Охота на "тринадцатого"

Специалист махнул рукой и ушел. За ним следом двинулся и второй, за время спора не проронивший ни слова. Командир проводил его озабоченным взглядом.

— Вот и я думаю, что европейский резидент, — поддакнул стрелок его мыслям. — Ну очень похож. Вынюхивает, падла.

— Лады, нежелательные господа убрались, работаем, — решил командир.

— Может, объяснитесь? — неприязненно спросил офицер. — Я считал вас вполне вменяемым экипажем. Не хотелось бы в первый день отдавать кого-то под трибунал за неподчинение командиру.

Экипаж развернулся и уставился на него.

— Что вы смотрите, как будто собираетесь убить?

— Здравая идея, — серьезно сказал стрелок. — Но не здесь же.

Офицер прищурился и положил руку на оружие.

— Ну объяснимся, — вздохнул командир. — Поймите правильно: вы, господин офицер, представляете для нас нешуточную угрозу. То есть — смертельную. То, что с какого-то черта в обычный экипаж внедряют аж офицера контрразведки...ладно, это не главное. Главное уже сказано — в элементаре три места. Не четыре, три.

— Новая модификация — четырехместная, — напомнил офицер. — Без элементара. Да, и я — не из особого отдела!

— Вы не понимаете. Мы — слетанный и, что немаловажно, опытный экипаж, и потому до сих пор живы. Что будет, когда и если мы попадем под руководство неопытного, незнакомого и, самое главное, штабного офицера? А будет нам смерть в первом вылете. Спасибо родному нашему комэску и тому идиоту, кто подписал ваш рапорт. Даже на плен надеяться не стоит, потому что уроды конструкторы убрали элементара — наверно, чтоб экипажи бились до последнего?

— Последнее верно, — сухо сказал офицер. — Что касаемо остального — я вас понял. Не скажу, что мне приятно это слышать, но вы, видимо, правы. Но что мне делать? Здесь космофлот, а не танцевальное шоу. Рапорт удовлетворен, я назначен командиром вашего экипажа как старший по званию.

Командир пожал плечами.

— Я не знаю, что вам делать, — честно признался он. — Мы за себя знаем. Стрелок сейчас протестирует вооружение, потом потренируется в режиме симуляции. Пилот будет осваиваться с управлением...

— Да что с ним осваиваться? — донесся из истребителя недовольный голос пилота. — Что я, управления SS не видал? Не, ну надо же было слизать у европейцев один в один, а потом заявить — это новая наша модификация!

— Будет осваиваться, — твердо повторил командир. — Посадочные площадки — они оклада стоят, так что... А на мне электронные мозги, естественно, и связь. А вы... ну, можете еще рапорт написать. Но это я так, навскидку, а вообще сами решайте.

— Займусь-ка я навигационным оборудованием, — решил офицер. — Астронавигация — обязанность четвертого члена экипажа...

— Очень хорошо! — одобрил командир, свистнул товарищей, они напялили летные шлемы и озабоченной компанией удалились куда-то в недра ремзоны.

Офицер проводил их недоуменным взглядом, уж очень поведение экипажа не совпало с заявленными планами — и все же решил заняться навигационным оборудованием. То есть хотя бы посмотреть, какими возможностями он как астронавигатор располагает. То есть — попытаться вспомнить хоть что-то из астронавигации, хоть какие-то крохи из того, что изучал в военном училище... Собственное запальчивое решение махнуть рукой на штабные интриги и перевестись в летно-подъемный состав больше не казалось ему хорошей идеей. Но, как правильно он же сам заметил, космофлот — не танцевальное шоу, в космофлоте дисциплина. Ну, должна быть.

— Кэп! — услышал он вскоре снаружи. — Кэптэн Джонс!

Офицер выглянул — у дисколета переминались несколько техников.

— Вы командир "семерки"?

Офицер открыл рот — и задумался.

— Значит, вы, — решил техник. — Нам тут сказали продублировать хай-хай и загрузить полный боекомплект, хотя на кой черт он нужен в ознакомительный период, кто бы объяснил? Бардак...

— Хай-хай? А чем продублировать? — удивился офицер.

— Да по старинке, световодами. Да световоды есть, а боекомплект не дают. Говорят, на кой черт он вам в ознакомительный период...

— А что у тебя лицо разбито? — спохватился офицер.

— При чем тут лицо, мы боекомплект пришли загружать, а нам не дают!

— Понял, что ничего не понял, — сознался офицер. — Старший? Идем на склады, разберемся с боекомплектом.

— Ну это обычное дело, что ничего не понял, — согласился техник философски. — Бардак...

Видимо, разбитое лицо оказало на техников магическое действие, потому что они после складов зашли еще в трофейный сектор, чего-то там взяли, страшно тяжелое и неудобное. Потом наведались в медблок, потом долго лазили в битой технике, которую натащили в матку тральщики, и везде офицер по подсказке техников что-то требовал, заверял и брал под личную ответственность властью офицера, холодея от мысли, что документов набирается не на один трибунал. Где-то в процессе с ним пересекся Буревой, обгавкал за то, что он забыл в истребителе свой летный шлем, вручил его и исчез. И тут же по внутреннему переговорнику посыпались указания, все из разряда "зайти, отобрать силой, утащить". Техник поглядывал странно, потом не выдержал и спросил, зачем козе баян, в смысле, летный шлем на голове внутри матки? Чтоб потелось лучше, что ли?

— Положено! — рявкнул офицер, злясь на самого себя.

Техник с чего-то потрогал скулу, пробормотал вполголоса "дурдом" и свернул диалог. Тем более что шлем действительно было положено на дежурстве носить не снимая, имелась такая инструкция, да кто бы ее соблюдал.

До конца дежурства они молча получали, визировали, таскали и устанавливали на истребитель всякую хрень, так что в результате изящный недавно боевой дисколет превратился действительно в какого-то черта. Рогатого.

— Уф, — сказал в конце смены взопревший офицер.

— Ага, — поддакнул техник. — Чтоб я вас еще обслуживал. Переведусь во вторую эскадрилью, к нормальным... Они и воюют не хуже первой, и к техникам по-человечески...

И тут события понеслись.

— Боевая тревога! — заревел в переговорнике голос Буревого. — "Семерке" старт! Кэп, твою мать, ты где? Старт!

Кэп дал старт. Ремзона, стартовые площадки, люк — есть!

— Скафандр и личное оружие! — отрывисто приказал командир. — Надеть, а не пялиться! Куда?! Вторым стрелком, быстро! На фиг нам навигация, нас убивать будут!

Люк мягко надвинулся, отсекая мирные шумы стартовой площадки.

— Серж, твою!.. — взвыл командир. — Шевели хордами, сожгут!

— Куда шевелить, через иллюминатор, что ли?! — огрызнулся пилот. — Выпускающие где? Я за них створки не открою!

— Торпеду им в задницу! — взбесился стрелок. — Педерасты!

— Действуй! — обрадовался командир.

Замерев от ужаса, офицер смотрел, как вынырнула из-под диска торпеда — своя, российская торпеда! — и ударила под створку своей же стартовой площадки, самой надежной стартовой площадки в мире...

— Х-ха! — свирепо крикнул пилот и кинул дисколет в пролом.

"Семерка" вырвалась в космос — одна против своры истребителей с подошедшей матки европейцев.

— Нормально! — хрипло оценил командир. — Атакуем!

-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-

Полыхнуло — офицер не сразу понял, где и что. Оказалось — датчики. Как тут же выяснилось — все.

— Вау! — сказала удивленно электроника и выключилась.

— Олл-аут, — прокомментировал командир. — Ну это ж надо: от чужого залпа маткой прикрылись, так свои врезали, хотя бой не начался и даже тревогу еще не объявили! И какая сволочь придумала этот олл-аут? Из трассеров бы его...Так, стрелок! Кэп, мать твою, не тормози, тебе говорю! Трассеры в ручное управление!

— Щас, — спохватился офицер.

— Не щас, а уже! Потом разберешься, что и как, стрелять пора! Олежка, торпеды тоже на тебе, кэп тормозит!

— Я за, но у меня всего десять пальцев, а трассеров... щас посчитаю...

— У тебя двадцать пальцев! Про ноги забыл? Всё, Серж, на полной в лоб, больше ничего нам не остается!

— На всех "Дьяболо" — в лоб?! А не подавимся?

— На матку! Давай!

— Ах на матку... но это все равно через "Дьяболо", а их знаешь сколько? До хрена, вот сколько!

— Убавим, у нас же второй стрелок сидит!

— Ах, ну да, я и забыл, — пробормотал пилот, и вселенная рванулась навстречу.

Офицер непроизвольно вцепился в управление огнем. До него наконец дошло, что такое "на полной". На полной скорости — вот это что такое! И если на маневре сорвет, как обычно, самые надежные в мире российские компенсаторы, экипаж размажет по истребителю тонким слоем. И элементара уроды конструкторы из конфигурации убрали, у того компенсатор более надежный, по слухам от немногих выживших...

Истребитель совершил маневр.

— А-а-а! — в ужасе заорал офицер и от полной беспомощности полоснул по округе трассерами — всеми, на сколько хватило пальцев.

— Борух, а кэп двоих "Дьяболо" обнулил! — удивленно сказал стрелок. — А ты говорил, он стрелять не умеет!

— Я говорил, кэп только на симуляторах стрелял! — рявкнул командир. — Еще я говорил ему разовый комплект сопровождения целей поставить — и мы поставили! Стрелкам готовность, Серж — маневр!

Полыхнуло, сверкнуло и дробно простучало по корпусу.

— Пронесло! — выдохнул пилот. — Ай да фантом, ай умничка, все на себя собрал...

Истребитель совершил маневр. На этот раз офицер был готов. Ну, он посчитал, что готов. По крайней мере, ему удалось разглядеть подсвеченные взрывом фантома корпуса "Дьяболо" и от души пройтись по ним трассерами. Сначала мимо, потом, с поправкой, в самую, так сказать, гущу.

— Кто так стреляет?! -заорал командир. — Руки оборву — по задницу!

— Я так стреляю! — ответно заорал стрелок. — Фантома кидай, дебило, мы в прицеле, или не видишь?

— Ой-ой-ой, мамочки... — забормотал пилот, — Куда же удрать-то, куда же... ой, щас врежут...

Офицер вжался в компенсатор — хотя чем это могло помочь при попадании? Полыхнуло. Сверкнуло. Дисколет крутнулся, кувыркнулся, резко дернул в сторону.

— Фантомов больше нет, — сообщил командир напряженно. — Только НЗ, но он НЗ. Сереженька, давай. На матку, и да защитит нас Даждь-бог!

Пилот дал, да так дал, что офицер сразу и до конца боя утратил связь с реальностью. Они крутились и прыгали, плевались трассерами, пулялись торпедами — парочку офицер даже запустил сам — носились в самой гуще вражеских истребителей и неслись куда-то сломя голову, то есть быстрее, чем "на полной", причем намного быстрее... а потом перед ними выросла громада европейской матки во всем своем жутком могуществе. Искорками вспыхивали створки, выпуская в бой новые звенья истребителей, мерцали экраны Фридмана, и хищно зыркали по сторонам рыла защитных орудий, грозя спалить ничтожного пришельца. Офицер взмолился Даждь-богу, в которого не верил, чтоб это оказались не лазеры. Потому что если лазеры, то им конец. От лазера не уйти, не увернуться.

— Вот она, сука! — зловеще сказал командир. — Ишь как лазерами окрысилась! Серж... у меня три фантома, понял? Три, запомни, нудила! И все они — для ухода! Понял?!

— А блок частичной невидимости? — спокойно уточнил пилот. — Тот, что с битого разведчика сняли?

— Цел, — признал командир. — Может, даже работает. На нем и пойдем. А что нам еще остается?

У офицера было свое мнение насчет что делать, подкрепленное суровыми наставлениями по тактике, где прямо было сказано, что истребитель матке не соперник — да кто бы его слушал? Так что они пошли. Прямо на матку. Прямо туда, где мерцали искорками створки стартовых площадок. Да прямо по ним — ракетами!

А потом они драпали, неслись, метались сумасшедшими зайцами, выкидывали оставшихся фантомов, потом кассеты ложных целей, потом облако помех... а потом они получили наконец, как и пророчил утром пилот, от парочки "Дьяболо" под хвост и тихо закувыркались куда-то прочь от всех опасностей, отстрелив имитаторы обломков чуть ли не в обзорные полусферы недоверчивых европейцев. И наступила блаженная тишина — в паре с противной невесомостью.

— Уходят европейцы, — наконец подал голос командир. — Не понравились им ракеты в створках! То-то же.

Офицер вздохнул и отцепил сведенные судорогой пальцы от ручного управления огнем. Рядом то же самое сделал стрелок.

— Нормальный дисколет, — неохотно признал пилот. — Если дооснастить, то даже хороший. Зря я его. Корпус все попадания выдержал, сферический обзор до сих пор работает, и олл-аут ему нипочем. Да, и трассеры подчиняются, как ни странно.

— Мы их световодами продублировали, — напомнил командир.

— Оборвал я световоды, — смущенно признался пилот. — Когда припекло, забылся и крутнул диск на полную. И оборвал. А трассеры — ничего, стреляют. Да, кстати, стрелки, как вы там?

— Как живые, представляешь? — нервно отозвался стрелок. — Ни разу компенсаторы не сорвало!

Офицер вспомнил про компенсаторы, и на него накатило.

— Кэп? — тут же среагировал на странные звуки командир. — Кэптэн Джонс, что с вами?

— Я... счастлив, — отозвался офицер, пряча от стрелка мокрые глаза. — Я... я тут посчитал... меня в бою обозвали мудаком, придурком, дебилом, тормозом, дауном...

— Педиком! — радостно вспомнил стрелок.

— Да, им тоже, — принял подсказку офицер. — И в целом я... согласен с такой личностной оценкой. Но... штабным-то — за что? Я категорически против несправедливости!

Они вчетвером тихо посмеялись.

— Это нормально, кэп, — объяснил командир. — В бою — нормально. Можно перед боем жрать лучшие в мире российские стимуляторы...

— Ни за что! — твердо определился офицер.

— ... а можно ругаться в бою. Эффект, в общем-то, аналогичный.

— А еще у меня есть вопросы, — сообщил офицер.

— Кэптэн Джонс! — укоризненно сказал стрелок. — Ну как не стыдно? А мы вас чуть в экипаж не приняли! Вот, даже пострелять дали! Как думаешь, командир, если его сейчас грохнуть и выкинуть в люк, удастся списать на боевые потери?

— Не удастся, — пресек офицер. — Боевые потери сами в люки не выпрыгивают. Особенно с дыркой в голове. Ну так что с вопросами?

— Кэп, вот зачем вам неуместное любопытство? — вздохнул командир. — Так славно повоевали, даже живы остались, что особо приятно, и тут на тебе, что да почему...

— А как я вас от трибунала отмазывать буду? — удивился офицер. — Мне надо понять, на основании чего вы действовали именно так! Пока что я знаю то же, что и все: вы с чего-то разрушили створки стартовой площадки и покинули матку задолго до объявления тревоги — то есть дезертировали.

— Опа! — вырвалось у стрелка, и экипаж надолго замолчал.

Офицер их не торопил, разглядывал сквозь прозрачную сферу мельтешение звезд и помалкивал. Экипаж явно соображал, как бы половчее соврать — ну так и ему требовалось время, чтоб продумать, как их половчее прищучить.

— Задавайте вопросы, — вздохнул наконец командир. — Ваша взяла. Кэптэн Джонс.

Офицер четко услышал в последних словах призвук выстрела в затылок и добровольное выпадение в люк и незаметно содрогнулся.

— Причина объявления тревоги, — все же твердо сказал он. — Это первое.