Роман "Графиня по вызову"

— Так что близких родственников у меня в Ристонии не осталось, — заключила я. — В основном друзья.

— Это тоже важно, — заметил принц.

— Безусловно.

Далее разговор прервался. Мы с Рикардо не разошлись, а, напротив, объединились с ещё одной парой и некоторое время танцевали вчетвером, сомкнув вытянутые руки.

— Вы позволите, ваше высочество? — послышалось спустя всего минуту после того, как четвёрки расформировались, и танцующие продолжили двигаться в парах.

— А, Рэм. Если дама не возражает, — откликнулся принц.

— А если дама возражает? — решила повредничать я.

— Если не ошибаюсь, вы обещали щадить мою тонкую душевную организацию, — усмехнулся Рэм, неспешно двигаясь рядом с нашей парой — но обыкновенной, даже небрежной, походкой, а не торжественным шагом полонеза.

— И в самом деле, — сокрушённо "припомнила" я. — Мне следовало быть более осторожной в своих обещаниях.

Тяжко вздохнув, я виновато улыбнулась его высочеству. Рассмеявшись, принц выпустил мою руку.

— Надеюсь, вы оба получите от танца удовольствие.

Теперь рядом со мной вышагивал Рэм.

— Вы всегда танцуете с теми же женщинами, что и его высочество? — едко спросила я.

— Совсем наоборот, — ни капли не смутился миньон, — это его высочество танцует с теми же партнёршами, что и я. Он знает, что я хорошо разбираюсь в женщинах, и на мой вкус можно положиться.

— Неужели? Однако же со мной первым танцевал именно принц, а вовсе не вы, — указала я на логическую неувязку.

Но друга принца не смутило и это.

— Его высочество просто проследил за моим взглядом. А я рассматривал вас с немалым интересом.

Можно подумать, я этого не заметила!

— Вы ведь несомненно в курсе, что вы — чрезвычайно красивая женщина, леди Аделина?

Риторический вопрос. Для того, чтобы мужчины воспринимали женщину как красавицу, она должна прежде всего считать себя таковой сама. Всё остальное приложится. Но не говорить же ему этого напрямик! Тем более, подозреваю, Рэм из тех мужчин, которые и сами отлично это знают.

— По-моему, вы забываетесь, граф. — Строгому тону противоречил лукавый взгляд. — Спешу напомнить, что я замужем.

— Ваш муж нисколько мне не мешает. А вам?

Однако. Этот наглец умеет формулировать вопросы. Если я отвечу "да", получится, будто муж мне мешает. Если скажу "нет", это фактически будет означать, что я готова на интрижку. Хороший приём, ничего не скажешь. Надо будет взять его на вооружение.

— А мне любопытно: откуда у вас столь отрицательное отношение к институту брака? Вы что же, боитесь женщин?

— Вообще-то нет. Но вас начинаю побаиваться.

— И совершенно правильно делаете.

— Вы находите? А я-то как раз вознамерился перебороть этот страх.

Рэм смотрит на меня с высоты своего роста, и в глазах плещется азарт, которого он и не думает скрывать. Азарт, увы, вещь заразная, и я понимаю, что мой собственный взгляд отвечает ему той же монетой.

— В самом деле? И как же вы намерены бороться с этим чувством?

— Для начала хочу узнать вас получше.

Мы разошлись, чтобы почти сразу же встретиться. Его правая рука тянется к моей, лёгкий поклон — и мы опять отдаляемся друг от друга, чтобы на сей раз сойтись в танце с чужими партнёрами. Затем он возвращается и подаёт мне руку.

— Итак, может быть, мы перестанем обсуждать мою персону? Давайте поговорим о вас, — предложил Рэм, когда мы продолжили танцевать в паре.

— О чём же именно? — полюбопытствовала я.

— О чём угодно, — беззаботно откликнулся он. — Ну, например, как вам нравится в Эрталии?

— Вы неоригинальны, граф, — откровенно поморщилась я.

— Неужели принц и тут меня опередил? — наигранно посетовал Рэм. — В таком случае, может быть, расскажете мне о Ристонии? Например, откуда вы родом?

— Это небольшая провинция, вряд ли вы о ней слышали. Она называется Энкатта. Рассказывать о ней, признаться, особенно нечего.

— Но вы ведь не прожили в этой провинции всю жизнь?

— О нет, я немало ездила по стране.

— Отлично. В таком случае расскажите мне о других её достопримечательностях.

— А разве вы там не бывали?

— Увы. Знакомство с заграничными городами у меня как-то не сложилось.

— Вы что же, никогда не выезжали за пределы Эрталии? — умилилась такой неискушённости я.

— Ну почему же, не совсем. Выезжал. Три года назад мы вместе с его высочеством посетили Эркландию. Очень хотели взглянуть на достопримечательности, даю вам слово джентльмена.

— И что же вам помешало?

— Всякая ерунда. Пушки, мушкеты, сабли и прочие глупости. Мы трижды пытались пробиться поближе к столице — и к достопримечательностям, — но нас отбрасывали к границе. Потом пришлось переместиться на нашу территорию, потом мы снова пробились в Эркландию... А когда дело, казалось, пошло на лад, правители вдруг взяли, да и подписали мирный договор. Так что до достопримечательностей мы всё-таки не добрались. — Рэм тоскливо вздохнул. — Не повезло.

— Зато повезло достопримечательностям.

У него идеально выбрито лицо. Здоровая, гладкая, загорелая кожа. Наверное, очень удобно давать пощёчину: рука даже не оцарапается о щетину...

Зелёные глаза озорно блеснули.

— Вы считаете нас такими варварами?

— Нет, мне просто интересно, что мог делать на поле боя красивый избалованный папенькин сынок вроде вас. Вы хоть раз обнажили оружие? Или исключительно прятались за чужими спинами?

Я послала ему чарующую улыбку.

— Вы попали в точку. Я прятался за спиной у принца, — развеселился Рэм. — Знаете, я только для этого и взял его с собой в ту кампанию.

Я опустила глаза, невольно усмехнувшись. Даже визуально трудновато было представить себе эту картину: как-никак Рэм значительно шире в плечах, чем его высочество. А учитывая славу одной из первых шпаг Эрталии — если, конечно, верить рассказу Армана...

— Вы в самом деле считаете меня папенькиным сынком? — осведомился он чуть погодя.

— Ну, дядиным племянником, какая разница? — просияла я.

— Вот как. Ну что ж. Как минимум вы находите меня красивым. Или тут слух мне изменил?

— Отнюдь. Вы действительно красивы. — Я даже не думала опускать глаза или хотя бы деликатно покраснеть при таком утверждении. — Но вам совершенно нечем гордиться, — продолжила я, привнося в комплимент заранее подготовленную ложку дёгтя. — В этом нет ни капли вашей заслуги.

Шествовавшая перед нами пара, дойдя до конца зала, повернула направо. Мы, в свою очередь, повернули налево и продолжили движение в колонне.

— Я имею привычку пользоваться всеми своими преимуществами, — зачем-то просветил меня Рэм. — В том числе и теми, в которых нет моих заслуг. К слову, это первое правило воина.

— А разве у нас идёт война? — захлопала ресницами я.

Длинными, густыми и угольно-чёрными ресницами. И он определённо их оценил.

— Как знать? — загадочно откликнулся партнёр.

В этот момент к нам приблизился Арман, и Рэм незамедлительно уступил право со мной танцевать "законному супругу".

— Что они от тебя хотели? — поинтересовался дипломат после того, как мы немного продвинулись, следуя за шествующей впереди парой.

— Ревнуешь? — не удержалась от шпильки я.

— Имею право, — хмыкнул Арман. — Как-никак, я — твой законный супруг.

— Очень мило, что ты вспомнил о законности, — просияла я.

— Не отвлекайся. Так что же им было нужно?

— Не знаю, — честно ответила я, задумчиво нахмурив лоб. — Трудно так сразу сказать. Быть может, простой флирт. А может быть, они хотят раскусить незнакомого человека. Посмотрим, как пойдёт дальше. Месяц только начинается.

Сколь ни удивительно, но вскоре полонез подошёл к концу. За ним последовали менуэт и ригодон, которые я танцевала с Арманом. Как-никак следовало поддерживать легенду о том, что мы — молодожёны. Затем я удалилась из зала, намереваясь найти поблизости тихую комнатку, по возможности — с зеркалом, где можно было бы немного привести себя в порядок. Поправить причёску, добавить пудры, расправить оборки на платье. Если зеркало в помещении не найдётся, не беда: маленькое зеркальце было у меня при себе в небольшой сумочке.

Приблизительно представляя себе, как обыкновенно обстоят дела в подобных местах, я вела себя осторожно. Устремив взгляд на ничем не примечательную стену, обогнула пару, страстно целующуюся в тени очередной статуи (надеюсь, они её не разобьют, поскольку, вероятнее всего, это очередное бесценное произведение искусства). Мимо первой комнаты прошла, даже не проверяя, но успела услышать горячие стоны, подтвердившие моё предположение. Громко кашлянула, приблизившись ко второй, дверь которой была приоткрыта. Резкий стук — видимо, внутри от неожиданности уронили какой-то предмет (надеюсь, что не даму), — известил меня о том, что и здесь тоже занято. Третья дверь была заперта изнутри. В четвёртую не в меру активная парочка проскочила перед самым моим носом. Кажется, мужчина был представлен мне как муж и отец семейства, а женщина отнюдь не являлась его супругой.

Не поймите меня неправильно, до моральных устоев эрталийского дворянства мне нет никакого дела. Но я искала комнату для спокойного времяпрепровождения на короткий срок — и никак не могла её найти!

— Однако же нравы здесь похуже, чем на Каштановой улице! — пробормотала я в сердцах. — Думаю, тамошние девочки были бы рады услышать, что это сравнение определённо в их пользу.

— Увы, целомудрие действительно не является сильной стороной современного эрталийского дворянства, — спокойно произнесли у меня за спиной.

Я вздрогнула и резко обернулась. Кардинал стоял совсем рядом, привычно сцепив перед собой пальцы рук. Как он сумел приблизиться настолько бесшумно? А также быстро: совсем недавно я оборачивалась, и тогда его ещё не было в поле моего зрения.

— Ваше высокопреосвященство.

Я склонилась перед кардиналом, и он на мгновение положил руку мне на голову в привычном жесте благословения. В моё декольте он — первым из имевших такую возможность мужчин — не заглянул.

— Полагаю, всё это не такой уж страшный грех, когда речь идёт о людях, не обременённых семейными узами, — осторожно произнесла я, распрямившись.

Моя интонация была скорее вопросительной, что выражало готовность безоговорочно уступить кардиналу в случае, если он вознамерится оспорить мои слова. Он, однако же, возражать не стал.

— Всё это верно. Однако же и люди, обременённые семейными узами, нередко бывают готовы пуститься в подобные приключения. В том числе и те, что присутствуют на сегодняшнем балу. Разве не так?

Пристальный проницательный взгляд, от которого чрезвычайно хочется бежать как можно дальше и без оглядки, не то докопается до того, что спрятано в самый потаённых глубинах сознания. Там, куда и самой-то не хочется лишний раз заглядывать без нужды.

Но я не из тех, кто отступает, так что выдерживаю его взгляд — ровно столько, сколько это допустимо, — затем скромно опускаю глаза в пол.

— Не знаю, ваше высокопреосвященство. Я полагаю, для уверенности в подобном необходимы очень точные сведения, не оставляющие сомнений в грехопадении.

"Не пойман, не вор". Обожаю этот принцип.

— Точные сведения? — Лёгкая ирония на дне холодных зелёных глаз. — Отнюдь. Для меня достаточно всего лишь посмотреть на человека.

— Ваше высокопреосвященство говорит о магических способностях?

Магов существует не так уж и много, но я не удивлюсь, если кардинал окажется из их числа.

Но нет, кажется, мои слова его позабавили.

— Вовсе нет, — с лёгкой улыбкой заверил кардинал. — Магия для этого не требуется. Поведение людей. Их взгляды. Этого достаточно, чтобы я мог безошибочно утверждать, кто из них внутренне готов к супружеской измене.

Камень в мой огород? Наверняка. Уж очень внимательно он смотрит. Но до чего же знакомые зелёные глаза! Воистину он очень похож на племянника. Вернее, племянник на него. Даже в свои пятьдесят лет кардинал весьма хорош собой. Воображаю, насколько он был красив в двадцать пять! Любопытно, что заставило этого человека ступить на путь богослужения. Разочарование в любви? Подлинное призвание? Или возможность небывалого карьерного роста?

— Это чрезвычайно завидная способность, ваше высокопреосвященство. — Я снова поклонилась, на этот раз не так низко. — Но, полагаю, это должно быть очень тягостно — постоянно, с такой лёгкостью, различать вокруг себя людские пороки.

Снова улыбка, сдержанная, но, по-моему, даже не такая уж холодная.

— Это совсем не так страшно, дитя моё. Да, изменять жене или мужу грешно, но это далеко не самый страшный грех из существующих.

— Каков же самый страшный грех? — полюбопытствовала я.

Что он сейчас назовёт? Убийство? Или всё же преступление против веры?

— Самый тяжёлый грех — это государственная измена, — отчеканил кардинал, снова внимательно глядя мне в глаза.

Которые, сказать по правде, после такого ответа округлились.

— В самом деле? — не стала скрывать удивления я. — Странно, я, право слово, не припомню, чтобы так было написано хотя бы в одном из знакомых мне толкований священных книг.

Кардинал тихонько рассмеялся. Очень необычный смех. Даже не знаешь: то ли весело улыбнуться в ответ, то ли бежать за тридевять земель.

— Не обращайте внимания, леди Ортэго, — впервые обратился ко мне по имени он. — У нас, кардиналов, особая религия.

И, как ни в чём не бывало, зашагал дальше по коридору.

В покои вернулись, как и ожидалось, под утро. Я устала настолько, что ванну отложила на потом. Горничная помогла мне раздеться, и, оставшись в предназначенной для сна камизе, я со стоном повалилась на кровать. После того, как мы отпустили слуг, Арман постучал по косяку моей двери.

— Можно войти? — спросил он.

Какой интеллигентный: даже не пытается вломиться под предлогом нашего мнимого брака. Сразу видно: дипломат.

— Можно, — отозвалась я, и не думая подниматься с кровати.

Равно как и прикрываться: лежала я поверх постели. Но я ведь подготовила к этому клиента при первой же нашей встрече.

— Ого!

Интеллигентность интеллигентностью, но пропустить такое зрелище Арман не мог.

— Даже не пытайся! — предупредила я.

— Неужели у меня нет никаких шансов? — шутливо осведомился "супруг". — А я-то думал, что после бала твоё сердце оттает.

— Сердце оттаяло, зато всё остальное тело одеревенело, — отрезала я. — И я настолько устала, что даже приди сюда сейчас сам король, отправила бы его восвояси. — И, ещё немного подумав, добавила: — Как ты думаешь, эти слова не тянут на государственную измену?

— А тут всё зависит от пожеланий самого короля, — не стал успокаивать меня Арман.

— Короля-то ладно, — махнула рукой я. — Главное — не перейти дорогу кардиналу.

— В высшей степени нежелательно, — согласился "муж".

— Послушай, — я приподнялась на локте, — ты же пришёл сюда не для того, чтобы стребовать с меня пару-тройку раз супружеский долг. Признавайся честно: что тебе надо?

— Возможно, ты не поверишь, но я хотел сказать "спасибо", — серьёзно ответил он. — Ты очень помогала мне сегодня, хотя по нашему уговору совершенно не обязана была этого делать. Я нанимал тебя на роль моей жены, но не для того, чтобы ты продвигала перед принцем и герцогом мои интересы.