Мёртвый-Плохой-Злой

— Не я присоединял Морроувинд, эльф. И никто из нас, живущих сейчас. Мы живем куда меньше вас, а мало кто даже из ваших дожил до нынешних благословенных дней. Но ведь мы и полезны вам. И многие из нас уже считают Морроувинд домом. И кто-то из вас уже считает домом Тамриэль... весь. Разве это плохо?

— Лучше маленькая хижина, но своя. Ты не поймешь нас, имперец. По природе своей вы... космополиты. Вам в радость, может быть, большая казарма... ну ладно, общежитие. Наверное, это и не плохо. Но мы — другие.

Вампир, на минуты забывший о том, что он вампир. Почти трогательное зрелище.

Потом он тряхнул головой.

— Так, на чем я остановился?

— Что есть клановые Куарра, и они полные идиоты, — невинно сказал я.

— Ах, да. Так вот, есть клановые Куарра. Есть и те...

И он продолжил свой рассказ. А у меня на душе была какая-то смута. Кто прав, кто не прав? Мы, они? И нельзя надеяться даже на то, что нас рассудит История. История — продажный судья. Она судит в пользу победителя.

В общем, что я узнал от моего патриотичного собеседника. Есть вампиры клановые, и они высокомерные, закосневшие и отсталые, во всяком случае, по мнению здешних. Есть вампиры дикие, живущие в гробницах, как и... мы. Да, как и мы, печально, но я теперь — один из нас, и к этому нужно привыкать. Но у диких нет ни клана, ни главы, ни цели; они гордятся своей свободой, хотя "свобода" эта исчерпывается поиском жертв. Они в большинстве своем разобщены и слабы — для вампиров, конечно. И они — легкая добыча для авантюристов вроде меня, как выразился Ллирин.

И есть Изгои Куарра. У них-то... у нас-то, вернее, есть и клан, и глава его — Хозяин, и, насколько я понял, цель. В идеале она звучит как: "Мы способны на великие дела, а живем, как звери. Приведем же действительность в соответствие нашим возможностям!" В реальности же эта цель — стать единственным кланом Рода Куарра, а потом и всего Вварденфелла, получить возможность хорошо питаться и, хорошо бы, возможность заниматься общественной, политической и торговой деятельностью наравне с живыми. Размах, как видите, широкий.

— И давно это у вас?

— Что давно? — сбился с мысли Ллирин.

— Ну, планы все эти... клан ваш...

— Сто лет где-то. Первым Хозяином Изгоев Куарра была Тэлоденвэ, она, и еще трое Куарра, среди них и наш нынешний Хозяин, были изгнаны из клана.

Я не стал спрашивать, где сейчас эта Тэлоденвэ.

Зато я спросил, почему у него, Хозяина и того, второго, глаза нормальные, а не белые.

— Вампиры видят настоящие глаза друг друга. Смертные — белое марево. Почему так, не знаю.

— А все же, кто мы? — спросил я. — Нежить? Больные? Проклятые?

— Сложный вопрос, — сказал Ллирин. — С одной стороны, мы дышим, сердце у нас бьется, и нашу душу нельзя поймать, заточив в камень. Если так посмотреть на это, мы — не нежить.

— А с другой? — спросил я.

— А с другой... я — вампир всего двадцать лет, Новый. Но и я иногда чувствую это. Чувствую себя живым мертвецом. Спроси у Хозяина. Он — вампир уже почти двести лет.

Ллирин помолчал.

— Сначала это болезнь, имперец. Неизлечимая, вроде корпруса. А потом ты начинаешь умирать... так постепенно, что замечаешь это слишком поздно. А потом так и живешь — мертвый. Знаешь, я думаю, что... — но тут он оборвал себя.

Я почувствовал, что замерз без рубашки.

— Одежда у вас тут есть? А то мою вы порвали. В процессе питания...

— Вон в том сундуке посмотри. — На мой выпад он не отреагировал.

— А вещи мои отдавать вы намерены или как? — спросил я, копаясь в указанном сундуке.

На этот вопрос вампир не ответил мне. Ладно, это будем выяснять у Юлианоса.

— А, вот, хотел спросить, — вспомнил я, — у вас тут не появлялось ли новых членов за последние два года? Одну звали Анетт, бретонка... потом — лучник-босмер, имя не помню, и хаджит... то ли Дро'Витар, то ли Ра'Витар. Не было?

— Нет. А... кто они все?

— Да так... — сказал я, вертя в руках рубашку.

— Нет, последними до тебя у нас появились близняшки. Чуть меньше полугода назад. А до них... пришел я. Три года назад.

— Откуда?

— Да так... — практически с той же интонацией, что и я, произнес данмер.

— Я хочу поговорить с Юлианосом, — сказал я.

— Пойдем, — со своей обычной бесстрастностью произнес Ллирин.

Он встал, пнул ногой стену и в ней открылся проход. Мы пошли по нему, для чего пришлось пригнуться. Проход поднимался, потом сделал поворот, потом я наткнулся на Ллирина, потому что тут было не сказать, чтобы светло... а потом часть потолка отъехала в сторону. Ага. Проход со стороны гробницы скрывала одна из алтарных тумб.

В стену были вколочены ступеньки из гнутых железяк, и по ним мы поднялись в гробницу.

Туши кагути и трупов убитых мной вампиров уже не было. А посреди гробницы — зрелище невозможно смешное — вампирша-аргонинка мыла пол. Подняв голову, она кивнула нам.

— Привет, Зеленая-Вода, — сказал Ллирин.

— Ф-фух, привет... ну вы тут и заросли грязью, скажу я вам! А это — новенький?

— Хальвес Венитус, — ошарашенно представился я.

— А-а, очень приятно... лучше бы еще одну девушку нашли... хотя... те две дылды только грязь таскать были горазды. Кого из них ты шлепнул? — это было обращено ко мне.

— Э-э... — замешкался я.

— Он убил Летте, — пояснил Ллирин.

— Ну и молодец. Абсолютная дyра была. А вторая так и вообще.

Дверь, ведущая в дальнюю комнату, открылась, и из нее вышел Хозяин.

— Ой, Зеленая-Вода, — сказал он аргонианке, — ты опять.

— Я, Хозяин, никому ведь не мешаю? А в грязи жить не собираюсь, — дерзко сказала та, снова принимаясь за тряпку. — Я вас, что ли, мыть заставляю? Нет. Ну и все.

— Ну как? — спросил Юлианос у нас с Ллирином, видимо, решив больше не спорить с хозяйственной аргонианкой.

— Нормально, — ответил тот.

— Что "как"? — переспросил я.

— Ну и прекрасно, — сказал Хозяин, игнорируя меня. — Ллирин, будь другом, поймай нам парочку никс-хаундов. Крысятину ты ведь не ешь, Новый?

— Сырую никсятину я тоже не ем, — огрызнулся я.

— Это ты раньше ее не ел, убийца. Поверь, понятия вкусно-невкусно, и ем — не ем, для тебя несколько поменялись. К тому же ты будешь пить ее кровь, а не есть мясо.

— Я не хочу, — сказал я, — я не голоден.

Хозяин закатил глаза.

— Боги, пошлите мне терпение. Тебя, кретина, хотят научить нормально питаться, оказывая, между прочим, услугу. Или ты хочешь дождаться Голода? И сам учиться пить кровь? Видел, как те двое жрали, которых ты убил? Хочешь так же? Давай, вперед. Дверь там. До рассвета часа четыре.

— А мои вещи? — спросил я.

— Угу. Особенно оружие. Давай я еще себе руки свяжу и кляп вставлю. И на костер прыгну. Кстати, о вещах, где мой амулет?

— В углу где-нибудь валяется, там, — я ткнул пальцем вниз.

— Принесешь.

— Сам сходишь, — процедил я, — если он тебе нужен.

Юлианос склонил голову набок, с доброй улыбкой разглядывая меня. Навертел на палец прядь темных волос. Размотал.

Я смотрел в ответ, не собираясь сдаваться.

— Это называется — неблагодарность, — сказал он мне, подпуская в голос праведной печали, — и грубость.

— Это называется — чувство собственного достоинства. И... ответная грубость.

— Ах, извините! Принеси мой амулет, пожалуйста. И, если тебе не очень сложно, захвати заодно бутылку... ты чего любишь пить?

— Флин.

— Ц-ц-ц, недешевое удовольствие. Знаешь, где? Там стол стоит, такой деревянный, вот рядом с ним в одном из ящиков.

— Ну ладно, — сказал я, — принесу.

— Ллирин, — сказала Зеленая-Вода, отправляя тряпку в ведро, — я с тобой. Потом домою.

И мы разошлись. Ладно, пока прогнемся немножко. Я им явно зачем-то нужен. Теперь нужно выяснить, насколько я им нужен.

Скоро Ллирин приволок двух хаундов. Живых, связанных. Все же сила у Куарра немерянная, я бы до всей этой заварушки, хоть и не слабак, одну с трудом тащил бы, а он — двух, словно перышки.

— Ну вот смотри, — сказал Хозяин, становясь на колени перед первой гончей. Животное заскулило — я раньше не слышал, чтобы никсы так жалобно выли, они же только порыкивают: хау-уунд.

— Эту я тебе убью... сравнишь мертвую кровь и живую. Скажу сразу, мертвая хуже.

Он показал мне, куда лучше всего кусать хаунда, туда, где его кожу не прикрывает панцирь, а потом одним движением свернул зверюге шею.

— Становись, — он махнул рядом с собой.

Я подошел.

— На колени становись, Новый. Как ты стоя будешь кровь пить?

Я вообще не хотел пить кровь, ни стоя, ни лежа. Меня пугала эта перспектива.

— А вы так всех новообращенных учите? — спросил я.

— Всех своих Приемных, да, учу. Можешь потом спросить у Алверэля.

— Учись-учись, мягкокожий, — подала голос Зеленая-Вода (когда она пришла? я не заметил), — не строй из себя героя. Попал бы ты к клановым... походил бы скотиной... потерпел бы их игры, — в ее голосе пробился страх и ненависть, — Хозяин, с ними сравнить, так просто воплощенная добродетель.

— О, ты мне льстишь, Верная, — отозвался Юлианос, — я всего лишь очень добрый...

Звероженщина издала сухой смешок. Она его совсем не боялась, кажется. Странно. Сначала у меня сложилось впечатление, что этот Хозяин тут царь и бог... что его действия не обсуждаются, и он в любой миг может заморозить или просто уничтожить не угодившего ему. А теперь...

— Ты долго будешь стоять столбом?! — рявкнул Юлианос, — Сядь! Куда будешь кусать?

Я судорожно вздохнул.

— За загривок, — решился я.

— Вперед. Широко раскрываешь рот, ага...

Идиотизм какой-то... вот уж о чем ни одна легенда не повествует, так это о том, что вампиров нужно учить пить кровь! Наверное, надо мной просто издеваются...

— Вонзаешь клыки, нет, выше, я же показывал! Так... вонзил? Высасывай. Фрукты какие-нибудь сочные ел? В эти выселки что-то завозят вообще из фруктов?

В рот мне полилась горькая густая жидкость... боги, какая гадость... желудок мой сжался.

— Глотай! — сказал Юлианос, кладя мне руку на плечо.

Я сглотнул. Что-то странное происходило со мной. Во мне словно проснулась жажда. Жажда крови. Не этой, мертвой, какой-то... неполноценной... а живой... я оторвался от трупа никса и замер, прислушиваясь к новым ощущениям.

Надо мной наклонилась Зеленая-Вода и раздвоенным языком слизнула с моего подбородка кровь. И сжала мне плечи, шепнув:

— С первой кровью, Новый.

Юлианос смотрел на нас. Понимающе.

— Запить флином хочешь?

— К скампам флин... — пробормотал я в полузабытьи.

Хозяин улыбнулся.

— Тогда живую? — и он указал на вторую гончую.

Я обернулся к ней, не вставая с колен. Эта не скулила, косила на меня большим красным глазом и шевелила жучиными челюстями-хваталками.

Медленно отвел рукой панцирную пластину и впился в загривок. Кровь была примерно такой же на вкус, но когда я проглотил ее, то почувствовал, как меня наполняют силы. В этом было что-то запретное, злое, как в древних ритуалах Мораг Тонг...

— Нравится? — шепнул Юлианос, — а я тебе говорил...

Я оторвался от гончей. Теперь она рычала и дергалась. Ей явно было больно.

— Почему, — начал я, и рот мой горел от крови моей первой жертвы, — почему иногда укус вампира приятен, а иногда...

— Только укус высшего вампира... приятен, как ты выражаешься, — ответил мне Хозяин.

— Я так и думал, — сказал я. У меня закружилась голова. — А чем отличаются высшие вампиры?

— Я, например, высший. По рангам клановых Куарра я был бы сейчас Лордом. Уходил я оттуда, во всяком случае, Похитителем. Что, мутит?

— Нет, — сказал я, хотя мутило, да.

— Хозяин? — окликнул чей-то голос, и я поднял голову. Это был тот данмер-полукровка.

— Что, Алверэль?

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Сейчас, подожди немного. А мы тут Хальвеса приобщили.

— С первой кровью, — рассеянно поздравил меня вампир, не глядя даже в мою сторону, — Хозяин, это важно... это...

— Да понял я, понял, — раздраженно сказал Юлианос. — Ладно... Верные, покажите Новому наш дом...

— Э, мне доубираться надо, — заявила аргонианка, — а вы тут опять грязи понатащили...

— Мы понатащили! — отозвался Ллирин из-за угла. — Ты тоже!

— Я таскаю, но я убираю! А вы только ее разводите.

Юлианос снова закатил глаза, взял за локоть своего, как он его назвал, Преемника? Нет, Приемного (Даритель-Приемный, не вижу логики), и увел его в дальнюю комнату, выслушивать заявленные последним важные новости.

Ллирин вышел из-за угла.

— С новой кровью, имперец?

Я кивнул.

— Ну поздравляю. По флину?

Я опять кивнул. И мы выпили по флину.

"Интересно, — подумал я, — а тот провинившийся хаджит так и лежал там, когда приходили Гилдан и Процион со своими? Почему его не убили тогда?"

Я спросил у Ллирина.

— Лежал, — ответил тот, — только невидимый. Сейчас, кстати, тоже лежит.

— Юлианос, я так посмотрю, мастер Иллюзий, — заметил я.

— Не только, — ответил Ллирин.

Так прошло несколько дней. За эти дни меня даже "вывели погулять", как выразился Хозяин, и это выражение я ему еще припомню. Возвращать мне мои вещи Юлианос не торопился, и я, как ни старался, не смог найти, куда он их запрятал.

С вампиризмом я вполне освоился. И у меня сложилось впечатление, что чудовищность вампиров, ну, не то, чтобы выдумана, но весьма преувеличенна. Ну пьют они кровь. А босмеры, например, склонны к каннибализму, а хаджиты — воры и употребляют скууму. И все расы вполне способны к убийству и насилию.

Я не изменился, кроме как внешне, во всяком случае, мне так казалось. Не обратились все мои помыслы к крови и злу. Я оставался все тем же Хальвесом Венитусом.

Разузнал я кое-что и про здешних обитателей. Алверэль, например, и впрямь оказался полукровкой с босмером. Больше ничего в нем интересного не было.

С Ллирином... с Ллирином же мы почти сдружились. Я, хоть и не чувствуя никакого желания учиться рукопашному бою, все же взял у него несколько уроков. Спать вампирам нужно мало, да и то, как выяснилось, нас постоянно мучают кошмары. Раз мы бодрствуем сутками, нужно как-то убивать время. Хотя бы тренировками.

Будучи в очередной раз схвачен, скручен и брошен на пол, я вслух восхитился его мастерством, и Ллирин, помогая мне встать, сказал:

— Да... меня научил мой Даритель...

— А он кто? — спросил я без задней мысли.

— Ну... в общем... ну ладно, все равно скоро ты сам почуешь, — забормотал Ллирин смущенно, что для него было совсем не характерно.

Я с интересом ждал некоего признания, но, когда оно состоялось, не понял в чем соль.

— Лорд Ирарак, — сказал Ллирин таким тоном, словно упомянул по меньшей мере Лорда Вивека. Таким тоном, словно ждал, что я вытаращу глаза и закричу: "Да ты что?! Правда?!"

Но так как это имя мне ни о чем ни говорило, я ограничился кивком.

Ллирин непонимающе посмотрел на меня.

— А... что-то не так? — спросил я.

Тот только заморгал.

— Да... нет... все так, — сказал он.

Так бы, наверное, эта загадка и осталась бы неотгаданной, если бы нас не подслушал Юлианос.