Истинный целитель

Автор: Linnea

Бета/Гамма: alia

Пейринг: ГП, СС, ЛМ, КК, ТЛ

Рейтинг: G

Тип: джен/гет

Жанр: приключения, романс

Размер: миди

Статус: закончен

Глава 1. Маленький целитель

Женщина сидела в кресле и нервно теребила цветной носовой платок, не замечая, что он постепенно превращается в нечто измочаленное и мятое. Она неотрывно следила за действиями девятилетнего мальчика, который водил руками над телом ее маленькой дочки. Это была последняя надежда.

— Не нервничайте, — к ней подошла хозяйка дома — высокая блондинка, не сказать, что красивая, но ухоженная и вполне симпатичная, хотя внешность все же была на любителя. — Если есть хоть один шанс, то Гарри поможет ей.

— Спасибо, что приняли, — женщина отвела взгляд от мальчика и посмотрела на хозяйку. — У меня уже не осталось надежды. Если ваш сын справится... Я сделаю для вас все. Потребуется — даже убью.

— Вот этого не надо, — покачала головой блондинка. — Оговоренного гонорара будет вполне достаточно.

— Благослови вас Господь, — женщина схватила свою собеседницу за руки и начала покрывать их поцелуями.

— Ну, что вы, — снисходительно улыбнулась хозяйка дома, — успокойтесь. Давайте я вам принесу чашечку чая.

Блондинка вышла из комнаты, а гостья вернулась к наблюдениям за мальчиком, ставшим ее последним шансом.

POV женщины.

Я совсем отчаялась. Что только не делала, куда только не обращалась. Таблетки, всякая аппаратура, больницы, клиники, процедуры — ничего не помогало. Я хваталась за любую возможность. Даже начала думать об экстрасенсах. Мне уже было все равно, лишь бы кто-нибудь помог.

Если бы не та встреча в клинике, я бы пошла к какому-нибудь шарлатану. У меня оставались лишь одни соломинки, но все они ломались. Почему я сразу поверила, что здесь могут помочь? Почему поверила, что это не шарлатанство? Наверное, потому, что тот мужчина сказал, что не всем чудо-мальчик может помочь, не всех вылечить. И плата за его услуги пусть и высока, но не запредельна, как у некоторых экстрасенсов.

О мальчике стало известно года три назад. С улицы к нему не попасть, только с рекомендациями от его бывших пациентов. Я так благодарна ему, что он позвонил сюда и договорился о нашей встрече. А ведь его сыну помочь не смогли. Не уберегли от смерти, лишь дали чуть больше времени. И все равно он благодарен этой семье. Я видела. Те лишние пять лет, что дали его сыну, стали для него даром небес. Если мальчик, Гарри, сможет выиграть Софи хотя бы год, я сделаю для него все. Все, что бы они ни попросили.

Конец POV.

В комнату вернулась хозяйка. Она поставила на столик рядом с креслом поднос, передала одну из чашек с чаем гостье, затем достала из кармана какой-то пузырек, вылила его содержимое — нежно-зеленого цвета густую жидкость — в третью чашку, разбавила все водой и подошла к мальчику.

— Малыш, сделай пару глотков, — нежно проворковала она. Тот безропотно повиновался, благодарно кивнул и продолжил заниматься своей маленькой пациенткой.

— Что вы ему дали? — немного удивленно спросила гостья.

— Отвар на травах, он тонизирует и позволяет Гарри держаться, — пояснила хозяйка, присев во второе кресло и взяв чашку с чаем. — Пришлось долго повозиться, чтобы понять, какой состав помогает, а какой только делает хуже. У нас в библиотеке целый стеллаж с различной оккультной литературой и всякими книжками о магии, где есть хоть какие-то рецепты зелий. Оказалось, что многие из них очень даже полезны. Одним таким отваром мне удалось остановить ожирение своего сына, Дадли. Даже помощь Гарри не понадобилась. И потом, зелья нужны и самому малышу, и многим из тех, кто к нам приходит за помощью. Я даже увлеклась всем этим. В подвале у нас теперь целая лаборатория и склад для хранения.

— Тетя, нам понадобится тот отвар из ромашки, когда Софи придет в себя, — послышался чуть усталый голос мальчика.

— Хорошо, Гарри, — кивнула та в ответ.

— Тетя? — удивленно переспросила гостья. — Я думала он ваш сын.

— Нет, мой племянник, — покачала головой хозяйка дома. — Ему было чуть больше года, когда он попал к нам. Моя сестра и ее супруг погибли, когда на их дом напал маньяк. Джеймс не успел ничего сделать, лишь крикнул Лили, чтобы она хватала сына и бежала. А куда? Его убили при входе, а Лили на глазах у Гарри. Ему смерть матери до сих пор снится. Память у него такая, все запоминает слово в слово. Только...

— Только? — гостья с изумлением слушала рассказ.

— Гарри — умненький ребенок, способный, целитель вот, — хозяйка с каким-то непередаваемым выражением на лице посмотрела на племянника. — Только таких детей называют "не от мира сего". Дома он нормальный, с нами общается хорошо, но посторонние на улице подумали бы, что он больше похож на... дауна, наверное. Он делает вещи, которые нормальный ребенок никогда не будет делать. Он может просто подойти к человеку, погладить его по руке и, ничего не сказав, отвернуться уже через минуту. Его взгляд большую часть времени устремлен в какие-то только ему ведомые дали. У меня часто возникает ощущение, что он видит недоступное никому.

— А как же школа? — гостья перевела удивленный взгляд на объект разговора. Тот спокойно продолжал водить руками над телом Софи, стоя на коленях около низенький кушетки.

— Гарри учится на дому. Мы можем себе это позволить, — произнесла хозяйка дома. — Два раза в неделю я вожу его специальную школу. Я ведь сначала пыталась понять, что происходит, водила его к врачам. Мальчику становилось с каждым разом все хуже. И тут у меня Дадли заболел. Гарри тогда, шатаясь, словно березка на ветру, вошел к нему в комнату. А через три минуты мой сын был здоров. Никаких симптомов "свинки". Малыш тогда потерял сознание, а на следующий день все было нормально. Такое повторялось еще несколько раз. Сопоставив все факты, я поняла, для того, чтобы Гарри чувствовал себя хорошо, надо дать ему возможность реализовывать свои силы. Сейчас несколько медиков раз в неделю проводят полную диагностику его состояния, иногда даже сами приводят к нему пациентов. Поверьте, Софи не самый безнадежный случай из появлявшихся в этом доме. Однажды ему удалось вылечить военного, на котором все уже поставили крест, вывести человека из семилетней комы, а рак для него...

— Тетя, — тихий голос Гарри прервал ее рассказ. Хозяйка дома тут же оказалась рядом, подхватила мальчика и уложила его на двухместный диванчик у окна, укрыв тонким пледом.

— Арабелла, — чуть повысив голос, позвала она. Тут же в комнату вошла пожилая женщина, неся в руках поднос, на котором были расставлены различные баночки и склянки. Пока хозяйка занималась девочкой, что-то вливая ей в рот, Арабелла то же самое делала с Гарри.

— Мама, — жалобно донеслось до гостьи.

— Софи?! — не веря, прошептала гостья и в следующее мгновение оказалась рядом с кушеткой. На нее смотрела дочка. Глазки у девочки сияли, на щеках появился румянец.

— Я же говорила, что случай совсем не безнадежный, — улыбнулась хозяйка дома. — Вот попьете отваров, и совсем все будет хорошо. На первое время я вам дам запас, и рецептом поделюсь. Будете сами готовить.

— Боже, спасибо вам, спасибо, — гостья не могла сдержать слез, катящихся по щекам. Блондинка лишь кивнула и отошла к племяннику. Тот выглядел очень уставшим, и, скорее всего, уже просто спал. Женщина присела на край дивана и начала гладить мальчика по волосам.

— Миссис Делейн, — хозяйка посмотрела на гостью. — Прошу вас никому не рассказывать то, что вы услышали в этом доме. Мы стараемся не слишком выделяться. Вы уже знаете, что не так просто попасть "на прием" к Гарри. И не всегда лечение проходит без последствий для малыша.

— Я понимаю и не собираюсь никого к вам направлять без вашего на то согласия или без серьезной причины. А почему вы живете здесь? Вы ведь могли бы купить себе большой дом, нанять охрану...

— И привлекли бы к себе ненужное внимание, — усмехнулась блондинка. — Больше половины живущих даже на этой улице не знают, какой уникум растет рядом с ними. Многие восхищаются мной и моим мужем, возложившими на себя такой труд, как воспитание ребенка, у которого не все в порядке с головой. И лучше пусть они думают так, чем сюда повалят толпы желающих победить "неизлечимую болезнь", которая существует только в их пустых и недалеких головушках.

— Я даже не подумала об этом, — тихо произнесла гостья.

— В нашей жизни было многое, но эксплуатировать Гарри, выставлять его напоказ, как делают многие... — блондинка сурово посмотрела на женщину. — Увольте. Совесть у меня есть, да и малыш не музейный экспонат. Он человек, особенный, которому все это тоже дается не просто.

— Простите, если обидела вас, — стушевалась гостья.

— Ничего, я все понимаю, — чуть улыбнулась хозяйка дома.

— Думаю, нам уже пора, — миссис Делейн снова виновато посмотрела на блондинку.

— Я сейчас дам вам запас отваров, а также рецепт. Софи можно спокойно перевозить. Да, не устраивайте ей постельный режим. Это уже не нужно. Чем быстрее она встанет на ноги, тем лучше.

Спустя пятнадцать минут девочка была устроена в машине, а ее мама снова благодарила блондинку — тетю того, кто подарил ее дочери шанс прожить еще долгую жизнь. Она была полностью уверена, что с Софи теперь все будет в порядке. Хозяйка дома благосклонно ее выслушала.

Машина отъехала. Улыбка тут же пропала с лица Петунии Дурсль. Она развернулась и вошла в дом. Гарри спал на диване. Рядом с ним сидела Арабелла Фигг, давно уже перебравшаяся в дом номер четыре по Тисовой улице.

Как же много изменилось в их жизни пять лет назад... Первые два года пребывания малыша в доме все Дурсли постарались забыть и сделать так, чтобы мальчик не вспоминал, как с ним обращались.

Где-то в доме зазвонил телефон.

— Дом Дурслей, слушаю вас, — услышала голос мужа Петуния. — Простите, но сегодня мы не сможем никого принять. Гарри только что закончил сеанс сложного исцеления и будет просто не в силах сделать что-то еще. Да, думаю, послезавтра. Поймите, мальчику всего девять лет, ну, почти десять. И завтра день рождения нашего сына. О, замечательно. Будем вас ждать послезавтра в шесть вечера, лорд Кенингем. Всего доброго.

— Иногда мне хочется, чтобы все эти силы в малыше не просыпались, — вздохнула Арабелла.

— Слава Богу, что ты тогда решила прийти к нам в дом и все рассказать, — произнесла Петуния. — А Дамблдор... Не верю я этому старику.

— Петти, я вот думаю, может, найти учителя по магии для Гарри? — пожилая женщина чуть виновато посмотрела на хозяйку дома. — Ему ведь все равно придется поехать в одиннадцать лет в школу. Так хоть подготовим его к тому миру.

— Здесь, в Англии, нам не отыскать такого мага, который бы держал язык за зубами, — в комнату вошел Вернон. Он поднял мальчика на руки, чтобы отнести в его комнату.

— Можно попытаться за границей, — предложила мисс Фигг. — У нас есть целый год. А Гарри быстро все запоминает. Я вот все думаю, а не потому ли он такой, что в него Авада попала?

— Возможно, когда-нибудь мы узнаем ответ на этот вопрос, — вздохнула Петуния.

Глава 2. Играющий с нитями и змееуст

— Гар"ри, — француз укоризненно посмотрел на своего подопечного, который витал в облаках.

— Месье Пьер, — в учебную комнату заглянула Петуния Дурсль. — Он вас опять не слушает?

— Никак не могу понять причину его отвлеченности в последние пару дней, — вздохнул мужчина на вид лет пятидесяти. Впрочем, настоящего возраста этого мага магглы бы не назвали, поскольку выглядел он намного моложе, чем был на самом деле.

— Нити истончаются, — с потусторонней улыбкой на губах поведал им ребенок.

— Нити? — удивилась Петуния. — Какие нити?

— На доме, — Гарри перевел взгляд на тетю. Правда, осмысленнее этот взгляд не стал. — Их тут много. Синие, зеленые, белые, розовые, есть красные как кровь, черные и другие.

— Ты видишь нити магии? — Пьер Савиньи чуть не упал.

— Не всей магии. Только те, что на доме и связаны со мной, — пояснил ребенок.

— А ты знаешь, что они означают? — спросил француз. Этот малыш с первого дня поражал его своей силой, даром, высказываниями. И за все время, что он с ним занимался, а скоро будет уже год, мальчик не перестал его изумлять.

— Красные — мама. Она защищает. Розовые — тетя, дядя, Дадли, Ара, Пьер. Они помогают, они рядом. Черный — Смерть. Она пришла вместе со мной, — Гарри говорил с легкой задумчивостью и задержками между предложениями. — Белый — я. Синий — чтобы плохие маги не видели. Зеленый... — мальчик нахмурился. — Жизнь...

— Что это значит? — чуть испуганно спросила Петуния.

— Знаете, я, пожалуй, соглашусь с Арабеллой, это все Авада, — шепотом произнес Пьер. — Моя супруга права, не могло заклинание не оставить своего следа на Гарри. Что-то внутри него поменялось. И шрам — лишь физическое подтверждение. Удивительный ребенок. Уникальный.

— Сиреневый я сделал, — вдруг четко сказал мальчик.

— Что?! — на него непонимающе уставились двое взрослых.

— Сиреневый. Это чтобы хранили тайну и не говорили о нас всем, кому попало.

— Теперь понятно, почему у вашего дома не стоят толпы журналистов, и лишь действительно больные люди попадают к Гарри. Он сам себя оградил от всяких фанатов и идиотов, — понимающе кивнул Пьер.

— Но как? — Петуния удивленно посмотрела на него.

— Мне кажется, этого не знает и сам малыш, — усмехнулся Савиньи. — Возможно, было слишком сильное желание или еще что. Магия, одним словом.

— Я боюсь отпускать его в Хогвартс, — призналась женщина. — Вернон уже готовится уехать на какой-нибудь остров, чтобы нас никто не нашел. Хотя, после ваших рассказав умом мой муж понимает, что спрятаться мы не сможем. А вот сердцем... И не потому, что живем мы в основном на гонорары Гарри от лечения.

— Обычно такие дары не терпят материального вознаграждения, — произнес Пьер. — Любой другой целитель уже потерял бы свои способности или изменился, утратив часть сил. Но...

— Но? — прищурилась Петуния.

— Как вы когда-то сказали, Гарри не от мира сего. Это компенсация. Он никогда не станет нормальным ребенком. Область его интересов отличается от интересов обычных детей, — Савиньи посмотрел на женщину. — Он всегда будет жить в своем мире. Преподавателей в Хогвартсе ждет сюрприз. Понимаете, Петти, его будет раздражать учебный процесс. Ему все будет даваться легко. И он будет выполнять задания профессоров только для того, чтобы его оставили в покое. Он не задумывается, почему и как действует магия. Он просто делает. Вот смотрите, — Савиньи повернулся к ребенку, который сидел, задрав голову к потолку и чему-то улыбался. — Гарри, преврати спичку в иголку.

Мальчик нахмурился, посмотрел на учителя. В глазах появилось раздражение от того, что ему помешали заниматься чем-то действительно интересным. Несколько секунд молчания, затем небрежный взмах палочки и спичка немедленно превратилась в иголку — обычную швейную иголку. Хотя сейчас бери и начинай шить. Выполнив задание, Гарри вернулся к своему прежнему занятию.

— Вот о чем я говорю, — вздохнул Пьер. — Пожалуй, есть лишь пара дисциплин, которые не вызывают у него раздражения. И во многом тут надо сказать спасибо вам.

— Мне? — удивилась Петуния.

— Мальчик полностью сосредотачивается, когда занимается зельями. Второй предмет, который ему также интересен, — руны. Все остальное у него на уровне подсознания. Взмахнул, выполнил, забыл. Ему даже не надо проговаривать заклинаний. И он не видит смысла их учить. И еще, у него какое-то интуитивное чутье на зелья, причем на любые, но просто феноменальное на лечебные. Он уже сейчас выдал, как минимум, три новых модификации известных составов. Я запатентовал их в Министерстве магии Франции, естественно, от имени Гарри. И по окончании школы его ждут в Дрезденской академии зелий. Мастером он будет высочайшего класса. В Академии имени Гиппократа его тоже ждут с нетерпением. Целитель такого уровня...

— У малыша есть будущее, — прошептала миссис Дурсль.

— Петти, вы рассказывали мне, как обращались с Гарри до того, как он вдруг серьезно заболел, и начались спонтанные выбросы магии, — Пьер серьезно посмотрел на женщину. — Не вините себя. Вы все осознали, исправили. Пусть поначалу вы воспринимали мальчика как того, кто приносит вам деньги. Но вы сами называете его малышом. Я понимаю, что вы никогда вслух не признаетесь, что любите этого ребенка. Но это видно. Вы его признали. Он все еще жив. Он может тратить свою силу, что помогает ему жить. И я уверен, что вы никогда его не оставите, какой бы путь он ни выбрал. Впрочем, мальчик уже определился. Он сам. Не вы.

— Наверное, вы правы, — Петуния разглядывала улыбающегося чему-то племянника.

— Я знаю, что ваш муж относится к Гарри несколько холодно. И уж точно не испытывает к нему родственных чувств. Но он не воспротивился вашему решению спасти ребенка. Он делает все возможное, чтобы малыш жил и нормальной жизнью тоже. Вы же смирились с тем, что существует мир, который вам не нравится.

— Я иногда с ужасом представляю, во что превратилась бы жизнь Гарри, если бы его дар не проснулся. Мне с трудом удалось примириться с магией, с Лили... Меня иногда и сейчас накрывает.

— Знаю, — кивнул Савиньи. — Поймите, просто малышу не нужна мама, ему даже не нужна ваша любовь, такая, какую вы дарите Дадли. Он живет в своем мире. И его все утраивает. Мы для него — всего лишь те, кто ему помогает, когда это необходимо.

— Он ребенок, — вздохнула Петуния.

— Он — необычный ребенок, и этим все сказано, — покачал головой Пьер. — Гарри нельзя заставить делать что-то, чего он делать не хочет. Им нельзя манипулировать. В таких случаях он просто переходит в состояние, когда полностью отключает себя от раздражающего объекта.

— Но ваш приказ переделать спичку в иголку он выполнил, хотя ему и не хотелось, — возразила женщина.

— Гарри воспринимает учебу, как неизбежное зло, где задания должны быть выполнены только потому, что должны, — улыбнулся Савиньи. — У него странное восприятие действительности. Очень странное. Но если вы попросите его трансфигурировать что-то, скажем, за обеденным столом, малыш вас просто проигнорирует. И как бы вы ни орали, ни угрожали, ни плевались, вы ничего не добьетесь.

— Хмм, — выдала Петуния. — Возможно, это и неплохо. Дамблдор не сможет ничего сделать, даже если захочет. А он точно захочет. Ты же помнишь, Пьер, что говорила Арабелла.

— Да. И я рад, что тогда она все же решилась вмешаться. История могла бы пойти совсем иначе.

— Могла, — согласилась Петуния. — А теперь я обрела верную помощницу, а она семью. Не часто в таком возрасте выходят замуж.

— Белла — сильная личность, но одиночество ее чуть не доконало. Кстати, сегодня она пишет отчет Дамблдору. Я поражаюсь, как такой человек мог приказать оставаться в стороне. Только наблюдать. Всегда. Хотелось бы мне понять, чего он этим добивался.

— Мне тоже, — Петуния снова повернулась в сторону племянника. — Малыш, чем ты занимаешься?

— С нитями играю.

— А что именно ты делаешь? — женщине на самом деле было интересно это узнать.

— Плету косички, как ты или Ара мне каждое утро, — последовал ответ. — Это забавно. Что-то усиливается, что-то меняет свойства, что-то уходит, что-то проявляется сильнее.

— Ммм? — Петуния вопросительно посмотрела на Пьера.

— Уникум, — хмыкнул тот. — Никто бы и не подумал вмешиваться в заклятия, наложенные на собственный дом. Гарри — экспериментатор. Удивительно, но у него никогда не происходит катастроф. Скорее всего, сейчас он просто меняет чары, соединяя те или нити вместе. Не удивлюсь, если по ходу дела он уже придумал пару новых конфигураций. Филиус Флитвик будет в полном восторге от такого ученика. Многие давно забыли, что такое интуиция в магии. Вот и будет у них шанс вспомнить.

— И все же, мне ужасно не нравится, что нужно отпускать Гарри в этот Хогвартс, — нахмурилась Петуния.

— Не самая лучшая школа. Но малышу она не повредит. Он возьмет лишь то, что ему нужно, а всю шелуху отсеет, — улыбнулся Савиньи. — Ничего не случится с Гарри, как бы, кто бы и что бы ни пытался сделать. Поэтому, как только придет письмо, мы все вместе отправимся в Косой переулок. Вы ответите на письмо согласием и откажетесь от сопровождающего, поскольку знаете, куда идти, еще со времен учебы сестры. Мы как-нибудь справимся и сами.

— Да, пожалуй, — кивнула женщина. — Не хочется, чтобы они узнали, каков Гарри, раньше срока. А сейчас пора собираться. Мы обещали Дадли сводить его зоопарк. Надеюсь, малышу там тоже понравится.

— Думаю, понравится, — согласился Пьер. — Гарри, пойдем смотреть на разных зверей?

— Зверей? — мальчик оторвался от разглядывания потолка.

— Да, в зоопарк, — подтвердила Петуния.

— А змеи там есть?

— Есть, — недоуменно переглянувшись с Пьером, ответила женщина.

— Хорошо, пойдем, — сказал Гарри, поднимаясь из-за стола, за которым проходили занятия магией.

Петуния оглянулась на свой дом прежде, чем сесть в машину, чтобы ехать на прогулку. Кто бы мог подумать, что это маленькое снаружи здание скрывает внутри немало тайн, доступных далеко не всем. Первый этаж выглядел обычным. Здесь имелись кухня, гостиная и комната, в которой Гарри принимал больных, ну и санузел, естественно. Рядом с кухней, под лестницей на второй этаж, находился чулан, который два года был местом жительства юного Поттера. Верхний этаж значительно отличался. Пьер поработал там с чарами пространства: появились комнаты для Гарри и Дадли, спальня хозяев, спальня Пьера и Арабеллы, два кабинета, две гостиные, два учебных класса. Были еще чердак, где теперь располагались две библиотеки. Одну видели все, а другую только обитатели дома и маги. Подвал дома также значительно превышал видимые размеры. Часть его оборудовали под хозяйственные нужды, а остальное место занимали два тренажерных зала, лаборатории и кладовые. Да, магам тут делать было нечего, иначе вопросов бы возникло немерено. Петуния усмехнулась, подумав, что, похоже, Гарри основательно поиграл с нитями на доме, раз сюда еще не заявился тот же Дамблдор.

Наконец, семья отправилась на прогулку в честь дня рождения Дадли. Поездка складывалась довольно спокойно. Некоторые вольеры Гарри вообще не интересовали, у каких-то он задумывался, а кое-где даже можно было заметить проявление нормальных чувств. Кстати, Дадли увлеченно дразнил обезьян, а вот маленький брюнет просто проигнорировал этих забавных зверушек.

Террариум был оставлен на самый конец посещения зоопарка. И стоило семейству войти внутрь, как Гарри мгновенно преобразился. Петуния с удивлением наблюдала за вдруг ожившим ребенком. Глазки его засветились, потустороннее выражение лица пропало. Перед ней стоял обычный мальчишка, дорвавшийся до главного подарка.

Дадли пытался разбудить питона, который, свернувшись кольцами, не подавал признаков жизни.

/Скучно?/ — вдруг прошипел Гарри. Питон поднял голову и посмотрел на мальчика.

/Говорящий?/ — в ответе даже обычные люди услышали удивление.

— Ээээ, мама, а разве люди могут общаться со змеями? — осторожно поинтересовался Дадли, отодвинувшись от кузена.

— Да, мистер Поттер, вы просто кладезь сюрпризов, — вздохнул Пьер. — Никогда не знаешь, что вы выкинете в следующий раз.

Тем временем Гарри и питон продолжали свое общение. Причем змей давно уже подполз вплотную к витрине. Да и Поттер стоял не дальше, чем в паре сантиметров от него.

— Как мальчик мог оказаться змееустом? — Арабелла Савиньи, в девичестве Фигг, с удивлением посмотрела на мужа. — Опять последствия Авады?

— Все может быть, — задумчиво ответил Пьер.

— Это хорошо или плохо? — напрягся Вернон.

— В мире магии Великобритании умение говорить со змеями считается темным искусством, — вздохнул Савиньи. — По мне, так это просто дар, еще одна способность, которая не всем подвластна. Не знаю, что это может значить для Гарри, но, думаю, по возможности ее стоит придержать в рукаве, никому не показывая. Еще бы эту мысль донести до малыша.

— Если он не захочет, то даже слушать не будет, — покачала головой Арабелла. — Знаем — плавали.

— И я о том же, — кивнул Пьер. — Интересно, какие еще секреты... Гарри, что ты делаешь? — мужчина изумленно и возмущенно уставился на своего подопечного, который заставил исчезнуть стекло, тем самым выпустив наружу теперь уже быстро уползающего питона.

— Ему тут скучно, он никогда не был свободен и не видел Бразилии, — спокойно пояснил ребенок и, как ни в чем не бывало, пошел к аквариуму.

— Лучше бы его отсюда увести, пока он какую-нибудь кобру не одарил свободой, — высказала свое мнение Петуния.

— Согласен, — усмехнулся Пьер.

Слава богу, что ничего подобного маленькому гению в голову не пришло. Да и зоопарк спешно закрыли. Все-таки питон сбежал. Это ведь не рядовой случай.

Глава 3. Юный волшебник

Письмо пришло в день рождения Гарри. Мальчик лишь взглянул на него мимоходом, выдав, что нити на конверте некрасивые, и они ему не нравятся, после чего поднял голову к потолку. И, как поняли все обитатели дома, снова начал играть с чарами, наложенными на дом, придумывая новые вариации соединения. После таких развлечений малыша в комнатах могли поменяться обои или появиться совсем другая мебель. Пьер, некоторое время пытавшийся разобраться с тем, что делает Гарри, и каким образом вещи, не имеющие магического отпечатка, меняются, пришел к выводу, что мальчик своими манипуляциями давно уже превратил дом номер четыре по Тисовой улице в аналог родового мэнора, наполненный магией от чердака до подвалов.

Если сначала Дурсли и испугались, то затем довольно быстро поняли свою выгоду. Гарри ведь не вредил, он делал только лучше. Малыш считал этот дом своим. Сам того не зная, мальчик активировал защиту матери, усилив ее до максимума, и к тому же переплел с другими чарами, нити которых обнаружил на доме. Никто и предположить не мог, что здание и Гарри по своей сути стали единым целым. Даже длительное отсутствие ребенка не разорвало бы эту связь, ведь дом был в сердце, а не просто стоял на земле.

Перед тем, как прочитать письмо, Пьер проверил его на разные чары. Слова о некрасивых нитях заставили насторожиться. И не зря. На конверт наложили несколько заклятий, которые должны были вызвать некоторые последствия. Ничего страшного, хотя... Письмо же оказалось стандартным уведомлением о зачислении в Хогвартс. Также был приложен список всего необходимого. Петуния под диктовку того же Пьера быстро составила ответ. Теперь можно было собираться в Косой переулок за покупками. Решили не откладывать. Самое интересное, что энтузиазм проявляли все, кроме Гарри, ему было все равно.

До Лондона добрались без приключений. Машину оставили на стоянке недалеко от "Дырявого котла". Через бар прошли без помех, хотя и под изучающими взглядами посетителей и хозяина. Вел всех Пьер, как единственный взрослый и полностью дееспособный маг. Петуния в Косом переулке была всего один раз, с отцом, матерью и сестрой перед первым курсом Лили. Она смутно помнила, что здесь и как. И все же сколько бы она ни пыталась самой себе и окружающим говорить, что волшебство для нее ничего не значит, внутри все запело. Это — другой мир. На них обращали внимание, и сейчас она была рада, что Пьер настоял на том, чтобы Гарри скрывал на людях шрам. Сейчас все эти предосторожности оказались кстати. Никто из магов не мог опознать в маленьком, хрупком зеленоглазом брюнете с улыбкой Моны Лизы на лице всеми почитаемого Гарри Поттера. Арабелла и Пьер просветили Дурслей относительно того, кем для волшебников Англии является их племянник. Это, кстати, было еще одной причиной, почему Петуния не особо желала отпускать мальчика. Если бы у нее были возможности и силы противостоять магам, она бы не отдала им Гарри. По ее мнению, их семье магия не принесла ничего хорошего. Лили мертва, ее сын... Да, у малыша дар. Но и проклятие одновременно. Если мальчик не имеет возможности лечить, то сам начинает болеть и чахнуть. Благо, четыре месяца назад они выяснили, что Гарри может помогать магам, причем еще эффективнее, чем магглам. Дорога в медицину, как магическую, так маггловскую была ему открыта. Впрочем, пока рано думать о далеком будущем. Ребенку в через несколько часов исполнится лишь одиннадцать..

— Так, я думаю, что сначала мы заглянем в Гринготтс, — Пьер начал пояснять план действий. — Поттеры были древним магическим родом, и богатым. Так что, думаю, менять фунты на галеоны нам не придется. Да и узнать о состоянии дел тоже не мешало бы. В древних родах есть разные традиции. Может, и у Поттеров что припрятано в "шкафах".

Никто с ним спорить не стал. Здание магического банка потрясало своей сияющей белизной на фоне остальных строений. Приветственные стихи на фасаде тоже впечатлили Дурслей. Дадли пришел в восторг от вида вооруженных и облаченных в полувоенные доспехи гоблинов-стражей. Для него все происходящее было ожившей сказкой. Он даже немного завидовал кузену, который будет проводить в этом мире девять месяцев в году.

— Чем могу вам помочь? — гоблин посмотрел на группу посетителей, выстроившуюся перед его конторкой. Он понял, что лишь двое из них являются магами. Мужчина ничем особо не выделялся, но вот второй волшебник... Глаза гоблина расширились, выдавая огромное изумление. Он сглотнул, перевел взгляд на взрослых. Поверить в то, что перед ним был столь юный Целитель, да еще и способный работать с любым видом магии, оказалось сложно. — Вы хотели бы обменять фунты? — у него не укладывалось в голове, как у магглов мог родиться настолько уникальный ребенок.

— Во-первых, мы хотели бы подтвердить статус моего подопечного в магическом мире. Гарри здесь впервые, — начал Пьер.

— Гарри? Гарри Поттер? — прошептал гоблин, еще раз оглядывая мальчика, который со странным выражением лица рассматривал что-то на стене. Банковскому клерку захотелось обернуться и проверить, что вызвало настолько загадочную улыбку.

— Малыш, я надеюсь, ты сейчас не с нитями играешь? — Пьер с подозрением посмотрел на ребенка.

— Их тут больше, чем дома, — выдал его подопечный.

— Нитями? — гоблин почувствовал, что впадает в некотором роде в прострацию. "Это что же за ребенок такой?" — пронеслось у него в голове. Понимая, что вести разговор в зале банка с такими клиентами не стоит, он принял решение проводить всю группу к поверенному Поттеров. Не стоило привлекать внимание. А если его догадки подтвердятся, и кланы смогут заручиться возможностью получать медицинскую помощь у целителя, то лучше, чтобы как можно меньше существ знало о том, кем является ребенок, которого в магическом мире прозвали "Мальчиком-который-выжил".

Гарри шел по коридору, ведя кончиками пальцев по стене. Его улыбка была умиротворенной, но при этом не менее загадочной, чем всегда. Казалось, он к чему-то прислушивается. На самом деле так и было. Мальчик внимал тихому перезвону нитей, которые задевал. У него не было желания что-то с ними делать, почти не было. Разве что чуть-чуть иначе переплести некоторые лучи.

Юного целителя не волновало, оставили ли ему что-то родители. Всеми делами занимались Пьер, как магический воспитатель мальчика, и Петуния, как единственный прямой кровный родственник. Выяснилось, что Поттеры действительно были древним родом, и Гарри представлял уже двадцать пятое поколение. Титула у семьи не имелось, но приставка "сэр" к фамилии означала, что род чтили. Гоблины поинтересовались, пожелает ли наследник расконсервировать бизнес. Мгновенно заинтересовавшийся Вернон пришел в восторг. Компания по производству дрелей процветала и могла вполне существовать в нормальном режиме без своего владельца. Ему же давно хотелось заняться чем-то более интересным. И он был совсем не против возродить дело семьи племянника, о чем и поведал этим странным существам.

В банке они потратили довольно много времени, но смогли решить несколько насущных вопросов. Петунии очень не понравилось, что к сейфам Поттеров имеет допуск директор Хогвартса. Хотя старик и не пользовался своим правом, миссис Дурсль от имени своего племянника закрыла доступ к деньгам рода для всех. Гоблины понимали, что мальчик сам не сможет вести дела, видели, что он существует в несколько другой реальности. Проведя серьезное, даже жесткое собеседование с использованием каких-то артефактов, работавших на магглах, они согласились привлечь к управлению состоянием мальчика его тетю и дядю, но за все траты последние должны были отчитываться или предварительно давать объяснения, зачем им нужна та или иная сумма. Вернон одобрительно крякнул на такую дотошность. Ему все больше нравились эти странные существа, умеющие вести дела, да и красть деньги племянника он не собирался.

В результате всех манипуляций гоблины признали Петунию единственным опекуном и финансовым представителем Гарри Поттера. Вернон Дурсль был назначен Президентом корпорации "Поттер" в маггловском мире. В нее входили три гончарных фабрики, стекольный завод и предприятие по обработке хрусталя. Более того, мужчина должен был пройти специальное обучение, поскольку теперь ему предстояло поддерживать постоянную связь с банком. Кроме того, директор Гринготтса, являющийся одновременно главой совета кланов, заключил договор, по которому Гарри становился главным целителем английских гоблинов. Проведя проверку на выявление дара (многие в магическом мире и не знали о такой возможности, а те, кто знал, особо не распространялись), эти невозмутимые создания чуть ли не прыгали до потолка. Таких уникумов не рождалось уже много столетий.

Все то время, что взрослые занимались деловыми вопросами, юный Поттер был занят чем-то непонятным. Он с улыбкой разглядывал стены, а то и просто водил по ним кончиками пальцев, вырисовывая какие-то свои, только ему понятные узоры. Дадли же вручили красочную книгу с двигающимися картинками, которая отвлекла его от капризов.

Когда все дела в банке были успешно завершены, Дурсли, Гарри, Пьер и Арабелла прокатились до сейфа и обратно (еле придя в себя после этого), а затем направились в Косой переулок гулять и совершать покупки, как для юного волшебника, так, возможно, и для себя, если попадется что-то интересное. Но сначала они посетили кафе Фортескью. Кофе, чай и мороженое пришлись как раз ко времени, позволив слегка утолить голод и немного прийти в себя после решения деловых вопросов. Если Дадли вертел головой во все стороны и пытался увидеть как можно больше, то Гарри, казалось, ничего не интересовало. Вернее, интересовало, но совсем не то, что всех остальных. Для него существовали лишь нити, которые липли к нему, словно к приманке. Пьер то и дело поглядывал на своего ученика, стараясь понять, что происходит. Пожалуй, маленький целитель впервые выглядел умиротворенным. Его улыбка была такой спокойной и легкой, что самому хотелось улыбнуться.

Покупки, покупки, покупки... Учебники по списку, дополнительная литература, которую подобрал уже Пьер, в надежде, что Гарри все же удосужится взять ее в руки, чернила, перья, пергаменты, различные необходимые на уроках приборы. Несколько дольше, чем планировалось, семейство задержалось в салоне мадам Малкин. Почему-то именно тут мальчик проявил интерес и был очень придирчив в выборе мантий, даже простых черных. Петуния также приодела его в магическую одежду, больше напоминающую наряды конца семнадцатого века, но без излишеств. На Гарри все это смотрелось очень красиво и шло ему неимоверно. Несколько лавочек они посетили просто ради интереса. Но и тут не обошлось без покупок. В магазинчике, специализирующемся на предметах для гаданий, Поттер просто указывал на понравившийся ему предмет и говорил: "Хочу". Попытка выяснить, почему, оказалась неудачной. Впервые на памяти родственников мальчик начал капризничать. Таким образом были приобретены хрустальный шар, карты таро, мешочек с костями и спиритическая доска. В магазине "Все для дома" ребенок тоже проявил странную твердость, сказав, что тете стоит купить все, что ей приглянется. Некоторое время он серьезно смотрел на Петунию, а потом, когда она несколько раз прошла мимо вещи, на которой задерживала свой взгляд, принялся за дело сам. Он просто брал предметы и складывал в специальную корзину, которая плыла рядом с покупателями. Спорить с ним было невозможно. Обычно Гарри не выказывал никакого интереса, и позволяя делать и говорить все, что угодно, а тут он даже пару раз топнул ногой.

До магазина "Все для зелий" компания добралась уже поздним вечером. Оставалось купить необходимое здесь и приобрести палочку. Петуния и Гарри не стали себя сдерживать. В их глазах можно было увидеть желание получить все и сразу. Пока Пьер согласно списку подбирал ингредиенты у помощника владельца лавки, сам владелец был атакован двумя фанатиками трав и отваров. Мальчик отличался немногословием, а вот его тетя не скупилась на вопросы. В конце концов, если бы остальные не вытащили их из лавки, эти двое там бы и застряли. Покупка вышла на славу. Петуния, естественно вместе с Гарри, стала обладательницей нескольких книг по зельям, пары изданий с лечебными рецептами, при изготовлении которых не требуется магических сил, и огромного количества различных ингредиентов. Улыбка на лице женщины могла напугать кого угодно, настолько маниакальной она выглядела. Родные понимали, что миссис Дурсль уже не терпится спуститься в домашнюю лабораторию и что-нибудь сварить. Ведь теперь у нее было столько новых рецептов и возможностей.

Наконец, все вошли в лавку Олливандера. Колокольчик над дверью дал знать владельцу о новых клиентах.

— Что-то тут никого нет, — нахмурился Вернон.

— Надо подождать, — произнес Пьер.

Гарри же спокойно, не обращая внимания ни на кого, прошел к прилавку и стал медленно водить глазами по стеллажам, заставленным небольшими продолговатыми коробочками. Разноцветие нитей, как всегда, привлекло его внимание.

— Добрый вечер, — за прилавком, как чертик из табакерки, появился сухонький старичок слегка странноватого вида. Лишь Гарри не вздрогнул. Казалось, он вообще не заметил появления нового лица. — Чем могу вам служить?

— Моему племяннику нужна палочка, — произнесла Петуния, когда пришла в себя.

— Хмм, — старичок посмотрел на юного брюнета. — Гарри Поттер? — слегка удивленно произнес он. — Знавал я ваших родителей.

— А я нет, — выдал ребенок, не отрывая взгляда от полок.

— Ммм? Что вы имеете в виду, мистер Поттер? — поинтересовался Олливандер с некоторым недоумением в голосе .

— Я не знавал ни ваших родителей, ни своих, — спокойно, даже отстраненно сказал Гарри.

— Да, пожалуй, — кивнул старик.

— Не могли вы уже начать подбирать палочку, — произнес Пьер. — Мы весь день в Косом, дети устали.

— Да, да, конечно, — кивнул старик, бросив странный взгляд на Поттера.

Первые десять палочек вообще не дали никакого результата. Некоторые из последующих юный целитель просто отказывался брать в руки. Спустя еще сорок минут Олливандер вынес палочку из остролиста. И каково же было его удивление, когда мальчик отшатнулся, заявив:

— Она злая.

— Простите? — старик посмотрел на Пьера.

— Давайте следующую... Хотя..., — мужчина посмотрел на своего ученика. — Гарри, ты сам можешь найти себе палочку?

— Там, — ребенок тут же ткнул пальцем в одну из полок. — Она там.

На поиски ушло еще минут двадцать, и, наконец, в руках Поттера оказалась та самая палочка, которую, выбрал он. Олливандер с удивлением наблюдал, как все вокруг засияло белым светом, включая и мальчика. Обычной реакцией был сноп искр, а тут нечто непонятное.

— Хмм, ива, вымоченная в слезах белого единорога, узор нанесен порошком его же толченого рога, ядром служит волос цветочной феи, посыпанный ее же пыльцой, — с каждым словом голос старика становился все задумчивей, как и взгляд, направленный на юного покупателя. — Странный выбор. Очень странный.

— Вполне закономерный, — пожал плечами Пьер. На вопросительный взгляд Петунии он сказал. — Дома объясню. Благодарю, сколько с нас? — он адресовал вопрос Олливандеру.

— 10 галлеонов, — все с той же задумчивостью ответил мастер. — Странно, странно. Я думал, подойдет другая.

Никто не стал слушать его бормотания, все уже порядком устали от такого долгого дня, впечатлений от первого посещения магического мира и огромного количества полученных сведений. Дверь за посетителями закрылась. Олливандер взял в руки палочку из остролиста.

— Как она может быть злой? — пробормотал он. — Странный ребенок. Очень странный. Надо сказать Альбусу, что палочка не подошла. Или не говорить? Что же будет? Не таким должен был быть Гарри Поттер. Совсем не таким.

Глава 4. Рейвенкловец

Следующий месяц прошел в обычном режиме, разве что Пьер настоятельно рекомендовал своему ученику прочитать все учебники за первый курс и ознакомиться со справочной литературой, которую он купил в дополнение к требуемой. Особенно это касалось зелий. Савиньи не опасался того, что мальчик не поймет материал. Память у Гарри была почти абсолютной, но при этом он не запоминал дословно, если только сам этого не хотел.

Единственное, что тревожило взрослых, это лечебные процедуры. Если Гарри не использовал свой дар, то мог заболеть. Пьер, правда, был уверен, что малыш сам разберется, и, возможно, будет неосознанно выпускать свою магию. Школа есть школа, там всякое может произойти, и целитель лишним не окажется. Наставник очень надеялся на это.

Жизнь продолжалось. Гарри все так же занимался лечением, принимая у себя серьезно больных пациентов. С утра у него были уроки, как маггловские, так и магические. А вечерами он пропадал вместе с теткой в лаборатории. Процесс его завораживал. Он полностью отдавался приготовлению зелий, сосредотачиваясь на них. В этот момент исчезала вся отстраненность и потусторонность в его облике. И, что самое интересное, он никогда не ошибался. Рядом с ним можно было орать, бить посуду, швыряться — он ничего не замечал. Сбить его с толку было просто невозможно.

Наконец, наступило первое сентября. И опять все были взволнованы, находясь в состоянии легкой истерики, а сам юный волшебник ни на что не обращал внимания. Ровно в десять часов, чтобы не привлекать внимания к своим персонам и, в первую очередь к Гарри, они уже стояли на платформе девять и три четверти. Пьер аппарировал всех на нее прямо из дома. Проходить сквозь стенку он посчитал нецелесообразным — процедура была несколько неприятной, особенно для восприимчивой психики.

— И все же я не знаю, как малыш сможет учиться, — причитала Петуния. — Он же такой... такой...

— Я найду, чем себя занять, — отстраненно выдал юный волшебник, разглядывая Хогвартс-экспресс, обтянутый паутиной разноцветных нитей.

— Я надеюсь, ты не станешь причиной того, что замок превратится в руины, — пробормотал Пьер, которому тоже казалось, что они делают большую ошибку, отправляя малыша в эту школу. — Пора тебе садиться в поезд, пока народ не набежал. Не хотелось бы, чтобы они на тебя глазели.

— Хорошо, — все тем же тоном произнес Гарри.

Пьер и Вернон внесли сундук в вагон и устроили мальчика в первом же купе. Сказав несколько напутственных слов, они удалились и, не дожидаясь отправки состава, Савиньи аппарировал всех с платформы.

Гарри сидел в одиночестве и разглядывал нити, опутывающие стены и крышу. Ему совершенно не было дела до того, что вокруг него самого или его имени крутится слишком много событий.

Отступление.

31 июля 1991 года. Хогвартс.

Минерва МакГонагалл была готова к тому, что придется посылать несколько писем на имя Гарри Поттера, и даже заготовила их. Да-да, она знала, что мальчик не особо любим в семье и содержится не в самых благоприятных условиях. Но она полностью доверяла Дамблдору. Раз такой человек говорит надо, значит, надо. Главное, ребенок прикрыт от тлетворного влияния магического мира и вырос не зазнавшимся аристократишкой, а смирненьким мальчонкой.

Она была занята составлением учебного плана на год, когда в окно постучалась первая сова с ответом от будущих студентов. Сегодня ушли письма для детей, родившихся с 30 июля по 10 августа. МакГонагалл улыбнулась, встала из-за стола, подошла к окну и впустила птицу. Серая неясыть с черным оперением на шее была ей незнакома. Профессор забрала письмо, но ей понадобилось несколько раз его перечитать, прежде чем смысл уложился в голове. Еще минут тридцать ушло на то, чтобы прийти в себя. И только после этого она кинулась в кабинет своего патрона. План директора срывался, едва начав осуществляться.

— Альбус, — Минерва, потрясая полученным письмом, вбежала к Дамблдору.

— Моя дорогая, что случилось? — улыбаясь, поинтересовался тот.

— Я получила ответ от Гарри Поттера, вернее, от его тети, — и было непонятно, что мелькнуло в ее голосе: удивление или возмущение.

— Они отказались отпускать мальчика в школу? — нахмурился директор.

— Нет, наоборот, — воскликнула Минерва. — Они пишут, что Гарри прибудет в положенное время, а также отказываются от сопровождающего, поскольку миссис Дурсль помнит, как попасть в Косой переулок, и просят не тревожить их по пустякам.

— Вот как, — голубые глаза под очками-половинками недобро сверкнули. Дамблдор встал со своего места, подошел к камину, зачерпнул из чаши на каминной полке какой-то порошок и кинул его в огонь, который тут же сменил цвет на зеленый. — Арабелла Фигг, — позвал он. Ответа не было. Он попытался еще несколько раз, но безуспешно. Это ему очень не понравилось. Прихватив с собой МакГонагалл, директор отправился в Литтл-Уининг.

Увиденное и услышанное там не внесло никаких прояснений в ситуацию. Больше всего Дамблдора настораживал факт, что он не видит дом номер четыре. Не видела его и Минерва. У соседей выяснили, что мисс Фигг, а, вернее, уже давно мадам Савиньи, отбыла куда-то с мужем и семьей Дурслей в полном составе. "И, да, с ними был и племянник Петунии. Очаровательный мальчик, но такой страааааанный", — это все, что удалось узнать. Пришлось возвращаться в Хогвартс только с этой информацией. Направиться в Косой переулок директору почему-то в голову не пришло. Слишком о многом нужно было подумать.

Попытки найти дом Дурслей или поговорить с Арабеллой в течение августа ничего не дали. Камин в доме Фигг оказался заблокирован, а саму женщину застать там было невозможно. Дамблдор решил дождаться мальчика в школе. Ведь тот все равно будет под его присмотром целых девять месяцев. И все сложится так, как надо. Он только сожалел, что не смог рассказать Избранному про факультеты. А вот со шляпой разговор состоялся, так что никаких неожиданностей с распределением не предвиделось.

Конец отступления.

Доехать до школы в гордом одиночестве Гарри не удалось. В его купе вошли четверо старшекурсников. Если сначала они и думали шугануть малолетку, то, заметив, что ему просто нет до них никакого дела, оставили мальчика сидеть у окна. А Поттеру действительно было все равно, кто они и что они. Он занимался своим любым делом — разглядыванием нитей, иногда осторожно их переплетая. Ему совершенно не хотелось попасть в катастрофу и стать виновником гибели других детей. И не важно, что те были ему практически безразличны. В какой-то момент он достал из рюкзака книжку и погрузился в чтение.

Старшекурсникив, когда наговорились и обсудили все, что только можно, наконец, обратили внимание на своего очень тихого спутника.

— Что читаешь? — поинтересовался тот, что сидел рядом с Гарри. Никто из них не заметил вспыхнувшего и моментально исчезнувшего раздражения в глазах мальчика. Поттер просто поднял книгу так, чтобы все увидели название.

— Жюль Верн "Дети капитана Гранта", — прочитал тот, что сидел напротив. — Это что, маггловский писатель? — в голосе сквозило пренебрежение.

Поттер поднял голову и посмотрел на юношу. Тот нервно сглотнул. Глаза ведь зеркало души, а в этих зеленых омутах души не было. Или была, но какая-то иная.

— Не стоит судить, не имея понятия, о чем говоришь, — произнес Гарри. И его голос звучал совсем не как у одиннадцатилетнего ребенка. Он протянул открытую на первой странице книгу соседу, как бы понуждая того начать читать, а сам откинулся на стенку и закрыл глаза. Старшекурсники некоторое время смотрели на него, а затем один из них все же решил заглянуть в сунутый ему в руки том.

— И? — требовательно послышалось через некоторое время.

— А знаете, интересно, — как-то растерянно выдал тот, кто читал.

— Давай вслух, — потребовали остальные.

В купе, которые занимали студенты старших курсов, остальные старались не соваться. Можно было огрести на всю голову. Хотя в этом году что-то было не так, поскольку сначала появился пухленький первокурсник, разыскивающий жабу, потом белобрысый отпрыск семейства Малфоев, который, впрочем, быстро ретировался, не заметив хрупкую фигурку у окна, а завершила паломничество довольно-таки бесцеремонная девочка. Если старшекурсники рычали и готовы были уже применить какое-нибудь не очень приятное заклинание, то их юного соседа ничто не отвлекало. Казалось, он вообще уснул. В конце концов, кто-то вспомнил про запирающие чары, и чтение продолжилось.

— Эй, малыш, мы уже подъезжаем, пора переодеваться, — чуть тронул за плечо Гарри один из парней. Поттер тут же открыл глаза. И сна в них совсем не было.

— Мы скопировали себе книжку, ты не против?

— Не против, — последовал меланхоличный ответ, а оригинал отправился в рюкзак. Мальчик вытащил и положил на стол сверток, в котором оказались бутерброды и кусочки курицы, приготовленной теткой ему в дорогу. На всякий случай. — Угощайтесь, — произнес он. Никто отказываться не стал, ведь все только завтракали, а сладостей не покупали.

Поезд остановился спустя полчаса. Старшекурсники объяснили Гарри, что вещи с собой брать не надо, а также помогли ему спуститься из вагона, после чего подсказали, куда ему идти. Все четверо отметили, что сосед им попался слегка странный, но объяснений этому пока не нашли. Не смогли они и однозначно сказать, что мальчишка магглорожденный. Те всегда вели себя иначе. Оставалось ждать распределения, чтобы понять, кто же этот первокурсник.

На великана Поттер вообще не среагировал, словно не заметив косматую глыбу, призывающую поступающих на первый курс к себе. Поездка на лодках тоже не произвела на него впечатления. Оживился Гарри только тогда, когда перед глазами детей предстал Хогвартс. Но если все восторгались древним замком, то юный целитель был привлечен ярким сиянием, окутывающим строение. Мальчик слегка нахмурился, замечая то тут, то там в ауре школы дыры и темные пятна. "Потом посмотрю и поправлю", — подумал он.

Поттер был вроде бы и со всеми вместе, и, в то же время, особняком. Он не участвовал в обсуждениях, не пытался ни с кем познакомиться, хотя некоторые и пробовали до него достучаться. Ему просто никто не был нужен. Появившиеся призраки вызвали у мальчика легкий интерес, который тут же пропал. А вот профессор МакГонагалл заставила его оживиться. Окутывающие женщину нити были интригующими. Гарри даже потянулся, чтобы их потрогать, но тут же себя остановил. Среди сияния промелькнули темные пятна. Такие он видел у людей, которые делают что-то недоброе. А потом всех повели по коридорам в чудесный зал. Именно тут мальчик почувствовал, что зачарован. Потолок приковал к себе его внимание. Нити на нем все время переплетались в самых невообразимых комбинациях, и этот процесс был нескончаемым. Увлекшись, он прослушал песню шляпы и слова МакГонагалл, что, впрочем, не значило, что он их совсем не слышал.

— Поттер, Гарри, — наконец, прозвучало его имя.

Четверо старшекурсников Слизерина с удивлением смотрели на своего тихого соседа, шедшего к табурету. Они даже представить не могли, что в купе с ними ехал Мальчик-который-выжил. Юноши переглянулись и уставились на ребенка, которому на голову опустили шляпу. Они были разочарованы, поскольку не сомневались, что тот окажется в Гриффиндоре. Судя по выражению лиц всех собравшихся в зале, в аналогичном вердикте был уверен каждый.

— Рейвенкло, — прозвучало на весь зал спустя пять минут. Если бы слизеринцы не смотрели в это время на преподавательский стол, то не увидели бы, насколько удивились некоторые профессора. Особенно директор, декан Гриффиндора и их собственный декан. Последний, надо отметить, очень быстро справился с эмоциями.

Мальчик же спокойно встал, отдал шляпу МакГонагалл и отправился к своему факультету. Поражало, что он никак не реагировал на свое распределение, словно ему было все равно. И ведь действительно, Гарри было глубоко плевать, где учиться. Его вполне устроили бы и занятия на дому.

POV Снейпа.

Жужжание изо дня в день о том, что в этом году мы удостоимся чести принимать у себя в школе такую выдающуюся во всех смыслах персону, как Гарри Поттер, у меня уже в печенках сидит. Я готов удавить мальчишку. Представляю, что из него выросло. Нисколько не сомневаюсь, что он такой же напыщенный, высокомерный ублюдок, как и его отец.

А вот и первокурсники. Ну и где этот великий герой?

А это что за мальчик? Длинные волосы... Такие сейчас даже не все аристократы носят. И что это он с таким странным выражением рассматривает на потолке?

Драко в Слизерине. Никто и не сомневался.

Так, где Поттер? Дамблдор тут вещал, что он на отца похож. И где эта копия Поттера-старшего? Что-то не вижу. Неужели мальчишка посчитал выше своего достоинства отправиться в Хогвартс? Вот это самомнение!.

Поттер?! Этот мальчик Поттер? Быть не может! И где тут сходство с папашей?

И что так долго? Ясно же что в Гри...

РЕЙВЕНКЛО?!

Конец POV Снейпа.

Удивительно, но никто к Поттеру знакомиться не лез. Все лишь представились и оставили его в покое. Гарри такое отношение более чем устраивало. Он начал разглядывать профессоров, которые должны были стать его учителями, как говорил Пьер, на семь ближайших лет. Старика в центре он проигнорировал. Тот был совсем не интересен. Профессор МакГонагалл удостоилась беглого взгляда. А вот два персонажа заставили его присмотреться к ним повнимательнее.

Один светился как-то двояко, словно его тело занимали два существа одновременно. Несколько отстраненно мальчик отметил, как начало покалывать шрам, причем именно тогда, когда он смотрел на типа в тюрбане. Целитель в Поттере мгновенно встал по стойке смирно. Перед ним сидел потенциальный пациент, которому требовалось оперативное вмешательство. Даже два пациента, и не важно, что они сосуществовали в одном теле.

Второй персонаж был мрачным и сверлил Гарри взглядом, в котором не было ничего приятного. Только вот мальчика это ни капли не волновало, никакие эмоции его не трогали. А вот мужчина его заинтересовал и, прежде всего, тем, что был как-то связан с типом в тюрбане, а еще...

"Я решу эту проблему", — кивнул сам себе юный целитель и снова уставился в потолок. Он решил поиграть с нитями. Ему стало интересно, что он сможет предложить этому постоянно меняющемуся действу.

Глава 5. Странный студент

От автора: использованы фрагменты из ГП и ФК.

В школе существовала традиция, согласно которой новоявленные студенты на первое занятие шли к главам своих факультетов. Именно поэтому уроки для самых младших представителей Рейвенкло начались с чар у их декана.

Профессор Флитвик был даже слишком эмоционален, когда называл имя своего знаменитого подопечного, который, впрочем, никак не отреагировал на слова преподавателя. Задание, предложенное первокурсникам, оказалось для Гарри слишком простым. Пьер рассказывал и показывал нужные заклинания еще год назад. Поэтому мальчик занимался своими делами, то есть в очередной раз играл с нитями. Казалось, Хогвартс забавляется его участием в построении чар вокруг себя.

— Мистер Поттер, вам что-то непонятно? — рядом с его столом появился маленький профессор. Гарри раздраженно вздохнул. Понимая, что от него не отстанут, он просто взмахнул палочкой, на кончике которой загорелся очень мощный Люмос. Флитвик от неожиданности и восторга сел на пятую точку. — Превосходно, Гарри, просто превосходно! В одиннадцать лет, Люмос, невербально! Бесподобно! — восторгу декана Рейвенкло не было предела. Он и от некоторых старшекурсников такого результата добиться не мог. — Я думаю, мы с вами будем заниматься отдельно. Такой талант надо развивать, — продолжал петь дифирамбы преподаватель чар.

Юный целитель заинтересованно посмотрел на Флитвика. Слова об отдельных занятиях ему понравились. Программу первого курса мальчик знал, и, если этот маленький, восторженный человечек сможет дать ему что-то еще, то он будет рад у него поучиться. Благосклонно кивнув, Поттер вернулся к своему прежнему времяпрепровождению. А преподаватель уже составлял в уме план занятий, на первом из которых собирался выяснить, что же новичок умеет. Никто не обратил внимания на странности в поведении ребенка.

Несколько дней прошли в аналогичном режиме. Чары, Трансфигурация, Астрономия, ЗОТИ — на всех этих уроках Гарри был отстраненным и всегда выполнял задания небрежно, словно пытаясь отделаться от мешающих профессоров. Хоть какое-то оживление он показал на Травологии и Уходе за магическими существами. В первом случае Поттер сосредоточился и полностью ушел в работу с растением. Во втором — проявил интерес к животным, хотя профессор УЗМС так никогда себе и не смог объяснить, почему это его напугало. Пожалуй, именно он раньше других обратил внимание на некоторую ненормальность рейвенкловца. Хотя все студенты сине-белого факультета довольно сильно отличались от остальных.

Впрочем, каждый дом выделялся чем-то особым. Например, слизеринцы старались хранить независимый, высокомерный вид. Правда, не у всех выходило. В большинстве своем здесь учились отпрыски чистокровных семейств, хотя изредка встречались и полукровки, такие как нынешний декан факультета Северус Снейп или пресловутый Темный Лорд.

Гриффиндорцам в школе жилось лучше всех, особенно с тех пор, как место директора занял Дамблдор. Он потворствовал ученикам этого дома, и проделки красно-золотых крайне редко заканчивались серьезными наказаниями. В последние годы эта политика стала очень явной.

Хаффлпаффцы были самыми тихими и незаметными, они не стремились куда-то вмешиваться, следуя по стопам своего декана. Этакие серые мышки, на которых никто не обращает внимания. Вот только 40 процентов чиновников министерства были выходцами как раз этого факультета.

Рейвенкловцы отличались тем, что им, зачастую, было совершенно плевать на всех остальных. Представители этого дома чаще всего попадали на работу в научные отделы или же в Отдел тайн Министерства. Начитанные, пытающиеся найти ответы на свои вопросы, разобраться в сути вещей — такими на самом деле были студенты сине-белого факультета. И, пожалуй, только здесь никто не лез другому в душу, никто и никого не судил. Главное, чтобы основной целью жизни были знания. Многие считали "воронов" сухарями, теоретиками. Но на деле все оказывалось не совсем так. Возможно, в школе — да, но после нее они уже в полной мере начинали использовать полученную и изученную информацию на практике. Новые заклинания, чары, часто зелья, невероятные комбинации всего вышеперечисленного на семьдесят пять процентов были изобретены выпускниками Рейвенкло.

Такое положение вещей как нельзя лучше способствовало интеграции Гарри в жизнь факультета. Никто не приставал со своими предложениями дважды. Если не получали ответ в первый раз, то человека оставляли в покое. Отстраненность Поттера была почти незаметна. Пока что... Вопросы все равно бы последовали, рано или поздно. Хотя, по сути, юный целитель сильно не выделялся. Он передвигался по школе вместе со своими однокурсниками, сидел на уроках тоже не один. И то, что он мог проигнорировать заданный кем-нибудь из ребят вопрос, никого особо не обижал.

Была, правда, одна странность, которая бросалась в глаза. Драко Малфой в первые дни не трогал новоявленного рейвенкловца, но потом полез к нему "заводить дружбу", и корректностью его предложение не отличалось. После того, как его "нагло" проигнорировали, а Гарри во время всего монолога юного слизеринца разглядывал потолок, тот решил сделать Поттера своим личным врагом. Он постоянно пытался задеть мальчика, бросал неприятные высказывания о его родителях. Безуспешно. Его или не слышали или не воспринимали всерьез — так казалось со стороны. Любой бы попытался как-то ответить, а Гарри даже не смотрел на "обидчика". Такое отношение выводило Малфоя еще больше. Он не привык, чтобы его игнорировали.

И вот пришел день, когда должно было состояться первое занятие по зельям. Рейвенкло — Хаффлпафф явились на урок сразу после пары Гриффиндор — Слизерин. Судя по лицам "львов" и "змей" слава преподавателя этой дисциплины была вполне заслуженной. Грейнджер чуть не плакала, Лонгботтом держался на грани обморока, Уизли разве что не плевался и был красным от гнева и возмущения, остальные гриффиндорцы тоже не выражали восторга от урока. Зато слизеринцы светились. Своих Снейп не заваливал никогда.

— Вот и пришел твой конец, Поттер, профессор тебя на ингредиенты разберет, — задев плечом Гарри, прошипел Драко.

— Части тела человека почти не используются в зельеварении, мистер Малфой, — отстраненно выдал рейвенкловец, впервые вступая в какой-либо разговор со слизеринцем. — Есть несколько зелий, где нужна кровь, можно использовать ногти и волосы. Остальное непригодно. Я сильно сомневаюсь, что профессор будет заниматься расчленением ненужного ему тела. Если только для сокрытия преступления, — все это Гарри высказал, глядя на потолок. Драко Малфой в качестве объекта изучения был ему неинтересен, воспринимался как тень, нечто серое и тривиальное, на что не следует тратить свое время. Для него все маги делились на тех, кто стоит внимания, светясь разноцветьем нитей, и всех остальных, чьи ауры были слишком тусклыми. Если бы Драко поинтересовался у Поттера, почему тот его игнорирует, то, наверное, разозлился бы еще больше. Ведь Малфои всегда были, есть и будут неординарными личностями, а не чем-то серым и безликим.

— Ты, грязнокровкин сын... — блондин и сам не мог бы сказать, почему так отреагировал. Вроде бы ничего особо оскорбительного не прозвучало, но как это было сказано... Отстраненный, равнодушный голос и потусторонний взгляд выводили из себя. Ох, как же Драко хотелось разозлить Поттера, заставить его показать эмоции. Но тот не реагировал. Прошло четыре дня с начала учебы, а Малфою все не удавалось задеть рейвенкловца так, чтобы тот кинулся в драку.

— Это не имеет никакого значения, — произнес Гарри.

— Да, что ты знаешь? — влезла Паркинсон, поддерживающая Драко во всех его начинаниях.

— Кровь у всех красная, — выдал Поттер. — Чистокровный ты или нет, она все равно красная, льется так же, как у последнего пьяницы. Кстати, — мальчик прямо посмотрел на слизеринку, — если ты не будешь лечиться, то долго не проживешь. Твоя чистокровность привела к сильным нарушениям в твоем организме. Но я тебя лечить не буду, ты мне неинтересна, — и отвернулся.

В коридоре стало тихо-тихо. Панси, как рыба на суше, хватала воздух. Ее не столько напугали слова однокурсника, она их вообще вряд ли услышала, сколько его взгляд — темный, несмотря на яркие зеленые глаза, завораживающий и пустой, если так можно сказать.

— Минус десять баллов за вашу наглость, мистер Поттер, — Снейп подоспел к концу действа.

— Как вам будет угодно, профессор, — отстраненно ответил Гарри.

— Еще минус пять, — желчно выдал зельевар. Мальчик не отреагировал. Он сказал уже больше, чем ему хотелось бы. — Вы в класс, а остальные на свой урок. Быстро!

Гарри сел за вторую парту вместе с Терри Бутом. Снейп оглядел класс, несколько дольше задержав взгляд на Поттере, который в очередной раз разглядывал потолок. Эту его особенность уже заметили все. Декан Слизерина был наслышан об успехах данного конкретного первокурсника и склонялся к тому, чтобы считать их преувеличением. Не мог мелкий паршивец в одиннадцать лет использовать невербальную магию, да еще так небрежно, словно делал всем одолжение, что вообще применял ее. Но пора было начинать урок.

— Вы здесь, чтобы в совершенстве овладеть тонким искусством приготовления снадобий, — он говорил практически шепотом, чтобы усилить эффект от своей речи. — Так как здесь практически нет дурацких размахиваний волшебной палочкой, большинство из вас решит, что это не волшебство. Я не ожидаю, что вы и в самом деле поймете красоту нежно булькающего котла с его завораживающим ароматом, хрупкую энергию жидкости, которая движется по венам, очаровывая разум, обостряя чувства... Я могу научить вас, как поймать славу, приготовить триумф, даже помешать смерти, если вы не похожи на ту компанию болванов, которую мне обычно приходится учить.*

Снейп обвел взглядом притихших учеников и напоролся, почти в буквальном смысле слова, на пристальный взор Гарри. На мальчишку его речь не произвела такого впечатления, как на всех остальных, но он заинтересовался, это было видно. В кабинете воцарилась тишина, позволяющая услышать шелест крыльев мухи, если бы таковая обнаружилась.

— Поттер, — сказал зельевар внезапно, — что я получу, если добавлю порошок корня златоцветника к настою полыни?

— Глоток живой смерти, — спокойно произнес Гарри. Профессор прищурился. Вопрос был не для первого курса, хотя в справочной литературе для начинающих и упоминалась информация об этом зелье и список ингредиентов к нему.

— Поттер, где вы будете искать, если я попрошу достать мне безоаровый камень? — теперь Снейп хотел понять, что именно читал мальчишка. А еще хотелось ткнуть его носом в нечто плохо пахнущее. Что уж говорить, новоявленный студент не вызывал у него положительных чувств.

— В желудке козы, — преподаватель насторожился. Судя по виду студента, тот начал терять интерес к уроку. Его речь стала отстраненной, а блеск из глаз исчез, да и сам взгляд больше не был направлен на учителя. "Ах так!" — словно обиженный ребенок, подумал зельевар. Теперь уже стало делом чести поймать этого паршивца на незнании материала. И неважно, что вопросы совсем не относились к первому курсу.

— В чем разница между борецом и капюшоном монаха?

— Одно и то же растение, аконит, — лаконичный ответ. Все, интерес пропал окончательно. Гарри как бы полностью отстранился, закрылся, словно в раковину влез.

— В каких зельях используется кровь дракона? — рыкнул Снейп, выведенный из себя подобным поведением.

— Сколько капель? — спокойный вопрос.

— ТРИ!

— Тридцать девять составов, из них семнадцать относятся к разряду лечебных, — монотонно начал говорить Гарри. Он не замечал, да ему это и не было нужно, как на него смотрит Снейп и другие ученики. — Зелье от ожогов третьей и четвертой степени, зелье для улучшения слуха при повреждениях среднего уха, зелья для лечения зрения, все, кроме зелья для исправления близорукости...

— Хватит, Поттер, — оборвал его профессор. — Мы уже поняли, что вы прочитали справочник от корки для корки. Теперь ваши однокурсники знают, что вы ходячая энциклопедия.

Рейвенкловцы и хаффлпаффцы возмущенно засопели. Было известно, что зельевар несправедлив ко всем, кроме своих слизеринцев, но сейчас ученики стали свидетелями просто вопиющего поведения. Сине-белые дружно пришли к выводу, что Снейп имеет что-то против именно Гарри, по другому его отношение к зеленоглазому брюнету они интерпретировать не могли.

— Состав и способ приготовления зелья разума, — губы профессора изогнулись в кривой усмешке. Такого зелья не существовало, и он сможет отыграться на этом заносчивом щенке.

— Пять капель сока мандрагоры, корень женьшеня, вымоченный в растворе молока белой кобылы в течение трех дней, — первокурсник смотрел в окно, голос был монотонным, отстраненным. Декан Слизерина начал закипать, хотя подсознание "записывало" каждое произнесенное мальчишкой слово. Но сама наглость Поттера впечатляла. — Четверть листа папоротника...

Снейп выслушал все до конца, весь рецепт, включая способ нарезки ингредиентов, порядок их введения в зелье, количество помешиваний и только после этого заявил:

— Минус пятьдесят баллов с Рейвенкло, мистер Поттер, за вашу безграничную наглость и ложь.

Гарри медленно повернул голову и зельевар увидел в его глазах разочарование, которое тут же пропало, словно мальчик наглухо закрылся. Легиллименция не помогла понять, что у Поттера в голове. Там царила полная, нет, полнейшая пустота. По спине поползли неприятные мурашки, а инстинкты завопили об опасности. Но какую опасность может нести одиннадцатилетний пацан?

Весь остаток урока, пока студенты пытались сварить первое свое зелье, профессор ходил по классу и давил детям на психику ехидными комментариями. Правда, если на всех они действовали, то Гарри даже не вздрогнул ни разу. У Снейпа появилось ощущение, что мальчишка его просто не слышит. В результате в классе был всего один идеально сваренный состав — и именно у Поттера. Скрепя сердце преподаватель дал Рейвенкло один балл, но реакции не последовало. Урок закончился, и зельевару было о чем подумать. Напоследок он еще раз попытался прочитать Гарри, зрительный контакт для этого ему не требовался. Все та же пустота, словно человека нет. Как-то сразу стали припоминаться все необычности мальчишки — его постоянное наблюдение за потолками, какие-то улыбки, значение которых не понять, отстраненность. Ребенок оказался странным. Более чем странным!

Снейп начал наблюдать за Поттером, отмечая с каждым разом все больше моментов, не вписывавшихся в образ Мальчика-который-выжил. Как бы ни старался декан Слизерина это отрицать, но Избранный не был высокомерным или заносчивым, не пытался использовать свою славу, не привлекал к себе намеренного внимания. Его игнорирование окружающего мира имело какую-то непонятную причину. На ум приходили виденные в Святого Мунго пациенты из отделения для душевнобольных. Но разве Герой может страдать психическим заболеванием?

А Гарри тем временем продолжал свое обучение в Хогвартсе. Первый урок полетов был ознаменован сакраментальной фразой, вычитанной когда-то в одной из книг: "Рожденный ползать летать не может". Поттер категорически заявил, что на метлу никогда не сядет, тем более, это не его предназначение. Удивительно, но мадам Хуч почему-то пошла на поводу у хрупкого мальчика и позволила ему просто наблюдать за потугами однокурсников. А вот Малфой нашел очередной повод прицепиться, но ему это мало чем помогло. Гарри как не обращал на него внимания, так и не думал что-то менять в своем отношении к блондину.

Первая неделя учебы закончилась. Потом вторая, третья, четвертая...

Все больше людей замечали, что Поттер ведет себя как-то странно, и списать его поведение лишь на то, что он стал рейвенкловцем, становилось лишь сложнее.

Глава 6. Спасенные жизни

Альбус с затаенной радостью дожидался появления в школе Гарри Поттера. Подзабылось то, что Арабелла Фигг не отвечает, что Дурсли как-то странно себя ведут, что дом на Тисовой улице не найти. Главное, мальчик скоро будет в школе. Постановка продумана, расписана, все роли определены, а основные персонажи давно уже расставлены по местам и натасканы. Осталось только получить главного героя, и можно поднимать занавес. Дамблдор гордился тем, что является замечательным режиссером, который вполне готов позволить себе небольшую импровизацию.

И вот Поттер в школе. Уже один вид идущего к табурету со шляпой мальчика заставил директора нахмуриться. Он хорошо помнил, что письмо отправлялось в чулан под лестницей, но ребенок оттуда не должен был выглядеть таким ухоженным. Да, худой, но не хрупкий, словно фарфоровая статуэтка. И этот взгляд в никуда — никакого тебе восхищения, страха. Для Гарри мир магии явно не был сказкой. Дамблдор разглядывал маленькую, ладно одетую фигурку главного героя срежиссированной им пьесы, и не понимал, как у Дурслей могло вырасти ЭТО. Родственники не должны были любить своего племянника, но по виду последнего подобного не скажешь. А длинные, заплетенные в косу волосы? Откуда?

Вторым ударом стало то, что мальчишка вопреки всем прогнозам попал в Рейвенкло. Не в Гриффиндор или даже, как предполагал по ряду причин Дамблдор, в Слизерин. В РЕЙВЕНКЛО!!! Планы необходимо было срочно корректировать. Вот только изначально этого не предполагалось.

Следующие дни директор потратил на приведение пьесы в соответствие с реальностью. Через супругов Уизли он постарался настроить их младшего сына так, чтобы тот познакомился с юным рейвенкловцем и стал ему лучшим другом. Только вот все попытки рыжего гриффиндорца натыкались на стену равнодушия. Поттер в упор его не замечал. И Дамблдор никак не мог понять, почему. Уже не раз появлялось желание вызвать Избранного к себе и поговорить, а заодно незаметно прочитать его. Впрочем, попытки проникнуть в разум мальчика в Большом зале Альбус уже делал, только очень осторожные. К его сожалению у Поттера оказалась довольно сильная природная защита. Нужен был зрительный контакт, а взглядами директор и ученик еще ни разу не встречались.

Потом последовало нечто странное. Все профессора, кроме Снейпа, конечно, наперебой твердили о незаурядных способностях ребенка. Откуда у того могла взяться невербальная магия, да еще и такого уровня? Ограничитель, который ставят на детей до одиннадцати лет, он с мальчика не снимал, посчитав это преждевременной мерой. Честно говоря, такая сила пугала. Дамблдор даже подумывал поставить еще один блок. Но, по истечении месяца, никаких магических всплесков не последовало. Более того, Гарри всегда был спокоен, никогда не выходил из себя. Даже слизеринцы проявляли эмоции. А Поттер жил так, словно вокруг не существовало кого-то еще. Ему было вполне комфортно с самим собой. Чаще всего мальчик объявлялся в библиотеке. Иногда, как узнал директор, к нему подходили четверо старшекурсников Слизерина. Оказалось, что рейвенкловец снабжал их маггловской художественной литературой. По словам шпионов-портретов, обитавших в том числе и в гостиной серебристо-зеленых, по вечерам там собирались на посиделки послушать очередные пять-шесть глав приключенческих романов. Недавно закончили читать "Двадцать тысяч лье под водой" Жюля Верна. Довольно странное времяпрепровождение для Слизерина.

Некоторую радость Дамблдор испытал, когда Драко Малфой выбрал Гарри своим врагом и изо дня в день пытался достать его. Увы, на юного блондина Поттер обращал даже меньше внимания, чем на Уизли. Надо сказать, мальчик вообще мало с кем общался. В конце концов, такое поведение должно было заинтересовать директора, что и случилось. Глава Хогвартса стал внимательно следить за главным героем пьесы, которая давно уже шла не по его сценарию. Снейп и тот не смог достучаться до этого ребенка. Но, при всем при этом, Гарри Поттер оказался лучшим учеником среди новичков. Ему все и всегда удавалось с первого взмаха палочки, причем невербально. Он никогда не произносил заклинаний. Просто не считал нужным, и добиться от него обратного было не под силу никому.

Директор пытался понять взаимоотношения между мальчиком и Квиррелом. Пожалуй, к концу первого месяца учебы только этот взрослый вызывал какой-то интерес у Гарри. Иногда мелькало что-то и в отношении Снейпа, но мимолетно, словно ребенок то ли обиделся на зельевара, то ли разочаровался в нем.

Уроки ЗОТИ ничем особо не выделялись, ведь вел их бывший профессор маггловедения, да еще и пострадавший летом до такой степени, что превратился в заикающегося клоуна. Правда, Дамблдор и не ставил целью учить студентов как должно. Пьеса-то была написана, и следовало действовать согласно сценарию. Вот только что-то подсказывало директору, что дело не в уроках, а в самой персоне Квиррела. Неужели Гарри почувствовал..? Невозможно.

С каждым днем возникало все больше вопросов, которые требовали ответа. Странности Поттера, наконец, заметили и другие профессора.

Потом была стычка... Конфликт, когда Драко Малфой вызвал Гарри на дуэль, но был в очередной раз проигнорирован. Еще одна попытка достать рейвенкловца провалилась. Как бы ни изощрялся юный слизеринец, на него упорно не обращали внимания.

Все это происходило на глазах школы, внутри же факультета Рейвенкло существовала другая жизнь. Студенты дома Ворона свято хранили секреты друг друга, так что самая сокровенная тайна Поттера, как они думали, не вышла за пределы гостиной. За первый месяц учебы никто из сине-белых не побывал в больничном крыле. Даже по самой незначительной причине. Все синяки, порезы, царапины лечил их личный целитель. У одной из семикурсниц Гарри как-то походя диагностировал бесплодие, о чем и заявил ей с самым отстраненным видом, чуть позже заметив, что может помочь. На него смотрели с ужасом и любопытством. Кому-то он вообще ничего не говорил, просто подходил, брал за руку или прикладывал свою, например, к груди "пациента", несколько минут держал и уходил. А студенты потом замечали исчезновение болей или старых шрамов. Не понадобилось много времени, чтобы старшекурсники разобрались, что же из себя представляет их странный, и в то же время уникальный новичок.

Пролетел октябрь. Школа готовилась к Хэллоуину. Все были взбудоражены. Хотя, нет, не все. Снейп только мрачнел. Он не любил всякие праздники, считая, что лучше проведет время в лаборатории, чем глядя на гомонящую толпу придурков разного возраста. Вторым магом, которого не настигло общее возбужденное состояние, был, разумеется, Гарри Поттер. Этот день для него ничего не значил. Убранство зала даже вызвало у мальчика раздражение, поскольку мешало играть с нитями. Кстати, с Хогвартсом юный целитель давно пришел к консенсусу. Нет, разговаривать друг с другом даже на ментальном уровне они не могли. А вот посредством магических нитей, пожалуйста, в любой время. Замок позволял Гарри сплетать свои собственные узоры. И многие из них уже были прочно связаны с защитой школы.

Итак, Избранный в очередной раз созерцал потолок, совершенно не обращая внимания на праздничную суету и стоящий вокруг гомон. Как вдруг...

— Тролль, в подземельях тролль! — в зал ввалился Квирелл, проорал эту новость и изящно свалился в обморок. Заинтересовались все... Кроме Гарри, который не счел произошедшее сколько-нибудь достойным внимания.

Остаток вечера он провел в гостиной, не принимая никакого участия в обсуждении того, каким образом в школу попал тролль. Уже ближе к полуночи Поттер резко вскинул голову, взгляд его стал полностью осмысленным, сосредоточенным, отстраненность исчезла. Старосты факультета переглянулись. Они уже знали, что таким мальчик становился, когда в нем в полную силу начинал говорить Целитель. Но, насколько они знали, никто из рейвенкловцев болен не был.

В два часа ночи, когда все уже спали, хрупкая фигурка проскользнула через гостиную и покинула ее. Впервые за все время учебы Гарри нарушал правила школы. Его вели нити, что взывали о помощи. Двери в больничное крыло слегка скрипнули, заставив мадам Помфри повернуться. Она недоуменно уставилась на Поттера, целеустремленно двигавшегося к единственной занятой кровати, на которой умирала первокурсница Гриффиндора. Для нее было сделано все возможное, но повреждения оказались слишком серьезными. Шансов на спасение не осталось. Колдомедик уже собиралась окликнуть мальчика и отчитать его за некорректное любопытство, но слова застряли у нее в горле, а глаза изумленно расширились.

Гарри положил ладони на грудь девочки, и от них по всему ее телу стало распространяться голубоватое сияние. С каждой секундой оно становилось все интенсивнее. Мадам Помфри боялась пошевелиться. Она прекрасно понимала, чему стала свидетелем. Здесь, в стенах Хогвартса, находился Истинный Целитель, причем прекрасно владевший своими силами и способный лечить даже такие сложные случаи.

Легкий стон заставил ее двигаться. Ведьма подхватила обмякшее тело Гарри и уложила его на кровать. Она действовала быстро, не позволяя себе ни секунды промедления. Восстанавливающее, сердечное, для облегчения дыхания, от головокружения — эти и другие зелья она осторожно вливала в ребенка, на ее глазах вернувшего умиравшей девочке внешность и здоровье. Она не сомневалась, что Гермионе Грейнджер уже ничто не угрожает.

POV Поппи Помфри.

Как объяснить ее выздоровление? Сказать, что она выжила благодаря Гарри Поттеру? Почему-то мне кажется, что не стоит ставить Альбуса в известность о том, кем на самом деле является этот неординарный мальчик. Надо провести его диагностику. Возможно, найдутся ответы на все вопросы, которые он поставил перед нами. Мерлин, я своими глазами видела Целителя и то, как он лечит. Никогда не думала, что мне представится такой случай. А ведь этот дар нужно постоянно использовать. И я могу в этом помочь. Я должна. Завтра же поговорю с Гарри, надеюсь, он примет мою помощь.

Конец POV Поппи Помфри.

Было ровно шесть утра, когда колдомедик осторожно коснулась плеча спящего Поттера.

— Гарри, тебе пора в гостиную Рейвенкло, — прошептала она. — Мы ведь не хотим, чтобы кто-то преждевременно узнал о твоем даре.

Ребенок сразу открыл глаза. Несколько секунд он смотрел как бы сквозь женщину, затем взгляд хотя и не стал осмысленным, но все же изменился. Юный целитель снова ушел в себя. Помфри была уверена, что, задай она сейчас вопрос, то тут же получит ответ. Где бы ни витал мальчик, он прекрасно сознавал, что происходит в этом мире и вокруг него.

Ведьма наблюдала, с каждой минутой, даже секундой понимая, что пережить Аваду без последствий для себя не смог даже этот уникум. Вероятно, проклятие стало спусковым механизмом, запустившим развитие дара, а, заодно, и забрало Гарри у этого мира. Он, вроде бы, всегда рядом, но в то же время так далеко. И еще мадам Помфри знала, что бы ни задумал в отношении Поттера Дамблдор, этому не суждено сбыться. Манипулировать не получится, хотя бы потому, что малыш просто проигнорирует все попытки.

— Она будет жить, — целитель посмотрел на чуть не погибшую гриффиндорку.

— Благодаря тебе, — кивнула Поппи.

— Она не заслужила того, что с ней случилось, — отстраненно произнес Поттер. — Вы не даете выхода своей силе, и потому у вас не все получается. Сделайте это и станете сильнее, — пронзительный взгляд зеленых глаз был направлен на колдомедика.

— Что? — опешила та.

Мальчик слез с кровати, подошел к ней и притронулся к груди, в районе сердца.

— Все тут, просто выпустите, — сказал он. — Я буду приходить, вечерами. Мне тут нравится.

— Хорошо, Гарри, — все еще не придя в себя, произнесла мадам Помфри.

Поттер подошел к девочке, погладил ее по волосам, а потом молча покинул больничное крыло.

Естественно, чудесное выздоровление мисс Грейнджер вызвало повышенный интерес. Дамблдор сверкал глазами и делал вид, словно он знает что-то, чего не знает никто. Только вот на этот раз Поппи была абсолютно уверена, что директор понятия не имеет, как такое могло случиться. Хорошая мина при плохой игре.

Было предпринято множество попыток выяснить, каким образом поправилась девочка, но истина оказалась сокрыта тайной. Через пару недель все, вроде бы, успокоились. А Гарри каждый вечер часов в семь приходил больничное крыло. Иногда он просто сидел и читал, смотрел на стены и потолок, а иногда беседовал с мадам Помфри, в основном о целительстве. Он узнавал новое и делился своим опытом. Обоим это шло на пользу.

Конечно, Дамблдор не мог не обратить внимания на вдруг установившиеся отношения между его героем и колдомедиком, только вот последняя не особо собиралась откровенничать. И потом, дела частенько занимали большую часть времени директора, лишая его возможности следить за странным ребенком, поведение которого не укладывалось ни в какие рамки.

А школа жила своей обычной жизнью. Ученики дружили, бедокурили, ссорились, дрались, мирились, объяснились в любви. Некоторые, особо талантливые, пытались пробраться в запретный коридор. Правда, заинтересовать этим самым коридором того, для кого все и было создано, не удавалось ни под каким предлогом. Приключения Поттер игнорировал.

Незаметно настало Рождество. Гарри остался в замке, поскольку ему пришло письмо из дома, где говорилось, что возникли кое-какие дела, но летом его обязательно ждут, даже подарки приготовили к его приезду. От тети он получил несколько книг, в которых рассказывалось о разных методиках целительства, известных магглам. Вернон зачем-то подарил ему чашу, увитую змеем — знак медиков, признанный во всем маггловском мире. Гарри она понравилась, и теперь стояла на тумбочке рядом с его кроватью. Дадли насовал всякой всячины: от конфет до компакт-дисков. Пьер и Арабелла преподнесли браслет, в который были вставлены по кругу ампулы с семью зельями первой необходимости. Он всегда мог снова заполнить мини-емкости нужными составами. Каким бы замечательным целителем Поттер ни был, но без помощи лекарств он не мог полностью побороть недуги своих пациентов. Да и самому ему частенько нужна требовалась подпитка зельями. Среди красиво упакованных свертков только один не имел записки. Мальчик с минуту смотрел на струящуюся серебристую ткань, поверх которой ярко сверкали нити. Подумав, что дома ему будет, чем заняться, Гарри убрал подарок в сундук.

В одно из своих возвращений из Больничного крыла юный целитель почувствовал нечто странное. Это заставило его войти в помещение, дверь в которое была немного приоткрыта. Посреди пустой комнаты стояло большое зеркало, практически увитое нитями. Поттер подошел и заглянул в него, все время ощущая присутствие поблизости живого человека. Директора. Через секунду мальчик развернулся и отправился в гостиную факультета, оставив Дамблдора в недоумении. Судя по полному отсутствию реакции, Джеймса и Лили в отражении не было. А кто тогда? Больше Гарри в этой комнате не появлялся.

После Нового года, как заметили не только профессора, но и студенты, у рейвенкловца вдруг обострился интерес к Квиреллу. Он следил за каждым движением мага, заставляя того еще больше заикаться и спотыкаться на ровном месте. И непонятно было, чем же вызвано такое внимание.

— Гарри, почему ты наблюдаешь за профессором Квиреллом? — не выдержала староста Рейвенкло.

— Болен, — последовал простой и емкий ответ.

— А раньше не был?

— Был, но не так. Сейчас все плохо.

— Ты ему поможешь? — девушка бросила взгляд на профессора в тюрбане.

— Я думаю, — сказал Гарри. Слышавшие разговор посмотрели на него с недоумением. Понимай, как хочешь, называется. Поттер вообще частенько ставил всех своими ответами в тупик. Дальнейшие вопросы мальчик проигнорировал.

Рейнвекловцы затаились. Все их внимание было теперь сосредоточено на уникальном однокурснике, который, когда и если хотел, то нормально с ними общался. Но это если хотел, а если желания поговорить не было, то пробиться к Гарри не представлялось возможным. И сине-белые своего шанса дождались.

Очередной урок у первого курса Рейнвекло — Хаффлпафф плавно приближался к концу. Поттер почти час не спускал с Квиррела глаз, отчего тот все сильнее заикался, потом вдруг переставал и бросал озлобленные взгляды на мальчика. Многим уже начало казаться, что или один в другом дырку протрет, или второй первого придушит прямо в кабинете, на глазах у остальных студентов. Но ничего такого не случилось. На уроке. Зато потом!!!

Гарри подошел к профессору, который стоял у своего стола и дожидался пока первокурсники уйдут.

— Ми...и...стер Пот...т...тер? — с трудом выдавил из себя Квирелл.

— Надо, — сказал ребенок и, взяв мужчину за руку, потянул на себя, заставляя того наклониться. Их глаза, в конце концов, оказались на одном уровне. Юный целитель положил ладони на виски профессора. — Два плохо, не едины, не вместе, мешает, — тихо говорил мальчик. Преподаватель дернулся, желая отодвинуться. Откуда-то понеслось шипение, повеяло зловонием. Гарри продолжал отрешенно шептать: — Кровь... Боль... Болезнь... Умерщвляет... — потом посмотрел в глаза Квирелла: — В одном теле не должно быть двух духов.

Первокурсники, не успевшие выйти из класса, с ужасом смотрели за странным действом. Сколько это длилось, было непонятно, но закончилось в один миг. Ребенок покачнулся, оперся на профессора:

— Одно тело — один дух. Два тела — два духа. Найди тело, создай тело. Вылечить нельзя, можно отсрочить. Не ищи кровь, не ищи. Плохо, — и потерял сознание.

— Обливиэйт, — холодно произнес Квирелл каким-то не своим голосом. — Вы ничего не видели, а мистеру Поттеру вдруг стало плохо, и я собираюсь его отнести в Больничное крыло. Свободны.

Дети бессмысленно поморгали, потом удивленно уставились на профессора, держащего на руках их однокурсника. Студенты постарались ретироваться, уж очень странно выглядел преподаватель, как-то устрашающе.

— Кто же ты такой, Гарри Поттер? — мужчина задумчиво смотрел на мальчика в своих руках.

— Это мы будем выяснять позже, — тот же рот, тот же тело, но другой тембр, другие, более властные, интонации.

— Да, мой Лорд, — первый.

— Отнеси мальчика в Больничное крыло, — второй. — Что-то мне подсказывает, мадам колдомедик в курсе, кем он является, и что нужно делать.

Глава 7. Вопрос-ответ

Профессор зельеварения не единожды пересмотрел в думосборе первый урок новичков Рейвенкло и Хаффлпаффа. Его интересовал только Поттер. Что-то было в мальчишке, что заставило такого человека как Северус Снейп раз за разом возвращаться к воспоминаниям. Слишком подробным казался ответ, слишком спокойным, даже равнодушным. Выписав на пергамент ингредиенты и этапы приготовления и многократно проверив все данные, декан Слизерина задумался. Интуиция требовала, чтобы он сейчас же направился в лабораторию и проверил рецепт. Северус не стал сопротивляться.

Спустя шесть часов (спасибо за то, что была суббота) он с задумчивым видом изучал бирюзовое содержимое котла. Лишь в одной книге и только мельком упоминался этот состав, и как раз там сообщалось, что, идеально приготовленный, он будет именно такого цвета. Увы, никто не поверил, что существует зелье разума, позволяющее проникнуть в настолько неведомые структуры, что, может быть, оно того и не стоит. Все это считалось плодом больной фантазии автора. Но что тогда стояло сейчас перед Снейпом?

Стук в дверь лаборатории заставил Северуса сначала вздрогнуть, а затем напряженно замереть. Всего секунда, и он надел свою обычную маску. В гости пожаловал Квирелл. Еще одна загадка вселенной. Экс-профессор маггловедения вдруг перестал заикаться, носить тюрбан, и вообще оказался вполне сносным собеседником. Правда, чувство юмора у него было слишком уж острым. Казалось, что внутри тела поселился кто-то другой. Да и черты лица у мужчины изменились, он резко похорошел. Причем, до такой степени, что старшекурсницы выбрали его одним из объектов своего перешептывания и женских вздохов. Кстати, если остальные восхваляли Поттера, то Квирелл относился к мальчишке, по мнению Снейпа, слишком уж по-отечески.

— Северус, — кивнул гость.

— Квиринус, что привело вас в мою лабораторию?

— У моего знакомого возникла некая проблема, — произнес Квирелл, проходя внутрь. — Вернее, у меня есть два знакомых. Проблемы в обоих случаях несколько похожи, но при этом они совершенно разные.

— И вам нужно какое-то определенное зелье? — понял его зельевар.

— Если бы еще знать, какое, — пробормотал профессор ЗоТИ.

— В чем суть вопроса? — Снейп уселся в кресло и жестом указал гостю на второе.

— Первая проблема состоит в том, что в одном теле оказались две души, и обе не слабые. На данный момент они существуют на равных правах и не конфликтуют. Некий симбиоз. Но такое не может длиться вечно, — Квирелл в упор посмотрел на собеседника.

— И каким же образом такое оказалось возможным? — прищурился тот.

— Неудачный темномагический эксперимент.

— А вторая проблема? — Снейпу не нравился этот разговор. Было в нем что-то... какая-то недоговоренность.

— Вторая проблема несколько иного свойства, но тоже связана с душой, — профессор ЗоТИ пристально посмотрел на зельевара. — Северус, вам ничего не кажется странным в Гарри Поттере?

— Мистер Поттер наделен целым букетом странностей, — усмехнулся Снейп.

— Вы не пытались найти ответы? — задал еще один вопрос Квирелл.

— Зачем? Я не вижу в этом мальчишке чего-то такого, что стоило бы моего внимания.

— Вы плохо лжете, Северус. Как вы думаете, почему так быстро выздоровела юная мисс Грейнджер? А ведь ей не давали ни шанса. Тем не менее, девочка бегает по школе, словно и не было никакой встречи с троллем.

— Квиринус, мы живем в мире магии, — язвительно выдал Снейп.

— Такое ей не под силу, — последовал мгновенный ответ. — А вот Целители...

— Даже они не способны...

— Я не говорю о колдомедиках, которых по недоразумению и невежеству называют целителями, — перебил Северуса Квирелл.

— Вы сейчас пытаетесь мне сказать, что в школе объявился Целитель, вылечил Грейнджер, а потом бесследно исчез? Маловероятно.

— И тем не менее, я считаю, более того, я уверен, что в этой школе сейчас находится Истинный Целитель. У всех под носом. Он ходит по тем же коридорам, что и мы, ест с нами в одном зале, и лечит. Он лечит, Северус. Каждый день.

— Это невозможно, — зельевар потерял контроль. Если все было так, как говорит его гость, он бы давно уже вычислил этого гения. Но ни среди персонала, ни среди учеников не было никого, кто выделялся из общей массы. Никого, кроме...

POV Снейпа

Поттер? Невозможно! И что с того, что мальчишка знает рецепт зелья, которое весь магический мир считает несуществующим? Да, он странный, витает где-то в облаках... А в облаках ли? Что там о нем говорили остальные? Пользуется палочкой небрежно, игнорирует стандартные схемы и никогда не произносит заклинания вслух. Весь урок ведет себя отстраненно, словно ему скучно или неинтересно. Но если ему задать вопрос, отвечает сразу, при этом создается впечатление, что он просто пытается отделаться от профессора, зачем-то решившего оторвать его от серьезного личного дела. Постоянно погружен в себя. Мало с кем общается. Почти никогда не проявляет инициативу, чтобы начать с кем-то это самое общение. Частенько ни с того ни с сего прикасается к однокурсникам, и неважно, какого они возраста... "Но я тебя лечить не буду, ты мне не интересна", — кажется, именно так он сказал Паркинсон, заявив, что та чем-то серьезно больна и не проживет долго. ЧТО?!

Конец POV Снейпа.

— Ты подумай, Северус, подумай, — произнес Квирелл. — Заодно, может быть, найдешь какое-нибудь средство для разъединения двух душ. А я пойду.

После ухода гостя, Снейп еще долго сидел в кресле в своей лаборатории и пытался хоть что-то понять. Получалось не особо. В голове не укладывалось то, к чему пришел разум. Наконец, приняв решение, он резко поднялся и стремительно покинул апартаменты. Пролетев, пугая студентов, по коридорам Хогвартса, профессор зельеварения практически вломился в Больничное крыло. Мадам Помфри была там, проводя учет имеющихся у нее в запасе лекарств.

— Мерлин, Северус, нельзя же так пугать, — покачала она головой, как только смогла успокоить скачущее в бешеном ритме сердце.

— Поппи, Панси Паркинсон уже несколько раз к тебе наведывалась, — начал Снейп. — Ты проводила хотя бы поверхностное обследование девочки?

— Что конкретно тебя интересует? — нахмурилась колдомедик.

— У нее есть серьезные проблемы со здоровьем?

Женщина несколько секунд смотрела на гостя. За то время, что Гарри проводил в больничном крыле, она смогла составить полное досье на некоторых студентов. Мальчик не на всех обращал внимание. Но тех, в ком жила болезнь, чреватая серьезными последствиями в будущем, он знал, и даже по именам. Правда, не всем он горел желанием помочь. Одной из таких была Панси Паркинсон. Юный целитель как-то увидел карточку слизеринки и скучающим голосом выдал полную характеристику состояния ее организма и здоровья. После этого Поппи в каждое его посещение задавала ему вопросы об учениках. На какие-то имена он вообще не реагировал, где-то давал односложные ответы, порой выдавал полный диагноз, иногда даже со своими рекомендациями. А, бывало, звучал ответ: "Больше не болен". И она понимала, что мальчик успел применить свой дар. В журнале посещений больничного крыла не числился ни один студент Рейвенкло. И только она знала, почему.

— Поппи, — напомнил о себе зельевар. Ему не нравилась затяжная пауза.

— Лорду Паркинсону я уже подготовила письмо с настоятельной рекомендацией показать наследницу специалистам из Святого Мунго, а также обратится к Целительнице Шаари, в Тунис, — произнесла, наконец, Помфри.

— Это так серьезно? — прищурился Снейп.

— К тридцати годам она может превратиться в злобную старуху, до сорока — не дожить вообще. Детям грозит неполноценность, с учетом нынешнего состояния, скорее всего, они будут умственно-отсталыми с дестабилизированной магией.

— Есть ли еще среди слизеринцев настолько серьезные случаи? — зельевар весь подобрался.

— У меня готово тридцать писем, осталось составить еще четыре, — нехотя призналась колдомедик.

— И как ко всему этому отнесся Дамблдор? — Северус был несколько удивлен, что директор еще ни разу не заикнулся о наличии таких проблем со здоровьем студентов.

— А кто сказал, что Альбус знает? — саркастично поинтересовалась Помфри. На мгновение маска зельевара дрогнула. Он бы удивлен. Действительно, удивлен.

— Я думаю, что будет более правильно, если письма уйдут от моего имени, — Снейп быстро взял себя в руки. Поппи несколько секунд смотрела на него, потом ушла на свою половину. Вернулась она уже со стопкой пергаментов.

— Оставшиеся я передам тебе завтра, Северус.

— Хорошо, — кивнул он, а у самой двери вдруг остановился, обернулся и спросил.

— Сколько рейвенкловцев обратилось к тебе с начала этого года?

Испуг, растерянность, замешательство — вот, что увидел Снейп. Как ни странно, но именно эта смесь эмоций, проявившаяся на лице колдомедика, стала ответом.

— Ни одного, ведь так? — тихо произнес он.

— Северус... — Поппи была напряжена как пружина.

— Кто вылечил Грейнджер?

— Северус...

— Поттер — Целитель? — да, вопрос дался с трудом. Но очевидное даже от самого себя скрывать не представлялось возможным.

— Альбус не знает, — Поппи устало опустилась на стул. — Гарри уникален. Не ломай ему жизнь.

— Альбус должен знать, — с некоторым сомнением проговорил Снейп.

— Нет, никогда, — взметнулась со стула женщина. — Ты не понимаешь! Мальчик — Истинный Целитель. И... Я с его согласия провела диагностику, — она посмотрела на зельевара. — Любой другой на месте Гарри лежал бы уже в палате для душевнобольных. Северус, у мальчика отклонения, очень серьезные. Он не воспринимает мир так, как мы. И людей тоже.

— Он — один из лучших, если не лучший в этом потоке, — скептически произнес декан Слизерина.

— Он запоминает все, что когда-либо читал, — вздохнула Поппи. — Мне иногда кажется, что они читает просто потому, что может читать. Он не ищет, какую бы книгу взять. Справочник, энциклопедия, бульварный романчик или серьезное исследование, которое не каждый взрослый поймет, — разницы нет. Я однажды застала его за чтением журнала по психоколдомедицине. Там такие термины, что мне самой нужна помощь. Когда Гарри закончил, я задала ему по статье несколько вопросов. Он ответил, слово в слово. А потом сказал, что написан бред. Мол, автор ошибается, и все можно сделать намного проще.

— Так и сказал? — Северус впервые не знал, смеяться ему или плакать.

— Он давно лечит. Очень давно. У него навыки профессионального Целителя. И, мне кажется, этот мальчик помогал тем, кто давно безнадежен, — совсем тихо произнесла мадам Помфри. — Ему хватило десяти минут, чтобы привести мисс Грейнджер в порядок. Северус, задумайся, десяти! Не знаю... Я не уверена, изменится ли что-то, если Альбус узнает правду. Гарри Поттер живет сам по себе. Окружающий мир он воспринимает только как то, что помогает ему. Если человек ничего не может ему дать, он ему неинтересен. А Дамблдор этому мальчику неинтересен в принципе. Со мной Гарри общается только потому, что я связана с медициной. Он сам сказал, что учится у меня, как и я у него. Иногда он проявляет интерес к тебе, но какими-то рывками. Да, он очень любит зелья, Северус. Он их обожает, но, в то же время, это вплотную связано с его даром. Какое-нибудь зелье веселья он проигнорирует напрочь, в то время как о костеросте будет говорить часами, задавая такие вопросы, что у меня волосы встают дыбом. В эти моменты пропадает его отстраненность.

— Пожалуй, я пока повременю говорить Альбусу, — решил Снейп.

С этого дня он оставил Поттера в покое: не задирал его, не кричал, не пытался унизить. Только наблюдал и раз в неделю проводил небольшие тесты, чтобы понять, как усваивается материал. В вопросах Поттера всегда присутствовали один-два из тех, на которые не смогли бы ответить и многие неплохие зельевары. Иногда ответа не следовало, а иногда Северус получал такую информацию, что готов был продать душу, лишь бы увидеть источник, из которого были почерпнуты сведения. Все рецепты Гарри обязательно проверялись, неизменно оказываясь выше всяких похвал. Постепенно мальчик становился для зельевара кладезем потерянных знаний, каким-то невозможным чудом.

А школа тем временем жила своей собственной жизнью. Гриффиндорцы умудрились поучаствовать в спасении дракона, непонятно каким боком оказавшегося в качестве питомца у Хагрида. В эту историю влез и Малфой. В результате группа из Лонгботтома, Грейнджер, Уизли и слизеринского блондинчика отправилась на отработку. Ночью. В лес. Как потом выразился самый странный ученик школы: "Интересные у господина директора методы". Что-то там случилось, но добиться от свидетелей внятной информации не удалось. Вражда между Слизерином и Гриффиндором становилась все более ожесточенной. И если Дамблдор хотел, чтобы в этом участвовал Гарри Поттер, то самому мальчику до всяких дрязг не было дела. Северус об этом знал, как никто другой. Он стал все чаще замечать на себе задумчиво-заинтересованные взгляды своей "главной проблемы". Оставалось только понять, что они значат.

Конец учебного года приближался с невероятной быстротой. Директор становился все более дерганным. Если гриффиндорцы ухватились за все его намеки и подсказки, то тот, ради кого все было затеяно, плевать хотел на потуги Дамблдора с высокой башни, при этом не давая ни малейшего повода для назначения отработки или приглашения на частную беседу в директорский кабинет.

Стремительно надвигалось лето. Очередной урок зельеварения. Контрольная. Вдруг Поттер как-то странно поморщился, встряхнул головой, встал из-за стола и подошел к учителю. Снейп молча наблюдал за странным поведением студента, который положил ладошку на предплечье его левой руки, как раз туда, где была метка. Зельевар дернулся, вернее, попытался. От руки Гарри шел жар, который, впрочем, не причинял вреда. Краем глаза Северус заметил, как за ними наблюдают рейвенкловцы. Стало очевидно, что все студенты сине-белого факультета знают, кто живет рядом с ними. Знают, потому что именно Поттер лечил их ссадины, простуды и так далее.

— Так лучше, — вдруг сказал мальчишка, кивнул сам себе, спокойно вернулся на свое место и продолжил писать контрольную. Рейвенкловцы потеряли к произошедшему всякий интерес. А вот хаффлпаффцы продолжали недоуменно моргать глазами и даже с ужасом поглядывать на Гарри, считая его покойником. Северус Снейп же горел желанием остаться в одиночестве, чтобы сорвать с себя мантию, китель и рубашку и посмотреть на руку. Он знал, что там увидит. Вернее, чего не увидит.

Время тянулось мучительно медленно. Наконец, звонок. Дети постарались побыстрее ретироваться, боясь гнева профессора. Взмах палочки, и кабинет заперт. На стол полетела одежда. Северус в неверии уставился на девственно-чистую кожу. Наружу пробился истерический смешок, потом еще один, и еще. Смех и слезы. Успокоиться никак не получалось.

— Вот так просто?!

Какой-то мальчишка со сдвинувшимися мозгами, живущий в странном, созданном им самим мире, в несколько минут положил конец тому, за что двадцать лет чувствуешь вину, о чем сожалеешь. Метки больше не было. Хотелось вздохнуть полной грудью, вдруг всем сердцем, всей душой осознав, что свободен. Наконец-то, СВОБОДЕН!

Утром Северус услышал, что Дамблдор зачем-то отправился в Министерство. В груди появилось противное чувство ожидания беды. И кто бы сомневался...

Лонгботтом, Уизли и Грейнджер, почему-то объединившиеся вместе, и, к огромному удивлению, присоединившийся к ним Поттер играючи прошли все испытания и достигли зала, где был спрятан философский камень.

Крайне своевременно вернувшийся Дамблдор, МакГонагалл, Снейп и Флитвик спустились вниз. Три декана боялись найти трупы, но дети в целости и сохранности оказались в зале. Гриффиндорцы сидели на полу и наблюдали за рейвенкловцем. Тот застыл перед зеркалом. Казалось, что он просто стоит. Но стоило посмотреть на древний артефакт, как становилось понятно — что-то происходит.

— Гарри, что ты делаешь? — директор подошел к мальчику.

— Плохо. Обман. Нехорошо, — выдал невозможный ребенок, затем дотронулся до стекла. Дамблдор как-то судорожно выдохнул и беспомощно посмотрел на Поттера. Снейп не сомневался, мальчишка в очередной раз совершил нечто, считавшееся до сих пор невозможным.

— Гарри, там внутри был спрятан камень, — начал старик.

— Я знаю, — кивнул тот. — Он там и остался. Часть зеркала. Достать нельзя. Никогда.

— Это философский камень, — зачем-то уточнил директор.

— Можно сделать еще, — невозмутимо пожал плечами мальчик, заставив всех замереть в немом изумлении.

— Поттер, вы знаете рецепт приготовления философского камня? — уточнил Снейп.

— Знаю, — последовал ответ.

— Нам расскажешь, Гарри? — Дамблдор сверкнул глазами.

— Зачем? — отстраненно спросил юный целитель. Северус чуть заметно выдохнул. Все, мальчишка закрылся. Что-то его не устраивает.

— Он может помочь людям, — произнес директор.

— Жить долго скучно, пользы никакой. Не интересно, — выдал ребенок и уставился в потолок. Снейп проследил за его взглядом. Он за весь год так и не нашел ответа, что же такое заставляет мальчика все время смотреть вверх. Или он не просто смотрит?

Больше никто ничего добиться от Поттера не смог. Он игнорировал любые вопросы. Философский камень как таковой для Гарри не представлял никакого интереса. Снейпу вспомнились слова Помфри, что мальчику нужно лишь то, что может помочь в лечении, а все остальное он отбрасывает, как ненужный мусор. "Кто там хотел, чтобы Поттер был аврором?" — при взгляде на директора на губах зельевара появилась легкая усмешка.

Ах, да, никто кроме детей за философским камнем не пошел. Квиринус Квирелл спокойно сидел в своем кабинете и читал подаренную ему на день рождения Поттером, между прочим, книгу. На обложке красивыми золотыми буквами было выбито: "Фауст".

Глава 8. Подружиться с василиском может только Поттер

Еще никогда Снейп не ждал начала учебного года с таким нетерпением. Ему очень хотелось посмотреть на Гарри. Он знал, что почти все каникулы Дамблдор потратил на то, чтобы связаться с Дурслями. Только вот семейство больше не обитало в Литтл-Уининге, как и мисс Фигг, которая вышла замуж и исчезла в неизвестном направлении. Все попытки найти место жительства юного рейвенкловца ни к чему не привели.

Лето вообще было достаточно насыщенным. Северус решил умолчать о том, что лишился метки. Он не стал делиться этой новостью даже с лучшим другом, Люциусом Малфоем. А тот почему-то вздумал отделаться от одной вещицы, оставленной ему на хранение самим лордом. В конце концов, ему это удалось. Черная тетрадочка перекочевала к Джиневре Уизли — младшему отпрыску большого рыжего семейства.

Раз в неделю Снейп встречался с уволившимся из школы Квиринусом Квиреллом, который интересовался, каковы результаты поисков решения проблемы его друга, разделившего свое тело с неким субъектом. Дело продвигалось, но очень медленно. В темномагических фолиантах было найдено несколько ритуалов, но все они не устраивали бывшего профессора. Он пропадал на некоторое время, потом возвращался и не всегда в духе.

Вечерами Северус сидел у камина, поглаживал левую руку, словно вновь и вновь убеждаясь в том, что метки там больше нет, и думал. Думал обо всем, сопоставлял факты и свои наблюдения, но однозначного ответа на вопросы не находил. Оставалось только продолжить присматривать за мальчиком.

В одно прекрасное утро к Снейпу домой заявился Люциус и поинтересовался, есть ли какое-то зелье от сумасшествия домовых эльфов, а то у него один представитель этого народца совсем обезумел и несет такую околесицу, что волосы встают дыбом. Впрочем, Северус не обратил на это никакого внимания, поскольку большая часть домовиков отличалась отсутствием нормальных мозгов.

И вот, наконец, первое сентября. Декан Слизерина впервые в жизни не слишком спокойно сидел за преподавательским столом и не ерзал от нетерпения только в силу своего внутреннего контроля. Студенты шумной толпой ввалились в Большой зал. Лишь слизеринцы, как всегда, вели себя сдержанно и степенно. Самыми шумными были гриффиндорцы. Зельевар поморщился. Его взгляд выхватил из общей массы Поттера. Мальчишка снова созерцал потолок и улыбался. Ничего необычного, но было в этом что-то потустороннее, выводящее из себя. Казалось, рейвенкловец знает что-то, неизвестное никому. Или видит недоступное остальным.

— Лавгуд, Луна, — произнесла МакГонагалл, вызывая к табурету очередную первокурсницу. В зале раздались смешки. Девочка выглядела несколько нелепо в странного вида украшениях. Снейп замер, глядя на Гарри: взгляд юного целителя вдруг стал заинтересованным и, одновременно, задумчивым.

— Рейвенкло, — и Лавгуд направилась к своему столу. Зельевар сглотнул, когда увидел, как Поттер чуть подвинулся, давая место новенькой. Дальнейший интерес к распределению у мальчишки пропал, все его внимание было поглощено первокурсницей. "Что же он такое в ней увидел?" — подумал Северус.

Первые недели нового учебного года ничем не отличались от прошлого. Вот только Поттер, кажется, все-таки заимел друга, причем не менее странного, чем он сам. Луна Лавгуд, несмотря на витание в облаках, оказалась одной из лучших учениц в своем потоке. Когда эти двое находились рядом, их "ненормальность" становилась очевидной. Был еще Колин Криви, который хвостиком ходил за Избранным, но тот игнорировал его, словно юного гриффиндорца в природе не существовало. Снейп даже не сомневался, что, если Поттер столкнется с прилипчивым мальчишкой, то очень удивится.

На уроках рейвенкловец вел себя по-прежнему: задавали вопрос — отвечал, остальное время с отсутствующим выражением лица занимался чем-то сугубо своим. Правда, в этом году он стал чаще улыбаться. Но легче от этого не становилось. Энтузиазм вызывали только зелья. Причем интерес мальчика был сосредоточен именно в области лечебных составов. Остальные задания выполнялись только потому, что это необходимо, и результат зачастую оказывался ниже ожидаемого.

Полностью раскрывался Поттер в больничном крыле. Все вечера он проводил там. Зельевар сам видел, как горели глаза у мальчишки, когда он занимался лечением или изучением колдомедицины под руководством мадам Помфри. Частенько вместе с ним в больничное крыло приходила и Лавгуд, но девочка садилась куда-нибудь в уголок и просто читала. Снейпа не раз передергивало от выбора книг, которые она изучала с отрешенным выражением лица. Можно было бы предположить, что она просто строит из себя умную ведьму, а на самом деле не понимает ни слова. Вот только однажды зельевар стал случайным свидетелем разговора между семикурскниками и Луной. Девочку пытались высмеять и задали ей пару вопросов по книге, которую та в этот момент держала в руках. В ответ прозвучало краткое содержание и аргументированное собственное мнение, пусть и довольно своеобразное, от которого у невольного свидетеля глаза готовы были полезть на лоб. Пару раз прокрутив услышанное в голове и заменив некоторые слова на более привычные Северус понял, что эта малышка — гений.

Очередной профессор ЗоТИ, в отличие от Квирелла, юного целителя не заинтересовал. Мальчик исправно посещал уроки, но занимался на них всем, чем угодно, кроме изучения предмета. На вопрос Локхарта, что Гарри думает об его учебниках, рейвенкловец ответил: "На один раз". Больше он на этот счет не распространялся.

Малфой продолжил свою политику доставания Поттера, но с прошлогодним успехом. Ну, не интересовал белобрысый слизеринец Гарри, совсем не интересовал.

А затем в школе началось нечто странное. Дамблдор, как всегда, мило улыбался и предпринимать что-либо не спешил, а обстановка все нагнеталась. Надписи угрожающего свойства на стенах, "замороженная" миссис Норрис, наследник Слизерина — все это становилось опасным. А тут еще и Локхарт с идеей дуэльного клуба. Директор ее поддержал. В результате студенты оказались в Большом зале в компании распетушившегося профессора ЗоТИ и мрачного зельевара, которого ангажировали в добровольно-принудительном порядке. Как ни странно, явился даже Поттер, хотя Снейп был уверен, что новость об открытии клуба мальчишка пропустил мимо ушей. Впрочем, как говорила мадам Помфри, Гарри слышал все, даже если казалось, что это не так. За полетом Локхарта после заклинания зельевара рейвенкловец наблюдал с задумчивым вниманием.

— Мистер Поттер, составьте компанию мистеру Малфою, — Гарри ненавязчиво пригласили на подиум.

— Не интересно, — последовал лаконичный ответ.

— Трус, — фыркнул Драко.

— Не интересно, скучно, вяло и много пафоса, — выдав все это на редкость занудным голосом, Поттер развернулся и отправился вон из зала.

— Ну, ты и трус, — крикнул Рон Уизли в спину рейвенкловца. — Что же ты за Герой?

— Как вам будет угодно, — не поворачиваясь, равнодушно бросил Гарри.

— Серпенсортиа, — вслед мальчику выпалил Малфой, разгневанный таким отношением к себе, любимому.

Юный целитель повернулся и посмотрел на кобру, раздувающую капюшон в метре от него.

/Привет,/ -прошипел он. — /Пойдешь со мной?/

Установилась тишина. Снейп замер, так и не произнеся контрзаклинания. В голове билась только одна мысль: "Поттер — змееуст?" А мальчишка спокойно поднял кобру, и они, что-то шипя друг другу, покинули помещение. Зал тут же взорвался гулом, из которого легко можно было вычленить одну мысль: "Поттер — наследник Слизерина". Конечно, зельевар отмел ее сразу. Дело явно было в другом, скорее всего способность мальчишки разговаривать на змеином языке стала следствием событий, произошедших в тот памятный Хэллоуин.

После вечера дуэлей рейвенкловца начали сторониться все, кроме его собственного факультета. А нападения продолжались. Было заметно, что гриффиндорцы решили разобраться, что же происходит. И через некоторое время многие отмели идею о том, что Поттер и есть зачинщик всех "безобразий". Вот уж кому до всего не было дела, так именно этому студенту.

В один прекрасный момент Снейп заметил, что у Гарри появилось еще одно занятие по вечерам. Не всегда его можно было найти в больничном крыле. Но куда ходил и чем занимался подросток, было совершенно непонятно. Как-то днем Драко пожаловался на странное поведение своих "телохранителей", а потом их обнаружили в кладовке, связанными и ничего не понимающими. Сопоставив этот факт и пропажу ряда ингредиентов, зельевар понял, что кто-то сварил Оборотное зелье и зачем-то провел допрос юного Малфоя. Кандидатуры, кроме гриффиндорцев, в голову не приходило. Только студенты этого факультета могли додуматься до подобного. Северус постарался приглядеться к близнецам Уизли. Эти два экспериментатора были способны на многое. Поттер даже не рассматривался. К красно-золотым он не принадлежал, да и подобные "приключения" его совершенно не интересовали.

А ситуация в школе настолько обострилась, что со своего места полетел Дамблдор. Временным директором по решению Попечительского совета стал Люциус Малфой. Появление шикарного блондина было встречено двояко. Девушки вздыхали и эстетически наслаждались. Часть гриффиндорцев шипела и плевалась, сверкая злобными глазами. Слизеринцы довольно улыбались. Остальным было все равно, пока это не касалось их лично. Всем, кроме одного. С момента появления Люциуса Поттер не спускал с него глаз, пристальных, изучающих и ничего не выражающих.

Даже такой прожженный интриган как Малфой-старший не выдержал.

— Почему он так смотрит? — выжидательно уставился блондин на своего друга.

— Ты его заинтересовал, — пожал плечами Северус.

— Что значит, я его заинтересовал? — нахмурился Люциус.

— Не знаю, что там тебе наплел Драко, но все очень далеко от истины. Поттер не просто игнорирует твоего сына, он его не замечает вообще. У мальчишки странная градация. Могу тебе сказать, что Дамблдора он тоже не замечает, — сказал Снейп. — Советую тебе понаблюдать за парнем.

— Вот как? — прищурился Малфой-старший.

Те дни, что Люциус провел в школе, стали для него открытием. Открытием Гарри Поттера. Каждый вечер он сидел в комнатах зельевара, и они разговаривали, делясь своими впечатлениями. Разгадка странностей рейвенкловца шла медленно и ни к чему более-менее понятному не приводила. А потом исчез младший ребенок Уизли. Гриффиндорцы, толпа особо храбрых, но не особо умных, решили во главе с Локхартом отправиться на поиски. Для Снейпа и Малфоя стало полной неожиданностью появление на пороге комнат зельевара ("Даже защиты не заметил", — буркнул Северус) Поттера.

— Идти надо, — заявил ребенок и двинулся, не дожидаясь взрослых. Два слизеринца переглянулись, но последовали за мальчишкой. Узнать о нем хоть что-то стало уже заветной мечтой обоих. Они прошагали до туалета на третьем этаже, где Поттер прошипел что-то раковине, и та отворилась, затем вышли в коридор. Минут через десять трое оказались под одной из лестниц, где рейвенкловец в очередной раз что-то прошипел, и открылся еще один вход, неплохо освещенный, с широкими ступенями, ведущими куда-то вниз. Спустя десять или чуть больше минут Северус, Люциус и Гарри вошли в огромный зал с впечатляющей статуей, изображающей Салазара Слизерина. У ног этого исполина лежала девочка в гриффиндорской мантии, а рядом витал полупрозрачный подросток. На земле лежала та самая, подкинутая черная тетрадочка.

— Тебе пора, — Поттер пристально посмотрел на призрака.

— Гарри Поттер, — высокомерно выдал тот. — Я хотел, чтобы ты писал...

— Не интересно, — отмахнулся от него мальчишка и подошел к малышке Уизли.

— Ты не можешь ей помочь, — презрительно выдал призрак. — Еще чуть-чуть и я вернусь в этот мир.

Поттер его не слушал, он положил руки на грудь девочки. Ладони засияли белым светом. Призрак замер, как и двое мужчин, глядя на это священнодействие, а потом стал истончаться, теряя уже поглощенную силу.

— НЕТ, — закричал он в ярости. — САЛАЗАР СЛИЗЕРИН, ВЕЛИЧАЙШИЙ ИЗ ХОГВАРТСКОЙ ЧЕТВЕРКИ, ОТКРОЙСЯ...

/Шассешасс, привет,/ — прошипел юный целитель, не поднимая голову.

Мужчины переглянулись, а затем совершили стратегическое отступление, затаившись за колоннами. В зал из открытого рта статуи спустился василиск. Мальчик продолжал заниматься Уизли, в то время как монстр сложился кольцами вокруг него и навис сверху, следя за действиями ребенка. И эти двое что-то шипели друг другу, явно разговаривая, причем как старые знакомые. Снейп подумал: "Кажется, я знаю, где пропадал мальчишка, если не был в больничном крыле".

— НЕТ, УБЕЙ ЕГО, УБЕЙ! — вполне по-человечески истерично орал призрак, но на него никто не обращал внимания. Потом раздался последний предсмертный крик и все. Гарри встал и посмотрел прямо в глаза василиска, чем чуть не довел Малфоя и Снейпа до сердечного приступа. А следом и до второго, когда погладил монстра по морде.

— Да, только Поттер мог подружиться с ЭТИМ, — пробормотал Северус, утыкаясь лбом в колонну.

Зачем-то в Тайную комнату, а, как поняли мужчины, это была именно она, прилетел феникс. Он попытался "наехать" на василиска, но был отогнан рейвенкловцем. В очередной раз переглянувшись, Малфой и Снейп решили, что необходимо придумать какую-то пристойную историю для остальных. Правду рассказывать не стоило. Как нельзя кстати Шассешасс решил сделать своему маленькому другу подарок — универсальное противоядие — всадив ему клык в руку. Правда, Фоукс вмешался, поплакав над раной. Зельевару оставалось только покачать головой. Что за гремучая смесь получилась в крови мальчишки, сложно было даже представить.

Полчаса он и Люциус пытались вдолбить Поттеру, что и как тот должен говорить. Они шипели, ругались, их не останавливал даже разлегшийся посреди зала василиск. Рейвенкловец же со странной улыбочкой созерцал потолок. В конце концов, плюнув на все, мужчины подхватили Поттера и младшую Уизли и отправились наверх.

Каково же было удивление Снейпа, когда мальчишка слово в слово выдал Дамблдору историю, которую придумали он и Малфой. Правда, отсутствие эмоций у Поттера напрягало. Директор вернулся на свое место, сияя как галеон, радуясь тому, что мальчик все-таки попал в его сети. Напоследок состоялся разговор в кабинете, куда заявился и Люциус. Получилось не ахти. А, главное, ни никто не смог понять, с чего вдруг Гарри приспичило освободить домового эльфа. Хотя полет блондина здорово поднял настроение зельевару, наблюдавшему за всем действом из-под скрывающих чар.

Уизли охали и ахали, благодарили не замечавшего их рейвенкловца, обещали, интересно только, зачем, забрать его на летние каникулы к себе. А потом поезд отправился в обратный путь, увозя всех почти на три месяца. Дамблдор приказал проследить за Поттером и выяснить, где тот живет. Только вот никто не ожидал, что мальчика заберут прямо из Хогсмида. Появился человек, обнял Гарри и активировал портал. Все. Юный Целитель снова исчез в неизвестном направлении на все лето. И никто не видел загадочной улыбки Луны Лавгуд.

Глава 9. Мне это не интересно!

Хогвартс. Август 1993 года.

— Альбус, но надо же что-то делать, — МакГонагалл нервничала.

— Я не понимаю, почему вы так встревожены тем, где живет мой студент, — Флитвик покачал головой. — Да, мальчик несколько странный, со своими интересами, но он вполне счастлив. Я однажды разговаривал с ним по поводу его семьи. Но вы же знаете, как мистер Поттер отвечает, так что я услышал только, цитирую: "Они мне помогают, заботятся и защищают". Большего я добиться не смог.

— Филиус, вы же знаете о побеге Блека, — воскликнула гриффиндорский декан. — Зачем ему это нужно, если, конечно, он не хочет закончить начатое?

— Через десяток с лишним лет? Ни с того, ни с сего?

— Что ты имеешь в виду, Филиус? — спокойно поинтересовался Дамблдор.

— Двенадцать лет Блек сидел в Азкабане и даже не пытался бежать, а тут, вдруг, что-то стукнуло ему в голову и он решился? Выбрался оттуда, откуда никто не мог?! — Флитвик усмехнулся. — Он что, на столько лет просто забыл о том, что мальчик жив? Не поверю. Как не поверю и в то, что сбежал он из-за мистера Поттера.

— А зачем тогда? — Снейп посмотрел на маленького профессора чар.

— Вот и мне интересно, — кивнул тот.

— И все равно, Гарри опасно находиться... — начала МакГонагалл.

— Как бы опасно не было, — вздохнул Флитвик, — сделать мы все равно ничего не можем. Мистер Поттер неизвестно где, возможно, даже не в Англии.

Такая мысль Дамблдору, похоже, в голову не приходила. Он задумался.

POV директора

Почему все пошло не так? Где я мог ошибаться? Мальчик рос в совершенно иной атмосфере. Неужели Петуния смогла перебороть свою ненависть и зависть к магам и магии? В это очень трудно поверить.

Гарри вырос не таким, каким я его представлял. И на Джеймса он не слишком-то похож. Поведение его это еще... Я совсем не понимаю этого ребенка. Взять того же Уизли, его легко направить в нужную сторону, а вот Поттера... Этот мальчишка просто пропускает мимо ушей все, что я ему говорю, и делает по-своему. Немыслимо. И зелья не подействовали. Попробовать заклинания? И откуда у него такой интерес к колдомедицине? Надо его все-таки переориентировать на ЗоТИ и будущую работу аврором.

И Блек тут еще. Не сиделось ему на одном месте. Надеюсь, он не влезет и не усложнит ситуацию еще больше, чем есть сейчас.

Конец POV директора.

Впрочем, сколько бы ни говорили преподаватели Хогвартса, а ситуацию это изменить не могло. Местонахождение Поттера было неизвестно, Фигг так и не нашлась, да и Дурсли не изволили явиться на свое прежнее место жительства. Оставалось ждать первого сентября.

* * *

Северус, как всегда летом, отправился в отпуск в свой дом, довольно мрачный и непривлекательный. Но, главное, свой. Он давно уже все здесь переделал в соответствии с собственными вкусами, в том числе и замечательнейшую лабораторию. Но отдохнуть и заняться любимым делом ему не дали. На следующий день явился Квирелл, не в самом хорошем расположении духа, как впрочем, и не в особом здравии. Снейп еще при первом разговоре о двух сущностях в одном теле догадался, о ком речь. Правда, он совершенно не хотел признаваться даже себе, что вполне уверен и в кандидатуре второго персонажа. Легче жить, когда отодвигаешь такие знания в самый дальний уголок. Да и Квирелл не старался совсем уж однозначно дать понять, кого приютил в собственном теле.

Месяц Северусу пришлось заниматься проблемами своего бывшего коллеги. Из лаборатории они не вылезали, и из Квиринуса получился очень даже приличный помощник, особенно, если он не был сильно раздражен. А вечерами два профессора мирно сидели в гостиной за стаканом виски и разговаривали.

В конце концов, процесс сдвинулся с мертвой точки. В один из вечеров Квирелл таки сознался Снейпу, кто он такой. Надо сказать, эта новость сильно подпортила настроение зельевару. А уж вопрос о том, не убрал ли случайно некий странный мальчик у Северуса метку, вообще вогнал его в ступор.

Совместные вечера позволили зельевару узнать и Квирелла, и Темного лорда, поскольку разговоры он вел и с тем, и с другим. Это было немного странно, но после событий последних двух лет воспринималось вполне адекватно. И вот тогда-то и пришло озарение, что делать дальше. Естественно, требовалось время, чтобы все подготовить и найти людей, которые проведут нужный обряд. Решено было совместить несколько различных подходов — ритуал, зелья, заклинания и чары. По расчетам выходило, что на изготовление и поиск всех составляющих понадобится примерно полтора года.

В последний день пребывания Квирелла в доме Северус решил рассказать тому о событиях, свидетелем которых он стал в конце учебного года. Его выслушали очень внимательно, дав понять, что сейчас верховодит личность Темного Лорда.

— Теперь понятно. Дневник был моим крестражем, — задумчиво произнес Волдеморт. — А мальчик с каждым разом выдает все новые загадки.

— Крестражем? — нахмурился Снейп.

— Я в свое время искал решение вопроса о бессмертии. Ничего умнее, как расколоть душу, не придумал. Гарри вот попенял мне на это. Несколько частей я уже собрал, но некоторые мне недоступны, — Темный лорд говорил все с той же задумчивостью. — Осталась чаша, она в сейфе Беллы. Туда мне не попасть. Медальона стараниями Регулуса на месте не оказалось. Возможно, появление его братца, которого по непонятным причинам причисляют к моим последователям, прояснит ситуацию. Куда-то же младший Блек дел этот осколок моей души. И есть еще один, но я не могу понять, что это и где.

— Мой лорд, а что вы собираетесь делать дальше? — признание очевидного далось тяжело, но дальше обманывать самого себя было бы труднее.

— Возродиться в собственном теле, — хмыкнул Волдеморт. — В чем Гарри прав, так это в том, что в расколотом состоянии я явно неадекватен. Хотя, сказал он иначе. Кстати, знаешь, он мне подарил "Фауста". Познавательная вещь, как оказалось.

— А что с Поттером? — осторожно поинтересовался Северус.

— С Гарри? — Темный лорд посмотрел на зельевара. — Мальчик — Истинный Ццелитель, и тебе это известно. Такие маги на вес золота. Под дудку директора плясать он не станет, думаю, мальчик недолюбливает Дамблдора.

— Не уверен, — покачал головой Снейп. — У меня сложилось впечатление, что у этого ребенка проблема эмоционального плана. Он существует в некоем своем мире, а все окружение его чаще всего раздражает, как надоедливая муха.

— Ты заметил? — улыбнулся Волдеморт. — У меня появилась одна мысль, но как ее проверить я пока не пойму. Кстати, ты пытался прочитать Гарри? — Северус кивнул. — И как впечатления?

— Пустота, — передернул плечами зельевар.

— Вот именно. "Приходите завтра, дома никого нет". Так и видишь эту табличку. Только вот... Возможно, наша с ним встреча в тот Хэллоуин не прошла для ребенка бесследно.

— А шрам?

— Шрам... Шрам... — задумался его собеседник. — А если? Вполне возможно...

— Мой Господин? — Северус напрягся.

— Мне надо кое-что проверить. Я надеюсь, ты не станешь распространяться о моем появлении. Дамблдор, конечно, подозревает многое, но точно ничего не знает. К старым методам, можешь быть уверен, я возвращаться не собираюсь. И присмотри за Гарри в школе. Старик имеет свойство поворачивать ситуацию в свою сторону. А уж профессора ЗоТИ, которых он приглашает в последние два года, мягко говоря...

— Я присмотрю, мой Лорд, — кивнул Снейп.

— Марволо, Северус, меня зовут Марволо, — Волдеморт слегка улыбнулся. — И ты человек свободный. Я только надеюсь, что мы будем соратниками и друзьями. Этот месяц оказался самым лучшим за всю мою жизнь. Теперь же я прощаюсь. Попробую пока прояснить некоторые вещи. Будем держать связь.

— Да, мой Л... Марволо, — под укоризненным взглядом исправился Снейп.

И Волдеморт-Квирелл покинул дом зельевара. А тот задумался, крепко задумался. Странностей в его жизни прибавилось, и почему-то во всех них был замешан один конкретный ребенок.

* * *

Большой зал снова наполнился гомоном детских голосов. Профессора уже знали, что Хогвартс-экспресс останавливали, и дементоры прошлись по вагонам. Самое интересное, новый профессор ЗоТИ Ремус Люпин с каким-то странным выражением смотрел на Поттера, которому как всегда не было до этого дела. Мальчик улыбался и рассматривал потолок. Рядом с ним устроилась Луна, с мечтательным выражением на лице читающая журнал, который держала вверх ногами. Еще Северус успел заметить младшего ребенка Уизли. И эта девочка явно ревновала.

К концу приветственного пира Снейпу все же удалось выяснить причину взглядов, которые на рейвенкловца бросали многие студенты и кое-кто из преподавателей. Оказалось, что в купе, где сидели Поттер, Грейнджер, Уизли и Люпин, ввалился дементор. Как ввалился, так и вывалился. А мальчишка всего лишь посмотрел на него, глаза в глаза. Ему удалось напугать стража Азкабана...

Никто и не сомневался, что директор вызовет ребенка после пира в свой кабинет. Флитвику это не понравилось, и он сопровождал своего студента, решив защищать его от всех и вся. Добиться ответа от Гарри не получилось. Директора он игнорировал совсем, по МакГонагалл скользнул безразличным взглядом, остальные теплого приветствия тоже не дождались. Полчаса разглагольствований не дали никакого результата. Поттер молчал и улыбался в потолок. В конце концов, его отпустили. Северус тоже поспешил уйти, правда, кое-что привлекло его внимание. Защита на одном из шкафов изменилась. Самопроизвольно. На краю сознания мелькнула какая-то мысль, но удержать ее зельевар не смог.

Все было как всегда. Гарри по-прежнему присутствовал на всех выбранных уроках: рунах, нумерологии и прорицаниях, — на которые его запихнул Дамблдор. Еще бы понять, зачем... Планировалось также, что мальчик будет ходить на УЗМС к Хагриду, но занятие было проигнорировано. На прорицания Поттер сходил всего один раз, после чего напрочь забыл о предмете. Снейп лишь усмехнулся. Если раньше он посчитал бы мальчишку высокомерным выскочкой, решившим, что ему все можно, то сейчас зельевар лишь наблюдал, решал загадку, которая никак не хотела поддаваться.

Флитвик все-таки добился, чтобы его студенту откорректировали расписание, убрав из то, что Гарри не хотел посещать. Вечера юный целитель проводил либо в Тайной комнате в компании василиска, либо в больничном крыле. Его своего рода дружба с Луной Лавгуд со стороны смотрелась странно. Они ведь почти не разговаривали, но при этом в свободное время ходили вместе и сидели всегда рядом.

Не изменилось и поведение Драко, который старался побольнее задеть рейвенкловца. Естественно, безрезультатно. Однажды Северус стал свидетелем очередной нападки своего крестника на Поттера. Как только Малфой не изгалялся, но внимания не добился. А потом вдруг получил прямой взгляд в глаза.

— Мне это не интересно! — четко, выделяя каждое слово, произнес Гарри. Затем отвернулся и ушел. Драко то бледнел, то краснел, и, наконец, в полный голос заявил, что отомстит этому выскочке. Пожалуй, Снейп впервые услышал, как Поттер столь явно дает понять, что младший блондин не представляет для него никакого интереса. А еще зельевару стало любопытно, по каким критериям мальчишка выбирает людей, с которыми имеет дело. Ведь что-то заставило его помочь Квиреллу и Волдеморту, снять метку у самого Северуса, да Люциус его явно заинтересовал. Одним словом, странный ребенок.

А потом события понеслись вскачь. Объявился Блек, зачем-то попытавшийся пробраться в гостиную Гриффиндора. Поразмыслив пару вечеров, Снейп пришел к выводу, что все-таки что-то с Сириусом не то. Если бывший заключенный следил за школой, то не мог не знать, что Поттер учится в Рейвенкло. Кстати, Флитвик таки отвоевал право своего студента посещать Хогсмид. Профессор чар все чаще стал перечить директору и говорить такие вещи, которые заставляли задуматься.

Вскоре после "визита" Блека дементоры начали появляться в непосредственной близости от Хогвартса. И тут Драко решил подшутить над Поттером. Он с друзьями напялил на себя балахон и направился пугать рейвенкловца. К сожалению, сие событие произошло на матче по квиддичу Хаффлпафф — Гриффиндор. Гарри вообще впервые присутствовал на трибунах, и когда появился мнимый дементор, то в него полетел мощный Патронус — красивый ветвистый олень. Так выяснилось, что среди обитателей Хогвартса у Поттера имеется еще один опекун — Ремус Люпин, научивший мальчишку вызывать материального защитника. Снейп тогда заметил, как Гарри покрутил у виска пальцем, глядя на барахтающихся на земле Малфоя и его "телохранителей". Откуда-то появилась уверенность, что Поттер шуткой ответил на шутку, пусть и крайне неудачную.

И снова все потянулось в прежнем режиме. Дамблдор пытался достучаться до своего Избранного, тот совершенно искренне не замечал потуг старика и игнорировал его самого. Малфой злился и лез с оскорблениями, ему поддакивали подпевалы. Уизли-шестой все также безрезультатно пытался подружиться, а вот седьмая представительница рыжего семейства ходила и смотрела на мальчишку влюбленным взглядом. Напрасно.

Год по существу был спокойным, и Снейп уже подумал, что ничего особо не случится. Ага, как говорят: "Мечтать не вредно". Почему-то самое интересное всегда происходит либо перед экзаменами, либо сразу после них. Вот и в этот раз получилось так же. Позже, сидя в кресле у камина, Северус пытался понять, каким образом Поттер снова оказался в компании гриффиндорцев, чуть не попался на зуб обернувшемуся Люпину, сбегал в недалекое прошлое на пару с Грейнджер, спас Блека (зачем, интересно) и прогнал сотню дементоров. Не ребенок, а одно сплошное недоразумение, не поддающееся логическому объяснению. Дамблдор в очередной раз поговорил сам с собой и получил вместо ответов:

— Мне это не интересно!

И снова лето. Англия принимала финал чемпионата мира по квиддичу. Как было известно Снейпу, Уизли собирались пригласить Гарри, но сова мальчика не нашла. Кстати, в очередной раз не удалось проследить и за тем, куда же он отправляется на каникулах. Его снова забрали прямо с платформы в Хогсмиде. Была готова команда, которая должна была задержать "похитителя", но никто не думал, что тот появится вплотную к мальчику, схватит его и тут же исчезнет. Попытались проследить. На третьей аппарации запутались. Кто-то очень не хотел, чтобы в магическом мире было известно, где обитает юный целитель.

Финал чемпионата состоялся. Но, как всегда, нашлись придурки, которые решили повыделываться. Пожалуй, лишь Северус Снейп был удостоен чести услышать, как ругается Темный лорд и как именно собирается намылить шеи особо ретивых сторонников, у которых в одном месте ни с того, ни с сего взыграло детство. Ах, да, Квирелл-Волдеморт на все лето переехал в дом зельевара и покидать его не собирался. Самого хозяина такой квартирант вполне устраивал. Они нашли друг в друге очень много полезного для себя, да и общение на равных здорово сближало.

Четвертый год Поттера в школе ознаменовался Турниром Трех Волшебников. Самого рейвенкловца новость никак не задела. Ему было все равно. До поры, до времени. Он по-прежнему оставался лучшим учеником, все получалось у него как-то играючи и небрежно. Все уже понимали, что эта небрежность не следствие ошибки, а самый настоящий посыл: "Хотите? Получите. Но от меня отстаньте". Правда, Снейп заметил, что к моменту появления иностранных гостей, парнишка выглядел не очень здоровым. Да и мадам Помфри ходила какая-то нервная. Гарри становился с каждым днем все рассеянней, взгляд его приобретал все большую отстраненность.

— Поппи, что с Поттером? — зельевар обратился к проверенному источнику информации.

— Сила растет, а выхода для нее нет. Он должен больше лечить, но здесь подходящих пациентов не найти, вот и получаем болезнь носителя дара, — вздохнула медиведьма. — Кажется, придется обращаться к Дамблдору и просить разрешения на прогулки Гарри в Святого Мунго.

Северус нахмурился. Давать такой козырь в руки старика? Это было чревато. Дамблдор мог и не оценить потенциала Истинного Целителя. Ведь если силу запереть, а потом дать ей выход... Взрыв унесет с собой не только Поттера, но и всех, кто окажется поблизости.

— А если у тебя будет разрешение Попечительского совета? — спросил он.

— Тогда к Альбусу обращаться не придется, — кивнула Поппи.

— Он у тебя будет, — решительно произнес Снейп, мысленно прикидывая, где в данный момент находится Люциус.

Спустя час зельевар передал мадам Помфри пергамент, подписанный всеми членами Попечительского совета, разрешающий ей в любое время выводить мистера Поттера из Хогвартса для посещения Святого Мунго с целью обучения в связи с большими способностями ребенка в области колдомедицины.

На следующее утро Снейп наблюдал прежнего Гарри, улыбающегося в потолок. Никакой излишней бледности, тусклости во взгляде и синяков под глазами. У Северуса появилось желание найти книги по истинному целительству и просветиться. Правда, пришлось попотеть, чтобы отыскать что-то действительно стоящее.

И вот, наконец, начался Турнир. Крам от Дурмстранга, Делакур от Шармбатона, Диггори от Хогвартса. Вполне ожидаемо.

— Гарри Поттер, — прочел Дамблдор очередной вылетевший из кубка листок. Тишина, затем шепотки.

— Мистер Поттер, пройдите в эту дверь.

— Мне это не интересно! — на весь зал равнодушно заявил мальчик.

— ЧТО?! — на него уставились как на невообразимое чудо.

— Это магический контракт... Даже если ты не бросал свое имя... Разорвать нельзя... — и полчаса в таком же духе. Поттер все это время с улыбкой разглядывал потолок. В конце концов, он встал и прошел к указанной ему двери, одним только выражением лица дав понять, что делает все лишь из-за порядком надоевших речей окружающих.

И понеслось. За спиной Гарри шептались, бросали на него ненавистные взгляды. А ему хоть бы хны.

— Поттер, вас совсем не трогает отношение людей? — не выдержал Снейп.

— Мне это не интересно! — последовал уже привычный ответ.

Наблюдая за развитием событий, зельевар только вздыхал. И как обезопасить это Нечто, которое не реагирует на предупреждения и попытки ему помочь? Северус уже начал придумывать, как будет оправдываться перед Лордом, который наказал ему следить за Поттером и вытаскивать того из всех возможных неприятностей. Слава Мерлину, все разрешилось проще. От Марволо пришло письмо, в котором он изложил основные пункты происходящего и объяснил важность участия Гарри в Турнире. Оказывается, вместо Грюма в школу под оборотным пробрался Крауч-младший, и именно он подкинул имя мальчика в кубок. К ритуалу разъединения все было готово, и Лорд выяснил, что собой представляет последний крестраж. Снейп даже не удивился, узнав, что это Поттер. Волдеморту требовалась кровь мальчика, взятая непосредственно перед добавлением в котел с зельем. Северусу оставалось только проследить, чтобы парень не погиб и первым достиг кубка в ходе третьего задания. Не самая легкая задача... Время показало, что зря он так волновался.

Мальчик выглядел довольным жизнью. Поппи каждый вечер на пару часов забирала его в Святого Мунго к вящему восторгу главы клиники. К Поттеру приставили целую команду, которая работала теперь только с ним, отслеживая его пациентов, а также быстро и оперативно реагируя на состояние самого Гарри. Посвященные старались держать статистику выздоровевших от страшных недугов в тайне от общественности, не желая раньше времени обнародовать факт появления Истинного Целителя. А еще главного колдомедика очень напрягало странное состояние ребенка. Его в какой-то степени можно было сравнить с пациентами из отделения для душевнобольных.

Пришло время первого испытания Турнира. До этого в школе ничего особого не произошло, если не считать того, что "Грюм" превратил младшего Малфоя в белого хорька, и соответствующая кличка накрепко привязалась к белобрысому отпрыску древнего магического рода.

Итак, стадион был заполнен до отказа. Снейп не сильно удивился, увидев на трибуне Квиррела. Выглядел тот неплохо, но посвященные понимали, что отпущенный для совместного пребывания в одном теле срок подходил к концу.

Испытание началось. Зрелищный выход Крама, затем Делакур и Диггори. Справились все, но и поджарились неплохо. Настало время младшего чемпиона. Поттер выбрался из палатки, дошел до дракона и что-то сказал. Ящер отодвинулся, хвостом выкатил яйцо, мальчишка его поднял, опять что-то сказал, и ушел. Все. Трибуны недоуменно молчали. Северус посмотрел на Лорда, тот бросил ответный взгляд и оба синхронно пожали плечами. Поттер есть Поттер, чем удивляться?

Следующая пара месяцев промелькнула под эгидой общешкольных попыток найти ответ, что же скрыто в золотом яйце. Этим занимались все, кроме одного единственного человека — Гарри. Казалось, его совершенно не интересует, что будет дальше. Дамблдор довольно много времени потратил на то, чтобы узнать, каким образом юный чемпион договорился с драконом. Ответа он не дождался. Достучаться до рейвенкловца директору не удавалось вот уже четвертый год.

Второе испытание. Крам, Делакур и Диггори стояли в купальных костюмах и мерзли, погода все-таки была не летней. Поттер раздеваться даже не думал. К нему несколько раз обращались по этому поводу, но реакции не последовало. Умудренный опытом Снейп ждал от мальчишки очередного шедевра, рядом с ним хмыкал Квирелл, тоже считавший, что паренек способен выкинуть нечто из ряда вон. Прозвучал сигнал, трое старших чемпионов нырнули, а Гарри медленно подошел к кромке воды, опустил руку и чуть ею шевельнул. Спустя несколько секунд над гладью озера появились головы змей, выслушали шипение Поттера и исчезли.

— Все гениальное просто, — выдал Квирелл. — Самый нормальный ребенок. Зачем делать самому, если можно попросить? И не важно, кого именно.

Двенадцать минут спустя на поверхность вынесло Луну Лавгуд, которая покоилась на телах змей. Судьи застыли, не зная, как реагировать. Задание было выполнено, но больно уж нестандартно. Мнения жюри разделились. В результате Гарри обосновался на втором месте. С Диггори. Первым стал Крам. Замыкала таблицу Флер Делакур.

И снова обычная учеба. Вся школа ожидала окончания турнира. Взрослые по-прежнему лезли к Поттеру с советами и подсказками, а Северус никак не мог понять, почему они игнорируют очевидное?

Разнообразие в жизнь вносили статьи Риты Скитер — вот уж кто любил поизгаляться над сведениями. Чего она только не придумала, вплоть до неземной любви между Поттером и, почему-то, Грейнджер. А ведь на бал мальчик пришел вместе с Луной Лавгуд. Правда, в какой-то момент журналистка вдруг бесследно исчезла. Снейп был уверен, что без Гарри тут не обошлось, но доказательств не нашел. А потом снова начала хмуриться Поппи, но ни на какие вопросы не отвечала, лишь обеспокоенно смотрела на юного целителя. Словно бы чего-то ждала.

Третьим испытанием оказался лабиринт. Квирелл-Волдеморт не явился, но для Снейпа это не стало сюрпризом. Гонг, и время пошло. Через час Делакур понадобилась помощь, и она выбыла из борьбы. Грюм нервно переступал с ноги на ногу. И снова ожидание. Красная вспышка — минус еще один участник. Крам. Тишина, долгая, нервная... Вспышка рядом с трибуной жюри. На земле два тела. Северус даже испугался. Но нет, и Диггори, и Поттер в порядке. Хаффлпаффец что-то возбужденно говорил, а Дамблдор обращался к рейвенкловцу. В наступившем вдруг безмолвии отчетливо прозвучал ответ Гарри:

— Скучно! — после чего он вывернулся из рук людей и спокойно последовал в школу. Грюм поспешил за ним. А Снейпу осталось только гадать, получилось все или нет.

Никто так и не понял, что произошло, но директор вдруг объявил о возрождении Темного лорда, причем от имени Гарри Поттера. Пожалуй, в первый раз с момента распределения мальчишка одарил Дамблдора пристальным, внимательным взглядом. И было в его глазах что-то странное, недоброе.

Год закончился. Все разъехались по домам. За Поттером организовали тотальную слежку. Мальчик сел в поезд, что многих удивило, но в Лондон не доехал. Оказалось, у него имелся портключ. Северус был несколько удивлен еще одним фактом. Сириус Блек никак не проявлял себя в попытке встретиться с крестником. Или он что-то знал, или ему не было никакого дела. Зельевар склонялся ко второму варианту. А юный целитель уже традиционно пропал на все лето.

Глава 10. Правда рано или поздно открывается

И снова Дамблдору не удалось удержать Снейпа в школе. Директор, конечно, старался, но демонстративно ухватившийся за левую руку Северус отверг все аргументы. И не важно, что метки уже давно не было. В конце концов, об этом знали только трое — сам зельевар, Лорд и тот, кто эту метку одним своим прикосновением отправил в небытие. Отделавшись от Дамблдора, Снейп сразу же помчался домой, надеясь, что Марволо уже там. Не ошибся.

Лорд приветствовал Северуса стаканом с виски, сидя в кресле у камина. Сейчас он выглядел совсем по-другому. Еще бы, разделение удалось. В магический мир пришел мужчина лет сорока с черными волосами до плеч и яркими синими глазами, в глубине которых то и дело вспыхивало багровое пламя.

— И? — впервые в жизни Снейп позволил всем своим маскам полностью слететь.

— Забавно было, — задумчиво произнес Марволо, отпив глоток. — Я с каждым разом удивляюсь этому ребенку все больше, а понимаю его все меньше.

— Что случилось на кладбище? — Северус и себе налил виски.

— Сначала все шло по плану. Создание прошлым летом из одного крестража гомункула-младенца оказалось очень хорошей идеей. Он оттянул часть дисбаланса на себя, позволив нам с Квиринусом просуществовать в более-менее комфортном состоянии до самого ритуала. Все могло быть совсем хорошо, если бы не Петтигрю. Вот ведь крыса, — мужчина скривился. — Я много людей видел, но подхалимство, люзоблюдство и все с этим связанное приняло в нем... какие-то гипертрофированные размеры. Проблема в том, что убрать его без последствий не получалось. Пришлось включить в работу. И он чуть все не испортил, когда Гарри вывалился на кладбище вместе с еще одним хогвартским чемпионом. Знаешь, Северус, все-таки вокруг меня очень мало умных и сообразительных людей. И почему слова "убрать, устранить" все воспринимают как синоним "убить"? Впрочем, я следил за ситуацией, так что смог отклонить луч этой крысы и просто оглушить мальчишку Диггори. Но идиот Петтигрю зачем-то привязал Гарри к надгробью. А мальчик... — тут Марволо хихикнул самым неподобающим образом. — Ты бы видел, Северус, с каким живым интересом этот ребенок следил за всем происходящим. Я его таким никогда не видел. В общем, зелье мы сварили, гомункула в котел сунули, я активировал заранее нарисованные руны. Все посвященные к счастью оказались на своих местах. Переселение в созданное тело было несколько болезненным, да и выглядел я сначала как недочеловек-ящер. То еще зрелище. Потом мы с Гарри устроили дуэль. Показательную, для прибывших Пожирателей. Метка-то активировалась, зараза. Да, таких больших и перепуганных глаз у Люциуса я еще не видел. Будь его воля, он бы подхватил подол мантии, сунул жену и сына под мышку и аппарировал подальше.

— Как вернулась внешность? — в Снейпе заговорил ученый.

— Через несколько дней и сама собой, — фыркнул Марволо. — Я так и не разобрался почему. Но состояние стабильное. Если хочешь, можешь попробовать все выяснить.

— Что насчет Поттера? — да уж, самая животрепещущая тема.

— А сам как думаешь? — хмыкнул Лорд. — Знаешь, что заявил этот странный донельзя ребенок, когда у него взяли кровь? "Как скучно!" Покидались с ним заклинаниями. Кстати, у нас похожие палочки. Эффект был незабываемый, — в голосе мужчины появился сарказм. — Поттеры-старшие в виде приведений, еще какие-то люди... А Гарри глазенками похлопал и говорит: "И все?!" Да так обиженно, что я едва не забыл о продолжении спектакля для непосвященных.

— Не уверен, но у Поттера, кажется, какое-то извращенное понятие о мире. Возможно, ваша первая встреча прошла для него не так уж бесследно, как все считают. И я говорю не о знаменитом шраме, — произнес Северус. — Да, мальчик хорошо учится, быстро запоминает, но если ему что-то не нравится или, по его мнению, не нужно, то он к этому уже не возвращается. Не захотел ходить на некоторые уроки и, даже несмотря на расписание, не пошел.

— Он видит только тех людей, которые интересуют его как пациенты, — вздохнул Марволо. — Но при этом не все удостаиваются внимания. Кому-то он не будет помогать вообще. И я не могу понять критериев его выбора. Ладно, ты, я, возможно Малфой. Но тот же Дамблдор? Сильный маг, и к нему прислушиваются. Он ведь делает все, чтобы найти подход к Поттеру. А толку? И кстати, могу точно сказать, метку Гарри воспринимает как болезнь.

— Я присутствовал при ряде попыток обработки мальчика, — хмыкнул Снейп. — Незабывае6мое зрелище. Чихать хотел этот ребенок на нашего самого светлого. Сидит, улыбается в потолок. Правда, я не уверен, что он просто его изучает. Не четыре же года. К тому же несколько раз после посещений Поттера у Дамблдора в кабинете был бедлам, да еще и защита чудила немного, словно в ней кто-то повозился.

— А вот теперь мы и подошли к самому интересному, — Лорд стал очень серьезным. — Я нашел всю возможную литературу по Истинным Целителям. Северус, этот ребенок должен видеть нити магии. Везде. И, думаю, именно это и привлекает его внимание к предметам и людям. Я тут просканировал кое-кого. Ситуация такая. У некоторых нити магии очень яркие, светящиеся. У большинства они тусклые, да и набором цветов не радуют. У кого-то вообще есть дыры. Скорее всего, Гарри обращает внимание на яркие нити. Лечить он может всех, но интерес проявляет лишь к некоторым, к очень ограниченному числу людей, в число которых входят его родственники, я, ты и еще несколько личностей. Остальные для него ничего не значат.

— Рейвенкловцы с момента появления Поттера в школе ни разу не обращались в больничное крыло...

— А зачем? Этот ребенок, проходя мимо, может всего лишь коснуться рукой, и болезни нет, малозначительной болезни, простуды какой-нибудь или царапины. А в серьезных случаях... Ты в курсе, что мадам Помфри водит его в Святого Мунго? Там теперь целая бригада колдомедиков работает только с ним. Одни помогают, другие следят за его состоянием. Слышал о МакКалистере? Его сын не встает. Не вставал. Два сеанса, всего два, и ребенок летает по коридорам клиники. Дункан МакКалистер на коленях стоял перед Гарри и ноги ему целовал. А дитятко наше не реагировало, словно ничего не происходило. И Северус, прошу, в этом учебном году будь предельно внимателен.

— Предполагаешь обострение?

— Гарри тридцать первого июля исполняется пятнадцать лет. Пик пробуждения Целителя. Он станет еще более... как бы это сказать, не от мира сего, — скривился Марволо. — Все же я склоняюсь к тому, что у мальчика некоторое расстройство, отсюда и его отстраненность, легкое помешательство. Его проверили в Мунго и ничего не нашли, вернее, ничего, что можно было бы классифицировать. Он не буйный, заторможенности развития нет. Итак, пятнадцать лет — пик раскрытия силы Целителя. И тут есть один момент. Убить он не может, но должен выпустить из себя агрессию. Кому-то в этом году сильно не повезет. Чем быстрее Гарри проявит себя, тем лучше. Иначе сила замкнется в нем, а лечение будет даваться очень тяжело. Мальчик должен научиться выводить болезнь не в себя, как он делает сейчас, это неправильно. Родственники хоть и разобрались в том, кто он, но им не дано знать все тонкости.

— Я прослежу, — кивнул Северус.

* * *

Лорд, можно сказать, поселился в доме Снейпа. Каждый вечер он возвращался туда, чтобы провести время с другом. Каким-то образом им удалось создать иллюзию того самого пугающего облика, который получился при возрождении, и теперь Марволо развлекался, пугая своих сторонников, а вечером жаловался на их бестолковость Северусу.

Ничего не стояло на месте и в обычном мире. Газеты поливали грязью Дамблдора и Поттера. Хотя сам Гарри ни разу не произнес ни слова о возрождении Темного лорда, эти заявления почему-то приписывали именно ему. Сам мальчик ни сном, ни духом об этом не знал. В это же время директор возродил старый орден для борьбы с Волдемортом. Штаб обосновался в доме Блека, который огрызался на всех и вся. Северус бывал на собраниях и постепенно начинал понимать, что бывший заключенный переживает за своего крестника, но, не зная, где он, сделать ничего не может. Потом случилось нападение двух дементоров на Литтл-Уининг. Под удар попало несколько магглов, причем в непосредственной близости от того дома, где должен был проживать Мальчик-который-выжил. Северус и Марволо призадумались над этим, когда в очередной раз сидели у камина за вечерним разговором. На ум приходило только министерство.

Незаметно подкрался сентябрь. Зельевару нужно было возвращаться в школу, а Марволо отправился в "ставку" придумывать для своих сторонников задания, чтобы те не маялись дурью. Перед самой поездкой у Снейпа состоялся разговор с Дамблдором. Ну как разговор, директор просто поставил подчиненного перед фактом, заявив, что тот должен начать уроки окклюменции с Поттером. Северус долго понять не мог, зачем, ведь у мальчика была и без того великолепная защита. Появилась догадка, что нужно не научить использовать, а просто-напросто сломать блок у мальчишки.

Гарри вел себя также как всегда. Проще говоря, сидел за своим столом и плевать хотел на шепот за спиной и взгляды, которыми его награждали студенты. Малфой-младший традиционно вылез и, не менее традиционно, был проигнорирован. Определенно, кое-кого совсем не интересовал внешний мир.

Очередная попытка Драко задеть юного целителя произошла прямо у Большого зала на второй день пребывания в Хогвартсе, когда все спешили на завтрак. Рейвенкловец, казалось, вообще не замечал Малфоя, а тот заливался "соловьем", понося своего недруга. Северус не вмешивался, наблюдая за происходящим со стороны. На помощь уже летела МакГонагалл, но...

— Драко Малфой, — Поттер повернулся к слизеринцу и посмотрел тому прямо в глаза. — Когда до твоего серого вещества, именуемого мозгом, дойдет, что твоя тусклая, ничего примечательного не несущая душа мне НЕ ИНТЕРСНА! В тебе нет ни одной красивой линии. Ты скучный, однобокий, недалекий и СЕРЫЙ! Даже два твоих телохранителя в этом плане намного примечательней. Жаль, что у такого яркого отца родилась такая серая мышь, — после этой отповеди, обойдя застывшего беломраморной статуей Малфоя, Гарри прошел в зал.

Снейп задумчиво проводил мальчика взглядом. Это был второй случай на его памяти, когда зеленоглазый брюнет хоть как-то отреагировал на действия Драко, и первый, когда упомянул нити. Сразу же вспомнился разговор с Марволо в начале лета. Поттер определенно видел нити магии, а если подумать, сколько их должно быть на потолке в Большом зале, то становился понятен интерес ребенка и его постоянный взор вверх.

Некоторое время не происходило ничего, что могло бы заставить зельевара начать волноваться. Поттер был таким же как всегда, да и остальные ничем не отличались от себя прежних. Единственным исключением стала новый профессор ЗоТИ — Долорес Амбридж. Казалось, эта дама всеми силами пытается задеть Гарри. Но тот вел себя с ней так же, как и с другими. Задавали вопрос — отвечал, никогда не поднимал руку сам, не реагировал на оскорбления. Амбридж от этого злилась еще больше. На одном из уроков она решила спровоцировать его, заставить заговорить о Темном лорде. В итоге получилось НЕЧТО.

— Вы о ком, профессор? — Гарри посмотрел прямо на преподавателя.

— Ну, вы же заявили, мистер Поттер, что Тот-кого-нельзя-называть возродился, — слащаво улыбнулась Амбридж.

— Человек не может возродиться, это против законов природы, — равнодушно поведал ей юноша. — И я не знаю никого, кого бы нельзя было называть.

— Отработка, сегодня, в семь, у меня, — завизжала профессор, брызжа вокруг себя слюной. Если она ожидала, что мальчишка начнет роптать, то глубоко ошиблась. Тот уже в очередной раз уставился в потолок. Амбридж могла беситься, сколько ее душе угодно.

Поттер явился вовремя. Снейп, правда, потом думал, что приходить не стоило. Зельевар совершенно не понимал логику действий целителя. Не понимал, почему тот иногда ввязывался в приключения гриффиндорцев и делал что-то, что ему было несвойственно. В общем, отработка состоялась, но не так, как ожидала Амбридж. Она приказала мальчику писать строчки и выдала перо. Что случилось после этого, профессор так никогда и не смогла объяснить. Очнулась она в вотчине мадам Помфри с чудовищной головной болью, налитыми кровью глазами и синяками по всему телу, которые ни одно зелье не сводило. Придя в себя и вернувшись в кабинет, Долорес не смогла обнаружить пера. Не сомневаясь, что виноват во всем Гарри, Амбридж с новыми силами взялась его изводить.

Кабинет ЗоТИ после отработки Поттера восстанавливали трое суток. Что там случилось, выяснить не удалось, сам же мальчик на вопросы не отвечал. Северус с каждым днем все мрачнел. В отличие от многих он заметил нечто странное в глубине глаз этого невозможного ребенка. Там крутился какой-то вихрь, темный, даже злой. После выхода Амбридж из больничного крыла Снейп не раз ловил взгляды Гарри, направленные на эту дамочку. И ничего хорошего это не сулило. Оставалось только ждать.

Ситуация в школе с каждым днем накалялась. Гриффиндорцы создали своего рода клуб, и его членом, к удивлению зельевара, стал и юный целитель. Очередная необъяснимая странность, логику которой, если таковая была, понимал только сам рейвенкловец. Амбридж тоже не теряла времени даром. Заручившись поддержкой министра, она пошла "вразнос", устанавливая в Хогвартсе свои правила. Эта дамочка появлялась на уроках других профессоров в качестве инспектора, мешала, задавала кучу ненужных вопросов. То, что ее не прокляли, было чудом. Потом появился указ, запрещающий создавать клубы и ходить группами, далее из слизеринцев создали инспекционную команду. Подопечные Северуса радовались, а ему как никогда хотелось взять широкий кожаный ремень и выпороть весь свой факультет, чтобы вернуть их мозги на место.

В один прекрасный день Снейп устроил Поттеру отработку у себя якобы с целью начать занятия по окклюменции, на самом же деле, чтобы хоть немного вытащить мальчишку из-под гнета Амбридж. Рано или поздно Гарри мог сорваться, ведь даже у него был предел, и, судя по взглядам целителя, находился этот предел где-то совсем рядом.

Заниматься окклюменцией с обладателем стопроцентной защиты не имело смысла, поэтому Северус спокойно проверял задания, а Поттер в это время был предоставлен сам себе. Иногда он что-то писал, используя библиотеку зельевара, но чаще всего просто сидел, уставившись в потолок. В конце второй недели псевдо-отработок, где-то на шестом "занятии", мальчик стянул один из пергаментов и начал его читать. Снейп не сразу сообразил, в чем дело, а потом уже не смог выйти из ступора. Рейвенкловец смеялся. До слез. Впервые за все время пребывания в Хогвартсе.

— Что вас так развеселило, мистер Поттер? — поинтересовался Северус.

— Профессор, как вы подобную чушь вообще читаете? — Гарри в этот момент походил на обычного ребенка. Глаза горели, улыбка до ушей, и жизнь, искристая, настоящая. Зельевар даже залюбовался. — Это же... Это... Сэр, я вам сочувствую, — и снова звонкий, веселый смех. Снейп еле сдержался, чтобы самому не расплыться в улыбке.

— А вы, мистер Поттер, думали, я из вредности характера награждаю всех студентов эпитетами?

— Но это же элементарно, сэр. Я не понимаю, как можно написать такое, — воскликнул юноша, схватил пергамент и подошел к преподавателю.

С этого момента отработки юного целителя у Ужаса подземелий кардинально изменились. Вечерами мальчик оживал, вступал в разговор, иногда спорил, помогал проверять сочинения, а вскоре присоединился к Северусу в лаборатории. С остальными взрослыми он вел себя по-прежнему. Снейп даже почувствовал превосходство. Но разгадать загадку Гарри так и не смог.

И тут одна из рейвенкловок, подруга Чжоу Чанг, выдала студенческий клуб по ЗоТИ, почему-то названный "Отрядом Дамблдора". Амбридж не нашла ничего умнее, как обвинить во всем Поттера. Ставший свидетелем этого, зельевар замер. В глазах целителя разгорелось темное пламя, моментально затопившее радужку. На министерскую дамочку взглянула Бездна. До края оставался лишь шаг.

— Идиотка, — услышал Снейп, входя в больничное крыло. — Кто вообще пустил эту... в школу?

— Поппи, что случилось? — Северус удивленно воззрился на беснующуюся ведьму.

— Эта ..., — дальше пошла нецензурная брань, — запретила Гарри посещать Святого Мунго. Да он же загнется, если не будет лечить!

— Вот как... Есть способ приглушить его способности на время?

— Ты головой-то думай, когда говоришь, — гневно посмотрела на зельевара мадам Помфри. — Гарри пятнадцать. У него полное становление. Я все время боюсь, что он выпустит из себя Тьму и убьет кого-нибудь. И все, это будет конец.

— Агрессия, — задумчиво произнес Снейп, вспоминая разговор с Марволо.

— Да, это последний этап перед окончательным раскрытием дара, — Поппи устало присела на край кровати. — Я уже не уверена, что он сможет дальше учиться в школе. Мальчик очень силен, а его способности требуют постоянной реализации. Мерлин, что же делать?

— Мадам, — в медблок вошел Гарри. — Нам нужно идти...

— А, вот ты где, — ввалилась следом Амбридж. — И куда это ты собрался, Поттер? Тебе запрещено покидать школу.

Рейвенкловец медленно повернулся, его глаза полыхнули черным пламенем. В воздухе запахло озоном...

— Отработка, сейчас же! — заверещала профессор ЗоТИ.

— Ненависть — интенсивное, отрицательно окрашенное чувство, отражающее восприятие некоего объекта как крайне негативно влияющего на жизнь субъекта и препятствующего удовлетворению его важных потребностей, — равнодушным голосом произнес Гарри, не отводя от женщины взгляда. — То, что я чувствую к вам, — ненависть. И я намерен поступить с вами так же, как вы со мной.

— Северус, вот и наш объект агрессии, — на губах колдомедика появилась злорадная улыбка. — Можешь с ней попрощаться. Жить она, конечно, будет. Но вряд ли счастливо. И я даже не говорю о здоровье, его ей точно не видать. Вопрос только в том, что именно Гарри выберет. Прощайте, мисс Амбридж. Мне совершенно некогда иметь дело с идиотками и самоубийцами.

— Вы многого не знаете, мадам профессор, — хмыкнул Снейп. — И, боюсь, узнаете не с лучшей стороны.

— Я вас всех в Азкабан... — начала орать Амбридж, но слушать ее никто не стал. Северус вместе мадам Помфри вышли в коридор, оставив беснующуюся дамочку в гордом одиночестве. Пусть пообщается с "умным человеком", то есть сама с собой.

Утром Долорес явно была в не лучшем расположении духа и ринулась в бой как только переступила порог Большого зала. Северус передернулся, когда посмотрел на Поттера. Он сразу понял, что чаша терпения того переполнена, слишком уж ощутимая волна ненависти от него исходила. Целитель не должен испытывать настолько негативных чувств...

— Мальчик мой, а у Гарри продолжаются видения? — вопрос Дамблдора поставил зельевара в тупик настолько, что он не смог скрыть удивления.

— Какие видения?

— Те, что начались в этом году. Он же смотрит на все глазами Тома, — директор взглянул на Снейпа. — Как ты мог забыть? Ведь помощью этой его особенности мы и спасли Артура.

"Старик рехнулся", — пронеслось в голове у Северуса. Поттер никогда, ни за какие блага мира не пошел бы со своими проблемами к Дамблдору.

Внезапный визг Амбридж заставил всех вздрогнуть. Гарри крепко, словно тисками, вцепился в профессора ЗоТИ. Вокруг заискрило. Двери Большого зала с грохотом закрылись, небо-потолок над головой затянуло тучами, потом оно и вовсе стало непонятно чем. Магглорожденные, знакомые с научными и псевдонаучными исследованиями могли бы сказать, что над головой у них образовалась настоящая черная дыра.

— ОТПУСТИ МЕНЯ, ЩЕНОК! — вопила Амбридж.

— Что получила, пусть пробудится! Что пробудилось, пусть не лечится! — каким-то загробным голосом произнес Поттер, а затем с силой оттолкнул от себя женщину. Та не удержалась и рухнула на пол. Кто-то из учеников ринулся к юноше.

— НЕ СМЕТЬ! — рявкнула Помфри. — НИКОМУ НЕ ТРОГАТЬ ГАРРИ!

Целитель стоял, опустив голову. Снова повеяло магией, она закружилась вокруг юноши, не давая толком его рассмотреть.

— Не думала, что в нем скопилось столько негатива, — задумчиво произнесла Поппи.

— ПОСАЖУ! — взвизгнула Амбридж.

— Дура, кто ж тебе позволит-то? И это маги у власти, тьфу, — в сердцах сплюнула колдомедик. — Смотреть тошно. Правильно Гарри говорит, не люди, а гниль одна.

— Что происходит? — Дамблдор пристально смотрел на ведьму.

— Уже произошло, — хмыкнула та, глядя на успокаивающийся вихрь в центре зала. Вмиг стало тихо.

— Ух, ты, — вырвалось у кого-то из рейвенкловцев. — Это становление, да? Гарри полностью владеет своим даром, да, мадам Помфри?

— Да, и теперь его по праву можно назвать Истинным Целителем, — в голосе колдомедика было восхищение пополам с гордостью. — А благодаря этой особе, — она пренебрежительно кивнула на Амбридж, — ему не понадобилось вываливать свою агрессию и негатив на несколько объектов.

— Что он со мной сделал? — прошипела чиновница.

— Всего лишь активировал все болезни, которые уже были в вашем организме. Активировал на полную мощность. Не знаю, что у вас имелось, но лечить это не возьмется ни один медик. Стоит им увидеть печать Истинного Целителя, как вас выставят вон из любой клиники. Мои поздравления.

— Мистер Поттер, Поппи, я хочу немедленно видеть вас в своем кабинете, — прогремел голос Дамблдора.

— Гарри, пойдем, — мадам Помфри взяла юношу за руку. В этот момент на тыльной стороне его ладоней зазолотились руны. Поменялись и знаки на мантии рейвенкловца — вместо эмблемы факультета появилась эмблема целителей и колдомедиков, а рукава и подол одеяния расцветила странная вязь.

Постепенно в Большом зале начал подниматься шум, шепоты медленно перерастали в громкие выкрики. И лишь один студент смотрел на Поттера с каким-то странным выражением лица — Драко Малфой.

Глава 11. Ну, вот и все

Если кто-то думал, что на этом история закончится, то он глубоко ошибался. Хотя впереди были только экзамены и всего две недели учебы.

Разговор в кабинете Дамблдора ничего не дал. Поппи словно тигрица встала на защиту Гарри и не давала никому к нему подойти. Впрочем, в этом не было ничего странного. Охрана Целителя — обязанность любого колдомедика, его первостепенная задача. Четыре часа ругани, чуть не перешедшей в драку, Поттер проспал. Просто свернулся в клубочек в кресле, закрыл глаза и... Что ни говори, а этот по сути еще ребенок умел удивлять.

— Альбус, не тебе решать судьбу мальчика, — мадам Помфри в гневе была страшна. — Ты потерял все права на него, как только стала известна природа его дара. Теперь ответственность за Гарри на Международной гильдии целителей и колдомедиков. И скажи спасибо, что его оставляют в Англии, а не увозят в другую страну.

— Когда ты узнала? — жестко поинтересовался директор.

— Это уже не важно. Убить он не может даже теоретически, если до сегодняшнего становления и была такая возможность, то теперь ее нет. Он Истинный Целитель, и этим все сказано. Твое пророчество о ком угодно, но только не о нем.

После беседы Дамблдор, казалось, успокоился. Северус тоже. Зря.

В одно прекрасное мгновение из школы пропали несколько гриффиндорцев, Луна Лавгуд и Гарри Поттер. Оказывается, они отправились спасать Сириуса Блека, который совершенно спокойно пребывал в собственном доме и даже не помышлял никуда бежать, особенно в Министерство. Оставалось только гадать, откуда вообще взялась такая информация.

Орден Феникса, естественно, ринулся на выручку. Директор снова что-то лопотал о видении, якобы посланном Томом бедному мальчику. Северус же далеко не в первый раз подумал, что у Дамблдора поехала крыша. А как иначе объяснить подобные заявления? Перед отправкой с Орденом он все же успел кинуть информацию Марволо, на всякий случай.

Пропажа нашлась в зале с Аркой смерти. С одной стороны с палочками наизготовку застыли гриффиндорцы. С другой — Пожиратели. Лавгуд сидела на полу, у ног Гарри. Все молчали.

— Странная она какая-то, — изрек Поттер. — Лорд Малфой, а та побрякушка еще у вас?

Орден Феникса с удивлением взирал на происходящее. Люциус снял маску, подошел к рейвенкловцу и подал ему небольшой шар, тот самый, с пророчеством. Юноша спокойно взял его забросил в Арку. И снова ожидание.

— Мистер Поттер, что вы делаете? — решил поинтересоваться Снейп. Дамблдор явно никак не мог прийти в себя.

— Профессор, а если туда толкнуть человека, что будет?

Северус удивленно приподнял брови, глядя на оживившегося мальчишку. Кто-то явно нашел себе новый объект для изучения.

— Он там и останется, — заявил зельевар.

— Уверены?

— Что за странный интерес?

— А если попробовать? — напирал Гарри.

— Мальчик мой, как ты можешь? — пришел в себя директор. Поттер скользнул по нему взглядом.

— Какой гнилой, — скривил он губы, — бррр, — и тут же засиял улыбкой до ушей: — Томас, привет!

Взгляды присутствующих метнулись в сторону входа. В дверях замерли министр и его приближенные. Рядом с Фаджем стоял красивый мужчина.

— Здравствуй, Гарри, — улыбнулся он. — Что привело тебя в Министерство, да еще и в эту комнату? И, кстати, тебя можно поздравить с полностью раскрытым даром и принятием звания Истинного Целителя?

— Да, можно. Томас, скажи, оттуда возвращаются? — Поттер ткнул пальцем в Арку. Сменить тему не удалось.

— Насколько мне известно, нет.

— А если проверить?

— Тебе так хочется кого-то отправить на тот свет?

— Они скучные, тусклые, неинтересные, — обиженно надулся невозможный ребенок.

— Гарри Поттер, с нашей второй встречи ты меня поражаешь все больше и больше.

— Ой, хочу, — вдруг подпрыгнул малчьик и ринулся в сторону появившейся в зале фигуры в темном плаще и белой маске.

— Лейстрейндж... Белла... Гарри, — послышались выкрики.

Безумная пожирательница выставила вперед палочку, намереваясь выпустить проклятие. Поттер лишь отмахнулся рукой и как ураган налетел на женщину. Та не удержалась и рухнула на пол.

— Что он делает? — истерично выдал Фадж.

— Насколько я понимаю, лечит, — флегматично пожал плечами Томас. — Здравствуй, Северус, рад тебя видеть.

— Марволо, взаимно, — губы Снейпа чуть дрогнули в улыбке. — Как тебе удалось так тихо и незаметно освободить всех из Азкабана?

— Мне шумиха была не нужна.

— Том, мальчик мой... — начал Дамблдор.

— Поверьте, Альбус, я давно не мальчик и уж точно не ваш, — скривился Волдеморт. — У вас под носом столько всего происходило, что просто удивительно, как вы этого не видели. А ведь Гарри не прятался, не играл. Правда, я не понимаю, почему в конце года он каждый раз оказывался втянут во все эти приключения...

— Когда ты возродился? — директор поднял палочку, нацеливая ее на Темного лорда.

— Вообще-то еще на первом курсе. Гарри помог. Удивительный ребенок.

— Тот-кого-нельзя-называть! — взвизгнул испуганно Фадж, до которого, наконец, дошло, с кем он общался в своем кабинете последние четыре часа, да и практически ежедневно в течение трех месяцев.

— Кто? — резко развернулся Поттер.

— Что кто? — переспросил Том.

— Кого нельзя называть?

— Меня, — хмыкнул Волдеморт.

— Тебя? Почему? Ты же Томас.

— Вот скажите, как дать ребенку ответ на его вопрос? Он может рассказать нам все о вселенной, но совершенно не понимает, почему о ком-то говорят, что его нельзя назвать.

— Гарри, что ты делаешь? — Блек присел рядом с целителем.

— Она больна, сильно-сильно, но такая яркая. Как ты, — с улыбкой объяснил ему юноша. — И ты тоже болен, но чуть-чуть. Я тебя потом полечу, ладно? — и было непонятно, кто это сказал: юноша, которому через пару месяцев шестнадцать, или семилетний ребенок.

— Все-таки повреждения, — вздохнул Волдеморт. — Удивительный талант, который никогда не будет нормально существовать в этом мире, реальном для нас.

— О чем вы говорите? Что вообще происходит? — истерично заверещал Фадж.

— Да, собственно, ничего такого, — пожал плечами Том. — Корнелиус, успокойтесь, никто вас убивать не собирается. Мы с вами не для того три месяца занимаемся новыми проектами. Ну, был у вас Темный лорд, так сгинул же... лет пятнадцать лет назад. Пророчество исполнилось еще тогда. Вот и все.

— Ааа?! — раздалось в ответ на такое заявление.

— А я Томас Марволо Реддл — последний акт этой затянувшейся пьесы. Кстати, надеюсь, вы дадите амнистию бывшим Пожирателям? Гарри, ты им метки снять можешь, как Северусу?

— АААА?! — на этот раз возглас пришел со стороны орденцев.

Поттер оглядел нескольких человек в белых масках и смешно сморщил нос.

— Ему, ему, ему и ему, — ткнул он пальцем.

— А остальные? — пискнула Джинни Уизли. Вообще дети вели себя как-то странно. Наверное, сказывался шок.

— Фуууу.

— Понял, придется самому возиться, — вздохнул Волдеморт.

— Друг мой, — вкрадчиво начал Люциус, поворачиваясь к Снейпу, — ты, кажется, забыл мне рассказать о таком немаловажном событии в твоей жизни, как исчезновение метки. Как же так?

— Каждому человеку да воздастся. По заслугам, — выдал Поттер, вставая между двумя мужчинами, и положил руки на левое предплечье Малфоя. Тот даже ойкнуть не успел. — Готово, — юноша вернулся к лежащей без сознания на полу Белле Лестрейндж, уселся на колени к Сириусу и замер. Блек удивленно уставился ему в макушку.

Разборки решили перенести в более удобное для этого место. Швыряться заклятиями никого уже не тянуло. Гарри снова ушел в свой мир, устроившись в объятиях крестного. Пока власть имущие спорили, он спокойно уснул. Ему необходим был отдых — на лечение Беллы ушло слишком много сил. Но первый шаг к выздоровлению состоялся, а пока женщину отправили в Святого Мунго, под наблюдение бригады Целителя.

Дамблдор давил своим авторитетом, вещал о высшем благе, пророчестве, защите крови... Долго вещал, страстно. И вещал бы еще дольше, если бы Волдеморт с Пожирателями не начали, наконец, откровенно ржать. Паркинсон стукнулся лбом об стол, не в силах удержать себя в руках. Смеялся даже Снейп, что вообще было событием невиданным. У Тома из глаз лились слезы.

— Господин министр, вам бы лучше вызвать бригаду из Святого Мунго, — немного придя в себя, произнес Северус. — У директора в этом году наблюдаются какие-то странные фантазии. Он тут заявил, Марволо, что у тебя с Гарри связь, и он видит всякие ужасы, которые ты совершаешь.

— И что же я такого насовершал?

— О, много чего. Особенно мне понравились два эпизода. Когда ты отправил всех забирать пророчество, и когда Нагини укусила Артура Уизли...

— Меня вообще-то змея цапнула. В саду. Обыкновенная гадюка, — раздалось справа.

— Вот как, — Снейп хмыкнул. — Но я не закончил. Причина нашего тут появления — наведенный тобой сон об убийстве Блека.

— Меня? — Сириус удивился не меньше, чем Уизли до этого.

— И что, вот так в течение года? — поинтересовался Фадж. Испуг давно прошел, и теперь он старался извлечь из ситуации максимум бонусов для себя. Поскольку войны с Темным лордом не предвиделось, имело смысл успокоиться и заняться более насущными проблемами. Возможность утопить Дамблдора упускать было нельзя.

— О, да, — усмехнулся зельевар.

Договорить они не смогли. За дверью раздался какой-то грохот, и в зал разъяренной фурией влетела высокая, несколько тощая женщина, почему-то с чугунной сковородкой в руках.

— Где мой мальчик! БАМС! — тяжелая посудина со смаком опустилась на голову Дамблдора.

— Тетя? — сонным голосом отозвался Поттер.

— Гарри, я так переживала... Мы уже не знали, что и думать... — подскочила к нему Петуния Дурсль. Сковородка осталась на полу, рядом со свалившимся на пол бессознательным директором Хогвартса. Женщина ощупала мальчика на предмет увечий и, удостоверившись, что с ним все в порядке, немного успокоилась.

— Петуния, — представилась она Блеку.

— Сириус, — оторопело ответил тот.

— Приятно познакомиться, — выдала тетка Гарри.

— Мда, а она тут как оказалась? — Марволо поглядел на Снейпа.

— Меня интересует другой вопрос, она убила директора или все же нет? — отозвался Северус.

Дамблдор выжил, но место в Святого Мунго ему теперь было обеспечено, поскольку память его "вышла погулять" и возвращаться не собиралась.

В отсутствие Великого и Светлого дело сразу пошло на лад. Как ни странно, непосредственное участие в дебатах и спорах приняла миссис Дурсль, которая стояла насмерть в некоторых вопросах, особенно относящихся к ее племяннику. Может быть, она и не любила его когда-то, да сейчас еще обращалась с мальчиком несколько странно, но кровные узы есть кровные узы. И дело не в деньгах, которые приносил ее семье Гарри. Хотя, конечно, и в них тоже.

На следующий день мир изменился, хотя в шесть утра еще мало кто знал об этом. К девяти ситуация стала кардинально иной. Экстренный выпуск "Ежедневного Пророка" был посвящен последним событиям: сумасшествию Дамблдора, странному проникновению в министерство группы пятикурсников, появлению в Англии Истинного Целителя, снятию всех обвинений с Блека, оказавшегося невиновным, и многому другому. Особое внимание уделили перестановкам в министерстве, признанию Темного лорда давно почившим, а пророчества исполнившимся еще в Хэллоуин 1981 года. На последней странице затерялась и маленькая заметка об упразднении Ордена Феникса и Пожирателей.

Эпилог

— Лавгуд-Поттер, Элилиана, — Гермиона Грейнджер с легким удивлением посмотрела сначала в список, а затем на приближающуюся к табуретке девочку. Нормальный, жизнерадостный ребенок с черными волосами и разноцветными глазами: правый — зеленый, а левый — ярко-голубой.

— Рейвенкло, — вердикт шляпы. И шепот в Большом зале. Никто и предположить не мог, что у Поттера есть ребенок. Да еще и от Лавгуд. Они, конечно, общаются, но точно не женаты. И оба явно не в себе.

Гермиона оглядела зал. Дети после распределения уписывали вкусности со стола. За двадцать один год столько всего изменилось. И, что самое главное, в лучшую сторону. Она перевела взгляд на директора. Эту должность уже в начале ее шестого курса занял Северус Снейп. Он оказался требовательным человеком, но именно человеком. Когда пропала нужда прогибаться, с ним даже стало интересно. И это он пригласил ее в школу на должность профессора по Истории магии. Предмет начал пользоваться популярностью пару десятков лет назад, когда пришел нормальный преподаватель. Да, система образования и педагогический состав школы сменились кардинально, и это положительно сказалось на уровне образования. Хогвартс вернул позиции, потерянные в свое время из-за действий, как оказалось, Дамблдора.

Гарри к учебе не вернулся. Да и зачем? Его протестировали в министерстве и спокойно выдали диплом. Знаний у рейвенкловца было много, а интерес только один. Потому он все также работал в Святого Мунго. Его сила давно уже уравновесилась, отсутствие практики в течение недели-двух не приносило особых страданий. Не отказывал Поттер в помощи и магглам. Тут его координатором стал кузен, который поступил (ко всеобщему удивлению) в медицинскую академию. Петуния Дурсль, что вообще выходило за какие-либо рамки, заняла немаловажный пост в Министерстве магии. Вот уже двадцать один год она была бессменным начальником департамента по связям с магами. Под ее "крылышком" обосновались целых двенадцать отделов, один из которых занимался ликвидацией последствий нечаянных заклинаний, используемых на предметах быта и не только. Его возглавил Артур Уизли, но только после получения маггловского образования. Петуния заправляла всем тяжелой рукой в ежовых рукавицах, но никто и не думал на нее обижаться. Она знала свое дело, а, главное, оказалась на своем месте.

Вернон Дурсль спелся с Сириусом Блеком, чего в принципе не могло быть, но тем не менее... Эти двое с головой влезли в бизнес и возвращаться не собирались. Они стали первыми "ласточками", которые повлияли на возрождение и усиление экономики в магическом мире. Странным образом идеи Дамблдора воплотились в жизнь, пусть и несколько менее радикальными методами. Открываться магглам полностью никто не собирался.

Гарри жил так, как ему хотелось. Общался он только со своей семьей, Сириусом, который в эту семью влился сразу и безоговорочно, Северусом Снейпом, Томом Риддлом, ставшим семь лет назад министром магии, и Люциусом Малфоем. Только эти люди могли заставить его улыбаться и смеяться, только в их присутствии он оживал.

— Сэр? — Гермиона заглянула в кабинет директора.

— Проходите, мисс Грейнджер, — махнул тот в приветственном жесте. — Думаю, у вас возникло множество вопросов.

— Они у меня были всегда. Я так и не смогла понять феномена по имени Гарри Поттер.

— Никто не смог, — произнес Снейп. — Логика его действий не подчиняется никаким законам. До сих пор. Мне, например, интересно, чем он руководствовался, когда присоединялся к вам в ваших эскападах.

— Хмм, он всегда возникал, как чертик из табакерки. Вот его нет, а вот он уже в гуще событий. И никогда нельзя было понять, в какой момент он появился, и, главное, когда успел взять руководство на себя. А сейчас к нему стремятся попасть толпы людей, даже с обычной простудой.

— Они до него не доходят, — хмыкнул Северус. — Гарри занимается особыми случаями, которые давно и всеми заброшены. Он мимоходом вылечил оборотня. Нет, конечно, не полностью, но все же снял зависимость от луны и примирил человеческую и волчью сущности... О таком все могли только мечтать. Вы помните, сколько лет лежали в Мунго Лонгботтомы? Ему понадобилась всего пара минут...

— Я не понимаю, чем он руководствуется в выборе людей, — произнесла со вздохом Гермиона.

— О, вы ведь читали о Целителях, — усмехнулся директор Хогвартса. Страсть Грейнджер к знаниям была уже притчей во языцех в магическом мире.

— Да.

— Лечат обычно тело. Саму суть болезни, — менторским тоном начал зельевар. — С Гарри ситуация несколько иная. Я долго доходил до этого, но все же, в конце концов, понял. Он видит нити магии, умеет двигать, сплетать и распутывать их. Для него каждый человек — это сложный узор. Большинство из них Поттеру не интересны потому, что они не сияют.

— Не яркие, — кивнула профессор истории магии, вспомнив давний день в Министерстве.

— Не яркие, — согласился Северус. — Поэтому он и игнорирует людей.

— А как же тогда его пациенты? — не поняла Гермиона.

— У больных много рваных нитей, не важно цветных или же, в основном, серых. Но Гарри никогда не притрагивается к тем, у кого больше трех черных нитей. Он называет таких людей гнилыми. Я узнал об этом лишь десять лет назад. Вытянуть хоть какую-то информацию из нашего Целителя крайне трудно. Мой крестник, например, даже перестав задирать Поттера, не добился ровным счетом ничего, кроме "Здравствуй" при встрече и "До свидания" при прощании.

— Да уж, Малфой до сих пор не может смириться с таким положением вещей, — усмехнулась молодая женщина

— Драко всегда получал то, что хотел, — произнес Снейп. — А он хотел внимания Гарри Поттера. Тот же не нашел ничего интересного в юном Малфое, как, впрочем, и во многих других. Но если моего крестника в случае чего он лечить будет, то Панси Паркинсон, как бы отец не пытался протолкнуть ее на прием к Целителю, в любом случае услышит: "Нет".

— Гнилая?

— Да, у нее слишком много черных нитей. Ему неприятно их касаться.

— А как же магглы?

— Их нити просто не всем дано увидеть. Они иные. Что это значит, я вам не отвечу.

— То есть, он просто восстанавливает разорванное? — уточнила Грейнджер.

— На самом деле я не могу вам сказать, что и как он делает. Когда Гарри не хочет, он не отвечает.

— Но почему он такой? Я нигде не читала, что Целители чем-то отличаются от обычных людей. А назвать его обычным язык не поворачивается.

— Авада Волдеморта не прошла даром, — Северус посмотрел на свою собеседницу. — Шрам — это не единственное последствие того нападения. Луч, конечно, вернулся в атакующего, но и младенца он зацепил, проникнув внутрь.

— Изменения в коре головного мозга...

— Да. После того, как мы адаптировали маггловские технологии к нашему миру, удалось провести общее сканирование Поттера. У него действительно не все так, как у обычных людей, есть даже опухоль. Его мозг активирован больше, чем у других, а область, отвечающая за нормальное восприятие реального мира, заглушена. Кстати, как и у Луны Лавгуд, хотя у нее данный феномен выражен слабее.

— Есть вероятность того, что дар целителя был активирован Авадой? — спросила Гермиона.

— Возможно. Но точно мы этого никогда не узнаем.

— А их ребенок? Мне казалось, что у них чисто платонические отношения, — молодая женщина задала, наверное, самый животрепещущий вопрос.

— А они и есть чисто платонические. Этим двоим уютно молчать в компании друг друга, — хмыкнул Снейп. На удивленный взгляд своей подчиненной он пояснил: — Искусственное оплодотворение, блажь мисс Лавгуд. А мистер Поттер не стал сопротивляться. Но секс сам по себе им обоим не нужен. Они живут каждый в своем мире, хотя материально присутствуют в этом.

— Их дочь кажется нормальной, — немного оторопело произнесла Гермиона.

— Элилиана совершенно вменяема, никаких отклонений. Самый дееспособный человек в этой странной семейке — именно она. Девочка обожает отца, гордится им. Мать для нее — фея, которая живет в саду и которой можно любоваться. Малышка — единственный человек, которого Гарри способен приласкать, она идеальна во всем.

— Ммм, он что-то сделал с ее нитями?

— Как сказал наш Целитель, Элилиана — само совершенство. И что это значит, мы узнаем только в день ее совершеннолетия, когда раскроется весь ее потенциал, — вздохнул зельевар. — На самом деле я боюсь Поттера.

— Почему? — удивилась Грейнджер.

— Никто не знает, что именно и с чем переплел этот невозможный человек, и каковы будут результаты, — тихо произнес Северус. — Он с сумасшедшинкой. Этакий добрый доктор, который способен не только вылечить.

— Вы думаете, он... играет с нитями? — осторожно поинтересовалась его Гермиона.

— Я уверен в этом, мисс Грейнджер. Целитель в это время принимал сложные роды, а где-то на крылечке своего дома сидела девочка, которую, как и ее маму звали Софи. Часть ее ауры переливалась оттенками индиго. Наступала новая эпоха, но лишь немногие об этом хотя бы догадывались. О да, мир менялся, и не только магический.