Ткач

— Я пришёл не за этим.

Она повернулась к нему всем телом.

— Пришёл? А может прислали? Дамериец, не держи меня за дуру. На Мельничью порубку никто не заходит — а кто заходит, так бежит потом назад впереди собственного визга. Зубрик, небось, как тебя увидел, тут же в штаны накладывать начал, да не всё сразу, а понемножку, чтоб надолго хватило.

— Возможно. Я старосте не слишком понравился, судя по всему.

— Ха, ещё бы. Ты рожу то свою видел? Она ж у тебя мрачнее, чем у палача с перепою. — вельвианка какое-то время рассматривала дамерийца, потом вновь взялась за тело гемета. — Ну, раз не убивать пришёл, тогда помоги с этим кадавром. Гляди, какой жирный, не иначе провиант-мастером при жизни был. — Она раздражённо посмотрела на гемета, вяло шевелящего руками, неожиданно пихнула его ногой. Внутри гемета что-то квакнуло. — Ух, кабанюра!

За мельницей и жилой пристройкой, рядом с границей леса, была громадная яма, в которой лежало десятка полтора тел. Когда Рейнарт сбросил туда гемета, остальные вяло зашевелились, словно разбуженные ото сна.

Кендра какое-то время смотрела на вяло копошащиеся внизу фигуры.

— Вряд ли они думали, что кончат так, когда шли на зов твоего вегила, дамериец.

По лицу Рейнарта пробежала какая-то тень, но целительница не заметила её, она всё ещё не могла оторвать взгляда от ямы. Рейнарт присмотрелся к геметам — ему показалось, что у всех одинаковое лицо. Он отвернулся.

— Пойдём. — сказал он сухо. — Взглядом их не воскресить.

Внутри жилой пристройки было на удивление чисто и опрятно, в полумраке комнаты Кендра уже выглядела не такой старой и помятой. Везде, куда доставал взгляд, лежали разные талисманы и обереги, сплетённые из растений, на стенах висели пучки разнообразных трав. Почти весь пол был уставлен небольшими горшками и сосудами в которых что-то росло. Что было необычным в этой обстановке, так это полка с книгами. Пожелтевшие и разбухшие от времени, они, тем не менее, не покрылись пылью. Было видно, что за ними ухаживают и регулярно пользуются.

Кендра заметила его взгляд.

— Всё что успела забрать за то время, что мне выделил великодушный староста Жерновов. Собственно, даже и не он, а те из городских жителей кто додумался, где меня искать.

Она провела рукой по корешкам книг, постояла некоторое время, смотря на них, потом пошла в дальний угол, где в полумраке стояла кровать с кучей тряпья. Когда Кендра подошла ближе, куча ожила, из-под тряпок и одеял показалась голова старика. Лицо с обгоревшим пятном на лбу и следами оспы, повернулось к женщине, мутные глаза безучастно скользнули по её фигуре. Старик издал какой-то всхлипывающий хрип и вновь исчез под одеялом. Кендра погладила его и заботливо поправила одеяло. Рейнарт успел увидеть верёвку, один конец которой был привязан к кровати, а второй уходил под одеяло. Она перехватила его взгляд и молча прикрыла верёвку тряпьём. Потом вернулась к столу, за которым сидел дамериец.

— Зачем пришёл?

Рейнарт взглядом указал на кучу одеял, под которыми скрылся старик.

— Зубрик сказал, что Бартус зарубил твоего отца.

Она горько усмехнулась.

— Им, по-видимому, того бы очень хотелось, но нет. Он, как видишь, жив. Во всяком случае, достаточно жив чтобы гадить под себя, пускать слюни и сопли, да бродить по комнате, натыкаясь на всё подряд, если я забуду его привязать. Ну, так зачем пришёл, как там тебя?

Он снял перчатку, камзол, и закатал рукав рубашки.

— Рейнарт Толл. Мне говорили, ты целительница. Помоги с этим.

— Ну-ну. — Её губы сжались. — Была когда-то, до того как меня выгнали, избив до полусмерти и лишив большей части моих книг и инструментов. Вельвена убереги! — выдохнула Кендра, опустив взгляд на руку Рейнарта. — Дамериец, ты что, пользовал руку заместо наковальни? Странно, что ты отделался только здоровенной гематомой с кровоподтёками. Идра вас, дамерийцев, бережёт. Ты, небось, из лесных, из вальбар?

— Верно.

— Питает Идра к вам симпатию. Уже не в первый раз замечаю. Там, где горондец, да и даже ваши же, эти, каменные люди...

— Лапиры. Но они себя так не называют.

— ...Там где горондец и лапир себе ноги переломает, вальбар разве что царапину получит. Потому, видать и охотники из вас куда лучше получаются.

— Не сказать, что разница очень велика. Лапиры и горондцы нередко возвращаются из леса по кускам. Вальбары возвращаются одним — но очень уж обгрызенным. Охотник без руки или ноги — уже не охотник, так что повторюсь — разница невелика. Среди наших охотников мало кто доживает до сорока, а среди тех, кто доживает, я не помню ни одного, кто сохранил бы все конечности. Не думал, что вельвианки почитают Идру.

Кендра отошла к небольшому столику с разнообразными баночками, начала рыться в поисках нужных лекарств.

— Вельвианки почитают Идру не меньше дамерийцев. В наших сказаниях нет большой разницы с дамерийскими или сказаниями из Горонда. Идра — один из первых людей на этой земле, один из первых охотников. Один из тех, кто сумел раздобыть и сохранить огонь, а потом использовать его для охраны городов и деревень. Каменные стены были много позже. Первым людей защищал огонь. Как и в ваших сказаниях, после тридцати лет жизни среди людей он ушёл в лес, изредка появляясь то тут, то там, а потом и вовсе исчез. Ни в одной из версий его не считают погибшим. У дамерийцев Идра отправился на Вечную Охоту, у горондцев он ушёл на поиски Сердца Леса, завладел им, и с тех пор сидит на троне из двух сросшихся буков, управляя всеми тропинками, реками и дорогами, в лесу. У вельвианок всё несколько иначе. Если у вас и горондцев Идра — вечно бдящий защитник людей, приносящий удачу в охоте, находящий тропу даже в самом глухом лихолесье, то у нас он, прежде всего страж и хранитель Материнской Лозы. Страж знаний, дозорный лесных пределов, взимающий плату за каждый шаг и наказывающий за каждую ошибку. За неуважение, за беспечность, за жажду власти.

Кендра, наконец, нашла то, что искала. Вернулась за стол с банкой мази и чистым полотном.

— Почему ты не ушла?

— Что? — она подняла голову, потом опять склонилась над его рукой. — А куда бежать? Кому нужна хромая и уродливая калека? После того, что случилось под Тэннинге, лекари вроде бы должны быть в почёте, столько раненных, много работы и оплата прямиком из государственной казны. Но вот беда — геметы не нуждаются в лечении. Я слышала, что в каких-то городах их забирают, пытаются лечить, но пока — безрезультатно. Так что — либо податься в мародёры, либо торговать собой на улице.

— Толпа заводится быстро, особенно толпа пьяная, Кендра. Жернова выглядит городом, в котором трактир забьётся народом куда быстрее, чем библиотека. Стоит кому-то вспомнить твоё имя в неподходящий момент и через полчаса здесь будет жаждущая крови толпа.

Вельвианка открыла банку мази, и по комнате расплылся уже знакомый сладковато-терпкий запах. В банке, помимо мази, извивалось несколько тёмно-красных ростков неизвестного растения. Небольшие, бурые побеги на ростках были похожи на зубы хищника. Они всячески пытались выбраться из банки, одному из них это почти удалось, но вельвианка ловким движением пальца сбросила его обратно.

— Я знаю, дамериец, что такое толпа и как быстро она заводится. Поверь, когда тебя забивают камнями и палками люди, которых ты своими руками зашивала, вправляла вывихнутые суставы, лечила их детей... Поверь, это достаточно хорошо запоминается. А сюда они не придут. Самые смелые и умные уже давно сбежали из Жерновов, те, кто остались и к первой вырубке-то подходят редко, не то, что сюда. Так что нет, дамериец, никто сюда не придёт, кроме геметов. А с ними я вполне и сама управлюсь.

Кендра мягкими, осторожными движениями втёрла мазь, достала чистое полотно, подложила под руку дамерийца. Потом быстрым движением вытащила из банки несколько извивающихся ростков, положила их на пострадавшую руку и плотно замотала полотном в несколько слоёв.

— Первое время ростки будут печь и жалить, потом пройдёт.

— Премного благодарен, Кендра. — сказал дамериец, надевая перчатку. — Староста говорил, что тебя бил только Бартус

— Он трясётся за звание старосты и хочет делать вид, что всё под контролем. А одного человека под контроль взять куда проще, чем признать, что чуть ли не половина населения из тех, что остались в городке, пришли под его окна, чтобы линчевать ведьму. И его, если он попробует им помешать. Ну, вот он и не стал. Хорошо хоть дал времени на небольшой подарок.

— Староста упоминал о каких-то мелких недомоганиях.

Кендра улыбнулась.

— Ага. От тех мелких недомоганий у него скоро сортир по швам треснет-то — столько набегов за день выдерживать... Да и не у него одного. — Лицо женщины похолодело, голос упал. — Были у меня, дамериец, чёрные мысли. Страшные мысли были. Когда набросились на меня те, кого ещё вчера лечила, те, кто ещё вчера улыбались и приводили показать своих детей. Стоило им услышать, что я убийца, — набросились, словно одичавшие собаки. Слушать меня никто не хотел. Когда начали бить — я терпела. После "гостеприимства" Зубрика это были мелочи, тем более что били, в основном, ногами и руками, за серпы и вилы не хватались. Вельвена велит терпеть, я и терпела. Но когда Бартус ударил отца...

— Вельвена, насколько я знаю, запрещает причинять вред тем, кого лечишь. — на удивление мягко заметил Рейнарт.

— Это популярное мнение, дамериец. Но ошибочное. Каждому кто достаточно ей послужил, наша богиня даёт право сшить себе платье из лозы, даёт право на месть. Лоза может врачевать, может высосать из твоего тела яд и недуги. Но если её сжать, желая властвовать, желая принудить, желая причинить зло — она ужалит в ответ. Один раз нам позволено отомстить. Страшно, со всей яростью и болью, со всей горечью. После этого отомстивший теряет своё положение в глазах Вельвены. Богиня отбирает у него силу и изгоняет прочь. Но право есть. И тогда, сжимаясь на земле под ударами, видя, как хлещет кровь из разрубленной шеи отца — я жаждала воспользоваться этим правом.

— Что за "гостеприимство" Зубрика?

— Это наше с ним дело, дамериец.

Кендра встала, отошла к окну. Свет упал на её лицо, подчёркивая шрамы, делая их уродливее, чем есть на самом деле. Она почувствовала, что Рейнарт смотрит на них, провела по лицу рукой, отвернулась.

— Зачем платье из лозы?

— Чтобы каждый укол шипов напоминал тому, кто его надел, что месть — разрушает. Тот, кто мстит — отказывается созидать, ему больше не исцелить ни одной раны, не вырастить ни одной лозы. Последняя лоза — та, из которой сшито платье — засохнет и умрёт, как только месть осуществится.

Вельвинка замолчала, какое-то время неподвижно смотря в окно.

— Сначала я была слишком разбита, чтобы пытаться отомстить, а потом обнаружила, что самые нужные книги остались в моём доме в Жерновах. Может оно и к лучшему.

— Геметы. После твоего ухода они начали приходить в город.

Короткая, едва заметная улыбка, скользнула по её лицу.

— В этом есть некая ирония. Я разместила по периметру города несколько охранных амулетов. Некоторая магия отпугивает геметов и магия амулетов была как раз такой. Пока я жила в городе, я поддерживала их связь и работу. Выгнав меня из города, жители сами лишили себя защиты. Но поскольку знал об этом только староста, то все теперь считают, что я их прокляла. Удобно. Что скажешь, дамериец?

Рейнарт пошевелил перевязанной рукой. Действительно — пекло и жалило. Боль, казалось, стала ещё сильнее.

— Что с геметами? Они приманивают собой хищников в город. Проблема в этом.

— Много умерло?

— Не знаю, но если так продолжится — умрёт много. В Дамерии я такое видел и не раз.

— Да, я слышала, что у вальбар жизнь тяжёлая.

— Соседнюю с Фитридом деревню вырезали за ночь. Полтысячи человек. Вой, крики, вопли — всё это хорошо было слышно среди ночной тишины. Но никто из Фитрида не пошёл на помощь — выйти в такой момент означает верную смерть, и не только. Это значит ослабить защиту своего города. Кто-то там, в деревне, ошибся. Заснул какой-то караульный, плохо закрыли ворота, вовремя не заметили... Неважно. Один человек ошибся — заплатила вся деревня. Крики и плач были хорошо слышны и длились почти до утра. Мы пришли туда на рассвете. Не нашли никого живого. Кого-то съели прямо на месте, кого-то по кускам растащили, я видел двоих, которые заперлись в подвале и там умерли. От ужаса. Были такие, которые запирались вместе с детьми и поджигали дом — лишь бы не быть растерзанными.

Целительница некоторое время сидела в раздумьях, потом встала из-за стола, медленно заходила по комнате.

— Возвращаться в город, чтобы поддерживать работу талисманов, я не собираюсь. Но есть другие возможности. Заберёте талисманы в городе, я расскажу где. Пусть найдут то, что осталось от моих книг, они их вполне могли оставить даже в развалинах моего дома. Пусть всё это ко мне принесёт Зубрик. Сам, без солдат. И без твоего сопровождения, дамериец. И ещё, пусть захватит хорошего вина и корзинку фруктов, угостить даму. У меня здесь, знаешь ли, не самый разнообразный рацион. Так что приятная беседа за вкусной едой будет в самый раз. Времени у него — до завтрашнего вечера.

Она достала письменные принадлежности и замусоленный клочок бумаги, что-то быстро написала и протянула дамерийцу.

— Список мест, где я оставила талисманы.

Он молча взял листок.

— Говорят, Бартус пропал. — Глаза дамерийца пристально вглядывались в целительницу, ожидая реакции. Она опустила руки, некоторое время помолчала.

— Очень надеюсь, что гниёт он в какой-то яме, где его жрут свиньи. Приходил ко мне как-то, просил зелья для жены. Говорил, что она уходить от него собиралась к какому-то купцу. А он, значит, думал, ей приворотного зелья раз в неделю подливать и жить счастливо. Ещё и с купцом тем собирался зайти потолковать.

— Какой был твой ответ?

— Я отказала. Вельвена запрещает вмешиваться в чувства людей, каким бы то ни было образом. Всё должно идти своим чередом. Но он упёрся. Начал каждый день ко мне приходить, уговаривать. Даже выбрал в лесу рабочую дилянку, поближе к моему дому. Неудивительно, что по городу пошёл слух, мол, целительница с дровосеком того, шашни крутят. Спустя полмесяца после этого, по-видимому, подзуживаемая какими-то местными доброхотами, его жена ввалилась ко мне с угрозами и руганью. — Кендра поджала губы. — Приятного было мало, она вырвала мне клок волос и разбила половину заготовленных зелий. Видимо тогда какое-то из них и украла. Судя по тому, что с ней случилось — выпила залпом полбутыли за раз.

— Зачем ей было красть зелье?

— Не знаю, дамериец. Может, другой мужчина оказался не таким... любвеобильным, как ей казалось вначале. С вами такое бывает. Ещё вопросы, дамериец?

— Сколько с меня?

— Я живу в лесу, Рейнарт, и в Жерновах не появляюсь, а другие города слишком далеки для хромой. Так что деньги мне без надобности. Если захочешь, ответь на вопрос. — Вельвианка внимательно посмотрела на него. — Те ростки, которыми я тебя лечу... Они отреагировали на тебя не так, как на обычных людей... Виккаро с Зубриком знают? Знают, кого наняли и какова будет плата?