Мертвый лес

Заметив вновь начавшуюся проявляться маску Ханья, ребенок продолжил изливать на жену Первого Хокаге потоки красноречия.

— Ладно-ладно, — раскрасневшаяся от смеха (вот кавалер-то!) Мито, махнула рукой, — Продолжаем занятия. Смотри внимательно...

— Ай! А это уже за что? Я же молчал!

— Для профилактики, её никогда не бывает много. Твой дед тому доказательство! Для профилактики и тренировки внимательности! — Хитро улыбнулась женщина.

'Садистка!', — горела одна мысль в уме ребёнка, когда он смотрел на алые волосы женщины.

* * *

Три часа спустя.

Солнце только начало клониться на запад, а я уже хотел уснуть по одной простой причине. И была той причиной она — пропаганда!

— ...и помните, Наваки-доно, что клан Сенджу всегда был защитником Конохагакуре, сражаясь в первых рядах, не жалея своих сил. Мы были первыми во всём, и долг каждого из нас — всегда жить и вести себя достойно своих предков, иначе наказание всех Ками падет на наши бренные головы.

И вот в таком ключе уже целый час. Мито-ба-чан хоть и строга на своих занятиях со мной, но уж в чем, так в умении фокусировать внимания собеседника на своих словах, заставляя его ловить каждое её слово, ей не откажешь. Вот уж кто умеет что-либо объяснять и учить, недаром все же в клановой школе она одна из главных учителей. Заинтересовать любого активного ребенка у нее выходит легко. Не то что некоторые. Благо хоть этот поток восхвалений нашего клана скоро подойдёт к концу. Хотя бы другие кланы особо не очерняли на нашем фоне. Преуменьшали, это да, но не очерняли. Даже Учиха, чему я собственно был несказанно удивлён, но, видимо, старания деда хотя бы внутри нашего, теперь уже небольшого (а если говорить правду, почти вымирающего), клана не пропали даром. Хотя, по количеству детей, которых я видел на клановой территории, стоит ожидать, что мы восстановим численность... Хотя бы на половину от того, что было до войны.

— ... Наваки-доно, обратите внимание, что к следующему нашему уроку вы должны внимательно изучить ранний период биографии вашего деда, Сенджу Хаширамы, на которого вы так похожи, — последние слова заставили внутренне скривиться, будто съел целый лимон, — Думаю, Мито-сама вам в этом легко поможет.

Каждый, кто меня видит из Сенджу, будто считает своим долгом макнуть меня головой в этот маленький факт. Наверное, будь я простым ребёнком, я бы с радостью принял подобные слова в свою сторону из уст других. Они должны были бы подстегнуть меня в изучении всего, что мне давали. Я бы хотел быть как можно лучше, чтобы оправдать ожидания других. Вот только я не обычный ребёнок. Нет, я тренируюсь и учусь со всем старанием и самоотверженностью, на которые только способен. И которые не переходили разумный предел. И как же это обидно осознавать, что другие видят во мне подобие деда, его возможную реинкарнацию. И что я всегда буду в его тени: 'Почти как Хаширама...', 'Совсем как твой дед...', 'Ещё немного и ты будешь как Первый...'. Почти, едва, совсем как... Эти слова бесили. Они обесценивали все мои старания. Но, впрочем, этого было совсем недостаточно, чтобы поколебать меня, дабы изменить мои решения. Да, это злило и бесило, но недостаточно. А потому, засунув своё возмущения куда глубже, я продолжаю делать, что от меня требует жизнь, я сам, и другие люди.

Я — не Хаширама. Я — Наваки. Я — Наваки Сенджу. И мир запомнит мое имя.

— Да, сенсей, все будет сделано, сенсей, — поклонился я в конце нашего занятия.

— До следующего занятия, Наваки-доно, — в ответ поклонился учитель истории и вышел из помещения, а я, спустя несколько секунд, медленно шатаясь от моральной усталости, вышел наружу, во внутренний дворик поместья своей семьи, где увидел совсем неожиданную картину.

Моя старшая и любимая сестра сейчас о чем-то активно спорила с неизвестным мне лично, но довольно знакомым человеком, и, судя по количеству возмущения в её громком голосе, этот спор она постепенно проигрывала.

— Но, сенсей! Я не хочу возиться с этим извращенцем! — Почти умоляюще воскликнула она.

— Ну, Цунаде, не будь столь упрямой. Он же твой сокомандник и боевой товарищ, дай ему маленький шанс. Обещаю, я поговорю с Джирайей и он при тебе будет вести себя нормально, — медленно говорил еще достаточно молодой мужчина, в чьей руке была явно дорогая дымящаяся курильная трубка. Несмотря на внешнюю молодость, его острый взгляд подошел бы какому-нибудь старику. А парочка морщин, как будто он часто хмурился, завершала образ.

— Но есть же ещё Орочи! Пускай она им займется. Или отравит его уже, наконец, — последнее предложение она пробормотала себе под нос, но все её прекрасно услышали.

— Она именно это и пообещала сделать. Я не поверил, и Джирайя два дня мучился от диареи, — хмыкнул мужчина. — Давай так: ты присмотришь за ним две недели, а я выдам тебе допуск на эти же две недели в архив Хокаге. Идёт? — И, о чудо, сестра не кинулась тут же со своим громким отказом, а замолчала и задумалась.

— Это, конечно, шантаж, но так и быть. Две недели, сенсей. И ни секундой дольше!

"Хлоп-хлоп-хлоп"

Раздались мои негромкие хлопки в знак уважения к тому, кто смог перестроить это упрямую, невыносимую и невероятно твердолобую, пока ещё, плоскодонку. Это подвиг, можете поверить. Уж я-то знаю.

— Вы мой кумир, Хокаге-сама! — Воскликнул я совершенно искренне. — Склонить эту, куда более упертую, нежели самый упертый осел, которого только можно найти под небом Аматерасу, представительницу женского пола, на свою сторону, отделавшись такой мелочью... Это подвиг! Научите меня уметь так же?!

— Иди сюда, маленький оболтус, я покажу тебе более упертую, нежели осёл! Ты будешь страдать! — неизвестно откуда Цунаде переняла эту способность, но словно у находящейся в не лучшем распоряжении духа Мито, ее волосы как будто наэлектризовались и глаза заволокло темной пеленой. Мне даже показалось, что сестра увеличилась в размерах.

— Ааа, помогите! Хулиганы зрения лишают! — в миг заорал я и бросился наутек так, чтобы успеть спрятаться за спину самого сильного шиноби нашей деревни: пускай поработает немного щитом для меня. Авось его не сразу снесет прочь грубая и беспощадная женская сила красоты.

— Ха-ха. Так это твой младший брат, Цунаде? — усмехнулся он, глядя на меня, всё-таки успевшего заскочить ему за спину.

— Нет, это мой младший оболтус! Которого необходимо обучить хорошим манерам! — потирая кулаки, хищно оскалилась она.

— Будешь делать такую зверскую рожу и тебя никто не возьмёт замуж, — опустил я шпильку из полностью безопасного места на ближайшее время. — Так научите? — Это я уже снова спросил у Хокаге.

— Знаешь, Цунаде, а он мне уже нравится. Такой активный и наглый, весь в тебя. Прости малыш, но это особое дзюцу, доступное только Хокаге, — посмеивался он, — Вот сам станешь им, и тогда сможешь его применять.

— Тогда в будущем, когда я вырасту, я обязательно стану Хокаге! И сестра больше никогда не сможет меня переспорить! И мучить! И вообще будет меня во всем слушаться. А то сейчас она вредина и только издевается надо мной. У неё точно никогда не будет мужа, — важно покивал я с самой умной мордашкой, которую только мог состроить.

— Паршивец! Молись, всем Ками, чтобы я до тебя не добралась!

Так, кажется, моё убежище больше не безопасно. Сестра вошла в режим берсерка и скоро будет, как один огромный зелёный монстр, крушить все вокруг. А потому руки в ноги и:

— Рожденный бегать! — Закричал я, набирая скорость.

— Сейчас получит! — Закончила Цунаде, наступая мне по пятам.

И догонялки под весёлый смех Хокаге начали второй раунд.

Часть 4

Тренировочный полигон, где занималась команда Цунаде, находился совсем недалеко от клановых земель Сенджу. Ну, недалеко по меркам шиноби, разумеется. Так что Цунаде не составляло проблем быстро добраться к нужному месту утром. Ведь точка сбора у их команды и была полигоном.

Пожалуй, Цунаде действительно не понимала, почему нельзя было просто взять и собраться, например, в башне Хокаге, где уютно и удобно, однако предпочитала держать эти мысли при себе. Просто потому, что не хотела даже давать намеки своему младшему братишке о том, где именно их полигон. Он и так слишком много о себе возомнил в последнее время! А ведь даже не генин еще!

А вот ее сокомандники не вполне держали язык за зубами. Вернее, один сокомандник, а вторая... Короче, у Орочи с этим все было в порядке — что ни говори, но она была изрядной молчуньей. Но как голос подает — хоть вешайся с горя, такой дозы язвительности и циничности хватит на десяток взрослых человек, ветеранов Большой Войны. Хотя, где-то подобное Цунаде уже видела, вот только где?

(Мито Узумаки, сейчас занимающаяся с молодняком клана, чихнула.)

Впрочем, это здорово настраивало на рабочий лад, с этим Цунаде не могла не согласиться. Дома все иные мотивации ей заменяла Мито-ба-чан со своими громадными возможностями в психологическом манипулировании, да и братик, хитрец эдакий, тоже умел сестренку подбодрить, а вот здесь...

У Сарутоби-сенсея было откровенно маловато времени на команду, хотя бы из-за его постоянной занятости на посту Каге. Нет, конечно, с ними почти все время был клон сенсея, но он не мог сравниться с оригиналом. Хотя бы потому, что его было достаточно легко (здоровое преувеличение, они так и не смогли сделать это в спаррингах) развеять.

— Цунаде-чан, а ты чего такая злая? Из-за того, что грудь не растет? — незаметно подобравшийся со спины Джирайя отвел Цунаде от ее мыслей, да так, что той захотелось размозжить голову извращенцу чем-нибудь тяжелым.

— Джирайя, — буквально пропела она имя беловолосого шиноби, чье присутствие выводило ее из себя. Ах, если бы не обещание, данное Сарутоби-сенсею...

— Могу дать тебе совет, Цунаде. Пей больше молока и...

— Так вот какой ты, северный медведь... Вернее, белый извращенец... — раздался задумчивый голос из ближайших кустов.

— Кто здесь? — напряглась Цунаде, а ее рука нащупала кунай, лежащий в специальном подсумке на поясе.

— Кто здесь?

— Кто здесь? Здесь страх ночной. Здесь ужас и монстр, рыскающий в поисках жертвы. Здесь... — голос запнулся на пару секунд, а из затрясшихся кустов вышел Наваки, — Здесь Наваки Сенджу.

— А, это ты, мелкий, — флегматично произнесла Цунаде, — Надо же, нашел место моих тренировок?

— А как же? Как настоящий шиноби, я выследил тебя, тайно передвигающуюся сюда...

— Ты спросил в администрации? — перебила брата Цунаде.

— Ну, да, — тот пожал плечами, — Я же не идиот, следить за тобой. Я пока недостаточно хорош в слежке, да и лень было, так что я пошел по пути наименьшего сопротивления. Шоколадку секретарше, жалобные глазки, печальная история — и вот я здесь.

— Ты... — Цунаде помассировала переносицу, понимая, что теперь мелкий настырный гаденыш будет ее донимать.

'Ох, какой же он все-таки...'

— А ты не плох, парень, — улыбнулся Джирайя белозубой улыбкой.

— Ну, — пожал плечами Сенджу, — мне есть на кого равняться. А вообще, ты мне не нравишься.

'Что, так быстро составил мнение?', — пронеслось в голове у Цунаде. Джирайя так вообще сказал это вслух.

— Ну, да. А вообще, мог бы и не оскорблять мою сестренку. Я уверен, у нее еще все впереди, — Наваки сложил ручки за спиной и улыбнулся, словно совсем маленький ребенок.

— Разве такой малыш, как ты, что-нибудь может смыслить в красоте? — хмыкнул Джирайя, отметая любые слова брата Цунаде.

— Может. И... Спорим?

— На что? — сделал стойку Джирайя, внутренне предчувствуя победу.

— Хм... Согласись, спорить на что-нибудь ничтожное в такой ситуации глупо.

— Ну, да...

— Так, я не поняла? — начала злиться Цунаде, — Вы спорите про... размер моей груди?

— Я защищаю твою честь, сестренка, как и подобает настоящему мужчине клана Сенджу.

— Я тебя убью!

Этой же ночью две фигуры одетые в темное, встретились в переулке, на углу кланового квартала Сенджу. Никто не знает, о чем они там говорили и что обсуждали (очень энергично, между прочим, только прямой приказ страже квартала, полученный от наследника, не подходить, заставил двух Сенджу стоять на месте), но, в конечном счете, договорились и пожали друг другу руки.

— С вами приятно иметь дело, Чурбак-сан, — ухмыльнулся один.

— Как и с вами, Девственник-кун, — вернул шпильку второй и исчез в клановом квартале.

Мерзко захихикав, оставшийся отправился куда-то в другую сторону деревни. Стражникам кланового квартала после такого смеха почему-то захотелось помыться. Но ведь не было ничего ужасного? Ведь правда?

Добравшийся до дома Джирайя скинул с себя плотный черный плащ, в котором уже успел запариться, и прыгнул на кровать, даже не раздеваясь.

— Это было легче легкого. Как будто грудь у Цунаде вырастет до четвертого размера в шестнадцать лет, пф, — улыбнулся он, и его глаза масляно сверкнули, — Победа будет моей.

Будто бы услышав слова своего противника, Наваки, сейчас размазывающий по тарелке ужин, захихикал:

— Это словно отобрать конфету у ребенка...

— Что ты бормочешь, Наваки? Ешь уже кашу!

— Ну, мам!

— Что "мам"? Каша нужна, чтобы вырасти большим и сильным! Как... Как твой папа, — молодая женщина запнулась, но все же смогла преодолеть себя и договорить.

— Я понял, мам. Я вырасту сильным, — неожиданно ребенок спрыгнул со стула и подбежал к маме, — Таким сильным, что тебе больше никогда не придется плакать!

— Я-я не плачу, сынок, — обняла его Йоруно, — Я уже не плачу.

* * *

Холодные осенние ветра обдували пустые улицы Конохи... Нет, не так.

Достаточно теплые, чтобы не замерзнуть, порывы осеннего ветра в стране, где лето длится круглый год, обдували улицу, по которой народ ходил очень редко. Почему?

Тут размещалось очень и очень пугающее здание. Здание, относящееся к Полиции Конохи, но ею не являющееся в полной мере. Отдел дознания. Пугающее местечко.

С одной стороны, чего тебе бояться, если ты ничего не совершал? Но слухи, вездесущие легенды и гуляющие байки заставляли даже самого честного человека бояться этого места.

Скелеты в шкафу есть у каждого, тем более у шиноби, посвятивших жизнь войне и ужасам, кровавому ремеслу наемника. Конечно, есть те, чьи нервы оставались спокойными при виде этого места, а глаз даже не дернулся при виде того, что творится внутри... Ибо эти люди как раз тут работают.

Стальные нервы. Стальная плоть. Стальная хватка когтей... А, это не отсюда.

Ну, так вот, тем более удивительным было то, что по улице шагал маленький светловолосый мальчик, напевая какую-то песенку под нос. Его не смущали ни улицы без вывесок, ни глухие стены домов без окон. Ни, собственно, два предостережения, полученные от неведомо зачем прогуливавшихся тут горожан.

— Да что тут может произойти? Это самое безопасное место в Конохе! — был им ответ.

И слова ребенка были истиной. Наверное, с момента основания деревни на этой улице не было совершено ни одного преступления. Даже мусор тут не бросали, что уж говорить.

— Пам-пам-пам, — подошедший к высокой двери мальчик сначала, как примерный ребенок, три раза постучал.