знакомство.

Шахтеров оказалось довольно много. И все они были одинаковыми. Вне зависимости от расы, возраста и участка работы, каждый из них выглядел таким же усталым, грязным и запуганным, как и все остальные. Грубые серые рубахи и штаны грубой шерсти, перемотанные веревками, которые одинаково не шли ни одному из шахтеров, только усугубляли картину. Исключением были лишь десятники: они держались увереннее, и в глазах их было больше любопытства, вызванного приездом мэтра Айморе, нежели страха.

— Сколько их? — шепотом спросил у Раэлидана Ги.

— Двести пятьдесят девять. Теперь.

— Много. Ну, начинайте.

— Друзья мои! — выкрикнул управляющий. — Сегодня у нас важный день! С сегодняшнего дня вы можете быть уверены, что дни убийцы Некто сочтены! Все вы наслышаны о знаменитом мэтре Ги Айморе! Это он поймал шайку Свистящих Стрел близ Лейавина, и это он смог найти отравителя из Солитьюда! Теперь он будет искать Некто!

Главная площадь подземного городка наполнилась радостным гулом. Шахтеры приветствовали мэтра, и в их голосах уже было немного меньше отчаяния и больше надежды.

— Теперь расходитесь по своим жилищам и будьте готовы принять нас с мэтром. Мы зайдем в каждый дом, — Раэлидан жестом распустил собрание и повернулся к Ги. — С кого начнем?

— Без разницы. Здесь тридцать общих домов, верно?

— Верно.

— За оставшийся день обойдем. А утром я хотел бы поговорить с мастером Сертедо.

— Это возможно, — кивнул управляющий и дунул в одну из трубок на правой руке. Латунные пальцы со скрипом зашевелились.

Ренас, Фелас и Ильмени смогли встретиться только поздним вечером. На кухне, которая находилась под бдительной опекой женщины-норда по имени Сидригг, трем юным данмерам удалось раздобыть пару кусков мяса, да три чашки с оставшейся от обеда похлебкой. Ильмени как раз пыталась выпросить у старшего брата рассказ о найденном в тоннеле мертвеце, когда дверь кухни отворилась. На пороге стоял Ошертес, а рядом с ним были недавний суровый господин с металлическими руками и странный одноногий бретонец, благодаря которому странника пустили в шахту.

— Сидригг! — позвал имперец, совершенно не обратив на детей внимания.

— Собственной персоной, — откликнулась северянка, выходя из дальней комнаты, которая служила ей спальней.

— Это мэтр Айморе. Он сейчас кое о чем у тебя спросит.

— Очень приятно, — вежливо склонил голову бретонец.

— Взаимно, — без тени улыбки ответила Сидригг.

— Леди Сидригг, — мэтр Айморе с помощью Ошертеса приблизился к поварихе, — у меня к вам всего один вопрос и одна просьба. Скажу честно, у меня нет ни малейшего повода подозревать вас в убийствах, так что в ваших же интересах не губить во мне доверие.

Ошертес повернул голову и подмигнул Ильмени.

— Я отвечу, мэтр, — равнодушно пожала плечами Сидригг.

— Замечательно. Есть у вас маркие ингредиенты, которые сложно отскоблить от одежды?

— Пожалуй, да, — задумалась слегка удивленная вопросом северянка.

— Тогда переходим к просьбе. Добавьте в следующее же жидкое блюдо любой из них и еще вот это, — бретонец извлек из кармана маленький бутылек с прозрачной жидкостью.

— Выполняй, Сидригг, — подтвердил человек с механическими руками.

Повариха двумя пальцами взяла зелье и спрятала в складках фартука.

— Это все, мэтр?

— Абсолютно.

— Ты свободна, — отпустил северянку имперец.

— А вот мы пока еще побудем здесь, — к изумлению Ильмени, бретонец проковылял к столу, за которым сидели дети, и сел на один из свободных стульев. Ошертес встал за его спиной.

— Ошертес! — подняла глаза девочка.

— Я здесь. Все хорошо, — проговорил странник.

— А она к тебе привязалась, Ошертес, — мэтр Айморе улыбнулся. — Это хорошо. Но вообще-то я пришел поговорить с молодым человеком.

— Вы о той руке, да? — догадался Ренас.

— Разумеется, — бретонец щелкнул пальцами, и в его руке появились простенькие бусы из голубых и красных речных камешков. Мэтр протянул бусы Ильмени, а сам продолжил. — Ведь рука появилась внезапно, да?

— Да. Мы уже отошли от того соединительного тоннеля, когда я обернулся и увидел ее.

— Ты понимаешь, что находился в паре шагов от убийцы? — бретонец впился в юного данмера взглядом.

— Теперь понимаю. А тогда я так испугался. Да и дядька Делиус испугался тоже, — попытался оправдаться Ренас.

— Все мы боимся, — улыбнулся мэтр, — но иногда это и к лучшему. Не вини себя за боязнь, вини только за глупость. Между прочим, доносились ли из тоннеля странные звуки?

— Нет.

— Понятно. Тогда у меня есть задание и к тебе. Справишься?

— Ги! — воскликнул Ошертес, но бретонец предостерегающе поднял руку, и странник решил не продолжать.

— Справлюсь, — ответил Ренас.

— Тогда слушай. Запомни всех рабочих на своей разработке. Обрати внимание на их одежду. Может быть, кому-то она велика или мала? Кто-то из шахтеров может стремиться отделиться от остальных. Запоминай все подозрительное, что только попадется тебе на глаза. А потом найди Ошертеса или меня и расскажи нам о своих наблюдениях. Только нам. Идет?

— Идет.

— Это касается и тебя, — Ги посмотрел на Феласа. — Ты на другой разработке?

— Ну да. Только я думал попроситься к Ренасу.

— Забудь, — отрезал мэтр. — Работаешь там, где тебя поставят, и следишь за всем подозрительным, что происходит вокруг. Понял?

— Он понял, — ответил за брата Ренас.

— Молодцы, — похвалил бретонец. — Знайте, что я на вас рассчитываю. И Ошертес тоже.

— Это низко, Ги, — сквозь зубы процедил странник.

— Я не подвергаю их дополнительной опасности, — повернулся к Ошертесу мэтр. — Умереть здесь может каждый.

Ги поднялся из-за стола, держась за плечо странника. На его лице мелькнула тень страшной усталости. День, проведенный практически без отдыха, полностью вымотал Ги, но нужно было еще обойти жилища шахтеров.

— Пойдемте дальше, — вздохнул бретонец.

Ильмени надела волшебные бусики на шею. Ей мэтр Айморе показался добрым и любезным. И в самом деле, не будет же Ошертес помогать плохому человеку!

Каждый из тридцати подземных бараков насквозь пропитался страхом. Ошертес, презиравший трусость и малодушие, вынужден был с трудом сдерживать свою неприязнь к шахтерам. Помогая Ги перебираться из одного жилища в другое, странник пытался отрешиться от бессвязной болтовни запуганных убийствами шахтеров и сосредоточиться на поиске. Магические цвета и запахи, окружавшие Ошертеса, продолжали утверждать, что цель уже совсем близко. Она не могла не почувствовать присутствие Ошертеса. И, если худшие опасения странника оправдались, Она должна была уже возжелать ему смерти.

— Ну, я думаю, что на сегодня мы даже перевыполнили должную работу, — тяжело вздохнул Ги, когда Ошертес вывел его из последней лачуги. Бретонец выглядел совершенно измотанным, а его единственная нога подламывалась от усталости.

Раэлидан бережно положил вторую руку Ги на свое плечо, и вдвоем с Ошертесом они довольно быстро донесли мэтра до отведенной ему хижины.

— Завтра будите меня, едва проснетесь сами, — сказал на прощание Ги. — Пойдем к мастеру Сертедо.

Управляющий кивнул и моментально исчез. Ошертес закрыл дверь ключом на три оборота, затем навесил засов и подошел к растянувшемуся на ложе бретонцу.

— Между прочим, это ты зря, — Ги ловко замотался в одеяло, даже не удосужившись раздеться.

— Что зря?

— Закрылся, — бретонец высунул голову из-под одеяла. — У меня к тебе еще одна просьба на сегодня. Как к существу, не нуждающемуся во сне.

— И какая же? — Ошертес откинул капюшон и провел рукой по своим длинным седым волосам.

— Я только что понял одну вещь. Ну, когда говорил с шахтерами. Смотри: трупы находили в совершенно разных частях шахты. Там же, судя по всему, Некто их и убивал: не будет же он тащить мертвеца на себе? О чем это говорит?

— О том, что ему все равно, кого убивать, — пожал плечами странник.

— Да не об этом я, — рассердился Ги. — По-моему, ответ прозрачен: ему все равно, где убивать. А почему?

— Тайник! — догадался Ошертес.

— Точно! Ему все равно, где, кто и когда подвернется ему под руку во время его охоты, потому что его тайник находится либо поблизости от городка, либо в самом городке. Ему всегда по пути со своими жертвами, и он всегда уверен, что успеет спрятать оружие.

— И ты хочешь попросить меня найти его? — странник сделал два шага вдоль кровати, развернулся и снова подошел к изголовью.

— Попытаться, по крайней мере, — утвердительно кивнул бретонец. — Начни с улиц. Обойди их, посмотри, какое здание привлекает к себе меньше внимания, где живет меньше шахтеров, куда удобно подойти или пролезть, не привлекая внимания. Ну, я думаю, что ты знаешь все эти тонкости не хуже меня.

— А ты?

— А я предамся сну. Закрой меня, пожалуйста, снаружи.

Ошертес накинул капюшон и растворился в вечном полумраке подземного поселения. Ги послушал, как ключ трижды проворачивается в замочной скважине, а затем приподнялся на локте и зачаровал вход еще и магической преградой. На всякий случай.

Теперь можно было подумать в одиночестве. Конечно, можно было бы и дальше плясать от одежды. Если повариха все сделает как надо, вычислить убийцу станет значительно легче. Зелье обнаружения жизни оставит на пальцах и одежде шахтеров следы, по которым можно будет определить, кто и когда менял наряды. Но это лишь одна из возможностей.

Можно было бы работать с тайником. Большой удачей будет найти оружие Некто. Но возможность того, что Ошертесу улыбнется удача, ничтожно мала, если, конечно же, его поиск не заключается в том самом оружии.

Есть еще дети. Поскольку из всего населения шахты можно доверять только им да поварихе Сидригг, их помощь может оказаться весьма существенной.

Итак, три ниточки. Три зацепки. Одежда, тайник и дети. Ги фыркнул себе под нос. Пока что все эти "зацепки" выглядели весьма эфемерно. Но, безо всякого сомнения, хотя бы самую малость они прояснят. Да еще нужно поглядеть, что скажет сам Сертедо. Если слухи о нем верны, этот альтмер гораздо хитрее и проницательнее Раэлидана. И у него могут быть свои соображения.

Ги зевнул. Истерзанная целым днем беготни нога требовала покоя, а мысли в голове уже начали напоминать сонных перед зимой мух, которые беспорядочно бились изнутри в черепную коробку и совершенно не давали сосредоточиться. Бретонец закрыл глаза и моментально провалился в глубокий благословенный сон.

Зе-Шеттхе не знает рассветов и закатов. Звезд и туч. Лун и Солнца. Зе-Шеттхе существует лишь по прихоти лорда Дагона, чье имя многократно вырезано на камнях высоких красно-черных башен. Великий город Мертвых Земель. Гордость Мехруна. Зе-Шеттхе, Поле-Тысячи-Зерен.

Его история началась именно здесь. Именно отсюда он был отправлен на поиск. Поиск для каждого дремора есть отражение воли господина, нерушимый приказ, который отдается раз в бессмертие. Ошертес был горд, когда Стрехаал, один из приближенных Валкиназ Дагона, принес ему тугой свиток человеческой кожи. Горд — и глуп. Тогда он еще ставил волю лорда превыше всего прочего. И именно поэтому не ужаснулся приказу.

Повелитель отправлял своего верного слугу в Нирн. А целью поиска была Она. Ей невозможно было не восхищаться, Ее невозможно было не любить, ибо сама Она в красно-черном мраке Обливиона сумела сохранить в себе неподвластные Дагону чувства. Ее исчезновение не было загадкой, не было неожиданностью, но стало причиной гнева. Он захотел вернуть Ее. И выбрал Ошертеса.

Странник помотал головой, отгоняя наваждение. Он не видел Зе-Шеттхе уже пять с половиной лет, а Ее — больше шести. Его глодали скука, тоска, жалость к Ней и чувство долга. Он не мог предать лорда Дагона, но не мог и отделаться от мысли, прочно закрепившейся в его мозгу три года назад. Мысль эта состояла из одного слова. Свобода.

Мрак шахтерского поселения перед глазами Ошертеса цвел магическими красками. Красный цвет с цветочным запахом уводил дремора прочь из городка.

Его чувства обострились до предела. Безумно хотелось сбросить капюшон, снять с лица шарф и еще глубже погрузиться в эфирный мир, окружавший его, но Ошертесу хватило силы воли не сделать этого. Как его и предупреждал Стрехаал, Ее близость сводила с ума. Никаких сомнений больше не оставалось — Она была где-то здесь. Но в каком обличии? Или даже — в каком предмете могла быть заключена душа могущественной даэдра? И — самое главное — почему ее сущность настолько исказилась, что начала требовать смертных себе в жертву?

Потолок в том тоннеле, куда чувство поиска привело дремора, был значительно ниже, чем в шахтерском городке. Светящиеся грибы на стенах разрослись здесь до совершенно неприличных размеров. Гигантские поганки заливали тоннель ослепительным голубым сиянием, так что Ошертесу даже пришлось зажмуриться, чтобы различать Ее цвет. Цель была близка, и это еще больше дурманило страннику голову.

Красно-голубой, красно-голубой. Грибы и эфирный цвет. Круговерть красок перед глазами Ошертеса стала совершенно невыносимой. И сквозь цвета в его голове впервые за шесть с лишним лет зазвенел Ее голос.

— Я не жду тебя, Ошертес, — сказала Она.

— Я был бы рад сказать тебе то же самое, — печально улыбнулся дремора, зная, что Она увидит его улыбку даже сквозь ткань. Для Нее не существовало одежд и масок.

— Значит, тебя привел поиск, — голос собеседницы Ошертеса стал тише и печальнее. — Я не хотела этого.

— И я, — склонил голову странник. — Но я не могу ничего сделать с собой. Ты знаешь, в чем моя природа.

— Ты больше не принадлежишь Дагону, я чувствую это. Но тобой движет долг. Снова разум, Ошертес. Разум, а не чувства.

— А что движет тобой? К чему все эти убийства? — дремора сделал несколько шагов вперед, чувствуя, как Ее близость волной бьется в его барабанные перепонки. Весь мир вокруг сузился до одного лишь женского голоса.

— Я их хочу, разве не понятно? — удивилась Она. — Ты совсем забыл меня, Ошертес, раз спрашиваешь о таких глупостях.

— Я помню тебя, — прорычал странник, — и я знаю, что шесть лет назад ты ни за что не обратилась бы к кровавым развлечениям!

— Это не развлечения, — отрезала Она, — это мое существование. Я должна питать себя, чтобы жить, разве нет? Что такое даэдра без смертных душ?