Город чудовищ

— Говорили пару раз, — признался Брут, положив на стол огромные, размером с пивную кружку, кулаки — Но кого волнует мнение мертвецов?

— Уж точно, не меня, — сказал Данте — Давай лучше поговорим о живых. Мне нужен Музыкант.

— Странные у тебя, однако, желания, — пробурчал сержант.

— Один тип видел, как вы его прищучили, — пояснил Данте — А ещё он говорит, что вы были без мундиров.

— Мы не надеваем форму на тайные операции, — сказал Брут.

Он выдвинул ящик стола и достал жестяную банку с табаком.

— Я заглянул в ваш "Журнал происшествий", — поведал Данте — А там пусто. За прошлую ночь ваш участок не оформил ни одного ареста. Забавно, не правда ли?

Сержант пожал плечами, подцепил щепотку табака и заложил её за нижнюю губу.

— Только не надо вешать мне лапшу на уши, — попросил Данте — Знаю я эти ваши "тайные операции". Кто ваш заказчик? Кому вы хотите продать Музыканта?

Брут не умел краснеть от смущения. Поэтому он лишь опустил глаза на свои грозные мозолистые руки. За годы службы в страже эти руки не раз ломали носы, сворачивали челюсти, брали "подарки", подбрасывали улики и писали лживые донесения.

— Музыкант отбил девчонку у Левши, — неохотно сознался сержант — Ну, у того самого Левши. Из банды "Висельники".

— Эх, Музыкант, Музыкант, — сокрушенно покачал головой Данте — Умеет же, дурень, наживать себе врагов. А о тебе я был лучшего мнения. С каких это пор ты продаешь людей на убой бандитам?

— Тоже мне "люди"! — скривился Брут — На этом Музыканте висит с дюжину грабежей. И потом никто не говорит об убийстве. Левша хочет сделать так, чтобы твой дружок забыл о девках. Навсегда забыл. И он хочет сделать это собственными руками.

— Пусть Левша отрежет причиндалы кому-нибудь другому, — предложил Данте — Кому-нибудь, кто мне не нужен. Таких людей в Доках пруд пруди.

— Кстати... — заинтересовался Брут — А на что тебе сдался Музыкант? Этот бесполезный гёт отродясь ничего, кроме отмычек и бабских сисек, в руках не держал.

— И видишь, к чему это привело? — воскликнул Данте — Я хочу дать Музыканту возможность исправиться. Ты что не веришь во второй шанс?

— Я верю в преступление и наказание, — ответил Брут.

— А ещё — в задаток и оплату, — добавил Данте.

— Слушай, а давай я сразу отдам тебе ключи от камер? — рассвирепел сержант — И ты сам будешь выбирать, кого тебе выпустить, а кого — нет.

— За тобой висит должок, — осадил его Данте.

— Я помню об этом, — мгновенно успокоился Брут — Но, пойми, другим стражникам это не понравиться. Им, знаешь ли, нужно кормить свои семьи.

— Ну ты и тип! — возмутился Данте — И как тебя только угораздило стать законником?

— Мой папаша бывало говаривал "Если ты не умеешь воровать, то иди сторожить", — пояснил Брут — Вот я и послушал старика.

— До меня тут дошли слухи, — как бы невзначай начал Данте -, что "Звезда" пообещала отвалить денег любому, кто остановит Мясника.

— Угу, — подтвердил Брут, жуя табачную жвачку — Одна из девок, которых порезал этот псих работала на банду. "Звезда" посчитала это неуважением.

— Ты можешь идти и получать награду, — заявил Данте — У Мясника случилось божественное озарение. Он понял, что жил неправильно. Мясник завязал с убийствами и ушёл жить в монастырь. В женский монастырь.

— Ты это серьёзно? — Брут перестал жевать и посмотрел на Данте долгим испытующим взглядом — И что, теперь убийства прекратятся?

— Убийства не прекратятся никогда, — поправил его Данте — Пока на земле не останется всего один человек. Но вот что касается Мясника... Он исчез. Испарился. Растаял как дым. Пуффф! Чёрт, у меня закончились красивые сравнения.

— Почему то мне кажется, что подробностей я не услышу, — предположил сержант.

— Тебе правильно кажется, — подтвердил Данте.

— Этого всё равно мало, — не сдавался Брут — Награда за твоего дружка гораздо весомей.

— Что не так с этим миром? — сокрушенно поинтересовался Данте — Ну и что ты хочешь, сержант? Благодарность? Поцелуй в щёчку? Моего первенца?

— Ты же у нас умный, — сказал Брут — Ну так убеди меня. Предложи мне что-нибудь ценное.

— Я слышал, что в Доках объявилась новая банда, — сообщил Данте — "Жнецы", кажется.

— Они — никто, — сержант наклонился вбок и сплюнул в урну коричневую от табака слюну.

— Это только пока, — уточнил Данте — Ты сам знаешь, как бывает с этими бродячими псами. Они собираются в стаю и начинают создавать проблемы. Нет, "жнецам" просто необходим урок хороших манер. И я его им преподам. Если мы с тобой договоримся.

Брут на секунду задумался, а потом широко улыбнулся.

— Продано, — сказал он — Забирай свою подружку и проваливай. Я не знаю кого ты решил грабануть, но надеюсь, что дело того стоит.

Когда Данте удалился, сержант Брут вышел в общий зал. Около стойки болтали усатый стражник и новобранец.

— Выпустите этого Музыканта, — приказал сержант — Снеговик выкупил его задницу.

— Чёртов Снеговик, — проворчал усач — Из него мы потеряли хорошие деньги.

— Ты можешь пойти и сказать Данте, что ты не согласен, — предложил ему Брут.

— Да я это так... к слову, — быстро ответил усач — Выпустить, так выпустить.

— А кто он вообще такой? Этот Данте? — подал голос новобранец — Разгуливает тут, как у себя дома.

— Как там тебя зовут? Пип, что ли? — Брут уставился на молодого стражника тяжёлым взглядом.

— Так точно, сержант, — вытянулся в струнку новобранец.

Брут усмехнулся, увидев на лице молодого стражника выражение тупой исполнительности.

— Так вот, Пип, — произнёс сержант — Ты спросил меня, кто такой Данте? Я отдал бы годовое жалование, чтобы узнать ответ на этот вопрос. Он просто появился из ниоткуда. Несколько лет назад.

— А что было потом? — заинтересовался Пип.

— А потом в городе пошёл чёрный снег, — Брут повернулся к усатому стражнику — Ты тогда мощно проблевался, а?

— И не напоминай, — махнул рукой усач — Я двадцать лет отбарабанил в страже. Чего я только не повидал за это время! Но такое... Как вспоминаю — меня бросает в дрожь. Бррр...

— Я не понимаю, — недоуменно сказал Пип — Он всего лишь какой-то бандит...

— Так я и думал, — тяжело вздохнул Брут — Послушай меня внимательно, малыш. Возможно, что однажды мои слова спасут тебе жизнь. Если ты хочешь носить эту форму, то перво-наперво научись разбираться в людях. Сегодня ты впервые увидел Данте. Что ты можешь про него рассказать?

— Ну, он...он...он.., — растерялся Пип — Я не знаю, сержант.

— Глупый, но зато честный, — заключил Брут — Когда-то и я был точно таким же щенком. Ладно, урок номер один. Ты обратил внимание на походку Данте? На эту его тяжёлую поступь? Это называется "шаг каторжника". Так ходят, те, кто долго носил на ногах кандалы. Ты заметил дырку на его куртке? Ту, что прямо около сердца? Это след от пули. И я могу поспорить, что для стрелявшего это был последний выстрел. Но самое важное — это глаза. Расскажи мне, что ты увидел в глазах Снеговика, Пип?

— Ничего, — неуверенно ответил молодой стражник.

— Вот именно, — подтвердил Брут — Ничего. Совсем ничего. Ни страха. Ни жалости. Ни веселья. Даже когда он зубоскалит. Это глаза живого мертвеца.

— Вы что боитесь этого Данте? — удивился Пип — Почему вы просто не возьмёте и не арестуете его?

— Ты ничего не понимаешь, малыш, — возразил сержант — Да, я закрываю глаза на шалости Данте. Но я делаю это не из страха. Данте — это винтик. Винтик, который заставляет вертеться многие шестерёнки в Доках. Да и во всём городе, я думаю.

— Но... но как же закон? — промямлил Пип.

— Ты слышал? — обратился Брут к усатому стражнику — Нет, ты это слышал? Малыш спрашивает "А как же закон?".

Усач хмыкнул в ответ. Сержант взял со стойки короткую дубинку и сунул её под нос Пипу. На отполированной древесине было выцарапано гвоздём слово "ЗАКОН".

— Я ответил на твой вопрос? — спросил Брут.

Данте остановился перед одной из камер. За решёткой на узкой койке лежал молодой мужчина в помятом клетчатом костюме.

— Знаешь, Музыкант, а клетка тебе очень к лицу, — громко произнёс Данте — Она добавляет тебе солидности.

Мужчина поднялся с койки и пригладил волосы.

— Ты это о костюме? Или о решётке? — поинтересовался он, ослепительно улыбаясь.

— А ты сам догадайся, — предложил Данте — Ну что, ты опять в дерьме?

— Я оттуда и не вылезаю, — философски заметил Музыкант — Я всю жизнь в дерьме. Меняется только глубина.

— Меткое наблюдение, — оценил Данте — У меня есть для тебя две новости. Одна — хорошая. Другая — просто отличная. Выбирай, с какой мне начать?

— Давай, с хорошей.

— Хорошая новость в том, что тебя не отправят в тюрьму.

— С чего бы это вдруг? — удивился Музыкант.

— Стражники решили продать тебя Левше из банды "Висельники", — объяснил Данте — Не стоило тебе спать с его девкой. Некоторые люди принимают такое очень близко к сердцу.

— И это хорошая новость? — поразился Музыкант — А какая же тогда отличная?

— Отличная новость в том, что Левша не станет тебя убивать, — вколотил последний гвоздь Данте — Он просто... Чик-чик! Если ты понимаешь, о чём я.

"Хорошая" и "отличная" новости обрушились на Музыканта как топор палача. Он вытер проступивший на лбу пот, сел на койку, встал и зашагал взад-вперёд по камере. Данте молча наблюдал за его метаниями, выдерживая драматическую паузу.

— Сегодня у тебя удачный день, Музыкант — наконец сказал он — Левше нужны твои яйца. А мне нужны твои руки. Как тебе идея одним махом решить и твои, и мои проблемы?

— Звучит заманчиво, — честно признался Музыкант — А ещё опасно и незаконно. Вот такие вещи мне по душе. Но хотелось бы узнать подробности.

— Как ты смотришь на то, чтобы стать духовно богаче? — спросил Данте.

— И что это должно значить? — не понял Музыкант.

— Скажу проще. Ты хочешь ограбить церковь?

Данте увидел, как в глазах Музыканта загорелись огонёк азарта. Музыкант почуял запах старой доброй Игры. Воровство было для него не просто работой, а призванием. Но профессиональная гордость мешала Музыканту сразу же согласиться на предложение.

— Я даже не знаю, — заюлил Музыкант — Ты хоть представляешь себе, как ограбление церкви скажется на моей репутации?

— И как же? — подыграл ему Данте.

— Никак, чёрт возьми, — признался Музыкант — Я делал вещи и похуже. Гораздо похуже.

— Ты уже закончил кривляться? — спокойно осведомился Данте — Мы можем уже заняться делом?

— А что будет, если я всё же откажусь?

— Чик-чик, — просто ответил Данте.

Музыкант вздохнул, смирившись с поражением.

— Я к твоим услугам, — сказал он — Ну и кого мы будем грабить? Ты не шутил насчёт церкви?

— Я что похож на шутника? — возмутился Данте.

Усатый стражник выпустил Музыканта из камеры и заговорщики направились к выходу. Сержант Брут сидел за столом в общем зале и дописывал донесение.

— Удачного вам дня, сержант Прут, — попрощался с ним Музыкант — Передайте Левше, что его девка — настоящая шлюха. Она такие трюки вытворяет в койке! У меня до сих пор всё тело ноет...

Брут отложил ручку. Он встал с стула и одним ударом свалил Музыканта с ног. Затем сержант вернулся к прерванному занятию.

— Я слышал, что у закона длинные руки, — заметил Данте — Но я не знал, что у него ещё и тяжёлые кулаки. Эй, ты там живой?

Самые ценные церковные реликвии хранились в музее в Храмовом квартале. Данте с Музыкантом заплатили за вход и смешались с разношёрстной толпой паломников.

— Что это с тобой? — покосился Данте — У тебя такое кислое выражение лица, будто Левша всё-таки до тебя добрался.

— Я непривычно себя чувствую, — пожаловался Музыкант, потирая ушибленную "рукой закона" челюсть — Я редко бываю в музеях без маски и обреза.

— Ты уж привыкай, — посоветовал ему Данте — Я так не работаю. Что ты знаешь о Дне пепла?

— То же что и все, — пожал плечами Музыкант — Раз в год толпа верующих шатается по городу с каким-то кубком. Они читают молитвы и славят свет.

— Не с "каким-то кубком", а с Пепельной чашей, — поправил его Данте.

— Да какая, к чертям, разница? — отмахнулся Музыкант — Кубки... чаши... Ты что решил податься в жрецы?

— Это вряд ли, — успокоил его Данте — Но я не случайно вспомнил про Пепельную Чашу. Сегодня ночью мы её стащим.

— Ты с ума сошёл, — выпучил глаза Музыкант — Зачем она тебе? Её всё равно невозможно продать. Эта чаша единственная в своём роде.

— Именно поэтому она мне и нужна, — пояснил Данте — Потому, что она — единственная в своем роде.

— Ты тоже единственный в своём роде, — заметил Музыкант — Единственный в своём роде псих.

Данте и Музыкант бродили по залу. Они делали вид, что внимательно изучают картины.

— Что это за мазня? — спросил Данте, кивнув на одну из полотен — У меня такое чувство, что её рисовал пьяный матрос.

— Это "Поклонение священному пламени", — отозвался Музыкант — Послушай, а давай мы её свистнем? Вместо этой твоей чаши. Я как раз знаю одного скупщика. Он отвалит нам за эту картинку тысяч десять.

— С каких это пор ты разбираешься в искусстве? — удивился Данте.

— Я всегда неплохо в нём понимал, — оскорбился Музыкант — Глупо красть то, в чём ты ни черта не смыслишь.

А ты думал, что я одни винные лавки граблю?

— Я уже так не думаю, — заявил Данте — И всё равно это мазня, а не картина. У художника были кривые руки.

— Не знаю как насчёт рук, — ответил Музыкант — Но голова у него была небольшая.

— С чего ты взял? — поинтересовался Данте.

— Можешь сам в этом убедиться. Черепушка художника лежит вооон в той витрине, — указал рукой Музыкант — А в соседней...

— Да где же эта чёртова чаша? — раздражённо перебил Данте — Мы обошли уже половину музея. Меня уже тошнит от этих костей и...

Музыкант толкнул его локтём. Он показал глазами на толпу паломников перед одной из витрин. За стеклом лежала металлическая чаша, отполированная до зеркального блеска.

— Я прогуляюсь. Обнюхаю тут всё, — негромко бросил Музыкант.

Он оставил Данте у витрины с чашей, а сам сделал круг по залу. Музыкант прошёл вдоль окон и внимательно изучил сигнализацию. Потом он покрутился у дверей, пересчитал смотрителей музея. Наконец Музыкант вернулся к Данте.

— Ну, чем ты меня порадуешь? — нетерпеливо спросил Данте — Больной будет жить?

— У них самая лучшая сигнализация, — авторитетно заявил Музыкант — Такую не возьмёшь с наскока. Будь у меня неделя на подготовку, я бы мог...

— Нет у нас недели в запасе, — перебил его Данте — Сегодня ночью чаша должна стать моей. Или очень многие люди пострадают. Это я гарантирую.

— Это невозможно! — возразил Музыкант.

— Никто не может совершить невозможное, — согласился Данте.

— Но как тогда...

— Никто не может совершить невозможное, — повторил Данте — А вот я могу. Хочешь, я тебя научу?

Музыкант тяжело вздохнул.

— Отгадай-ка загадку, — сказал он — "Он живёт в храме. Он думает, что он всесилен. Но это не бог"?

— Это дьявол? — попробовал угадать Данте.