Е.И.В. Часть 4

— Вы подготовите проект указа, капитан?

— Если вам будет угодно, Ваше Величество.

Быстрое согласие адъютанта заняться документальным оформлением необычного предложения несколько насторожило императора. Нет ли здесь какого-либо подвоха?

— Эти части будут подчиняться непосредственно мне, капитан?

— Разумеется, Ваше Величество.

— И никто иной им приказывать не сможет?

— Так оно и будет, Ваше Величество.

Французский император, приготовившийся преодолевать упорное сопротивление русского офицера, неожиданно пошёл на попятную:

— Давайте подождём с формированием штрафных батальонов. Что вы на это скажете, капитан?

— Как будет угодно Вашему Величеству, — на стол легла новая папка, как две капли воды похожая на старую. — Когда мне явиться за этими приговорами?

— Что, опять? Вы оставите меня без армии, капитан!

— Трибуналы работают, Ваше Величество.

Документ 2

"Из речи премьер-министра Великобритании сэра Персиваля Спенсера в Парламенте.

...Как нам сообщили, в свой последний час они пели "Боже, храни Англию"! Какой пример подали нам солдаты в эту великую эпоху! И какое обязательство это накладывает на нас всех, в особенности на весь британский народ.

Нормандия была и остаётся великим сигналом, который подаёт судьба Соединённому Королевству. Британский народ, у которого есть силы пережить такое несчастье, и при этом ещё почерпнуть из этого дополнительные силы, непобедим! В моей речи к вам и к британскому народу я вспомню героев Нормандии, которые накладывают на меня и на всех вас глубокое обязательство. Я не знаю, сколько тысяч человек прочитают это завтра в газетах... Я хочу обратиться ко всем вам из глубин моего сердца и затронуть глубины ваших сердец. Я полагаю, что весь британский народ интересует, что я скажу сегодня вечером.

Поэтому я буду говорить со всей серьёзностью, как того требует данная минута. Британский народ, воспитанный в верности короне, в состоянии вынести всю правду. Он знает всю серьёзность положения, и потому Его Величество и Его Высочество принц-регент могут потребовать от него жёстких, и даже жесточайших мер. Мы, британцы, вооружены на случай слабости и нерешительности. Удары и несчастье войны только придадут нам дополнительные силы, твёрдую решимость, а также душевную и боевую волю для преодоления всех трудностей и преград с присущим англо-саксонской расе натиском.

Сейчас не время спрашивать, как всё это произошло. Это может подождать до тех пор, пока британский народ и весь мир не узнает полную правду о несчастье последних недель, о его глубокой и судьбоносной значимости. Героические жертвы наших солдат в Нормандии имели глубокое историческое значение для судеб всей Европы. Они не были напрасными, и будущее укажет почему. Когда я перескакиваю через прошлое и смотрю вперёд, я делаю это нарочно. Время не ждёт! Времени на бесполезные прения и дискуссии не осталось. Мы должны действовать немедленно, тщательно и решительно — так, как всегда действовали англо-саксы.

Именно так действовала Британия с самого своего рождения во время множества войн, в которых она воевала, и в которых она побеждала. Соединённое Королевство всегда действовало решительно, когда ему угрожала опасность. Мы не ведём себя как страус, который зарывает голову в песок, чтобы не видеть опасности. У нас хватает смелости для того, чтобы глядеть опасности прямо в лицо, чтобы хладнокровно и беспощадно переходить к решительным действиям с высокоподнятой головой. И как народ, как подданные Его Величества, мы всегда были на высоте, когда нам была необходима решительная воля для достижения наших целей и железное сердце, способное выдержать любую внутреннюю и внешнюю битву. Так будет и сегодня.

Моя задача — представить вам неприкрашенную картину сложившейся ситуации, а так же сделать жёсткие выводы, которые будут служить руководством к действию для правительства, так же как и для британского народа. В Нормандии мы столкнулись с серьёзным военным вызовом. Кризис на данный момент очень широкий, во многом схожий, но не идентичный с кризисом весны тысяча восемьсот первого года. Позже мы поговорим о причинах.

Сейчас же мы должны принять всё как есть, найти и применить способы для того, чтобы снова изменить ситуацию в нашу пользу. Ни в коем случае нельзя оспаривать серьёзность ситуации. Я не хочу, чтобы у вас сложилось ложное представление о положении дел, которое может привести к ложным выводам и дать британскому народу ложное ощущение безопасности, что при нынешней ситуации более чем неуместно.

Буря, надвигающаяся в этом году от берегов Франции, затмевает собой весь прежний человеческий и исторический опыт".

Глава 3

Дом из серого, покрытого налётом угольной пыли, камня ничем не отличался от других таких же. Похожая, почерневшая от времени, сажи и копоти черепица, дым над каминными трубами, разве что окна закрыты ставнями наглухо во всех этажах, а не только на первом. Впрочем, солнце в Лондоне бывает столь редко, что окна скорее можно считать данью моде и традицией, чем необходимым элементом архитектуры.

Или тому виной образ жизни здешних владельцев, с давних пор предпочитающих проводить ночи на балах и приёмах, а днём отдыхать от утомительных увеселений? Может быть и так, но сегодня привычный распорядок нарушен прибытием важного гостя. Настолько важного, что не откажешь в приёме, сославшись на недомогание, и не укажешь на дверь. Не часто скромному арматору

* * *

приходится принимать герцога, пожелавшего остаться инкогнито.

(

* * *

АРМАТОР (лат. armator — вооружающий, снаряжающий) — судовладелец; лицо, эксплуатирующее морское судно безотносительно к тому, принадлежит ли оно ему по праву собственности или нет. Арматор снаряжает судно в рейс, снабжает средствами, нанимает экипаж, приглашает капитана и несет ответственность за действия последнего.)

Да, когда-то, ещё до устроенной чернью резни, приходилось иметь дело с высокими особами, и отнюдь не по вопросам морских перевозок.

— К вам не пробиться, маркиз! — гостя не смутил заспанный вид хозяина, одетого в халат и домашние тапочки с легкомысленными помпонами. — Такой охране позавидует сам принц-регент.

— Вы льстите мне, сэр Роберт! — происхождение и древность рода, возводимого ко времени Людовика Святого, позволяли разговаривать с герцогом на равных, но положение беглеца от революции призывало к скромности. — Да и какой из меня сейчас маркиз. Вина?

— Пожалуй, — согласился англичанин, и непонятно было, к чему относится его согласие, то ли к первому утверждению, то ли ко второму предложению. Но он сам заметил двусмысленность, и поспешил поправиться. — Всё тот же херес? Вы всегда умели брать от жизни лучшее, маркиз.

Француз кивнул:

— С уходом наполеоновских войск из Испании торговля оживилась.

— А как же блокада?

— Мои корабли ходят под ирландским флагом, сэр Роберт. Русские почему-то искренне уверены в том, что ирландцы все до единого ненавидят англичан, и флаг несуществующей страны служит своеобразным пропуском. И с соответствующим экипажем...

— Педди

* * *

нас, конечно же, любят.

(

* * *

Педди — прозвище ирландцев)

— Они любят деньги, и этого достаточно. В любой стране можно найти людей, ценящих звон монет гораздо больше, чем мифическую свободу и независимость.

С приходом слуги, принёсшего херес и бисквиты, хозяин прервался, и знаком указал гостю на кресло у камина. Тот сел, вытянув ноги к огню, и с преувеличенным интересом следил за наливаемым в бокалы вином. Потом, будто вспомнив что-то, спросил:

— У вас новая прислуга, маркиз?

Француз покачал головой:

— Это мой новый секретарь. Прежнему пришла в голову блажь пойти в армию, что он и проделал две недели назад. Увы, бедолага слёг с горячкой буквально в тот же день, так и не примерив военный мундир. Судьба!

— И в эти тяжёлые времена вы берёте на службу незнакомого человека? Какая неосторожность, месье Бонжелень, право слово.

Секретарь с невозмутимым видом, будто разговор вовсе не о нём, закончил разливать херес и так же безмолвно удалился.

— Иоганн Лупехвальд прибыл ко мне из Ганновера с рекомендательными письмами от людей, которым я привык доверять. Тем более немец совсем не говорит по-английски, что, согласитесь, даёт некоторые гарантии неразглашения моих коммерческих тайн. Удобно, знаете ли, когда можно отдать переписать письмо набело, не беспокоясь, что его прочитает переписчик.

Герцог хмыкнул. Бывший французский маркиз де Бонжелень, бежавший в Англию от революции, слишком вжился в роль преуспевающего негоцианта, и во всём ищет выгоду. Впрочем, это ему вполне удаётся — три десятка торговых кораблей приносят огромную прибыль, а в нынешние времена она вообще превосходит все ожидания. Блокада английского побережья, устроенная русскими, датчанами и неблагодарными голландцами, способствует взлёту цен на провизию, и человек, способный найти лазейку в плотном кольце, должен попросту купаться в золоте. Но он же не откажется от ещё больших денег?

Бокал с хересом забыт. Такое великолепие следует пить после заключения договора, дабы превосходным вкусом подчеркнуть выгодность удачной сделки.

— Скажите, маркиз, как вы смотрите на миллион фунтов?

Тот на мгновение опешил от волшебных звуков произнесённой вслух суммы, но быстро нашёлся с ответом:

— Смотрю с умилением, если это мой миллион, и с негодованием, когда он в чужих руках. Но к чему этот вопрос, сэр Роберт?

— Я уполномочен сделать вам предложение...

— Кем? — перебил француз.

— Пусть это останется тайной, маркиз. Итак, мне поручено предложить вам миллион фунтов за переброску наших войск из Испании в Англию. Два месяца на всю экспедицию вам хватит?

— У меня нет столько кораблей, сэр Роберт.

— Но есть связи в Вест-Индии. Там скопилось достаточное количество бездельников, способных провести свои корыта от Кадиса до Ливерпуля и Портсмута не утонув по пути. Наймите их. Почему-то думается, что грабёж побережья Северо-Американских соединённых штатов менее выгоден и более опасен, чем предлагаемая мной прогулка.

— Насчёт последнего я бы не стал говорить столь категорично — прорваться через блокаду удастся не всем. Особенно сейчас, когда средиземноморская эскадра русских окончательно вышибла последние британские военные корабли за Гибралтар, и регулярно бомбардирует испанские порты. Лишь их природная лень мешает захватить оные.

— Бомбардируют, да, — согласился герцог. — Но только те, где сосредоточены британские войска, готовые к отплытию в метрополию. Его Высочество принц-регент отдал приказ разработать план эвакуации из других мест, и распорядился поддержать операцию всеми силами Королевского Флота. Так что не беспокойтесь, пойдёте под сильной охраной.

— Так почему бы флоту не перевезти армию самостоятельно?

Сэр Роберт тяжело вздохнул:

— У кораблей Его Величества мало шансов вернуться, ведь русские в первую очередь ударят по ним, а не по торгашеским лоханкам, уж извините за грубость. Они примут на себя удар, тем самым позволив сберечь так необходимых Британии солдат.

— Ну, не знаю...

— А кто будет знать, маркиз? Тем более Его Высочество принц-регент недвусмысленно дал понять, что ваш отказ будет расцениваться как предательство по отношению к приютившему вас Соединённому Королевству со всеми вытекающими последствиями. Хотите пережить ещё одну конфискацию?

Вот этого француз не хотел. Хотя во Франции у обедневшего донельзя маркиза никто и ничего не конфисковывал, за полным отсутствием подлежащего изъятию имущества, но чувствовать себя ограбленным, тем не менее, получалось. А здесь есть чего терять — пусть даже приходится делиться с пожелавшим остаться в тени компаньоном, но оставшиеся прибыли делают его одним из богатейших людей Великобритании. Да, есть чего терять...

— Я согласен, сэр Роберт. А теперь могу ли я услышать подробности предстоящей операции?

Герцог явно не ожидал иного ответа, и с довольным видом произнёс:

— Всё это будет доставлено вам особым курьером, в том числе и указ, подтверждающий ваши полномочия по приглашению приватиров на королевскую службу.

— С патентами на звания?

— Только в исключительных случаях и только для имеющих каперскую грамоту. Его Высочество уважает добрую волю откликнувшихся на призыв, и не хочет связывать их какими-либо обязательствами на будущее. Но, в любом случае, всегда готов приветствовать истинных патриотов Британии, решивших вернуться под родные знамёна.

— Сделаю всё, что только в моих силах, сэр Роберт.

— Никогда не сомневался в этом, маркиз. Когда переслать чек?

— Я предпочитаю наличные, если не возражаете.

— Но такая сумма...

— Ничего страшного, я подожду.

Спустя пятнадцать минут после отъезда высокого гостя, хозяин дома оправдывался перед секретарём, мешая от волнения французские, русские, и английские слова:

— Уверяю вас, Иван Михайлович, отказаться не было ни единой возможности. Проклятый герцог выставил условием существование нашего предприятия, и подвергать риску налаженное дело я не решился. Думаю, оно ещё немало поработает к нашему обоюдному удовольствию.

— Да полно вам, маркиз! — капитан Лопухин расположился в покинутом недавним гостем кресле. — Разве можно поставить в вину надлежащее исполнение договорённостей?

— А что на это скажет Фёдор Иванович?

Красногвардеец пожал плечами:

— Не думаю, что майор Толстой откажется от доли в заработанных нами деньгах. Миллион пообещали, но можно ли рассчитывать тысяч на пятьдесят? Или эти жмоты и двадцати не дадут?

Маркиз на вопросы не ответил. Всё его внимание захватила первая фраза.

— Заработанных?

— Ну да, вы же не собираетесь обманывать милейшего герцога? Мой дорогой маркиз, деловая репутация нарабатывается годами, прежде чем начинает приносить дивиденды, и мы не хотели бы, чтоб все усилия процветающего и безупречного предприятия пошли прахом. Выгоднейший фрахт обязательно нужно взять. И почему-то, кажется, что застраховать суда от всех непредвиденных случаев, включая утопление русским флотом, тоже необходимо. Надеюсь, английское правительство в этом тоже поможет.

— В утоплении поможет, Иван Михайлович?

— Нет, тут справимся и без них. Но почему бы не заработать ещё и на страховке? Господин Юлиус Ангерштейн

* * *

не обеднеет.

(

* * *

Председатель Ллойда в описываемое время)

Маркиз задумался. За пять лет работы на русскую разведку он успел убедиться в чрезвычайной выгодности такового занятия, и никак не ожидал от капитана предложения лишить предприятие будущего, пусть даже за хорошие деньги. Допустим, корабли всегда можно купить новые, а ещё лучше заказать на черноморских верфях, но кто на них будет плавать? Вот так взять и утопить команды, где даже последний юнга способен проложить курс от Ливерпуля до Гаити и обратно?

Лопухин, видя сомнения арматора, добавил:

— Примете на борт специалистов по минно-взрывному делу. Они же и будут командовать эвакуацией экипажей, о чём вы отдадите соответствующий приказ капитанам в письменном виде. Наши флаги пусть поднимут, что ли... а то спасатели не разобравшись, могут и ракетами залпировать. Да, можете даже пообещать каждому моряку небольшую компенсацию за доставленные неудобства. Но немного, иначе загуляют, а их уже ждут зерновозы в Одессе.