Истинный целитель

— Вот и пришел твой конец, Поттер, профессор тебя на ингредиенты разберет, — задев плечом Гарри, прошипел Драко.

— Части тела человека почти не используются в зельеварении, мистер Малфой, — отстраненно выдал рейвенкловец, впервые вступая в какой-либо разговор со слизеринцем. — Есть несколько зелий, где нужна кровь, можно использовать ногти и волосы. Остальное непригодно. Я сильно сомневаюсь, что профессор будет заниматься расчленением ненужного ему тела. Если только для сокрытия преступления, — все это Гарри высказал, глядя на потолок. Драко Малфой в качестве объекта изучения был ему неинтересен, воспринимался как тень, нечто серое и тривиальное, на что не следует тратить свое время. Для него все маги делились на тех, кто стоит внимания, светясь разноцветьем нитей, и всех остальных, чьи ауры были слишком тусклыми. Если бы Драко поинтересовался у Поттера, почему тот его игнорирует, то, наверное, разозлился бы еще больше. Ведь Малфои всегда были, есть и будут неординарными личностями, а не чем-то серым и безликим.

— Ты, грязнокровкин сын... — блондин и сам не мог бы сказать, почему так отреагировал. Вроде бы ничего особо оскорбительного не прозвучало, но как это было сказано... Отстраненный, равнодушный голос и потусторонний взгляд выводили из себя. Ох, как же Драко хотелось разозлить Поттера, заставить его показать эмоции. Но тот не реагировал. Прошло четыре дня с начала учебы, а Малфою все не удавалось задеть рейвенкловца так, чтобы тот кинулся в драку.

— Это не имеет никакого значения, — произнес Гарри.

— Да, что ты знаешь? — влезла Паркинсон, поддерживающая Драко во всех его начинаниях.

— Кровь у всех красная, — выдал Поттер. — Чистокровный ты или нет, она все равно красная, льется так же, как у последнего пьяницы. Кстати, — мальчик прямо посмотрел на слизеринку, — если ты не будешь лечиться, то долго не проживешь. Твоя чистокровность привела к сильным нарушениям в твоем организме. Но я тебя лечить не буду, ты мне неинтересна, — и отвернулся.

В коридоре стало тихо-тихо. Панси, как рыба на суше, хватала воздух. Ее не столько напугали слова однокурсника, она их вообще вряд ли услышала, сколько его взгляд — темный, несмотря на яркие зеленые глаза, завораживающий и пустой, если так можно сказать.

— Минус десять баллов за вашу наглость, мистер Поттер, — Снейп подоспел к концу действа.

— Как вам будет угодно, профессор, — отстраненно ответил Гарри.

— Еще минус пять, — желчно выдал зельевар. Мальчик не отреагировал. Он сказал уже больше, чем ему хотелось бы. — Вы в класс, а остальные на свой урок. Быстро!

Гарри сел за вторую парту вместе с Терри Бутом. Снейп оглядел класс, несколько дольше задержав взгляд на Поттере, который в очередной раз разглядывал потолок. Эту его особенность уже заметили все. Декан Слизерина был наслышан об успехах данного конкретного первокурсника и склонялся к тому, чтобы считать их преувеличением. Не мог мелкий паршивец в одиннадцать лет использовать невербальную магию, да еще так небрежно, словно делал всем одолжение, что вообще применял ее. Но пора было начинать урок.

— Вы здесь, чтобы в совершенстве овладеть тонким искусством приготовления снадобий, — он говорил практически шепотом, чтобы усилить эффект от своей речи. — Так как здесь практически нет дурацких размахиваний волшебной палочкой, большинство из вас решит, что это не волшебство. Я не ожидаю, что вы и в самом деле поймете красоту нежно булькающего котла с его завораживающим ароматом, хрупкую энергию жидкости, которая движется по венам, очаровывая разум, обостряя чувства... Я могу научить вас, как поймать славу, приготовить триумф, даже помешать смерти, если вы не похожи на ту компанию болванов, которую мне обычно приходится учить.*

Снейп обвел взглядом притихших учеников и напоролся, почти в буквальном смысле слова, на пристальный взор Гарри. На мальчишку его речь не произвела такого впечатления, как на всех остальных, но он заинтересовался, это было видно. В кабинете воцарилась тишина, позволяющая услышать шелест крыльев мухи, если бы таковая обнаружилась.

— Поттер, — сказал зельевар внезапно, — что я получу, если добавлю порошок корня златоцветника к настою полыни?

— Глоток живой смерти, — спокойно произнес Гарри. Профессор прищурился. Вопрос был не для первого курса, хотя в справочной литературе для начинающих и упоминалась информация об этом зелье и список ингредиентов к нему.

— Поттер, где вы будете искать, если я попрошу достать мне безоаровый камень? — теперь Снейп хотел понять, что именно читал мальчишка. А еще хотелось ткнуть его носом в нечто плохо пахнущее. Что уж говорить, новоявленный студент не вызывал у него положительных чувств.

— В желудке козы, — преподаватель насторожился. Судя по виду студента, тот начал терять интерес к уроку. Его речь стала отстраненной, а блеск из глаз исчез, да и сам взгляд больше не был направлен на учителя. "Ах так!" — словно обиженный ребенок, подумал зельевар. Теперь уже стало делом чести поймать этого паршивца на незнании материала. И неважно, что вопросы совсем не относились к первому курсу.

— В чем разница между борецом и капюшоном монаха?

— Одно и то же растение, аконит, — лаконичный ответ. Все, интерес пропал окончательно. Гарри как бы полностью отстранился, закрылся, словно в раковину влез.

— В каких зельях используется кровь дракона? — рыкнул Снейп, выведенный из себя подобным поведением.

— Сколько капель? — спокойный вопрос.

— ТРИ!

— Тридцать девять составов, из них семнадцать относятся к разряду лечебных, — монотонно начал говорить Гарри. Он не замечал, да ему это и не было нужно, как на него смотрит Снейп и другие ученики. — Зелье от ожогов третьей и четвертой степени, зелье для улучшения слуха при повреждениях среднего уха, зелья для лечения зрения, все, кроме зелья для исправления близорукости...

— Хватит, Поттер, — оборвал его профессор. — Мы уже поняли, что вы прочитали справочник от корки для корки. Теперь ваши однокурсники знают, что вы ходячая энциклопедия.

Рейвенкловцы и хаффлпаффцы возмущенно засопели. Было известно, что зельевар несправедлив ко всем, кроме своих слизеринцев, но сейчас ученики стали свидетелями просто вопиющего поведения. Сине-белые дружно пришли к выводу, что Снейп имеет что-то против именно Гарри, по другому его отношение к зеленоглазому брюнету они интерпретировать не могли.

— Состав и способ приготовления зелья разума, — губы профессора изогнулись в кривой усмешке. Такого зелья не существовало, и он сможет отыграться на этом заносчивом щенке.

— Пять капель сока мандрагоры, корень женьшеня, вымоченный в растворе молока белой кобылы в течение трех дней, — первокурсник смотрел в окно, голос был монотонным, отстраненным. Декан Слизерина начал закипать, хотя подсознание "записывало" каждое произнесенное мальчишкой слово. Но сама наглость Поттера впечатляла. — Четверть листа папоротника...

Снейп выслушал все до конца, весь рецепт, включая способ нарезки ингредиентов, порядок их введения в зелье, количество помешиваний и только после этого заявил:

— Минус пятьдесят баллов с Рейвенкло, мистер Поттер, за вашу безграничную наглость и ложь.

Гарри медленно повернул голову и зельевар увидел в его глазах разочарование, которое тут же пропало, словно мальчик наглухо закрылся. Легиллименция не помогла понять, что у Поттера в голове. Там царила полная, нет, полнейшая пустота. По спине поползли неприятные мурашки, а инстинкты завопили об опасности. Но какую опасность может нести одиннадцатилетний пацан?

Весь остаток урока, пока студенты пытались сварить первое свое зелье, профессор ходил по классу и давил детям на психику ехидными комментариями. Правда, если на всех они действовали, то Гарри даже не вздрогнул ни разу. У Снейпа появилось ощущение, что мальчишка его просто не слышит. В результате в классе был всего один идеально сваренный состав — и именно у Поттера. Скрепя сердце преподаватель дал Рейвенкло один балл, но реакции не последовало. Урок закончился, и зельевару было о чем подумать. Напоследок он еще раз попытался прочитать Гарри, зрительный контакт для этого ему не требовался. Все та же пустота, словно человека нет. Как-то сразу стали припоминаться все необычности мальчишки — его постоянное наблюдение за потолками, какие-то улыбки, значение которых не понять, отстраненность. Ребенок оказался странным. Более чем странным!

Снейп начал наблюдать за Поттером, отмечая с каждым разом все больше моментов, не вписывавшихся в образ Мальчика-который-выжил. Как бы ни старался декан Слизерина это отрицать, но Избранный не был высокомерным или заносчивым, не пытался использовать свою славу, не привлекал к себе намеренного внимания. Его игнорирование окружающего мира имело какую-то непонятную причину. На ум приходили виденные в Святого Мунго пациенты из отделения для душевнобольных. Но разве Герой может страдать психическим заболеванием?

А Гарри тем временем продолжал свое обучение в Хогвартсе. Первый урок полетов был ознаменован сакраментальной фразой, вычитанной когда-то в одной из книг: "Рожденный ползать летать не может". Поттер категорически заявил, что на метлу никогда не сядет, тем более, это не его предназначение. Удивительно, но мадам Хуч почему-то пошла на поводу у хрупкого мальчика и позволила ему просто наблюдать за потугами однокурсников. А вот Малфой нашел очередной повод прицепиться, но ему это мало чем помогло. Гарри как не обращал на него внимания, так и не думал что-то менять в своем отношении к блондину.

Первая неделя учебы закончилась. Потом вторая, третья, четвертая...

Все больше людей замечали, что Поттер ведет себя как-то странно, и списать его поведение лишь на то, что он стал рейвенкловцем, становилось лишь сложнее.

Глава 6. Спасенные жизни

Альбус с затаенной радостью дожидался появления в школе Гарри Поттера. Подзабылось то, что Арабелла Фигг не отвечает, что Дурсли как-то странно себя ведут, что дом на Тисовой улице не найти. Главное, мальчик скоро будет в школе. Постановка продумана, расписана, все роли определены, а основные персонажи давно уже расставлены по местам и натасканы. Осталось только получить главного героя, и можно поднимать занавес. Дамблдор гордился тем, что является замечательным режиссером, который вполне готов позволить себе небольшую импровизацию.

И вот Поттер в школе. Уже один вид идущего к табурету со шляпой мальчика заставил директора нахмуриться. Он хорошо помнил, что письмо отправлялось в чулан под лестницей, но ребенок оттуда не должен был выглядеть таким ухоженным. Да, худой, но не хрупкий, словно фарфоровая статуэтка. И этот взгляд в никуда — никакого тебе восхищения, страха. Для Гарри мир магии явно не был сказкой. Дамблдор разглядывал маленькую, ладно одетую фигурку главного героя срежиссированной им пьесы, и не понимал, как у Дурслей могло вырасти ЭТО. Родственники не должны были любить своего племянника, но по виду последнего подобного не скажешь. А длинные, заплетенные в косу волосы? Откуда?

Вторым ударом стало то, что мальчишка вопреки всем прогнозам попал в Рейвенкло. Не в Гриффиндор или даже, как предполагал по ряду причин Дамблдор, в Слизерин. В РЕЙВЕНКЛО!!! Планы необходимо было срочно корректировать. Вот только изначально этого не предполагалось.

Следующие дни директор потратил на приведение пьесы в соответствие с реальностью. Через супругов Уизли он постарался настроить их младшего сына так, чтобы тот познакомился с юным рейвенкловцем и стал ему лучшим другом. Только вот все попытки рыжего гриффиндорца натыкались на стену равнодушия. Поттер в упор его не замечал. И Дамблдор никак не мог понять, почему. Уже не раз появлялось желание вызвать Избранного к себе и поговорить, а заодно незаметно прочитать его. Впрочем, попытки проникнуть в разум мальчика в Большом зале Альбус уже делал, только очень осторожные. К его сожалению у Поттера оказалась довольно сильная природная защита. Нужен был зрительный контакт, а взглядами директор и ученик еще ни разу не встречались.

Потом последовало нечто странное. Все профессора, кроме Снейпа, конечно, наперебой твердили о незаурядных способностях ребенка. Откуда у того могла взяться невербальная магия, да еще и такого уровня? Ограничитель, который ставят на детей до одиннадцати лет, он с мальчика не снимал, посчитав это преждевременной мерой. Честно говоря, такая сила пугала. Дамблдор даже подумывал поставить еще один блок. Но, по истечении месяца, никаких магических всплесков не последовало. Более того, Гарри всегда был спокоен, никогда не выходил из себя. Даже слизеринцы проявляли эмоции. А Поттер жил так, словно вокруг не существовало кого-то еще. Ему было вполне комфортно с самим собой. Чаще всего мальчик объявлялся в библиотеке. Иногда, как узнал директор, к нему подходили четверо старшекурсников Слизерина. Оказалось, что рейвенкловец снабжал их маггловской художественной литературой. По словам шпионов-портретов, обитавших в том числе и в гостиной серебристо-зеленых, по вечерам там собирались на посиделки послушать очередные пять-шесть глав приключенческих романов. Недавно закончили читать "Двадцать тысяч лье под водой" Жюля Верна. Довольно странное времяпрепровождение для Слизерина.

Некоторую радость Дамблдор испытал, когда Драко Малфой выбрал Гарри своим врагом и изо дня в день пытался достать его. Увы, на юного блондина Поттер обращал даже меньше внимания, чем на Уизли. Надо сказать, мальчик вообще мало с кем общался. В конце концов, такое поведение должно было заинтересовать директора, что и случилось. Глава Хогвартса стал внимательно следить за главным героем пьесы, которая давно уже шла не по его сценарию. Снейп и тот не смог достучаться до этого ребенка. Но, при всем при этом, Гарри Поттер оказался лучшим учеником среди новичков. Ему все и всегда удавалось с первого взмаха палочки, причем невербально. Он никогда не произносил заклинаний. Просто не считал нужным, и добиться от него обратного было не под силу никому.

Директор пытался понять взаимоотношения между мальчиком и Квиррелом. Пожалуй, к концу первого месяца учебы только этот взрослый вызывал какой-то интерес у Гарри. Иногда мелькало что-то и в отношении Снейпа, но мимолетно, словно ребенок то ли обиделся на зельевара, то ли разочаровался в нем.

Уроки ЗОТИ ничем особо не выделялись, ведь вел их бывший профессор маггловедения, да еще и пострадавший летом до такой степени, что превратился в заикающегося клоуна. Правда, Дамблдор и не ставил целью учить студентов как должно. Пьеса-то была написана, и следовало действовать согласно сценарию. Вот только что-то подсказывало директору, что дело не в уроках, а в самой персоне Квиррела. Неужели Гарри почувствовал..? Невозможно.

С каждым днем возникало все больше вопросов, которые требовали ответа. Странности Поттера, наконец, заметили и другие профессора.

Потом была стычка... Конфликт, когда Драко Малфой вызвал Гарри на дуэль, но был в очередной раз проигнорирован. Еще одна попытка достать рейвенкловца провалилась. Как бы ни изощрялся юный слизеринец, на него упорно не обращали внимания.