— Чего тебе? — обернулся Макс. Мальчишка лет шести вздрогнул, дёрнулся, чтобы убежать, даже сделал пару шагов назад, но потом взгляд его упал на Серую Шляпу на голове Макса. Мальчишка нерешительно остановился. Зацепился взглядом за шеврон с гербом КША на рукаве, посмотрел на значок отряда "Аллигаторов Флориды" и сказал:

— Эээ... Вы из наших, мистер?

— Зависит от того, кто для тебя "наши".

— Ну, Вы "серый"?

— Да, "серый". Разве не заметно? — Макс тронул рукой шляпу на голове.

— Простите, мистер. Я... я хотел попросить помощи.

— А в чём дело?

— Понимаете, мистер, вон там, в этом доме, там... там Тощий спрятался, я сам видел!

— Тощий? Какой тощий? Ты о чём?

— Ну, тощий же, мистер! Он там!

— А кто это?

— Вы не знаете? Это из федералов, только он не военный, он гражданский. Какая-то шишка из министерства образования.

— Ну и что?

— Мистер, он тут у нас детей собирал, в основном мальчиков, говорил, что они учиться поедут, в приют пойдут, там хорошо, мол. У него даже специальная организация сбором детей занималась, называлась она "Расправить крылья".

— И?

— Он брата моего забрал, Макса, — в этом месте Макс мысленно вздрогнул.

— Отправил в приют?

— Не знаю. Правда, не знаю. Но тех, кого он забирал, никто и никогда больше не видел. А из этой его "Расправить крылья" ночью такие крики ужасные доносились, там рядом с ней находиться страшно было. А однажды... я однажды слышал, как наш Максик кричал. Так кричал, что... это не передать, люди так не кричат. Но это точно Макс кричал, я узнал его.

— Та-а-ак...

— Это здесь, мистер, я покажу, идите за мной, Тощий залез ночью туда, думал, все спят. Но я писать ходил и всё видел. Он тут, мистер, он тут!..

...Макс пинком распахнул очередную дверь и, выставив перед собой ствол винтовки, осторожно заглянул внутрь комнаты. Белый мужчина в когда-то, наверное, красивом и дорогом, а теперь в грязном и рваном сером костюме сидел в углу на полу, сжавшись в комок. Макс окинул комнату внимательным взглядом.

На грязном столе какие-то вещи: одноразовые упаковки еды быстрого приготовления, грязная жестяная кружка, банка из-под пива, ложка.

А на подоконнике — цифровой фотоаппарат.

Макс уже хотел было скомандовать мужчине подняться на ноги и идти за ним, как краем глаза заметил выражение, проступившее на лице мужчины, когда тот увидел, что Макс нашёл его фотоаппарат. Ужас и отчаяние — вот что было в том взгляде.

Фотоаппарат? А что там?

Макс решительно, но не спуская глаз с Тощего, подошёл к окну, взял этот фотоаппарат и включил. Папки с фотками. На самых первых изображены мальчишки. На пляже, купаются, в аквапарке, на... нудистском пляже. Ну, и чего он испугался? Фотки как фотки. Мальчишки на пляже, и что? У Макса и самого подобные фотки раньше были, только чужие мальчишки попасть на них могли разве что случайно, как фон. Обычно, там сам Макс и был сфотографирован. Чего этот тип боится? Аж трясётся весь.

И Макс решительно открыл самую новую папку, всего месяц назад созданную.

Максу повезло, что сегодня утром на завтрак была овсяная каша. Он с детства терпеть не мог овсяной каши, его от неё мутило. Вот и сегодня, узнав, что именно будет на завтрак, Макс решил, что без завтрака как-нибудь обойдётся. Лучше, прогуляется по городу.

Если бы не овсяная каша на завтрак, Макса сейчас непременно бы стошнило. Это... это... То, что было на фотографиях, невозможно было даже и описать. Макс за последние месяцы многое узнал и повидал, но ТАКОЕ...

Потом Макс нашёл несколько видеороликов и включил один из них на пробу. Комната наполнилась звуками орущего от непереносимой боли мальчишки, а на заднем плане кто-то рассказывал, что ещё он сейчас с этим мальчиком сделает.

Макс резко остановил проигрывание ролика и внимательно посмотрел на Тощего. Раздался утробный звук и в комнате отчётливо запахло человеческим дерьмом...

...Когда Макс вышел на улицу, у него тряслись руки. Макс даже пожалел, что не курит, закурить сейчас было бы в самый раз.

Да, он, Макс, только что совершил преступление. Он без суда казнил преступника. Если об этом узнает отец Пиви, Максу не миновать сурового взыскания. Макс не имел права сам выносить и приводить в исполнение приговор. И если бы в руки отца Пиви попал живой Тощий вместе с его фотоаппаратом, то так легко, как капрал Ковальски, Тощий бы не отделался. Отцу Пиви снова пришлось бы смотреть по ночам кошмары.

Но Макс не смог, просто не смог дотерпеть до справедливого суда, не смог!

Тощий ползал по полу в слезах и соплях, источал отвратительные запахи своими штанами и оставлял на полу неаппетитные лужи. Он клялся, что больше никогда и ни за что, что согласен добровольно кастрироваться, даже сам кастрирует себя прямо сейчас. Умолял дать ему пожизненное тюремное заключение, только оставьте его жить. Жить!!

Когда же он схватил со стола ножницы, расстегнул свои штаны и даже в самом деле начал резать... Максу так противно стало, что он выстрелил Тощему в голову. Смотреть на такое было превыше его сил. Хотя, конечно, закон он при этом нарушил. Убивать Тощего без суда Макс не имел никакого права. Лёгкой смерти от пули Тощий, вне всякого сомнения, не заслужил...

... — ...Мистер! Мистер, Вы не слышите меня?

— А? что? — обернулся Макс на голос мальчишки. — Ты что?

— Мистер, Вы убили его?

— Кого?

— Ну, этого человека, про которого я говорил.

— Нет. Разве я похож на убийцу? Я не убиваю людей.

— Но...

— К тому же, в том месте, про которое ты мне говорил, людей не было.

— Как не было? Я ведь сам видел!

— Там не было людей, парень.

— Но... а выстрел? В кого Вы тогда стреляли, мистер?

— В существо.